Беспримерный подвиг (О героизме советских воинов в битве на Волге)

Разгром

Крепость на Волге выстояла, и по миру прокатилась весть: двадцать две дивизии Гитлера оказались в окружении, в огромном сталинградском котле.

Само собой разумеется, что воины 62-й армии встретили весть об окружении гитлеровских полчищ, рвавшихся к Волге, с огромной радостью и удовлетворением. Наши усилия не пропали даром. Скажу без преувеличения, каждый боец (а у нас в городе все были бойцами) еще до окружения верил, что от берегов Волги гитлеровские захватчики далеко не уйдут — они или погибнут здесь, или попадут в плен.

Успех нашей 62-й армии был во многом обусловлен тем, что она сражалась в тесном взаимодействии с войсками соседних армий и фронтов при неослабном к ней внимании со стороны Ставки Верховного главнокомандования и командования фронта. Не будет преувеличением, если скажу, что крепость на Волге обороняла вся страна, весь советский народ. Достаточно указать, что за время оборонительных боев в городе в 62-ю армию были направлены лучшие силы из резерва Ставки и фронта — семь стрелковых дивизий, одна стрелковая и одна танковая бригады. Для содействия нашей армии привлекались основные силы авиации и фронтовая артиллерийская группа.

Нельзя не сказать с благодарностью о той помощи, которую оказали 62-й армии контрудары армий Донского фронта с рубежа Клетская — Ерзовка и упорная оборона войск 64-й армии в южной части города. Их действия отвлекали значительные вражеские силы и не позволяли немецкому командованию использовать всю ударную группировку против 62-й армии. Они как бы за уши держали Паулюса.

Как известно, фашистские захватчики всегда стремились окружить — «посадить в котел» стоявшие против них войска. И так как это им удавалось, гитлеровские генералы считали себя непревзойденными мастерами маневра на окружение. Но вот они сами попали в стальное кольцо советских войск. Случилось это с ними впервые за все время существования гитлеровского вермахта, и не где-нибудь на Западе, а на территории Советской России, которую они считали разбитой и почти покоренной.

Генеральный штаб и министерство пропаганды Германии искусственно сокращали поток писем с черными каемками, но шила в мешке не утаишь. Вскоре в Германию стали прибывать искалеченные солдаты и унтер-офицеры. Эти уже не могли молчать о том, что делается на волжском берегу. По просьбе товарищей, оставшихся на фронте, они писали и рассказывали о том, что ждет тех, кто по воле фюрера пошел на Восток, в частности к Волге.

Ждать долго не пришлось. Окружение трехсоттысячной армии Паулюса подавило моральный дух немецкого народа.

Первое время гитлеровские солдаты, находясь в окружении, сопротивлялись упорно. Вероятно, офицеры и генералы тщательно скрывали от них, что кольцо советских войск сомкнулось в Калаче. Но когда солдаты все же узнали о своем положении, их стали успокаивать тем, что на помощь им идет сильная группа танковых войск Манштейна. И так до конца декабря они жили надеждой и отчаянно оборонялись, часто до последнего патрона. Пленных почти не было, гитлеровцы и не думали сдаваться в плен.

Лишь после того как группа Манштейна была разбита и наши войска погнали захватчиков к Харькову, Луганску и Ростову-на-Дону, моральный дух находившихся в окружении войск стал заметно падать. Верить в прорыв и освобождение перестали не только солдаты и офицеры, но даже и генералы.

Вскоре наши воины стали брать в плен даже офицеров, что свидетельствовало о глубоком истощении моральных и физических сил армии Паулюса.

Передо мной дневник Вильгельма Гофмана. По записям видно, что Гофман служил в ротной, а затем в батальонной канцелярии 267-го пехотного полка 94-й пехотной дивизии. Дневник начат в мае 1942 года. Вид у него внушительный, переплет добротный. Дневник хранится в моем личном архиве. Привожу выдержки из этого дневника с того момента, когда Гофман в первый раз написал слово «Сталинград».

На этом дневник обрывается, по-видимому вместе с жизнью его автора.

В первых числах января к нам на командный пункт армии прибыли командующий Донским фронтом генерал-лейтенант Константин Константинович Рокоссовский, член Военного совета фронта генерал-майор Константин Федорович Телегин и командующий артиллерией фронта генерал-майор Василий Иванович Казаков. Они переправились через Волгу по льду.

Войдя в землянку и присев на земляной стул за земляным столом, командующий фронтом кратко изложил план уничтожения окруженной группировки противника и поставил армии задачу. Основное в этом плане было то, что главный удар с целью раскола на части окруженной группировки наносится с запада армиями генералов Батова и Чистякова. Одновременно переходят в наступление с севера армии генерала Жадова и Галанина, с юга — Шумилова и Толбухина. На 62-ю армию возлагалась задача «активными действиями с востока привлекать на себя больше сил противника и не допустить его к Волге, если он попытается через замерзшую Волгу прорваться из окружения».

Задача была ясна, и я заверил командующего фронтом, что она будет выполнена, что до начала основного наступления главных сил фронта Паулюс не оттянет из города ни одной дивизии.

Потом офицеры штаба фронта несколько раз спрашивали:

— Удержит ли 62-я армия противника, если он под ударами наступающих армий с запада всеми силами бросится на восток?

Николай Иванович Крылов ответил на это так:

— Если Паулюс летом и осенью с полными силами не мог сбросить нас в Волгу, то голодные и полузамерзшие гитлеровцы не пройдут на восток и десяти шагов.

Подобный же вопрос задал мне начальник штаба фронта генерал Малинин. Я ему ответил, что гитлеровцы 1943 года уже не те, что были в 1942 году. Они сейчас сидят в городе, как привязанные зайцы, и ждут, когда мы расправимся с ними. В заключение я заметил, что армия Паулюса уже не армия, а лагерь вооруженных пленных.

10 января 1943 года все армии Донского фронта одновременно перешли в наступление, рассекая окруженную группировку гитлеровцев. 62-я армия также двинулась с востока на запад, навстречу наступавшим армиям. Особенно сильные бои развернулись в районе Мамаева кургана. Это говорило о том, насколько правильно противник оценивал тактическое значение Мамаева кургана.

25 января мы почувствовали приближение своих войск с запада, и 62-я армия, выйдя на западные окраины поселков, прекратила наступление. Дивизии Гориш-ного, Соколова, Людникова, Гурьева и Родимцева повернули на север, на уничтожение северной группы фашистских войск в районах заводов и заводских поселков. Дивизия Батюка была повернута на юг против южной группировки противника. Наступило 26 января — день долгожданного соединения войск 62-й армии с частями армий Батова и Чистякова, наступавшими с запада.

Вот как происходила эта встреча.

На рассвете с наблюдательного пункта сообщили: гитлеровцы в панике, мечутся, слышен грохот машин, показались люди в красноармейской форме… Видны тяжелые танки, они спускаются с высоты. На броне надписи: «Челябинский колхозник», «Уральский металлист».

Гвардейцы дивизии Родимцева с красным флагом побежали вперед.

Эта радостная, волнующая встреча состоялась в 9 часов 20 минут утра в районе поселка Красный Октябрь. Капитан А. Ф. Гущин вручил представителям частей армии Батова знамя, на алом полотнище которого было написано: «В знак встречи 26. I 1943 года».

У суровых, видавших виды воинов сверкали на глазах слезы радости.

Гвардии капитан П. Усенко доложил подошедшему генералу Родимцеву, что знамя от его прославленных гвардейцев принято.

— Передайте своему командиру, — сказал генерал Родимцев, — что у нас сегодня счастливый день: после пяти месяцев тяжелой и упорной борьбы мы встретились!

31 января воины 64-й армии взяли в плен командующего 6-й армией генерал-фельдмаршала фон Паулюса и весь его штаб. В этот день южная группировка немецко-фашистских войск полностью прекратила сопротивление. Бои в центральной части города закончились.

К вечеру этого же дня воины 62-й армии захватили штаб 295-й пехотной дивизии.

После ликвидации южной группы немецко-фашистских войск северная группа продолжала еще сопротивляться, хотя было ясно, что полная ликвидация ее является делом нескольких часов.

Утром 2 февраля 1943 года мы с Гуровым прибыли на наблюдательный пункт к генералу Ивану Ильичу Людникову, который находился в развалинах заводской конторы завода «Красный Октябрь». Тут же недалеко были наблюдательные пункты командиров дивизий Соколова и Горишного. Последний удар 62-я армия наносила на заводы Тракторный и «Баррикады» и их поселки. В наступлении участвовали дивизии Горишного, Соколова, Батюка, Людникова, Гурьева, Родимцева и бригада Штриголя. Одновременно на северную группировку противника наступали с запада и северо-запада части соседних армий. Наступление началось в 12 часов дня.

Артиллерийская подготовка была короткой: стреляли только прямой наводкой и по видимым целям. Мы отчетливо видели, как метались фашисты среди развалин. Тут же началась атака наших стрелковых частей и танков.

Оставшиеся в живых гитлеровцы последнюю атаку не приняли. Они подняли руки вверх. На штыках у них были белые тряпки.

Мимо нас вели сотни пленных. Они шли к Волге и за Волгу, к которой пробивались около шести месяцев. Среди пленных находились итальянцы, венгры, румыны. Все солдаты и сержанты были сильно истощены, в их одежде кишели насекомые. Особенно скверно выглядели румынские солдаты, они были одеты так плохо, что на них страшно было смотреть: несмотря на тридцатиградусный мороз, некоторые солдаты были босые. Зато немецкие офицеры, как говорят кавалеристы, были в полном теле, и у каждого карманы были набиты колбасой и другой снедью.

На последнем наблюдательном пункте армии, в разрушенной заводской конторе «Красного Октября», собрался Военный совет, командиры дивизий и некоторых полков. Они радостно поздравляли друг друга с победой, вспоминали тех, кто не дожил до этого дня, но у многих на лицах был вопрос: что же дальше? Ведь линия фронта 2 февраля была далеко, за сотни километров от Волги. Добившись победы здесь, мы сразу очутились в глубоком тылу.

Солнечным утром 4 февраля на площади Павших борцов был назначен митинг. Бойцы и жители шли по заснеженным, изрытым бомбами и снарядами улицам города-героя. Как сейчас вижу обгоревшие вагоны на железнодорожных путях, изрешеченные пулями и осколками снарядов и мин трамваи, руины многоэтажных домов, улицы, запруженные разбитой военной техникой врага. В центре города — сбитый немецкий бомбардировщик, обгоревшие стены центрального универмага, разрушенные здания почтамта и Дома книги.

На площади Павших борцов — свежие воронки от снарядов и мин. Здесь три дня назад шел бой с остатками фашистских войск. Теперь сюда собрались партийные и советские руководители города и области, бойцы, командиры и политработники, жители — участники героических боев. На митинг прибыли Н. С. Хрущев, А. С. Чуянов, И. А. Пиксин, Д. М. Пигалев, генералы 62-й и 64-й армий.

Митинг открыл председатель городского Совета товарищ Пигалев, который от имени трудящихся города горячо поблагодарил героических участников Сталинградской битвы.

— Дни самых тяжелых боев и испытаний, — сказал он, — остались позади. Во веки слава героям Сталинграда, чьей кровью завоевана победа! Слава нашей Коммунистической партии!

Затем слово было предоставлено мне. Сознаюсь, мне трудно было говорить. Увидев выстроившиеся колонны воинов, с которыми я пережил сто восемьдесят огненных дней и ночей, я заволновался. Свою речь я начал такими словами:

— Мы поклялись стоять насмерть, но Сталинграда врагу нс сдавать, и мы выстояли, сдержали слово, данное Родине…

О чем я говорил дальше, не помню. Помню только, что меня не покидала мысль сказать собравшимся на митинг о том, что Сталинград для гитлеровцев — это еще только цветочки, ягодки — окончательная расплата с фашистскими захватчиками — впереди.

С пламенными словами обратился к митингу гвардии генерал-майор А. И. Родимцев.

Затем на трибуну поднялся генерал Шумилов. Войска его армии дрались с немцами на южных подступах к городу и не пустили врага к Волге.

— 2 февраля, — сказал Шумилов, — мы услышали последний выстрел в Сталинграде. С капитуляцией северной группировки врага завершилась невиданная в истории операция, осуществленная по плану Верховного главнокомандования. Наши бойцы остановили врага, не пустили его к Волге, и Сталинград стал могилой для фашистских захватчиков.

…Митинг закончился громовым «ура» в честь родной партии и советского народа. Защитники Сталинграда расходились по своим местам, они сразу оказались в глубоком тылу, так как за время разгрома окруженной группировки фронт наступления наших войск продвинулся от Волги на запад на сотни километров. Бойцы-сталинградцы знали, что длительного отдыха им не дадут, и все готовились к новым боям. Все понимали, что передышки врагу давать нельзя. Все были уверены, что черные дни миновали, взошло солнце победы, как всегда, с востока, а на западе еще висели мрачные, коричневые тучи. Родина-мать звала сталинградских бойцов снова в бой. Сталинградские лозунги «Ни шагу назад!» и «За Волгой для нас земли нет!» сменились другими: «Вперед на запад!» и «Даешь Берлин!»…

Около месяца мы стояли в селах, расположенных вдоль Ахтубы. За это время дивизии 62-й и других армий основательно отдохнули, пополнили свои ряды, получили новое оружие и готовились к погрузке в эшелоны, чтобы следовать на запад — догонять далеко ушедший фронт.

Родина щедро наградила части и дивизии, оборонявшие Сталинград. Почти всем дивизиям и полкам было присвоено звание гвардейских. 62-я армия была переименована в 8-ю гвардейскую армию. На груди у солдат и офицеров появился значок «Гвардия».

Началась погрузка в эшелоны и отправка на запад, на фронт. 62-я армия перемещалась в район Купянска, на Северный Донец. Штаб армии грузился на станции Воропоново. Днем я объехал все станции погрузки дивизий, входивших в состав армии, и перед вечером приехал в Воропоново.

Раздался гудок паровоза, толчок и ритмичный стук колес вагона. Каждый из нас мысленно произносил:

— Прощай, Волга, прощай истерзанный и измученный город. Увидим ли мы тебя еще когда-нибудь и каким? Прощайте, боевые друзья, остающиеся в земле, пропитанной кровью народной. Мы уезжаем на запад, наш долг — отомстить за вас…