Беспримерный подвиг (О героизме советских воинов в битве на Волге)

Среди моря огня

26 сентября нам стало ясно, что главный удар в новом наступлении противник готовится нанести со стороны Городище — Разгуляевка.

Не прекращая артиллерийских налетов по скоплениям пехоты и танков, мы решили встретить этот удар во всеоружии частями танкового соединения и стрелковой дивизии Сологуба. Кроме того, к нам подходила дивизия генерал-майора Смехотворова, силами которой предполагалось усилить фронт обороны танкового соединения.

Мы все очень беспокоились за Мамаев курган, на вершине которого оборонялись части дивизии Горишного. Южные и западные склоны кургана занимал противник. Достаточно было фашистам продвинуться вперед на сто метров, и этот тактический ключ обороны города и заводских поселков мог оказаться у них в руках. Чтобы не допустить этого и сорвать планомерную подготовку наступления противника на заводские районы, мы решили возобновить контратаки.

Был отдан приказ № 166, в котором указывалось командирам всех частей и соединений при ведении боя не допускать действий целыми подразделениями, как рота и батальон. Наступление организовать преимущественно мелкими группами, с ручным пулеметом, ручными гранатами, бутылками с горючей смесью и ПТР.

Приказ о контратаке был отдан в 19 часов 40 минут 26 сентября, но предварительное распоряжение войска получили за сутки раньше.

Все знали, чувствовали и видели, что враг готовится к новым активным действиям. Прозевать начало наступления было равносильно гибели. Пространство, занимаемое 62-й армией на правом берегу Волги, было предельно тесное — отступать некуда.

О том, как глубоко и верно понимали сложившуюся в те дни обстановку рядовые бойцы и командиры частей, говорит такой пример.

Боеприпасы и продовольствие, как известно, разгружались, разносились от пристани до огневых позиций, до передних траншей на руках. Это тяжелый, изнурительный труд. И если еще неделю назад частям приходилось напоминать о том, что прибыли боеприпасы и их надо немедленно получать, то теперь приемщики и носильщики целыми подразделениями приходили к причалам без всяких звонков и напоминаний. Они являлись с наступлением темноты, и едва успевал подойти катер — его быстро разгружали и груз уносили на передовую.

Надо отметить, что в доставке грузов с левого берега неоценимую услугу армии оказывали моряки Волжской флотилии под командованием контр-адмирала Д. Д. Рогачева. Каждый рейс через Волгу был связан с большим риском, но не было случая, чтобы какой-нибудь катер или пароход задержался с грузами на том берегу.

О роли моряков флотилии, об их подвигах скажу кратко: если бы их не было, возможно, 62-я армия погибла бы без боеприпасов и без продовольствия и не выполнила своей задачи.

Стрелки и артиллеристы, танкисты и моряки — все защитники города готовились к отражению удара на заводы и заводские поселки. Начали мы с контратаки, назначенной на 6 часов 27 сентября.

Первоначально мы имели успех, но в 8 часов на наши боевые порядки обрушились сотни пикирующих бомбардировщиков. Атакующие подразделения залегли.

В 10 часов 30 минут противник перешел в наступление. Его свежая 100-я и пополнившаяся 389-я пехотные дивизии, усиленные 24-й танковой, бросились в атаку, чтобы овладеть поселком Красный Октябрь и Мамаевым курганом.

Фашистская авиация бомбила и штурмовала наши боевые порядки от самого переднего края до Волги. Опорный пункт, организованный силами дивизии Горишного на вершине Мамаева кургана, бомбежкой и артиллерийским огнем противника был разбит до основания. Командный пункт штаба армии все время находился под ударами авиации. Загорелись рядом стоявшие нефтяные баки. Танки врага, наступавшие из района Городища, шли напролом через минные поля. Вслед за танками волнами лезла вперед вражеская пехота. К полудню телефонная связь с войсками стала действовать неустойчиво, выходили из строя и рации…

Не имея постоянной связи с войсками, мы не могли сидеть на командном пункте спокойно. Хотя он находился максимум в двух километрах от переднего края, мы все же не знали точно, что происходит на фронте, и были вынуждены подходить еще ближе к переднему краю, чтобы активнее влиять на ход боя.

Взяв с собой офицеров связи частей, Гуров ушел на передний край танкового соединения, я — в дивизию Батюка, Крылов — на командный пункт Горишного.

Однако, даже находясь непосредственно в частях, мы все же не смогли выяснить общую картину боя: мешал сплошной дым. Вернувшись вечером на командный пункт, мы недосчитались многих офицеров штаба армии.

Только поздно ночью нам удалось уточнить положение. Обстановка оказалась очень тяжелой: на некоторых участках противник, хотя и с большими для себя потерями, прошел через минные поля, через наши передовые боевые порядки от двух до трех километров на восток. «Еще один такой бой, и мы окажемся в Волге», — подумал я.

Танковое соединение и левый фланг дивизии Сологуба, принявшие на себя главный удар, понесли значительные потери и своими остатками к исходу дня 27 сентября занимали фронт от моста через Мечетку, в двух с половиной километрах западнее поселка Баррикады, юго-западную часть поселка Баррикады, западную окраину пригорода Красный Октябрь до Банного оврага. Фашисты занимали улицы Шахтинская, Жердевская, высоту 107,5.

Дивизия Горишного была оттеснена с вершины Мамаева кургана. Сильно поредевшие боевые порядки дивизии занимали его северо-восточные склоны.

На остальных участках фронта армии атаки противника были отбиты.

За день боя противник потерял не менее двух тысяч убитыми и более 50 танков. Мы также понесли тяжелые потери, особенно части танкового соединения и стрелковые полки Горишного.

В эту ночь Военный совет потребовал от всех командиров и политработников соединений и частей находиться на передовой линии, в окопах и траншеях, привести подразделения в боевой порядок и сражаться до последнего патрона.

В ночь на 28 сентября к нам на правый берег переправились два полка 193-й стрелковой дивизии генерала Смехотворова, которые я немедленно ввел в бой за западную окраину поселка Красный Октябрь. На Мамаев курган была организована контратака остатками стрелкового полка дивизии Горишного при поддержке частей дивизии Батюка. Командующему артиллерией армии было приказано артиллерийским и минометным огнем в продолжение всей ночи не давать противнику закрепляться на Мамаевом кургане.

С утра 28 сентября противник начал яростные атаки пехотой и танками. Его авиация наносила непрерывно массированные удары по боевым порядкам наших войск, но переправам, по командному пункту штаба армии. Немецкие самолеты сбрасывали не только бомбы, но и куски металла, плуги, тракторные колеса, бороны, пустые железные бочки, которые со свистом и шумом летели на головы наших бойцов.

Из шести грузовых судов, работавших на Волге, осталось одно, пять вышли из строя. Работники командного пункта штаба задыхались от жары и дыма. Огонь горевших нефтяных баков добирался до блиндажей Военного совета. Каждый налет пикировщиков выводил из строя рации, людей.

Даже повар Глинка, устроившийся со своей кухней в яме, был ранен.

И все же, несмотря на такую обстановку, мы чувствовали, что противник выдыхается. Его атаки были разрозненные, не такие дружные и организованные, как накануне. Он бросал в бой батальоны, поддерживаемые танками, с различных участков и не очень уверенно. Это давало нам возможность массированным огнем отбивать удары по очереди, а затем переходить в контратаки. Тогда же я попросил у командующего воздушной армией Хрюкина помощи, и он не отказал — дал все, что у него было.

Так в час самого большого налета нашей авиации была организована контратака полка дивизии Горишного с двумя батальонами дивизии Батюка. Решительным броском они захватили тригонометрический пункт на Мамаевом кургане. Однако выйти на самую вершину, к водонапорным бакам, не удалось. Вершина оставалась ничьей: по ней с той и другой стороны беспрерывно вела огонь артиллерия.

За день боя, 28 сентября, мы в основном удержали свои позиции. Развивать наступление и двигаться дальше захватчики не могли. Они оказались не в состоянии преодолеть стойкость людей, решивших умереть, но не отходить со своих позиций. За этот день фашисты потеряли не менее 1500 человек убитыми, свыше 30 танков было сожжено. Только на скатах Мамаева кургана осталось до 500 вражеских трупов.

Наши потери были также большие. Танковое соединение потеряло убитыми и ранеными 626 человек, дивизия Батюка — около 300 человек. В дивизии Горишного осталось совсем мало людей, по она продолжала сражаться.

С потерями плавучих средств на Волге затруднилась переправа войск и доставка боеприпасов. На правом берегу скопилось много раненых, которых за ночь не успели переправить. В то же время разведка доносила, что из района Городище выдвигаются свежие силы пехоты и танки противника. Они двигались к поселку Красный Октябрь. Было ясно, что сражение за заводы и заводские поселки только еще началось.

Мы решили перейти к жесткой обороне с максимальным использованием средств инженерного заграждения. В 19 часов 30 минут 28 сентября был отдан приказ № 171. В нем указывались рубежи, которые должны отстаивать части. Были в приказе и такие слова:

Читая это, вы спросите: на город ежедневно сбрасываются тысячи авиационных бомб, сотни тысяч мин и снарядов, какие же в нем могут быть местные власти и гражданское население?

Местные власти и тысячи жителей заводских районов помогали 62-й армии всем, чем могли. Например, на Тракторном заводе до последнего момента, то есть до 14 октября, наши танкисты с помощью рабочих восстанавливали подбитые танки, а на заводе «Баррикады» рабочие вместе с артиллеристами ремонтировали орудия.

Часть рабочих была в отрядах обороны своих заводов. Городской и районные партийные комитеты жили и работали среди бушующего огня, помогали армейским партийным организациям и командирам в создании опорных пунктов в городе и в заводских поселках.

Нельзя не вспомнить секретарей городского комитета партии тт. Пиксина, Вдовина. Руководители районных организаций тоже поддерживали постоянную связь с армией. Жители, рабочие заводов, партийные организации, коммунисты города были с нами. Мы вместе сражались, вместе задыхались от пожаров, защищая город.

Разве можно забыть ныне покойного уполномоченного Совнаркома, затем заместителя председателя Совета Министров СССР В. А. Малышева, который в самые горячие дни боев в Сталинграде, на Тракторном заводе, выполнял поручения партии и правительства!

Об этих людях не пишут как о героях, но мы с уважением вспоминаем их героические подвиги, которые они, не замечая того, совершали ежедневно. На такие подвиги и на такую скромность способны только наши советские люди, до конца преданные своему народу и родной Коммунистической партии.

Душой обороны были коммунисты, руководимые партийными организациями и политорганами.

Не могу не сказать еще и еще раз о дружной работе Военного совета армии. Это был прежде всего партийный, боевой коллектив, который работал по принципу: один за всех и все за одного — для победы над врагом во славу нашей Родины. Мы всегда были едины, всегда были вместе, у нас не было разногласий. Горе тому, кто попытался бы внести в нашу среду тень недоверия или подозрения!

Солдаты рядом с собой в окопах видели командиров и политработников. Каждый солдат знал, что и Военный совет армии находится с ними, на правом берегу. Непрерывная партийно-политическая работа обеспечивала высокий моральный дух защитников города и поднимала боеспособность каждого подразделения.

Несмотря на тяжелые потери, росли и закалялись партийные и комсомольские организации. Десятки и сотни бойцов, не успев отдохнуть от жаркого боя, подавали заявления о приеме в партию. Каждый хотел драться, а если нужно, и умереть коммунистом или комсомольцем.

Кому не известно легендарное имя сержанта Якова Павлова? Свыше 50 дней без сна и отдыха горстка храбрецов во главе с Павловым удерживала в центре города дом, который имел важное значение в обороне, занимаемой дивизией Родимцева. Гитлеровцы обрушили на этот дом лавину бомб, мин, снарядов, но не смогли сломить стойкость его героического гарнизона. «Дом Павлова» оставался неприступным. Его защитники — простые советские люди, верные сыны многих пародов нашей страны: русские — Павлов (ныне Герой Советского Союза), Александров и Афанасьев, украинцы — Сабгайда и Глущенко, грузины — Мосиашвили и Степаношвили, узбек Турганов, казах Мурзаев, абхазец Сукба, таджик Турдыев, татарин Ромазанов и другие их боевые товарищи.

Эта небольшая группа, обороняя один дом, уничтожила вражеских солдат больше, чем гитлеровцы потеряли при взятии Парижа.

А вот еще пример беззаветной преданности советских людей своей Родине. Между заводами «Красный Октябрь» и «Баррикады» тянется на запад от Волги овраг, в который многие годы сваливали шлак. Этот овраг гитлеровцы избрали местом для прорыва нашей обороны. Перед взводом пулеметчиков лейтенанта Зайцева была поставлена задача удержать рубеж, не пропустить врага к Волге.

Днем здесь нельзя было поднять головы. Гитлеровцы обстреливали каждый камень, каждый окоп, каждый метр земли. Зайцев привел свой взвод ночью. Бесшумно, ничем не выдав своего присутствия, пулеметчики заняли огневые позиции. Пулеметы были расставлены так, что вся находившаяся перед ними местность простреливалась кинжальным огнем.

Утром противник открыл по оврагу массированный огонь своей артиллерии и минометов, а затем фашисты перешли в наступление. Наши пулеметчики встретили их меткими очередями. От непрерывной стрельбы в кожухах пулеметов кипела вода. На минуту смолк один из пулеметов: выбыл из строя наводчик. Его заменил парторг взвода рядовой Емельянов. Вскоре лег за пулемет и командир. Гитлеровцы тем временем продолжали рваться вперед. И вот уже склонил голову на пулемет смертельно раненный лейтенант Зайцев. Командование взводом принял на себя сержант Карасев. Бой продолжался до вечера. Фашисты так и не смогли прорвать нашу оборону, сломить волю отважных пулеметчинов. Дорого обошлась врагу попытка выйти к Волге: свыше 400 его солдат остались лежать в овраге.

В том же заводском районе совершил славный подвиг комсомолец боец батальона морской пехоты Михаил Паникако.

Было это так.

К позициям батальона морской пехоты ринулись фашистские танки. На окоп, в котором находился матрос Михаил Паникако, двигались, ведя огонь из пушек и пулеметов, несколько вражеских машин.

Сквозь грохот выстрелов и разрывы снарядов все явственнее слышался лязг гусениц. К этому времени Паникако уже израсходовал все свои гранаты. У него остались лишь две бутылки с горючей смесью. Матрос высунулся из окопа и размахнулся, целясь бутылкой в ближайший танк. В это мгновение пуля разбила бутылку, поднятую над его головой. Живым факелом вспыхнул воин. Но адская боль не затуманила его сознания. Он схватил вторую бутылку. Танк был рядом. И все увидели, как горящий человек выскочил из окопа, подбежал вплотную к фашистскому танку и ударил бутылкой по решетке моторного люка. Мгновение — и огромная вспышка огня и дым поглотили героя вместе с подожженной им фашистской машиной.

Так сражались воины 62-й армии. Казалось, сама земля, пропитанная кровью лучших сынов народа, призывала к мужеству и стойкости. Город у Волги стал символом сопротивления, равного которому человечество еще не знало.

На правом фланге, в районе Орловки, до 28 сентября боевые действия проходили без особого напряжения. Атаки со стороны противника и с нашей проводились ограниченными силами и заканчивались незначительным колебанием фронта, который передвигался на 100–200 метров, не больше.

Действовавшая там 115-я бригада Андрюсенко и почти полностью обескровленные полки 112-й дивизии (в них насчитывалось не более 250 активных штыков) обороняли важные в тактическом отношении позиции так называемого Орловского выступа. Перед ними стояла задача во что бы то ни стало удержать этот выступ, висевший, как дамоклов меч, над главной группировкой противника, сосредоточившейся в районе Городища. При успешном действии войск соседнего фронта этот выступ мог сыграть большую роль. Если бы хоть одна часть, наступавшая с севера, соединилась с частями Орловского выступа, то крупные силы противника, вышедшие к Волге у Латошанки, оказались бы отрезанными, а левый фланг главной группировки был бы обойден.

Но Паулюс, разгадавший наш замысел, организовал наступление на Орловский выступ. Стремясь как можно быстрее уничтожить паши части в районе Орловки, он бросил в бой сразу несколько полков 16-й танковой, 60-й механизированной, 389-й и 100-й пехотных дивизий.

Он имел возможность маневрировать такими силами, ибо части соседнего фронта после нескольких попыток развить контрнаступление с севера на соединение с войсками 62-й армии потерпели полную неудачу. Им не удалось продвинуться на юг, и с этого момента Паулюс уже не боялся повторения их атак.

Наступление на Орловку началось с трех сторон.

Около батальона пехоты с 18 танками наступали через высоту 135,4 на юг и до батальона пехоты с 15 тапками — через высоту 147,5 на юго-восток.

Из района Уваровки до двух батальонов пехоты с 16 танками двигались на восток, в обход Орловки с юга. Одновременно фашисты вели яростные атаки против частей 112-й стрелковой дивизии.

Атакованные части дрались с исключительным упорством. Противник нес большие потери, но его ряды непрерывно пополнялись за счет резервов.

В 15 часов до 50 танков с автоматчиками вышли из Городища, атаковали высоты 109,4 и 108,9 и, смяв боевые порядки 2-го батальона стрелковой бригады Андрюсенко, приблизились к Орловке с юга.

В то же время танки и пехота противника, атакуя Орловку с севера, смяли 1-й батальон этой же бригады. Батальон понес тяжелые потери и отошел к северной окраине. Создалась угроза окружения частей, которые вели бой западнее Орловки.

Атаки противника на других участках фронта армии за 29 сентября были также очень настойчивые и дорого обошлись нам.

Дивизия Сологуба, находившаяся в непрерывных боях от Дона до Волги, вынуждена была отойти на рубеж завода «Силикат». В ее полках осталось лишь по нескольку десятков бойцов.

На участке дивизии Смехотворова, оборонявшей западную окраину поселка Красный Октябрь, гитлеровцам удалось вклиниться в наши боевые порядки. В дивизии за день боя были убиты и ранены три командира полка и три командира батальона.

После тяжелых боев танковое соединение фактически утратило свою боеспособность — в нем осталось лишь 17 подбитых танков и 150 бойцов, которые были переданы стрелковым частям, а штаб переправился для формирования на левый берег Волги.

На Мамаевом кургане продолжался непрерывный бой. Атаки немцев встречались контратаками наших войск. Борьба шла за каждый квадратный метр земли.

30 сентября фашисты начали свои атаки в 13 часов. Их главные усилия были направлены на уничтожение частей бригады Андрюсенко, оборонявших район Орловки. На этот раз наступление противника началось после двухчасовой авиационной и артиллерийской подготовки. 1-й и 2-й батальоны бригады Андрюсенко понесли очень большие потери, но продолжали удерживать северную и южную части поселка. Клещи противника были близки к замыканию восточнее Орловки. Врагу открывался путь по Орловской балке на Тракторный завод и Спартановку.

В тот же день наша разведка установила сосредоточение крупных сил пехоты и танков в балке Вишневая, в районе кладбища поселка Красный Октябрь, в оврагах Долгий и Крутой. С южной окраины города подходили части 14-й танковой и 94-й пехотной немецких дивизий, уже пополненных после понесенных потерь. Замысел врага был ясен: он готовил новый удар на заводы Тракторный и «Баррикады».

Командование фронта запросило меня: какие меры принимаются для сохранения Орловского выступа и чем поддерживаются сражающиеся там части.

Что я мог ответить? Лучшей помощью был бы, несомненно, удар на Орловку с севера силами Сталинградского фронта в тыл 16-й танковой и 60-й механизированной дивизий противника. Но такой удар никто не планировал.

В армии у меня резервов не было. При несомненной угрозе сильного удара противника на заводы Тракторный и «Баррикады» я не мог оказать реальной помощи частям Орловского выступа… В этих условиях мы решили, усилив 1-й и 2-й батальоны стрелковой бригады Андрюсенко одним противотанковым истребительным полком и двумя ротами из стрелковой бригады полковника Горохова, подготовить и 2 октября нанести короткий контрудар по противнику в районе поселка Баррикады…

В ночь на 1 октября с левого берега Волгл начала переправу 39-я гвардейская стрелковая дивизия. Ее полки были укомплектованы лишь наполовину, в ротах насчитывалось по 40–50 человек. Однако все роты были боеспособными — большинство в них составляли десантники, коммунисты и комсомольцы. Во главе этой дивизии стоял энергичный, имевший опыт боевой жизни с самого начала войны генерал-майор Степан Савельевич Гурьев. Он был невысокого роста, приземистый крепыш, которого, как говорили, не легко сдвинуть с места. Такое впечатление он оставил и у меня при первой встрече. «Вероятно, и своих подчиненных он воспитывал в таком же духе», — подумал я тогда и вскоре убедился, что не ошибся: 39-я гвардейская стрелковая дивизия много дней обороняла завод «Красный Октябрь»; ее бойцы отступления не знали. Сам Гурьев не уходил со своего командно-наблюдательного пункта даже тогда, когда у самого входа рвались гранаты фашистских автоматчиков. Так было не один раз. Следуя примеру командира дивизии, так же упорно и отважно вели себя в бою командиры полков.

39-я гвардейская дивизия прославилась не только в боях у Волги. Она до конца войны активно участвовала в разгроме немецких захватчиков и закончила свой боевой поход в Берлине. На ее гвардейском знамени пять боевых орденов.

В день прихода этой дивизии в город было решено поставить ее полки на линию обороны: силикатный завод (справа) — Зуевская улица (слева) — с задачей готовить контратаку на поселок Баррикады. Но в процессе боя 1 октября мне пришлось изменить это решение, так как на участке дивизии Смехотворова противник глубоко вклинился в наши боевые порядки и угрожал захватить завод «Красный Октябрь». В тот день гвардейская дивизия генерала Гурьева была поставлена во второй эшелон, за дивизией Смехотворова, по железной дороге западнее завода на фронте: улица Казачья — овраг Банный. Дивизии было приказано прочно закрепиться в цехах завода «Красный Октябрь», превратив их в мощные опорные пункты.

Для контратаки на поселок Баррикады была предназначена 308-я стрелковая дивизия полковника Л. Н. Гуртьева, полки которой уже прибыли к восточному берегу Волги и готовились переправляться к нам.

308-я стрелковая дивизия по времени меньше всех сражалась в городе, но по действиям, по количеству отраженных атак и по стойкости не уступала другим соединениям 62-й армии. В самые жестокие бои в заводском районе она сражалась на главном направлении удара фашистских войск и отразила не менее 100 вражеских атак.

Командир этой дивизии полковник Гуртьев, его помощники — командиры полков, вся партийная организация и все бойцы, в основном сибиряки, показали образец мужества и отваги. Они хорошо поняли поставленную им задачу — ни шагу назад — и ее выполняли.

Массовый героизм воинов 308-й дивизии как бы увенчивался несравнимым мужеством самого командира дивизии Гуртьева, которого бойцы часто видели в контратаках или в окопах первой линии. Высокий и стройный, он не любил сгибаться и кланяться фашистским снарядам и бомбам. (Этот герой-командир, будучи уже генералом, погиб смертью храбрых после сталинградской победы в 1943 году в районе Орла. Там ему сооружен памятник. Однако, я думаю, будет правильно, если памятник ему поставят в Волгограде, где он стоял насмерть и победил смерть.)

1 октября захватчики предприняли несколько настойчивых атак на всем фронте армии. В районе Орловки клещи противника сомкнулись. В окружении оказались: 3-й батальон стрелковой бригады Андрюсенко, одна батарея артиллерийского дивизиона, которая имела 380 снарядов, и один взвод 82-миллиметровых минометов с 350 минами. На каждую винтовку имелось около 200 патронов, продовольствия — на двое суток.

Восточнее Орловки, фронтом на запад, закрепились вновь пополненные 1-й и 2-й батальоны этой бригады. Усиленные двумя свежими ротами и противотанковым полком, они имели задачу наступать на Орловку и соединиться с отрезанными частями.

В этот же день противник вновь потеснил дивизию Смехотворова, и к исходу дня она заняла оборону по улицам Жмеринская, Угольная до Карусельной и по Айвазовской до Банного оврага. На участке дивизий Батюка и Родимцева фашистские части наносили удары вдоль оврагов Долгий и Крутой, стремясь выйти к Волге и еще раз разрезать армию. Но им это не удалось. В оврагах осталось около пятисот фашистских трупов.

Авиация и артиллерия противника губительным огнем днем и ночью уничтожали баржи и паромы. Переправа частей дивизии Гуртьева затянулась. К утру 2 октября только два стрелковых полка высадились на правом берегу. Переправившиеся части дивизии Гуртьева получили задачу нанести короткий удар на поселок Баррикады, вышибить противника и закрепиться там.

Дивизии Смехотворова приказывалось очистить от врага западную часть поселка Красный Октябрь и захватить высоту 107,5. Артиллерия армии главной массой своей должна поддержать контратаку частей на поселок Баррикады.

Бои на этих направлениях шли днем и ночью в течение нескольких суток без перерыва. Короткие паузы отмечались лишь на некоторых участках.

Окруженные части стрелковой бригады Андрюсенко численностью до пятисот человек дрались с превосходящими силами врага со 2 по 7 октября. В ночь на 8 октября эта группа, израсходовав все боеприпасы, удачным ночным ударом прорвалась через кольцо окружения и вышла на северную окраину поселка Тракторного завода. В живых осталось всего 120 человек.

Замысел Паулюса одним ударом ликвидировать Орловский выступ обошелся фашистам дорого: слабые силы бригады Андрюсенко на десять дней приковали к участку Орловки 60-ю механизированную дивизию, около 100 танков 16-й танковой, а также полки 389-й и 100-й пехотных дивизий противника.

Бои в центре армии, в районе поселков Баррикады и Красный Октябрь, носили еще более ожесточенный характер. Контратака дивизии Гуртьева на поселок Баррикады в полдень 2 октября была остановлена встречным наступлением противника. Все же к исходу дня эта дивизия очистила часть силикатного завода и овладела северо-западной окраиной поселка Баррикады. Однако развить наступление дальше она не смогла.

Дивизия Смехотворова, в полках которой насчитывалось по 200 штыков, вела неравный бой с пехотой и танками противника, наступавшего вдоль улиц Библиотечная и Карусельная. После упорных боев, доходивших до штыковых схваток, захватчикам удалось к исходу дня выйти на улицы Цеховая и Библейская.

В этот же день в стыке дивизий Батюка и Родимцева батальон гитлеровцев, переодетых в красноармейскую форму, прорвался через наши боевые порядки к оврагу Крутой и устремился к Волге. Контратакой резервных рот дивизии Батюка отряд головорезов был полностью истреблен. Коварный прием врага не удался.

В ночь на 3 октября мы решили провести перегруппировку:

112-ю дивизию Сологуба подтянуть к левому флангу северной группы Горохова, с тем чтобы она заняла участок обороны от железнодорожного моста через ручей (в 750 метрах южнее высоты 75,9) до отметки 97,7 и далее по оврагу на юго-восток до реки Мечетка;

308-ю дивизию Гуртьева выдвинуть на участок обороны: фруктовый сад севернее поселка Баррикады, силикатный завод, Макеевская улица до оврага;

39-й дивизии Гурьева было приказано занять оборону по улицам Цеховая, Библейская, Северная, сменив части дивизии Смехотворова и тем самым уплотнив боевые порядки последней, а также создать частные резервы.

Командный пункт армии расположился, как уже говорилось, около нефтяных баков, чуть ниже большого открытого хранилища. Находившийся в резервуаре мазут загорелся, и больше недели над нами круглыми сутками висели тучи густого черного дыма. С неба непрерывно падали хлопья пепла и копоти, отчего все находившиеся на командном пункте почернели и словно обуглились. Но зато авиация противника не бомбила: гитлеровцы не могли даже представить себе, что штаб армии может находиться в таком пекле. В общем, получилась удачная маскировка. Мы уже привыкли к такой обстановке и жили сравнительно спокойно.

2 октября фашисты, вероятно узнав, где наш командный пункт, нанесли по нему сильный артиллерийский и авиационный удар. Фугасные бомбы разворотили весь берег, разрушили баки, которые были полны нефти, и пылающая масса хлынула через наши блиндажи к Волге. Командный пункт оказался среди моря огня.

Потоки пламени сжигали все на своем пути. Достигнув берега Волги, горящая нефть хлынула на баржи, стоявшие перед командным пунктом. Огненные потоки полились вниз по течению. Казалось, сама Волга вспыхнула, и огонь, злорадствуя, бушует на ее стремнинах.

Провода связи были сожжены. Связь можно было поддерживать только но радио, но и оно работало с перебоями. Мы попали в плен огненной стихии, которая наступала на нас со всех сторон, и стояли в овраге около дымящихся блиндажей. Лица всех выражали один вопрос: что делать?

Начальник штаба Николай Иванович Крылов подал команду:

— Никому никуда не уходить! Все за работу в уцелевшие блиндажи!.. Восстановить с войсками связь и держать ее по радио!

Потом, подойдя ко мне, он шепотом спросил:

— Как, выдержим?

Я ему ответил:

— Да, разумеется! А в случае необходимости будем прочищать свои пистолеты.

— Добро, — сказал он, и мы снова поняли друг друга.

Скажу откровенно, что в начале пожара, выскочив из блиндажа, я был ослеплен, растерялся. Но громкая команда генерала Н. И. Крылова для всех, в том числе и для меня, была как «ура» во время атаки, толчком к дальнейшему действию. Окруженные огнем, мы остались на месте и тем самым сохранили управление войсками.

Пожар длился несколько суток, но подготовленного запасного командного пункта армии у нас не было: все части, в том числе и саперные, были в бою, поэтому пришлось работать пока в уцелевших блиндажах, щелях, ямах, под обстрелом.

Рассвет 3 октября начался новыми атаками противника. 112-я стрелковая дивизия, не успев занять свой участок фронта и закрепиться, была атакована полком пехоты и двадцатью танками. После тяжелого боя дивизия отошла на восток, на рубеж поляны, что в километре восточнее отметки 97,7.

Дивизия Гуртьева до 18 часов сдерживала наступление немцев, но к исходу дня, будучи охвачена с обоих флангов, отошла за железную дорогу, что южнее Нижнеудинской улицы, и левым флангом на Винницкую улицу. Командир полка майор Маркелов был тяжело ранен.

Дивизия Смехотворова весь день вела бои за бани и фабрику-кухню. Бани несколько раз переходили из рук в руки и все же остались за нами. В полках дивизии осталось по 100–150 штыков.

Дивизия Гурьева отбила все атаки немцев на завод «Красный Октябрь». Дивизии Горишйого, Батюка и Родимцева закрепляли свои позиции, отражая атаки противника.

3 октября приказом фронта в состав 62-й армии включалась 37-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора Жолудева.

По ходу боев этих дней чувствовалось, что противник решил во что бы то ни стало захватить Тракторный завод. Его силы па этом направлении все время наращивались, и к 4 октября было установлено, что от реки Мокрая Мечетка до высоты 107,5 на фронте около пяти километров действуют пять дивизий — три пехотные и две танковые. Бои в районе Орловки должны были не только ликвидировать Орловский выступ, но и отвлечь наше внимание от главного удара, готовившегося на заводы. В этой обстановке было решено быстрее переправить дивизию Жолудева и поставить ее за правым флангом дивизии Гуртьева — на оборону Тракторного завода.

В ночь на 4 октября дивизия Сологуба отошла за Мечетку. Выйдя на Щелковскую улицу, враг захватил плацдарм для последующего прыжка на берег Волги. Дивизия Гуртьева, введя в бой все резервы, отбивала яростные атаки противника на силикатный завод и была отброшена на улицы Мытищи, Авиаторная и Петрозаводская.

В эту же ночь на правый берег переправилась 37-я гвардейская стрелковая дивизия, но без противотанковой артиллерии, для которой не хватило плавучих средств. Штаб дивизии тоже отстал. Пришлось ставить задачи непосредственно полкам. Почти всех офицеров командного пункта армии мы послали в эти полки, чтобы развести их на участки обороны.

Заняв рубеж, полки 37-й дивизии сразу же вступили в бой с пехотой и танками противника, прорвавшимися через боевые порядки дивизий Сологуба и Гуртьева.

Армия нуждалась в передышке, хотя бы на один день. Нужно было привести в порядок части, подтянуть артиллерию и боеприпасы, влить в части пополнение, чтобы в дальнейшем частными контратаками выбить захватчиков из поселков Тракторного завода и Баррикады. Командующий фронтом требовал начать контратаку с утра 5 октября. Но сделать это армия была не в состоянии: у нас кончились боеприпасы.

В ночь на 5 октября начала было переправу на правый берег 84-я танковая бригада. Но переправиться смогли только легкие танки, которые тут же ставились в боевые порядки дивизий Жолудева и Гуртьева. Они использовались как огневые точки, ибо бросать их в контратаки против немецких танков было бессмысленно.

5 октября только в заводских районах города было зарегистрировано около 2000 самолето-вылетов противника. С рассветом всякое движение войск замерло, ибо все, что двигалось, вбивалось в землю немецкой авиацией. Раненый боец не покидал своей щели и окопа до наступления темноты и только в темноте полз к берегу Волги, к пунктам эвакуации.

С утра 5 октября немцы продолжали развивать наступление, направляя главный удар от поселка Баррикады на поселок Тракторного завода. Они, по-видимому, не ожидали появления 37-й дивизии генерала Жолудева на пути их главного удара. Завязались жесточайшие бои.

Не могу не сказать несколько слов о прибывших гвардейцах 37-й дивизии генерала В. Г. Жолудева. Это действительно гвардия. Люди все молодые, рослые, здоровые, многие из них были одеты в форму десантников, с кинжалами и финками на поясах. Дрались они геройски. При ударе штыком перебрасывали гитлеровцев через себя, как мешки с соломой. Штурмовали группами. Ворвавшись в дома и подвалы, они пускали в ход кинжалы и финки. Отступления не знали, в окружении дрались до последних сил и умирали с песней и возгласами: «За Родину!», «Не уйдем и не сдадимся!»

Только за один день было зарегистрировано семьсот самолето-вылетов противника на боевые порядки дивизии. Все же фашистам не удалось продвинуться вперед ни на шаг.

День 6 октября прошел без особой активности пехоты и танков противника, но его авиация с раннего утра до позднего вечера бомбила наши боевые порядки. От крупнокалиберной бомбы погиб весь штаб 339-го стрелкового полка во главе с командиром и комиссаром.

Относительное затишье 6 октября было, по-видимому, понято штабом фронта как истощение противника, от нас поэтому усиленно требовали возобновить контратаку силами 37-й дивизии. Весь день прошел в переговорах с командованием фронта. Вечером под большим нажимом мне пришлось согласиться на контратаку только частью сил дивизий Жолудева и Гуртьева. Мы решили начать ее во второй половине дня 7 октября, рассчитывая на то, что до наступления темноты у противника не будет времени парировать наш удар и его авиация участия в бою не примет.

Приказ о контратаке я подписал в 4 часа утра, но провести его в жизнь мы не успели. В 11 часов 20 минут противник большими силами начал новое наступление. Мы встретили наступающих организованным огнем с заранее подготовленных и хорошо замаскированных позиций.

Гитлеровцы шли в атаку во весь рост. Они атаковали наши укрепления из района Верхнеудинской улицы силами до двух пехотных дивизий и свыше 50-ти танков. Первые атаки были отбиты. Части дивизии Жолудева нанесли фашистам большие потери. Подтянув резервы, противник повторял атаки несколько раз. После ожесточенных боев ему удалось к исходу дня вклиниться в наши боевые порядки, захватить один квартал рабочего поселка Тракторного завода и вплотную подойти к стадиону. Проспект Стахановцев и парк Скульптурный остались в наших руках.

В 18 часов усиленный батальон пехоты противника перешел в наступление западнее железнодорожного моста через Мечетку. Удачным залпом «катюш» батальон был почти полностью уничтожен. На участке дивизии Смехотворова весь день шел бой за бани в поселке Красный Октябрь. Этот объект не менее пяти раз переходил из рук в руки. К ночи трудно было сказать, в чьих руках остались бани. На всех других участках атаки были отбиты.

За день боя было уничтожено до четырех батальонов пехоты и сожжено 16 танков противника.

После таких потерь враг не мог продолжать наступление на следующий день. Появление 37-й гвардейской дивизии на главном направлении удара опрокинуло расчеты Паулюса. Ему не удалось нанести внезапный удар и прорвать наш фронт. Мы не просмотрели его главную группировку.

С 8 октября началась подготовка к решающим боям. Нам стало известно, что Гитлер обещал своим вассалам в ближайшие дни овладеть волжской твердыней.

Немецкие солдаты из окопов кричали: «Рус, скоро буль-буль у Волга».

Самолеты засыпали город листовками. В них захватчики грозили, что «Гитлер будет считать дезертиром каждого красноармейца и командира, который уйдет на левый берег Волги». На листовках в картинках была показана окруженная со всех сторон танками и артиллерией наша армия. Они издевательски напоминали, как Сталинградский фронт, не пробившись к нам с севера, отступает.

Наши партийные и комсомольские органы неустанно работали в частях и подразделениях войск, разъясняли наглость и лживость вражеской пропаганды. Военный совет армии вручал награды отличившимся бойцам и командирам, проводил короткие беседы с ними и через них передавал войскам свое решение: отстоять город во что бы то ни стало.

Это наше решение было понято войсками правильно.

Вот документ боевой жизни одной комсомольской организации.

Помнится мне, что в час, когда проходило это собрание, гитлеровцы начали двенадцатую за день атаку рубежа, который обороняли гвардейцы Гурьева. И тогда, как бы подытоживая собрание, выступил командир роты. Вот что он сказал:

— Я должен внести некоторую ясность в выступление комсорга. Он много говорил здесь о смерти и сказал, что Родина требует от нас смерти во имя победы. Он, конечно, неточно выразился. Родина требует от нас победы, а не смерти. Да, кое-кто не вернется живым с поля боя — на то и война. Герой тот, кто умно и храбро умер, приблизив час победы. Но дважды герой тот, кто сумел победить врага и остался жив!..

В нашей армии быстро приобрела популярность песня «Герою городу». Написал ее сержант Н. Панов. Слова этой песни бесхитростные. Она не претендовала на то, чтобы считаться произведением большого поэтического плана. Но одно в ней нравилось гвардейцам — она была правдива, как сама их жизнь.

Таков был закон воинов 62-й армии: не отступать, а только наступать, отвоевывать у врага метр за метром родную землю.

В моих руках несколько пожелтевших от времени боевых листков, которые распространялись на передовой линии.

Вот один из них.

А вот другая листовка.

Их много, этих предельно кратких листовок. А как убедительно, ярко они говорят о тех, кто, презирая смерть, ковал победу.

Я с радостным волнением вспоминаю отличившихся в боях за заводской район воинов дивизий Жолудева, Гурьева, Горишного, Гуртьева, Ермолкина; бригад Андрюсенко и Горохова. Это они остановили врага 7 октября у стен Тракторного завода, в поселках Красный Октябрь и Баррикады и тем самым дали возможность армии перегруппировать силы и подготовиться к новым сражениям.