Бездыханные ІІ

Глава 11

Понедельник. Сильный дождь и ветер с пяти утра только ухудшали и без того плохое настроение. Я стояла в гостиной возле окна и смотрела через стекло на мокрую улицу. Настенные часы пробили семь раз, и я невольно вздохнула. Слишком тяжело было на душе. В воскресенье я, как и было обещано, пошла к Гриму и мы, как и раньше, просто сидели и пели песни. Было немного неловко, но меня радовало то, что он не упоминал о том, что произошло в субботу. Я имею в виду поцелуй. Но в каком-то смысле я благодарна ему за то, что он помог мне отвлечься от Криса и от нашей ссоры. Ну а самого Криса я после того не видела. В субботу я не хотела идти играть в «сталкер» и осталась дома. Раз, вечером в воскресенье, Крис позвонил мне, но я не взяла трубку. Был всего один звонок, и больше он не пытался со мной никак связаться. Естественно, я могла бы и сама позвонить, только вот делать я этого не хотела — не считала себя виноватой. Хотя, даже если бы я и ответила на звонок, то не смогла бы его простить. Слова Криса были слишком жестоки. Он уничтожил все, что я себе представляла о нас, о нашем будущем. Я думала, что мы сможем встретить вечность вместе, что будем поддерживать друг друга во всем, что даже не смотря на отсутствие любви, будем любить… Да, я была слишком легкомысленна, я слишком сильно надеялась на силу наших чувств и не заметила, что эти чувства были только мои. Для Криса я была только закладкой в книге его бессмертной жизни, хотя надеялась стать ее строками. И именно осознание этого потихоньку начинало растворять мою к нему ненависть, медленно превращая ее в безразличие.

Простояв так еще полчаса, я решила все-таки пойти в школу, хотя думала послать ее ко всем чертям и весь день просидеть дома. Но здравый смысл победил глупость, и уже через двадцать минут я шагала под дождем, скрывая себя от него прозрачным зонтиком. Выйдя из своей улицы, я свернула направо и резко остановилась, чуть не споткнувшись обо что-то прямо перед ногами. Это было что-то черное, мокрое и странной формы. «Мертвый ворон» — мысленно ахнула я, узнав в этом предмете одного из представителей великих черных птиц. Меня будто бы пробрало током. В груди неприятно заныло. Оглянувшись, чтобы удостоверится, что никого вокруг нет, я присела перед мертвой птицей. Она лежала на боку, прижав крылья к туловищу, и не было ничего, что бы выдавало то, что она мертва — ощущение, будто бы вот сейчас ее глаза откроются, и она опять взмоет в небеса.

Моя рука невольно потянулась к голове ворона. Нет, я не боялась и отвращения не чувствовала — я ведь любила этих птиц. И сейчас, увидев одного из них мертвым, у меня появилось ощущение, будто бы я потеряла близкого родственника. Смешно, не правда ли?..

Как только кончики пальцев коснулись черного оперения, справа от меня послышалось карканье, от чего я вздрогнула, и чуть было не села на мокрый асфальт. Повернув голову, в полуметре от себя я увидела еще одного ворона. Он еще два раза каркнул и медленно приблизился к своему мертвому сородичу, совершенно не боясь меня. Птица легко клюнула голову второго, но естественно, никакой реакции от того не последовало. Тогда она обошла его и, став с другой стороны, каркнула и опять клюнула.

— Бесполезно, — тихо сказала я, — он не проснется.

Ворон обернулся на мой голос и взглянул, как мне казалось, прямо мне в глаза, после чего издал тихий, глухой звук, похож на курлыканье, будто бы спрашивая меня: «почему?»

— Он заснул, и больше не проснется. Ты тоже, когда-нибудь, заснешь. И когда это случится, вы встретитесь снова. Так что бессмысленно его сейчас трогать.

Птица опять взглянула на мертвого сородича и отступила, будто бы поняв мои слова. Я внимательно посмотрела на живого ворона и медленно потянула к нему свою руку, но когда нас разделяло примерно двадцать сантиметров, я остановилась. Птица, на мое удивление, не улетела. Более того, в следующую секунду она сама сделала ко мне шаг. Когда моя рука уже должна была коснуться ее головы, сбоку от нас пробежал человек, от чего ворон испуганно каркнул и, взмахнув крыльями, улетел. Я досадно опустила конечность и, встав, направилась в школу.

Несмотря на задержку, в класс мне удалось зайти за десять минут до звонка. Было на удивление много народу. Ни на кого не смотря, я направилась к своей парте и, завалившись на стульчик, уронила голову на парту, давая знать, что не хочу сейчас ни с кем общаться. Но мой намек не поняли и уже через минуту, я услышала над собой мужской голос.

— Мио, эм… привет…

Это был Крис. Его голос я узнаю всегда.

— В общем, — продолжал парень, не дожидаясь, когда я взгляну на него. — Я бы хотел поговорить о том, что произошло в субботу. Кажется, мы друг друга не совсем поняли… Возможно, мои слова могли и задеть тебя, но я не знал, что ты воспринимала наши отношения в настолько романтическом смысле. Я хочу сказать, что, без сомнений, дорожу тобой, но ты сама знаешь, что романтика — это не мое. Просто, сама понимаешь, хоть я и выгляжу молодо, но намного старше тебя, и неправильно было бы….

«Заткнись. Заткнись-заткнись-заткнись! Неправильно? А спать со мной, значит, было правильно?! Да ты же просто-напросто воспользовался мной! Ты всегда звал меня, только когда тебе приспичит, и никогда не спрашивал, чего я хочу!» — закричала я мысленно, но в голос ничего не сказала. Странно, но мне не хотелось с ним сейчас спорить на эту тему и доказывать что-то. Наоборот, я хотела, чтобы всё, что было, оказалось просто глупым сном. Всё… полностью всё. И будто бы рубильник, мое сознание вдруг переключилось — ушла ненависть, ушла злость, ушло беспокойство… Осталась только пустота.

— А? — я подняла голову и удивленно взглянула на парня, — а мы знакомы?

Брови Криса взметнулись вверх от удивления.

— Что? — он нахмурился. — Я серьезно.

Я вполне искренне улыбнулась.

— Прости, но я не понимаю о чем это ты. Возможно, ты ошибся.

— Мио! — его голос повысился, выдавая злость.

— Да, я Мио, — со сдерживаемой злостью сказала я. — Но тебя не знаю. Тебе наверное нужна какая-то другая Мио. Мы с тобой никогда раньше не общались, так что…

— Ты такая из-за той ссоры в субботу? — перебил он меня. — Я же сказал, что…

— Извини, за мою грубость, — четко выделяя каждое слово, начала я. — Но я действительно не понимаю, о чем ты говоришь. В субботу я гуляла со своим другом Гримом до самого вечера, поэтому никак не могла видеть тебя. Постой, Кри… Крис, да? Ты сидишь на задней парте. Я видела тебя, но никогда с тобой не говорила. Так что повторяю — ты ошибся. Слушай, а тебе это случайно не приснилось? Не волнуйся, у меня тоже часто такое бывает.

Я засмеялась и хлопнула его по плечу. Крис выглядел ошарашенным и полностью сбитым с толку. Как только он открыл рот, чтобы опять что-то сказать, к нам подошли Ирен и Локки.

— О чем спор? — весело спросила Ирен.

— Привет, — я улыбнулась ей. — Да вот тут парень говорит, что знает меня. Хотя я первый раз, кажется, за все время учебы с ним разговариваю. Повторяю еще раз, — обратилась я уже к Крису, — Я тебя не знаю.

Последнюю фразу я произнесла внятно и медленно, чуть ли не по слогам. Ирен и Локки ошарашено смотрели то на меня, то на парня. Через пять секунд молчания, Крис фыркнул и уже спокойно произнес:

— Ну что ж, если тебе так хочется, пожалуйста! Можешь дуться сколько хочешь. Мне плевать.

И, резко развернувшись, он направился к своей парте.

— Эмм… — первый из нас троих подал голос Локки. — А что это сейчас было?

Я пожала плечами и завалилась обратно на стул.

— Да черт знает. Подошел внезапно, начал говорить что-то о ссоре, хотя я первый раз с ним разговариваю.

— Но…

Договорить Локки не дала рука Ирен. Она подморгнула ему и, приблизившись, шепнула так, чтобы я не услышала, но с моим слухом ей это не удалось.

— Маленькая любовная ссора. Не волнуйся.

И потом добавила уже нормальным тоном, улыбнувшись.

— Ну что ж, действительно, странно. Мы тоже с ним никогда не общались.

Я почувствовала себя пациентом в психбольнице, когда тот говорит, что он Наполеон, а врачи усердно ему поддакивают. Но даже так меня это не задело. Наоборот, я была рада, что мне не придется им все объяснять, ведь я так тяжело сдерживалась, чтобы не сорваться на середине разговора.

Прозвенел звонок, и все уселись на свои места.

— Да уж, такого я от тебя не ожидала, — услышала я голос Лилит через десять минут, после начала первого урока.

«Ну а что, если для него все только игра, то я не собираюсь его переубеждать. А так как наше последующее общение принесет мне только боль, то лучше уж совсем его не знать. Это будет для него уроком», — ответила я мысленно.

— Возможно, тут ты права. Но меня интересует другое: как долго ТЫ продержишься, играя свой маленький спектакль?

«Надеюсь, что все свое оставшееся существование… Я не хочу больше чувствовать боль по этому поводу».

Лилит хмыкнула и ничего не ответила. На этом наш разговор был закончен.

На обед, в столовой, Локки пытался что-нибудь узнать у меня по поводу нас с Крисом, но опять же был остановлен Ирен, которая, видимо, считала, что у нас это несерьезно и завтра мы опять будем говорить так же, как и раньше.

Но если я могла пропустить «сталкер», то на работу обязана была явиться. Мои надежды на то, что будет много посетителей, и это поможет избежать возможных вопросов Данте, не оправдались — посетителей почти не было, поэтому сразу, как только я отдала меню третьему столику, блондин попросил меня выйти с ним на улицу, чтобы поговорить. Дождь уже прошел, оставив на земле небольшие, но частые лужи. Мне стало немного не по себе, ведь это будет первый раз, когда я буду говорить с ним один на один, без присутствия остальных людей.

— Мио, — обратился он ко мне, когда мы вышли из бара, — мы с Мелори понимаем, что встревать в ваши с Крисом отношения будет невежливо и, возможно, даже грубо, но мы волнуемся. В субботу Крис вернулся после вашей прогулки раздраженным, а ты опять не пришла на «сталкер», хотя сама говорила, что обожаешь эту игру. У вас что-то случилось?

Я нервно закусила губу. Простая и понятная речь Данте давала знать, что он действительно беспокоится о нас. Тем более я знала, что сейчас мне соврать не удастся, особенно ему.

— Крис сказал, — неуверенно начала я, — что все наши отношения… что мы просто друзья. Оказывается, он никогда не считал нас парой. Я, конечно же, понимаю, что мы не можем любить и все такое, но даже если так, я надеялась, что он видит во мне не просто друга, а девушку. Что мы сможем стать чем-то большим… Но это не так…

Я замолчала, опустив голову. Данте несколько секунд молчал, обдумывая мои слова, а потом произнес:

— Любовь — это единственное чувство, ощущая которое, человек становится могущественнее богов и хрупче снежинки одновременно. Он может подняться к небесам, но упасть при первом же дуновении ветра. Он может выдержать любые ранения, но заплакать от одного неверного слова. И никакая раскаленная лава своим жаром не сравнится с касанием любимого человека. Никакое лезвие по остроте не сравнится со слезами любимого человека. Никакое лекарство не излечит так, как улыбка любимого человека. Никакая душевная боль не сравнится с безразличием любимого человека. И никакая потеря не сравнится с потерей любимого человека. Полюбив однажды, разлюбить не сможешь. Иначе — это не любовь. И даже после смерти любовь не исчезает. Вот только мы не просто мертвы, мы еще и носители демонической силы. Именно из-за этого мы не можем чувствовать то, что люди называют любовью. Ведь это еще и сугубо человеческое чувство — ни демонам, ни богам не дано его познать. Симпатия, привязанность, страсть — да; любовь — нет. Даже такое понятие, как Божья любовь всего лишь чувства создателя к своему творению. Так же есть любовь к другу, любовь к родителям, любовь к детям. Но самая сильная — это любовь к человеку, которая содержит в себе и нежность, и страсть. Нам же свойственно другое чувство — ненависть. Только вот эта ненависть отличается от той, которую привыкли чувствовать и люди и боги — это сугубо демоническая ненависть. Ее мы так же можем чувствовать только к одному человеку и неважно умерший он или живой. Ненавидя, мы превращаемся в охотников. Мы хотим владеть жертвой, хотим видеть ее только рядом с собой и не даем другим заполучить ее — это наша жертва. Вот только лишаясь этой жертвы, мы впадаем в бешенство. И это бешенство распространяется на всех: на жертву и тех, кто её отнял. Иногда эта злость причиняет нам боль. И именно это ты сейчас чувствуешь. А Крис пока что только недоволен тем, что случилось. Но вскоре он поймет, что совершил ошибку, и тогда будет рассержен только на себя. Когда это произойдет, я прошу тебя, прости его. Он не виноват, он просто был слишком одинок.

Я кивнула. Данте был прав, как всегда, впрочем. Вот только я слишком сильно обижена на Криса, поэтому пока он не раскается в своих словах, я буду продолжать свою игру в незнакомцев.

— Спасибо, — тихо ответила я, слабо улыбнувшись, — я поняла.

Данте улыбнулся в ответ.

— Я рад. Сейчас нам не нужны лишние ссоры и непонимания. Слишком много проблем навалилось на наши плечи. А инцидент с Рейном только ослабил наши узы семьи, что слишком опасно в данное время.

— Кстати, а что там с Рейном? — спросила я, вспомнив об этом проблемном парне.

— К счастью, все обошлось. Он понял свою вину и извинился. Теперь нет причин беспокоиться по этому поводу. А о том, что он тебе рассказал, не думай. У нас всех есть свои скелеты в шкафу, главное не дать им управлять нашими эмоциями.

Я опять кивнула. Как говорится: хорошо то, что хорошо кончается. В нашем случае приходиться жить, опираясь только на эти слова.

Во вторник в школе я, как и было задумано, дальше продолжала игнорировать Криса. Ну, как игнорировать, просто вела себя так же, как и до нашего знакомства. Он больше не пытался заговорить со мной, но это было мне только на руку. Ирен и Локки тоже ничего не спрашивали. Вайлет продолжала меня игнорировать. В общем, все было отлично до тех пор, пока мне не пришлось идти на обследование к Локки — вторник же.

Как только я переступила порог его дома, он сразу же схватил меня за руку и потянул в лабораторию.

— Для начала, — заговорил он, усадив меня на койку посреди комнаты, а сам уселся на кресло возле стола, — мы должны прояснить несколько деталей.

— Давай! — решительно произнесла я, готовясь к злому штурму.

— Первое: сегодня утром по телевизору сказали, что поймали убийцу тех двух братьев, о которых мы недавно говорили. Я уверен, что правительство сделало это, чтобы успокоить граждан, и на самом деле убийца до сих пор на свободе. Более того, он сейчас сидит прямо передо мной. Я прав?

Я нервно сглотнула. Локки не провести, и мне это было очень хорошо известно.

— Да, — тихо ответила я, после минуты молчания. — Но я не хотела, это все Лилит. Она вдруг захватила мое тело, а я не могла ничего поделать.

Парень тяжело вздохнул и поправил очки.

— Понятно. Что ж, я так и думал. Мне не интересно, почему она их убила, мне интересно, видел ли кто-нибудь тебя на месте убийства?

Я решительно замотала головой.

— Нет! Но даже если бы и видели, то уже давно бы пришли за мной. У нас маленький городок — тут каждый друг друга почти в лицо знает.

— Ну, это хорошо, — он облегченно вздохнул. — Было бы проблемно, если бы об этом узнали. Так бы и твоя смерть раскрылась, а нам это совершенно не нужно. И еще, на тебя это убийство сильно повлияло? Что-то изменилось?

Через две минуты раздумий, я ответила:

— Сперва меня грызла совесть, и я волновалась о том, узнает ли кто-то, что это я сделала. Но сейчас я как-то даже забыла об этом. Возможно, это из-за того, что я сама мертва, поэтому и к смерти отношусь по-другому. Во всяком случае, теперь все в порядке.

— Хорошо. Теперь второе: что за проблемы у тебя и Сернари? Из-за чего вы с ним на ножах?

А вот тут я колебалась с ответом. Локки, конечно, имел право знать, что же происходит, только вот я считала это слишком личным для огласки. Но всё же лучше будет ему рассказать. Не хочется, чтобы он волновался еще и из-за этого.

— Тут все сложно, — начала я. — Ты ведь знаешь, такие, как мы, не могут любить. Именно из-за этого нам сложно разобраться в своих чувствах. Особенно мне и Крису. Лично я думала, что, даже не смотря на отсутствие любви, мы сможем быть парой, но он так не считает. Ему нужны веские причины для этого, такие как любовь, например. Когда мы гуляли в субботу, он сказал, что считает нас просто друзьями, и что для него все наши отношения были баловством. Хотя ведь друзья не делают того, что делали мы. А…

— Все, я понял, — перебил меня Локки, выставив руку. — Не нужно вдаваться в подробности.

Я виновато опустила голову и кивнула.

— Что ж, — парень повернулся к столу и извлек из боковой шухляды синюю тетрадь, — тогда перед тем, как мы начнем обследовать твое тело, я бы хотел обсудить еще одну вещь. Я изучил все, что мы узнали о демонах и умерших. Так же я много думал о том, что ты мне рассказала об этой так называемой «Войне креста и крови» и экзорцистах, и сделал несколько выводов. Сначала об экзорцитстах. В интернете говорится, что экзорцист, это чин церковнослужителя в римско-католической церкви, который проводил обряд крещения. Потом уже этот термин закрепился за людьми, которые изгоняли бесов и других сверхъестественных существ из одержимого существа с помощью молитв и обрядов. Центром их деятельности был Ватикан, так как именно оттуда они и пошли. Экзорцисты обычно занимаются только очищением домов от бесов, одержимого скота и людей. Хотя я, конечно, всех, кто занимается подобным, считаю шарлатанами, но это не важно. Сейчас осталось очень мало информации о них, в основном, это благодаря тому, что сейчас такое понятие как экзорцист, не употребляется в обществе. Естественно, они остались еще, но этот титул стал только формальностью, и широкой деятельностью, как, раньше, они не занимаются. Я так же пытался разузнать об этом Ордене Святого Петра, но в интернете нет о нем никакой информации. Есть один Орден с похожим названием, но он не тот, который нам нужен и не имеет никакого отношения к Ватикану.

— Она сказала «тайный» Орден, думаю, именно поэтому о нем нет никакой информации, — озвучила я свою мысль.

Локки кивнул.

— Я тоже так думаю. Единственные Ордена Ватикана, о которых известно — это простые награды, вручаемые дворянам, и которые никак не связаны с тем, что нам нужно. Так что ничего существенного о том, кто же такая Вайлет, и что она хочет от тебя, я не узнал. Дальше — демоны. Я исследовал всю информацию, которую узнал, переведя тот старый дневник, и то, что нашел в интернете, введя имена известных нам демонов. Странно, но информация из разных источников противоречила сама себе, а о Лилит там вообще только мифы написаны. В одном источнике говорится, что она пожирала детей; в другом, что она была доброй и милой женщиной, в которую влюбился какой-то царь, но она ему отказала, а он начал возмущаться… короче, неразбериха полная. Так что я решил не учитывать массовую информацию, и отталкиваться только от того, что написано в дневнике, от того, что ты мне рассказала о демонах, и от своих исследований. Вот только у нас слишком мало информации о тех демонах, которые прорвались в наш мир. Черт, если бы я только мог провести пару опытов над самим демоном, я бы понял, почему на них не действует святая вода и кто они вообще такие.

Я удивленно приподняла брови.

— И ты бы смог узнать это только проведя несколько опытов?

— Мио, — сказал парень, самодовольно ухмыльнувшись, — дайте мне демона и оборудование, и я смогу вам сказать даже то, почему у него на правом глазу на две реснички больше, чем на левом. Ничего не происходит просто так — всему есть причина, и моя задача — найти эту причину. Вот только жаль нет подопытного материала… Эх, ладно, лучше приступим к нашему обследованию. Сегодня оно будет немного отличаться от тех, которые были раньше.

— И… Чем же? — неуверенно спросила я, насторожившись. Зная характер Локки, от него можно всего ожидать.

Вместо ответа, он встал со стула и, подойдя ко мне, резким движением уложил меня на койку, на которой я сидела.

— Мио, — серьезно сказал он, смотря на меня сверху вниз, — ты мне доверяешь?

— Э-э-э… — я ошарашено уставилась на парня. — Знаешь, смотря на тебя, у меня появляется ощущение, что я об этом пожалею, но я все-таки отвечу — да, я тебе доверяю.

Локки улыбнулся.

— Ну, тогда я попрошу тебя не сопротивляться.

И сказав это, он прижал мою правую руку к койке и чем-то накрыл мое запястье. Приподняв голову, я увидела широкий и толстый кожаный ремень. Сказать, что это меня насторожило, значит, ничего не сказать.

— Локки…

— Не волнуйся, — перебил меня парень, зафиксировав руку, и перейдя к ноге, — так нужно. Я же не хочу, что бы ты вдруг набросилась на меня. Ну, или Лилит.

После этих его слов я уже не скрывала своего волнения и попыталась освободиться, но безрезультатно — ремни были слишком крепкими и тугими, а Локки уже успел связать все мои четыре конечности и сейчас застегал ремень на моем горле.

— Чем меньше ты будешь сопротивляться, тем быстрее мы закончим, — сказал парень, надевая белые резиновые перчатки.

— Что ты будешь делать?! — взволновано и громко спросила я.

— Экспериментировать.

— Я это поняла! Что именно?

— Попытаюсь понять, почему твое тело оживает от святой воды, как на него действуют священные тексты и прочее.

— Но зачем нам это знать? Это же никак не поможет нам узнать, что нужно демонам в нашем мире. А ведь это сейчас основная наша задача.

Я пыталась переубедить Локки в этой сомнительной затее, но он был непоколебим.

— Запомни, Мио, нет бесполезной информации; есть только то, что мы не умеем использовать. А в нашем случае любая информация — это ключ к разгадке того, что мы ищем. Так что не возмущайся и просто делай то, что я тебе говорю.

Хоть мне и не стало спокойнее, но я легла спокойно и просто доверила всё Локки. Если он говорит, что это нам надо, значит, это нам действительно надо.

Я смотрела на белый потолок, дожидаясь начала эксперимента. Через пять минут справа послышался скрип, и я увидела, как потолок движется. Оказывается, Локки передвинул койку, на которой я лежала, к краю комнаты, где размещалось странное оборудование: несколько маленьких подобий телевизора, много проводов и еще что-то непонятное. Парень взял пару проводов, которые оказались с присосками, и поочередно стал цеплять их мне на лоб, шею, руки и так далее.

— Черт, нужно было, чтобы ты сначала разделась, — буркнул себе под нос он, задирая мне рукава свитера. — Хотя, ладно, и так сойдет.

Нацепив на меня кучу проводов, парень на пару секунд исчез из моего поля зрения, а потом опять появился, везя перед собой небольшой металлический столик на колесиках, на котором стояло: несколько небольших стеклянных емкостей, похожих на кружки, с прозрачной жидкостью; несколько крестов — распятий, разных размеров; две книги в мягких обложках; пару шприцов и разные медицинские инструменты.

Локки стал справа от меня, рядом со столиком, и спросил:

— Ну что ж, начнем?

Поколебавшись пару секунд, я неуверенно кивнула.

Локки взял один шприц и начал набирать жидкость из одной емкости, на которой черным маркером была написана цифра один. На остальных емкостях было написано два и три.

— Сейчас я введу тебе то, что находится в этом шприце, и ты должна будешь описать мне свои ощущения, которые почувствуешь, — произнес парень, отдернув мне воротник кофты и направив иголку на горло.

— А почему сюда колешь? — дрожащим из-за страха голосом спросила я.

— Я постараюсь попасть в сонную артерию, — пояснил он, — чтобы эффект от жидкости проявился сильнее и быстрее. Так же я хочу знать, что же оживает первым: сердце или мозг. Хотя логично подумать, что мозг, и потом он отдает приказ сердцу качать кровь, но в нашем случае всё может быть.

Тоненькая игла проткнула мою кожу, и я почувствовала, как жидкость начала медленно входить в мое тело. Скажу честно, ощущения были ужасно неприятными. Боли, естественно, не было, но все равно хотелось отдернуться от иголки — ненавижу их, как и остальные медицинские штучки.

Примерно через пять секунд я почувствовала, как тело начала пробирать дрожь. В голове немного закружилось, и конечности потихоньку начали неметь.

— Мио, — услышала я голос Локки. — что ты чувствуешь?

— Дрожь, — начала я, немного охрипшим голосом. — В голове кружится и тело немеет.

— Физическую боль чувствуешь?

— Нет.

Через пару секунд я почувствовала, как онемение и дрожь начали быстро исчезать, а спустя полминуты всё опять стало нормально.

— Все прошло, — сказала я Локки.

Парень в это время смотрел на экраны тех непонятных телевизоров, и что-то записывал в своей синей тетради. Я решила пока что ничего не спрашивать и дождаться окончания всего исследования. Через минуту он закончил писать и, взяв новый шприц, набрал в него жидкости из емкости под номером два и ввел его в то самое место, куда и первый шприц.

Через пару секунд после того как жидкость попала в тело, я опять почувствовала дрожь и онемение. Только теперь они были сильнее. А через две секунды я ощутила сильное головокружение и неприятное покалывание по всему телу, которое было немного болезненным. Это заставило меня немного поерзать на койке, но я старалась терпеть.

— То же самое, — начала я описывать свои ощущения, получив знак от Локки, — только теперь еще и головокружение и покалывание. Даже немного больно.

— Понятно, — сказал парень, опять делая записи.

Когда все прошло, настал черед третьей жидкости. Как только шприц вошел в горло, и первые капли попали в мое тело, я сразу же почувствовала дискомфорт. Через четыре секунды после того, как вся жидкость из шприца оказалась во мне, мое тело резко онемело, и мышцы скрутились в болезненных судорогах.

— А-а-а… — вскрикнула я, когда боль стала ощутимой, и выгнулась в спине, так как ремни сдерживали все конечности.

Миг, и уши заложило от громкого стука. Я уже не сдерживала крик — боль была слишком сильной. Сосуды опять начали разлепляться и наполнятся кровью, а с каждым последующим стуком сердца возникали ощущения, будто бы мои мышцы разрывались на сотни мелких кусочков.

— Нет! Опять?! Жжет! Больно! — сквозь гул услышала я голос Лилит.

Она начала метаться в разуме и высвобождать свою силу. Мои глаза начала застилать красная дымка, что я даже перестала различать лицо своего друга в метре от себя.

Демоническая сила вскипела внутри, и я резко дернулась. Кожаные ремни, сковывавшие руки, треснули. Еще одно усилие, и они бы разорвались, но этого мне не дало сделать лезвие скальпеля, вонзившееся в мою шею. Я даже не заметила, как умерла.

— Мио, — послышалось справа, когда я наконец-то открыла глаза, — ты жива? Тьфу ты, то есть, ты мертва? Нет, не так. Короче, ты меня слышишь?

— Ага, — ответила я, выдавив из себя саркастическую ухмылку, — и жива, и мертва — два в одном.

Локки облегченно выдохнул.

— Хорошо, самое страшное позади, — сказал он, снимая резиновые перчатки.

— Значит, меня можно уже освободить? — с надеждой в голосе спросила я, имея в виду кожаные ремни.

Парень пару секунд подумал и отрицательно замахал головой.

— Нет, лучше пока лежи так.

Я застонала и попыталась сама выбраться, но демоническая сила исчезла, а моих собственных усилий оказалось недостаточно, чтобы разорвать уже надорванные ремни. Сделав пару бесполезных рывков, я смирилась, и не пыталась больше освободиться самостоятельно.

Повернув голову в сторону Локки, я увидела в его руках одну из тех книг, которые лежали на металлическом столике. Он пролистнул пару страниц и взглянул на меня.

— Ты готова? — спросил парень, поправляя очки.

Мне осталось лишь кивнуть.

Прокашлявшись, Локки выразительно и громко заговорил:

— Господи! Рано услышь голос мой, — рано предстану пред тобою, и буду ожидать. Ибо ты Бог, не любящий беззакония; у тебя не водворится злой. Нечестивые не пребудут пред очами Твоими; Ты ненавидишь всех, делающих беззаконие. Ты погубишь говорящих ложь; кровожадного и коварного гнушается Господь. А я, по множеству милости Твоей, войду в дом Твой, поклонюсь святому храму Твоему в страхе Твоем. Господи! Путеводи мне в правде Твоей, ради врагов моих; уровняй предо мною путь Твой. Ибо нет в устах их истины; сердце их — пагуба, гортань их — открытый гроб, языком своим льстят. Осуди их, Боже, да падут они от замыслов своих; по множеству нечестия их, отвергни их, ибо они возмутились против Тебя…

На протяжении всего времени, пока Локки читал текст из той книги, меня терзали странные ощущения. Нет, я не чувствовала ни боли, ни дрожи, ни онемения, ничего такого — я просто не могла думать. Я не могла собраться с мыслями, и ощущала себя будто бы во сне. И действительно, ужасно хотелось спать, только вот заснуть никак не удавалось. И именно это очень раздражало. Хотелось, чтобы парень заткнулся хотя бы на секунду. Хотя раздражение чувствовала не только я — Лилит тоже начала злится и бурчать что-то невнятное.

— Мио, ты в порядке? — услышала я голос рядом с собой.

Открыв глаза, которые все это время держала закрытыми, я увидела знакомое лицо.

— Локки? — неуверенно произнесла я.

— Сорок один плюс тридцать два.

— А?

— Ответь, сорок один плюс тридцать два!

— Ну… это, — я попыталась посчитать в уме, но внезапно даже забыла, что Локки спрашивал, — Семдеся… э-э-э… повтори, пожалуйста.

Вместо ответа парень только кивнул сам себе и опять начал строчить в тетради. Через полминуты он молча закончил писать и, взяв вторую книгу из металлического столика, открыл ее, пролистнул пару страниц и опять начал читать в голос:

— Anima Christi, sanctifica me! Corpus Christi, salve me! Sanguis Christi, inebria me! Aqua lateris Christi, lava me! Passio Christi. conforta me! О bone lesu, exaudi me! Infra tua vulnera absconde me! Ne permittas me separari a te! Ab hoste maligno defende me! In hora mortis meae voca me! Et iube me venire ad te, ut cum Sanctis tuis laudem te in saecula saeculorum![1]

В отличие от первого текста, этот не нагонял сон, а лишь раздражал. Причем сильно. Ощущение, будто бы я сейчас на полной громкости слушала тяжелый метал с гроулом, который я терпеть не могла. Голова раскалывалась, а Лилит начала сильнее метаться и шипеть. Через пару секунд я не выдержала и крикнула:

— Замолчи!

Мой голос звучал вперемешку с голосом Лилит. Локки вздрогнул и перестал читать.

— Что ж, — сказал он, отложив книгу и сняв очки, — все намного интереснее, чем я предполагал.