Беременная невеста короля Братвы

Глава 11 — Майя

Привязанная к невзрачному офисному креслу, я неловко ерзаю, у меня ухудшается кровообращение в пальцах, руки связаны веревкой с туго завязанными узлами за спиной. Время от времени я колеблюсь между тревогой и ужасом, и я продолжаю задаваться вопросом, что, черт возьми, происходит?

Мой разум погружен в туман вопросов и возможностей, что могло привести к этому? Я не помню, чтобы кого-то обидел или сделал что-то еще, если уж на то пошло, что оправдывало бы такое обращение. Не я. Я использую мало слов и очень осторожна при выборе друзей.

Возможно, я случайно связала свою судьбу с Домиником, но, конечно, это не должно оправдывать это! Я даже не являюсь частью его мира. Тем не менее, Майк ясно дал понять, что это имеет к нему непосредственное отношение.

Извиваясь, как рыба, вытащенная из воды, я натягиваю веревку. Однако зловещий смех эхом разносится по пространству, заставляя меня упасть неподвижно. Я вытягиваю шею, пытаясь получше рассмотреть, кто это. Впрочем, мне не стоит беспокоиться, я знаю, что это мужчина из квартиры. Он должен быть тем самым. Этот смех, этот голос.

Он позвонил Доминику, прямо у меня на глазах, и из того, что я слышала, казалось, что Доминик согласится на его требование.

— Не сопротивляйся. — До моих ушей доносится голос Майка, сопровождаемый затихающими звуками его смеха. — Все, что тебе нужно знать, это то, что это будет твоя последняя ночь с Домиником, я проявлю к нему милосердие и позволю поговорить с тобой в последний раз.

Мое сердце пропускает несколько ударов, затем начинает биться в грудной клетке с новой силой, требуя, чтобы его выпустили. Ужас борется с гневом, поднимаясь к моему горлу.

— Что он с тобой сделал? — Шепчу я.

— Ш-ш-ш, — говорит Майк, подходя ко мне сзади. — Маленьким девочкам не следует задавать вопросы большим мальчикам… но, возможно, это обоснованный вопрос. Только я не чувствую себя обязанным отвечать. Я привел тебя сюда, чтобы ты посмотрела, как я убиваю папочку твоего ребенка, ты приманка не более того.

Он указывает на экран, установленный передо мной. Это похоже на запись с камер видеонаблюдения в прямом эфире. Фабрика?

— Твой драгоценный Доминик скоро появится там, — говорит Майк, указывая на экран. — Он появится, как я и хочу, и умрет прямо у тебя на глазах. Я сожалею только о том, что не буду тем, кто нажмет на курок.

Его вездесущая улыбка немного гаснет, но ненадолго. — Но я понимаю, что теперь, когда я думаю об этом, я все равно буду тем, кто нажмет на курок, только из-за кулис.

Зажмурив глаза, я дрожу, как осиновый лист на ветру. Боже, неужели такой теперь будет моя жизнь? Постоянно попадать в опасные ситуации, подобные этой, и все потому, что я мать ребенка Доминика? Было ли вообще место, куда я могу бы убежать, где я буду в безопасности?

Майк, отходит в дальний угол комнаты, чванливыми шагами направляясь ко мне, затем наклоняется и смотрит на меня снизу вверх.

— Не волнуйся, — напевает он. — Кем бы он ни был для тебя, он скоро умрет. Видишь ли, он, возможно, вложил это в тебя, — он показывает на мой живот, и я вздрагиваю, прежде чем могу остановить себя, — но я всажу ему гребаную пулю в череп. Что касается тебя? Что ж, после того, как он умрет…

Он облизывает губы, прищурив глаза. — Следующим я убью тебя.

Все мое тело превращается в лед. Я всегда была верующей женщиной, и моя вера никогда не колебалась, теперь я отчаянно, молча молюсь, чтобы Бог пришел мне на помощь.

— Я бы хотел, чтобы это была не ты, учитывая, какая ты красивая, — продолжает Майк, не обращая внимания на мою молчаливую мольбу. — Я имею в виду, я мог бы взять тебя в жены… но, видишь ли, я не могу просто позволить родословной Доминика продолжать жить, вот почему ты тоже должна умереть. Поверь мне, будет жаль избавляться от тебя, но на самом деле это неизбежное зло. Избежать которого невозможно.

Он качает головой, выражение сожаления мелькает на его лице, прежде чем в глазах появляется странный блеск. — Однако ничто не говорит о том, что я не могу попробовать тебя один раз, прежде чем ты уйдешь. — Он крепко сжимает мою челюсть.

Он грубо приближает свое лицо к моему, даже когда я корчусь, поворачивая лицо из стороны в сторону, чтобы отбиться от него. Его губы встречаются с моими, целуя меня агрессивно, его язык пытается прощупать мой, но я сжимаю губы, пока мне внезапно не приходит идея получше.

Я приоткрываю губы, чтобы дать ему доступ, и как только его язык касается моих зубов, я прикусываю, сильно.

Я крепко сжимаю челюсти, намереваясь пустить кровь. Откуда у меня взялась смелость, я не знаю. Возможно, это немного фаталистично, если я собираюсь умереть, я хочу пустить кровь, пусть немного, своему противнику.

Возможно, он посмеется последним, но, по крайней мере, у него будет метка, моя метка, которая подарит ему несколько бессонных ночей. Возможно.

— Сука! — Майк выругался. — Черт! — Он встает и бьет меня по лицу.

Мое лицо горит от удара его ладони по моей щеке.

— Гребаная сука, — выплевывает Майк.

Я смотрю в пол, затем хмурюсь, услышав его смех.

С ужасом я думаю, что он может поступить хуже, например, изнасиловать меня, однако, когда я поднимаю глаза, то вижу его лицо, прикованное к экрану.

— Мой день становится все лучше. — Майк ухмыляется, его зубы покраснели от крови. — Все идет хорошо, всего несколько заминок. — Он вытирает кровь с губ. — Это доставит уйму удовольствия.

Мой взгляд перемещается на экран и я вижу черную машину, въезжающую на территорию завода. Доминик. Я не хочу смотреть, как он умирает.

Я хнычу и отворачиваюсь, но Майк подходит ко мне, хватает мое лицо и поворачивает его к экрану.

Я закрываю глаза. Я действительно не хочу смотреть эту часть.

— Если ты не будешь смотреть, я убью тебя первой, — шипит Майк мне на ухо.

Для меня это не было большой угрозой, я постепенно начинаю принимать свою реальность. Доминик умрет, и я умру следующей.

Однако по какой-то причине я открываю глаза, какое-то болезненное очарование заставляет меня наблюдать, как машина Доминика останавливается. Прежде чем дверь успевает открыться, пули ударяются в машину со всех сторон, пробив ее насквозь.

Я дергаюсь.

Я молюсь, чтобы Доминик как-нибудь выжил, но мужчины продолжают стрелять по машине, изрешетив ее пулями, а Майк посмеивается за моей спиной.

Выстрелы прекращаются, и мужчины приближаются к машине. Слезы текут по моему лицу, пока я изо всех сил стараюсь не плакать вслух, смиряясь с фактом, что Доминик мертв.

Двое мужчин осторожно приближаются к машине. Майк отпускает меня и выпрямляется, доставая рацию.

— Открывай, — рявкает он.

— Хорошо, босс, — отвечает голос из устройства.

Они открывают пассажирскую дверь, но обнаруживают, что она пуста.

Мужчины в замешательстве переглядываются.

Я смотрю на Майка, который хмурится и хватается за рацию. — Что происходит?

— В машине никого нет, сэр. Она была в автоматическом режиме.

Надежда расцветает в моем сердце, когда я задаюсь вопросом, что задумал Доминик. Доминик. Приятно снова вспомнить его имя, зная, что он жив.

Майк хмурится, его глаза темнеют.

Я тихо вздыхаю с облегчением, стараясь не привлекать внимания Майка.

Еще несколько человек Майка подходят к машине, как будто проверить что его нет. Внезапно из машины вырывается яркий свет, мужчин швыряют на землю, и запись с камер видеонаблюдения отключается.

Майк дергается, но я остаюсь неподвижной, наблюдая, гадая, что происходит на самом деле.

Дверь открывается, и Майк рявкает — Я не хочу, чтобы меня беспокоили.

— Тебя, конечно, побеспокоишь, — раздается воодушевляющий голос. Мне не нужно оборачиваться, чтобы узнать, кто это, но, судя по выражению лица Майка, он этого не ожидал.

Мужчины быстро окружают нас, подняв оружие и направив его на Майка, в то время как я чувствую, что мои путы ослабевают.

Люди Майка отчаянно врываются в комнату через вход перед нами, но они быстро подавляются перестрелкой, даже не успев сделать ни единого выстрела.

В мгновение ока люди Майка выведены из строя, возможно, мертвы, и я не могу не задаться вопросом, сколько их было на этом складе. Наверняка больше двадцати. Возможно, две дюжины?

Как во сне, Доминик подходит ко мне, его рука поднимается к моему лицу, чтобы коснуться места, где Майк дал мне пощечину. Я все еще чувствую жжение его ладони, когда Доминик проводит рукой по этому месту. Его глаза горят гневом.

Пальцы Доминика касаются моей нижней губы, где я чувствую что-то влажное. Это заставляет меня вспомнить, как Майк поцеловал меня перед началом стрельбы.

Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как я чувствовала такое тепло на своих губах, такую нежность, и когда палец Доминика скользит по моему подбородку, я могу умереть и жить снова, просто чтобы когда-нибудь вернуть те же чувства, почувствовать, как он снова целует меня.

Мои глаза обжигают слезы, и я перевожу взгляд на его руку, и я замечаю слабое красное пятно на кончиках его пальцев.

Кровь, думаю я, когда паника захлестывает меня, и я пячусь.

— Черт возьми, он сделал это с тобой? — Тихо спрашивает Доминик. Его глубокий, хрипловатый голос отзывается во мне.

Я киваю, не решаясь заговорить.

— Он причинил тебе боль где-нибудь еще? Он… прикасался к тебе?

Беспокойство в голосе Доминика заставляет меня моргнуть, это первый раз, когда он говорит со мной с эмоциями, граничащими с заботой. Все это время мне казалось, что все, о чем он заботился, это его наследник.

Я слабо качаю головой, все еще дрожа.

— Тогда оставайся здесь.

Испытывая облегчение, я остаюсь на месте, как велено.

Выражение его лица мрачнеет, когда он смотрит на мою окровавленную губу. Он подходит ближе, внимательно осматривая рану.

Я вздрагиваю от интенсивности его пристального взгляда, кажется, в этом отношении ничего не изменилось. Его губы сжимаются в тонкую линию, а темно-зеленые глаза сужаются, когда он прослеживает взглядом за порезом.

Он обнимает меня так крепко, что становится почти больно. Затем он отстраняется и заглядывает глубоко в мои глаза. С нежностью в глазах он целует меня в лоб, и я наконец чувствую себя в безопасности, защищенной.

Именно тогда я понимаю, что, какой бы опасной ни была ситуация, Доминик всегда сумеет защитить меня от вреда.

Майк стоит, дрожа от страха или гнева, я не могу точно сказать. Вероятно, и от того и другого.

Доминик отпускает меня и, подходит к Майку, вытащив пистолет.

— Ты, гребаный ублюдок…

Слова Майка обрываются, когда Доминик засовывает дуло пистолета в его самодовольный рот.

Доминик смотрит на меня, затем на Артема. — Уведи ее отсюда.

Артем кивает, и как только мы поворачиваемся, чтобы уйти, раздается выстрел, до моих ушей доносится тяжелый стук, когда на пол падает тело.

Я не хочу смотреть. Я действительно не хочу смотреть… но по какой-то причине я чувствую желание проверить, убедиться, что Майк мертв. Возможно, это кто-то другой.

Мои ноги приковывают меня к месту, и теперь мои слезы текут ручьем.

Я вскрикиваю, когда острая боль пронзает мой живот, через несколько секунд Доминик рядом со мной, на его лице пятна крови. Без сомнения, кровь его врага.