Берег Скелетов

Глава 23

Добро пожаловать на борт, капитан, — встретил Кабрильо Макс Хенли на корабельном мостике. Двое старых добрых друзей горячо пожали руки.

— Как же все-таки хорошо вернуться на «Орегон», — произнес Хуан, едва держась на ногах. — Последние двенадцать часов были самыми худшими в моей жизни.

Кабрильо поприветствовал Юстуса Уленгу, рыбака, на чьем судне Слоун Макинтайр и Тони Ридон подверглись нападению со стороны террористов. После того случая он на время залег на дно в Террас-Бей. Хуан специально попросил Макса связаться с ним и вызвать его на борт.

Уленга вновь любезно коснулся своего козырька, отдавая честь Хуану. Сегодня он получил внушительную пачку зеленых только за то, что предоставил свое судно команде «Орегона», на котором они подобрали Кабрильо и всех остальных. Ведь сам «Орегон» из-за своих внушительных размеров едва бы смог подобраться достаточно близко к побережью. Как только Уленга отогнал «Пингвин» на расстояние, достаточное для маневрирования «Орегоном», мощный грузовой корабль начал набирать скорость.

Джеффри Меррика подняли на борт корабля в специальной медицинской транспортировочной корзине. Накинув халат на перепачканную кровью и машинным маслом форму, Джулия Хаксли уже вовсю вилась вокруг своего подопечного. Также она не забывала и об остальных раненых, которых тоже погрузили на борт.

Меррику предстояла серьезная операция, однако Джулия, полагаясь на помощь двух медбратьев, рассчитывала справиться с ней по возможности быстро.

Тем временем Майк, Ски и Эдди отвели Сьюзен Донливи, связанную, с повязкой на глазах, в отдельный док.

Было очевидно, что ее сильно подкосило то, что тогда, в пустыне, когда Хуан только схватил ее и потащил к самолету, никто даже и слова не сказал ей на прощание.

— Ну, что, док, как он? — поинтересовался Кабрильо у Хаксли. Та сворачивала свой стетоскоп.

— Легкие чистые. Сердцебиение слабое, — взглянула она на капельницу с соляным раствором, которую держал над Мерриком один из ее помощников. — Это уже третья порция соляного раствора, которую мы ему ввели. Я собираюсь сделать переливание крови, чтобы хоть как-то поднять давление, прежде чем приступлю к извлечению пуль, что все еще находятся в его груди. Не нравится мне, что он так ни разу не приходил в себя за все это время.

— Может, дело в героине, что ему вкололи тогда в Дьявольском Оазисе?

— Этого не может быть, он уже должен был вывестись из его организма. Нет, должна быть какая-то другая причина. Видимо, рана инфицирована, у него жар. Нужно срочно вколоть антибиотики.

— А что с остальными. Как Мозес Ндебеле?

Хаксли отвела глаза.

— Я потеряла двух. Ещё один на грани. У остальных же сквозные ранения, жизненно важные органы не задеты. Пока что ни у одного из них не наблюдается лихорадки. Думаю, их жизнь вне опасности. Состояние Мозеса Ндебеле оставляет желать лучшего. Вообще в ноге человека двадцать шесть костей. В ноге же Ндебеле на рентгеновском снимке я насчитала пятьдесят восемь осколков. Если останется хоть какая-то надежда на сохранение ноги, в ближайшие двое суток его надо показать ортопеду.

Кабрильо кивнул.

— Вы-то сами как себя чувствуете?

— Признаться, чувствую я себя намного хуже, чем может казаться, — устало улыбнулся Хуан.

— Значит, чувствуете вы себя паршиво, и так плохо вы еще не выглядели никогда.

— Это ваш профессиональный диагноз?

Джулия приложила ладонь к его лбу, совсем как заботливая мать своему ребенку.

— Так точно.

Хаксли послала своих людей за носилками, чтобы те забрали Меррика. А сама направилась уровнем ниже, туда, где расположили раненых.

— Вы знаете, где меня искать, если я вам понадоблюсь.

Внезапно Хуан вспомнил о Слоун и сам себе подивился, что он смог о ней забыть.

— Джулия, а как же Слоун?

— Дела у нее идут замечательно. Мне даже пришлось выписать ее из палаты, тем более что свободные места в больничном отделении сейчас ох как понадобятся. Более того, я даже приняла ее в качестве младшего морского офицера, — так она хотела быть полезной. Кстати, она, конечно же, хотела вас встретить, но я настояла, чтобы Макинтайр осталась в постели. Несмотря на общее хорошее самочувствие, она все еще очень слаба.

— Спасибо, — только и ответил Хуан, задумчиво глядя вслед удаляющейся фигуре Джулии Хаксли.

К нему незаметно подошел Макс, покуривая свою любимую трубку, которая почему-то издавала очень приятные запахи, что-то среднее между ароматом яблока и кедра.

— Признаюсь, поначалу что-то меня почти остановило связаться с Лэнгом и воспользоваться «Эшелоном». Затем я все же решил положиться на тебя.

Первое, что Хуан предпринял, узнав о провале операции по спасению Меррика — связался с Максом и попросил его выйти на Лэнгстона Оверхольта, чтобы с его помощью воспользоваться системой «Эшелон». Каждые несколько секунд «Эшелон» считывал информацию, разговоры и перепись с мобильных телефонов, обычных и спутниковых телефонов, а также радио, электронной почты, онлайн-переписки и прочих средств коммуникации.

В главном штабе «Эшелона» в Форт-Мид, располагаются тысячи соединенных друг с другом компьютеров, которые распознают всю получаемую информацию, классифицируют ее и дают доступ к ней посредством специально-организованных поисковых систем. Стоит ввести интересующее слово, и база данных тут же реагирует множеством возможных результатов. Что говорить, «Эшелон» — один из основных источников информации для американской разведки.

И только «Эшелон» мог помочь в тот момент Хуану и корпорации отыскать иголку, связанную с именами Меррика, Сингера и Донливи в стоге информационного пространства.

Три минуты спустя после того, как Макс закончил разговор с Оверхольтом, в командный центр «Орегона» по электронной почте прислали запись телефонного разговора Нины Виссер с Дэниелом Сингером.

— Я решил: как только Эдди, Ски и Майка схватили, тот, кого Сингер оставил за главного, непременно должен был с ним связаться, чтобы получить дальнейшие указания к действию. Так оно и произошло, — потер Хуан руками глаза, ожесточенно борясь со сном. — Это же кучка любителей. Я мог поклясться, что у них даже запасного плана не было на случай непредвиденных обстоятельств.

— Как ты поступил с остальными похитителями? — трубка Макса внезапно погасла.

Хуан принялся ходить взад-вперед, в мыслях он уже давно находился в своей стеклянной душевой под освежающей струей воды.

— Мы оставили их посреди пустыни с недельным запасом воды. Пожалуй, попрошу Лэнга связаться с Интерполом. Пусть они, в свою очередь, дадут знать властям Намибии и подберут этих несчастных. Далее, думаю, их перенаправят в Швейцарию, где они предстанут перед судом за похищение. Кстати, Сьюзен Донливи светит еще один срок за попытку преднамеренного убийства.

— Но зачем надо было ее сюда-то везти? Почему бы не оставить ее там, посреди пустыни, гнить вместе с остальными?

Кабрильо замер и обернулся на своего друга.

— Потому что пока еще нет точных координат местонахождения Сингера. Думаю, из всех них лишь Донливи знает, где сейчас скрывается их любимый лидер. Похищение Меррика было лишь отправной точкой в деле, которое задумал Сингер. У нас будет о чем с ней поговорить.

Не прекращая разговор, они направились к каюте Хуана. Там он наконец-то стянул с себя грязную одежду, бросив ее в корзину для белья. Сняв ботинки, он также зашвырнул их в корзину, предварительно высыпав из правого приличную горсть песка, что попал туда через дыру от пули сорок четвертого калибра.

— Интересно, как бы я ходил, не будь у меня протеза?

Затем он снял и протез, отставив его в сторонку, намереваясь потом отдать его Никсону на починку и перезарядку вставленного в него оружия.

— Марк и Эрик связались с «Орегоном» около часа назад, — уведомил его Макс, усаживаясь на край джакузи, пока Хуан забирался в душевую кабину и включал воду. — Они прочесали около тысячи квадратных миль, однако ни сигналов маячков, ни следов конголезской революционной армии нет.

— Что говорят в ЦРУ? — старался Хуан перекричать шум плещущейся воды. — Есть ли у них вообще какие-нибудь зацепки по поводу Макамбо?

— Абсолютно ничего. Словно этот малый взял и растворился в воздухе, будто его никогда и не было.

— Понимаю, если б он действовал в одиночку. Но как могла бесследно исчезнуть целая армия его последователей человек в шестьсот, не меньше? Расскажи мне поподробней об операции Мерфи.

— Отлетев от причала, они стали кружить с радиусом до двадцати миль в зоне досягаемости сигналов этих чипов.

— Вообще-то река является официальной границей между Республикой Конго и Демократической Республикой Конго. Они держатся южнее нее?

— Да, как оказалось, получить разрешение на проникновение в пространство Республики Конго не так-то просто. Поэтому им ничего не остается, как кружить над демократами.

— Как думаешь, может, Макамбо все-таки ушел на север, прихватив с собой вооружение?

— Вполне вероятно, — согласился Макс. — Если Макамбо скрывается на севере, это очень хорошо объясняет, почему его не могут найти все это время.

— Как я понимаю, в нашем распоряжении остается не более нескольких часов, прежде чем заряд батареи маячков кончится, окончательно похоронив любую возможность найти Макамбо, — Хуан выключил воду и распахнул дверь душевой. Теперь он был чист, но отнюдь не бодр и свеж, как это бывало ранее после хорошего душа. Макс подал ему пушистое полотенце.

— Свяжись с Марком и передай ему: пусть сделает все возможное и невозможное, только через несколько минут он должен быть на территории Республики Конго. Я могу поклясться, что оружие ушло не далее ста пятидесяти миль севернее от реки.

— Хорошо, я так и сделаю, — произнес Макс и зашагал к двери.

Расчесываться Хуану не пришлось, так как волосы всегда были у него достаточно коротки. Он взялся было за бритву, однако передумал бриться, решив, что с щетиной тридцатичасовой давности выглядит намного устрашающе. К тому же темные круги под глазами и краснота век придавали ему некий демонический вид. Все сочеталось как нельзя кстати. Для полной картины он еще и облачился в черные байковые штаны и черную футболку.

Так он и вышел, заскочив на пути к корабельному трюму в изобретательский отдел забрать новенький протез. Около трюма он столкнулся с Линдой Росс. Она, видимо, погрузилась в изучение информации, которую получала на свой маленький карманный компьютер посредством беспроводного Интернета.

— Как наш уважаемый гость? — поинтересовался он, приблизившись к Росс.

— Взгляните сами, — ответила она и протянула Хуану устройство. — Спешу поздравить вас с успешным завершением миссии.

— Да что вы! На самом деле, не меня одного стоит благодарить!

На экране он увидел картинку камеры, что была установлена в доке, куда поместили Сьюзен. Ее наручниками пристегнули к столику из нержавеющей стали, на котором сутки назад Хуан складывал свой нейлоновый парашют. Док практически не освещался, если не считать единственную мощную галогеновую лампочку, что конусообразно выхватывала пространство над столом, чтобы Донливи ничего не могла видеть по сторонам. Камера же располагалась прямо над лампочкой.

Волосы Сьюзен были грязные и спутанные, а руки — сплошь усыпаны гнойничковыми укусами местных насекомых. Казалось, кровь совсем перестала течь по ее жилам, а лицо покрывала смертельная бледность. Приблизив картинку, Хуан увидел, что нижняя губа ее дергалась, а в глазах отражалось полное безумство и ужас. Кроме того, ее прошибал пот.

— Если бы мы ее не привязали, не ручаюсь за те последствия, коими это могло для нее обернуться.

— Вы готовы? — спросил Хуан.

— Почти. Я как раз просматривала свежую информацию.

— Да полно вам. Как всегда говорит Макс, перед смертью не надышишься.

— Макс Хенли — это Макс Хенли, — произнесла она и выключила компьютер. — Идем?

Хуан открыл дверь трюма. Жар моментально накинулся на него. Оказалось, что тот, кто бросил Донливи в эту темницу, включил обогрев на полную мощь. На самом деле, за всем этим стояла Линда. Она сказала позже Хуану, что высокая температура, равно как и испытание ярким светом, были стратегической частью допроса. Они заранее готовили жертву, подавляя ее нервную систему.

Линда и Хуан тихонько вошли в трюм, однако остановились за пределами светового круга.

— Кто здесь? — раздался срывающийся голос Сьюзен Донливи.

Тишина стояла почти звенящая.

— Кто здесь? — пронзительно прокричала она. — Вы не можете меня здесь вот так держать! У меня есть права!

Донливи балансировала на грани паники и гнева. Задача успешного допроса заключалась как раз в том, чтобы не дать жертве пасть во власть какого-либо одного чувства. Признанным мастером подобных штук как раз и была Линда Росс. Она отлично видела, как гнев потихоньку овладевал Донливи, как напряглись мускулы ее лица и шеи. За секунду до того, как та разразилась криком, Росс вступила в световой круг. На лице Сьюзен отразилось недоумение от вида еще одной женщины, что имела теперь над ней власть.

— Мисс Донливи, для начала хочу сообщить вам, что прав вы не имеете абсолютно никаких. Вы находитесь на борту корабля, плавающего под иранским флагом в нейтральных водах. Здесь ни одному человеку никогда не взбредет в голову уважать вас или каким бы то ни было образом считаться с вами. Вы должны это понять. У вас всего лишь две возможности. И только. Или вы говорите мне то, что я хочу узнать. Или вы попадете в руки человека, главное кредо которого «в бою все средства хороши».

— Кто вы? Вас наняли, чтобы спасти Джеффри Меррика, ведь так? Теперь он у вас, так сдайте меня полиции или кому там еще.

— Ну, вы сами и ответили на свой вопрос. Мы и есть те «кто-то еще». А теперь вы скажете мне, где сейчас находится Дэниел Сингер и что он вообще замышляет. Все, от начала и до конца.

— Я не знаю, где он сейчас, — выпалила Сьюзен.

«Слишком быстро, для того, чтобы это было правдой», — отметила Линда.

Она печально покачала головой.

— Вы расстраиваете меня, мисс Донливи. Я так надеялась, что мы с вами подружимся и будем сотрудничать. Мистер Смит, не будете ли вы так любезны присоединиться к нашей беседе, — произнесла она, обращаясь к Хуану.

Хуан выступил из темноты.

— Познакомьтесь, это мистер Смит. До вступления в наши ряды он работал на правительство США по делам с террористами. И, прошу заметить, работал он весьма успешно. Сколько преступников было поймано с его помощью! Может быть, до вас доходили слухи о том, что правительство высылало многих своих преступников в страны с более мягкими законами относительно пыток. Вот там-то мистер Смит и процветал. Очень полезна была добытая им информация как для ЦРУ, так и для многих других подобных организаций. Хочу добавить лишь одно: еще никогда за всю свою карьеру он не выходил проигравшим.

Сьюзен Донливи невольно задрожала, взглянув на Хуана.

— Даже самые мужественные и стойкие не могли устоять под натиском мистера Смита. Даже те, кто давал клятву верности, заведомо выбрав смерть, нежели раскрыть противнику тайну.

Хуан мягко провел своей рукой по руке Донливи. Это скорее было похоже на проявление заботы и любви со стороны близкого человека, нежели на поведение кровожадного палача. Сьюзен сжалась и попыталась отдернуть руку, однако оковы не позволили ей сдвинуться более чем на пару дюймов. Страх перед болью был намного действеннее, чем сама боль. В голове Сьюзен уже роились кровавые сцены пыток, какие и представить себе не могли ни Хуан, ни Линда. Очередной хитрый ход принес ожидаемый эффект. Донливи истязала сама себя. Мысленно.

Линда потрясающе чувствовала время. Она выжидала, пока воображаемые мучения Сьюзен достигнут своего пика. Сознание Донливи металось в поисках внутренних сил, уверенности, храбрости.

— А как он поступит с женщиной, я даже не могу себе представить, — мягко произнесла Росс. — Знаю лишь одно: не хотела бы я стать свидетелем работы мистера Смита. Скажите мне то, что я хочу знать, и этот человек вас не тронет, обещаю вам, — Линда наклонилась к ней так близко, что лица их теперь разделяло не более пары дюймов. Однако она удостоверилась, что Хуан по-прежнему оставался в поле ее зрения.

Хуан едва сдержал улыбку, когда увидел надежду и доверие в глазах Сьюзен, пока та смотрела на Линду. Теперь-то они точно все выведают, и даже больше.

— Где Дэниел Сингер, Сьюзен? — прошептала Линда.

Донливи устремила взгляд на стол, видимо, внутри нее боролись два желания: сохранить клятву верности, данную боссу, и не попасть в руки этого мистера Смита.

Вдруг она остервенело плюнула в лицо Линды.

— Будь ты проклята! Я тебе ничего не скажу.

Линда только хладнокровно вытерла щеку, но ни на дюйм не отодвинулась от Донливи.

— Поймите, я не хочу этого делать. Честно вам говорю. Я знаю, как много значит для вас защита окружающей среды. Возможно, вы даже готовы отдать жизнь за нее. Но, уверяю вас, вы даже представить себе не можете, что вас ждет. Какую боль вам придется испытать.

Выпрямившись, Линда приблизилась к Хуану.

— Мистер Смит, простите меня, но я попрошу вас пока не вынимать своих инструментов. Я надеюсь, что наша гостья будет более дружелюбна. Я обещаю, что потом лично помогу вам со всем необходимым оборудованием. И тогда оставлю вас двоих наедине.

Затем она вновь взглянула на Сьюзен.

— Вы понимаете, что после того, что с вами сегодня произойдет, вы будете содрогаться каждый раз, как взглянете на себя в зеркало.

— Я ни за что на свете не сдам вам Дэниела Сингера, — дерзко прокричала она.

— А теперь задайтесь вопросом, на что он пойдет ради вас?

— Дело не во мне. Дело в защите планеты.

Линда молча огляделась вокруг себя, словно что-то искала.

— Сьюзен, что-то я больше никого не вижу вокруг нас. Значит, все дело именно в вас. Сингер сейчас где-нибудь отдыхает в уюте и безопасности и даже не подозревает, что вы здесь привязаны к столу. Подумайте хорошенько о том, долго ли вы протянете после сегодняшней ночи. Вы можете оказаться в намибийской тюрьме — тогда ваш приговор подписан. Или же вы можете отсидеть срок в европейской тюрьме повышенного комфорта. Нам решать. Но все-таки выбор за вами.

— Если вы тронете меня хотя бы пальцем, клянусь вам, вы поплатитесь за это, — плюнула Сьюзен.

Линда подняла бровь.

— Простите, правильно ли я поняла? Заплатим? — она захихикала. — Да вы хоть знаете, кто мы такие? И как же вы собираетесь заставить нас заплатить? Вы так и не поняли. Вы, ваше тело, ваша душа — все это целиком и полностью находится в нашей власти. Мы вправе делать с вами то, что захотим. И никто никогда не заставит нас заплатить за это. Теперь ваша собственная жизнь более не принадлежит вам. Это право автоматически перешло к нам, как только вы оказались здесь. И ваше скорейшее освобождение от нашей власти напрямую зависит от того, будете ли вы послушной девочкой или нет.

Сьюзен Донливи молчала.

— Давайте так: вы мне скажете о планах Сингера, а я позабочусь о том, чтобы вас отсюда прямиком доставили в Швейцарию, где вы предстанете перед судом только лишь по делу о похищении. Джеффри Меррика я возьму на себя.

Линда искусно пользовалась приманкой, предлагая Сьюзен сделку, от которой она не могла отказаться.

— Хорошо, я не требую, чтобы вы сказали мне, где находится Сингер. Только расскажите мне о его замысле, и тогда вы даже не представляете, насколько ваша участь станет легче. Ну что, решать вам. На одной чаше весов — пара-тройка лет в швейцарской тюрьме, на другой — десятилетия гниения в тюрьмах третьего мира. Давайте же, Сьюзен. Облегчите себе жизнь. Станьте ее хозяином.

Линда пыталась заставить ее поверить, что она ничего не потеряет, раскрыв тайну Сингера, а только приобретет. Как сильно это иногда может действовать. Если бы эта информация не была нужна так срочно, Линда воспользовалась бы другой тактикой, для начала всего лишь наладив доверительный диалог, нежели чем сразу же переходить к прессингу. Хотя в данной ситуации казалось, что это форсирование событие потихоньку начинало приносить результат. Дерзость Донливи превратилась в сомнение.

— Никто никогда об этом не узнает, — продолжала Линда. — Скажите мне, что он задумал. Он хочет устроить какое-то шоу? И чтобы Меррик непременно стал его свидетелем? Просто кивните, вам не нужно ничего говорить.

Сьюзен осталась неподвижной. Только непроизвольно опустила глаза.

— Вот видите. Это же не было так сложно, — проворковала Линда. — И что же представляет собой данное шоу? Мы знаем, что это как-то связано с подогревом вод течения Бенгела.

Глаза Сьюзен раскрылись в шоке.

— Да, нам это уже известно. Мы также нашли электрогенераторы, которые работают на приливной энергии, и подводные водонагреватели. Кстати, мы отключили их некоторое время назад. Так что часть плана Дэниела Сингера уже сорвана, но не об этом сейчас речь. Сейчас важно то, что вы мне собираетесь рассказать.

Сьюзен молчала.

Линда в нетерпении всплеснула руками.

— Нет, это просто потеря моего драгоценного времени. Я пытаюсь оказать вам услугу, а вы даже не хотите воспользоваться ею. Значит, вы сами этого захотели. Мистер Смит.

Линда решительно зашагала прочь из дока, за ней последовал и Хуан, закрыв за собой дверь на замок.

— Бог мой, какой же устрашающей вы иногда можете быть! — произнес Хуан.

Не поднимая головы от карманного компьютера, Линда произнесла:

— Однако этого было недостаточно. Я надеялась, что она расколется.

— Что она сейчас делает?

— Дрожит, как осиновый лист.

— Значит, мы все-таки сделали это?

— Я навещу ее где-то через полчаса. Думаю, этого как раз достаточно, чтобы она одумалась. Если, конечно, это вообще произойдет.

— А если она продолжит играть в молчанку?

— Времени у нас на пределе, скорее всего — перейду к наркотикам. Хотя я бы очень не хотела, чтобы до этого дошло. Когда прибегаешь к наркотикам, часто пациент говорит только то, что ты хочешь услышать, а правда остается где-то за кадром. Хотя, если задуматься…

Вдруг Сьюзен Донливи начала громко кричать:

— Вернитесь, пожалуйста, вернитесь! Я расскажу вам все, что он собирается сделать.

Какая-то необъяснимая тень прошла по глазам Линды. Никакого торжества, что жертва раскололась.

— Что такое?

— Ничего, все в порядке.

— Линда, что происходит?

Она взглянула на него.

— Ненавижу я это. Ломать людей. Сначала ты врешь им, прикладываешь к этому все усилия, затем они раскалываются… Это тяжело оседает у меня на душе. С каждым новым разом какая-то часть меня умирает. Ты видишь перед собой человека, ты узнаешь о нем все до мельчайших подробностей. Ты понимаешь ход его мыслей. Он доверяет тебе все самое сокровенное, свои тайны, мечты, секреты, который он никогда не думал, что кому-то откроет. Через пару часов я уже буду многое знать о Сьюзен. Она сблизится со мной. Но это какая-то противная, неприятная близость, не как между дорогими друзьями. Это словно я просто краду информацию, мысли, надежды. Мне ненавистно все это, Хуан.

— Вы мне никогда об этом не говорили, — мягко произнес Хуан. — Если бы я знал, никогда бы не заставил вас это делать.

— Поэтому я и не говорила вам. Ведь вы наняли меня именно из-за моих способностей и опыта, которых пока нет ни у кого из нашей команды. Это моя работа. И моя личная неприязнь к ее определенной части отнюдь не является мне оправданием.

Хуан утешительно похлопал ее по плечу.

— Вы уверены, что справитесь?

— Разумеется. Пусть покричит пару минут. Затем я вновь присоединюсь к ней. Как только я получу все, что нам нужно, тут же свяжусь с вами. А перед сном выпью стакан вина и навсегда забуду о Сьюзен Донливи. Кстати, выглядите вы ужасно. Вам нужно немного отдохнуть.

— Спасибо, только вы меня тут понимаете.

Хуан развернулся и зашагал к собственной каюте, размышляя, как многим каждый из них жертвует, работая в Корпорации. Конечно, все они рискуют физически, принимаясь за очередную операцию, но с каждой новой миссией в них происходят те или иные ментальные сбои. Это не война, а они не солдаты, у которых есть одна лишь отговорка — «мы просто выполняли приказ». Они не могут полностью абстрагироваться от своей работы, она стала частью их жизней. Они вступили на этот путь, чтобы защитить общество и каждого человека в отдельности, но редко задумывались над тем, насколько правильны и приемлемы их собственные действия.

Как много раз Хуан и сам ощущал на себе весь этот груз ответственности! Сколько раз он уже переступал через себя и через законы международного права, чтобы обеспечить безопасность и спокойствие в мире. Как странно это: чтобы добиться добра, необходимо прибегнуть ко злу.

Добравшись до каюты, Хуан твердо осознал, что иного выхода у них не было.

В борьбе с врагом надо играть по его правилам. Никогда никому не удастся побороть террористов, соблюдая нормы и руководствуясь добродетелями. Для них ведь закон не писан, они берут и без зазрения совести врезаются на самолетах в небоскребы, полные невинных людей. Те времена, когда война была честной и проходила открыто на полях сражений, давно прошли. Сейчас все стало по-другому. Маленькие войны сейчас можно наблюдать каждый день в метро, в клубах, в мечетях, на рынках…

Войдя в каюту, Кабрильо задернул шторы. Медленно раздевшись, он залез в холодные простыни, но, несмотря на адскую усталость, сон никак не шел.