Беседы о вере и церкви

О Таинстве Священства (продолжение)

В прошлой беседе мы начали говорить о Таинствах, как о центре жизни Церкви. Мы сказали, что Таинства, будучи онтологически сверхразумным действием Божиим, с педагогической точки зрения представляют собою семя, данное нам для взращивания, задание. Они, с одной стороны, соединяют нас с Богом, дают нам духовные силы, крепость, энергию, саму благодатную жизнь со Христом во Святом Духе; с другой стороны, являются неким залогом, тем, над чем мы должны трудиться, созидая свою душу как храм Святого Духа, Невесту Христову. Так и идет освящение христианина: получая в Таинствах силу от Бога к жизни и благочестию, подкрепляя ими богообщение, которое должно быть непрестанным, человек с помощью Божией трудится над исполнением заповедей Христовых, над выстраиванием своей жизни по Богу. Неверным восприятием этого церковного взгляда на Таинства является магическое понимание их — когда от Таинств остается лишь зависимое от обряда детерминированное действие, безразличное к нравственному состоянию человека, направленное не на соединение с Богом, а на получение чего–то от Него. Это приводит к сакрализации формы, обряда, переносу акцента с содержания и духовного смысла обряда (с того, что, собственно говоря, обряжается во внешние церковные формы) на его оболочку и приданию обряду самому по себе духовной действенности, без обязательного участия труда души, направленного к богообщению.

Мы начали рассматривать Таинство Священства и подошли к вопросу — как правильно нам относиться к этому Таинству, как нам мыслить и действовать так, чтобы воспринять в нем ту благодать Св. Духа, какую хочет нам преподать в этом Таинстве Святая Церковь. В связи с этим обозначим проблемы, которые ставит перед нами современная церковная жизнь.

Мы сказали в прошлый раз, что задача священника трояка: 1) совершать Таинства, 2) учить народ истинам веры и 3) нравственно руководить людей на пути ко спасению. Для этого и предназначена, говоря техническим языком, благодать священства. Ясно, что в деле совершения Таинств священник лишь инструмент, если можно так выразиться. Таинства совершает Церковь, священниковы только, образно говоря, руки. Следовательно, пока священник законен, Таинства совершаются им независимо от прочих обстоятельств — если, конечно, он совершает их по Уставу Святой Церкви, от лица ее. Что же касается остальных двух задач пастыря, то здесь вступает в силу общее условие, общий принцип отношения человека к благодати Божией, подаваемой в Таинствах.

Священнику благодать священства также подается как семя, как то, что он должен развивать. Он должен преподавать учение веры, и хотя оно неизменно в Церкви, священник должен его усвоить, понять, прочувствовать и донести до каждого человека — на его языке, не формально. Священник должен вести людей по пути спасения, и хотя этот путь также известен и определен в Церкви, но в этом деле собственные нравственные усилия пастыря чрезвычайно важны, ибо, чтобы вести других, он должен прежде всего идти по этому пути сам. И тут возникает некий зазор, — когда вера и нравственность проповедуются, но не особо–то показуются или когда пастырь под верой и нравственностью понимает не то, что содержит Церковь, а что–то свое, выдавая это свое за учение Церкви — что в основном и является причиной неприятия Церкви многими людьми. То есть имеется опасность подмены Церкви ее служителями. И в связи с этим нужно поставить вопрос о норме отношений пастыря и паствы и, выяснив эту норму, в свете ее оценить отступления от церковного учения в практике нашей церковной жизни.

Норму эту, как и все в Церкви, дает нам Откровение Божие — Священное Писание. Мы сказали, что Господь дал власть Своим ученикам — Апостолам и их преемникам, епископам и священникам — строить и хранить Церковь; власть эта — власть не в мирском смысле, это власть духовная, власть служения, содержания веры и указания пути благочестия, — хранится в Церкви и передается в Таинстве Священства. Без Церкви невозможно спасение, следовательно, необходимо быть в союзе с нею, а это значит, что необходимо послушание Церкви, ее уполномоченным и служителям — пастырям.

Об этом говорит Господь: Слушающий вас (т. е. Апостолов) Меня слушает, и отвергающийся вас Меня отвергается (Лк. 10:16). Принимающий того, кого Я пошлю, Меня принимает (Ин. 13:20). Как Ты (Отец) послал Меня в мир, так и Я послал их (Апостолов) в мир (Ин. 17:18). Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны, ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать отчет; чтобы они делали это с радостью, а не воздыхая, ибо это для вас неполезно (Евр. 13:17), пишет Апостол.

Итак, через послушание пастырям мы состоим в богоустановленном церковном чине. Но такое положение дел налагает на пастырей чрезвычайную ответственность — за каждую душу, к нему относящуюся, он даст отчет Богу. От пастыря требуется прежде всего осознание этой ответственности: внимайте себе и всему стаду, в котором Дух Святый поставил вас блюстителями, пасти Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел Себе Кровию Своею. Ибо я знаю, что, по отшествии моем, войдут к вам лютые волки, не щадящие стада; и из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою. Посему бодрствуйте (Деян. 20:28-31), наставляет пастырей Апостол. Норму отношений пастыря и паствы дает в полноте св. ап. Петр: Пастырей ваших умоляю я, сопастырь и свидетель страданий Христовых, и соучастник в славе, которая должна открыться: пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принужденно, но охотно и богоугодно, не для гнусной корысти, но из усердия, и не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду; и когда явится Пастыреначалъник, вы получите неувядающий венец славы. Также и младшие, повинуйтесь пастырям; все же, подчиняясь друг другу, облекитесь смиренномудрием, потому что Бог гордым противится, а смиренным дает благодать… Более же всего имейте усердную любовь друг ко другу, потому что любовь покрывает множество грехов… Служите друг другу, каждый тем даром, какой получил, как добрые домостроители многоразличной благодати Божией… дабы во всем прославлялся Бог через Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь. (1 Пет. 5:1-5; 4:8-11).

Лучше не скажешь. Вот учение Церкви о пастырстве, всё — в этих словах.

Но есть в Евангелии еще одна цитата, которую часто приводят протестанты в полемике с Церковью. И на первый взгляд она действительно несколько противоречит вышеприведенным текстам. Вот эта цитата: Не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель — Христос, все же вы — братья; и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах; и не называйтесь наставниками, ибо один у вас Наставник — Христос. Больший из вас да будет вам слуга: ибо, кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится (Мф. 23:8–12).

Как все это понять и увязать? С одной стороны, необходимость пастырства и послушания для того, чтобы усвоить, помимо собственно благодатного освящения в совершаемых священством Таинствах, учение веры и благочестия — мы видим, что таков чин Церкви, что это усвоение совершается через личный пример, водительство и научение пастырей. С другой стороны, такие слова Христа: не называйтесь учителями, отцами и наставниками.

Здесь дело вот в чем: Господь с особой силой подчеркивает то, о чем мы уже сказали, — что священник не является и не может быть отцом, учителем и наставником самим по себе; всё его учительство и наставничество тогда и только тогда становится действительным, когда он учит о Христе, наставляет ко Христу, является, по выражению митр. Антония Сурожского, устами Христа, глазами Его, ушами Его, руками Его. И когда мы называем такого пастыря отцом — мы не его как человека так именуем, а в его лице так называем Самого Господа.

Подумайте, какая ответственность лежит на пастыре, на епископе и священнике! Он должен в самом себе осуществить все христианство и преподать его другим. И именно это имеется в виду в приведенных словах Евангелия. Дать другому, научить может только тот, кто сам владеет предметом, а не тот, для которого он — «темный лес» или то, что он считает предметом. Понятно, что это — идеал; и священник тоже возрастает, как христианин и пастырь, от большей немощи к меньшей. Но он должен помнить это евангельское предостережение и ограждаться им, чтобы преподавать другим учение и дух Церкви, — Церкви, т. е. Св. Писания, Св. Предания и духовного устроения ее, а не того, что сказал старец X или передали через 20–е руки, что изрекла схистарица Y, и не того, о чем пишут безумные листовки и брошюры, а то и целые книги, ссылающиеся на авторитет игумена Z, и проч.

Если пастырь забывает об этом, если он приводит людей не ко Христу, а к себе, если он делами и словами учит не учению Церкви Христовой, а тому, что он сам считает истиной, своим представлением о христианстве, — то он не пастырь, а «лютый волк», по выражению ап. Павла. В таких случаях священник начинает повелевать, а не служить, влагать в людей свои понятия о Боге и Церкви, отвращая их тем самым от истины, и губить их, а не спасать. Спасение — еще раз повторим — в приобщении Христу и Церкви, и пастырь только тот истинный пастырь, который приводит человека ко Христу, а не к себе. Об этом и говорят тексты Священного Писания, нами приведенные.

И здесь мы видим две основные ошибки, которые и извращают богоустановленный чин пастырства, делают духовные отношения явлением, вызывающим порой нарекания на Церковь. Первая ошибка — это неверное, магически–автоматическое восприятие благодати священства. Вторая — такое же, магически–автоматическое восприятие подвига послушания.

Давайте разберем это.

В нашей церковной жизни весьма распространенное явление — считать, что благодать священства действует «автоматически». Некоторый повод дает к этому уже упоминавшееся нами обстоятельство — что Таинства совершаются священником независимо от его нравственного состояния в силу законного уполномочивания Церкви. Появляется соблазн распространить это и на те сферы действия благодати священства, которые не подпадают под это, уникальное в своем роде, обстоятельство. Отсюда выходит, что многие, и пастыри и паства, начинают думать, что достаточно только рукоположения — и теперь всё, что говорит пастырь, есть от Духа Святого, всё, что он делает, — всё безукоризненно в силу действия благодати священства самого по себе, а малейшее сомнение в этом есть хула на Духа Святого.

Это и есть магическое восприятие Таинства. Благодать священства, как и всякая благодать вообще, действует только тогда, когда мы ей со–действуем; сама, «автоматически», она не действует и, будучи так воспринимаема и, следовательно, пренебрегаема, подходом таким оскорбляется, попирается и служит так относящимся к ней людям в суд и осуждение. Необходимы нравственные усилия как пастыря, так и его паствы в раскрытии благодатного действия этого дара Божия.

В самом деле, если человек гордый, глупый, невежественный, невоспитанный — никакая благодать автоматически не превратит его в смиренного, тактичного, просвещенного: он сам должен потрудиться над этим, — а благодать будет помогать, немощное укреплять, недостающее восполнять, но при обязательном условии личной нравственной деятельности. Для этого нужно и духовное руководство, назидание от старших, более опытных, чтобы новорукоположенный пастырь не варился сам в себе, а воспитывался в духе Церкви; немалую пользу может оказать и просто общее нравственное, интеллектуальное и культурное воспитание. Сейчас пастырь не может быть «от сохи»: он должен быть культурным, воспитанным, порядочным человеком. Замечу в скобках, что у нас в Православии приходится часто встречаться с противоположными взглядами: считается почему–то, что как только ты вошел в Церковь, нужно отбросить всю культуру, вежливость, уважение к другим, порядочность, тактичность, деликатность как мирское, грешное, фальшивое и лицемерное и жить только «духовным». Но нельзя построить чердак, не положив фундамента и не выстроив этажей; так же не может быть никакой духовности, если человек не состоялся как просто нравственная личность. Вообще ведь труднее всего быть просто нормальным человеком: это требует больших усилий.

Итак, если пастырь сам не изучит веру Церкви, сам не будет жить по заповедям Христовым, а будет рассчитывать на действие благодати само по себе, то он будет не пастырем, а требоисполнителем, или, другими словами говоря, не священником, а жрецом, совершающим требуемые от него и воспринимаемые магически действия; и, конечно, никого и ничему научить не сможет.

То же можно сказать и о послушании, которое в этой системе взглядов воспринимается как обратная сторона процесса: автоматически действующая «благодать священства», якобы сама по себе, независимо от духовного состояния священника наставляющая человека, что ему делать, а чего не делать, воспринимается автоматически же действующим слепым нерассуждающим послушанием, при котором излишни нравственные усилия человека, а результат гарантирован в силу самого факта послушания.

Типичный пример магического подхода к духовной жизни! Считают так: «Пусть батюшка не разумеет тот или иной вопрос, но за мое послушание Бог откроет ему; и если я без рассуждения поверю ему, то независимо ни от чего мне благодать сделает то, что надо». Но Господь не сказал: если есть двое слепых, но второй верит, что первый не слепой, то первый упадет в яму, а второй за эту веру не упадет. Нет, Господь сказал: если слепой ведет слепого, оба упадут в яму (см. Лк. 6:39). Вера в истину спасает, говорит свт. Игнатий, а вера в ложь, принимаемая автоматически, в силу просто факта веры, тоже есть ложь, и губит. В Церкви нет ничего слепого и автоматического. Послушание, в частности, естественно рождается из устроения Церкви. Слушать мы должны Христа — послушание Ему только и может быть абсолютным; слушать мы должны Церковь в лице пастырей (но опять же — Церковь, а не то, что тот или иной пастырь от невежества или от страстей и немощей своих считает Церковью); но ни Христос, ни Церковь Его никак не требуют от нас ничего нерассуждающего, автоматического и слепого.

Послушание есть добродетель в некотором смысле производная, оно вытекает из любви и уважения к священнику, разумеется взаимному, и является естественным выражением того, что старшие в Церкви помогают младшим, заботятся о них, несут их на себе, образно говоря. Свт. Игнатий много писал о правильном прохождении добродетели послушания — что все духовные советы нужно принимать с рассуждением, поверяя их Священным Писанием и учением Святых Отцов. Нельзя путать послушание и церковную дисциплину. Часто эти понятия смешивают, и тогда происходит подмена: вместо послушания Церкви — рабство у человека.

Причинами магически–автоматического подхода к действию благодати священства и послушания являются, с одной стороны, нежелание нравственно трудиться и даже неосознание необходимости этого, т. е. неправильное понятие о христианстве и пути спасения; с другой — безответственность, боязнь христианской свободы, желание переложить ответственность за свою жизнь на плечи другого, нежелание свободно и сознательно строить свою духовную жизнь.

И здесь опять необходимо напомнить, что наша духовная христианская церковная жизнь есть синергия, сотворчество Бога и человека, сотворчество людей в Церкви, старших и младших, каждый в своем чину, на своем месте, и все это — во Христе, в Духе Святом, для созидания тела Церкви в любви, для спасения и жизни вечной. И в этой благодатной реальности нет и не может быть насилия, господствования одних над другими, подавления личности, превозношения и чванства и всяческой несвободы, выражаемой в том числе в магическом и автоматическом восприятии пастырского служения.

Итак, как же в свете всего вышесказанного должны строиться отношения человека и духовника, паствы и пастыря? Сначала, когда человек только входит в Церковь, ему желательно найти духовника, пастыря, с которым он сможет обговаривать всю свою жизнь, вплоть до мелочей. (Сразу скажу, что я обозначаю идеальное положение вещей: в жизни такого почти не бывает, приходится довольствоваться малым, частным, восполняя недостаточность духовничества, почти повсеместную, духовными книгами, которые тоже еще нужно правильно подобрать.) Это нужно для того, чтобы человек правильно воцерковился, чтобы не заблудился в дебрях псевдоцерковности.

Этот процесс совершенно подобен воспитанию малого дитяти: его нужно научить ходить, разговаривать, читать, писать, жить в обществе… Так же и новоначальный христианин должен быть научен, как молиться, как исполнять церковный чин, что и как читать, как строить жизнь по началам благочестия, и т. д. А то начитается человек книжек, и давай поститься: не спать, не есть и проч. Тут и нужно его предостеречь: не перегни палку! Не увлекайся внешним! Ищи свой путь, соразмеряй силы, определи свою меру поста, молитвы, церковной жизни. Духовник здесь должен быть заботливым опекуном, воспитателем, педагогом, имея целью, чтобы сегодняшний новоначальный развился в сознательного христианина, приобщенного духовной жизни Церкви, ответственного и самостоятельного. Дух этого опекунства — уважение и любовь пастыря к новоначальному, раскрытие христианства и Церкви не как схемы, а для него лично, применяясь к устроению его; со стороны же новоначального — доверие и послушание.

Ап. Иоанн пишет: вы имеете помазание от Святого, и знаете всё… Помазание, которые вы получили от Него (Христа), в вас пребывает, и вы не имеете нужды, чтобы кто учил вас; но как самое сие помазание учит вас всему, и оно истинно и неложно, то, чему оно научило вас, в том пребывайте (1 Ин. 2:20 — 27). Помазание, о котором здесь речь, есть дар Духа Святого, тот залог, который мы получаем в Таинстве Миропомазания; и как раз задача новоначалия — с помощью опытного пастыря раскрыть в себе действие этого благодатного дара, найти незаблудный, узкий и тесный путь правильной христианской жизни.

Цель новоначалия, говоря словами ап. Павла, — чувства, которые навыком приучены к различению добра и зла (Евр. 5:14); и на этот период отношения пастыря и новоначального суть отношения ученика и его учителя — напомню, учителя во Христе, учителя воцерковления. (Опять повторю, что речь идет об идеале; в жизни этот процесс большей частью ложится на плечи самого новоначального. Жатвы много, делателей мало, как говорит Господь.)

Когда этот период кончается, то отношения с пастырем меняются, не по существу, конечно, но по форме: они становятся отношениями совета, взаимного шествия по пути христианской жизни, взаимного, как бы уже на равных, доверия, уважения, сотрудничества.

Здесь нужно избегать двух ошибок: 1) когда новоначальнические отношения излишне затягиваются. Это — некое рабство человека у пастыря, рабство добровольное, вызванное нежеланием жить ответственно самому. Нелепо, когда после 15 лет духовных отношений человек караулит священника, чтобы спросить его, можно ли ему завтра поехать на дачу или сократить в случае усталости правило. Не делайтесь рабами человеков (1 Кор. 7:23), напоминает нам ап. Павел; 2) когда, по окончании новоначалия, отношения становятся потребительскими, фамильярными. Мы вообще должны стараться избегать всякой наглости и потребительства в отношениях с людьми, а особенно с нашими пастырями, которым мы обязаны рождением в жизнь вечную. Отношения эти должны стать хотя и более взрослыми, более «на равных», сотрудническими, лишенными уже элемента опеки, но всегда почтительными — все же мы остаемся младшими и обязанными воздавать священнику должные честь и почет, — ради благодати Христовой, которую он носит, и ради личного достоинства нашего духовника как христианина и пастыря.

И в любом случае нужно твердо помнить, что жить нам нужно христианской жизнью самим. Свт. Феофан удачно сравнивал духовника со столбом с указателями, стоящим на перепутье; а путь никто другой, кроме самого идущего, за него не совершит. Пастырю принадлежит лишь право совета — большего в новоначалии, более свободного — во взрослом, так сказать, состоянии, но жить нам; а атмосфера, в которой совершаются духовные пастырские взаимоотношения, суть взаимные доверие и любовь, взаимное рассуждение, и никогда — не подавление, не насилие, не обман, не ложь, не потребительство, не командование.

Но вот вопрос: где бы нам взять такого пастыря? Мы с вами говорим об идеале — что пастырь должен быть совершенным христианином, усвоившим учение и дух Церкви, быть смиренным, тактичным, мудрым и гибким служителем Христа Спасителя, чтобы живо и творчески, а не формально и схематически дать доверившейся ему душе то, что Христос хочет дать именно этому человеку. Но все люди, и пастыри в том числе, далеки от идеала, только лишь ищут его, все немощны, слабы, грешны. Все мы в этой жизни должны терпеть друг друга, снисходить, носить немощи, тяготы ближних — и пастырей в том числе.

Но есть некий критерий, который я все же дерзну предложить — как выбрать себе духовника. Сразу скажу, что здесь не идет речь об осуждении или разделении пастырей на «достойных» и «недостойных». Мы не должны осуждать никого, а тем более священство; ради чести благодати Христовой всех священников нужно благоговейно почитать. Речь здесь идет только о выборе духовника: это же очень серьезно, ведь мы, в некотором смысле, доверяем человеку свою жизнь!

И в качестве критерия можно предложить две вещи: 1) способность к диалогу — т. е. восприятие пасомого не через ворох церковных схем, а непосредственно, как личность, пришедшую ко Христу, не навязывание себя и того, что я считаю Церковью и христианством, а способность принять внутренний мир человека, как он есть, и помочь ему найти себя во Христе, свое место в Церкви, а не загнать человека в схему и 2) восприятие пасомого не «сверху вниз», а на равных. Это не значит панибратство — нет, церковный чин отношений младших и старших остается; а это значит — общение в духе того, что перед Богом все мы равны. Прекрасно говорил Старец Силуан, что каждый человек в земной жизни проходит свое послушание — один царя, другой — патриарха, третий — какой–нибудь последней уборщицы; но более высок у Бога будет не носитель высокого сана, а тот, кто больше любит Бога. И действительно, у священника нет властительских преимуществ, а — ответственность служения.

Если человеку посчастливится найти такую духовную атмосферу во взаимоотношениях с пастырем, тогда и благодать священства, и послушание обретут ту почву, на которой они смогут правильно развиваться. Противоположная ситуация — когда пастырь за Бога решает и точно «знает» всё, относящееся до человека, еще до узнавания его, и властительски подавляет человека под предлогом: я лучше знаю, я опытнее, я духовнее, а ты – ничтожество. Обычно такое настроение называется и считается особою «духовностью», но от такой духовности нужно решительно удаляться: это — схематичность, формальность, фарисейство. Результат такой «духовности» бывает, как правило, плачевным. По плодам их узнаете их (Мф. 7:20). Опять же это не значит подозрительно за всеми следить, но, по слову Апостола, всё испытывая, доброго держаться.

Как искать духовника? У одного батюшки поисповедаться, у другого, послушать, что один говорит, другой, третий — и выбрать себе: к кому сердце лежит, а главное — от кого есть польза душе. Это должно быть поставлено во главу угла. Только нужно избегать излишнего нездорового мистицизма в этом вопросе; например, спрашивают: можно ли менять духовника, если нет пользы душе от общения с ним? Конечно, можно. Ничего в этом нет такого «автоматически–магического». Выбрать духовника — это не в клетку попасться, а именно, как говорит архим. Кирилл (Павлов), отвечая по подобные вопросы, искать духовной пользы, плода. Это может быть и долгая история, и нужно молиться, чтобы Господь дал духовника; не все и находят; ограничиваются исповедью одному и тому же батюшке, без каких–то глубоких отношений, по–разному бывает. Но нужна и осторожность в период этих поисков, потому что можно и «нарваться», да так, что люди из Церкви уходят. Нужно внимательно смотреть, какого духа священник. Если он начинает пугать бесами, требует, что нужно ехать на отчитку, или без вашего желания и приглашения начинает интересоваться интимной стороной вашей жизни, или, как мы уже говорили, навязывает нечто авторитарное, противное Церкви — тут нужно мягко, деликатно, но решительно удалиться от такого пастыря.

И еще одну проблему затронем. Это вопрос старчества и младостарчества — одна из серьезнейших проблем духовных пастырских отношений. В ней, как в фокусе, собираются и заостряются те вопросы, которые мы рассматриваем. Мы увидели, что есть в Церкви богоустановленная иерархия, которой вручена благодать Св. Духа — освящать людей Таинствами и научать их истинам веры и нравственности. Научение это, не говоря уже о главной задаче иерархии — совершении Таинств, происходит от лица и по уполномочиванию Церкви, не вяжет и не подавляет свободу, совершается в духе любви; пастырство — это совет, это совместное движение старших и младших в Церкви ко Христу. И казалось бы, это — очень много; но людям этого оказывается мало. Им недостаточно пастырей Церкви и пастырского руководства; им подавай нечто большее и высшее — старцев. Спрашивается: почему? Давайте разберемся.

1. Всегда существует соблазн сложить с себя ответственность за свою христианскую жизнь, за свое мировоззрение и поступки. Пастырь Церкви может только посоветовать то или иное; думать и делать человек обязан сам — и только сам. Многие не хотят думать: им проще найти человека, который бы им сказал: делай так и так — и не думать ни о чем. И, соответственно, никакой ответственности: я делаю только то, что старец благословил, он и отвечать будет. Это очень распространенное явление, к сожалению. Спрос, поскольку он есть, рождает предложение — и старцы такого рода появляются во множестве. Их и называют «младостарцами» — не по возрасту, а по минимальному духовному церковному опыту, а то и просто по отсутствию такового. Недавно, что называется, «вылупившись из яйца», не пройдя самим делом христианской жизни, ничего не зная и не понимая в Церкви, они с удовольствием начинают властительски распоряжаться людьми, спекулируя на духовных понятиях. Это не пастырство, а гуруизм. И, кстати говоря, здесь–то и есть настоящий экуменизм. Это свойственно всем религиям: везде есть гуру, старцы, шейхи, цадики — названия разные, суть одна: одни — посвященные, знающие тайны, другие — безмолвно воспринимающие и слушающиеся. Какова основа этих спекуляций, на какой идеологии это явление держится?

Старец, с церковной точки зрения, — человек, христианин, который в монашестве (по большей части) стяжал в результате длительной и правильной духовной церковной жизни дары Духа — личные дары, подчеркну: прежде всего дар духовного рассуждения, с которым всегда связан дар некоторой прозорливости. Старец, проще говоря, — это святой; если он известен людям (потому что естественное стремление настоящего святого, особенно монаха, — быть как можно меньше известным), то люди с разными нуждами идут к нему. И это вполне нормально — стремиться к носителям Духа; христианство, как говорится, не доказуется, а показуется; и всегда, в монашеской жизни особенно, как ее плод, «вызревали» люди духовные.

Но старцы в этом узком и правильном смысле слова всегда были редки в Церкви, а тем более сейчас, когда разрушена та питательная среда, в которой они, так сказать, формировались. Они остались в книгах, — а мы, читая эти книги, тоже хотим старцев — начинаем их искать, ищем их по каким–то внешним, книжным критериям, — напр., чтобы была большая седая борода, невнятная речь, какой–нибудь физический недостаток, толпа женщин, ходящая за ним, своеобразные взгляды на всё, — и находим их, именно таких старцев. Ни в коем случае нельзя переносить вычитанное в книгах, тем более касающееся исключительно монашеской жизни, и к тому же очень редкого явления — монастырского старчества — на всю церковную жизнь. Повторю, в основе этого — желание снять с себя ответственность за себя.

2. Зачем же людям нужны старцы? Ответ простой: узнать будущее. К старцу, как правило, не едут с вопросом: как спастись? Потому что это совершенно ясно из Евангелия, святоотеческих книг, да и любой приходской батюшка может вполне удовлетворительно каждому человеку ответить на этот вопрос исходя из его ситуации. У старца спрашивают: жениться или в монастырь идти? Разменивать квартиру или продавать? Разводиться ли? Ложиться ли на операцию? Начинать ли бизнес или сворачивать его поскорее? И т. д. и т. п. Еще спрашивают у старцев: скоро ли конец света? брать ли ИНН?. То есть — от старца нам нужно будущее. И это тоже абсолютно экуменично. Внецерковные люди с точно теми же проблемами идут к гадалке, к экстрасенсу; в других религиях на это существуют те же гуру, шейхи, цадики и проч. Что мы здесь видим? Наших старых знакомых: совершенно магическое отношение к Церкви и вектор жизни, направленный на то, чтобы хорошо было «здесь и сейчас».

Но – вопрос: что же заставляет людей вроде и разумных, взрослых, самостоятельных безоговорочно подчиняться тому безумству, какое творят многие младостарцы? В основе этого явления лежит неправильное представление о Боге, о воле Божией и об отношениях человека и Бога. Это крайне важно, и я хочу заострить на этом ваше внимание.

«Старцев» порождает абсолютно не–евангельский, не–церковный, магический взгляд на эти вещи. Считается, что воля Божия в отношении конкретного человека есть, с одной стороны, нечто предопределенное, заранее запрограммированное, а с другой стороны, нечто совершенно тайное, то, что надо «угадать». И вот для того чтобы эту «компьютерную волю» отгадать, попасть на нее, и нужен старец, который обладает неким тайным знанием этой самой загадочной «воли». Угадали мы эту волю — всё идет по маслу: и дети не болеют, и бизнес процветает. Не угадали — всё плохо. А еще хуже — усомниться в тайном знании старца: это вообще погибель.

Повторяю, это — абсолютно не–христианское мировоззрение, это хула на Бога и кощунство. Тогда наша религия превращается из благовествования — вести о Боге как любящем Отце, о Христе Спасителе и о свободе в Святом Духе — в зловествование: христианство становится минным полем, по которому не пройти без «сапера» — старца. А между тем это мировоззрение очень распространено, вплоть до того, что я сам читал не раз, что «православие — это старчество, и только потому оно истинно, что есть это самое старчество». Это абсолютно рабская безответственная идеология.

Напоминаю вам учение Церкви: воля Божия не есть нечто запрограммированное, автоматическое, и не то, что нужно угадывать, то, что скрыто; наоборот, Бог открыл нам Свою волю во Христе, в Св. Писании, в Церкви; жизненный путь человека определяется только личным отношением сердца, души к Богу. Определяется воля Божия из заповедей Божиих, из совокупности обстоятельств, из велений совести, из расположений сердца, из борьбы с грехом, страстями и с тем, кто за ними стоит, — т. е. это то, что мы уже называли: синергия, со–творчество, со–действие Бога и человека.

Конечно, есть Промысл Божий о каждом человеке, Господь Сам строит Свою Церковь и каждому дает свое место в ней — но не в смысле «угадать», не деспотично–властительски. Вот свидетельство Св. Писания: царю Езекии Бог послал прор. Исаию сказать: ты умрешь. Но Езекия отвернулся к стене и заплакал сильно; и Бог вернул прор. Исаию сказать Езекии: вернись и скажи, что он умолил меня, и Я прилагаю ему еще 15 лет жизни (см. 4 Цар., гл. 20). И тайного ничего нет: Я говорил явно миру… и тайно не говорил ничего (Ин. 18:20), — сказал Господь. Обращаю ваше внимание на этот очень важный пункт нашей веры. Там, где Дух, там свобода — но и ответственность, которые если отменяются, подменяются или попираются, то это явный признак уклонения от истины, содержимой Христовой Церковью.

Если же брать практическую сторону: предположим, нам встретился в жизни «старец» — может быть, даже почти настоящий; или мы читаем что–то, от старцев исходящее, — то в отношении к этому мы должны учесть следующий принципиальный момент: чем старчество отличается от собственно пастырства? Пастырство выступает от имени Церкви (должно во всяком случае так быть): любой пастырь, если говорить схематически, ничего иного не делает, как излагает учение Церкви; искусство пастыря состоит в том, чтобы донести его до конкретного человека в конкретной ситуации. Старец же действует от некоей личной харизмы, от личного дара Духа, а это дело весьма тонкое, здесь нужна известная осторожность.

Преподобный Серафим Саровский говорил, что когда он говорил «от себя», были ошибки, а Старец Силуан, приводя эту фразу, пишет, что ошибки могут быть маленькие, а могут быть и большие. Также нужно учесть, что действие Духа не всегда распространяется на всё, что духовный человек говорит. Напр., греческий старец Паисий, с легкой руки которого (вернее, с тенденциозных публикаций) заварилась вся наша каша с ИНН, штрих–кодами и проч. Когда он говорит собственно о духовной жизни — всё прекрасно: да, благодатное слово, подлинно духовный опыт. Но вот старец начинает «за политику» — и что Россия завоюет Стамбул, и отдаст его Греции, и проч., и проч. — тут уже явно не от Духа, а от себя, от своих непонятно каких и уж совершенно не духовных — политических представлений и пожеланий.

Затем, нельзя действие Духа представлять себе как какое–то эффектное театральное чудо, озарение. Напр., приезжает к духовно опытному человеку некто, спрашивает его: жениться или в монастырь идти? Все эти вопросы ведь тоже вполне законны, если они не на первом, а на своем подобающем месте стоят. Старец (настоящий) богопросвещенным умом, с точки зрения Евангелия, Церкви, пользы душевной и конкретной ситуации усматривает все внутренние и внешние обстоятельства, может быть тонкие, невидимые для вопрошающего, но духовно очевидные; и дает совет — но не фокуснически «угадывает», как это многими воспринимается «со–вне».

Наконец, еще очень важный момент. У нас принято противопоставлять старцев иерархии. «Мало ли что говорит тот или иной батюшка: старец вот так сказал, а что они все от учености своей могут духовного знать!» Или: «Да архиереи все — отступники от Православия, вот старцев нужно слушать!» и т. д. Настоящий старец никогда не противопоставит себя богопоставленному пастырству, наоборот, будет являть образец послушания. Хороший пример этому — архим. Иоанн (Крестьянкин). Например: жалуются ему на настоятеля; он отвечает в письме: нет, поступайте, как благословил настоятель. Пишут ему: вот, такой–то владыка сказал так–то, что Вы скажете? Он отвечает: кто я такой, чтобы противоречить архиерею? Только так, как архиерей сказал, и нужно делать. Это о старцах настоящих. А вообще здесь нужна крайняя осторожность: велика опасность подмен, и не только тонко–духовных, но и весьма даже грубых. Это обстоятельство настолько существенно, проблема настолько велика, что наше священноначалие даже приняло специальное Синодальное постановление по этому поводу от 28.12.98, которым и должны теперь руководствоваться в этих вопросах все чада нашей Церкви.

В заключение этой темы еще раз нужно подчеркнуть, что христианин сам должен трудиться над самим собою с целью — обрести Христа, выстроить отношения с Ним, с Его Церковью; пастырь здесь — посредник, со–работник, помощник; он не может заслонять Христа и подменять Его. Благодать, подаваемая в Таинстве Священства, предназначена Церковью для помощи христианину в том, чтобы он не в текстах отеческих, не в наставлениях пастырских и не в чем–то внешнем, «должном» и т. п. полагал жизнь духовную, а — при содействии всего этого — свою волю, свой разум, свои чувства напитывал Святым Духом, свое сердце уготовлял Христу.

И здесь нужны мудрость и опыт, чтобы избежать крайностей: одна, о которой мы подробно говорили выше, — рабство, подмена пастырем Христа, а другая крайность, когда человек скажет себе: сам справлюсь, сама благодать меня наставит, без этих попов, не нужны они, пусть только Таинства совершают, я из книг все узнаю. Нет, всегда нужно помнить, что мы — Церковь, что старшие в ней и младшие взаимно нуждаются друг в друге, взаимно помогают друг другу, вместе ищут Господа и только на путях Церкви, не разоряя Ее чинов, обретают Его. Наша задача, обоюдная — эти церковные чины наполнить содержанием личного духовного усилия каждого, помня при этом слова Апостола: блюдите, како опасно ходите.