Безумно опасна (ЛП)

Автор: Дебора Блейк

Оригинальное название: Wickedly Dangerous

Название на русском: Безумно опасна

Серия: Баба Яга

Книга в серии: 1

В книге 33 главы + эпилог

Переводчики: Yulia Curious, Наталья Ульянова(1-2)

Редакторы: Мария Сандовал, Алена Гак(1-4), Алтынай Бекова(5)

Корректор: Анастасия Лёвина(1-8)

Бета-ридер: Мария Сандовал

Русифицированная обложка: Любава Воронова

Обложка: Арина Журавлева

Известно, что злая колдунья из русских сказок, Баба Яга, не одна женщина, а, скорее, собирательный образ. Она сохраняет баланс природы и охраняет границы нашего мира, но опасайтесь совершить ошибку, нарушая одно или другое... Старше, чем выглядит, и обладая непостижимой мощью, Барбара Ягер больше не имеет ничего общего с жизнью Смертных, которую давным-давно оставила. Под видом травницы и исследователя она путешествует по стране в зачарованном Эйрстриме со своим преданным (в основном) драконом в собачьем облике, выполняя свои обязанности Бабы Яги и избегая любой возможности привязываться к кому-либо. Но когда ее призывают найти пропавшего ребенка, Барбара внезапно оказывается втянутой в хитросплетение лжи и неожиданного влечения к очаровательному, но вечно путающемуся под ее ногами, шерифу Лиаму МакКлеллану. Чтобы спасти жизни трех невинных детей, Барбаре предстоит столкнуться с врагами среди Смертных и жителей Иноземья, но вскоре она обнаружит, что самое трудное сражение — это с ее собственным сердцем...

Вы, наверняка, слышали о Бабе Яге — злой колдунье из Русских сказок, которая живет в избушке на курьих ножках, разъезжает в гигантской ступе, управляя ею метлой и поедает маленьких непослушных детей.

Согласно легенде, Бабу Ягу представляют как уродливую старуху, хотя она умела менять облик и иногда помогала достойным искателям, если тот смог пройти ее испытания. Вы, наверное, думаете, что знаете, кто такая "Баба Яга". Но вы ошибаетесь. Потому что я — Баба Яга и это — мой рассказ.

Глава 1

Потрескивание рации с трудом привлекло внимание Лиама МакКлеллана, когда он обыскивал кустарник по обе стороны от своей машины на предмет каких-либо признаков пропавшей семилетней девочки.

Вчера он уже обошел эту проселочную дорогу в сумерках, но также как и другим поисковикам, ему пришлось сдаться, когда стемнело. Как и остальные — добровольцы из близлежащих населенных пунктов и каждый полицейский, кого только можно было привлечь, вне зависимости от графика дежурств — он вернулся на рассвете, чтобы продолжить там, где остановился. Даже притом, что шансы на успех после шести дней поисков были невелики. Его живот скрутило от большого количества кофе, слишком маленького количества сна и горького привкуса неудачи.

Лиам МакКлеллан относился к своей работе шерифа очень серьезно. Клируотер может и был крошечным округом у черта на куличиках, а его население, разбросанное между несколькими маленькими городками и сельской местностью, состояло, в основном, из бедствующих фермеров, заросших пустошей и белохвостых оленей. Но это был его маленький округ, и его люди, которых он должен защищать. Не похоже, чтобы он хорошо справлялся с этим в последнее время.

Мэри Элизабет Шилдс исчезла с заднего двора собственного дома. Ее мать на секунду отвернулась, засмотревшись на птичку с ярким оперением. Когда она обернулась, девочка пропала. Ситуация и сама по себе была довольно тревожной, но Мэри Элизабет была уже третьим ребенком, пропавшим за последние четыре месяца. Для служителя закона это означало только одно: на детей Клируотер охотился маньяк.

Дети исчезали бесследно. Ни следов шин, ни посторонних отпечатков пальцев, ни незнакомцев в округе — ничего этого не обнаружили ни в одном из мест, где пропали дети. Никаких зацепок для уставшего и расстроенного шерифа, чтобы вести следствие. А это дело стало еще и личным — мать Мэри Элизабет была одной из его заместителей. Мать-одиночка, обожавшая своего единственного ребенка, Белинда Шилдс, была вне себя от горя и ужаса, что еще больше обескураживало Лиама из-за его неспособности продвинуться вперед в деле.

Из зарослей сумаха выскочил заяц и Лиам притормозил, чтобы не сбить его, поднимая брызги пыльного гравия из-под колес. Ему показалось, что в зеркале заднего вида он мельком увидел старуху, идущую вдоль дороги с корзиной трав в скрюченной тощей руке. Но, когда он посмотрел еще раз, никого уже не было.

Прозрачный туман ранним летним утром придавал безлюдной проселочной дороге сюрреалистический вид, который только усилился, когда мужчина, повернув к месту назначения, узрел нечто совершенно неожиданное.

Когда он был здесь вчера вечером, широкая извилистая дорога была пуста и заканчивалась небольшим лугом с видом на реку Клируотер. Этим же утром здесь расположился блестящий серебряный Эйрстрим, припаркованный посреди сорняков и полевых цветов, растущих на лугу, и, в придачу к нему, большой серебристый грузовик Чеви, который притащил сюда трейлер. Лиам удивленно моргнул, остановив свою служебную машину в нескольких ярдах от него. Он не знал никого в округе, у кого была бы подобная необычная, дорогущая громадина, и не мог вообразить, как незнакомец умудрился привести его в эту дыру по ухабистой, разбитой грунтовке, в темноте.

Но, очевидно, кто-то смог.

Покачивая длинной ногой из открытой водительской двери, Лиам включил рацию и связался с диспетчером Ниной в надежде услышать, что девочка нашлась в целости и сохранности.

Не тут-то было.

— Ты не знаешь кого-то, у кого есть Эйрстрим? — спросил он ее. — "У Берти" не упоминали о какой-нибудь банде приехавшей в город?

"У Берти" была местной пекарней/закусочной/центром городских сплетен. Нина сочла частью своей работы каждое утро заскакивать туда по пути на службу за кексами, а заодно, и за местными сплетнями, чтобы позже поделиться и тем, и другим со всем департаментом шерифа.

— А что это? — спросила Нина. Ему было слышно, как на заднем плане она стучит по клавиатуре. Женщине было семьдесят лет и она могла выполнять несколько поручений одновременно. Совет округа продолжал давить на него, чтобы он заставил женщину уйти на пенсию, но этого никогда не случится. По крайней мере, пока он остается на службе.

— Большой роскошный серебристый автофургон, — пояснил он. — Я только что обнаружил его посреди Долины Миллера, когда приехал сюда.

— Правда? — подозрительно спросила она. — В Долину Миллера? Как, черт возьми, он туда забрался?

— Ты прям читаешь мои мысли, — сказал он, почесав затылок и мысленно отметив, что надо бы подстричься; волосы падали ему на глаза и это раздражало. Казалось, стрижка никогда не станет делом первой важности в его чрезвычайно загруженном расписании.

— Очевидно, приехал, хотя, я бы не хотел тащить сюда большое транспортное средство по такой дороге, если б только у меня не было иного выбора.

Попросив её оставаться на линии, мужчина обошел фургон и проверил номерной знак на внедорожнике. Вернувшись в машину, он продиктовал номер.

— Калифорнийский номер, так что кое-кто далеко от дома. Сложно представить, что кто-то гнал машину все это расстояние до северной части Нью-Йорка, чтобы припарковаться здесь у черта на рогах, хотя, туристы порой творят странные вещи.

— Ха, — было единственным ответом Нины.

Округ Клируотер не славился наплывами туристов. Несколько человек остановились в гостинице с завтраком (прим. пер. — имеется в виду, что завтрак включен в стоимость проживания) в Вест Данвилле (Вермонт, США — прим.пер.), где находилась небольшая винодельня, антикварный магазин и старая мельница, в которой расположился уютный ресторанчик. Отдыхающие летом посещали небольшой государственный парк за пределами Данвилла. Помимо них, здесь можно было встретить лишь незнакомцев, проезжающих по этим дорогам, направляясь в какие-нибудь более интересные места.

Послышалось постукивание по клавиатуре — Нина проверяла информацию.

— Ха, — вновь произнесла она. — Ничего нет, шериф.

— Ты имеешь в виду, нет нарушений и судебных предписаний?

На самом деле, он другого и не ожидал. Не с Эйрстримом. Но было бы замечательно, если бы Боги правосудия были к нему благосклонны и просто передали ему в руки подозреваемого. Желательно, чтобы дети у этого человека были живыми и здоровыми, и поедали печенье внутри уютного трейлера. Лиам вздохнул. Ему не везло.

— Абсолютно ничего, — медленно пояснила она. — Об этом номерном знаке вообще нет никакой информации. И я не могу найти никаких записей о разрешении использовать эту местность. Это собственность округа, так что должно быть хоть что-то, если наш посетитель прошел соответствующие процедуры, а не решил просто здесь припарковаться, потому что устал.

Лиам почувствовал, как его пульс участился.

— Вероятно, ошибка компьютера. Проверь-ка, пожалуйста, еще раз. Я сейчас тебе еще скажу регистрационный номер с лобового стекла; возможно, это что-то прояснит.

Он схватил свою форменную шляпу с пассажирского сиденья, и сделал лицо "я — представитель закона". "Я думаю, пришло время разбудить хозяина и получить несколько ответов".

Раздался статический треск рации, прерывая ответ Нины. Не сегодня-завтра округ выдаст ему современное оборудование, которое будет работать лучше. Как только экономика начнет улучшаться. Округ Клируотер и в лучшие времена не был зажиточным, но все стало гораздо хуже после недавнего финансового кризиса — ведь большинство и раньше едва сводило концы с концами, прежде чем экономика совсем упала.

Натянув шляпу на русые волосы, Лиам подошел к двери трейлера — или туда, где, он мог бы поклясться, несколько минут назад была дверь. Теперь там была цельная стена. Он убрал волосы с глаз и обошел с другой стороны. Блестящий серебристый металл, но двери нет. Тогда он вернулся туда, откуда начал и обнаружил вход, прямо там, где он и должен был быть.

— Мне нужно лучше высыпаться, — пробормотал он себе под нос. Он был почти уверен, что Эйрстрим смеется над ним, но это было невозможно. — Больше сна и больше кофе.

Он постучал, подождал минуту и постучал еще раз, но уже громче. Проверил часы. Было 6 утра; сложно было поверить, чтобы тот, кому принадлежал трейлер был уже на ногах, но все возможно. Заядлый рыбак, например, готовый на все, чтобы поймать первую форель. Лиам осторожно положил руку на дверную ручку и чуть не выпрыгнул из ботинок, когда она яростно зарычала.

Он отдернул руку, и затем посмеялся над собой, когда увидел большую, приплюснутую к ближайшему окну, морду. На минуту он почти поверил, что лаял сам трейлер. "Черт, нужно больше кофе."

Заслышав звук мотора, Лиам повернулся и пошел к своей машине. Приближался мотоцикл; наездник был с ног до головы в черном: кожаный костюм, мотоциклетный шлем и зеркальные очки, такие же, как у Лиама. Мотоцикл был прекрасен — классический BMW чисто синего цвета, и при взгляде на него у Лиама потекли слюнки. Сразу захотелось найти более высокооплачиваемую работу. Мелодичная пульсация мотора разрезала утреннюю тишину, пока движок не заурчал, замедляя такты, и байк не затормозил в футе от него. Наездник перекинул ногу через мотоцикл и грациозно спешился.

— Классный мотоцикл, — сказал Лиам дружелюбным тоном. — Это 68 модель?

— 69, — ответил наездник.

Руки в перчатках потянулись к шлему и сняли его, позволяя облаку длинных черных волос обрушиться на спину и плечи сияющими шелковыми волнами. Слабый запах цветов апельсина поплыл по лугу, хотя здесь они и не росли.

Низкий голос звучал слегка удивленно:

— Какая-то проблема, офицер?

Лиам испугался, что слишком на нее уставился. Самому себе он сказал, что это из-за удивления, что наездником оказалась женщина, а не из-за ее ошеломляющей красоты амазонки, ее форм, кудрей и кожи.

— Шериф, — поправил он по привычке. — Шериф Лиам МакКлеллан. Он протянул руку, но опустил ее, когда женщина проигнорировала рукопожатие. — А вы...?

— Не ищу неприятностей, — сказала она, и легкий акцент неизвестного происхождения окрасил ее слова. Ее глаза по-прежнему были скрыты очками, и, поэтому, он не мог ясно понять, шутит она или нет.

— Меня зовут Барбара Ягер. Люди зовут меня Баба, — уголок ее рта столь незаметно дернулся, что шериф едва не упустил это.

— Добро пожаловать в Округ Клируотер, — поприветствовал Лиам. — Может, вы мне расскажите, почему припарковались здесь? — он махнул рукой в сторону Эйрстрима. — Я полагаю, это принадлежит Вам?

Она равнодушно кивнула.

— Мне. Или я ему. Иногда трудно точно сказать.

Лиам усмехнулся, гадая, может ли нехватка кофеина заставлять ее слова звучать более странно, чем на самом деле:

— Конечно. Я чувствую себя также, когда речь идет о моей ипотеке. Итак, вы собирались рассказать мне, что вы здесь делаете.

— Разве? Что-то я в этом сомневаюсь, — и снова эта тонкая улыбка едва промелькнула на ее губах. — Я ботаник, специализируюсь на траволечении, нахожусь в творческом отпуске от Калифорнийского университета в Дэвисе (город в штате Калифорния, США, округ Йоло — прим.пер.). Есть несколько необычных разновидностей растений, произрастающих в данной местности, и я здесь, чтобы собрать образцы для своего исследования.

Инстинкты копа говорили Лиаму, что ее ответ звучит слишком правильно, почти отрепетировано. Что-то в ее истории было ложью, он был уверен в этом. Но зачем врать о чем-то, что можно легко проверить?

— У вас есть какие-нибудь документы удостоверяющие вашу личность? — спросил он. — Выяснилось, что вашего транспортного средства нет в базе данных, и мой диспетчер не смог найти ни одной записи касательно вашего разрешения находиться здесь. Это собственность округа, вы ведь в курсе?

Он выдал свой лучший образ сурового полицейского. Женщина с облаком волос выглядела совершенно спокойно.

— Возможно, вам следует проверить еще раз, — она протянула ему калифорнийские водительские права с прекрасной фотографией. — Я уверена, что там все в порядке.

Неожиданно рация в его машине ожила, и скрипучий голос Нины спросил:

— Шериф? Вы там?

— Простите, — сказал Лиам, и отошел взять рацию, настороженно посматривая на незнакомку. — Я здесь, Нина. Что у тебя есть?

— Те регистрационные номера, что вы мне дали. Только получила. Принадлежат Барбаре Ягер, Калифорния. И офис округа нашел форму и подтверждение о том, что ей разрешено остановиться в долине. Очевидно, клерк ошибся в записях, поэтому они его и не нашли, когда я спросила их в первый раз. — Он услышал, как она возмущенно фыркнула. — Ошибся в записях. Отличный способ сказать, что эти девчонки там не знают даже алфавита. Так вам что-то еще нужно, Шериф?

Он нажал на микрофон:

— Нет, этого пока достаточно, — промолвил он. — Спасибо, Нина.

Лиам вернул рацию на место и вернулся туда, где его терпеливо ждала "уже не такая загадочная" женщина на своем мотоцикле; его двигатель, остывая, свистел.

— Похоже, вы были правы, — сообщил он, протягивая права обратно. — все подтвердилось.

— Вот так мне больше нравится, — кивнула она.

— Мне тоже, — согласился Лиам, — конечно, это вытекает из специфики работы. Часть "закона и порядка", так сказать.

Он коснулся полей шляпы, отдавая честь:

— Простите за беспокойство, мэм.

Она моргнула от удивления, услышав столь вежливое обращение, и развернувшись, ушла.

— Я собираюсь оставить здесь ненадолго свою патрульную машину. — сказал Лиам — Продолжу поиск вниз по реке. В случае, если Вы не планируете вывозить Эйрстрим в ближайшие несколько часов, машина не должна вам помешать.

Ее затянутые в кожу плечи напряглись, она на секунду замерла и быстро развернулась на каблуке одного из грубых байкерских ботинок.

— Я не собираюсь никуда уезжать в ближайшее время.

Помолчав, она добавила будничным тоном, и этот загадочный намек на акцент делал ее слова более мелодичными.

— Извините, что спрашиваю, но, что вы ищите?

Ветер приподнял ее волосы, позволяя увидеть нечто разноцветное в районе шеи. Лиаму стало интересно, какую татуировку может иметь обладательница мотоцикла БМВ, по совместительству ботаник. Возможно, маленькую розу? Хотя, в случае с Барбарой Ягер, у розы, вероятно, будут шипы. Но, не похоже, что он когда-нибудь это узнает.

— Я ищу маленькую девочку, — ответил он, возвращаясь к своей задаче. — Мэри Элизабет, 7 лет, исчезла шесть дней назад. Полагаю, вы ее не видели?

Барбара покачала головой, маленькая морщинка залегла меж ее бровей:

— Шесть дней. Это ведь нехорошо?

Она сняла очки и подняла на него удивительные янтарные глаза, в обрамлении длинных темных ресниц. На мгновение, глядя в них, Лиам почувствовал, что он летит. Высоко в небо или в бездонный бассейн с водой, он не мог сказать куда. Потом она моргнула, и стала просто еще одной женщиной, с прекрасными глазами на овальном лице, с высокими скулами, и слегка ястребиным носом. Лиам одернул себя, снова сильно мечтая о кофе. Он не знал, что с ним твориться этим утром. Должно быть, стресс. И сильный недосып.

— Да, нехорошо, — сказал он. — Как и тот факт, что это уже третий пропавший ребенок за последние несколько месяцев.

Мышцы челюсти сильно напряглись, потому что он ужасно не хотел это произносить вслух. Достаточно уже было и того, что целый день цифры роились у него в голове и преследовали по ночам. Трое детей, четыре месяца, шесть дней, семь лет. Этакая сумасшедшая рабочая тетрадь по математике для наказания непослушных детей. Или шерифов, которые не справляются со своими обязанностями. Барбара одарила его странным взглядом; некоторая необъяснимая смесь злости, беспокойства и смирения. Он понятия не имел, что это значит, но мысль об исчезновении маленьких девочек ей явно не нравилась также, как и ему.

— Что ж, — выдохнула она. — Мы не можем позволить этому продолжаться, правда?

"Нет, — подумал он, — мы, действительно, не можем".

Глава 2

Баба сердито смотрела на Эйрстрим, пока дверь не решила прекратить игры и не проявилась, а потом, с шумом захлопнула ее за собой, бросая на пол полные сумки. Зеленое содержимое высыпалось и образовало грязную кучу из папоротника с закручивающимися побегами, и, похожей на пену, дикой моркови (которую называют еще "кружевами королевы Анны"); пикантный аромат трав противоречил острому запаху ее гнева.

— Проблемы с законом? — спросил Чудо-Юдо, кивая мордой в сторону удаляющейся фигуры шерифа. — Я могу его съесть, если хочешь.

Баба закатила глаза. Ее спутник мог в данный момент выглядеть как белый черноносый питбуль со светло-карими глазами, но, инстинкты у него оставались драконьими. Учитывая, что в его истинном обличье размах крыльев был более десяти футов (ок. 3 м — прим. пер.), такая собачья форма больше соответствовала трейлеру.

— Не сейчас, — сказала она, скинув ботинки и направившись к небольшому холодильнику, размышляя об ограниченных возможностях организовать завтрак. — Шериф выглядит достаточно безобидным. Но, думаю, мне удалось узнать, что нас сюда призвало. Он сказал, что у них пропало трое детей. — Она нахмурилась, глядя на остатки апельсинового сока, которые плескались в бутылке с этикеткой "Живая и Мёртвая вода".

— Напомни мне взять апельсиновый сок, когда я поеду в город в следующий раз.

Оставив холодильник в покое, она схватила из верхнего шкафчика батончик гранолы (традиционная для США еда для завтрака или снэк, содержащий плющеную овсяную крупу, орехи и мед, иногда рис, которые обычно запечены до хрустящего состояния — прим. пер.), и, жуя его, принялась химичить с кофе-машиной. Ничто в трейлере не работало как надо, а ей очень хотелось кофе, не горячий шоколад, не чай и, не приведи Боги, не жидкое золото. Черта с два его потом отчистишь.

— Апельсиновый сок, заметано, — Чудо-Юдо вытащил огромную кость из-под дивана, игнорируя тот факт, что там все место занимал большой шкафчик. Законы физики в Эйрстриме также не работали. — Так что, ты думаешь, кто-то призвал тебя, чтоб ты нашла одного из детей? Обычно тебя обвиняют в их исчезновении, а не просят найти.

Баба фыркнула.

— Прошли те дни, мой старый друг. Никто теперь уже не помнит, кто такая Баба Яга; и уж, конечно, не знает что это титул, а не имя какого-то конкретного человека. Если б мы были в России — тогда возможно, но кто здесь может знать, как позвать меня на помощь?

Она понюхала кофе, который немного пах голубыми розами, и с невероятной грацией расположилась на диване. С отсутствующим видом почесала голову Чудо-Юда, слушая как ногти скребут по несуществующей чешуе. Клуб густого дыма вылетел из собачьей пасти, когда пес положил массивную голову на ее ноги.

— Ну и как ты собираешься узнать, зачем ты была вызвана в эту темную глушь — найти пропавших детей или по какой другой причине? — поинтересовался Чудо-Юдо; его речь сильно исказилась из-за наполовину торчащей из пасти косточки.

Баба щелкнула пальцами, и местная газета появилась из пахнущего травами воздуха.

Она вздохнула.

— Я жду, что кто-то придет и расскажет мне.

Ей было намного комфортнее с драконами, чем с людьми, потому что именно для этого она была рождена. Много, много лет назад. Прежде чем встретила предыдущую Бабу, которая спасла ее от убогого русского приюта и наставила на путь, который привел ее на цветущий луг, к шерифу, отчаянно нуждавшемуся в стрижке, и тайне — к событиям, на которых было написано ее имя.

***

Лиам прихлопнул очередного пищащего комара и снял шляпу, чтоб промокнуть лоб уже пропитавшимся потом платком. Уже битых три часа он обыскивал вдоль и поперек заболоченные берега реки, и единственное, что нашел — это пустые пивные бутылки, шипящую черепаху в плохом настроении и старый красный мяч, который, очевидно, валялся здесь уже не один год. Но, он все равно, на всякий случай, отметил мяч в записях, хотя, в конце концов, должен был признать, что ничего не нашел. И пришло время возвращаться в офис — куча бумажек сама себя не заполнит. А Нина начинает быстро выходить из себя, когда он не отмечается каждые пару часов. Как будто ему пришлось иметь дело с чем-нибудь более опасным, чем сердитая черепаха.

И все же, он заставлял всех офицеров следовать регулярной регистрации по приезду, а еще Нина любила ему напоминать, что подавать пример сотрудникам является частью его работы. И неважно, что у него десятилетний опыт по сравнению с большинством из них. И то, что он ненавидел приспосабливаться к чьим бы то ни было правилам, даже к своим собственным, тоже не имело значения.

Как только Лиам вышел на полянку, где припарковался, Барбара Ягер открыла дверь и выглянула, приветственно помахав рукой. Как и в первый раз, ее внешность заставила его разум пошатнуться, а его сердце — сбиться с ритма. Затем она шагнула вперед и мир опять стал на место.

Он откашлялся, пытаясь восстановить дыхание. Слишком много времени на горячем июльском солнце. Или, возможно, низкий сахар в крови. Он, как обычно, пропустил завтрак, стремясь отправиться на поиски.

— Вы в порядке, Шериф? — спросила темноволосая женщина. Ею, скорее, двигало любопытство, нежели беспокойство. — Хотите стакан воды?

— Да, хорошо бы, спасибо, — сказал Лиам с благодарностью. Вода — вот что ему было нужно. Он забыл взять ее с собой. Мужчина последовал за ней в трейлер, когда она сделала знак идти следом, и с интересом огляделся. Там все было компактно и на удивление роскошно, мебель была накрыта дорогой и яркой парчой, бархатом, и еще, как ему показалось, каким-то шелком-сырцом, покрытым узелками. Необычная обстановка даже для модели экстра-класса. Странный контраст с черной кожей. Эта женщина была загадкой. А Лиам не особо любил загадки. Он предпочитал, чтобы все было просто и прямолинейно. Как будто такое когда-нибудь случалось.

— Я никогда раньше не бывал внутри таких трейлеров, — он взял хрустальный стакан, что она ему протянула, и осушил его одним глотком. — Впечатляет, весьма впечатляет.

— Спасибо, — она вновь наполнила стакан. — Весь комфорт домашнего очага и никакого ужасного земельного налога.

Лиам снял очки и уставился на нее:

— Вы живете здесь круглый год? Я думал, вы преподаете в колледже в Калифорнии. В ваших правах был адрес Дэвиса.

"Ложь номер два", — подумал он.

Баба фыркнула.

— Я преподаю время от времени. Сейчас, например, я в отпуске.

Лиам уловил движение, и неосознанно отступил назад, когда огромный белый пес выполз из-под обеденного кухонного стола и выплюнул к своим лапам такую же огромную кость. Его черный язык вывалился наружу, как будто пес смеялся над ним.

— Черт меня задери! — воскликнул он. — Какая огромная псина!

— Да, — сказала Баба, — маленький дракон. — Она погрозила животному изящным пальцем, на котором были пятна от трав. — Веди себя прилично, Чудо-Юдо. Это гость.

Пес согласно гавкнул и сел, следя за каждым движением Лиама.

— Чудо-Юдо? Необычное имя.

Лиам любил собак, почти всех, но, он не собирался делать ошибку, пытаясь приласкать именно эту. Неудивительно, что девушка назвала пса драконом — он выглядел таким же свирепым.

— Оно русское, — пояснила она.

— А, это объясняет акцент! — обрадовался Лиам, довольный, что разгадал хотя бы одну тайну. — Я не мог его определить.

Баба сузила глаза и скрестила руки на груди; это движение показало еще один цветной проблеск чуть ниже рукавов футболки по линии бицепсов.

"Интересно", — подумал Лиам.

— У меня нет акцента, — произнесла Баба медленно и четко, но это не помогло победить летучую иностранную мелодику ее речи. — Я избавилась от него много лет назад.

Лиам мотнул головой, и пришлось убирать волосы, попавшие в глаза.

— Он не сильный, но все же есть. Не нужно пытаться избавиться от него. Это красиво, — мужчина поймал себя на чувстве, что его уши краснеют от смущения. — Я имею в виду, это круто. Звучать не так как все остальные.

Он замолк на полуслове, прежде чем ляпнет что-то, о чем пожалеет.

Белый пес хрюкнул и закашлялся, катаясь по полу. "Прекрасно. По крайней мере, я развлек ее собаку". Он спокойно справлялся с агрессивными пьяницами, мог найти общий язык с ворами, наркоторговцами, и даже сумел однажды найти подход к убийце. Но очевидно, чтоб превратить его в несущего чушь косноязычного идиота было достаточно всего лишь пахнувшей цветами женщины. Должно быть, это все жара. Поставив стакан в раковину, мужчина начал осматриваться в трейлере, как желая закончить неловкий разговор, так и извлечь пользу, из того факта, что его самый новый — и единственный — подозреваемый, пригласил его зайти к ней в дом. Помимо прочего, это было действительно круто.

— А вот эти обеденные скамейки выдвигаются и становятся кроватями? — спросил он. — У моих родителей когда-то был "дом на колесах", хотя даже близко не такой красивый, как этот, и казалось, что каждый предмет обстановки был скрытым спальным местом.

Он заглянул вглубь буфета, впечатлившись тем, как все умно устроено, чтобы не дать содержимому болтаться внутри во время движения Эйрстрима.

— Так сказано в брошюре, — сказала Баба. Она наблюдала, как он везде сует свой нос, отреагировав на это лишь приподнятой бровью. — У меня редко бывают гости.

Лиам остановился перед предметом, напоминающим шкаф, и дернул ручку. Она не поддалась. Его инстинкт шерифа завопил. Замки означают секреты. А люди редко прячут вещи просто так. Дрожь разочарования отдалась вибрацией в руке.

Обладательница облака волос оказалась возле него прежде, чем он заметил ее движение, и питбуль был рядом с ней.

— Эта дверь имеет хитрый замок, он нужен, чтоб дверь не открылась во время движения трейлера.

Она положила слегка шершавую руку поверх его, заставляя вибрацию перейти с запястья в кисть. Тихий щелчок заставил ручку заскрипеть в его ладони, а затем дверь распахнулась, явив его взору обычный шкаф, полный черных кожаных штанов и пестрых юбок в деревенском стиле. Шелковое красное мини-платье заманчиво подмигнуло из угла шкафа, прежде чем Баба снова закрыла дверь.

— Вы все обыскали, Шериф? — немного едко спросила она. По-видимому, он не был столь ловок, как ему казалось. — Или вы хотите большой тур по всему трейлеру, чтоб быть абсолютно уверенным, что маленькие дети не запрятаны в каком-нибудь из ящиков?

Лиам улыбнулся, пытаясь не быть язвительным:

— Конечно, если вы согласны его провести.

Баба тяжело вздохнула и закатила глаза, но принялась показывать ему каждый дюйм Эйрстрима, от шкафов в спальне, в самом дальнем конце трейлера, до самой маленькой полочки в уголке душа; также его заинтересовала та полка, что тянулась через весь зал от туалета. Она показала и ее, хотя она была настолько узкая, что он не был уверен, можно ли там было вообще что-то спрятать. Травы были везде; они свисали с потолка, были закрыты в банках и натыканы по углам. Помимо этого ничего необычного не нашлось. Хотя его загривок зудел от чувства, что что-то не так.

Все, что он узнал, когда они закончили — здесь точно не было пропавших детей, и мало того — ни малейшего признака, что здесь вообще когда-либо были дети. Но в любом случае, он и не ожидал, что они тут будут. Если даже эта странная леди зачем-то и коллекционировала детей, она точно была слишком умна, чтобы держать их там, где живет.

— Довольны? — спросила она, опираясь на обеденный стол, и медленно покачивая немного грязным ботинком — Или вы хотите проверить еще мои кастрюли и сковородки на тот случай, если я их приготовила и съела?

Ой-ё.

— Нет, конечно, нет, — сказал он. — Я прошу прощения, если обидел вас. К тому же, подобные вещи случаются только в сказках или в "Месте преступления"(американский телесериал о работе сотрудников криминалистической лаборатории Лас-Вегаса — прим.пер.).

— Где-где? В месте чего? — спросила Баба, будто слышала это название в первый раз.

— "Место преступления", — он искал на ее лице признаки того, что его разыгрывают. Но выражение ее лица было все еще недоуменное и озадаченное.

— Ну, такой сериал, по телеку идет. Есть еще сезоны про разные города : "Место преступления Нью-Йорк", "Место преступления Майами". Насколько я знаю, сейчас идет "Место преступления Аляска".

— А-а-а, по телеку, — расслабилась Баба. — Я не смотрю телевизор.

Лиам оглянулся и понял, что он упустил из виду. Телевизора не было. Там, где ему предполагалось висеть на стене, чтоб его можно было смотреть и расслабляться, было просто пустое пространство.

— Вы шутите, — произнес он. — Вы, вообще, не смотрите телевизор?

Она сморщила нос.

— Я читаю.

— Ха! — Лиам попытался представить жизнь, где вообще нет телевизора. С одной стороны, у него не было времени долго перед ним просиживать, но, холодное пиво и бейсбольный матч в воскресенье вечером, немного скрашивали тяжкую неделю. — Я, конечно, понимаю, что в наши дни телевидение не стоит смотреть, но неужели вы не скучаете без хороших фильмов?

Еще одно странное выражение промелькнуло на ее лице. Обычно он хорошо понимал, о чем думают люди, это было частью его работы. Но Барбару Ягер было невозможно "прочитать".

— Фильмы я тоже не смотрю.

— Что, никогда? — Лиам в жизни не встречал человека, который бы не любил фильмы.

— Моя приемная мать, женщина, которая вырастила меня, не верила в них, — Баба слегка пожала плечами. — Она думала, что это новомодная чепуха, придуманная, чтобы невежественные массы уходили от проблем настоящей жизни, чтоб они не суетились. Я полагаю, мне никогда не хотелось узнать после ее смерти, ошибалась ли она.

— Ваша приемная мать, должно быть, была очень интересной женщиной, — промолвил Лиам, думая, что это звучит лучше, чем сказать, что у нее крыша съехала.

Губы Бабы дернулись:

— О, она точно такой и была.

У Лиама внезапно пронеслась мысль:

— Подождите, вы на самом деле не смотрели фильмов? Ни одного?

— Не-а.

Он был поражен.

— Вы никогда не видели "Звездные войны"? "Охотники за приведениями"? "Касабланку"? Вы никогда не видели "Принцессу-Невесту"?

Боже правый. Это должно быть преступлением. Ему следовало бы ее арестовать, просто на общих основаниях.

Баба закатила глаза.

— Принцессы. Их слишком переоценивают, большинство из них. Но, нет, я никогда не видела этих фильмов.

— Знаете, если вы собираетесь здесь задержаться — в городе есть кинотеатр, который крутит классику кино за несколько долларов, по вторникам вечером, — произнес он. — Вы должны как-нибудь сходить.

Она изогнула бровь и глянула на него.

— Вы меня приглашаете, Шериф? — Смех плескался в глубине ее янтарных глаз.

— Я что? Нет, ээ..., я имею в виду, нет, конечно, нет. Я просто имею в виду, ээ…, что вам нужно сходить. Самой. Или нет.

Лиам серьезно начал подумывать, чтобы достать пистолет из кобуры и застрелиться. "Ради Бога, эта женщина — подозреваемая. Или, в любом случае, подозрительная. К тому же, он не ходит на свидания. Неужели он случайно пригласил ее? Конечно, нет".

Ему казалось, что уже более унизительного произойти не может, когда неожиданно у него громко забурчало в животе. Баба прикусила губу, явно пытаясь не рассмеяться.

— Простите, — сказал он. — Я не завтракал. Думаю, мое тело таким образом пытается сказать, что мне пора возвращаться в город. Спасибо за воду. Наслаждайтесь пребыванием в округе Клируотер.

Прикоснувшись к полям шляпы, он надел очки и выскочил за дверь, надеясь, что сохранил хотя бы немного собственного достоинства.

Хотя, если посмотреть на это с другой стороны, после случившегося куча бумажной работы уже выглядела более привлекательно.

Глава 3

Баба смотрела, как уходил, выпрямив спину, высокий и широкоплечий полицейский, и после она еще долго стояла возле окна, пока от клубов пыли, летевшей из-под колес полицейской машины, не осталось лишь воспоминание. Снаружи щебетала птичка, но пристальный взгляд заставил ее упорхнуть в небо. Вдалеке за холмами раздался звук грома.

— Думаю, ты ему нравишься, — пророкотал Чудо-Юдо, булькая от смеха. Он снова вгрызся в кость и пустил слюни, зная, что это раздражает ее.

Было скучно охранять Источник Живой и Мертвой Воды изо дня в день в течение веков. Хоть он и давал Бабам долголетие и поддерживал их магические способности, но в остальное время, когда он не использовался, охранять его было скучно. А ведь дракону тоже нужно развлекаться.

— Не смеши меня, — проворчала Баба, наконец-то отходя от окна. — Он просто считает, что я что-то скрываю, вот и крутится вокруг.

Она взмахнула пальцем, и кость превратилась в бабочку и улетела. Челюсти Чуда-Юда захлопнулись на пустом месте, и он возмущенно гавкнул.

— Ну так ты и скрываешь, — подчеркнул пес, — только не то, что он ищет.

Он почесал за ухом задней лапой. — Я почти уверен, что мне придется его съесть прежде, чем все это закончится.

— Возможно.

— Ну так ты пойдешь смотреть кино? — спросил Чудо-Юдо. — С красивым шерифом, прежде, чем я его съем?

— Он меня не приглашал, — ответила Баба, раздражаясь по непонятной причине. — А даже если бы и пригласил, он слишком молод для меня.

Чудо-Юдо фыркнул, скорее, по-драконьи, чем по-собачьи:

— Баба, тебе восемьдесят два. Для тебя все слишком молоды.

— Но не Кощей, — возразила она.

— Кощей — дракон. Даже когда выглядит как человек, он все равно дракон, — ответил пес. — Разве ты не хочешь хоть иногда проводить время с кем-нибудь своего вида?

— Людей с трудом можно назвать моим видом, — отбрила Баба, плюхаясь на диван. — Больше нет. С тех пор, как я начала жить с Бабой Ягой и стала такой же. К тому же, Кощей и я хорошо ладим. Он приходит, мы занимаемся сексом, и он уходит. Зачем мне хотеть чего-то большего?

Чудо-Юдо уставился на нее.

— Если ты не знаешь, я полагаю, это многое проясняет.

Она взвилась над диваном как отпущенная пружина; ей показалось, будто ее кожа слишком тесна для нее, а стены начали сжиматься вокруг, образуя туннель вглубь Земли. Или чертов драконопес просто действовал ей на нервы.

— Мне надо прогуляться, — сказала она, ударяя босой ногой по гардеробу. Эта грациозная женщина, будучи не в настроении, могла производить грандиозный шум. — Постарайся ничего не разбить, пока меня нет.

Она подергала расшатанную ручку и открыла шкаф. Посмотрела на одежду и закрыла снова. Стукнув ручку ладонью, дернула ее опять, распахнула дверь и на этот раз увидела проход в Иноземье.

— Чертова штуковина, — пробормотала Баба, и вошла внутрь, захлопнув за собой дверь. Посуда в буфете отозвалась на этот жест печальным дребезгом.

— Что ж, это было интересно, — сам себе сказал Чудо-Юдо, вытаскивая еще одну кость из-под несуществующего поддиванного пространства. — В воздухе витают перемены. Бабы перемены ненавидят. Это будет весело.

Он устроился, чтоб подремать, напевая под нос русскую колыбельную, которую выучил на родине у одной крестьянки много лет назад. Он не мог вспомнить, съел он ее или нет, но ему все равно нравилась эта песня.

***

Как только Лиам въехал в город, вернувшись с поросших кустарником полей в зону уверенного приема сотовой связи, его телефон тут же запиликал, сообщая ему о голосовой почте. Глянув, он увидел, что все три сообщения были от Клайва Мэттьюса, председателя окружного совета и постоянной занозы в заднице.

Лиам размышлял, а не выкинуть ли ему телефон в окно и не переехать ли его машиной. Но решил пристегнуть его обратно к поясу. Он знал какие будут сообщения, даже не прослушав их: Почему вы еще не раскрыли эти преступления? Почему у вас нет никаких зацепок? Может, нам стоит рассмотреть кандидатуру более компетентного человека на ваше место. Позвоните мне, когда у вас будет что доложить. И вам лучше чертовски постараться, чтоб это было как можно скорее.

У этого человека был зуб на Лиама с тех пор, как он обошел зятя Клайва на место шерифа. Клайв и так уже дал ясно понять, что если Лиам не сможет раскрыть преступления или, Боже упаси, пропадет еще один ребенок, он может попрощаться со своей работой.

Лиам вырулил на парковку перед "У Берти", вышел и бросил пару монет в счётчик оплачиваемого времени стоянки автомобилей. С изорванного розового постера, который словно махал ему с телефонного столба, на него смотрела милая малышка с выпавшими молочными зубками, а надпись на плакате вопрошала "Видели ли вы эту девочку?"

Сьюзи Таунсенд — первый пропавший ребенок, и это было почти пять месяцев назад. Это был поздний февраль, было очень холодно и снежно, дул пронизывающий до костей ветер. Сьюзи пошла в гости к подруге; двое малышек, тщательно одетых в зимние комбинезоны, делали ангелов, падая в снег на переднем дворе. А потом мама ее подруги зашла в дом, чтоб ответить на телефонный звонок. Когда вернулась, во дворе оказалась только одна девочка. Разноцветная мозаика других постеров окружала фото Сьюзи, являясь живым доказательством того, что он не справлялся со своей работой. Женщина, которую он знал по собраниям Методистской церкви, прошла, отведя глаза, и, миновав его, нахмурилась.

Колокольчик над дверью звякнул, отмечая его появление, но этот звук был едва слышен сквозь гул голосов и звон посуды. Пока он стоял, давая глазам время привыкнуть к тусклому свету внутри, он всмотрелся в помещение, оценивая обстановку, но больше по привычке, чем действительно ожидая проблем.

Пятница, время только-только перевалило за полдень, а маленький ресторан был почти полон. Декора, как такового, здесь не было, если не считать коллекцию Берти, состоящую из подписанных тарелок из всех штатов, где она жила раньше, прежде чем обосновалась тут, а также перекошенная доска объявлений, многослойная от уведомлений о следующей распродаже библиотечных книг, классе йоги для пожилых, и привычных сообщений о котятах, которые ищут хороших хозяев. Некоторые объявления были такие старые, что котята, наверное, уже имели своих котят.

Разрозненные столы были накрыты изношенными клеенчатыми скатертями в веселенькую красно-белую клетку, а салфетки были бумажными. Но посетители обычно были довольны, и здесь пахло свежим яблочным пирогом и горячим кофе.

Лиам привык считать "У Берти" раем. Но теперь разговоры стали приглушенными, а люди кидали настороженные взгляды на своих соседей, когда считали, что никто не видит. Несмотря на самый разгар летних каникул, здесь совсем не было детей. В эти дни родители не выпускали их из дома. Детвора сидела под замком. Все пропавшие дети пропадали именно с улицы, и этот факт превратил детские площадки в города-призраки с заброшенными качелями и пустыми конструкциями для лазанья, в бассейнах не слышно смеха, никто не прыгает "бомбочкой", не видно оравы ребятишек, играющих в Марко Поло (игра, похожая на жмурки — прим. пер.). У Клайва Мэттьюса нашлось пару метких слов и об этом.

К Лиаму подошла официантка, сжимая побелевшими руками меню.

— Есть какие-нибудь новости? — спросила она. Ее сын ходил в школу вместе с пропавшим мальчиком, номер два. Лиам только покачал головой.

Затем он краем глаза заметил Белинду Шилдс, она сидела с престарелыми родителями за столом с едва тронутой едой, и у него появился внезапный порыв трусливо выскочить за дверь, сесть в машину и перехватить что-нибудь в пиццерии ниже по улице. Но было уже слишком поздно, так как их глаза встретились поверх голов других посетителей, и она помахала ему, приглашая присоединиться к ним.

Черт.

Лиам кивал людям, которых он знал — а таких было большинство — пока он шел по черно-белым квадратам старого линолеума, не наступая на отсутствующую плитку возле шестого столика (глупая привычка).

— Привет, Белинда, — произнес он. — Добрый день, мистер и миссис Ивановы. Как вы?

Он знал как они, конечно. Родители Белинды выглядели так, будто за последние шесть дней постарели лет на двадцать. Они души не чаяли в своей поздней дочери, и еще больше обожали свою единственную внучку, особенно после того как ее папаша-пьяница уехал и не вернулся. Доброе лицо миссис Ивановой было бледным и потерянным, а ее морщины углубились, прекратив пытаться изображать что-то, кроме печали.

Белинда была одета в форму; она настояла на том, чтоб продолжать работать, и когда не занималась поисками, то проводила большую часть времени, выписывая штрафы людям, которые нарушили даже самые незначительные правила. Масса квитанций скопилась на его столе на людей, которые припарковались с заездом на пешеходный переход хотя бы на дюйм, неосторожно переходили улицу даже при отсутствии транспорта на проезжей части или выгуливали собак без поводка.

Но никто не жаловался. Местные приходили с квитанциями к нему, чтобы разобраться, а немногочисленные туристы просто пожимали плечами и платили этот незначительный штраф, считая, что они это заслужили за незнание правил. Он не знал, что еще можно сделать, поэтому и не возражал, чтоб она продолжила работать. Коли это было ей нужно, чтоб не сойти с ума, кем бы он был, если бы запретил ей?

Конечно, окружной совет видел это все по-другому; четыре члена поставили под сомнение его суждение по этому делу, хотя эта песня была явно с голоса Клайва. Ему было все равно. Доверяли они ему выполнять свою работу или нет. К сожалению, стало казаться, что нет.

— Есть ли какие новости? — горячо спросила Маришка Иванова. Ее руки соединились под столом, как будто сплетая тайный знак надежды.

— Нет, мне очень жаль, — ответил он. — У нас было много звонков на общую линию, но они ничем не помогли. — Он похлопал ее по плечу. — Я уверен, что-нибудь скоро выяснится.

Хотел бы он чувствовать себя так же уверенно, как звучал сейчас его голос. Правда в том, что не было ни одной улики, и даже полиция штата, прибывшая после второго исчезновения, нехотя признала, что зацепок нет. Они периодически наведывались, наблюдая за его работой и критикуя отсутствие прогресса, но не могли выделить людей для дела, где нет подозреваемых и чего-то конкретного, что могло объединить все три исчезновения.

— Конечно, конечно, скоро, — сказал муж Маришки, не веря в это даже больше, чем Лиам. — Вы ведь посидите с нами? Съешьте что-нибудь. Я слышал, вы все утро проводили поиски, и должно быть, проголодались.

У родителей Белинды был русский акцент, гораздо сильнее той летучей нотки, которую он приметил в выговоре травницы. Они бежали во время холодной войны; оба ученые, хотя из того, что он узнал, они бросили работу всей своей жизни и решили никому не передавать свои исследования, вместо этого занявшись фермерством. После всего, что они пережили, он знал, что они переживут и это. Но он не был уверен, захотят ли они.

— Я был возле долины Миллера, проверял реку, — сказал Лиам, выдвигая бледно-голубой расшатанный стул и неохотно присаживаясь. — Я знаю, что это далеко от дома; пять миль или больше, но дети любят бывать у реки, поэтому я решил поехать и посмотреть. Все что угодно, лишь бы не заниматься бумажной работой.

Он улыбнулся им, а они — ему, но не очень убедительно.

— Вы нашли что-нибудь? — спросила Белинда. Выглядела она как обычно, шатенка с пепельным отливом, волосы заплетены в короткую, аккуратную французскую косу, на губах бледно-розовая помада, в ушах маленькие золотые гвоздики. Только красные и припухшие глаза с темными кругами под ними, выдавали ее.

— В реке?

Лиам покачал головой.

— Нет, ничего. Извините.

Люси, официантка средних лет, чьи округлые формы были живой рекламой еды "У Берти", появилась у него за плечом и предложила на выбор мясной рулет или жареного цыплёнка, тем самым спасая его от повторных извинений. Ведь никакое количество "Извините" не смогут загладить вину за то, что он не нашел ребенка Белинды. Или любого другого.

— Есть новости, шериф? — спросила Люси, жуя кончик шариковой ручки. Она нарисовала цыпленка в своем блокноте (ее способ условного обозначения) и засунула ручку в пышный блондинистый начес.

— Знаете, я не могу поверить, чтоб кто-то из местных был причастен к этим исчезновениям. Это должно быть кто-то из туристов. Этим людям нельзя доверять. Нельзя было открывать этот "ночлег с завтраком" в Вест Данвилле.

Позади нее лысеющий мужчина в футболке "Янкис" (профессиональный бейсбольный клуб — прим. пер.), покраснел, схватил руку своей спутницы и вышел из-за стола, не оставив чаевых. Лиам вздохнул.

Отчаявшись изменить тему, он сказал:

— Эй, вы никогда не угадаете, что я обнаружил в долине Миллера. Один из этих роскошных серебристых трейлеров Эйрстрим. А принадлежит он женщине из Калифорнии, какой-то профессорше в области трав Барбаре Ягер, — и радостно добавил: — У нее даже небольшой русский акцент. Может, она какая-нибудь дальняя и забытая родственница. Она говорит, что ее называют Бабой.

Мама Белинды уронила кофейную чашку, разливая везде молочно-коричневую жидкость. Ее лицо стало на два оттенка бледнее, чем было, а Люси начала квохтать возле нее и вытирать стол и без того липкой тряпкой. Маришка утверждала, что с ней все в порядке, но Лиам видел, что у нее трясутся руки, когда она спросила его:

— Эта травница, она старуха? Уродливая, с длинным носом и кривыми зубами?

Он моргнул.

— Нет. Вовсе нет. В ее правах сказано, что ей тридцать два, хотя по мне она выглядит моложе. Нос у нее, может, и длинноват, но зубы в совершенном порядке.

Белинда хрипло рассмеялась.

— Тебя сложно назвать экспертом в области женщин. Я удивлена, что ты вообще заметил, что у нее есть зубы.

— Эй, — сказал он, притворяясь обиженным до глубины души. — Я профессиональный полицейский. Я все замечаю. И я довольно много знаю о женщинах.

Отец Белинды встал на защиту Лиама в своем обычном стиле "хотел как лучше, а получилось как всегда".

— Конечно, он знает, дорогая. Ты же знаешь, что он был женат.

В воздухе вокруг столика повисло неловкое молчание. Люси прочистила горло и сказала: — Я пойду принесу вам того цыпленка, шериф, — и стремительно удалилась в сторону кухни.

Никто не упоминал жену Лиама. Бывшую жену. Кем бы она не была.

Мелисса покинула город два года назад. Год до своего отъезда она занималась смешиванием с грязью своей репутации и того, что осталось от их брака. Общая трагедия должна была бы их сблизить. Вместо этого она разорвала отношения в пух и прах, оставив только слезы на пепелище чувств, да еще несколько кусочков черствого попкорна из цирка, с которым сбежала Мелисса.

Чтоб прервать это угнетающее молчание, Маришка, колеблясь, спросила:

— Вы уверены, что женщина сказала, что ее зовут Баба?

— Да, вполне, — ответил Лиам благодарно. — Странное прозвище, правда?

— Да, так и есть, — Маришка поднялась и потянула мужа. — Нам нужно идти, Иван. Эти коровы сами себя не подоят, и мы должны перестать отвлекать Белинду от работы.

Ее лицо стало из бледного ярко-розовым, и вообще она выглядела странно. Лиам надеялся, что она не заболеет из-за стресса. Он поднялся, когда женщина встала из-за стола.

— Белинда, почему бы тебе не проводить нас до машины, дорогая? — сказала Маришка, с усилием таща за собой растерявшегося мужа. — Шериф, было приятно с вами увидеться.

Иван отодвинул свою тарелку с едва тронутым мясным рулетом и встал.

— Вы придете потом на эту анти-ректификационное собрание? — спросил он Лиама. — Я знаю, что должен быть дома из-за обстоятельств, но это очень важно, я не могу пропустить его. Если мы потеряем землю, что нам останется?

— Не знаю, мистер Иванов, — ответил Лиам.

Тема гидравлического разрыва пласта (или фрекинг — один из методов интенсификации работы нефтяных и газовых скважин — прим.пер.) была очень важной для округа Клируотер; почти половина жителей считали, что бурение нарушит окружающую среду и отравит воду, а другая часть настаивала сдать земли в аренду газодобывающим компаниям, потому что это единственное, что принесет столь необходимые деньги во время упадка.

Лиам старался держаться подальше от всего, что хоть немного касалось политики. Несмотря на это, он был абсолютно уверен, что не хочет, чтоб они бурили его землю.

— Я постараюсь, если смогу. Я буду не на дежурстве, но последние несколько встреч были немного… беспокойными… поэтому могу прийти только для того, чтоб присмотреть за горячими головами и убедиться, что никто не вышел из себя.

— Знаете, мы ценим все, что вы делаете для поиска нашей маленькой девочки. Вы хороший человек.

Они втроем покинули кафе, а Лиам с грохотом опустился обратно на стул. Люси поставила перед ним его обед, он откусил кусочек, но на вкус еда была словно древесные опилки, приправленные горьким отчаяньем.

Как Иван мог его благодарить? Он же ничего не сделал. Ничего, кроме того, что разъезжал по округе и тратил деньги налогоплательщиков. Что еще хуже, он чувствовал нутром, что если не найдет ответы на свои вопросы, скоро исчезнет еще один ребенок. И кажется, черт побери, что он ничего не сможет сделать, чтобы все это прекратить.

Глава 4

Баба повернулась спиной к голубоватым деревьям, покрытых развесистым дымчато-серым плющом, и проскользнула через дверь назад в земной мир. Вылезая из маленького шкафчика, она стукнулась головой о низкую дверную раму и пробормотала несколько непечатных слов; казалось, оба мира были против нее сегодня.

Она надеялась приятно прогуляться, чтобы заглушить смутное и необъяснимое чувство тревоги. Путешествие в Иноземье должно было ее успокоить. Но ни одна из тропинок, которыми она обычно ходила, не показались, а ее друзья из того мира то ли прятались, то ли развлекались без нее. Что-то явно было не так, но у нее не было настроения выяснять, что именно. Ее работой было следить за дверью между Иноземьем и миром Смертных, но заниматься расследованием в ее обязанности не входило. К тому же, у нее было достаточно проблем и по эту сторону двери. Что-то было "отключено" в местной окружающей среде, только она не могла понять, что именно. Если она застрянет здесь надолго, ей придётся с этим разбираться.

Когда она захлопнула за собой шкаф, Чудо-Юдо поднял свою огромную голову, которая, как оказалась, покоилась на предмете, напоминавшем остатки одного из ее любимых шипованных ботинок, и буркнул:

— Ну наконец-то. У нас гости.

Сердце Бабы приятно замерло:

— М-м-м? — произнесла она безразлично. — Кто-то знакомый?

Пес фыркнул:

— Это не тот вкусный шериф, и не надейся. Это женщина. Она носит форму как у него, но на ней она смотрится гораздо лучше. — его язык плотоядно вывалился.

— Она здесь давно? — Баба подошла и выглянула в окно. Чудо-Юдо протопал к ней и встал рядом, изобразив на морде собачью версию усмешки.

— Ты же знаешь, что у меня плохо с ориентацией во времени. Все, что меньше века — это недолго. Но могу сказать, что некоторое время она уже нагуляла вокруг нашего убежища в поисках двери, прежде чем сдалась, и пошла ждать в машину.

— О-о-о, ради всего cвятого! — Баба ударила стену кулаком. Сильно. — Дом! Сделай уже эту чертову дверь и оставь ее на месте.

После короткой паузы входная дверь проявилась и, померцав, окончательно встала на место с раздраженным стуком.

Баба уставилась на нее.

— Ну и как, по-твоему, я должна поладить со Смертными, если ты продолжаешь играть в свои глупые игры? Я уже подумываю вернуться жить в избушку на курьих ножках. — По Эйрстриму словно пробежала дрожь. — Так-то лучше. Давайте-ка посмотрим, кто это к нам нежданно пожаловал.

Она открыла дверь и украдкой выглянула наружу, чтоб изучить гостью прежде, чем та ее заметит. За исключением формы, женщина выглядела вполне обычно; в каком-то смысле довольно симпатичная, если не обращать внимания поникшие плечи и выражение печали на лице. Но Баба, конечно, обратила. Такие вещи имели большое значение в ее работе.

— Привет, — позвала она. — Вы меня ищете?

Посетительница подпрыгнула от неожиданности.

— Как… Я не смогла найти, я имею в виду…, — она изумленно замолчала, сделав несколько шагов к трейлеру. Женщина подходила медленно, еле переставляя ноги, словно они не хотели двигаться в том направлении, но в итоге все же довели ее до входной двери. Рост посетительницы был примерно пять футов два дюйма (1.58 м — прим.пер.), и разница с Бабиными пятью футами десятью дюймами (1.78 м — прим.пер.) была заметна; женщине пришлось откинуть голову назад, чтобы смотреть прямо в янтарные глаза Бабы.

— Вы Барбара Ягер? — спросила она, наконец-то встретившись с ней взглядом.

— Да, это я. — Баба не улыбалась. Те, кто искал ее, всегда должны были выдержать кое-какие испытания. Пройти через дверь было непросто, ведь иначе от желающих это сделать отбоя бы не было.

— Э-э, — женщина немного увела взгляд, но не отвернулась. — И вы — Баба Яга?

— Именно. А ты кто?

— Белинда Шилдс, — ответила она, а затем добавила. — Моя дочь — одна из тех, кого искал шериф МакКлеллан.

— А-а, — это кое-что объясняло. — Так это ты позвала меня сюда? — Баба выглядела сердитой, но женщина не отступила.

— Нет, это моя мать, Маришка Иванова. Она слышала истории у себя на родине о том, как Баба Яга иногда помогает тем, кому необходима помощь. Я имею в виду, что она и мне рассказывала эти истории, когда я была маленькой, но я думала, что это сказки и ...

— А она верила, — промолвила Баба, вникая в суть происходящего. — Итак, она вызвала меня, и теперь ты здесь.

— Да, — Белинда расправила плечи и посмотрела Бабе в лицо. — Вы можете доказать что вы та, за кого себя выдаете?

Баба подавила вздох. В старые добрые времена все было намного проще.

— Тебе, вообще-то, не должны требоваться доказательства.

Маленькая женщина пристально смотрела на нее красными от постоянных слез глазами.

— Я коп. Это издержки профессии.

Баба выпустила в землю крошечные вихри энергии.

— Хорошо. Это подойдет как доказательство? — она указала на ноги Белинды, которые были теперь крепко приплетены к земле колючими лозами дикой розы, с долей издёвки опутавшей ее ботинки и проколовшей маленькие дырочки в их толстой коричневой коже.

— Ой, — Белинда посмотрела вниз со смесью шока и облегчения. — Вы и правда Баба Яга. Прошу вас, вы мне поможете найти дочь?

— Все не так просто, — был ответ. — Если твоя мать рассказывала тебе истории, тогда ты должна знать, что у всего есть цена. Ты готова ее заплатить?

— Все, что угодно. — глаза Белинды блестели от невыплаканных слез. — Она мой ребенок. Я отдам жизнь за нее, если потребуется.

Баба почувствовала, как Мироздание дрогнуло и реальность моментально изменилась, обозначив заключение сделки. Теперь пути назад нет. Отныне она была по-настоящему связана с этим.

Она вздохнула, щелкнула пальцами, заставляя лозы нехотя втянуться обратно в почву, и указала в сторону трейлера.

— Будем надеяться, что до этого не дойдет. Тебе лучше зайти. Нам нужно многое обсудить.

***

Баба поставила чайник на плиту и начала делать травяной сбор, доставая свои запасы из банок и складывая в заварник. Спустя минуту она поняла, что ее гостья все еще топчется у порога, и махнула ей, приглашая присесть к обеденному уголку.

Жизнь на протяжении многих лет со старой Бабой и редкие контакты с обычными людьми — все это сделало ее манеры очень далекими от безупречных. Ей было гораздо проще с духами деревьев и говорящими собаками.

"Ромашка, чтоб успокоить, — думала она, разминая несколько бело-желтых цветков между пальцами; воздух вокруг нее приобрел резкий запах трав. — Розмарин для улучшения памяти и честности. Мелисса для исцеления." Не поворачиваясь, она сказала:

— Ну, расскажи о своей дочери.

Белинда издала то ли вздох, то ли всхлип.

— Ей семь, мы отпраздновали ее день рождения за две недели до исчезновения. Невысокая для своего возраста, у нее светлые волосы и голубые глаза. Она похожа на отца, а не на меня, — добавила она, будто ей приходилось часто отвечать на этот вопрос. — Она красивая.

— Конечно, красивая, — сказала Баба нетерпеливо, заливая травы горячей водой, чтоб они заварились. Она вздрогнула, когда поняла, что так и не включила плиту. Правда, вода все равно закипела, потому что Баба этого хотела; все же, следует быть более осторожной, если ей придётся иметь дело с незваными гостями и вынюхивающими что-то шерифами. — Но я хочу, чтобы ты рассказала мне о ней. Что она из себя представляет? Что делает ее уникальной? Я не смогу найти ее, если не буду ощущать, кто она.

Она обернулась и оперлась на стойку, и спокойно посмотрела на смущенную мать, ожидая, когда та скажет что-нибудь действительно полезное.

— Ой, — Белинда на секунду задумалась. — Она очень сообразительная. Знает алфавит и как пишется ее полное имя: Мэри Элизабет Шилдс. Она любит желтый цвет, ненавидит брюссельскую капусту, и больше всего на свете хочет собаку. Она умоляла меня завести собаку уже несколько лет, особенно, когда ушел ее отец, — женщина шмыгнула носом. — Если она найдется, первым делом я куплю ей этого дурацкого щенка. И мне все равно, что в итоге гулять с ним придется только мне.

Чудо-Юдо выбрал именно этот момент, чтобы появиться из задней части Эйрстрима, и коротко гавкнул — так он здоровался. Обычно после этого люди сразу же начинали желать исчезнуть куда-нибудь подальше, но Белинда только улыбнулась и протянула руку, чтоб ее обнюхали.

— Какой красивый пес! — воскликнула она, и за это была удостоена чести в виде тычка мокрым носом в колено. Белинда поняла намек и почесала его за ушами; глаза Чуда-Юда закрылись, выражая высшее собачье блаженство. — Это ведь питбуль? Как его зовут?

— Чудо-Юдо, — Баба выжидательно на нее посмотрела, чтобы понять, так ли хорошо она знает истории, которые ей рассказывали.

— Чудо-Юдо... а разве не так звали дракона, который охранял Живую и Мертвую воду? — спросила Белинда. — Он назван в его честь? Какой милашка.

Милашка. Баба покачала головой.

— Он и есть тот самый Чудо-Юдо. И не зови его милашкой. У него и так излишне раздутое самомнение, раз в десять больше, чем он сам.

Глаза Белинды стали размером с блюдце.

— Он дракон? Но... но он выглядит как обычная собака.

— Внешность бывает обманчива, — усмехнулась Баба с намеком. — Часто.

Белинда вздрогнула, возможно, ощутив неясную угрозу, которую она не могла точно определить, но при этом отлично чувствовала. Баба оказывала такое действие на людей. Часто. Иногда нарочно.

Баба сменила тему, наливая чай в две глиняные кружки, расписанные старинными магическими символами и симпатичными цыплятами. Одну она поставила перед гостьей: — Итак, твоя дочь была третьим пропавшим ребенком. А у детей, которые пропали, было что-то общее, ты не в курсе?

Уставшие карие глаза посмотрели на нее.

— Ничего, что мы смогли бы выяснить. И поверьте мне, шериф МакКлеллан искал связь. Не говоря уже о полиции штата, которая перерыла все базы данных, в которых есть информация по любым случаям исчезновения людей. Две девочки и один мальчик, возраст от двух до восьми лет, из разных частей округа. Они не ходили в одну школу; их родители не являются членами одних организаций. Ничего.

— Интересно, — сказала Баба. — И ни одной улики, хоть какой-нибудь, на месте преступления не осталось?

— Ни единой, — Белинда стала грызть уже и так порядком обкусанный ноготь. — Они как в воду канули, — одинокая слеза скатилась по щеке, словно она была последней из невыплаканных. — Я клянусь, я отвернулась буквально на секундочку. Я услышала хихиканье, будто она увидела что-то смешное, а когда обернулась, ее не было. Полиция штата, как и мы, ровным счетом ничего не нашли.

Чудо-Юдо оскалился, обнажая острые блестящие зубы. Баба кивнула ему, соглашаясь. В этих исчезновениях крылось что-то совершенно странное. Что-то более странное, чем три пропавших ребенка. Что-то Иноземно странное. Это многое бы объяснило.

— Ага, — сказала Баба, чтоб хоть что-то сказать. — А расскажи об отце ребенка. Есть хотя бы вероятность, что он к этому причастен? Что-нибудь…необычное…о нем?

Иногда, если один из родителей был родом из Иноземья, в конечном счете, возвращаясь домой, ребенка он забирал с собой. Немногие выходцы оттуда имели детей — только в тех редких случаях, когда развлекались со Смертными. В наши дни ребенок Иноземья был огромной редкостью и ценностью, самым дорогим сокровищем обоих Миров.

Белинда издала резкий, неприятный смешок, больше похожий на кваканье огромной лягушки.

— Сомневаюсь. Эдди не хотел иметь ничего общего с Мэри Элизабет. Он был моим "плохим парнем", с которым я пустилась во все тяжкие. Когда я забеременела, то совершила ошибку, выйдя за него. Провела следующие пять с половиной лет, мирясь с его пьянками и дружками-забулдыгами, — она покачала головой, словно удивляясь своей собственной глупости. — Я терпела его слишком долго, даже когда он стал меня бить. Но когда он вел грузовик пьяный и с ним была Мэри Элизабет, я наконец пришла в себя и выгнала его. Насколько мне известно, он сейчас даже не в нашем штате.

Ну что ж, это была скучная и типичная для Смертных история. Но, по крайней мере, все говорит о том, что отец тут не замешан. В любом случае, это не объяснило бы исчезновение других детей.

Баба пощупала рукав формы Белинды, пытаясь сдержать гримасу отвращения от ощущения скользкой искусственной смеси полиэстера и хлопка коричневатого оттенка. Если бы это была ее одежда, она бы чутка колданула, чтоб превратить ткань во что-нибудь более удобное и достойное.

— Я удивлена, что у него хватило смелости бить копа; вы, ребята, обычно стоите друг за друга, так ведь?

Белинда опять засмеялась, на этот раз от души веселясь; ее улыбка заставила Бабу изменить свою первоначальную оценку с "довольно симпатичная" до "была бы почти красива, если бы не ее горе".

— О нет, — ответила Белинда, — я не работала в отделении, когда была замужем за Эдди. Я получила работу уже потом.

— Так ты будешь в безопасности, если он вернется?

— Ну, я могу прострелить ему задницу, и мне ничего не будет.

Настала очередь Бабы смеяться. Не от недоверия к словам Белинды, а именно потому что верила им. Ей точно начинала нравиться эта женщина.

У их ног покрытые белой шерстью бока Чудо-Юдо тоже тряслись от смеха, и женщины обменялись взглядами.

— Хорошо, — сказала Баба. — Я помогу тебе!

На лице Белинды отобразилось замешательство — казалось, она не могла решить хорошо это или плохо.

— Это потому, что я сказала, что пристрелю своего бывшего мужа? — Она однозначно считала, что это странный фактор рассматривался в ее пользу.

— Потому что ты готова постоять за себя и своего ребенка, — уточнила Баба. — Ты не чертова принцесса, ожидающая принца-спасителя на белом коне. Хотя, врать не буду, эта фраза про стрельбу тоже повлияла.

— Отлично, — сказала Белинда. — Но что такого можете сделать вы, чего не смогли сделать весь наш отдел и полиция штата?

Баба пожала плечами:

— Посмотрим. Думаю, меня озарит. Так всегда происходит, — ее лицо стало более суровым, чем обычно. — Теперь поговорим о цене, — она в раздумье постучала пальцем по пухлым губам. — Думаю, мы остановимся на традиционных трех невыполнимых заданиях. Это обычно позволяет отсеивать настоящих мужчин от мальчиков. Или, в нашем случае, девочек.

Глаза Белинды широко распахнулись:

— Вы хотите сказать, что даже не попытаетесь найти Мэри Элизабет, пока я не выполню эти три невыполнимых задания? Это…это…

Баба опять пожала плечами.

— Ты пришла ко мне. Так это работает. Даже Баба Яга должна играть по определенным правилам. — Она не упомянула, что ее любимое хобби было выворачивать эти правила так, пока они не напоминали оригами, сделанное пьяным слепым.

Поскольку некоторые свои силы Баба берет от связи с Иноземьем, имелись определенные правила, которые нужно было соблюдать. Конечно же, она начнет искать сразу, но Белинде об этом знать необязательно. И как только женщина выполнит свои три задания, соглашение будет считаться выполненным.

— Ну, хорошо, — Белинда расправила плечи. — Какое мое первое задание?

Баба заговорила своим самым величественным тоном. Это была официальная часть.

— Ты должна узнать для меня, что вызывает нарушение природного баланса в данной местности. Я слышу, как земля, вода и воздух кричат от боли. Назови мне причину этих бед, и я помогу тебе.

Частью ее работы как Бабы Яги было поддержание баланса природы в мире, но в наше время даже с способностью управлять стихиями это было невыполнимым заданием. Баб было слишком мало, а людей — очень много, и они были решительно настроены на уничтожение планеты. Но так как она все равно была здесь, то могла выяснить, что нарушило местный баланс и вернуть его в норму. Поручая новой клиентке узнать причину, она могла бы убить сразу двух зайцев одним полицейским выстрелом.

Совершенно неожиданно для нее женщина рассмеялась.

— Я предполагала, что поручение должно быть невыполнимым. Я могу дать ответ прямо сейчас.

Баба медленно выдохнула. Что ж, это было неожиданно. Мало кому (или чему) удавалось застать ее врасплох. Интересно. Возможно, она все-таки имела дело не с двумя отдельными заданиями. Тайна сгущалась.

— Вот как? — промолвила она безразлично. — Ну так расскажи тогда.

— Это гидроразрыв пласта, — Белинда выдала это как всем известный факт.

— Гидро что? Это какое-то проклятие?

Белинда скривила губы.

— Так и есть. Гидравлический разрыв пласта — это способ форсированно направлять воду, смешанную с химикатами, песком и другими веществами, иногда включающими радиоактивные индикаторы, вглубь земли под чрезвычайно большим давлением. Это заражает уровень грунтовых вод на мили вокруг, загрязняет воду и воздух, а отработавшая вода чрезвычайно ядовита.

У Бабы отвисла челюсть.

— Зачем кому-то такое делать? — Смертные стали еще более безумными, чем она думала.

— Деньги, — ответила Белинда столь горестно, что травы на верхней полке над ее головой, усохли внутри своих банок. — Гидравлический разрыв пласта используется для доступа к природным месторождениям газа. Газовые компании платят большие деньги, чтобы арендовать землю и использовать ее для бурения. И многие люди в округе в отчаянье; мелкие фермеры не могут конкурировать с большими агрохолдингами, а у многих здесь никогда и не было денег для того, чтобы начать какой-то бизнес.

Баба покачала головой.

— И все-таки, как они не видят, что уничтожая воду и землю, они делают себе только хуже?

Чудо-Юдо рыкнул, и она погладила его, выразив этим жестом свою редкую с ним солидарность.

— Будь я проклята, если знаю, — сказала Белинда. — Но некоторые делают это из-за жадности, а некоторые — по неведению, мне так кажется. А газовая компания щедро поливает всех враньем как из рога изобилия.

В ее взгляде промелькнула ярость, и она задумчиво посмотрела на Бабу.

— Сегодня вечером в городе будет собрание. Вы должны прийти. Предполагается, что там соберутся люди, протестующие против гидроразрыва, но обычно те, кто за, тоже приходят, включая местного главу газовой компании, Питера Каллахана — он самый большой засранец из всех, кого я видела. Мне, как бы это выразиться, хочется увидеть, что будет, когда вы с ним встретитесь.

— Тебе он действительно не нравится, да? — Баба выгнула бровь. Очевидных планов на сегодняшний вечер у нее, в принципе, не было. — А шериф там будет?

Какое мне дело, будет он там или нет.

— Думаю, да. — кивнула Белинда — Там уже несколько раз чуть ли не до драки дошло в последние встречи, так что, наверное, там будет несколько наших людей в форме, чтобы все было прилично. А что, вы хотите его еще поспрашивать насчет детей?

Чудо-Юдо издал странный сдавленный звук, и Баба пихнула его босой ногой. С тем же успехом она могла пнуть кирпичную стену. Можно подумать, она не знала.

— Да, конечно, — подтвердила Баба — Драки, да? Я люблю драки, — она хрустнула костяшками пальцев и Белинда подпрыгнула, возможно, запоздало сообразив, что это была не самая удачная ее идея.

"А это место внезапно оказалось вовсе не таким унылым. Драки. Отлично."

***

Баба оперлась плечами о бетонно-блочную стену в конце самого уродливого на ее памяти зала заседаний. Она не понимала, почему в таком милом городке, где полно красивых старых зданий, было решено проводить все важные собрания в современном строении из кирпичей всех оттенков коричневого, которое среди прочей архитектуры было как бельмо на глазу. Ряды складных стульев из серого метала были заняты галдящими людьми; острый запах пота и негодования раздражал ее чувствительный нос, а из-за их концентрированных эмоций она неистово желала оказаться дома, где общаться надо было только с огнедышащим драконом.

Однако, она уже тут, так что, вероятно, ей удастся выжать максимум из данной ситуации. Может, разведает что-нибудь. Или хотя бы ввяжется в драку. Любой из вариантов её устраивал. Ну а если случится и то, и другое — так вообще замечательно.

Со своего места она могла видеть почти весь зал. Ряд с высокопоставленными гостями находился впереди за длинным скособоченным столом — под одну из его ножек был подсунут коробок спичек, чтобы вся эта конструкция не шаталась. Слева от стола Лиам подпирал стену почти в той же позе, что и она, и внимательно следил за обстановкой. Он выгнул одну бровь, когда она вошла, и на секунду показалось, что он сейчас подойдет поздороваться, но его отвлекла матрона средних лет, одетая в слишком тесное платье в цветочек, и в конце концов он остался на месте с напряженным суровым лицом. Когда она его увидела, ее сердце затрепетало как если бы она выпила слишком много кофе. Или танцевала всю ночь напролет в хороводе фей. Но она не делала ни того, ни другого. По крайней мере, недавно.

В кучке сочувствующих ей соседей, Белинда шепотом беседовала с пожилой женщиной, чьи глаза округлились, когда она увидела Бабу. Женщина почтительно кивнула ей, цепляясь за руку столь же пожилого мужа, а затем решительно отвернулась, будто не желая привлекать внимание к любой связи между собой и незнакомкой.

Баба не винила ее. Люди, заметив ее, и так уже бросали на нее любопытные, заставляющие чувствовать себя неловко, взгляды — почти как стая койотов принюхивается к волку, что по ошибке оказался на их территории. Возможно, ей не следовало бы одеваться в черные кожаные штаны, черную футболку и байкерские ботинки. Ну и ладно, в любой одежде она бы все равно не смогла смешаться с толпой.

— Это вовсе не неприязнь, — подошла Белинда и оперлась на стену рядом с ней. — Они просто на грани из-за пропавших детей, и конечно, из-за гидроразрыва. По их мнению, каждый незнакомец является источником проблем.

Баба фыркнула. Они даже не представляли себе чертов масштаб проблемы.

Стоявший микрофон издал совершенной потусторонний визг, который напомнил Бабе голос больной ларингитом русалки, а затем тучный мужчина с двойным подбородком, редеющими волосами, одетый в дорогой костюм, прочистил горло и произнес:

— Я Клайв Мэттьюс, президент совета округа, как многие из вас знают. Давайте уже начнем, да? Уверен, что у всех нас есть места, где мы сейчас хотели бы находиться намного больше, чем в этом чудесном зале для заседаний, так ведь? — он отрепетировано рассмеялся, и Баба подумала: "Политик".

Спустя десять минут, когда Мэттьюс протрещал о важности этого дела, при этом не говоря ничего существенного, и, по сути, не начиная само собрание, она добавила еще одно наблюдение: Напыщенный пустозвон с манией величия, не подкрепленной никакими особенными свойствами личности, внешности или харизмы. И начала серьёзно рассматривать идею о том, чтоб превратить его в жабу, которую он так напоминал. Только тот факт, что его слушатели могут заметить разницу, заставил ее сдерживать подрагивающие пальцы.

— Давайте будем помнить, что обе стороны имеют право на свое мнение, — продолжал он, когда Баба, наконец-то, переключилась с мечты о холодном пиве на его болтовню. — И мы собрались здесь, чтобы обсудить факты, а не ругаться. Округ скоро должен будет голосовать, вводить ли мораторий на бурение.

Он хмуро оглядел толпу, его двойной подбородок дрожал от чувства собственной значимости и правоты.

— Я, конечно, против моратория. Округ нуждается в деньгах, которые можно получить, разрешив бурение, к тому же это даст новые рабочие места, проведение ремонта наших дорог и много других плюсов.

Он повернулся, указывая на одного из сидящих за столом позади него — единственного мужчину в деловом костюме, а не в повседневной одежде.

— Он здесь, чтобы рассказать нам о том, насколько действительно безопасен процесс гидроразрыва пласта, и чего можно ожидать, когда его компания расположит свои холдинги в нашем округе; прошу приветствовать Питера Каллахана из Нефтегазовой Компании "Шорхэм".

Клайв захлопал мясистыми ладонями, приветствуя еще одного человека у микрофона; примерно треть людей поступила также, другие же хранили гробовое молчание и недостаток их энтузиазма был виден даже невооруженным глазом.

Белинда стояла рядом с Бабой, скрестив руки на груди, и смотрела на красивого мужчину в прекрасном костюме сшитом на заказ; она даже забыла про свое горе, пока со скептическим видом слушала его идеально выстроенные объяснения о надежной защите и гарантированной прибыльности.

Скрытая сила чего-то чужеродного и враждебного закружилась по залу, покалывая чувства Бабы словно колючки дикого шиповника. Она покрутила головой туда-сюда, исподтишка принюхиваясь в поисках источника неправильного запаха, что витал в воздухе, заставляя людей вокруг нее чувствовать постоянную тревогу. Ближе к началу зала поднялся с места крепкий мужчина и начал оскорблять выступающего, Лиам оттолкнулся от стены и начал решительно продвигаться в его направлении.

Баба расфокусировала взгляд, начав сканировать зал, и увидела свечение вокруг фигуры в переднем ряду — расплывчатое и искрящееся. Такая аура значила, что кто-то или что-то носит чары. Чары означают магию. И что у кого-то есть, что скрывать. Это, в свою очередь, означало целую кучу всего, и при этом ничего хорошего, так как здесь не должен был находиться кто-то использующий магию со столь явным ощущением Иноземья.

Она тихонько ругнулась себе под нос на русском, звук растворился в нарастающем гуле голосов и остался незамеченным, как вдруг одна из женщин повернула голову и посмотрела Бабе в глаза взглядом, полным стали и холода. Что-то враждебное таилось в глубине этих глаз, заставив Бабу передернуться.

— Кто эта женщина? — спросила она Белинду, пихнув ее острым локтем, чтоб привлечь к себе внимание. — Вон там, платиновая блондинка с шиньоном, на ней желтое платье.

Белинда выглядела удивленной: то ли это из-за неожиданного вопроса, то ли из-за того, что Баба знала слово шиньон.

— Это ассистентка Питера Каллахана, — ответила Белинда, проследив глазами направление, чтобы быть уверенной, что они говорят об одном и том же человеке. — Майя как-то там. Хотя, если вам интересно мое мнение, она может быть и его телохранителем. Видимо, он начал получать угрозы полгода назад, и она появилась почти сразу после этого. С тех пор он появляется только в ее обществе, — она усмехнулась. — Не знаю, почему компания не наймет какого-нибудь качка. Может, они не хотят, чтобы это было сильно заметно.

Баба стиснула губы, не говорить вслух то, что только что пришло ей на ум. В любом случае, не при Белинде. Шесть месяцев назад. Прямо перед тем, как стали исчезать дети. Совпадение? Возможно. Или … возможно, нет. Но что-то в том взгляде говорило, что эта женщина — источник проблем. Осталось только узнать, каких именно.

Покалывание под кожей усилилось и приобрело болезненный характер. Баба выпрямилась и кивнула Белинде в сторону родителей.

— Уводи своих родителей отсюда. Сейчас же.

Белинда окинула ее изумленным взглядом, но не стала спорить и направилась в сторону, где сидела пожилая пара. Везде вокруг споры начали перерастать в крики, словно кто-то бросил камень в гнездо шершней. Баба направилась к Лиаму, чье внимание было разделено между фермером, поливающего всех руганью, и мужчинами за передним столом, что кричали друг на друга, размахивая чертежами в высоко поднятых руках.

Он расстроенно глянул на нее, когда она возникла из-за его плеча; двухдюймовые каблуки делали их почти одного роста, но на фоне рассвирепевшего горожанина, с которым столкнулся шериф, они оба казались крошечными.

— Я не знаю, что, черт побери, сегодня творится с этими людьми, — покачал головой Лиам. — Такое ощущение, что они с цепи сорвались. — Он посмотрел на крупного толстого мужчину в комбинезоне, который наконец-то плюхнулся обратно на свое место. Баба могла ощущать гнев и разочарование, волнами исходившие от него.

— Я думаю, что им немного помогли. — ответила Баба, затопав своими тяжелыми ботинками, когда кто-то начал особенно громкий спор. Эти люди тут же перестали кричать друг на друга и сели спокойно. — Это ненормально. — И ей пришлось повысить голос, чтобы перекричать возрастающий шум вокруг них; ситуация стала быстро перерастать из не-очень-хорошей в совсем-вообще-нехорошую.

Лиам разнял пару, которые пихали друг друга посреди прохода и сказал с легким сомнением в голосе:

— Ты имеешь в виду, что ты думаешь, им что-то подмешали в кофе? — он оглянулся вокруг на распространяющийся хаос. — Или распылили через систему вентиляции? Но зачем кому-то такое делать? Какая от этого польза?

"Ну конечно. Или наложить заклятие, увеличивающее у всех уже существующий гнев". Баба решила, что лучше всего просто кивнуть.

— Может, просто кто-то не хочет рационального обсуждения этого вопроса, — предположила она. А затем добавила. — Пригнись.

Он пригнулся, и в воздухе возле его головы просвистел стул. Баба перепрыгнула через него и со всего размаха так врезала по лицу мужчине, бросившему стул, что тот рухнул как подкошенный. Она усмехнулась. "Вот так мне нравится больше."

Но Лиам испортил ей все веселье:

— Черт, кто-то может пострадать. Я должен придумать, как успокоить всех этих людей, — он бросил немного отчаявшийся взгляд на Клайва Мэттьюса, который, сузив глаза, искал ответственного за этот хаос, и произнес сквозь стиснутые зубы: — Совет округа давно искал повод, чтобы снять меня с должности. Вот как раз самый подходящий.

Баба вздохнула и огляделась в поисках решения, которое бы не включало в себя разбивание чужих голов, сопровождаемое веселеньким хихиканьем. Взгляд на систему пожаротушения на потолке подарил ей идею, и она сделала за спиной едва заметный жест двумя пальцами. Вода полилась на толпу и за какие-то секунды промочила всех насквозь. Люди вопили и бежали к выходам; большинство из них, приходя в себя, выглядели в равной степени озадаченными и разозленными.

Она кивнула Белинде, стоящей рядом с пультом управления; ее пожилых родителей видно не было. Лиам выдохнул с облегчением, одновременно увидев свою помощницу.

— Вы быстро сообразили. Охладить всех. Хотя, без сомнения, совет наверняка найдет, что сказать о беспорядке и внушительном ущербе от воды, — его мокрое лицо выглядело угрюмо.

"К тому же проточная вода выводит из строя магию", — подумала Баба. Но вслух сказала: — О, я думаю, вы выясните, что разбрызгиватели сами включились. Без сомнения, какой-то сбой. Судя по ржавчине на панели, ее не открывали годами, — она ободряюще похлопала Лиама по плечу. — И я уверена, что это не повлечет за собой длительных неудобств — вода скоро высохнет.

И еще одно движение пальца отключило воду. Женщина по имени Майя исчезла — видимо, вышла с остальной толпой. Печально — у Бабы было сильное желание пообщаться с этой загадочной блондинкой.

— Ха, — Лиам посмотрел на разбрызгиватели и затем на Белинду, которую отчитывал абсолютно мокрый Клайв Мэттьюс; с его редких волос стекала вода и попадала на вену, пульсирующую на лбу.

— Думаю, я лучше пойду спасать свою помощницу, прежде чем она будет вынуждена стрелять в главу совета в целях самозащиты.

— В таком случае, разве вы будете спасать не его? — слегка улыбнулась Баба. А затем сказала уже серьезно. — Мне нужно с вами поговорить. "И не только потому, что ты выглядишь невероятно соблазнительно, когда твоя мокрая рубашка облепила эти широкие плечи и мускулистую грудь."

Лиам прищурился:

— О том, кто мог это сделать? Или о пропавших детях? — все его внимание сейчас было сконцентрировано на ней, словно пронизывая ее ярким лучом.

— Может, ни о том, ни о другом. А может, обо всем сразу, — Баба вытерла воду с лица и выжала копну своих темных волос. — У меня есть предположение, но нет доказательств.

И ни одной идеи, что, черт подери, человеческий шериф противопоставить преступнику, обладающему сверхъестественной силой. Но у него все еще было право знать. Как он и сказал в их первую встречу, он нес ответственность за этих людей. Кроме того, она пообещала Белинде, что поможет, а обещание Бабы было явлением редким и нерушимым. Как и сами Бабы.

— Понятно, — кажется, она его не убедила. — Ну, мне нужно разобраться с этим всем, и нам обоим надо переодеться в сухую одежду. — Он с восхищением посмотрел на промокшую Бабу, пряча улыбку. — Как насчет того, чтобы дать мне час, и мы встречаемся в "Роудхаус"? Это придорожный бар. Вы должны были проезжать мимо него по пути в город оттуда, где припаркован ваш Эйрстрим.

Она кивнула.

— Это свидание, — сказала она. Конечно, ей не было никакой необходимости возвращаться в трейлер за новой одеждой; она могла высушить свою одежду силой мысли. Но было кое-что еще, что она хотела сделать до того, как у нее состоится небольшой разговор с шерифом.

Здесь происходило что-то, чего она не понимала, после долгих лет она доверяла своим инстинктам, а ее чутье говорило ей, что три пропавших ребенка и Майино магическое внушение как-то связаны… и что все должно стать еще хуже, прежде чем вернется на круги своя.

Пришло время обратиться за помощью, и у нее как раз были кандидаты для этой работы.

Глава 5

В переулке, где Баба остановила свой БМВ, было темно и воняло (пожалуй, не стоит приглядываться, чтобы не заметить, ненароком, источники запахов), но зато было пустынно и можно было не опасаться нежелательных свидетелей, что очень подходило для ее целей. Можно и проигнорировать запахи, в конце концов, это ненадолго.

Смахнув стекавшую по шее каплю, Баба попыталась снять намокшую футболку. Влажная ткань липла к округлостям и не желала сниматься. Недовольно прорычав, девушка щелкнула пальцами. Футболка исчезла с тихим хлопком, оставив ее в кожаных штанах, черном кружевном бюстгальтере и открыв для обозрения три искусно прорисованные татуировки.

Правый бицепс обхватывал белый дракон с зелеными глазами; красный дракон с раскосыми золотыми глазами скрутился вокруг левого; а на верхней части спины и плечах покоился черный дракон с длинными усами. Она приласкала их, будто старых друзей, и прочитала нараспев заклинание вызова на русском, что окунуло ее в воспоминания о старой Бабе, — женщина стоит перед дымящим очагом и помешивает что-то, пахнущее похлеще ароматов переулка. Воспоминание заставило ее улыбнуться и помогло легче перенести мелкое дрожащее покалывание, вызванное каждым тату. Рисунки начали трепетать и изгибаться, глаза драконов осветили темную ночь.

— Ну вот, — довольная сказала она сама себе. — Запустим лису в курятник.

Она хмыкнула, глянув на свои черные кожаные штаны, и покачала головой. Еще одним щелчком вытащила подходящую одежду из шкафа в Эйрстриме, и, используя магию, перетащила ее через эфир. Пожалуй, подходящий наряд для прогулки в местный бар, где надо объяснить привлекательному, но бестолковому шерифу с всклокоченными волосами о том, что его город заполнен сверхъестественными существами.

***

Он снова это сделал. Лиам почувствовал, как скрутило его внутренности, а пульс отбивает танго в районе горла. Он, вроде как, снова пригласил Барбару Ягер на свидание. Как он умудряется делать это снова и снова? Лиам уже несколько лет никого не приглашал, ни случайно, ни нарочно; и никогда не соглашался, если вдруг какая-то женщина просила его прогуляться. Вместо всего этого он направил всю энергию в работу. И все же, как-то умудрился организовать встречу в баре. "Это свидание", — сказала она. Но ведь на самом деле она так не думает?

Нет, ну конечно же, нет. Барбара сказала, что у нее есть, что рассказать по делу, и Лиам просто предложил место, где они могли бы встретиться и побеседовать. Вот и все. Работа. Расследование шерифа и ничего более. Озабоченность затихла, и была заменена каким-то разочарованием, которое он стряхнул с себя с наработанной легкостью. Жизнь — это не сказка. Ты делаешь то, что должен, и живешь с этим, вот и все. И пытаешься, чтобы тебя не раздавило житейскими проблемами точно таких же людей вокруг.

Планы на сегодняшний вечер: выслушать все, что могла знать Барбара Ягер, — хотя учитывая ее недавнее пребывание в городе, вряд ли она сможет ему сказать что-то действительно ценное. Только если она сама не сознается, конечно. И все же, Лиаму отчаянно нужна зацепка по делу, и он не мог себе позволить упустить хоть что-то. И пусть это неправильно, но Лиаму нравилась ее компания. Не понятно, правда, почему, потому что женщина была странная, загадочная и приводящая в ярость.

Не эти три черты Лиам искал в женщинах, это уж точно. Прошло достаточно много времени с тех пор как Мелисса… уехала… и шериф уже не мог вспомнить, что он ценил в женщинах больше всего. Явно не "странность, загадочность и умение приводить в ярость". Лиам все же предпочитал, чтобы жизнь была предсказуемой и спокойной. Поэтому он и был шерифом в крошечном уголке на задворках мира, вместо того, чтобы находиться в шумном месте среди толпы.

Пожалуй, сейчас бар "Роудхаус" был именно таким местом.

Лиам припарковал патрульную машину на одном из свободных мест на гравийной парковке перед длинным деревянным зданием горчичного цвета. Снаружи оно не было особенно симпатичным. Что, пожалуй, и к лучшему, поскольку внутри оно было не лучше. Вот он, пример честной рекламы.

Тем не менее, "Роудхаус" пользовался популярностью у местных жителей. Это был кантри бар "без наворотов", — с живой музыкой почти каждый вечер и жареной едой на любой вкус, включая лучшие куриные крылышки во всем округе, если только вы не боитесь сжечь всю слизистую во рту.

Он запер свой пистолет в бардачке, поскольку технически уже был не на службе, и направился ко входу. Надето на нем было то же, что и на большинстве собравшихся в баре людей: синие джинсы и футболка. Некоторые женщины были в обтягивающих юбках. Они отплясывали под блюграсс-фанк на танцполе справа от бара, и делали это с куда большим энтузиазмом, чем того заслуживал талант музыкантов на помосте. За круглыми деревянными столиками сидели компании людей по четыре-восемь человек, а расстояние между ними было достаточным только для того, чтобы там проскальзывали официанты, нагруженные подносами с выпивкой и жирной жареной пищей. В воздухе витали запахи старого пива, свежего одеколона и легкий аромат травки, который Лиам решительно проигнорировал.

Люди толпились везде, — кроме места, где сидела Баба. Вокруг ее стула было пусто, будто над головой у женщины горел невидимый знак "Не приближаться". Люди таращились на нее исподтишка. Лиам не винил их. Девушка выглядела чертовски хорошо.

Даже лучше чем хорошо. Обтягивающий короткий черный топ открывал кремовую ложбинку меж грудей, оголял ее плоский живот и загорелые руки, ноги едва прикрывала короткая цветастая юбка в стиле хиппи. Ноги в босоножках на шпильках расположились на латунной перекладине, огибавшей барную стойку, грива темных волос струилась по плечам и стекала по спине. Перед ней стояла полупустая бутылка пива какой-то дорогой иностранной марки. Лиам был готов поклясться, что в "Роудхаусе" такого никогда не было.

Неожиданно у мужчины пересохло во рту, Лиам подошел к Бабе и заметил кое-что удивительное. Более удивительное, чем запах апельсиновых цветов посреди пыльного деревенского бара.

— Эти татуировки, — выдавил он. — Они очень необычные.

Он опустился на стул рядом с девушкой, и дал знать Тайлеру, владельцу бара, чтобы тот принес как обычно — пиво марки "Сэмюэль Адамс", отчаянно сожалея, что не подумал, прежде чем открывать рот. "Отличное начало вечера, МакКлеллан. Гладенько". И что такого в этой женщине, что превращает его из крутого провинциального офицера в лепечущего идиота?

Зубы Бабы сверкнули в приглушенном свете, когда она улыбнулась Лиаму.

— Спасибо. Я довольно сильно люблю драконов.

У шерифа было ощущение, что его дразнят, но не мог понять, как. Потом Тайлер принес ему пиво с пенной шапкой, и Лиам решил, что ему все равно.

Прохладный, с легкой горчинкой, первый глоток был божественен, а второй и вовсе ощутился так, будто он умер и попал на небеса.

— Ахх, — выдохнул он. — Так гораздо лучше.

— Хорошее пиво — это одно из божественных благословений вселенной, — согласилась Баба, делая глоток своего.

— Это точно, — сказал Лиам, показывая Тайлеру знак повторить.

Высокий, худощавый, с выгоревшими рыжими волосами, тот двигался так быстро, наливая напитки и откупоривая пивные бутылки, что руки его были практически неразличимы из-за быстрых движений.

Перед барменом в банке лежала гора чаевых, и он приветливо улыбался всю ночь напролет, неважно насколько кто-либо был груб или пьян. Если бы они несколько месяцев не посещали одну и ту же группу поддержки, Лиам никогда бы не догадался, что червь старой печали глубоко проник в Тайлера, — как вьюнок на кукурузное поле. Вот что делает с вами потеря ребенка. Лиам знал это лучше, чем кто-либо еще.

— Держите, Шериф, — сказал Тайлер, ставя бутылки большой, ширококостной ладонью. Он подмигнул Бабе. — Приятно видеть вас в компании такого класса.

Баба прикусила губу, явно веселясь.

Лиам закатил глаза:

— Я полицейский. Обычно провожу время либо с преступниками, либо с адвокатами. При таком раскладе любая компания людей будет получше.

Бармен усмехнулся, продолжая колдовать с апельсиновым соком, водкой и еще шестью ингредиентами.

— Я слышал, что на собрании по поводу фрекинга были беспорядки. Неужели кто-то все-таки пристрелил Питера Каллахана? — Веснушчатое лицо выразило легкую надежду.

— Не в этот раз, — сказал Лиам. — Просто у кого-то сдали нервы. Ничего особенного.

Тайлер кивнул и отошел, забирая свое зелье с собой.

— Ты же знаешь, что это не просто чьи-то нервы? — серьезно спросила Баба, сменив веселый настрой после добродушных подколов Тайлера.

Лиам вздохнул, допил свою первую бутылку и поставил на стойку. В другом конце бара группа начала играть попурри из песен Элвиса.

— Мы здесь не услышим сами себя, — сказал он. — Вряд ли ты играешь в бильярд?

Уголок рта Бабы пополз вверх. Она решительно поставила свою пустую бутылку рядом с его.

— Ну, пару раз мне доводилось покатать шары, — ответила девушка. В ее взгляде проскользнула усмешка, да так быстро, что Лиам не был уверен, что вообще ее видел. — Я нахожу это довольно занимательным.

Они взяли свои полные бутылки и прошли в заднюю комнату, где были слышны повторяющиеся удары пластиковых шаров. Шум со стороны бара здесь звучал приглушенно.

Лиам схватил кий со стены и с помощью треугольника начал расставлять шары, пока Баба выбирала себе кий. У него в голове роилась куча вопросов, на которые он хотел получить ответы, и мужчина пытался понять, с какого стоит начать — хотя наверно не было никакого смысла их задавать. Заставить Бабу давать прямые ответы можно было с таким же успехом, как заставлять ветер дуть по команде.

Он выравнял треугольником шары, затем повесил его обратно на стену. Через стол от него, Баба выглядела так же спокойно и непреклонно, как всегда.

— Итак, — сказал обыденным тоном Лиам, обрабатывая конец кия мелом. — Как насчет ставок, чтобы сделать игру интереснее?

Баба приподняла бровь:

— Играете в азартные игры, шериф? Я поражена, — она нанесла мел на свой кий и сдула лишнее. Декольте заманчиво всколыхнулось. — Боюсь, что у меня нет привычки носить с собой достаточно наличных.

Он пожал плечами:

— Вообще-то я думал о чем-то менее материальном, но более ценном для меня. Что, если за каждый забитый мной шар, ты даешь мне честный ответ на любой вопрос, который я задам?

Вторая бровь присоединилась к первой. Слегка округлившиеся щечки намекнули на затаенное веселье:

— Как типично для вас. Вопросы. Я искренне не люблю отвечать на вопросы. Может, лучше сыграем на раздевание? — спросила она, испытующе глядя на Лиама. — Нет? Какая жалость. — Основание кия стукнуло об пол. — Ну хорошо. За каждый шар, который ты забьешь, я дам тебе честный ответ. Но взамен, за каждую игру, выигранную мной, ты гарантируешь мне один день передышки в долине; никакого беспокойства; никакого брожения рядом. Тишина и покой, чтобы я могла заниматься своей работой.

Лиам поразмышлял над этим. Это казалось хорошей сделкой; ему нужно забить всего лишь шар, чтоб получить свою награду, а ей требовалось выиграть целую партию, чтобы получить свою.

— По рукам, — сказал он, и указал на стол. — Дамы вперед?

Баба хмыкнула.

— Хорошо. Хотя я не дама.

Она приняла классическую позицию; левая рука формирует мостик и поддерживает кий, пока правая направляет в него силу. Лиама загипнотизировал вид филейной части, покачивающейся из стороны в сторону, когда Баба перегнулась через стол, но гулкий грохот, сталкивающихся и рикошетящих от фетрового стола шаров, вернул его внимание к игре. Невинно выглядящий биток медленно вращался в центре стола, пока не остановился, три цветных шара попадали в лунки один за другим.

— Это целые (в пуле очки считаются по окраске шаров — прим.пер.), — звонко сказала Баба и продолжила игру, не напрягаясь загоняя шары в лунки один за другим. Размеренный стук ее кия по битку казался часами, возвещающими полночь. Лиам стоял там, открыв рот. Он проиграл, даже не получив шанса сделать ход.

— Думаю, меня развели, — произнес он, когда восьмой шар проскользнул в угловую лунку.

Брюнетка пожала плечами, глаза сверкали.

— Эй, сделать ставки было твоей идеей, не моей, Шериф, — она сделала большой глоток пива и начала снова расставлять шары. — Но, я надеюсь, ты не нарушишь договор и дашь мне мой выигранный день.

— Уговор есть уговор, — ответил Лиам. — Пока ты не делаешь ничего противозаконного.

— Кто, я? — Баба выдала свой самый невинный вид. Мужчина через два стола споткнулся о кий и упал на парня рядом с ним, почти начав этим потасовку. Лиам фыркнул, совершенно не впечатленный.

— Моя очередь, — он играл в пул в этом баре со старшей школы, сбегая сюда из своей спальни по вязу рядом с окном, чтобы прийти и потусоваться здесь с друзьями. Если ему не удастся забить шар в свою очередь, придется вернуть значок и заняться точечной сваркой.

Он отключился от шума, исходящего от соседних столов, и музыки из переднего зала. Невидимый шлейф аромата, исходящего от Бабы в его направлении, вот что было игнорировать тяжелее всего, но он склонился над гладким зеленым фетром и вдохнул запах мела и пролитого пива. Биток отскочил от кончика кия с громким стуком и разбил с геометрической точностью выставленные шары, создавая вращающийся хаос. Шар номер три оторвался от своих приятелей и скользнул в угловой карман с довольным звуком, будто кролик ныряет в свое укрытие, удирая от преследующего его койота. Лиам почувствовал азарт хищника, он выпрямился и наклонил голову в сторону противника.

— Полосатые(в пуле белые шары с центральной полосой — прим. пер.), — сказал он. — И мой первый вопрос: как ты думаешь, кто ответственен за неадекватное поведение у людей на встрече, и почему?

Он нагнулся, чтобы сделать следующий удар, целясь в боковую лузу.

— Пятерка, — сказал он. — Ну и?

Баба пожала плечами:

— Напрасная трата отличного вопроса, Шериф, так как я и так собиралась тебе это рассказать. Но я должна внести ясность с самого начала, — у меня нет никаких доказательств; просто очень сильное подозрение.

— Учитывая, что у меня нет ничего, — отметил Лиам с печалью, — это дает тебе предо мной преимущество.

Баба пробормотала что-то вроде "Ты и понятия не имеешь", а затем добавила по сути:

— Я думаю, это была женщина, которая работает на Питера Каллахана. Белинда сказала, что ее зовут Майя "как-то там", и что она появилась прямо пред тем, как дети начали исчезать.

Лиам был так поражен, что промазал, направив шар так, что тот задел один из Бабиных, и тем самым сместил для более выигрышного следующего хода. С его губ едва не сорвалось бранное слово. Баба гордо обошла вокруг стола, высматривая все возможные углы. Лиам просто глазел на нее.

— Что заставляет тебя думать, что с этим как-то связана Майя Фриман? — спросил мужчина. — Возможно, она и появилась в нужное время, но я проверил ее подноготную и не нашел ничего подозрительного.

Рядом с Лиамом просвистел цветной шар сплошной окраски и попал в угловую лунку. Следом размытой радугой понеслись еще два.

— Внешность обманчива, — спокойно произнесла Баба. — И эта женщина не то чем — кем — она является. Могу сказать тебе только то, что видела, как она делала кое-что подозрительное на собрании. Может, это никак и не связано с последовавшими беспорядками, но я бы не поставила на это безопасность вашего города.

Как бы подчеркивая ее заявление, за своими товарищами последовал шар номер восемь.

Лиам вздохнул, как из-за предчувствия очередных бесполезных звонков, так и проигрыша в игре.

— Я копну поглубже, посмотрим, может удастся что-нибудь узнать.

Шериф снова начал выставлять шары, стараясь не отвлекаться на янтарный взгляд соперницы.

— Я должен признать, есть что-то в этой женщине, что заставляет мой затылок зудеть.

Баба слегка расслабила плечи, когда поняла, что он не отмел ее предположение сразу. Поэтому Лиам и не решился сказать, что на его взгляд она была куда подозрительней, чем стильная ассистентка Питера Каллахана.

— Теперь ты мне должен уже два дня, — сказала она довольным тоном. — Не хочешь прекратить пока ты еще в выигрыше? — на сочных губах девушки играла крошечная улыбка.

Шериф покачал головой и наклонился для удара, вкладывая свое разочарование в удар кием. Желтый шар проскочил по зеленой поверхности, на мгновение завис, а потом со стуком провалился в лунку. Лиам ухмыльнулся Бабе, тут же забив и второй шар.

— Нет спасибо, все отлично. И ты должна мне еще два ответа.

Глава 6

Лиам тщательно обдумывал два следующих вопроса, не желая истратить впустую ни одного. Существует большая вероятность, что больше такой возможности у него не будет. Женщина играла в пул так же, как делала все остальное — с почти пугающим мастерством и спокойной грацией.

Да еще коварная полуулыбка Бабы тоже никак не помогала сконцентрироваться. Шериф никак не мог понять, что же было в ней такого, что пошатнуло его выдержку. Да, она была прекрасна — так же, как молния, рассекающая ночное небо, или львица, несущаяся по саванне. Баба не была милой, доброй женщиной, не была она и дамой в беде, нуждающейся в спасении. Любому рыцарю в сияющих доспехах, рискнувшему броситься ей на выручку, пришлось бы вынимать из зубов остатки собственного меча.

Не то, чтобы он был рыцарем. Или мечтал, чтобы в его жизни появилась женщина, да еще такая, — колкая, загадочная незнакомка с облаком волос, таящая секреты и ложь. Все закончилось давным-давно, когда рухнул его мир, в один миг из теплого и радостного, ставшего темной, жестокой, пустой и холодной пародией на прежнее существование.

Он пытался быть сильным для Мелиссы, ведь именно так и поступаешь, когда любишь кого-то. Но вот она не смогла остаться сильной для него. Что еще хуже, и для себя тоже. А потом ушла, пропала в пучине секретов и лжи, и он поклялся, — никогда снова. Никогда.

И как бы Лиам не скучал по сексу, ничто не заставит его снова пройти через подобную боль и предательство. Кроме того, пост шерифа в маленьком городке значил, что ему не сошли бы с рук временные, ничего не значащие связи, будь они в его духе (хотя на самом деле нет).

Так почему же при каждой встрече так зудят пальцы от желания пропустить сквозь себя длину этих шелковистых волос? Почему Лиам каждый раз ловит себя на том, как пялится на ее губы, глаза, покачивающиеся бедра? Сравнимо лишь с чувством, когда ты стоишь на вершине высокого-высокого здания… и ощущаешь краткий порыв шагнуть в бездну, чтобы узнать — каково это, падать и падать. И к черту то, что в конце ты разобьешься ко всем чертям.

— Шериф? — прорвался в его думы удивленный голос.

Боже, нужно хоть чуть-чуть высыпаться.

— Точно. Первый вопрос, — сказал он после короткой паузы. — Ты лгала мне?

Лиаму казалось, что вместе с ним весь мир задержал дыхание в ожидании ответа. Хотя, с чего бы ей сказать правду, если она и раньше могла солгать? И все же, по непонятным причинам, он верил, что сейчас женщина выполнит свою часть сделки.

Баба спокойно взглянула на шерифа ясными и честными янтарными глазами.

— Даже и близко не так много, как ты считаешь, и ни о чем важном.

К столу подошел тощий подросток с четвертаком в вытянутой руке. Парень хотел было зарезервировать следующую игру, сунув монету в прорезь, но хмурый взгляд Лиама, и молчаливое покачивание головой заставили его стремительно направиться к другим столам. Лиам перевел взгляд на Бабу. Вот уж кого, к сожалению, нелегко напугать. Похоже, ее фраза была единственным ответом, который он получит на эту тему.

Отлично.

Он обошел стол, якобы примериваясь к следующему удару, и остановился достаточно близко, чтобы ощутить жар, исходящий от ее кожи. В зале было шесть столов и примерно два десятка людей, но на мгновенье ему показалось, что они остались вдвоем, в реальности, где существовали только они одни.

Он понизил голос и спросил серьезным тоном:

— Второй вопрос: что ты на самом деле делаешь здесь?

Она сделала большой глоток пива, прежде чем ответить совершенно обыденным тоном:

— Я приехала, потому что Маришка Иванова призвала меня, чтобы найти ее внучку.

Легкая улыбка появилась и исчезла, похожая на свет лампочки в грозу.

— Помимо прочего, здесь, в округе Клируотер растут очень интересные растения, так что я не лгала, когда сказала зачем приехала. Просто не сказала тебе всей правды.

Хм. Лиам покачался, переминаясь с пятки на носок; он ожидал чего угодно, но явно не этого.

— Не думал, что ты знаешь Ивановых, — сказал он, пытаясь понять, поверил ли этой истории больше, чем предыдущей.

— Я и не знаю, — ответила спокойно женщина. — Но мне нравится Белинда, и я хочу ей помочь.

Лиам был сбит с толку.

— Ты что-то вроде частного детектива?

— Не совсем, — сказал она, указывая на стол и кий в руках Лиама. — Я профессор и ботаник. Ты вообще собираешься играть или нет?

Шериф сделал глубокий вздох, пытаясь погасить импульс и не задушить Бабу ее же собственными струящимися прядями. "Странная, загадочная и приводящая в ярость." Эта женщина сведет его с ума. Даже говоря правду, она все равно уходила от прямого ответа. Лиам склонился над столом.

— Не нужно вам лезть в дела полиции, профессор Ягер, — сказал он, не глядя на Бабу. — Занимайтесь своими травками. О Белинде и ее семье я позабочусь сам.

— Серьезно? — сказала Баба таким тоном, что кажется, что температура в помещении упала градусов на двадцать. — Я думала, что ты готов использовать любую помощь, которую сможешь получить. По твоим словам, у тебя ничего нет.

Последние слова были произнесены сквозь сжатые зубы, и их заостренные края заставили пальцы соскользнуть с кия, посылая биток в пустоту.

Баба пристально посмотрела на него, а затем сделала свой ход, точный, как у хирурга, и отправила в лузы все полосатые шары.

— Три дня, — сказала она, опустошая свою бутылку и со стуком ставя ее на полочку у стены. — Уже достаточно?

Лиам покачал головой и, сдернув с крюка белый пластиковый треугольник, в тишине расставил шары. Он старался сдержать ярость, вызванную ее намеком на то, что он не мог защитить своих людей. В основном потому, что большей части это было правдой. До него доносились смех и споры со стороны других столов, где люди играли ради забавы, а не ради… чего бы ради они не бились с Бабой. Он не был уверен, что кто-то из них знал.

Ярко-зеленый шар заскочил в грязно-белую сетку. На очереди толпились дюжины вопросов, но в итоге из его рта вылетело "Ты замужем?". Лиам почувствовал, как вспыхнули кончики его ушей. Впервые он был рад, что так и не успел подстричься. Глаза Бабы расширились от удивления. Хоть какое-то утешение.

— Я имею в виду, законный партнер... Ну, кто-то, с кем я смогу связаться в случае, если у тебя возникнут неприятности? — А это случится, рано или поздно, — в этом он был почти уверен.

Девушка уже открыла было рот для ответа, но, чтобы не собиралась сказать, ее заглушил звук ревущего, как бык мотоцикла. Он резонировал от окна, сотрясал кирпичные стены. Пустая бутылка Бабы упала и покатилась по полу.

Заднюю дверь обычно держали приоткрытой для притока воздуха и для курильщиков, — чтобы те могли бегать на быстрый перекур между играми. Официантка Элли осторожно высунула голову на улицу и тут же спрятала, отчего сразу стала похожа на испуганную черепаху.

— О, Боже! — пискнула она, почти выронив свой поднос со стаканами. — На нас напала банда байкеров!

Лиам пошел и сам выглянул за дверь. Баба вместе с большинством остальных посетителей смотрели через его плечо. В свете уличного фонаря шериф увидел три мотоцикла: ярко-белую Ямаху и массивный черный Харлей; между ними, словно породистый жеребец между пони и клейдесдальским тяжеловозом (порода тяжеловозных лошадей, получивших своё название от региона Шотландии, где она зародилась — прим.пер.), стоял красный Дукати с низкой посадкой. Ни одного наездника не было видно. Очевидно они обошли здание, чтобы войти в бар через главный вход.

Лиам закатил глаза и подавил вздох.

— Три мотоцикла сложно назвать "бандой", Элли, — сказал он, — на передней площадке их припарковано больше. Уверен, что видел, как братья Кирк приехали на своих, и вообще здесь полно народу на байках. — И выдал свою профессиональную улыбку в стиле "проходите, здесь нечего смотреть".

Элли было тридцать с небольшим, но ее лицо уже не выглядело молодым, благодаря годам, проведенным в общении с буйными забулдыгами и большому количеству бессонных ночей. Женщина бросила на него хмурый взгляд.

— Шериф, я никогда раньше не видела эти мотоциклы. И трое — это, конечно не банда, но точно могут стать проблемой, — она шмыгнула носом и пошла из помещения, гремя пустыми бутылками и стаканами на подносе.

— Думаю, лучше мне пойти и посмотреть, кого там принесла нелегкая, — сказал Лиам, прислоняя свой кий к стене. — Вернусь через минуту.

Баба увязалась за ним с легким намеком на улыбку.

— Пойду с тобой. У меня ощущение, что я знаю этих посетителей.

А на его вопросительный взгляд улыбка девушки стала немного шире, но больше она ничего не сказала.

Они прошли в главный зал как раз в тот момент, чтобы увидеть как в бар входят трое мужчин. Вновь прибывшие озирались так, будто разыскивали кого-то. Первый из вошедших был высок, строен и грациозен. Слишком красив, в духе голливудских звезд или толкиенских эльфов. Длинные светлые волосы распущены и свисали с плеч, на нем были надеты кристально чистые, почти от этого сверкающие белые джинсы и белая льняная рубашка. Все женщины в зале, не сговариваясь, решили подправить помаду на губах.

Другой наездник был пониже ростом, длинные черные волосы стянуты в хвост, глаза темные, раскосые, скулы плоские. Образ завершали тонкие усики в китайском стиле. Мужчина двигался пружинящей походкой человека знатока боевых искусств. Красный кожаный комбинезон сидел на нем, как вторая кожа.

И все же, на фоне своего компаньона эти двое мужчин выглядели почти обыденно. Последним в бар вошел настоящий гигант с кудрявыми каштановыми волосами и заплетенной в косу бородой. На нем были обвешанная серебряными цепями черная кожаная косуха, потертые черные джинсы и пыльные ботинки; такие огромные, что Лиам вполне мог залезть в один обеими ногами и осталось бы еще свободное место.