БеспринцЫпные чтения. Некоторые вещи нужно делать самому

Идеальная пара

Москва, Ленинградский вокзал, перрон. По обе стороны платформы, готовые отправиться в город Блока, Лихачева и Стаса Пьехи, досматривают последние сны начищенные до блеска «Сапсаны». Петербуржцы уже внутри, москвичи, как всегда, опаздывают. У второго вагона молодая пара. Он похож на Урганта, она — на его поклонницу. Он высокий, она встает на носочки, чтобы его поцеловать. Она не хочет прощаться — он расстался с ней уже месяцев девять как, но всё забывает об этом сказать.

— Милый, ты будешь скучать?

— Конечно, как по Мамаеву с Кокориным.

— Любимый, ну я же серьезно!

— Буду, — уверенно врет он. В это мгновение к вагону подходит еще одна пара. Женщина напоминает ему Дапкунайте, мужчина — Машкова. Ей идет улыбаться, ему вообще ничего не идет, поэтому он заправляет джинсы в ботинки и носит водолазку. Дело обстоит в Москве, поэтому водолазка, а не бадлон. По долгу службы он почвенник и консерватор. Она живет с ним уже одиннадцать лет и, значит, считай, молодая вдова. Та, что похожа на Дапкунайте, сразу нравится тому, что похож на Урганта. В ней что-то есть. Только бы она поехала одна, думает он, и так и случается. Он прощается с любимой, она с любимым и, войдя в вагон, незнакомцы оказываются на соседних местах.

— Добрый вечер! — заталкивая чехол с рубашками на верхнюю полку, здоровается он.

— Добрый! — с улыбкой на миллион отвечает она.

Присаживаясь, он берет с места в карьер:

— Могу я подвезти вас в Петербурге? У меня, между прочим, «мерседес»!

— У меня тоже.

— Но у вас же, наверное, не на газу?

Она улыбается.

— Не буду приукрашивать собственные финансовые возможности, — продолжает шутить он, — мне его отец подарил. На тридцатилетие. Папа решил, что будет символично, если машина окажется моей ровесницей. Отличный, кстати сказать, автомобиль. Единственная его проблема — неработающие правые подворотники. Но (!) я давно научился выстраивать маршрут по Петербургу так, чтобы всегда поворачивать налево…

Ей нравится, как он шутит. Она даже не скрывает этого и не отвлекается на телефон.

— До сих пор, — будто бы разговаривая с самим собой, задается вопросом он, — гадаю: где батя его нашел?!

— Быть может, купил?

— Нет, мой отец никогда ничего не покупает. Только находит! Он же у меня сторож… Ой, я сказал сторож? Он бы мне этого никогда не простил. Старший сторож! В общем, да, он у меня всё только на-хо-дит. Ванька, часто повторяет он, такие плафоны есть только у нас и на станции метро «Василеостровская». Он в нашу дачу ни рубля не вложил, думаю, именно поэтому она не совсем симметричная…

Теперь она смеется в голос. Ей нравится, что попутчик умеет шутить над собой. Забытое качество. В Москве. В ее окружении так не принято. В столице нужно вечно что-то из себя строить, быть бомльшим, чем ты есть на самом деле. А он не такой.

Они продолжают знакомиться. Вагон немного покачивает, и он рассказывает, что в три года был подло отдан в детский сад, где познал на себе удары широкой ладонью и раз и навсегда разлюбил рыбные котлеты. После сада был университет, а между эти двумя самыми важными в жизни каждого мужчины заведениями случилась школа, где ему передали наиважнейшие человеческие навыки.

— Какие? — с интересом спрашивает она.

— Челночный бег и чтение по ролям.

— А дальше? — с улыбкой спрашивает она.

— А дальше я стал серьезным.

— Дайте я угадаю: занимаетесь политикой или бизнесом?

— Лечу людей.

Он ей нравится. Парень, как говорил Ростропович, продолжает «острить как из ведра» и, когда поезд делает остановку в Бологом, она вдруг перебивает его поцелуем. Та, что похожа на Дапкунайте, касается его губ первой.

— Это потому, что я так хорошо шучу, или для того, чтобы я наконец замолчал?

Она улыбается и, пытаясь запомнить это мгновение, закрывает глаза.

Он не унимается:

— Мы будем целоваться только во время остановок? Тогда мне нужно узнать у проводницы, где здесь стоп-кран.

Она на секунду замирает и повторяет фокус.

Парень вне себя от счастья. Он так волнуется, что продолжает шутить:

— А все говорят плохой — отличный город! Еще никогда так не хотел задержаться в Бологом! Я, конечно, представлял, что однажды мы поцелуемся, но не думал, что так скоро! Какой всё-таки быстрый поезд «Сапсан»!

Спартак — Зенит: 1–0. Он рассчитывал, что в конце концов забьет, но пропустил контратаку. Она нежна, и он думает, что:

— У меня больше нет никаких претензий к РЖД. Это прекрасное место!

Еще некоторое время его мозг продолжает генерировать остроты и шутки, но совсем скоро окончательно капитулирует. Голова отключается, и парень сдается. Тот, что похож на Урганта, как мальчишка влюбляется в ту, что нежной рукой касается его щеки. Они продолжают целоваться, и он думает, что наконец встретил ту единственную женщину, которую всегда искал, и в Москве, и в Петербурге, а нашел на полпути. Она идеальна. Теперь у него нет никаких сомнений, что они будут вместе всегда, потому что настоящая любовь только так и начинается.

Четыре часа пролетают как щелчок. Кажется, это могло продолжаться вечно, но поезд вдруг уперся в Петербург. Он счастлив, он говорит, что должен признаться, что очень виноват перед ней, потому что соврал. Нет-нет, у него действительно «мерседес», но, увы, не на газу. Она в последний раз улыбается, целует его в переносицу и, положив палец на губы, дает понять, что провожать ее не следует. Он ошарашен. Он ничего не понимает. Что происходит? Почему не нужно? Как это так?

Та, что похожа на Дапкунайте, покидает вагон и, опомнившись, словно выйдя из транса, тот, что похож на Урганта, бросается вслед за ней. Перескочив через узкую, разделяющую поезд и платформу пропасть, он поднимает голову и понимает, что её встречают. Мужчина. Как и полагается в Петербурге, похожий на Шнурова. Муж или любовник обнимает и целует её. В губы. Она нежно целует его в ответ. Тот, что похож на Урганта, не может поверить собственным глазам. Он смотрит, как счастливая пара покидает вокзал, и еще несколько минут стоит как вкопанный посреди перрона. Он неподвижен минуту-другую, и лишь знакомый голос вновь отрезвляет его:

— Милый, прости, что опоздала! Я так тут скучала без тебя! Ну что же ты такой задумчивый, ну же, скорее, поцелуй же меня!

И он обнимает её и целует. И проходящая мимо пожилая женщина улыбается, вспоминает молодость и думает, что они идеальная пара.