Бездыханные ІІ

Глава 4

С недавних пор лаборатория в доме Локки стала больше походить на кабинет какого-то безумного ученого-химика, чем на комнату для обследования больных в доме врача. Там были и рентген-аппарат, и стоматологический стул, и деревянная кровать с ремнями для рук и ног, и несколько столов с разными непонятными ёмкостями, мензурками, скальпелями и инструментами, и кучи книг, которые стопками стояли в разных углах комнаты и еще много-много всего непонятного и странного. А сам виновник всего этого бардака сидел в дальнем углу комнаты за единственным, не заваленным ничем таким, столом, и что-то усердно писал в толстой синей тетрадке. Кружка кофе на краю стола осталась не тронутой.

Я аккуратно пробралась сквозь заваленную предметами комнату и встала позади парня.

— Привет, — сказала я, заглядывая ему через плечо, — что пишешь?

Локки вздрогнул и резко повернулся ко мне.

— Черт возьми, Мио, не подкрадывайся так! — громко воскликнул он и закрыл тетрадь, — Предупреждай, когда заходишь.

Я обиженно нахмурила брови и отодвинулась от него.

— Я вообще-то два раза стучала, но кто-то тут слишком занят, чтобы это заметить. Так что ты пишешь?

Локки тяжело вздохнул и взяв кружку с кофе, сделал маленький глоток.

— Холодное, — недовольно буркнул он под нос и, положив кружку обратно на стол, взглянул на свою тетрадь, — Это мой медицинский дневник. Я записываю все, что узнаю о твоем организме. В этой тетрадке результаты всех моих исследований и наблюдений. Знаешь, если эта книжонка вдруг попадет в руки простого человека, он посчитает того, кто это написал, сумасшедшим.

— Ну, — я ухмыльнулась и развела руками, — ты в некотором роде и есть сумасшедший, если продолжаешь общаться со мной, зная мою тайну, и при этом сохранив ее в секрете. Другие бы уже подняли панику, или того хуже, обратились бы к полиции или врачам.

На мои слова парень задумчиво хмыкнул и произнес:

— Ну, если бы я рос в нормальной семье и не изучал медицину, думаю, я бы так и поступил. Но, — он повернулся и хлопнул меня по плечу, — считай, что тебе очень сильно повезло.

Я закатила глаза и засмеялась.

— Мне это и так известно. Ну что, начинаем?

— Угу. Только вот, — Локки резко посерьезнел и внимательно посмотрел на меня, — после обследования, готовься ответить на все мои вопросы. Ты знаешь, о чем я.

Я обреченно опустила голову и кивнула. Значит, этого разговора мне все-таки не избежать.

После двух часов обследований я буквально чувствовала, как усталость медленно распределяется по моему телу. А вот Локки наоборот, выглядел слишком оживленным и бодрым, и сверкал даже каким-то детским восторгом. Такое ощущение, что я новая игрушечная машинка, а он маленький ребенок, который пытается эту машинку разобрать.

— Удивительно, — повторял он через каждые десять минут, а я только непонимающе моргала.

Сначала Локки измерил мою скорость на какой-то навороченной беговой дорожке, которую я поначалу не заметила. Дальше мы проверили мое зрение при помощи таблицы с буквами и разных линз. После этого он мне завязал глаза и на нюх давал определять разные предметы, и как я потом узнала, это были: какой-то мускусный парфюм, зерна кофе, разные цветы, ароматные масла, спирт, твердое мыло, чай, сырое мясо, сыр и так далее. Потом, с все еще завязанными глазами я пробовала разную пищу, или не совсем пищу, на вкус. После этого мы проверяли мой слух: из какой-то штуки, похожей на магнитофон, доносились разные звуки, а я должна была сказать, что это звучит. Дальше он исследовал мои условные рефлексы: кашель, чихание и мышечные рефлексы: когда стучать молотком по коленке, а нога должна дернуться (у меня не дернулась).

После этого началось самое интересное. Мы вышли на улицу, на задний двор дома Сальмори. Небольшая свободная площадка, огражденная высоким забором. Там было достаточно места для следующего эксперимента, как сказал Локки.

— Что мы будем делать? — с нетерпением спросила я, когда парень притащил из дома небольшой ящик с непонятным содержимым. Когда он открыл его, там оказалось несколько десятков желтеньких мячиков для тенниса.

Локки ухмыльнулся, погрузил руку в ящик и достал её, зажимая между пальцами три мячика.

— Будем проверять твою реакцию. Отойди от меня примерно на пятнадцать метров.

Я удивилась, но сделала так, как он сказал. Отмерив шагами эти пятнадцать метров, я повернулась к парню, и сразу же была атакована желтым мячиком. Из-за такой неожиданности я не успела среагировать как надо, и мячик попал мне прямо в лоб.

— Плохо, — донесся голос Локки с того конца площадки, — слишком медленно.

Из моей груди непроизвольно вырвался недовольный рык. Я резко подняла с земли эту желтую беду и запустила нею прямо в парня. Мой бросок был мощнее, но Локки все-таки успел увернуться, хотя мячик прошел всего на расстоянии миллиметра от его лица.

— А вот этого не надо, — серьезно сказал он, и его голос предательски дрогнул.

Я лишь фыркнула.

После короткого объяснения я поняла — Локки будет кидать эти мячики, а я должна их ловить. При этом угол его броска будет постоянно меняться, в результате чего мне придется бегать по всей площадке. Но уже после пятого броска я вошла в азарт.

«А это весело» — заметила я и невольно начала получать от происходящего удовольствие.

Это было так занятно — бегать и прыгать, стараясь поймать этот желтый комок, чтобы потом положить его на землю к остальным пойманным и успеть словить другой, который следует сразу же за предыдущим. В результате я поймала все мячики, которые бросал Локки, и даже не заметила, как ящик опустел.

— Мио! — услышала я голос парня, когда вертела головой, пытаясь заметить в воздухе что-то желтое. — Все, можешь успокоиться.

— А? — я пару раз удивленно моргнула и повернулась к нему, — Что, уже все?

Он кивнул.

— Идем назад в дом.

Нет, честно, я даже немного расстроилась. Но долго грустить мне не пришлось — мы начали проверять мою интуицию. Это было веселее, чем нюхать разные предметы. Локки прятал у себя в руке горошину, а я должна была угадать в какой именно. Всего он прятал двадцать раз, семнадцать из которых я угадала. Потом он брал игральную карту, и я должна была угадать, какой она масти. Здесь из десяти случаев я угадала восемь.

Было еще много мелких экспериментов и обследований, поэтому закончили мы только к шести часам вечера. Теперь мне предстояло узнать результаты.

Мы вышли с лаборатории и направились на кухню. В отличие от меня Локки нужна была еда, поэтому он быстро сварганил себе яичницу и сел напротив меня за стол. Когда с едой было покончено, он достал свою синюю тетрадь, в которой делал пометки на протяжении всего сегодняшнего обследования, открыл ее и начал рассказывать:

— Итак, что мы имеем… Твоя максимальная скорость на данный момент составляет приблизительно шестьдесят километров за час. При большей скорости твои мышцы перегружаются и рвутся. Но если ты будешь каждый день пробегать по десять километров, то примерно за месяц-два твоя максимальная скорость может увеличиться на двадцать пять процентов. Если это произойдет, то ты будешь почти в три раза быстрее самого быстрого человека в мире.

— Ого, — только и смогла выговорить я, — к-круто.

— Дальше, — Локки пробежался глазами по странице тетради и пролистнул ее. — У тебя идеальное зрение, но сам зрачок слабо реагирует на свет. Несмотря на это твои глаза почти моментально адаптируются к любому освещению. И еще один интересный факт: когда я надел на тебя очки, которые предназначены для людей со зрением -2, ты прекрасно все видела, хотя предметы должны были быть расплывчатыми. Я провел еще пару экспериментов на эту тему и сделал вывод, что твое зрение может «ухудшатся» когда это необходимо, как в случае с очками. То есть, если в определенной ситуации, ты сможешь видеть только тогда, когда процент твоего зрения будет ниже или выше, то он таким и станет! Так… — парень провел пальцем по странице, — Ага! Насчет обоняния и вкусовых рецепторах. Тут дело обстоит немного хуже. У тебя нюх как у животного. То есть таким способом ты можешь определить — съедобна ли вещь или нет.

— Правда что ли? — я опять удивилась.

Парень кивнул.

— Когда я давал тебе не съедобные вещи, ты говорила: «воняет», «не пахнет», или «не знаю». На мясо, сыр, чай, кофе и так далее, ты говорила что это: «что-то съедобное», «какая-то еда», «приятно пахнет» и тому подобное. Со вкусовыми рецепторами то же самое. Все съедобное ты совершенно точно определяла в категорию «еда»; питьевая вода, чай, и остальная жидкость, которую мы употребляем — это была «вода»; а пластик, метал, резина и тому подобное были для тебя безвкусными и иногда даже гадкими, как ты говорила. Дальше… о, слух! Ну, он у тебя, как и зрение — сильно обострился. Твой слух в два раза острее, чем у среднестатистического человека. Но я заметил одну странность…

Локки замолчал, задумавшись, и я переспросила:

— Странность?

— Да. Вот смотри, звук шелестящих на ветру листьев ты слышишь, но не реагируешь. А вот шелест этих самых листьев, которых поворошил человек, или еще кто-то, вызывает у тебя такие условные рефлексы, как легкий поворот головы в сторону звука и обострение внимания. Или, например, звук льющейся воды. На дождь ты не обращаешь внимания, а вот звук текущей воды из крана заставляет тебя насторожиться.

— И что это значит? — непонимающе спросила я.

— А это значит, что не только нюх у тебя стал как у животного, но и слух. То есть все природные звуки: шум ветра, дождь, шелест листвы, ты воспринимаешь как естественное. А вот бытовые звуки: шаги, или то, что может выдать чужое присутствие, воспринимаются тобой как потенциально опасные. С этого можно сделать вывод, что даже если ты не чувствуешь боли, твой организм не исключает возможности, что твоему телу могут навредить, поэтому и указывает на возможное присутствие опасных объектов.

Я даже открыла рот от удивления.

— Ого…

— Ого, — вздохнув, повторил Локки, и опять пролистнул страницу. — Так, насчет рефлексов. Большинство из них отсутствуют. Ты не чихаешь и не кашляешь. Нет, ты, конечно же, можешь закашляться, но только по своей воле, если, например, в горло что-то попало и ты не можешь нормально говорить. Но самостоятельно это делать твой организм не может. Рефлекс дыхания тоже отсутствует. Ты дышишь по привычке, как и моргаешь. Но даже если некоторые рефлекторные функции ослаблены, у тебя появилось что-то другое — инстинкты хищника. Это я заметил, когда мы играли с теннисными мячами. Когда ты настраиваешься на «охоту», твое чутье обостряется, после чего твой мозг настраивается на один из двух выбранных режимов: слежка или добыча. В нашей ситуации была добыча — тебе нужно было поймать мячики.

— А слежка, это как?

Парень пару секунд подумал и ответил:

— Помнишь, ты говорила мне, что вы каждую субботу играете в игру, где следите за людьми — «сталкер»? В ней вы выслеживаете людей, которые потенциально опасны для себя или общества. Это и есть слежка.

Я протянула длинное «а-а-а» и закивала.

Локки еще раз пробежался взглядом по страницам тетради и закрыл ее.

— Ну, интуиция у тебя стала немного выше, чем была при жизни, — продолжил он. — Это в основном благодаря тем же самым инстинктам. А так-то никаких значительных изменений в поведении и характере не произошло. Но, я хочу сказать тебе другое. — Локки внимательно посмотрел на меня, — Мио, ты хоть понимаешь, кто ты?

Я удивилась и неуверенно завертела головой.

— Ты совершенное оружие, — в полголоса ответил он, — идеальный шпион и орудие для убийства. Таких людей как ты — не нуждающихся в пище и отдыхе — военные ученые вот уже несколько десятилетий пытаются создать в своих лабораториях. Да если бы главы государств узнали о существовании умерших, это возможно привело бы к новой войне. Или всех вас бы начали попросту истреблять. Ты понимаешь, о чем я?

Я кивнула, вспомнив рассказ Мелори о том, что было, когда о нас узнали экзорцисты.

— Вот поэтому я хочу, чтобы ты была предельно осторожна. В современном мире риск быть обнаруженной намного больше, чем сто лет назад. А благодаря массовым средствам связи информация распространяется со скоростью света. И это не говоря о развитии человеческого разума. Да простой ребенок поймет, что с тобой что-то не так, если ты вдруг сделаешь что-то не то!

Локки выглядел действительно взволнованным. У него даже лоб вспотел. Я улыбнулась и весело произнесла:

— Не волнуйся. Ведь я не одна такая — нас много. Мы есть в каждом уголке планеты, где человек имеет хоть какие-то представления о Боге и Дьяволе. И большинство из нас свободно живет рядом с нормальными людьми, как например я. А вспомни Мелори. Ей полтысячелетия, а выглядит она как веселая двадцатипятилетняя женщина! А Рейн? По нему разве скажешь, что он мертв? По-моему нормальный проблемный пятнадцатилетний подросток, хотя ему, по сути, должно было скоро исполниться двадцать два. Если наше поведение будет соответствовать годам нашего тела, то никто ничего и не заподозрит.

Парень тяжело вздохнул.

— Ну, наверное, ты права. Ладно, на сегодня закончим. — Он закрыл тетрадь и взглянул на часы, — а тебе разве не нужно на работу? Уже полседьмого.

— А? — я удивленно заморгала, а через секунду до меня дошло, и я вскочила со стула. — О, черт!

Когда я уже собиралась выбежать из кухни, Локки схватил меня за руку и серьезно произнес:

— Как только закончишь, сразу ко мне. Я не успокоюсь, пока ты мне все не расскажешь.

Я усердно закивала и выбежала из дома. Надеюсь, мне простят одно опоздание.

К счастью того, что я пришла в бар на десять минут позже, никто не заметил. Все были слишком заняты наплывом посетителей. После работы я, как и было обещано, вернулась к Локки и наконец-то изложила всю правду о себе и умерших. На это у меня ушло почти два часа. Парень внимательно слушал меня и не перебивал, пока рассказ не закончился. Хотя, думаю, он был настолько поражен, что спрашивать ему было нечего. Я начала с того дня, когда впервые взяла в руки черную книгу и взмолила Дьявола о помощи. Я рассказала и о вспышках гнева и ненависти, и о чудовищной силе демона, и о Лилит, и обо всем, что мне на этот счет сказала Мелори. Мои диалоги с Лилит; семь демонов, олицетворяющие семь грехов; правда о случае на лесопилке; влияние святой воды, молитв и распятий на умерших, — все это Локки узнал за один вечер. Также я поведала ему о том, что нам с Крисом пришлось вчера услышать об экзорцистах, о «Войне креста и крови», и об Алане с его демонами.

Примерно пять минут Локки потребовалось, чтобы переварить всю полученную информацию и заговорить.

— Да уж, — сказал он после долгого молчания, — ты сказала, что это долгая история, но я не думал, что настолько.

Я виновато и даже как-то измученно улыбнулась.

— Прости, что раньше не рассказала. Все никак не могла собраться с мыслями.

— Теперь понимаю, — парень снял очки, и устало потер переносицу. — Знаешь, еще пару часов назад я думал, что сложившаяся ситуация очень серьезная, но теперь мне кажется, что по-сравнению с этим, то был сущий пустяк. Но меня волнует не это…

— А что?

Локки вздохнул и, сложив перед собой руки замком, уткнулся в них лбом.

— Дьявол, — ответил он, не поднимая головы, — он существует. А это значит, что и существование Бога, возможно, тоже не миф. Знаешь, я, как человек, который пытается объяснить все с помощью науки, — атеист. Но твои слова пошатнули мои принципы. А что же тогда теория Дарвина? Ведь если Бог существует, то и создание Адама и Евы правда. А находки известных ученых о первых людях? Глупых и похожих на обезьян. Да в таком случае нужно все учебники по истории переписать!

Я поджала губы и потупила взгляд.

Внезапно Локки резко встал со стула и заходил по кухне, в которой мы все это и обсуждали.

— Но, теперь все стало понятно, — сказал он. — Твое воскрешение из мертвых, реакция на святую воду — я пытался дать этому научное объяснение, а оказывается, наука здесь бессильна! Теперь в наших обследованиях нету смысла!

— Почему? — удивленно спросила я.

— Да потому, что это все глупости! Уровень наших знаний слишком примитивен, чтобы хотя бы предположить — зачем Дьяволу спасать людей от смерти, чтобы потом, когда они умрут, вселять в них демона, тем более ослабленного и скованного? Чтобы потом они освободились и смоли спокойно гулять по земле? А зачем?! Чтобы всех нас уничтожить? Вряд ли, потому что если бы они хотели всех убить, они бы давно это сделали. Тогда на кой черт они появились?!

Непонятно почему, но Локки был рассержен. Он ходил по кухне взад вперед, ершил волосы, махал руками. Наверное, это потому, что он привык давать всему логическое объяснение. А сейчас, когда речь зашла о религии, логика отступает.

— Постой, не заводись. — Я указала Локки на стул. Тот тяжело вздохнул и сел. — Я забыла тебе сказать еще об одной вещи. Когда я вчера пришла в особняк, Мелори и Данте разговаривали с незнакомцем. Его звали Лука, и как я позже узнала, он был демоном, одним из тех четырех, которых освободил Алан. Мне удалось услышать только конец разговора. Лука говорил: «Будьте готовы к тому, что кто-то из них скоро заявятся сюда. Они пока не станут ничего предпринимать, но стоит быть начеку». Тогда Мелори спросила: «Неужели они собрали всех?», на что тот ответил: «Да, но некоторые из них еще слишком слабы. Никто не знает, когда и где он появится, поэтому они готовятся заранее».

Я замолчала, а Локки нахмурился.

— И кто это — они? — спросил он, на что я покачала головой, что не знаю.

Парень несколько секунд молчал, обдумывая, а потом сказал:

— Ну что ж, раз мои обследования нам здесь не помогут, я знаю одно место, где мы наверняка сможем раздобыть полезную информацию.

— Всемирная сеть Интернет? — спросила я с сарказмом.

— Круче, — ответил Локки и ухмыльнулся, — библиотека Мелори и Данте.

В библиотеку мы решили пойти на следующий день, вечером. Но утром в шесть часов я зашла к ним и спросила разрешения у Мелори, под предлогом, что хотим поискать какие-то медицинские книги, ради интереса. Та согласилась, сказав, что мы можем искать все что угодно, только бы не меняли книги местами, так как они разложены по алфавиту. Так же я попросила Криса помочь нам с поисками, потому что он, как любитель почитать, успел запомнить расположение каждой книги и даже треть их уже перечитал. Так же я взяла у него ту самую черную книгу. Локки хотел ее просмотреть и, возможно, найти какие-то подсказки. Крис даже не интересовался, зачем мне черная книга и отдал ее со словами: «Можешь хоть навсегда забрать, мне она без надобности».

На всякий случай я позвонила на работу и отпросилась на один день, сказав, что ко мне вечером должна приехать бабушка, а дома никого не будет, так как родители в отъезде. Менеджер моей родословной не знала и сразу же отпустила. Мне даже как-то совестно стало за вранье, но что сделано, то сделано.

В школе в тот день было спокойно, я бы даже сказала, хорошо. А все потому, что Вайлет отсутствовала. Мисс Фер сказала, что она слегла с простудой и, возможно, день два не появится в школе. У меня даже настроение поднялось. Первый раз за два дня я полностью расслабилась.

После школы настроения сидеть дома не было, поэтому я решила прогуляться по городу. Была хорошая погода, светило солнышко, пели птицы, легкий ветерок трепал на деревьях листья и мелкие бутоны беленьких цветочков, из которых скоро появятся вишни. Дети резвились на игровых площадках, а взрослые пили теплый кофе и чай за беленькими столиками местных уличных кафешек. Глядя на них, мне почему-то захотелось чего-то съесть, какого-нибудь тортика или пирожного с кружечкой вкусного горячего шоколада. Отказывать себе в удовольствии, хоть и выдуманном, я не собиралась, поэтому стала внимательно смотреть по сторонам в поисках места, где бы можно было бы спокойно полакомится свежей выпечкой.

Место нашлось быстро. Это был маленький двухэтажный домик, зажатый между модным магазином одежды и салоном красоты. Снаружи он выглядел как домик доброй бабушки из детских сказок: белые с желтым оттенком стены, маленькие деревянные окошки с зеленой рамой и розовыми фиалками на подоконнике, темно зеленая шиферная крыша с металлическим петушком на верхушке. От зеленых деревянных дверей, через небольшой, ровно выстриженный газон, к пыльному тротуару тянулась узкая каменная дорожка, а сам участок дома окружал невысокий белый заборчик. Прямо над входной дверью висела небольшая темно зеленая вывеска, на которой золотистыми буквами было написано: «Сладости Маргарет».

Я улыбнулась сама себе и зашла в домик. Изнутри он выглядел еще милее, чем снаружи. Стены были выкрашены в нежный персиковый цвет, а пол изложен клеткой белыми и красными плитками. Справа и слева стояли шесть небольших круглых плетеных столика, укрытых белоснежной скатертью и такие же плетеные стульчики со спинкой и подлокотниками. По углам стояли кадки с теми же разноцветными фиалками. В дальнем углу справа находилась дверь из светлого дерева, за которой, судя по вкусному запаху, располагалась кухня. Всю дальнюю стену занимали витрины с тортами, пирожными, печеньем, сладким хлебом, пирогами, булочками, ватрушками, шоколадом, мороженным и всем-всем, чем можно только побаловать детей и сладкоежек. В самом центре так же стояла витрина с прозрачными баночками, в которых находились разные виды чаев и кофе, которые можно выпить вместе со сладостями. Перед этой витриной стоял стол с кассовым аппаратом, за которым суетилась полненькая седая женщина в симпатичном зеленом фартучке. Всю эту композицию завершали несколько картин с животными и фруктами на стенах, и две симпатичные люстры в виде цветов.

Я взяла меню и села за свободный столик. Людей было мало, всего-то одна молодая парочка и женщина с маленькой девочкой лет шести. Но это было даже хорошо.

Пролистав внимательно меню, я остановила свой выбор на заварных пирожных. Ко мне в этот же момент подошел официант.

— Здравствуйте, — весело пропел детский голос. — Уже выбрали, что будете заказывать?

— Да, — я оторвалась от меню и подняла голову, — три заварных пирожных, по… пожалуйста…

То, что я увидела, ошарашило меня настолько, что я даже забыла, где нахожусь. Передо мной, в белом узорчатом фартучке, зеленой рубашке, с блокнотиком в руках и улыбкой на лице стоял один мой горе знакомый.

— Роллан? — в шоке вздохнула я.

Улыбка мигом слетела с губ мальчика, когда он узнал меня, и сменилась сначала удивлением, а потом страхом.

— В…вы?

Роллан выронил блокнот и отступил на шаг назад. В следующую секунду он сорвался с места и убежал на кухню.

— Роллан! — обеспокоено позвала я, и хотела было его догнать, но резко остановилась, заметив на себе удивленные взгляды посетителей.

— Простите, — услышала я хрипловатый голос старенькой женщины за прилавком, — можно вас на секунду?

Я повернулась в ее сторону. Женщина смотрела на меня как-то встревожено с ноткой удивления в глазах. Я кивнула. Она головой указала на дверь в углу комнаты. За той дверью оказалась маленькая комнатка с белой дверью и круглой лестницей на второй этаж. Белая дверь была открыта и, как я догадалась, то была кухня.

— Роллан, дорогой, — позвала женщина, заглянув на кухню, — пригляди за кафе. Мне нужно ненадолго отлучиться.

После этого, за ее указанием, мы поднялись на второй этаж.

Оказывается, наверху располагалось жилье, по всей вероятности, этой женщины. Небольшой коридорчик, в который мы вышли, поднявшись по лестнице, вел в гостиную. По левую стену коридора находились две двери. Они обе были открыты и по своему содержимому, как я успела заметить, когда мы проходили мимо них, напоминали спальни. Гостиная оказалась просторной и очень светлой из-за трех больших окон, завешанных прозрачным тюлем. Белые обои с золотистым узором хорошо сочетались с бежевым ковром. Из мебели тут были только старый шкаф из светлого дерева, две полки с книгами прибитых на стену, шкафчик с сервизом, небольшой старенький телевизор на тумбочке, и плетеный столик с тремя стульями, такой же, как и внизу.

Женщина устало присела на стул и указала мне на стульчик напротив себя. Я послушно села.

На столе стояла ваза с фруктами, графин с лимонадом, на дне которого плавали пара долек лимонов, и три стаканчика. Дама налила в два стакана лимонад, и один из них придвинула мне.

— Угощайся, — сказала она, улыбнувшись, — я сама делала.

Я кивнула и взяла стакан. Женщина отпила немного и внимательно взглянула на меня. Теперь мне удалось рассмотреть ее вблизи. На вид ей было лет шестьдесят. У нее была бледноватая кожа, на которой отчетливо виднелись синеватые тоненькие венки, особенно на руках и шее. Небольшие карие глаза, тоненькие розовые губы, и немного вздернутый нос окружили глубокие морщины. Пепельные седые волосы были собраны в аккуратную гульку на затылке. Уши украшали зеленые сережки висюльки, которые дополняли крупные зеленые бусы на шее. Видно, эта женщина очень любит зеленый цвет.

— Вижу, ты знакома с Ролланом, — через минуту как-то задумчиво произнесла она. — Как тебя зовут?

— Мио Лоуренс, — ответила я и отпила немного лимонада.

Брови женщины взметнулись вверх, выражая удивление. Через секунду ее лицо осветила мягкая улыбка.

— Это все объясняет.

Теперь пришел черед удивляться мне.

— Что вы имеете в виду? Миссис…

— Зови меня Маргарет. Так ко мне все обращаются. — Женщина отпила еще немного лимонада. — Браян рассказывал мне как пол года назад девушка по имени Мио спасла его брата от бандитов, которые украли его за выкуп.

— Ну… не именно я, а… — тут до меня дошло, — постойте, Браян? Он тоже тут? Но как? Вы их родственница?

Женщина покачала головой, и улыбка слетела с ее губ.

— К сожалению нет. Я была бы рада быть их бабушкой, но, к сожалению, это невозможно. — Тяжелый вздох вырвался из её груди. — Я расскажу тебе, как я познакомилась с ними. Для меня эта история прямо как сказка. Примерно год назад, когда я работала одна, вечером, почти перед закрытием, ко мне в кафе зашел мальчик. Он был очень худым и бледным, в поношенной одежде, но очень милым и с большими голубыми глазами как у ангелочка. Беспризорник, подумала я и спросила: «чего тебе, деточка?». Мальчик широко улыбнулся, протянул руку, в которой сжимал несколько монеток и весело произнес: «сладости!». За те деньги, что он принес, можно было купить только самое маленькое пирожное, но я пожалела ребенка и упаковала ему два кусочка лимонного пирога и печенье — все равно завтра испеку новые. Мальчик так обрадовался, что у меня даже сердце закололо от жалости. Я спросила, как его зовут. Он ответил что Роллан, и что он несет эти сладости брату. Он сказал, что нашел эти деньги в парке, под скамейкой. Видимо у кого-то выпало с кармана. Роллан начал оживленно рассказывать, как он, найдя эти монетки, понес отдать их брату, потому что тот тяжело работает, чтобы покупать много вкусного, как это делали мама с папой. Но когда брат увидел эти деньги, он сказал, что они Роллана, и он может купить на них конфетку. Тогда Роллан сказал, что он купит на эти деньги много сладостей и обязательно поделится с братом. — Маргарет засмеялась. — На следующий день, тоже вечером, незнакомый подросток привел ко мне плачущего Роллана и попросил прощение за своего «глупого брата», и сказал, что он обязательно оплатит все сладости, которые я дала мальчику. Даже если бы и Браян не сказал, я поняла бы, что они братья — у обоих были большие голубые глаза и очень похожие лица, только цвет волос у старшего был темнее. Я сказала, чтобы он не волновался, ведь мне не жалко. Все равно все то, что не продастся, доведется съесть мне самой, так как вчерашние пироги никто не покупает. Но, если он хочет оплатить те сладости, то пусть они с братом составят мне компанию за чаем с ватрушками, тогда мы будем в расчете. Роллан обрадовался, а Браян не хотел меня обременять, но я настояла, и он согласился. Это был прекрасный вечер. Мы много говорили, но тему прошлого братьев не затрагивали — я видела, что им будет неприятно это вспоминать. Мы так просидели за столом до ночи, пока ребят не начало клонить в сон. Я ненадолго вышла, а когда вернулась сюда, они уже спали. Как сейчас помню, Роллан спал на том стуле, где ты сидишь, и бормотал во сне: ватрушки, ватрушки…

Маргарет засмеялась и я, представив эту картину, засмеялась вместе с ней. Она долила мне и себе лимонада и продолжила:

— Я не стала их тревожить, только подложила под головы подушки и укрыла пледами. Стулья у меня большие и удобные, я сама в них часто дремаю. Браян проспал до восьми утра и ушел на подработку. Он хотел разбудить еще и Роллана, но я сказала, чтобы тот поспал. Браян согласился и поблагодарил. Оказывается, дома Роллан не может нормально спать — ему снятся кошмары, он часто просыпается и просит брата позвать родителей, забыв, что теперь они живут одни. Когда мы завтракали, я мягко настояла, и Браян рассказал мне все о том, что случилось с их семьей. Видно было, что мальчику тяжело носить это в себе. Тогда я сказала, что он может в любую минуту приходить с Ролланом ко мне. Я живу одна и семьи у меня нет — муж умер, а детей не было. Осталась вот только эта кондитерская. Но Браян не хотел навязываться. Роллан проснулся только к полудню. Он был бодр и очень весел. Я покормила его и сказала, что двери моего дома всегда открыты, и что я всегда готова угостить его кусочком пирога или сладкой булочкой. После этого он каждый день наведывался ко мне и рассказывал о том, как он провел день, и о том, как он когда-то найдет работу, и они с братом смогут зажить без забот. Это продолжалось месяц. После этого Роллан пропал на несколько дней, а когда пришел ко мне снова… это уже был другой человек.

Женщина замолчала, погрустнев, а я не подгоняла — дала ей время собраться с мыслями.

— Тот живой румянец на щеках, который появился от моих сладостей, исчез, а взгляд у мальчика был такой, словно у него вынули душу — холодный и пустой. В руках Роллан держал несколько купюр, которые он молча положил мне на стол. Там было тысяча долларов. «Это за сладости и вашу доброту» — сказал он как-то хрипло и ушел. Я была настолько ошеломлена, что даже слова не могла ничего сказать, а когда очнулась, парнишки и след простыл. После этого никто из них не появлялся. А я ведь так волновалась, корила себя за то, что не спросила их адреса, когда была возможность. Они ведь мне как родные стали! Ох-ох…

Маргарет покачала головой и осушила свой стакан с лимонадом.

— Целый месяц я их не видела, — продолжила она, — и вот в один день Браян пришел ко мне весь потрепанный и измученный. «Они забрали его! Забрали!» — кричал он и плакал. Когда я узнала, о ком он говорит, и что именно случилось, мне стало плохо. Я не знала что делать. Нужной суммы у меня не было, а в полицию обращаться — только хуже сделать. Из-за сильных волнений я уже на следующий день слегла с сердечным приступом. Ох, как я тогда переволновалась! Браян пришел ко мне в больницу только через неделю. Как же я обрадовалась, узнав, что Роллан в безопасности! Мне сразу же полегчало, и Браян рассказал мне все что было: как он пришел к девушке по имени Мио домой просить помощи, так как нашел ее адрес в вещах брата; как она нашла людей, которые помогли разобраться с бандитами без кровопролития и даже без денег! Я до сих пор не понимаю, как вам это удалось!

«Понятно, значит, эту часть истории он немного поменял, — пронеслось у меня в голове. — Ну, это и к лучшему».

— Да ничего сложного не было, — улыбнулась я, — Бандиты оказались обычным хулиганьем. Мы их припугнули полицией и они убежали.

Маргарет пару раз удивленно моргнула, смотря на меня, а потом широко улыбнулась.

— Ну, все хорошо, что хорошо кончается. Я рада, что наконец-то смогла познакомиться с тобой. А за Роллана не волнуйся, он не боится тебя, а просто стесняется.

Теперь пришел черед удивляться мне.

— Стесняется? Чего ему стесняться?

Я не понимала причины стеснения Роллана. Возможно это потому, что мне известно, чем он занимался, чтобы достать деньги? Но его поведение не похоже на неловкость, скорее он боится меня, причем довольно сильно. Как, например, будто это я его собираюсь похитить.

Внезапно из коридора донесся тихий звук шагов. Через пару секунд из-за стены к нам выглянула белобрысая голова Роллана, которая, заметив мой взгляд, издала невнятный писк и спряталась за проемом коридора. Маргарет заметила мальчика и, встав со стула, направилась к нему.

— Поговори с ним, — кинула она мне напоследок.

Я кивнула.

Женщина легонько подтолкнула Роллана ко мне в гостиную, и поспешила удалиться. Когда ее шаги стихли, повисла гнетущая тишина. Роллан стоял в трех метрах от меня, с опущенной головой, и нервно теребил пальцами подол белого фартука. Мальчик был настолько смущен, что даже кончики его ушей покраснели. Мне казалось, что вот еще чуть-чуть, и он разревется.

— Ну, — неуверенно начала я после минуты молчания, от чего Роллан вздрогнул, — как у тебя дела?

— Н-нормально, — пробормотал он так тихо, что мне пришлось прислушаться.

Опять стало тихо. Я тяжело вздохнула и, налив в свой и в чистый третий стакан лимонада, кивком головы подозвала мальчишку к себе. Тот пару секунд неуверенно топтался на месте, но потом все же медленно подошел и сел возле меня на стул, где только что сидела Маргарет. Я улыбнулась и подала ему стакан с лимонадом.

— Как там Браян? — я попыталась начать разговор издалека.

Роллан отпил немного лимонада и, не смотря на меня, ответил:

— Хорошо. Делает сладости на кухне у тетушки Маргарет.

— Ого! — я хлопнула в ладони, — так это он сделал все те сладости, что на прилавках?

— Ага! — с внезапным оживлением ответил Роллан и даже взглянул на меня. — Он помогает тетушке. Это она его научила. А я помогаю разносить сладости посетителям. Пироги Браяна очень-очень вкусные!

Тут он осознал, что начал говорить слишком открыто, залился румянцем и опустил голову.

Я широко улыбнулась. «Есть прогресс!»

— Это здорово. Как я вижу, вы сейчас живете у Маргарет, да?

Роллан легонько кивнул и пробормотал:

— Она дает нам жилье и еду, а мы ей помогаем. Она говорит, что если мы будем стараться, то в будущем, когда ее не будет, мы сможем сами заправлять этой кондитерской.

— М-м-м… понятно.

Опять повисла гнетущая тишина. Роллан нервно постукивал пальцами по стакану, и сверлил взглядом скатерть. Поэтому я не выдержала и спросила прямо:

— Почему ты меня избегаешь?

От моего вопроса мальчик вздрогнул. Я внимательно смотрела на него и ждала ответа.

— Я не избегаю вас, — наконец-то ответил он через минуту.

— Тогда в чем дело?

Роллан начал кусать губы и нервно переводить взгляд то на стакан, то на стол, то на стену. После короткой паузы он глубоко вздохнул и выпалил:

— А разве я вам не противен?

Я удивленно захлопала ресницами и покачала головой.

— Нет. С чего ты должен быть мне противен?

— Но я ведь занимался такими ужасными вещами, хотя мне было всего двенадцать! Тем более я сирота и беден. Да я недостоин даже смотреть в вашу сторону, не то что разговаривать! А вы все равно добры ко мне. Вы даже спасли меня и моего брата со своими сородичами. А я… я!..

— Так, постой! — я замахала перед ним руками. — Сородичами? К чему ты клонишь?

Роллан резко поднял голову, взглянул на меня и в восхищении выпалил:

— Я знаю кто вы. Вы — ангелы!