Бесобой. Художественный роман

ГЛАВА V

Криптос

— Значит, вон в той промзоне наркоту мешками грузят?

— Ага. Постараемся это исправить.

— Вас ждать? Сколько у тебя времени уйдёт на то, чтобы цех чертей раскатать? Минут десять? — участливо поинтересовалась Марина.

— Нет, Марин. Ты нас и так выручила. Езжай домой. Тут сейчас жарко будет.

— Ну, как знаешь, Дань, — пожала она в ответ плечами.

Шмыг и Данила вышли из машины.

— Будем ломиться внутрь со стрельбой и спецэффектами или сначала прокрадёмся внутрь и поглядим, что там к чему? — на всякий случай уточнил чертёнок.

— Посмотрим по обстоятельствам.

— Ты матери будешь звонить?

— Обойдусь сегодня. Они с сестрой в Питер поехали, Эрмитаж смотреть. Не хочу отвлекать.

— Тогда я забираю контроль.

— Да, развлекайся. У тебя там всё по плану хотя бы? Без лажи? А то будут говорить, что Бондарь хватку потерял…

— Не будут, не беспокойся. Могу сегодня даже грохнуть кого-нибудь, чтобы твой имидж поддержать.

— Да необязательно. Главное — без лажи.

Костя Бондарев закрыл глаза, расслабился, и его тело снова стало не его. Когда он подписывал договор кровью, то думал, что скоро начнёт жрать эту жизнь большой ложкой, приберёт к рукам весь район, будет ездить на дорогой тачке и есть в самых козырных местах, но в реальности всё оказалось иначе… Оно и к лучшему. Демон, который вселился в его тело, оказался хитрым. Ему нужен был сосуд, а не помощник. Он сам хотел всё контролировать, во всё вникать. Бондаря это напрягало поначалу, но потом между ними состоялся серьёзный разговор.

«Кто-то так с девчонкой своей собачится, а я — с демоном, который в моей голове живёт. Кудряво ты, Бондарь, всё-таки живёшь…»

— Ты меня к рулю хоть иногда подпускай — тело моё всё-таки, — настойчиво попросил он.

— Пока не могу. Мне надо поставки наладить.

— Да я понимаю, но мне скучно пипец — сидеть, блин, и смотреть, как ты своих чертей гоняешь, мешки с таблами инспектируешь…

— Так бы сразу и сказал. Ты же понимаешь, что я не только мысли могу тебе в голову проецировать?

— А что ещё? Кино в 3D?

— Вроде того. Скажи: что, по-твоему, не скучно? Что ты больше всего на свете любишь?

— Девчонок люблю. Драться, только чтобы побеждать. Жрать вкусно люблю.

— Ты хотя бы передо мной невесть кого из себя не строй. Я могу и сам все ответы получить. Полазаю у тебя в мозгах — и готово. Ты для меня — открытая книга. На обложке кент в малиновом пиджаке с волынами, а внутри — любовный роман с ахами, вздохами и стихами под луной. Я не бандит вроде твоих дружков. Я — существо иного порядка, и понятия о силе и слабости у меня не ваши, убогие. Говори правду по-хорошему, а то я тебя и правда закину в твою блатную утопию — взвоешь ведь.

Пришлось всё ему рассказать. Ну как «пришлось»… Бондарь демону душу с удовольствием изливал. И груз, который он таскал на плечах, становился вроде бы даже полегче. Рассказал о том, как Дашу в их класс перевели в третьей четверти девятого, и Костя понял, что идти в ПТУ, как он планировал, больше не вариант. Еле сдал экзамен по физике, чтобы остаться с Дашей в одном классе, а то грозились перевести в общеобразовательный. Рассказал о том, как они гуляли по набережной ночью, и Бондарь подговорил пацанов на них налететь, чтобы Бондарь их типа раскидал у Дашки на глазах. А она узнала Гуся, потому что они в старой школе вместе учились, и нихрена не вышло. Бондарь со стыда хотел сквозь землю провалиться. Рассказал, как в мае одиннадцатого класса она ему сказала, что ей с ним хорошо, но чего-то большего никак не вырисовывается. Он уговорил её хотя бы на выпускной вместе сходить, и они там танцевали и целовались как в последний раз. Потому что действительно в последний раз. Рассказал, что все эти годы не выпускал Дашку из вида и знал, что она выскочила замуж за своего препода из института и сразу же родила. Потом выяснилось, что муж её бьёт. Бондарь сделал заметочку на будущее и, когда он с пацанами начал зашибать столько, что можно было платить ментам, чтобы те глаза на его дела закрывали, велел этого козла повесить. Только где-нибудь в лесу, чтобы Дашка труп только в морге на опознании увидела. Думал, что вернётся в её жизнь после этого, и она увидит, каким он стал. А она его встретила пустым взглядом, будто чужого человека…

— Мужа ты её правильно повесил. Я бы так же поступил.

— Да чего толку-то? — грустно протянул Бондарь.

— Давай сделаем так: я буду рулить твоим телом двадцать три часа в сутки. Ты всё это время будешь представлять, что сейчас лето, вы с ней вместе и у вас целая жизнь впереди. А на час будешь возвращаться. Отзвониться родителям, чтобы подозрений не вызывать, ну, и в целом… наедине с собой побыть. Тоже иногда надо. По рукам?

— По рукам. Спасибо. Только ты это… дела веди нормально. Чтобы потом позориться не пришлось.

Демон пообещал, и теперь Бондарь жил не здесь. И слава богу. Или кому у них там?

— Ну чего, узнал?

— Да, всё так. Зеленина кто-то кокнул.

— Зорек-то успел уйти?

— Вокруг трупа следы чёрного песка были. Так что едва ли.

— Паршиво. Придётся новые каналы сбыта искать.

— А это обязательно? Вроде и так много толкнули… Бартузан ещё неслабую партию взял…

— Отцу нужна армия, а учитывая, какой процент от «Врат» сразу дохнет, нам ещё работать и работать.

— Я тогда пошёл разгрузку контролировать?

— Давай, там из портала новая партия поступила. На линию фасовки её, а там дальше придумаем, что делать.

Мускулистый бандит — пальцы в перстнях, цепь на бычьей шее, покрытые толстым слоем лака волосы — раскурил сигару и громко рявкнул:

— Передай им, если всю партию разгрузить не успеют, пока портал открыт, я им руки поотрываю и вместо них прикажу клешни пришить!

Помощник, который уже успел принять демонический облик, сложил ладони и поклонился начальнику:

— Будет сделано!

Работа кипела. Всего за несколько недель территорию закрывшегося завода удалось обжить и наладить тут эффективную работу. Из портала доставляли ящики с «Вратами Ада» — волшебным наркотиком, созданным по заказу отца, — таблетки тут же фасовали и прятали в мешках с мукой. А потом фуры с логотипом «ТПРНС Трейдинг» (сокращённо от «Топ-Парнас», названия компании, которую отжал у конкурентов Бондарев) развозили мешки крупным распространителям. В какой-то момент было решено проводить все операции через Зорека, но он спёкся, и теперь придётся выстраивать цепочку заново. Но это ничего. Ему не привыкать.

Внезапно откуда-то сверху пролетело что-то и шлёпнулось на бетонный пол. Бандит присмотрелся — это было тело Лакуса, заместителя начальника охраны. Зелёный труп демона стремительно превращался в чёрный пепел.

В кармане завибрировал мобильник.

— Алло? Срочно, пока открыт портал — запросите подкрепление! На нас напали… Я сам не видел, но парни говорят, что видели человека со светящимися татуировками.

Со злости бандит смял трубу в кулаке, а потом с силой швырнул её на пол — телефон рухнул в груду чёрного песка, ещё недавно бывшую Лакусом.

«Бесобой. Только его тут не хватало. Похоже, Зорека тоже прикончил он…»

Но вызывать подкрепление было незачем. Он и его парни справятся. А когда он принесёт отцу голову Бесобоя, тот, быть может, одумается и даст ему возможность командовать настоящими воинами в открытом бою, а не следить за тем, исправно ли упаковывают таблетки по пакетикам. Он полководец, а не провизор, хоть вслух своё недовольство выражать ни за что не станет — приказы сначала исполняются, а уже потом обсуждаются, а уж воля отца и вовсе непререкаема.

Данила присвистнул:

— Они тут даже не скрываются. Половина одержимых работает в демоническом обличии, а вон те — вообще без носителя рассекают. Пользуются тем, что здесь портал в Ад открыт, а значит, место это — пограничное.

— Мелких чертей тоже хватает… Ты, Даня, главное, смотри внимательно, прежде чем чертят мочить. Сверяй там носатость и синюшность, чтобы меня ненароком не кокнуть, — предупредил напарника Шмыг.

— Тебя с другими чертями ни за что не спутаешь, Шмыг. Они, вон, мешки таскают и молчат. А ты нихрена не делаешь, зато не затыкаешься.

— Не надо вот «ля-ля», начальник! Я тоже мешки таскаю! — Шмыг возмущённо продемонстрировал несколько пустых вощёных мешочков для чёрного песка.

— Ага. Пустые.

— Ну так ты демонов постреляй — будут полные, — огрызнулся чертёнок.

— Уел. Погнали.

Данила коснулся рукой ледяного жетона, и его руки покрылись сияющими линиями узоров.

Бесобой вытащил пистолет с гравировкой «Сохрани» и метким выстрелом продырявил голову зелёному демону, который, стоя на металлическом помосте, следил за работой остальных чертей.

Демон тут же полетел вниз и приземлился прямо у ног крупного бандита в человеческом облике. Тот сплюнул, потом взялся за телефон.

— Шмыг, как думаешь — вон тот тут главный? — Бесобой указал на бандита.

— Ну, если учесть, что он стоит там в дорогих шмотках, а остальные суетятся и гнут спины, то, думаю, да. По крайней мере, если бы я был главным, я бы поступил точно так же. Я считаю, что ты можешь смело и ему в башку стрелять.

— Он ещё в человеческой форме, — сухо ответил Данила.

— Да ты чего… Посмотри, какая рожа страшная. Демон он, демон, — Шмыг изобразил максимально убедительную мордашку. — И укладка эта… Человек физически столько лака на волосы вывалить не может. Башка станет слишком тяжёлая, и у человека хребет сломается.

— Тебе просто не хочется к нему приближаться, чтобы ритуал истинного облика проводить.

— Насквозь ты меня видишь, Данила, — Шмыг признал поражение.

Бесобой продолжил отстрел демонов. Его присутствие на заводе к тому времени перестало быть тайной, и рогатые твари разных форм и размеров побросали мешки и начали искать нарушителя.

— Вон он! Наверху!

— Чур, его потроха — мои!

— А я пушки заберу!

Каждая из этих фраз стала для демонов последней. Три выстрела, и тремя кучками чёрного песка на бетонном полу стало больше. Затем Бесобой одним прыжком соскочил с металлического помоста и, воспользовавшись нечеловеческой силой, которой его наделяли зачарованные татуировки, сорвал свисавшую с помоста металлическую лестницу. Её черные прутья тут же покрылись светящимися линиями узора с татуировок — обычный кусок металла мгновенно обернулся оружием, способным разить демонов.

Тут же представился случай испытать боевую лестницу в деле: несколько чертей с кривыми копьями бросились на Бесобоя в атаку. Тот разогнался и со всей дури сбил лестницей паривших в воздухе чертей на пол. Шмыг хотел было пошутить про то, что приходит чёрту в голову в последнюю очередь, когда он на полной скорости врезается в лобовое стекло, но решил, что это даже для него баян.

Валявшихся на бетонном полу чертят Бесобой припечатал лестницей сверху, и их маленькие тела тут же обратились облачками чёрных пепельных хлопьев.

— Ты там лестницей маши пореже только! Во-первых, меня зашибёшь ненароком, а во-вторых, весь песок сдует. Я не буду тут из-под верстаков веником потом его выметать!.. — крикнул Шмыг.

Это и правда был Бесобой. Вот только ряды демонов и чертей так стремительно редели, что попытка совладать с ним, не вызывая подкрепления, из дерзкого подвига превращалась в форменное самоубийство. Приняв истинную форму, можно было бы уничтожить Бесобоя за пару секунд, но тогда наверняка выгорит весь цех вместе с товаром. Отец придёт в ярость, и окажется, что всё было зря. Нужно быть умнее, нужно каким-то образом, оставаясь в теле Бондарева, сбить спесь с этого ничтожества со светящимися руками. Сбить…

Бандит добежал до фуры, на которой развозили «Врата Ада», сел в кабину и завёл мотор. Бесобой в это время старательно и увлечённо крушил адских грузчиков и фасовщиков. Едва ли он успеет что-то противопоставить десяти тоннам металла на колёсах. Конечно, как следует тут не разогнаться, но удар всё равно должен выйти внушительным.

До столкновения оставалось всего несколько метров, как вдруг Бесобой развернулся, отбросив что-то увесистое в сторону. Что это было вообще?.. Лестница? Ладно, теперь-то какая разница? Его же сейчас по бамперу размажет…

Бесобою всё никак не подворачивался случай испытать, есть ли предел у тех сил, которыми наделяют его татуировки, поэтому в какой-то степени демон, решивший сбить его фурой, оказался даже кстати, хотя сам Бесобой едва ли пошёл бы на такой рискованный тест. Он крепко вцепился в обшивку кабины нёсшегося на него грузовика и отбросил его в сторону. Прицеп сорвался с креплений и полетел в другую сторону, задавив парочку незадачливых демонов, решивших спрятаться от Бесобоя под грудой мусорных мешков.

Бесобой сорвал с петель дверь перевернувшейся кабины.

— Ну как, живой? — с вызовом спросил он демона, всё ещё остававшегося в человеческой форме. — Мог хотя бы своего носителя пощадить. Он шею свернёт — тебе станет хуже. Замучишься новый сосуд искать. Я понимаю, вам на людей плевать, но хотя бы инстинкт самосохранения вас должен заставлять головой думать…

Тело Бондаря, избитое, переломанное, истерзанное, вылезло из кабины. Каким-то чудом, несмотря ни на что, в зубах у него всё ещё держалась сигара. Демона не интересовал никотин — его успокаивала близость крошечного тлеющего огонька. Он вынул сигару изо рта всего на миг, чтобы выплюнуть парочку зубов, и ответил:

— Ладно. Чего-то ты всё-таки стоишь.

Тут же буквально из ниоткуда нарисовался мелкий синий чёрт. Вроде среди грузчиков и фасовщиков такого не было… Странно. Но слова, сказанные чёртом, были ещё страннее:

— Дань, я его разглядел. И поверь, лучше добить беднягу — носитель после таких травм всё равно не выживет.

— Назови демона по имени! — приказал Бесобой.

— Ты не понимаешь, Данила… Раньше ты щёлкал всякую мелочь. А это… Это золотая молодёжь Ада. В теле бандита сидит будущий наследник одного из легионов. Он и сам по себе на многое способен… а если ты каким-то образом умудришься его прикончить — то вляпаешься в такое го…

— Шмыг, вызывай демона. Мне плевать, сколько их придёт сюда, чтобы за него отомстить. Нам же лучше — больше песка соберём.

Шмыг всё же послушался.

— Криптос, сын Аваддона, демона войны и разрушения, взываю к тебе! Яви свой истинный лик. Ну, и если твоя возьмёт — на меня особо не серчай, — обратился он уже к Криптосу. — Сам слышал — я его переубедить пытался. То, что он упрямый как баран, — это уже не я виноват.

На этот раз потоки чёрного песка, из которых проступали очертания вызванного демона, доходили аж до потолка заводского помещения.

Бесобой задрал голову кверху.

Шмыг ответил на его немой вопрос:

— Криптос — сын главного Даштара. У них там вся семейка немаленькая.

— Больше Горимана? — удивился Бесобой.

— На порядок. И, в отличие от Горимана, Криптос — не полный идиот. Тот умел только грабить и насиловать. А этот командовал когортами отца, причём с завидным успехом. Ты, Дань, постарайся не сдохнуть. А то с тобой мы более-менее сработались, и не охота к другому охотнику на демонов привыкать. Вдруг характерами не сойдёмся?

— А что, есть другие?

— Да хрен их разберёт. Это я так, чисто предпо-ложил.

Напарникам пришлось разбегаться в разные стороны. Криптос закончил воплощение и тут же попытался придавить Бесобоя со Шмыгом тяжёлой когтистой лапой.

Сын Аваддона оказался огромным двуногим существом, похожим на прямоходящего бегемота с рогами. Во лбу у него торчал единственный глаз, а из груди выходила трубка, оканчивающаяся неким подобием мундштука. Голос у Криптоса был мощный, командирский, грохочущий:

— Твой прихвостень дело говорил, Бесобой. Нужно было его слушаться. Заставив меня принять этот облик, ты подписал свой смертный приговор!

Бесобой успел разглядеть, что в спину демона оказался вживлён огромный баллон, делавший Криптоса отдалённо похожим на гиппопотама-аквалангиста. Когда сын Аваддона втянул что-то через мундштук, а потом выплюнул изо рта огненный поток, стало понятно, что в баллоне точно был не кислород.

«Паршиво. Пробьёшь баллон выстрелом — и вся промзона взлетит на воздух. Вместе со мной, Шмыгом и окрестными домами заодно. Значит, с этим огнеглотателем-наоборот придётся драться голыми руками…»

Криптос продолжал разбрасывать вокруг себя волны пламени, поджигая и мешки с «Вратами Ада», и не успевших унести ноги демонов. Бесобой разогнался, чтобы с наскока повалить громадное чудовище на пол мощным ударом, но тот увернулся и ответил раскалённым плевком. Подпалил, конечно, только толстовку, но звоночек сам по себе был тревожный: прошла бы волна огня на двадцать сантиметров левее, и горел бы сейчас не только запас демонических наркотиков, но ещё и храбрый охотник на демонов.

Бесобой упал на пожарный щит, оставшийся с тех времён, когда завод ещё работал, и раздавил облупившееся красное ведро в форме конуса. Хорошо ещё, что не напоролся на острый пожарный багор…

Вдруг Бесобою в голову пришла рискованная идея. Шмыг бы точно не одобрил — сказал бы, что это верная смерть.

«Ну, вот и поглядим…»

— Эй, Криптос! А чего ты врёшь, что ты демон? Ты не демон, ты — живая бензоколонка. Только злобная. А знаешь, что в бензоколонках самое главное? — окликнул Бесобой противника.

Сын Аваддона никак не мог понять, куда спрятался его соперник, поэтому пытался отыскать Бесобоя по голосу:

— Ну и что?

— Табло, Криптос. Вот раньше у бензоколонок были круглые циферблаты со стрелочками, похожие на часы… — Бесобой эту картинку очень чётко себе представил, потому что видел такие в старом кино. — И вот они были классные.

Криптос понял, что голос доносится откуда-то сверху. Очевидно, Бесобой забрался на один из металлических помостов, образующих в цеху второй этаж.

— А сейчас колонки везде новые стоят, и табло у них электронные. Бездушные какие-то, — продолжал разглагольствовать Бесобой. — Так и хочется иногда крикнуть: верните старые, с циферблатами, гады…

И тут демон услышал грохот. Тут же рефлекторно развернулся на сто восемьдесят градусов… но Бесобоя не увидел. Вместо него там валялось смятое красное ведро дурацкой формы.

— А новое электронное табло хочется разбить к чёртовой матери! — Бесобой выбрал нужный момент и обрушился на отвлечённого демона сверху, держа в руках испещрённый белыми светящимися узорами багор. Его остриё вошло в единственный глаз демона, мгновенно лишая его зрения.

Когда Бесобой после удачной атаки спустился по металлическим платформам на пол, к нему подоспел Шмыг:

— Слушай, ну ты растёшь в моих глазах! Зубы научился заговаривать даже похлеще моего. Сейчас, кстати, можно приколоться. Скажи ему, что тебя зовут Никто. Он бате побежит жаловаться. Аваддон его спросит, кто тебе глаз-то выколол? А он скажет: «Никто». И все будут над ним угорать.

— Где-то я это уже слышал.

— Был у меня один слепой кореш много лет назад. Я ему эту хохму рассказывал. Ну, может, у людей в анекдот и вошло, — чертёнок пожал плечами.

На этом Даниле и Шмыгу разговор пришлось прервать. Криптос не видел, в какую сторону дышать огнём, но до сих пор всё прекрасно слышал. И очередной шквал пламени оказался ещё более разрушительным, чем все предыдущие.

«Демон Левиан считался в Аду знатоком всяческих тонких материй, и многие вельможи отправляли к нему своих наследников, чтобы те переняли у Левиана хотя бы частицу его мудрости. Однажды Левиан поразил всех, водивших с ним знакомство, тем, что ослепил себя посреди пышного обеда с жидкими паштетами, что были так хороши, что порции их уменьшались, будучи невостребованными, потому что само время приходило лакомиться ими.

— Зачем ты сделал это, Левиан? — спросил гость, служивший писцом при самом Баффорте Ракшоре. — Так ты даёшь нам понять, что не желаешь более нас видеть?

— Воистину! — вступил в разговор седой Визар Алкай. — Он счёл недостойным говорить нам об этом прямо, чтобы не нанести нам оскорбление! Пусть все знают, Левиан превзошёл всех демонов не только в мудрости, но и в учтивости.

— Как же мелко вы мыслите! — замахала прелестными руками суккуба Агапия. — Достойнейший Левиан жестом сим объявил, что не подчиняется больше подлым правилам, которые диктуют Небеса! Ведь это по их произволу мы обладаем неизменным обликом! Левиан же вознёсся над косным законом и теперь будет воображать мир таким, каким захочет! И лишь у самых смелых хватит духу последовать его путём!

Чёрт Огх’а’ламон, чья леность стала нарицательной, заметил, что причиной такого действия Левиана стала усталость. Зрение заставляло его то и дело смежать и раскрывать веки, а достойному демону даже такой невеликий труд должен казаться ужасно обременительным.

Последнее слово осталось за лучшим учеником Левиана, гербаристом судеб Марнивом. Он смазал губы сладким вином, чтобы речи его казались присутствующим приятнее, и сказал:

— Каждый истинный мудрец знает, что глаза — это двери, а если одна дверь закрывается, то открывается другая. Учитель Левиан понял, что в него через эти двери вошло всё, что ему было необходимо, и счёл нужным закрыть их, чтобы предоставить мирозданию открыть в ином месте новые двери по своему разумению, оставив таким образом мироздание в должниках. А имея в должниках само мироздание, можно достичь таких высот, которые никому из нас и не снились.

Гости сошлись на том, что версия Марнива верна́, и каждый из присутствующих поклялся назвать Марнивом своего первенца. Не клялись лишь Левиан да служанка по имени Тарина, потому что Левиан плакал от боли, а Тарина — единственная в том зале — знала, что Левиан выколол себе глаза, потому что уплетал паштеты сразу двумя вилками, ибо был ослеплён чревоугодием, и в какой-то момент неловкое движение сделало духовное ослепление телесным. А то, что демоны считали его мудрецом, — так то было посланное им судьбой испытание».

«Книга Заплат»

Бесобой уже успел сто раз пожалеть о решении выколоть сыну Аваддона единственный глаз. Несколько минут назад воображение рисовало герою привлекательную картину: он атакует незрячего демона со всех сторон, обрушивая на него град ударов, а измождённая тварь мечется и пытается найти угол, в котором будет поменьше боли. А на деле Криптос превратился в столп ярости, и если раньше он не тратил огненные залпы попусту, то теперь начал остервенело дышать огнём во все стороны. Стоило найти более-менее приличное укрытие — какой-нибудь разобранный наполовину станок, к примеру, — а уже через несколько секунд потоки пламени раскаляли груду металла до такой степени, что за ним не то что прятаться — к нему подходить было страшно.

— Дань, может, ну его? И домой? Таблетки он спалил. Побесится чуток, и батя отправит сюда отряд, чтобы сына домой притащили, — взмолился Шмыг, стараясь скрыться от потоков огня.

— Это твоё «побесится чуток» может десяткам людей жизни стоить.

— Не спорю. Но если он нас с тобой поджарит, то мы не сможем от таких как он ещё тысячи людей спасти.

— Нет, Шмыг. Я отступать не буду. Надо что-то придумать, — отрезал Бесобой.

— Может, подождём, пока у него в баллоне топливо кончится?

— Ты размеры этого баллона видел? Топливо кончится, как же… Знаешь, погоди-ка тут. Есть одна мыслишка.

Бесобой побежал прямо на Криптоса. Он смотрел на трубку, из которой перед каждым залпом демон потягивал горючее. Что будет, если вырвать её к чёртовой матери? Во всяком случае, попробовать стоит. Пользуясь тем, что Криптос поливал огнём груду ящиков, лежавших довольно далеко от него, Бесобой забрался демону на брюхо, как на небольшую отвесную стену, схватился рукой за трубку, уходившую в грудь Криптоса, и дёрнул что было сил.

Бесобой думал, что трубка выскочит, но вместо этого из тела демона вырвалась пульсирующая и покрытая рубцами кишка, в которой и была утоплена трубка. Демон заревел от боли, но мундштука из цепких пальцев не выпустил. Да и сама трубка слишком крепко держалась в его теле, очевидно, успев стать частью тела Криптоса.

«Был бы тут клинок Горимана или косы Зорека — можно было бы просто перерезать трубку, и дело с концом. Вот чего я демонические трофеи до сих пор собирать не начал?» — подумалось Бесобою.

Криптос догадался, что его противник хочет сделать, но ему хватило мозгов не дышать огнём себе же на грудь — он просто начал расточать раскалённые заряды прямо перед собой. Данила понял, что находиться рядом с демоном становилось опаснее некуда, и бросился прочь. Нужно придумать план получше.

Шмыг, умница, будто мысли его прочитал, возник совсем рядом.

— Вырвать трубку с корнем не получилось, — резюмировал Бесобой на ходу. — Других идей у меня пока нет. Но сдаваться я всё равно не буду…

— Я тут подумал и вспомнил, как грузчики и их начальник говорили про портал. Понимаешь, к чему я клоню?

— Понимаю. Портал же, по идее, должен в обе стороны работать. Так ведь?

— Ну, вообще-то, я вёл к тому, что сюда в любой момент могут подкрепления из Ада прибыть. Я не оставляю надежд уломать тебя смыться. Ты пойми — моя бы воля, я бы давно уже в гордом одиночестве свалил, но наши наниматели очень обидятся, если я тебя кину. Они меня высушат за это и вы… Короче, будут ругаться. Но портал, само собой, двусторонний. Это же как дверь: если она открытая, то через неё можно туда-обратно ходить.

— Это очень кстати. Надо найти, где именно у них этот портал.

— Чего его искать? Не видел, что ли, откуда они колёса таскали?

— Извини, был занят. Демонов крушил, — саркастично заметил Бесобой.

— Вечная твоя отговорка. Вон там он, в соседнем цеху, у которого крыша обвалилась.

— Надо заманить туда Криптоса и отправить подарочек в Ад. Я буду приманкой, а ты — давай, марш к порталу. Мне спокойнее будет со всей этой вашей преисподней техникой обращаться, если ты страховать будешь.

— Да куда я денусь. С подводной лодки… — Шмыг вздохнул и понуро полетел прочь.

— Криптос, дело есть! — Бесобой выскочил перед демоном.

Демон, естественно, ответил огненным залпом.

Бесобой увернулся.

— Да не кипятись ты. Смотри: у меня друг тоже хочет себе кальян встроенный замутить, как у тебя, и мне надо в общих чертах принцип устройства понять. Как там что подключается, куда угли класть, как это с кишками стыкуется. А если я тебя прикончу, чтобы провести вскрытие, ты начнёшь разлагаться на чёрную плесень, и я нихрена не пойму. Поэтому давай договоримся: ты смирно полежишь, пока я тебе брюхо вспорю, на телефон всё сфоткаю, потом зашью обратно, будешь как новенький. По рукам?

Бесобой за несколько месяцев наслушался едких подколок от Шмыга — и в свой адрес, и в сторону демонов, которых они вместе превращали в пепел, — и, кажется, тоже вошёл во вкус. Раньше ему казалось, что попусту сотрясают воздух только дураки, а теперь он понял, как порой важно бывает вывести противника из себя. Вот как сейчас, например.

Криптос на слух определил, где примерно находится Бесобой, и дыхнул туда пламенем.

Бесобой с трудом увернулся, но сделал вид, что ничего подобного не было.

— Ты зря стараешься, Криптос. Мне мой приятель Шмыг рассказал вашу сказку про демонического ёжика, который забыл, что значит горячо, и смог демонической мышке ключи из камина достать. Так вот, пять минут самовнушения — и мне огонь больше не страшен. Я его отрицаю. Жалко, ты не видишь: пламя меня касается, а мне хоть бы что. Даже шмотки не горят. Это всё почему? Потому что я духовно силён! Так что, если хочешь меня прикончить — давай ручками! — с этими словами он отбежал на полсотни метров в сторону соседнего цеха.

— Когда отец отправит меня командовать когортами, я твоими кишками свою походную подушку набью!

— Я бы на его месте обязательно отправил. Вот у нас тоже был полководец без одного глаза. По фамилии Кутузов…

Криптос совсем взбесился и рванулся вперёд, чтобы разорвать наглеца на части. Он уже освоился в этом мире — мире, в котором царила темнота: он не опустел, просто место цвета и света заняли оттенки звуков и температур. Криптос слышал, как его враг бежит прочь. Наверное, он хочет куда-то спрятаться, но Криптосу хватит сил сокрушить любую стену — он обязательно достанет проклятого Бесобоя и подвергнет его таким мукам, о которых даже в Аду потом будут ходить легенды…

Шмыг осмотрел наскоро развёрнутый портал. Работа была топорная — сразу видно, ставил его Даштар, который не понимает всего изящества путевой магии. С другой стороны, свою функцию он выполнял, поэтому жаловаться было нечего. Слова-гвозди, что терзали ткань миров, были написаны верно, и брешь получалась весьма внушительной. Из портала так и веяло жаром… а ведь вокруг тоже было, мягко говоря, не слишком холодно из-за огненного дыхания Криптоса. Чёрт на глаз прикинул, поместится ли сын Аваддона в портал, и решил, что да. В случае чего Даня его туда затолкает, если, конечно, в головешку не превратится…

Внезапно в воздухе раздался характерный треск. Он означал, что с той стороны кто-то вот-вот явится сюда.

Треск всё усиливался, а в портале уже можно было различить фигуры рослых воинов с топорами и молотами. Их сопровождали штурмовые звери, на которых были надеты шипастые намордники, иначе они первым делом сожрали бы свой собственный отряд.

Похоже, кто-то из подручных Криптоса всё-таки успел вернуться в Ад и предупредить Даштаров о том, что сыну Аваддона угрожает сам Бесобой, и вот на территорию заброшенного завода уже переносится элитный отряд Рагитов — клана, полагавшегося в первую очередь на силу мышц, а не оружия. Они презирали мудрёные тактики и считали, что натиска и ярости для победы достаточно.

«Только их тут не хватало…»

Рагиты почти завершили перемещение. Мгновение назад их фигуры стояли в границах портала бесшумно, и вот уже начал раздаваться рык и лязг цепей.

«Это значит, что они уже больше здесь, чем там. Ещё несколько секунд — и всё, Даниле придётся иметь дело с маленькой армией».

Шмыг сплюнул на пол и принялся стирать одно из слов-гвоздей, державших портал. Его впопыхах написали обычным угольком, поэтому потихоньку слово начало поддаваться. Если дестабилизировать портал, Рагиты не успеют проникнуть на Землю. План Данилы тоже провалится, и от Криптоса придётся избавляться как-то иначе, но лучше драться с одним демоном, которого ослепил Бесобой, чем с несколькими десятками демонов, которых ослепила ярость.

Шмыг думал, что успеет стереть слово, а потом для надёжности займётся соседним, выведенным мелом на обугленной бетонной плите, как вдруг земля начала трястись. Тут же из соседнего цеха выбежал Данила, развивший совсем уж спринтерскую скорость. За ним гнался разъярённый Криптос, изрыгая проклятия на потайных языках Ада.

— Даня, я убираю портал! — заорал Шмыг. — С той стороны подкрепление идёт! С такой толпой мы не справимся!

— Мне ещё секунд пять…

С этими словами Данила отпрыгнул в сторону, и сын Аваддона рухнул в портал. Тем не менее армия Рагитов не пострадала — они с Криптосом пока что находились на разных стадиях переноса, а поэтому сын Аваддона не передавил собой добрую половину подкрепления.

— Шмыг, если ты захлопнешь портал, Криптос останется тут? — спросил Данила, переводя дух.

— Нет… Аду — адово. Портал был открыт оттуда, и он всё заберёт с собой.

— Тогда захлопывай!

Шмыг стёр последнюю букву второго тайного слова, отрывая портал от этой реальности, а Данила всадил наконец пулю из пистолета в баллон на спине Криптоса. Демон в портале вспыхнул, но Данила со Шмыгом не ощутили взрывной волны.

Ослепительная вспышка схлопнулась вместе с порталом: взрыв застрял между мирами, замер, но это ничего… Он подождёт… накопит ярости… и когда окажется по ту сторону портала, разыграется по полной. Что там его ждёт? Крепость Рагитов, в которой хранятся остатки «Врат Ада»? Лаборатории, в которых перебежчики-Визары готовят наркотик с помощью краденого человеческого оборудования? Этот взрыв снесёт всё на своём пути.

В Яме сегодня станет гораздо теснее.

Всё это время Бондарь гулял с Дашкой по набережной. Он держал её за руку и шутил, как умел. Она громко хохотала и однажды даже пригрозила сбросить его с моста в реку, если Костик будет продолжать в том же духе. Бондарь, конечно, тут же сиганул в реку сам, прямо в одежде. В жизни все бы начали пялиться, а тут никто не обратил внимания. Демон даже это продумал — Бондарь не любил, когда пялятся.

Ему было совершенно до фонаря, что там Криптос с его телом делает. Пусть хоть вообще не возвращает. Матери звонить? Да пошла она. Сама звонит, только когда бабки нужны. Вдруг Костю затрясло, река забурлила, а Даша посмотрела на него так свирепо, что у Бондаря внутри всё сжалось.

— Чего ты припёрся? Думаешь, раз от одного козла меня Бог избавил, так я в свою жизнь другого пропишу?

Бондарь слышал эти слова впервые, но они почему-то казались ему знакомыми. «Это называется дежавю», — подсказал ему неописуемый голос, пробившийся к нему в голову. Этот голос за долю секунды всё объяснил Бондарю, и он всё про всё на свете понял.

И, когда его тело разметало на атомы, он не ощутил ни тени сожаления, ни грамма жалости к себе.

— Так тебе и надо, проклятый демон! Ты утомил нас с товарищем! Как же я рад, что тебя разорвало на клочки! — Шмыг хотел произнести нечто подобное, но всё выходило нецензурно. А Данила просто прислонился к стене и пытался отдышаться.

— Знаешь, Данила, с одной стороны, я очень надеюсь, что этот портал не вёл прямо во дворец Аваддона… потому что мне даже представить сложно, что тогда начнётся. А при этом как же хочется, чтобы всех этих тварей там на куски порвало…

— Прямо вот всех? И тебе никого там не жалко? — поднял бровь Данила.

— Во дворце Аваддона? Никого не жалко. В богатых дворцах, поблизости к высоким тронам всегда самая погань роится.

— Ты же вроде говорил, что когда-то придворным глашатаем в Аду был?

— Ну да. Поэтому я лучше всех знаю, какая там водится гниль. Гниль вроде меня.

— Да нормальный ты парень, Шмыг. Если бы не ты — я не знаю, стоял бы я тут сейчас или моими кишками Криптос стены бы раскрасил.

— Я полезный. И голодный. Поехали домой, а то я начну вынюхивать, не осталось ли у них тут каких-нибудь колёс.

— Пепел ещё собрать надо.

— Давай сам. У меня сил нет, — Шмыг сделал вид, будто падает в обморок.

— У меня как будто есть.

В итоге набивали мешки они всё-таки вдвоём, только Шмыг то и дело ныл. Но Данилу сейчас радовали любые звуки — лишь бы не взрывы и не рык Криптоса. С набитыми мешками они вышли из промзоны тем же путём, которым заходили.

— Домой-то как поедем? На метро всё ещё рискованно.

— Я наличку с собой прихватил, можно попробовать попутку поймать, а там пешком.

— Тогда ты меня на закорках потащишь, — заявил чертёнок.

— Кстати, давно спросить хотел: а ты летать устаёшь?

— Летать — нет, но если сильно заманался, летать тоже становится впадлу.

Вдруг откуда-то призывно просигналила машина. Данила посмотрел по сторонам — ну конечно. Маринин «KIA». Поехала она домой, как же. Данила был так рад её видеть, что собрался пообещать ей бутылку виски за труды, но Шмыг его опередил:

— Марин, с меня адское бухло. Ты не представляешь, как ты сейчас кстати.

— А нам, людям, его пить-то можно? — она улыбнулась.

— Ни при каких обстоятельствах. Сдохнешь мигом. Но! Кто запрещает подливать его врагам? — Шмыг ехидно оскалился.

— Да у меня и врагов толком-то нет.

— Будет повод завести. Люди от него так лопаются угарно. Если надумаешь, кого им поить, — позови. Я тоже посмотреть хочу.

— Как прошло-то всё? — поинтересовалась Марина, ожидая, пока напарники усядутся в салоне, и заводя мотор.

— Ну, видишь — живы. Наша взяла.

— Ладно, по дороге расскажете. Вас сразу до дома подбросить?

Шмыг тут же полез изображать плюшевую игрушку:

— Даня сейчас будет гнать, что можно, мол, и не до дома, но это всё туфта. На мне живого места нет, и на нём тоже.

— Да я заметила. Погнали уже.

— Ну и что, теперь этих «Врат Ада» больше не будет? — сонно спросил Шмыг.

— Хочется надеяться. Вроде бы кроме Зеленина никто эти таблетки не продавал, так что…

— Дань, когда я этих козлов подслушивал, они обсуждали, что большую партию взял Бартузан. Тебя просветить, кто это, или забьёшь, раз с источником таблеток разобрались?

Данила с досады ударил кулаком по коленке:

— Я надеялся, что с этими «Вратами» вопрос закрыт…

— Да ладно, забей. Ну угорит пара сотен подростков насмерть, а ещё в пару сотен демонов подселят. Нам же проще — песка потом больше будет.

— Шмыг, а это ты сейчас его всерьёз отговариваешь или так иронизируешь? — встряла в разговор Марина.

— С этим поведёшься — сам уже точно знать не будешь, — зевнул чертёнок.

— Давай завтра с этим Бар… Пузаном разбираться будем. Сегодня уже сил нет, — устало предложил Данила.

— Завтра я не могу, ребят. У меня смена.

— Марин, мы бы и просить не стали. Мы и так в долгу.

— Всё так и было задумано. Чтобы мне чёрт и охотник на демонов должны были, — хихикнула таксистка в ответ.

— Марин, давай ты у магазина нас высадишь — надо пожрать купить, — попросил Данила.

— Пельменей возьмём, чтобы не париться?

— Ага. Я так есть хочу, что сразу пачки три бы взял.

— У какого магазина, ребят? — не поняла Марина. — Всё закрыто же.

— Там, вон, есть один круглосуточный, мы туда постоянно ходим.

— Я с вами тогда зайду. Тоже дома холодильник почти пустой.

Немного помолчав, Данила произнёс:

— Мне кажется, там у продавщицы паспорт забрали — без выходных заставляют работать.

— С чего решил?

— Да она там каждый день торчит, без сменщиков. И ведёт себя как-то неадекватно. Я думаю, что от недосыпа. А Шмыг, вон, считает, что она под чем-то.

— Знаете, ребята, это о вас двоих больше говорит, чем об этой продавщице. Давайте-ка я на неё гляну и вас рассужу.

— Ну попробуй.

Марина притормозила у магазина, и они маленькой толпой пошли закупаться.

На этот раз, когда дверь открылась, привычный колокольчик не забренчал. Но продавщица и так отреагировала:

— Здрасьте! Вы к нам зачастили что-то. Проходите-проходите. Выбирайте.

Шмыг, спрятавшийся под курткой у Данилы, шепнул:

— Какая-то она активная сегодня. Сто процентов под чем-то.

— А чего бубенчики сняли? — спросил Данила, чтобы сразу не докапываться до того, что она уже которую ночную смену подряд работает. А то решит ещё, что он из трудовой инспекции какой-нибудь.

— Ой, я Вам расскажу! Я тут вычитала, что звон отпугивает добрых духов. Ими, прежде всего, руководит желание быть неузнанными, и они доверяют тем дверям, что не выдают звуком входящих в них людей. Духи, конечно, могут свободно проходить сквозь любые двери и даже стены, но, живя среди людей, они перенимают их привычки и, чтобы не казаться невежами, ориентируются именно на двери. И если они примечают, что та или иная дверь как-то отзывается, когда её открывают, то начинают подозревать её в дурных намерениях и избегают домов или комнат, в которые такие двери ведут. Я как это прочитала, так сразу сняла!

Из подсобки вышел молодой парень в красной кепке:

— Рай, иди домой уже, пока метро не закрылось. Мне Антон Григорьевич велел эту ночную смену уже полноценно работать.

— Ой, Фарид, извини, я просто привыкла уже. Сижу и сижу себе. Сейчас пойду. Только покупателей, вон, обслужу и пойду.

Данила пробивал на кассе пельмени. На всякий случай взял четыре пачки, впрок, и банку сметаны «Могучая Коровка» с мультяшной бурёнкой, от жёлтых глаз которой по спине отчего-то бежал холодок. Марина взяла банку фасоли в томате и пакет сока. Фарид, заметив фасоль, пришёл в неописуемый восторг:

— Знаете, я тут вычитал, что бобовые — это самая полезная еда, потому что на том свете только бобы растут, разные всякие, и если к такой еде тут привык, то там адаптироваться будет проще.

— А Вы это вычитали, потому что смолоду на тот свет попасть готовитесь? — едко заметила Марина.

Фарид развёл руками:

— Да нет, просто прочитал где-то, и сейчас к слову пришлось…

— Ну вот, Вас жизнь и без меня рассудила. Даже я не понадобилась. Спасённая от трудового дракона дева идёт домой отсыпаться, её славный сменщик будет до утра скучать и переставлять сгущёнку на полках. И ничего она не под чем-то. Просто… странненькая. Вон, про духов читает, — заключила Марина, идя к машине.

— Ну вот, значит, ещё одной проблемой меньше. Дань, чё стоишь? Погнали пельмени варить, — поторопил напарника Шмыг.

— Да показалось, что жетон похолодел. Но вроде только показалось.

— Будет тут казаться, когда за вечер сына Аваддона грохнул и сам чуть не помер. Что тебе сниться будет — мне вообще представить страшно.

После слов Шмыга Данила впервые за этот день почувствовал себя муторно и тревожно. Страшно ему сегодня было много раз, а вот так паршиво — нет. Внезапно он тоже начал сомневаться в том, что сегодня ему снова приснится Лиза.

«Жил когда-то в Аду винодел по имени Серпин. Неизвестно, на какие средства жил он и на какие средства держал винокурню, ибо вина своего он никому не продавал, даже тем, кто сулил за одну бутылку несметные богатства. Серпин делал партию молодого вина, пробовал один-единственный глоток, а затем сливал всю партию в сточную канаву. Другие виноделы, приходившие к Серпину справляться о делах, как предписывали традиции их гильдии, спрашивали его:

— Серпин, зачем же ты так неразумно поступаешь? Неужто вино твоё так нехорошо? Тогда почему ты не переменишь своё занятие?

Обычно Серпин не удостаивал их ответом, но однажды в гости к нему пришёл винодел Танин, который славился тем, что одной бутылки из его погреба было достаточно, чтобы развязать язык кому угодно. Серпин и Танин распили пять бутылок из погреба последнего, и тогда таинственный винодел всё же раскрыл причину своих поступков, казавшихся всем неразумными.

— Мне с детства было предначертано стать виноделом, хотя душа моя не лежала к этому промыслу. Однако кто я такой, чтобы противиться судьбе? Я старательно изучил путь лозы, потратил изрядную часть своего наследства на винокурню и по сей день транжирю состояние, нажитое моим славным отцом. „Почему?“ — спрашивают меня. А потому, что мне было предначертано ещё кое-что. Мне на роду написано изготовить вино, бокал которого Аваддон Безжалостный не допьёт, когда получит известие о том, что его сын убит.

— Но у Аваддона нет сыновей!

— Значит, будут.

— Я всё ещё не понимаю, зачем ты выливаешь своё вино!

— Когда будущее моё было предсказано, я ощутил на языке вкус того самого вина и теперь жду, когда смогу его воспроизвести.

— Так ты выливаешь доброе вино от обиды?

— Я выливаю доброе вино, чтобы после меня осталась одна-единственная бутылка, вкус вина в которой будет тем самым. Только так я смогу быть уверенным в том, что жизнью своей я исполню план, составленный для меня судьбой. Ведь если вино на вкус в тот миг будет другим, то рассыплется и всё остальное сущее. Этот глоток вина скрепляет всю Вселенную, и я просто не имею права самовольничать. Ведь если я наплюю на свой долг, то выну из оси телеги судьбы чеку, колесо сорвётся и передавит нас всех».

«Книга Заплат»