Безумно опасна (ЛП)

— Что все это значит? — завопил Каллахан. — Немедленно снимите наручники с моей ассистентки!

— Простите, я не могу этого сделать, — спокойно сказал Лиам, но в его тоне было слышно некоторое заслуженное удовлетворение. — Я задержал мисс Фриман во время совершения преступления, она пыталась забрать Дэйви Тернера прямо с заднего двора его дома. Она отправится в камеру и там и останется. Если вы хотите помочь, то можете постараться убедить ее нам рассказать, что она сделала с другими тремя малышами, которых украла.

Родители, стоящие в толпе, как один, ринулись вперед, крича Майе, Лиаму и Тернерам кто более, кто менее внятно: — Где мой ребенок? Что ты сделала с моим сыном?

Также прозвучало несколько угроз из этого бушующего моря лиц, жужжащих как злые осы.

Лиам передал Майю ближайшему офицеру, встал на стул и громко сказал: — А ну все заткнулись на хрен!

А пока Клайв Мэттьюс, как рыба, беззвучно открывал и закрывал рот во внезапно ставшем тихим помещении, Лиам добавил:

— Пожалуйста. У нас здесь пострадавший ребенок и его родители, и последнее что им нужно, это крики и всеобщая неразбериха.

Он слез со стула и кивнул Тернерам.

— Ладно, народ, вот что мы знаем на данный момент, — сказал он, обращаясь ко всем в комнате. Стало ясно, что он точно не сможет закончить регистрацию Майи или разговор с Тернерами, пока он всем, хотя бы вкратце, не расскажет основные детали.

— Некоторое время назад я задержал Майю Фриман, когда она схватила маленького Дэйви, вышедшего из дома, чтобы поймать свою собаку. Она пока ни в чем не созналась и не рассказала, где можно найти других детей, но я уверяю вас, что это лишь малая доля тех вопросов, которые ей будут задаваться в течение следующих нескольких часов.

Он посмотрел на переволновавшихся родителей, который сбились вместе, морально поддерживая друг друга, прямо как бобовые растения, оплетающие кукурузные стебли на поле.

— Как только у меня появится хоть какая-то информация касательно ваших детей, обещаю, я сразу дам вам знать. А сейчас, нет никакой пользы, от вашего присутствия здесь, поэтому мне необходимо, чтобы вы пошли домой, пожалуйста, позвольте мне делать свою работу.

Краем глаза он увидел промелькнувшую черную кожу, переступившую порог двери, и с облегчением тихо выдохнул. Он не совсем понимал, как присутствие здесь Бабы может на что-то повлиять; он просто знал, что чувствует себя лучше теперь, когда она здесь.

— Это возмутительно! — пробормотал Каллахан. — Я звоню своему адвокату сию секунду.

Разнообразия ради, похоже, Клайв Мэттьюс был на стороне Лиама.

— Питер, если шериф поймал ее при совершении, ну, ты же знаешь, дети и правда начали пропадать сразу после ее появления… может она и действительно виновна.

Он поморщился, когда один из крупнейших инвесторов его кампании бросил на него неодобрительный взгляд и быстро пошел на попятную.

— Хотя, адвокат в любом случае это хорошая идея.

Майя вывернулась из рук офицера, который держал ее за руку — очевидно не слишком крепко, так как она имела такой хрупкий и безобидный вид — и бросилась в ноги Каллахану, так театрально, что гарантировано, привлекло внимание всех.

— Пожалуйста, Питер, ты не можешь ему верить! Я невиновна! Я проходила мимо дома Тернеров и увидела недалеко от подъездной дорожки спрятанную машину шерифа. Когда я увидела, что он прячется на дереве, подошла ближе, посмотреть что он там делает, а затем, — она выдержала драматическую паузу, — я глянула через забор и увидела, как он спустился во двор и схватил бедного маленького Дэйви!

Послышался единый изумленный вздох собравшейся толпы, хотя Молли и Нина, стоящая позади нее, просто закатили глаза, а большинство офицеров, казалось, вообще не впечатлились ее историей.

Каллахан помог Майе подняться с пола.

— И что случилось потом?

Она затрепетала ресницами, сдерживая слезы, что только усилило красоту ее глаз цвета бури.

— Даже не подумав о своей безопасности, я просто побежала туда и попыталась его остановить. Я только собралась позвать на помощь, но он выстрелил в меня электрошокером и бросил прямо в грязь! Если бы миссис Тернер не вышла и не увидела нас, я просто не знаю, что со мной могло бы случиться.

— Это просто смешно, — сказал Лиам. Он повернулся к Дэйви, стал на одно колено, чтобы быть с ним одного роста, и очень осторожно спросил:

— Дрогой, не мог бы ты рассказать этим людям что с тобой случилось? Все в порядке, теперь ты в безопасности.

Маленький мальчик застенчиво выглянул из-за маминой ноги и покачал головой.

— Я ничего не помню, — прошептал он. — Тревор был плохой собакой, и мне пришлось выйти под дождь и забрать его, чтобы мамочка не ругалась.

Его мать сжала его еще сильнее и тихо всхлипывала.

— В грязи я увидел яркий свет. А потом мамочка держала меня и плакала. Больше я ничего не помню.

Лиам не был удивлен, хотя пробелы в памяти могут все усложнить. Даже нескольких секунд воздействия, чем бы этот светящийся шар ни был, прочистил ему мозги. Он даже представить не мог, чтобы он сделал с мальчиком, если бы тот получил всю дозу.

— Все хорошо, Дэйви, — сказал он. — Это не важно. Ты все правильно сделал.

Он повернулся к Каллахану и сказал:

— Вы можете вызвать адвоката для мисс Фриман, но пока она отправится в камеру, где ей и место, и она расскажет нам что сделала с другими детьми.

Баба грозно посмотрела на Майю, которая стояла в нескольких футах от нее, давая понять, что камера сейчас было самое безопасное для нее место. Ее руки были скрещены на груди, как будто стараясь удержать их, чтобы случайно не вцепиться и не задушить эту женщину. Пока Лиам опустил руки, чтобы поднять Майю с пола, она жалобно произнесла:

— Это была не я, я клянусь! Все это время это был он. Он крал детей и убивал их, а теперь использует меня как козла отпущения. Являясь шерифом, у него есть прекрасное прикрытие — притворяется, что ищет детей, которых он уже убил и заодно ищет новые жертвы. Никто и никогда не будет подозревать его, — она сделала паузу, глубоко вдохнула, а затем добавила: — А еще он убил собственного ребенка три года назад, и я могу это доказать!

***

У Лиама было ощущение, что его хорошенько огрели, кровь отлила от его лица, как вода из пробитой плотины. Его пальцы неосознанно сжались сильнее вокруг запястья Майи, и она охнула от боли, и это было наигранным лишь отчасти.

— Достаточно, — произнес он голосом похожим на наждачную бумагу. — Уже более чем достаточно.

По старой привычке, он надел свою непроницаемую маску, скрывая тоску, которая разрывала его сердце, и провел ее к ближайшему регистрационному столу. Выверенным движением он снял наручник с изящного запястья, пристегнул к специально врезанному кольцу и усадил ее на стул лицом к столу.

— Следи за ней, — бросил сквозь зубы офицеру, который позволили ей выскользнуть ранее. — Как будто твоя жизнь зависит от этого. Я сейчас вернусь. Можешь начинать брать у нее отпечатки пальцев, пока ждешь меня.

Он повернулся к Питеру Каллахану, увидев, как высокий бизнесмен исчез за дверью. Без сомнения, по пути за навороченным адвокатом. Ну и ладно. Без разницы.

А Клайв Мэтттьюс был занят, убеждая родителей пропавших детей и его коллег — членов совета округа, что будут приниматься все меры для установления местонахождения пропавших детей.

Он имел чопорный и самодовольный вид, что создавалось впечатление, будто это он лично задержал преступницу, и в то же самое время ехидно отмечал, что если бы Лиам был более толковым, они бы ее поймали гораздо раньше. От всего этого Лиама мутило. Он сглотнул желчь, когда подошла Баба и ласково погладила его по руке. Ее прикосновение, казалось, послало волны спокойствия прямо в его разбитое сердце.

— Никто ей не поверил, — сказала Баба. — Все видели, что она просто пыталась спихнуть вину на тебя. Она отчаявшаяся женщина, а отчаявшиеся люди скажут что угодно, чтобы избежать неприятностей.

Ее янтарные глаза смотрели на него с беспокойством.

Он пожал плечами, как будто слова Майи — и мгновенное сомнение на лицах всех вокруг — не пекли как лосьон после бритья, попавший на свежий порез.

— Я знаю. Но в любом случае она у нас. Она больше не украдет ни одного ребенка, и это самое главное. Это, и то, что мы узнаем у нее, куда она спрятала первых трех.

На другом конце комнаты она видела Белинду и ее родителей, они стояли все вместе возле стола Белинды и смотрели на Майю.

Баба тряхнула головой и ее длинные темные волосы подскочили.

— Она нам никогда не расскажет, Лиам. А ты не можешь использовать те инструменты, которые могли бы вытащить эту информацию из нее. Ты должен мне позволить забрать ее в Иноземье. Десять минут с Королевой и Майя запоет как канарейка, — она усмехнулась, но без капли веселья. — Черт, она может и будет канарейкой.

— Нет.

— Что значит, нет? — спросила Баба, делая шаг назад. — Мы договорились; когда мы поймаем Майю, я возвращаю ее в Иноземье. Иначе Королева оторвет мне голову!

Несмотря на то, что они и так говорили достаточно тихо, Лиам еще больше понизил голос. Еще чего ему сейчас не доставало, это чтобы еще Клайв Мэттьюс услышал, как он разговаривает о какой-то сказочной стране. На данный момент, может он и сохранил свою работу, но если он услышит, то точно ее потеряет, несмотря на арест.

— Я позволю тебе поговорить с ней наедине, когда все разойдутся и все поутихнет, — сказал Лиам, и ему казалось, что это очень разумно. — Я даже позволю тебе применить любое вуду, чтобы вытащить из нее информацию, конечно только если это не оставит никаких физических следов, когда ты закончишь. Но я не могу просто позволить тебе увести ее отсюда. Не только из-за того, что меня уволят, как только обнаружат, что она сбежала, но и люди начнут задумываться касательно ее обвинений. Все это может закончиться моим официальным расследованием. Прости, Барбара, но она должна остаться здесь..

Лицо Бабы заледенело как озеро, в котором плескалось презрение.

— Понятно, — сказала она. — Значит твоя карьера важнее, чем тот факт, что Иноземье разваливается на кусочки, из-за той сучки, что сейчас пристегнута к одному из твоих столов, и ее чрезмерного использование магии при открытии прохода, который я не могу найти, — ее слова сочились ядом. — И если я не смогу найти эту дверь, без того, чтобы не вытащить ее из этого участка, ну что ж поделаешь — очень жаль?

Лиам почувствовал боль в груди, как будто ему не хватало воздуха.

— Барбара, я просто не могу...

И прежде чем он смог закончить предложение, среди людей, стоящих ближе всего к двери, началась суматоха. Лиам услышал, как Молли произнесла: "Бог ты мой!", и увидел, как побелело лицо Нины, будто она увидела привидение.

Испугавшись, что что-то случилось с Дэйви, Лиам начал пробиваться вперед, увидев что-то настолько неожиданное, что заставило комнату на один долгий миг вращаться кругами, пока его разум пытался переварить невозможное. Его пульс громыхал у него в ушах, а сердце выпрыгивало из груди, периодически пропуская удары.

Питер Каллахан стоял в дверях, и на его аристократичном лице играла улыбка победителя. Рядом с ним стояла нереально прекрасная, но очень бледная, худенькая как тростинка рыжеволосая женщина в скромном белом сарафане, и она смотрела на своих соседей, которых не видела уже более двух лет. Ее заостренный подбородок был приподнят, а несколько тонких прядок выбились из аккуратного пучка и застенчиво вились вокруг ее сердцевидного личика, которое он когда-то любил.

— В чем дело, шериф? — насмешливо спросил Каллахан. — Я был уверен, что вы будете счастливы, увидеть свою жену.

Глава 24

Лиам был сейчас какой угодно, но точно не счастливый.

После того, как они похоронили крошечное тело Ханны в маленьком гробике, уже ничто не было прежним. Мелисса винила себя за смерть ребенка, и каким-то непостижимым образом ее скорбящий разум, также винил и Лиама, за то, что его не было тогда рядом. И это он мог понять, потому что и сам винил себя.

Но чего он не мог понять, так это как его когда-то прекрасная, заботливая жена стала холодной и далекой, режущей его по живому каждым своим обвиняющим взглядом, избегая каждого его прикосновения, как будто он обжигал как кислота. Он пытался утешить ее — пытался, чтобы они смогли утешить друг друга. Но она нашла утешение сначала в алкоголе, затем в наркотиках, ну, а потом пошла по рукам, побывав с каждым мужчиной, который польстился на нее в городе. А их было много. Так много, что однажды он просто потерял им счет. Она часами бродила по холмам, появляясь дома поздно ночью с веточками в волосах и пустыми винными бутылками на заднем сидении машины. Люди отворачивались, когда проходили мимо него на улице, не желая, чтобы он видел жалость в их глазах. Но он все равно видел.

А потом, когда прошло около года со смерти маленькой Ханны, Мелисса просто исчезла. Он проснулся в пустой постели, и прождал ждать весь следующий день, когда она ввалиться обкуренная или под кайфом, или пьяная, и от нее будет нести случайным сексом и чужим мужским одеколоном. Но она так и не вернулась домой. Ни в эту ночь, ни в какую другую. Никто больше ее не видел. Цирк-шапито был в городе на той неделе; два представления в день, в потрепанном шатре, с парочкой акробатов и депрессивным слоном. Люди начали поговаривать, что она сбежала с цирком, этакое клише, которое нашли забавным только несколько злопыхателей.

Но Лиам подумал, что наверно так оно и есть. Она месяцами твердила, что не может здесь находиться, жить преследуемая тенью их прежде любимой дочери, воспоминания о счастливых днях бередят ей душу. Горе и наркотики изъели ее душу и тело, пока не осталась только оболочка с сухими, потрескавшимися губами и немытыми рыжими волосами. Это осталось от ее прежней красоты, которая однажды привлекла его внимание в набитой людьми школьной столовой в старшей школе.

После того как Мелисса исчезла, Лиам непрерывно искал ее полгода, обзванивал патрульную полицию по всему штату, проверял каждый отчет об умерших от передозировки и каждый список неопознанных тел, которые появлялись в больнице или морге. В конце концов, он сдался и нанял частного детектива, но тот не смог найти и следа — даже ни малейшего доказательства, что ее кто-то видел с цирком, после его последнего выступления в Данвилле.

Со временем Лиам окончательно прекратил поиски, и ощутил почти облегчение, что не нашел ее, и в то же время он терзался чувством вины от того, что испытывал это облегчение. Вся его жизнь теперь вертелась вокруг работы, и он делал все, чтобы спасать других, потому что не смог спасти двух самых дорогих для него людей. До недавнего времени так и было, пока внезапно ему не стало казаться, что он вообще никого спасти не может.

Он никак не ожидал увидеть Мелиссу снова; и уж точно не ожидал ее увидеть при таких обстоятельствах, она выглядела бледной и почти такой же нездоровой, как и в тот день, когда ушла, хотя значительно чище и одета получше, ее хрупкая красота просвечивала сквозь оболочку, как солнце сквозь утреннюю дымку.

И каким, черт возьми, образом она связана с Майей и Питером Каллаханом?

***

От шока Баба не могла пошевелиться, когда Питер Каллахан назвал изящную рыжеволосую женщину женой Лиама. Она знала, что ей нужно сосредоточиться на Майе, но все что ее сейчас волновало это слово "жена", которое звенело эхом у нее в ушах.

“У Лиама есть жена. Не бывшая жена. А жена!”

То, что Лиам был так же поражен, увидев эту женщину, как и Баба, было небольшой компенсацией. Его лицо было бледно-зеленым, как стены позади него, а его большие ладони были сжаты в кулаки. Она видела насколько напряжены его мышцы на шее и плечах, будто мягкая человеческая плоть была заменена на плохо обработанный мрамор.

Одна ее часть желала подойти и стать позади него, поддержать его осторожным прикосновением. Другая же, хотела убить на месте и закопать расчлененное тело, где никто и никогда его не найдет. Будучи неуверенной, какая часть победит, если она пошевелится, она просто стояла и смотрела, как рушится его мир.

Рот Лиама открылся и закрылся, как будто он пытается подобрать нужные слова, но отвергает все подходящие варианты. В результате он просто прямо спросил:

— Что ты здесь делаешь, Мелисса?

Плечи рыжеволосой были тоже напряжены, и румянец окрасил ее бледные щеки. В любом случае, чтобы здесь не происходило, это не походило на счастливое воссоединение. Но это знание не сделало Бабу ни на йоту счастливее. Ее желудок сжался в предчувствии беды, было ощущение, что осколки стекла впились в ее душу.

— Я услышала о том, что случилось, — тихо сказала Мелисса, но каким-то образом ее было слышно и на другом конце комнаты. — Я должна была прийти.

Тишина была оглушающей, все стояли и смотрели на разворачивающуюся драму. Там где стояла Баба, она могла видеть Майю, сидящую за столом офицера, — та откинулась на спинку стула, скрестив стройные ноги, а на ее лице играла легкая, довольная улыбка, как будто она наблюдала за представлением сидя на удобном, мягком троне. Тревожные колокольчики зазвонили в голове Бабы, но она чувствовала, что бессильна что-либо сделать, только наблюдать с остальными за тем, что произойдет. Что бы это ни было, если Майя улыбалась как крокодил, значит Бабе это точно не понравится.

— Услышала о чем? — спросил Лиам и у него меж бровей залегли две параллельные линии. — Каким образом? Где ты вообще была все это время, Мелисса?

Раздражение соперничало с беспокойством в его голосе. Как и Баба, он четко осознавал, что неизбежное вот-вот произойдет. К тому же, он сейчас стоял лицом к лицу со своей давно потерянной женой. Мелисса с грустью покачала головой.

— А я и не уходила слишком далеко, только достаточно для того, чтобы чувствовать себя в безопасности и справиться со своими проблемами. И я всегда была в курсе того, что происходило в округе Клируотер.

Она обвела взглядом комнату и тех людей, которых знала, даря каждому маленькую улыбку, будто говоря: “я скучала по тебе больше всех”.

Можно было услышать, как Нина тихо выругалась, но остальные нерешительно ей улыбались, как бы отвечая женщине, которую они знали и любили еще до трагедии, которая превратила ее в дикую и всеми жалеемую незнакомку.

— Тогда зачем ты вернулась сейчас? — жестко спросил Лиам. — Почему именно сейчас, а не в любой другой момент за последние два года?

— Потому что ты не оставил мне выбора, — сказала Мелисса, смахивая слезу своей белой, трясущейся рукой. — Мне пришлось прийти сюда, и неважно как я напугана, я просто не смогу с этим жить, если кого-то еще обвинят за то, что сделал ты.

Она робко улыбнулась Питеру Каллахану, который приобнял ее за плечи, как будто защищая от чего-то. Рядом с этим высоким мужчиной Мелисса казалась крошечной, уязвимой и хрупкой, создавалось ощущение, что ее может сдуть малейшим ветерком.

— Я связалась с Мистером Каллаханом, потому что он не местный, и не будет сразу предрасположен к тебе, Лиам. К тому же я подумала, что он достаточно влиятельный, чтобы защитить меня.

Лиам нахмурился и скрестил руки.

— И о чем, скажи на милость, ты говоришь, Мелисса? Защитить тебя от чего? Ты что, все еще употребляешь наркотики? Потому что, если это так, то мы можем положить тебя на реабилитацию, но прямо сейчас у меня очень важные дела, которые не могут ждать.

Она моргнула, глядя на него своими большими зелеными глазами, будто бы поражаясь его притворству, что не понимает о чем она говорит.

— Лиам, я знаю что ты сделал. Я продолжала твердить себе, что это не ты, потому как если бы это и вправду был ты, то сам бы прекратил это. Признаю, я была трусихой, и не смогла прийти раньше.

Мелисса повернулась и посмотрела на Клайва Мэттьюса и тем, кто собрался возле него, включая нескольких офицеров.

— Лиам убил нашу малышку три года назад. — сказала она, выделяя каждое слово — И сказал, что это был Синдром внезапной детской смерти. Я испугалась, поэтому прикрыла его, но потеря моей бедной маленькой Ханны, и осознание того, что человек, за которым я замужем, сотворил подобное, в общем, мне стыдно об этом говорить, но это заставило меня начать употреблять алкоголь и наркотики.

Баба почувствовала, как покачнулась комната, оглушенная таким известием. А может это только она, а другие просто спокойно стояли пока мир закрутился вокруг нее.

— Сейчас я не употребляю, и я обрела Господа. Я знаю, мне нужно сказать правду, и открыть всем этот ужасный секрет, ничего не утаивая.

Рыжеволосая миниатюрная женщина умоляюще посмотрела на Лиама, тонкие ручейки соленой воды сверкали на ее совершенных скулах.

— Я все еще твоя жена, и не имеет значение что ты сделал, но я не могу позволить чтобы это все продолжалось. Ты болен, Лиам. Тебе нужна помощь. Когда ты убил нашу малышку, тряся ее, чтобы она перестала плакать, это был несчастный случай. Убийство всех этих детей не вернет нашу малышку. Ты должен признаться и очистить свою душу. И ты должен перестать обвинять эту бедную, невинную женщину в тех преступлениях, которые совершил ты.

***

Лиам сжал губы в тонкую линию и сказал:

— Мелисса, ты же знаешь что это неправда.

У него было такое ощущение, что его переехал грузовик, он был ошарашен ложью, которая очень походила на правду, и все это было сказано человеком, которого он ожидал увидеть меньше всего, и уж точно не при таких обстоятельствах.

Он не понимал, почему она говорит то, что говорит. Или как, ради всего святого, она была во всем этом замешана. Слова роились возле его ушей как комары, назойливые и бессмысленные, до тех пор, пока одно предложение настолько не зацепило его, что привлекло все его внимание.

— Я что? — спросил он у Клайва Мэттьюса.

Мэттьюс подошел и стал перед ним, у него за спиной стояла его группа поддержки из его дружков из совета.

— Ты отстранен, — повторил Мэттьюс, — до завершения расследования этих очень серьезных заявлений.

Его круглое лицо было красным и имело жирный блеск из-за пота, так как старое помещение было недостаточно хорошо проветриваемым.

— Мне уже давно бросалось в глаза отсутствие прогресса по этому делу, поэтому мы очень серьезно рассмотрим твои действия по двум твоим текущим делам и смерть твоего ребенка три года назад.

Глава совета протер лоб салфеткой, которая была в его нагрудном кармане, и торжественно добавил:

— Вам, наверное, следует позвонить адвокату.

Холод пробежал по позвоночнику Лиама, буквально вгрызаясь в него. Даже язык онемел и еле ворочался.

— Мне не нужен адвокат, — сказал он, как будто высекая слова из кусков льда и выбрасывая их во враждебную среду. — Я не сделал ничего плохого.

Нина и Молли подошли и стали рядом с ним, обе смотрели на членов совета словно львицы, защищающие своего детеныша.

Молли нерешительно произнесла:

— Шериф, вы уверены? Только то, что вы невиновны, еще не значит что вам не нужен адвокат. Вам нужно защитить себя от этих нелепых обвинений.

Сузив глаза, она посмотрела на Мелиссу, как будто говоря ей "посмей сказать еще хоть одну гадость".

Лиаму уже было все равно. Ущерб был нанесен. Он огляделся, замечая лица, полные сомнения, неуверенности и недоверия, и это от тех людей, которые уже должны были его знать хорошо.

Он отказывался защищать себя. Его репутация и поступки за все эти годы должны говорить о том, какой он человек. И если эти люди так этого и не поняли, то чтобы он не сказал сейчас, это ничего не изменит. Кроме того, может это было своего рода такое странное правосудие — таким образом, вселенная наказывала его за то, что он подвел своего ребенка, а затем и жену. Он был невиновен в тех вещах, о которых она говорила, но он все равно был виновен. А еще он очень очень устал. Слишком устал, чтобы сражаться с этим неожиданным противником.

— Нет, — сказал он Молли. — Со мной все будет нормально. Не нужно адвоката. Пусть расследуют. Нечего искать, и вы это знаете.

— Ну конечно знаю, — колко сказала она, уперев руки в бока. — Но тысячи невиновных людей сидят в тюремных камерах, которые, вероятно, говорили тоже самое.

Лиам пожал плечами, он был слишком ошеломлен, чтобы думать о чем-то, кроме того, как пережить этот совершенно безумный момент своей жизни. Со всем остальным он разберется позже, когда у него появиться возможность вспомнить каково это — сделать глубокий вздох.

— Мы поймали Майю, и она больше не сможет красть детей, — сказал он. — Это все что сейчас имеет значение.

— Учитывая обстоятельства, — сказал Питер Каллахан, спокойно делая шаг вперед. — Я думаю, это будет несправедливо удерживать мисс Фриман.

Он повернулся к Клайву Мэттьюсу.

— Я хотел бы попросить, чтобы ее отпустили под мое личное поручительство; я обещаю, что она не покинет округ, и всегда будет в вашем распоряжении, чтобы ответить на любые вопросы, когда любой, кого вы назначите шерифом, захочет.

— Не может быть и речи! — выпалил Лиам, наконец-то выведенный из своего инертного состояния. — Я поймал ее, когда она пыталась похитить маленького мальчика!

— Это вы так говорите, — едко отметил Каллахан. — Но ваше слово сейчас не имеет особого веса, не так ли?

Лиам развернулся к Мэттьюсу, чтобы увидеть, как этот человек трясет своей головой, со всем любезно соглашаясь.

— Я понимаю о чем вы, — сказал Мэттьюс и щелкнул пальцами офицеру, сидевшему с Маей. — В конце концов, миссис Тернер говорит, что ничего не видела, а малыш Дэйви, похоже, не может ничего вспомнить, бедный мальчик. Поэтому все, что у нас есть против мисс Фриман, это слово шерифа МакКлеллана, и этого явно недостаточно для задержания, ведь так?

Офицер провел Майю, не встречаясь взглядом с Лиамом, и передал ее боссу. Она бросила победоносный взгляд из-под полуопущенных ресниц на Лиама, прежде чем одарить благодарной улыбкой остальных мужчин. Мелисса уставилась в пол, как если бы пыльный и потертый линолеум был гораздо интересней, чем драма, разворачивающаяся прямо на ее глазах.

Лиам просто не мог поверить, что это происходит на самом деле. Он, наконец, поймал похитительницу, привел ее, а теперь он не только лишился своей работы, но и отправится в тюрьму за ее преступления. Было ощущение, что весь мир сошел с ума. Или только он.

Он развернулся на каблуках и вышел, прежде чем Мэттьюс смог бы додуматься попросить его сдать оружие и значок. Легкий щелчок закрывшейся за ним двери прозвучал как погребальный звон.

Отстранен. Он отстранен.

Положив обе руки на капот патрульной машины, он пытался осмыслить последние полчаса и потерпел неудачу. Цокот подбитых ботинок Бабы выдал ее присутствие, прежде чем она заговорила:

— Ну что ж, — сказала она тихо и безысходно, и он ранее никогда не слышал у нее такого тона, — все идет не совсем так, как мы себе решили, да?

Лиам повернулся, зная, что он подвел женщину, о которой собирался заботиться; зная, что она имеет все права осуждать его, за то, что он позволил Майе ускользнуть вновь.

— Думаю, нужно было передать Майю тебе, когда ты меня просила об этом, — сказал он мягко, взрывая носком ботинка гравий. — Я должен был знать, что у нее точно есть план, на тот случай, если ее поймают, но я ни за что на свете не ожидал, что будет так.

Сузив глаза, она жестко произнесла:

— Я очень хорошо тебя понимаю.

Но у него было ощущение, что они говорят не об одном и том же.

— Баба...

Но она лишь тряхнула головой, и ее кудри прошли сквозь воздух, как струящийся в воде шелк.

— И ты еще обвинял меня, что у меня есть секреты, — сказала она с горечью. — Когда ты собирался мне сказать, что все еще женат?

Глава 25

Баба с грохотом захлопнула за собой дверь Эйрстрима, а потом со всей силы швырнула свои ботинки в стену по одному. Может, если она что-нибудь сломает, ей не будет так хотеться расплакаться. Не то чтобы она собиралась. Она никогда не плакала. Но ей-богу, она собиралась разбить много вещей.

— Ой-ё, — сказал Чудо-Юдо, и его голова показалась из-за стойки. — Я знаю этот взгляд. Что еще случилось?

Он подошел и нежно боднул Бабу в живот, и хотя он почти сбило ее с ног, это каким-то странным образом заставило ее почувствовать себя лучше.

— Ты хочешь длинную версию или короткую? — спросила она, подбрасывая в одной руке маленькую коричневую с красным антикварную фарфоровую вазочку, пока пыталась решить достаточно ли большим будет грохот, чтобы стало совсем хорошо.

Чудо-Юдо с сомнением следил за ее движениями.

— Ээ, лучше отдай мне эту малышку. Мне вроде как нравится эта вазочка. Она подходит к моим глазам.

Баба фыркнула, но положила ее на место более или менее аккуратно. Она подошла и плюхнулась на диван, обхватив руками голову. Немного посидела, пытаясь осознать, как лучше подвести итог этим ужасным последним нескольким часам.

— Ладно, — произнесла она, наконец. — Лиам поймал Майю, когда та пыталась похитить маленького мальчика. Он ее арестовал, привел в управление шерифа, и вызвал меня, используя амулет, который я ему дала. К тому времени как я туда добралась, там уже было куча людей. Включая жену Лиама, которая обвинила его в убийстве их ребенка три года назад, а также и других детей, которые пропали здесь за последние шесть месяцев. Совет отстранил Лиама и отпустил Майю. Конец истории.

Она решила, что не было смысла упоминать, что Лиам также отказался позволить ей забрать Майю назад в Иноземье. История и так вырисовывалась достаточно паршивой и без этой пикантной подробности.

У Чуда-Юда язык вывалился от удивления, когда он на нее посмотрел. Затем он вернул его на место, встряхнулся от кончика носа до хвоста и сказал:

— Вот так история, м-да. Думаю сейчас самое время призвать Всадников, не так ли?

***

— У него есть ЖЕНА? — повторил Алекс. — Вот сукин сын.

Его мускулистые руки напряглись.

— Хочешь, я сотру его в порошок для тебя? Я с удовольствием сделаю это.

— Не парься, — с отвращением сказал Чудо-Юдо. — Я уже предлагал ей его съесть, и она мне тоже не разрешила.

— Мальчики, а давайте сосредоточимся на реальных проблемах? — сказала Баба, пытаясь игнорировать это грызущее изнутри чувство, которое проявлялось каждый раз, когда кто-то называл это слово. "Жена. Фу".

— Майя снова на свободе, и мы понятия не имеем где она или что сделает в следующий момент. Это гораздо важнее, чем тот факт, что у нашего друга шерифа есть жена, о которой он ни разу не упомянул. Жена, которая после двухлетнего отсутствия, по всей видимости, вдруг объявляется и выдает огромную кучу лжи, что позволяет Майе выйти на свободу.

Мрачное сомнение проявилось на и так уже серьезном лице Грегори.

— Ты уверена, что это ложь, Баба? — спросил он.

Она нервно сглотнула.

— Ну, скажем на восемьдесят процентов уверена, что Майя и Мелисса обе врут, а Лиам невиновен.

То есть практически уверена.

— Я думаю, возможно, Майя использует проход и вызывает разрушение Иноземья, но не факт что она еще и замешана в исчезновении детей. В конце концов, я явно не знаю шерифа так хорошо как считала. Черт, да я даже не знала, что у него есть жена.

" Ну , вот опять это слово. Фу два раза " .

Мужчины обменялись взглядами, молча выбирая Михаила, чтобы тот задал непростой вопрос.

— А может ли такое быть, что он дурачил тебя все это время? Дурачил нас всех, я имею в виду? Мне, правда, нравился этот парень.

Его прекрасное лицо было необычайно хмурым.

Она вздохнула.

— Все возможно. Но видели бы вы его лицо, когда Мелисса обвинила его в убийстве его собственного ребенка. Я не умелец читать по лицам, но готова поклясться, что то, что увидела, были боль и шок, не вина.

Алексей пожал своими бугристыми плечами.

— Полагаю, для меня этого вполне достаточно. И что теперь будем делать? Хочешь, чтобы мы присмотрели за другими детьми?

Баба не знала чего она хочет. И каким образом они могут не дать Майе забрать еще кого-то из детей теперь, когда на их стороне даже не было шерифа. Если он вообще у них когда-то был.

— Кто-то из них похож на наиболее вероятную цель, если учесть что она не собирается сократить свои потери и убежать в Иноземье? Или может она собралась еще куда-то, чтобы начать все заново на этой стороне прохода? — спросила она.

— Двое из них, нет, а другие возможно. Если она снова атакует, то скорее всего придет за одним из них, — ответил Грегори.

— И это исходя из того, если Лиам говорил правду о каждом из них, и что все наши теории не основаны на лжи сумасшедшего убийцы, — сказала Баба, яростно моргая. Должно быть волосок из шерсти Чуда-Юда попал ей в глаз.

Неожиданно она больше не могла выносить ни минуты этого разговора. “Врет, не врет. Женат, не женат. Разве все это имеет хоть какое-то значение?”

— Но, Баба, ты только говорила…, — лицо Алексея выражало замешательство.

— Делайте что хотите, — сказала Баба, вставая со стола, — я собираюсь пройтись. Нужно проветрить голову.

Именно тогда, когда у нее появились безумные мысли, что она может быть не будет одинока до конца своей жизни… теперь она ощущала себя еще более одинокой, чем когда-либо. Кто бы мог подумать, что будет так больно?

Она направилась к двери шкафа и уже положила было руку на расшатанную задвижку, но потом с пронзающей болью вспомнила, что Иноземье больше не является ее убежищем. Ей понадобился весь ее самоконтроль, чтобы не начать биться головой об дверь. И неоднократно.

Вместо этого она схватила ботинки, найдя их там, где они приземлились, когда она швырнула их, подхватила мотошлем и захлопнула за собой дверь. Минуту спустя, раздался рев отъезжающего мотоцикла, проникающий через окно Эйрстрима, который до сих пор вибрировал из-за ее яростного ухода.

Все трое Всадников безмолвно таращились ей в след. Через какое-то время Михаил спросил у Чуда-Юда:

— Что, черт возьми, это было?

Драконопес издал кашляющий смешок и, улегшись, положил большую белую голову на лапы.

— Думаю, наша Баба наконец-то влюбилась.

— А-а, — сказал Грегори. Мгновение поразмышляв, он добавил: — Не думаю, что все идет как надо.

Чудо-Юдо закатил глаза.

— Это, друг мой, еще очень слабо сказано, — минуту спустя он слегка оживился и добавил: — Хотя в этой ситуации есть и плюсы, я вполне уверен, что, в конце концов, кого-нибудь съем.

***

— Я нашла тебя, блуждающую на этой земле, когда ты проскользнула через дверь, пребывая в ступоре после приема наркотиков, — с отвращением сказала Майя Мелиссе, как только они оказались по ту сторону прохода, подальше от надоедливых шерифов и чересчур заботливых начальников. — Ты была сломлена, и я приняла тебя. Я дала тебе новое дитя, взамен тому, что ты потеряла. Кормила и заботилась о тебе. Все чего я просила взамен, это местоположение прохода и немного неважной информации о месте, из которого ты пришла, и людях, которые там живут. И теперь еще одна мелочь — обвинить твоего мужа, человека, которого ты уже предала миллионом разных способов. И чего ты теперь ноешь?

Мелисса плакала, и ярко-красный цвет самой большой луны отражался в ее слезах, похожих на кровь.

— Я сделала то, что ты просила, — сказала она так тихо, что, ее слова лишь слегка потревожили эфир. — Но я не знала, что это будет так тяжело, увидеть его снова. Увидеть его лицо, когда я сказала, что он убил нашего ребенка.

Она зарыдала еще сильней, заставляя пальцы Майи непроизвольно сжиматься. Она не может пока свернуть шею этой глупой курице, она ведь может еще понадобиться. И не то чтобы эта рыжеволосая женщина не сыграла превосходно свою роль. Но все эти слезы-сопли сводят ее с ума. Люди. Да еще и в такое неудачное время.

— Я не могу вернуться туда снова. Я не могу. Не могу.

Мелисса впивалась длинными ногтями в ладони пока не потекла кровь, била себя по лицу, дергала себя за длинные рыжие волосы, плакала, кричала, смеялась, и все это одновременно.

Майя вздохнула и дала ей пощечину.

Рыдания Мелиссы только усилились.

Майя снова вздохнула.

— Ну что ж, тогда будем считать, что это конец, — сказала она с безысходностью. — Чертовы Людишки. Ты явно слишком нестабильна, чтобы полагаться на тебя. Похоже, время моего маленького плана истекло, — она и так уже пришла к этому заключению. — Но напоследок нужен еще один ребенок. И у меня как раз есть прекрасный вариант на примете.

Мелисса, спрятав лицо в руках, раскачивалась взад-вперед, пока серебристый смех Майи наполнял мрачное небо Иноземья.

Глава 26

Музыкальное урчание мотора мотоцикла постепенно сняло спазм в желудке Бабы и успокоило расшатанные нервы. Она немного снизила скорость с первой космической, на которой мчалась, до более умеренной, что позволило ей увидеть окружающий ландшафт и понять, где на вообще находится.

Высокие деревья стояли с обеих сторон проселочной дороги, периодически попадались белые фермерские домики и красные амбары, расположенные также с двух сторон. Черно-белые коровы поднимали головы, чтобы посмотреть, как Баба проносится мимо, а затем возвращались к своему занятию — пережевыванию, явно не впечатленные странным и шумным животным. Краснохвостый сарыч лениво кружил над головой, как будто направляя ее, и это было скорее смирение, чем удивление, когда она увидела патрульную машину Лиама, припаркованную прямо возле ворот того, что больше всего походило на маленькое, старое кладбище.

Похоже, что даже когда она не хочет его видеть, прекрасный шериф уже так прочно запал в ее душу, что их как будто соединяют невидимой нитью. Предоставив полную свободу действий бездумному вождению, коварное подсознание привело Бабу прямиком к нему.

На данный момент она спускалась к остановке, находящейся возле пары каменных столбов, которые явно долгое время подвергались атмосферным влияниям и обозначали вход на безымянное кладбище; она опустила ногу с подножки БМВ и припарковала мотоцикл рядом с автомобилем. Под мрачным предзакатным небом, одинокая фигура Лиама стояла перед крошечной гранитной плитой: голова опущена, неаккуратный букет из желто-белых маргариток, розовых и фиолетовых полевых цветов, был смят и забыт в его больших руках.

Мгновение Баба колебалась, не желая нарушать его уединение, но через некоторое время начала пробираться в сторону Лиама, мимо покосившихся, покрытых мхом могильных плит, посреди которых периодически попадались более ухоженные, новые памятники в виде ангелов, крестов, а один раз ей встретился высокий черный обелиск из мрамора.

Там она остановилась и стала молча рассматривать простую могильную плиту, с вырезанным именем “Ханна Мари МакКлеллан”, и даты рождения и смерти, которые были слишком близки друг к другу. Под датами было одно единственное слово: “Любимой”.

Ханна не дожила даже до четырех месяцев. Баба прикрыла глаза, сочувствуя его боли и выражая молчаливое почтение. Вновь открыв глаза, она увидела, что Лиам смотрит на нее в упор, одна бровь изогнута, выражая не заданный вопрос.

Ветер задувал его сильно отросшие волосы прямо в глаза. Он не обращал на это внимания, его сейчас совершенно не заботили мелкие людские раздражители.

— Привет, — тихо сказала Баба, что очень соответствовало обстановке. Не смотря на то, что их окружала скорбь, там также была и спокойная красота, в этом тихом месте, вдалеке от суеты. Одинокий ворон каркнул, пролетая над головой и направляясь в более жизнерадостное место.

— Привет, — повторил он. — Что ты здесь делаешь? — он посмотрел на дорогу, а потом перевел взгляд обратно на нее. — Да, и кстати, как ты меня нашла? Опять магия?

Она пожала плечами, кожаная куртка, которая была на ней, тихо заскрипела, заскользив по ее плечам.

— Возможно, магия сердца. Это было не специально.

Ироничная улыбка задела уголки ее губ.

— По правде говоря, для меня это был такой же сюрприз, как и для тебя, когда я оказалась тут.

Его бровь поднялась еще выше, но он так ничего и не сказал. Они еще немного постояли в дружественной тишине, глядя на место, которое было единственным, что осталось от его дочери, за исключением воспоминаний с горьковато-сладким привкусом.

— Хорошее кладбище, — произнесла Баба, наконец. — Тихое. Спокойное.

— Да.

Лиам наклонился и положил немного помятые цветы на надгробие своей дочери.

— У нас с Мелиссой была первая большая ссора по поводу этого места. Она хотела похоронить Ханну в городе, чтобы она могла приходить и смотреть на нее каждый день по дороге на работу. Но вся моя семья похоронена здесь, еще с тех пор как здесь обосновалась первая кучка людей, руководствовавшиеся больше ощущениями, чем здравым смыслом, — он криво улыбнулся, будто причисляя и себя к ним. — После этого, казалось, что мы ругаемся по поводу всего: убирать или нет одежду и игрушки Ханны, переделывать ли детскую в какую-то другую комнату. Пытаться ли завести еще одного ребенка прямо сейчас. Или вообще. А затем она начала пить и принимать любые наркотики, которые могла достать, так как они притупляли боль. К тому времени, когда у нее начались беспорядочные половые связи, я уже сдался, — его ореховые глаза были омрачены виной и воскресшей в памяти мукой. — Поэтому, возможно, что часть новых неприятностей появилась благодаря мне; она просто пытается мне отомстить за то, что я сдался и махнул на нее рукой.

— Больше похоже, что это она махнула на себя рукой, — прямо сказала Баба. — Я подозреваю, что ты пытался гораздо дольше, чем сделали бы остальные мужики, прежде чем сдаться и полностью вычеркнуть ее из своей жизни.

Она была вознаграждена слабой полуулыбкой.

— Может быть, — сказал он. — Но все равно я сделал недостаточно.

Он посмотрел вниз на маленькую могилку.

— Ты знаешь, я ни разу не плакал.

Баба посмотрела на него с изумлением.

— Что?

— Ни в ночь, когда Ханна умерла. Ни в долгие недели и месяцы после. Даже в день, когда ее похоронили, — он обхватил себя обеими руками. — Я так и не заплакал. Я так старался быть сильным для Мелиссы, для людей, которые зависели от меня, я ни разу не плакал ради своего собственного ребенка. И какой я после этого отец?

Его голос под конец надломился, хотя выражение лица так и не поменялось, такое же безрадостное и пустое, как когда она подошла к нему и встала рядом. Наконец, Баба сдалась и убрала волосы с его лица, но ветер тут же вернул их обратно. И вместо того чтобы убирать их снова, она легонько поцеловала его в губы.

— Полагаю такой, который закрывает свое сердце на замок и делает свою работу, — сказала она мягко, обнимая его рукой за талию.

Лиам фыркнул.

— Да ну, никого больше тебе не напоминает?

“Хорошо, вот оно” .

— Да, немного, — сказала Баба. — Из нас получилась ужасная пара, правда?

Он поднял голову и внимательно на нее посмотрел, его глаза были прикованы к ее, пока она не была вынуждена отвести взгляд.

— Правда? — спросил он таким тоном, как если бы это был совершенно обычный вопрос. — Я имею в виду, мы пара?

Сердце Бабы подскочило, тем самым давая ответ, но все что она сказала:

— Я не знаю. Иногда мне кажется, что вся вселенная устроена так, чтобы не дать нам быть вместе. Не знаю, сможем ли мы преодолеть все это.

Она вспомнила их страстную близость, когда на несколько золотых мгновений все казалось возможным. Даже теперь, она хотела его так сильно, что желание сотрясало девушку до подметок ее ботинок. Но не было ни единой возможности, что они смогут что-то сейчас решить, пока не разберутся с текущими проблемами.

Нежно коснувшись своими губами его, она произнесла:

— Одно я знаю точно — мы будем работать сообща и разберемся с Майей раз и навсегда.

Надежда осветила лицо Лиама, словно вышло солнышко, но небо все равно оставалось серым.

— Это означает, что ты веришь мне? А не Мелиссе с ее ужасной ложью?

Прежде чем отпустить, Баба сжала его сильнее, это было почти объятие.

— Да. Да, верю, — она даже не поняла когда решила ему поверить, она просто знала что верит. — Старая Баба часто говорила мне, что сердце также очень важно для магии, как и сила — а мое сердце говорит, что ты невиновен.

Едва заметная улыбка дернула уголок его губ.

— Но все что оно говорит помимо этого, честно говоря, остается для меня загадкой.

Лиам быстро обнял ее в ответ, и отпустил, прежде чем она даже осознала, что его руки были вокруг нее. И Баба сразу начала по ним скучать, как только он их убрал.

— На данный момент, мне подходит и так, — сказал Лиам.

Он опустился на одно колено и похлопал по плите в последний раз, одинокая капля незаметно скатилась по его загорелой щеке.

— Не волнуйся, малышка, — произнес он. — Папочка обо всем позаботится. Но я вернусь. И тогда я поплачу для тебя.

***

Майя вошла в роскошный арендуемый дом Питера Каллахана и закрыла за собой дверь. Она бывала здесь и раньше, конечно, поэтому дорогая обстановка в белых и серо-коричневых тонах ее не удивила, так же как и гладкие мраморные полы, идя по которым в своих туфлях на шпильках, она слышала громкое цоканье.

“Ну какой человек арендует дом с белой отделкой, когда у него четырехлетний ребенок?” Хотя, конечно, следов обычного беспорядка, вызванного ребенком, она не увидела; все было чисто и на своих местах.

Презрительная усмешка искривила ее неестественно прекрасное лицо. Она презирала этого честолюбивого бизнесмена с того самого дня, как пришла устраиваться на работу, и у него не было шанса отказать ей. По правде говоря, она ждала этого момента каждый час каждого жалкого дня все шесть месяцев, которые ей приходилось терпеть его самодовольное превосходство, жадное тщеславие и лишенных воображения совокуплений на его ореховом столе дважды в неделю.

То, что сейчас произойдет, будет для нее, несомненно, гораздо приятней.

По крайней мере, для нее. Она подозревала, что он не разделит ее чувства, совсем.

Привлеченный звуком ее смеха, разносившемуся эхом по всему дому, Питер показался на верхних ступенях лестницы. Встревоженный вид стер все его самодовольство, которое обычно занимало место на его аристократическом лице.

— Какого черта ты здесь делаешь? — спросил он, поглядывая на свои навороченные, украшенные бриллиантами наручные часы, которые он всегда носил. — Моя жена и сын придут с минуты на минуту.

— Вот и хорошо, — сказала Майя, сверкая зубами. — Я надеялась повидаться с ними перед отъездом.

Питер буквально слетел с лестницы, встречая ее в фойе, где открывался вид на впечатляющую гостиную и кухню-студию с гранитными столешницами.

— Ты не можешь покидать город, — сказал он, и негодование начало просачиваться как дым. — Я обещал, что ты останешься здесь и будешь свидетельствовать против шерифа.

Майя посмеялась над ним, закатив глаза на такое проявление наивности от кого-то, кто гордился тем, что он такой умудренный опытом бизнесмен.

— Не говори ерунды, — сказала она спокойно. — Ты прекрасно знаешь, что я стояла за всем этим. Как ты думаешь, почему пропавшие дети, были как раз из семей, которые были в твоем особом списке?

Ее пальцы сделали воздушные кавычки при упоминании слова "особом".

— И не говори мне, что считал это совпадением. Даже ты не можешь быть настолько глупым.

Возмущение и страх боролись на лице Каллахана.

— Я думал об этом, некоторое время назад, — сказал он. — Поэтому я был рад, когда выяснилось, что это все-таки был шериф МакКлеллан. И я уж точно не глуп. Как ты смеешь так разговаривать со мной? Я ведь могу вас уволить, девушка.

Чем дольше он говорил, тем больше проявлялась свойственная ему уверенность, как если бы фамильярная манера разговора, могла послужить частоколом для защиты от неприятной действительности, с которой приходилось иметь дело сельским жителям.

Майя собиралась насладиться, вырвавшись из этого раз и навсегда.

— Ты не можешь уволить меня, болван, — произнесла она, постукивая туфелькой от Лабутена. — Я уже ухожу. И не пытайся обвинить меня во всем, что случилось; это все из-за тебя, ты создал волшебную дверь в мой мир, уничтожив землю и воду.

Ее улыбка вызвала у него ужас, и его лицо посерело.

— Но, прежде чем уйти, я пришла за последней уплатой за то, что ты осквернил элемент, который для меня священен — за твоим сыном.

Глава 27

У Питера Каллахана отпала челюсть.

— Что? Ты совсем спятила?

Он стал грозить ей пальцем, очевидно, не замечая, что тот слегка трясется.

— Если ты делала все эти чудовищные вещи, то это не моя вина! — возразил он. — И я уж точно не позволю тебе забрать своего сына. Я строю все это для него!

Каллахан обвел рукой воздух, как будто его империя каким-то образом проявится, как несомненное доказательство того, как тяжело он работал.

Майя усмехнулась, и ее карминовые губы изогнулись с презрением.

— О, да ладно. Ты строишь это для себя. Спорим ты не провел с мальчишкой больше двадцати минут в любой из дней, с тех пор как я здесь.

Положив руки на бедра, она начала запугивать своего бывшего босса.

— Ты отдашь мне мальчика, — сказала она кратко, и каждое ее слово разрезало воздух как острый кусок льда, — или я разрушу весь мирок, который тебя окружает. Я расскажу твоей жене, что мы трахались с тех пор, как я пришла устраиваться на работу. Все в городе узнают, что ты помогал мне выбирать, чьих детей похищать, и что это ты стоишь за всеми бедами, которые случились у людей, не давших тебе разрешения на бурение на своей земле.

— Это тоже была ты? — Каллахан имел такой потрясенный вид, что Майе захотелось расхохотаться. — Но… но, если ты помогала мне раньше, зачем сейчас делаешь это?

— Я помогала тебе получить то, что ты хотел, потому что мне это тоже подходило тогда, — сказала она, пожимая плечами. — А теперь мне подойдет, если я все отниму. Прямо как вы, Люди, отняли мою силу и истощили мой дух, уничтожая чистые воды, которые связывают мой вид с этим неразвитым миром. Будь практичным, мой дорогой Питер. Ты можешь сделать еще одного сына, но сможешь ли ты построить еще одну прекрасную карьеру, если я уничтожу твою репутацию и ты окажешься вовлеченным в мои преступления?

Она закатила глаза, глядя на его вид, напоминающий оленя в свете фар.

— Рассматривай своего сына, как плату за мою помощь. При этом ты получаешь выгодную сделку.

Каллахан с отчаяньем огляделся, как будто ответ чудесным образом материализуется из-за мягкого дивана с его золотыми подушками ручной вышивки или выскользнет из-за успокаивающей, дорогой картины, висящей на стене.

— Его с моей женой нет дома, — сказал он. — Тебе придется покинуть город без него.

Каллахан вынул бумажник из заднего кармана, выделанная кожа блестела в свете изысканной хрустальной люстры, которая висела высоко над головой.

— Слушай, я могу дать тебе денег. Свои платежные карты. Я выпишу тебе чек на предъявителя.

— Мне не нужны твои деньги, — сказала Майя. Она наклонила голову, словно прислушиваясь к чему-то. — О, как удачно. Мне кажется, я слышу, как твоя жена подъезжает к дому. Я только возьму то, за чем пришла и уйду, а ты сможешь и дальше спокойно строить свою империю.

— Но... что я скажу своей жене? — проскулил Каллахан, весь его обычный лоск пропал. — Я не могу ей сказать, что я просто отдал нашего сына!

Майя зловеще улыбнулась.

— Скажи ей, что все-таки ошибался на мой счет; просто еще одна несчастная жертва ужасной женщины, которая украла всех остальных детей. Может тебе станет больше симпатизировать это местное дурачье и ты перетянешь еще парочку на свою сторону.

Устав от спора, она призвала заимствованную магию и привязала его волю к своей. Это заклинание с дурочкой Мелиссой сработало хуже, чем она надеялась: очевидно, ту каким-то образом защищало ее безумие. Но у Питера не было такой защиты, и Майя наслаждалась моментом, поняв, что тот больше не контролирует свои действия. Глаза безумно вращались, только этим обозначая присутствие разума, который больше не управлял его телом.

Повернувшись к мужчине спиной, она вышла наружу, зная, что ему ничего не остается, как последовать за ней. На подъездной гравийной дороги жена Каллахана Пенелопа помогала маленькому мальчику отстегнуться от детского сиденья в машине, возле ее ног стояла куча пакетов с покупками. Она выглядела удивленно, когда увидела Майю.

— О, мисс Фриман, не ожидала вас тут увидеть, — Пенелопа бросила осторожный взгляд на Майю, а в ее голосе скользило подозрение. — Я слышала в городе, что вы обвинили шерифа МакКлеллана в том, что он как-то замешан в похищении. Я просто не могу в это поверить. Вы, наверно, ошиблись.

— Не стоит волноваться, — звонко сказала Майя. — Скоро все разъяснится. А пока, боюсь в вашем подвале возникла небольшая проблема. Похоже, одна из труб протекла, и вода быстро прибывает.

Она снова топнула ногой, тем самым ускоряя течение подземного источника, который призвала ранее, чтобы тот пробил пол и затопил подвал. Иногда уметь подчинять себе воду очень удобно.

— Ваш муж попросил меня забрать Питера младшего и поехать за мороженым, пока вы вдвоем уладите дело с водопроводчиком и всем этим беспорядком, — она продолжила, быстро продвигаясь, чтобы взять мальчика за руку, прежде чем его мать успеет отреагировать, и постаралась его быстро подвести к своей арендованной машине. Как же она будет рада никогда больше не пользоваться этим дурацким металлическим людским приспособлением для пыток снова. Даже с возросшей силой, это было мучение ездить в этих штуках.

— И я с радостью согласилась. Я буду с ним столько, сколько вам нужно. Мы с малышом Питером будем в порядке, правда?

Она счастливо улыбнулась ребенку, который неуверенно оглядывался на свою мать.

— О нет, — сказала Пенелопа. — Не думаю, что это хорошая идея. У вас даже нет детского кресла в машине. Кроме того, мы весь день ездили и Пити устал. И уже почти время ужинать.

Она пристально смотрела на своего мужа, очевидно, ожидая, что он что-нибудь сделает.

— Питер. Питер! Скажи ей, что она не может забрать нашего сына!

Каллахан лишь опустил свою голову и ничего не сказал, удерживая Пенелопу, когда она попыталась остановить Майю, которая уже усадила их сына на пассажирское сиденье своей машины, пристегнула ремнем вокруг крошечной талии и уехала, подняв брызги гравия и неминуемого горя.

***

Лиам как раз выходил с территории кладбища вместе с Бабой, когда услышал треск и писк приемопередатчика из его машины. Технически он не имел права даже сейчас на ней ездить, но он еще не был дома, чтобы пересесть на свой внедорожник. Кроме того, пока на нем еще была форма, и он сидел за рулем этой патрульной машины, то мог притворяться, что у него все еще есть кабинет и ко всему этому еще прилагается и работа.

— Шериф? Шериф МакКлеллан, вы там? — голос Нины прошелестел, похожий на еле слышный шепот, как если бы она старалась чтобы ее никто не услышал. — Лиам? Поднимите эту чертову рацию!

— Я здесь Нина, — ответил Лиам, как только просунул голову в машину и нажал на приемник. — Почему ты просто не позвонила мне на мобильный? У тебя будут неприятности, если кто-то увидит, что ты разговариваешь со мной по официальным каналам связи, когда меня отстранили.

Сквозь треск можно было отчетливо услышать раздраженный вздох диспетчерши.

— Потому что вы непонятно где, и ваш мобильный вне зоны. Я пыталась на него дозвониться последние десять минут.

Лиам посмотрел на сельский пейзаж, окружавший его и скривился.

— Ладно. Но что такого важного случилось, что тебе понадобилось срочно искать меня? Если это драка в "Роудхаусе", то этим придется заняться кому-нибудь другому.

Голос Нины стал еще тише, и Лиаму пришлось выкрутиться еще больше, чтобы быть ближе к спикеру и услышать, что она говорит, при этом верхняя часть его тела была в очень неудобном положении — половина внутри и половина снаружи открытого окна машины.

— Звонила жена Питера Каллахана, вся в истерике. Она сказала, что будет говорить только с вами и больше ни с кем.

— Нина, — произнес Лиам, как можно спокойней, — я больше не являюсь шерифом. Ей придется поговорить с кем-нибудь другим.

— Вы не понимаете, — быстро сказала Нина. — Она сказала, что Майя забрала ее сына.

Лиам услышал, как позади него Баба тихо ахнула.

— Что? Когда? — спросил он, уже пытаясь найти ключи от машины.

— Она больше ничего мне не скажет, — сказала Нина, очевидно расстроенная, что не входит в этот узкий круг. — Она просто настаивала на разговоре с вами. Сказала, что вы единственный, кому она доверяет. Хочет встретиться на пересечении Сельской Трассы, 20 и шоссе Блю Барн, как можно быстрее. — Нина ненадолго замолчала. — Вы же не думаете, что это какая-то уловка?

Лиаму и самому было интересно.

— Ты же с ней говорила, вот и скажи мне, что ты думаешь?

Нина недолго обдумывала вопрос.

— Я думаю, она была похожа на отчаявшуюся женщину с кучей проблем. Хотите чтобы я послала кого-то другого?

Лиам и Баба обменялись взглядами поверх крыши машины.

— Не стоит, — ответил он. — Я сам поеду.

***

Возле давно заброшенного, выкрашенного в синий цвет амбара, который служил ориентиром и дал имя этой дороге, Баба и Лиам нашли Пенелопу Каллахан, ожидавшую их с большим нетерпением. Женщина ходила взад-вперед возле своего зеленого Вольво, заламывая руки. Большой красно-фиолетовый синяк украшал половину ее привлекательного лица, и было видно, что она слегка прихрамывает при ходьбе. Правая фара Вольво была разбита, похоже повреждения на машине очень соответствовали ее собственным.

Как только патрульная машина подъехала, она ринулась к ним навстречу. Не обращая внимания на Бабу, она заговорила с Лиамом, едва сдерживая истерику. Ее прежде аккуратно уложенные волосы теперь торчали во все стороны, как если бы она все время ерошила их.

— Шериф МакКлеллан, Славу Богу, что вы здесь! — выдохнула Пенелопа. — Нина сказала, что вы не сможете приехать, так как они отстранили вас, но я знала, вы меня не подведете. — Дрожащей рукой она быстро стерла выступившие слезы. — Вы должны помочь мне вернуть сына!

Лиам одной рукой приобнял ее за трясущиеся плечи и быстро отступил, чтобы внимательно взглянуть в ее лицо.

— Что произошло, миссис Каллахан? Это с вами сделала Майя?

Баба могла видеть, как напряглась его челюсть, и он стиснул зубы. Пенелопа покачала головой, слегка вздрагивая.

— Нет, нет, — пролепетала она. — Майя была там, когда я вернулась домой с Пити, после похода по магазинам. Она сказала, что у нас большой потоп в подвале, и Питер попросил ее забрать Пити, пока мы с этим не разберемся.

Она явно была возмущена, будто предположение, о том, что она не в состоянии справиться с поломками в доме и четырехлеткой одновременно, ее оскорбляло.

— Я, конечно, сказала "нет", — она продолжала говорить быстро и хрипло, с неподдельной яростью в голосе. — Но она просто забрала его, а Питер ничего не сделал. У нее даже не было детского кресла!

В ее глазах начала расти паника, и Лиам взял ее руку в свои.

— Я уверен, что Майя очень надежный водитель, — сказал он успокаивающе. — Ну, а теперь, вы сказали, что это не Майя оставила вам эти синяки. Можете сказать кто это был?

В голубых глазах Пенелопы выступили слезы, но Бабе казалось, что это были скорее слезы ярости, чем страха, которые у нее были минуту назад.

— Мне пришлось столкнуться с Питером, когда он пытался помешать мне поехать за Майей. Вот черт, я ведь так и знала, что она лгала, когда говорила все эти ужасные вещи о вас, и это значит, что она с этим как-то связана. Но Питер просто таращился на меня как зомби, — Пенелопа взяла себя в руки. — Когда я сказала ему, что сама поеду за Майей, он меня ударил. — Она дрожащей рукой легко коснулась лица.— Поэтому я сбила его машиной и все равно поехала за ней, — она посмотрела на Лиама. — Я не сильно его ударила; он уже поднимался, когда я уезжала.

У Бабы вырвался сдавленный смешок, и она посмотрела на благопристойную миссис Каллахан с новообретённым уважением.

— Вы переехали его машиной? Это великолепно!

Пенелопа шмыгнула носом, и чуть кивнув, криво улыбнулась Бабе, эти действия вызвали боль из-за синяков, и женщина поморщилась.

— Я знаю, это так и есть. Мне нужно было сделать это еще давным-давно, — она быстро приходила в себя. — Если бы я это сделала, то мой сын не был бы сейчас в руках у этой женщины.

Она перевела взгляд с Бабы на Лиама.

— Я не знала что делать. Я ехала за ней до пещеры, а когда она втянула туда Пити, хотела последовать за ними, но что-то не пропускало меня туда. Знаю, это звучит как безумие, но я все продолжала пытаться, и просто не могла попасть внутрь! — последнюю фразу она почти прокричала.

"Магия", — подумала Баба. И увидела по лицу Лиама, что он это тоже понял. Лиам успокаивающе пожал руку Пенелопы.

— Наверно это даже к лучшему, — сказал он. — Та женщина более опасна, чем вы можете себе представить. Но она не навредит Пити. Я ей этого не позволю.

Пенелопа подавленно кивнула, а Баба спросила:

— Вы можете отвести нас туда, где видели ее в последний раз?

Ее сердце забилось быстрее при мысли, что она, наконец, получит эту женщину в руки, которая вызвала столько проблем. На какой-то счастливый момент образы ломающихся костей и текущей крови наполнили ее разум, прежде чем она снова вернулась к непосредственной ситуации. "Я наконец-то надеру чей-то зад. Ну, наконец-то, мать его!"

Лиам и Баба проследовали за машиной Пенелопы примерно около мили вниз по проселочной дороге, ведущей к едва видимой дорожке по направлению к густому лесу, где произрастали сосны, дубы и небольшое количество стройных берез. Тропинка была слишком узкой для автомобилей, поэтому они оставили патрульную машину с Вольво на обочине дороги. Птички весело щебетали, когда они прошли возле машины Майи, припаркованной на практически несуществующей границе. Проходя, они заглянули внутрь; ключи висели в замке зажигания, что было явным признаком, что Майя не собиралась возвращаться.

Баба углядела что-то длинное и блестящее на водительском месте, и радостно вскрикнув, засунула руку в открытое окно и подняла это.

— Какая беспечность, — сказала она, и так коварно улыбнулась Лиаму, что его слегка озадачило. — Это должно пригодиться.

— Это же волос, — произнес он. — Это даже не может быть уликой.

Она аккуратно положила его в карман брюк и последовала за остальными по вытоптанной тропинке.

— Вот и увидишь.

Пенелопа подвела Лиама с Бабой к темному и мрачному входу в пещеру, который был так хорошо спрятан за колючими кустарниками и тонкими молодыми деревцами, что его было почти невозможно найти, если только ты не знаешь о его существовании. Проход, казалось, колыхался, шел рябью, и буквально излучал какую-то неправильность, как будто расстроенная скрипичная струна.

Пенелопа кивнула на вход, который больше походил на трещину у подножья горы, и, обхватив себя руками, дрожащим голосом произнесла:

— Туда. Она забрала моего сына туда.

Глава 28

Посмотрев на вход в пещеру, Баба и Лиам переглянулись. Баба почувствовала дрожь азарта — было ясно, что дверь, которую она искала, находится в этой пещере. Ну, где-то там. Но прежде всего, им нужно было решить, как отговорить Пенелопу от их сопровождения, когда они пойдут за ее сыном. Они не могли рисковать, чтобы она последовала за ними в Иноземье. У Бабы и так будет достаточно проблем с Королевой, за то, что привела Лиама. Не говоря уже о тех существах из Иноземья, которых Майя могла приготовить как приветственный комитет по ту сторону.

— Вам лучше подождать возле машин, миссис Каллахан, — сказал Лиам, вторя ее мыслям. — Таким образом, если возникнет проблема, вы сможете по рации позвать на помощь.

— Хм-м-м..., — протянула Баба. — У меня есть друзья, которых я могу позвать. Они могут пригодиться, если мы попадем в беду.

— Друзей? — повторила Пенелопа с сомнением. — Вы уверены, что можете им доверять? Питер всегда говорил, что у него полгорода под колпаком.

Баба фыркнула.

— Только не эти парни. Они не местные. Кроме того, они не из тех, кого можно держать "под колпаком".

Она, как ей показалось, обнадеживающе улыбнулась женщине, хотя судя по реакции Пенелопы, нужно наверно было показывать поменьше зубов.

— Они может и выглядят немного брутально, но на самом деле… ох, черт, они и вправду брутальные. Но они на нашей стороне, вы можете им доверять.

Пенелопа сделала круглые глаза.

— Вы ведь говорите не о тех трех чужаках, которые здесь недавно появились? Кто-то в "У Берти" сказал, что их видели разгуливающих по всему городу; один из них затеял огромную драку в "Роудхаус", а еще я слышала, что другой задурил голову этой застенчивой Линде Корнвал, и теперь вьется вокруг нее и улыбается, как кот сожравший канарейку. Они ваши друзья?

Баба кивнула, пряча улыбку.

— Боюсь, что это так. Но не волнуйтесь, они умеют разгребать проблемы даже лучше, чем создавать их.

А Лиам добавил:

— Я знаю, что вы хотите пойти с нами, но это может быть опасно — вам нужно оставаться в безопасности ради своего сына. Пожалуйста, возвращайтесь к машине и ждите нас. Если нас не будет через два часа, то свяжитесь с Ниной, и скажите ей куда мы отправились.

— Ну хорошо, — ответила Пенелопа, против воли бросая взгляд на вход в пещеру. — Я верю вам, шериф МакКлеллан.

Она повернулась к Лиаму и обняла его со слезами на глазах.

— Верните мне моего сына, пожалуйста.

И она пошла по тропинке к дороге с высоко поднятой головой.

— Сильная женщина, — произнесла Баба с уважением. — Она хорошо держится, несмотря на ужасные обстоятельства. А еще она переехала Питера Каллахана машиной. Она должна тебе нравиться уже только за это.

Баба кровожадно улыбнулась Лиаму.

Он покачал головой.

— Ты страшная женщина, знаешь об этом?

Она посмотрела на него, и ее взгляд говорил "кто, я?", а Лиам неуверенно кивнул в ответ.

— Итак, у тебя есть еще один волшебный медальон, с помощью которого ты можешь вызвать своих друзей: Дея, Сана и Найта? — он замер, прислушиваясь к звучанию их имен вместе. — Эй!...

— Это традиция, — сказала Баба. — Я все объясню, когда у нас будет больше времени. А пока, у меня есть кое-что получше медальона. И гораздо более надежное, чем эти ваши дурацкие мобильные телефоны.

Она сняла свою кожаную куртку и стянула через голову футболку, протянув все опешившему Лиаму.

— Вот, подержи-ка.

Она еле сдержала смех, когда увидела выражение лица Лиама.

— Ты собралась сейчас раздеться? — спросил Лиам. — Имей в виду, я не жалуюсь. А вообще я не фанат татуировок, но те, что на тебе, смотрятся чертовски сексуально.

Услышав комментарий Лиама, у Бабы появился румянец. Он считает ее сексуальной. Но она ответила немного резче, чем обычно:

— Глупости — они волшебные.

Она по очереди потерла каждую татуировку, проговаривая по-русски фразу-призыв для каждого Всадника.

— Смотри. У каждого Всадника свой символ, и у каждой Бабы есть такой же, который она может использовать для их призыва, если в них есть нужда.

Лиам выглядел заинтригованным, но старался не глазеть на нее.

— И, у всех Баб такие татуировки как у тебя?

— О, нет, — сказала Баба. — У Беки набор символов помещен в ожерелье и пару сережек, а другие используют более маленькие метки и иногда набор расписных камней. Так случилось, что я люблю татуировки. И драконов конечно.

— Понятно, — сказал Лиам, пытаясь вернуть ей футболку. — Нам обязательно дожидаться парней? Полагаю, ты сможешь провести нас сквозь преграду, которая остановила Пенелопу. У Майи и так уже большая фора. Если эта пещера похожа на другие в этом районе, то в ней будет большое количество изгибов, поворотов и тупиков. Нам придется туго, пока мы найдем куда именно она ушла, поэтому нам нужно поторопиться, если не хотим упустить шанс догнать ее.

Баба покачала головой, отходя от него.

— Всадники скоро будут здесь. К тому же, я знаю, что у нас мало времени, но не могу пойти в Иноземье без оружия и в этой одежде.

Она щелкнула пальцами, и форменный наряд появился вместе с мечом и, украшенным камнями, кинжалом, которые она обычно носит с собой. Ни при каких обстоятельствах она не собиралась сталкиваться с Майей, не имея никакого оружия. И если, не приведи Господи, они не смогут ее найти, она ни за что не предстанет перед Королевой, и не расскажет ей о новом похищении, одетая в запыленные черные кожаные штаны.

— Ладно, — сказала Баба Лиаму. — Ты не мог бы отвернуться, чтобы я смогла переодеться?

Лиам вопросительно выгнул брови, но повиновался. Несмотря на все что между ними было, она чувствовала смущение, если он будет смотреть как она раздевается. Это сбивало с толку, то, как она себя чувствовала рядом с ним, как будто прежде твердая земля превратилась в зыбучие пески. Вожделение и страсть — это она понимала, но эти эмоциональные "качели" просто ставили ее в тупик. Но беспокоиться об этом времени уже не было.

Она сбросила свою повседневную одежду и надела свой Иноземский наряд, затем натянула сапоги и застегнула пояс на талии, потом настала очередь укладывать и закалывать волосы, при этом она все время бурчала себе что-то под нос.

— Можешь уже поворачиваться.

Ей понравилось, как расширились от восхищения его глаза, когда он увидел ее. Было что-то такое в том, как он смотрел на нее, и она испытывала странный трепет, словно проглотила кусочек радуги.

— Я готова, — сказала она, стараясь не обращать внимание на необычные ощущения в животе. “Не лучшее время, чтобы понять, наконец, что такое любовь”.

Подойдя ближе, Лиам бросил ее куртку и футболку на землю, и коснулся ее лица. Он был так близко, что она видела малюсенькие вкрапления зеленого в его ореховых глазах.

— А я нет, — сказал Лиам. — Если мы идем в неизвестность, то прежде я хочу кое-что сделать.

Он наклонился и жадно поцеловал ее, его мозолистые руки были нежными, сладкий вкус его губ был как самый хмельной нектар, который она когда-либо пробовала в этом мире или любом другом. Вокруг нее дрожал воздух, наполненный счастьем; под ногами тряслась земля. Когда он оторвался от нее, Бабе потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить как дышать.

— И что это было? — спросила она, срывающимся голосом.

— На удачу, — ответил Лиам и снова поцеловал.

— Ну что ж, нам понадобиться очень много удачи, — ответила Баба.

А про себя подумала: "Если мы сумеем вернуться, то мне понадобиться гораздо больше поцелуев. Кто бы мог подумать, что такая мелочь может быть столь восхитительна?" И ее магия казалась такой бесполезной.

Раздавшийся смех оповестил о том, что Всадники прибыли, а она постаралась убрать глупую улыбку с лица, прежде чем повернуться к ним и сказать:

— Ну что, мальчики, готовы пойти и надрать кое-кому зад?

Махнув рукой, она легко развеяла барьер, созданный Маей, чтобы блокировать вход в пещеру, и они отправились в путь.

***

Внутри пещеры было темно, как на дне колодца, только крошечный лучик света пробивался сквозь ту расщелину, через которую они еле протиснулись. Лиам вглядывался в непроглядную мглу, посасывая разбитые костяшки пальцев.

— Вот черт! — и эхо его голоса отразилось от стен, которых он не видел. — Я идиот.

Рядом с ним Баба фыркнула своим длинным носом, который он находил очаровательным.

— Для меня это не новость, — сказала она. — Есть ли какая-то конкретная причина, тому, что ты сказал это сейчас?

— Я забыл фонарик в машине, — угрюмо сказал он. — Будет лучше, если я вернусь и возьму его.

Звонкий смех вызвал шелестящий звук, исходящий с потолка, — это летучие мыши, гонимые раздавшимися звуками, метались в пространстве, скрытом в темноте. И вдруг луч света пронзил тьму, зловещее сияние исходило из центра раскрытой ладони Бабы.

— О, точно, — сказал Лиам, мысленно дав себе пинка. — Я и забыл об этом.

— Не волнуйся, — сказал Алексей, хлопнув его по плечу с такой силой, что почти сбил его с ног. — Со временем ты привыкнешь к магии. Конечно, если она не убьет тебя раньше. Не терпится посмотреть что скажет Королева о том, что Баба посвятила тебя во все наши секреты.

Его низкий смех заставил вибрировать Лиама всем телом.

Когда они вошли в главный проход, мерцающий свет осветил низкие, неровные потолки и холодные, сырые стены, с которых стекала слизь, создавая под ногами препятствия из мутных луж. На стенах местами можно было увидеть плесень; осколки и острые камни свидетельствовали о прежде случавшихся обвалах, и намекая на такую опасную вероятность повторения. Время от времени были слышны скрипы и шорохи, и становилось ясно, что в этом месте есть свои обитатели, которые почему-то не спешили приветствовать незваных гостей в их подземном доме.

— Хм, Барбара? — произнес он спустя пару минут, как они двинулись в путь. — Что имел в виду Алексей, когда говорил о Королеве? Я думал, что ты работаешь в мире людей; она ведь не твой босс или еще кто?

Баба нагнулась, проходя под сталактитом.

— Формально, нет, — ответила она.

Михаил закатил глаза, хотя это было едва видно в такой темноте.

— Как будто Королеву заботят формальности?

Он изящно обогнул выходящую на поверхность горную породу, из-за которой Лиам едва не лишился руки.

— Сила Баб изначально связана с миром людей, и они, в основном, ответственны за него. Им в Иноземье даже не разрешено использовать магию, так как это нарушит баланс между мирами, как это случилось из-за того, что Майя часто использовала волшебство. Но их сила и долголетие поддерживаются Мертвой и Живой водой, а это подарок Королевы.

— А Королева никогда не делает подарков, не ожидая что-нибудь взамен, — в своей обычной спокойной манере добавил Грегори. — В данном случае, ожидания связаны с тем, что Баба Яга должна следовать законам Королевы, пока находиться по эту сторону, а когда возникает проблема, связанная с людским миром, Баба призывается в Иноземье, и должна сделать все возможное для ее решения.

— А иначе, — пробурчала Баба. — Всегда это гребаное "а иначе".

Лиам заткнулся и продолжил идти.

Спустя какое-то время главный проход перешел в маленькую круглую комнатку, где Лиам смог, наконец, выпрямиться. Его шея и спина болели от того, что он шел скрючившись, а колени ныли от ходьбы по неровной поверхности. Баба, хоть и была почти такого же роста, но, казалось, на нее все это нисколько не повлияло, несмотря на то, что немного паутины висело на ее украшенной камнями, сетке, сдерживающей непокорные локоны. Все Всадники выглядели слегка помято, особенно великан Алексей.

Они немного постояли, выравнивая дыхание, глядя на два совершенно одинаковых тоннеля, которые расходились в противоположные стороны. Не было ни одной зацепки, в какой ушла Майя. Лиам исследовал пол, в надежде на подсказку, что-то вроде маленького отпечатка обуви или указателя с пометкой "вам туда". Но ничего не было.

— Вот дерьмо, — пробормотал он. — Ну и что теперь? Может разделимся?

Баба прошла сначала в одну сторону, потом в другую, затем решительно указала на туннель, который тянулся влево.

— Этот, — сказала она.

Лиам скривился.

— Опять магия? — спросил он.

Она покачала головой, и уголок ее губ приподнялся, демонстрируя свою фирменную полуулыбку. Она присела перед правым проходом.

— Подойди сюда и скажи мне чем пахнет.

Немного озадаченный, он выполнил ее инструкции, а про себя подумал, что она слишком долго жила с собакой. Драконом. Да без разницы.

— Пахнет как обычно в пещере, — сказал он, с отвращением скривив нос. — Сыростью, грязью и пометом летучих мышей.

— Хорошо, — Баба подвинулась к другому проходу. — А здесь?

Лиам принюхался.

— Сыростью, грязью, … весной.

Его глаза расширились, когда он почувствовал дуновение, которое принесло запах цветов, солнца и молодой травы.

— Именно, — кивнула Баба. — Это и есть Иноземье. Дверь, наверное, уже близко. Пошли.

Она припустила к проходу, так что Лиаму и остальным пришлось ее догонять прежде, чем исчезнет свет.

Несколько минут спустя заплесневелые стены кончились сводчатым проходом, который сверкал и немного рябил, заполненный туманом, напоминая лунный свет, переплетенный с первыми лучами солнца, прорезающиеся сквозь утреннюю дымку. Это зрелище заставило его кожу покрыться мурашками, и в тоже время его влекло туда всей душой, как зов Сирены, который вынуждал стремиться войти туда, даже если бы Майя и не была на той стороне.

— Приготовься, — прошептала Баба, схватив его за руку, и они вместе прошли туда, выйдя с другой стороны и попав в невероятное место, где все выглядело также, и в то же время другим, совершенно невероятным образом.

Для начала, с небом было что-то не так. Над головой висело три луны, и одна из них немного криво, складывалось ощущение, что после того, как она упала, ее в спешке повесили обратно. Свет слишком тусклый, чтобы быть солнечным, скорее неясный ночной полумрак, он высвечивал потрясающий пейзаж из синих и фиолетовых деревьев; малиновая трава шла волнами от несуществующего ветерка, и была усеяна цветами таких расцветок, для которых у него не было даже названия. Необычного вида птицы рассекали затемненное небо, ужасающие и прекрасные, они как будто специально создавали сумерки.

— Добро пожаловать в Иноземье, — произнесла Баба и отпустила его руку, чтобы вынуть меч из ножен. Длинный, серебристый меч недобро блеснул в холодном сиянии луны, и Баба сама вдруг стала похожа на сказочного персонажа; в равной степени более красивой и более смертоносной, чем когда-либо была на той стороне.

Странным образом, Лиам находил ее еще более привлекательной — своего рода магия, так как он не мог бы сказать, что такое возможно.

— Ух ты, — сказал он, не сумев подобрать ничего другого.

Баба сверкнула улыбкой, снова становясь просто Барбарой.

— Красиво, правда? Я знаю, что нужно время привыкнуть к этому, так как ты никогда здесь не был. Но, к сожалению, у нас нет времени, чтобы ты смог постепенно приспособиться. Нам нужно найти Майю, прежде чем она снова что-то затеет.

Лиам осмотрелся, — голое поле, а за ним деревья. Не было ни малейшего признака, что кто-то здесь побывал до них, ни одной примятой травинки или намека на след.

— Как? — спросил он.

Ее хищная улыбка стала только шире, Баба вытянула длинный золотистый волос из бархатного мешочка, висевшем на ее талии. Волос свисал у нее между пальцев, и в этот момент она была похожа на дочку бедного мельника из сказки о Румпельштильцхене, которая перепряла солому. (Румпельштильцхен — сказка братьев Гримм о злом карлике, способном создавать золото из соломы, спрядая её — прим.ред.)

— Помнишь это?

Крайне озадаченный, он уставился на него.

— Это ведь волос, который ты взяла из машины Майи?

— Это, — торжественно произнесла Баба, — волос Майи.

Она осторожно положила волос на плоскую поверхность меча, и волос тут же к нему приклеился, словно по волшебству.

— Поскольку этот волос — часть ее, то он будет тянуться к ней обратно, и приведет нас прямо к Майе, и не имеет значение, где она прячется.

Алексей хохотнул, хотя Лиам до сих пор ничего не понимал, пока Баба на начала медленно поворачиваться по кругу, держа прямо перед собой меч, ему это очень напомнило "волшебную лозу", Лиам однажды видел как один старик использовал ее для определения местонахождения скрытого источника. Когда она поравнялась с линией деревьев, находящиеся по обе стороны от темной тропинки, волос начал светиться, затухая, когда кончик меча двинулся дальше, и снова разгорелся, когда она вернула его обратно.

— Как удобно, — воскликнул Лиам, когда они стали спускаться по пологому склону в сторону деревьев. — В Полицейской Академии нас этому почему-то не учили.

Пронзительный крик разорвал тишину, полдюжины кентавров показались из-за леса: они размахивали остро заточенными мечами, рассекая воздух. За их спинами стояло разношерстное войско, состоящее из острозубой нечисти с длинными когтями, которая бежала, ползла и летела в сторону новоприбывших. Никто из них не был дружественно настроен, их вид говорил о том, что они вполне в состоянии нанести серьезные увечья. Лиам сглотнул и потянулся за пистолетом, пытаясь понять, куда лучше целиться в этих полулюдей-полуконей.

— Так как у меня нет меча, надеюсь мой пистолет здесь нормально работает.

Баба кивнула, ее глаза были сосредоточены на враге впереди.

— В некоторой степени он будет работать здесь лучше, чем дома, так как большинство существ Иноземья не переносят свинец, больше чем железо.

Он выдохнул и немного расслабился, зная, что у него все еще есть функционирующее оружие. Он был не уверен, как здешние странные правила могут повлиять на что-то столь "человеческое".

— К тому же, — добавила она, как само собой разумеющееся, — большинство существ здесь никогда не были на твоей земле, поэтому они вообще не знают, что такое пистолет. Значит, они точно не будут его бояться, пока ты кого-то не пристрелишь.

— Вот как, — произнес Лиам. — В таком случае, будем надеяться до этого не дойдет.

Но это не помешало ему вынуть оружие и крепко сжать его. Возможно, оно и не напугает местных обитателей, но уж точно заставляет чувствовать себя более уверенно.

Грегори мрачно кивнул Бабе, а в его руках зловеще сверкнул ятаган.

— Вы двое идите и найдите мальчика. А мы позаботимся об этих.

Он с остальными Всадниками начал спускаться с пригорка навстречу приближающейся орде, в глазах Алексея уже зажегся огонек берсерка.

Лиам с неуверенностью посмотрел на Бабу.

— Разве мы не должны им помочь? Трое против такой массы… это едва ли справедливо.

Стали слышны вызывающие дрожь крики и волна существ ринулась на их трех товарищей.

А Баба просто таинственно улыбалась, словно знала о чем ни он, ни их враги не подозревали.

— Это действительно не справедливо. Даже в свои не самые удачные дни Всадники могут уничтожить эту кучку, даже не вспотев. К тому же, я думаю, ты имел в виду четверо против нескольких дюжин.

И она указала на небо, где сверкающий красный дракон спикировал из-за тени самой большой луны, создавая кроваво-красное затмение.

— Это что еще, черт возьми, такое? — спросил Лиам, пока они спешно спускались вниз по склону мимо развернувшейся кровавой битвы, которая происходила за их спинами.

Кровь и клочья шерсти самых разнообразных расцветок летали по воздуху.

Глаза Бабы сверкнули.

— Это, — сказала она, — Кощей. Красавец, правда?

А затем они просто побежали, следуя за светом на кончике Бабиного меча, продвигаясь в поисках маленького мальчика, который зависел от них, чтобы найти и вернуть его домой.

Глава 29

Сияющий волос на серебряном мече вел их сквозь арку из ветвей изумрудно-зеленых деревьев, мимо пустырей, покрытых слоем соли, служащим единственным доказательством того, что раньше здесь было море. Даже в этих странных и сверхъестественных ландшафтах была своя зловещая красота, за исключением некоторых мест, где материя земли казалась деформированной, скрученной, образуя какие-то нездоровые цвета: серо-зеленые, с коричневыми вкраплениями и смешанными с лакрично-черным.

Когда они протискивались мимо участка, где камни плавились в шипящие лужицы раскаленной лавы и поглощали все на своем пути, Лиам задал Бабе вопрос:

— Это вообще нормально? Я имею в виду, насколько можно применить это слово в подобном месте?

Она качнула головой, стряхивая прилипшую паутину, и со вздохом огляделась.

— Нет. Совсем ненормально. То, что ты сейчас видишь, вызвано тем чрезмерным использованием Майей прохода, которого вообще не должно существовать. Все не просто так, такие вещи тщательно отслеживаются и контролируются. У магии есть свои законы, и когда они нарушаются, ну … случаются плохие вещи.

Она указала на ужасающие разрушения вокруг них.

— Вот поэтому Королева была так категорична, приказывая найти Майю и проход, чтобы положить конец дисбалансу. Если так и дальше будет продолжаться, это может уничтожить все Иноземье или превратить его во что-то еще более непредсказуемое, чем сейчас.

Странный шорох в подлеске заставил Лиама подпрыгнуть. Он глянул через плечо, но не увидел ничего кроме бурых разлапистых кустов, на которых висели ярко-оранжевые ягоды, словно кто-то приклеил содержимое упаковки Читос к кусту. Он передернулся, чувствуя как волоски на шее, чуть ниже затылка, встают дыбом.

— Я думаю, что нас что-то преследует, — прошептал он Бабе. — И оно может быть не одно.

Она сжала свои пухлые губы в тонкую линию.

— Ага, они здесь уже некоторое время. Не знаю только работают ли они на Майю, или это просто любопытные местные, которые пытаются выяснить насколько мы съедобны.

Увидев потрясенный взгляд Лиама, она угрожающе махнула мечом.

— Не волнуйся, думаю, они нас не побеспокоят. По какой-то причине, создания Иноземья меня немного опасаются.

И что-то зловещее зажглось в ее глазах.

— Хм, — произнес Лиам, чувствуя себя не особо уверенно. И на всякий случай сильнее обхватил пистолет.

* * *

След привел их к огромному покосившемуся дому, похожему на замок. Он был построен из огромных белых камней и плохо обработанных бревен; он был кособоким и деформированным, но, не смотря на это, производил особое впечатление. Баба провела мечом туда-сюда, но он упорствовал, указывая на эту развалюху.

— Вот дерьмо, — расстроенно выдала Баба. “Это не хорошо. Совсем не хорошо”.

Лиам с недоумением повернулся к ней.

— В чем дело, мы ее потеряли? Волос больше не работает?

— К сожалению, нет, — сказала Баба, снимая волос с меча и засовывая его обратно в мешочек. — Майя определенно здесь. Но, я знаю чей это дом, и она точно не будет рада нас видеть.

Она спрятала в ножны свой меч, и указала Лиаму спрятать свой пистолет в кобуру.

— Ты уверена? — спросил он. — Место выглядит довольно жутко.

— Ты даже не представляешь насколько, — сказала Баба. — Но я уверяю тебя, если я не справлюсь уговорами, то оружие нам тоже уже не поможет.

Она направилась к массивной входной двери, размышляя — стучаться или нет, но затем просто пожала плечами и вошла, Лиам последовал за ней.

Оказавшись внутри, они увидели, что весь дом представляет собой одну вытянутую, грязную комнату, освещаемую в основном за счет алых всполохов огня, разожжённому в камине настолько большом, что там спокойно можно зажарить целого быка и место еще останется. Слабый дополнительный свет еле просачивался сквозь грязные окна, как будто зная, что у него нет права находиться здесь.

Лиам чуть не ахнул, когда его глаза немного приспособились к полумраку, и Баба ободряюще похлопала его по руке. Не то чтобы она сама чувствовала себя очень уверенно.

Майя была там, что уже хорошо, а рядом с ней напуганный и плачущий мальчик в синей бейсболке Янкис, желтой рубашке и джинсовых шортах, которые были теперь порваны и в грязи, как если бы его протащили по слякоти сквозь кусты ежевики.

Позади них возвышалась огромная женщина с одним глазом, покрытым светлой пленкой и расположенным посреди лба, ее шею обхватывало ожерелье из костей. И кости были подозрительно похожи на человеческие.

— Неудивительно, что бедный ребенок плачет, — прошептал Лиам Бабе на ухо. — Да я и сам еле сдерживаюсь. Что это, черт возьми?

— Не что, — прошептала в ответ Баба. — А кто. Не груби.

Она вежливо кивнула великанше и громко произнесла:

— День добрый, госпожа Зорика. Мне очень неловко беспокоить вас, вторгаясь в ваш дом, но у этой женщины есть то, что ей не принадлежит, и мы явились сюда забрать это.

Майя презрительно усмехнулась.

— Прекрасная речь от того, кто уже проиграл сражение. Я уже отдала прекрасной Зорике это дитя в качестве подарка. Ты сильно припозднилась.

Великанша близоруко щурилась на Бабу и Лиама.

— Баба Яга, это ты? Почему тебя это вообще заботит?

Было видно, что она недовольна: ее мясистая нижняя губа была выпячена, а колбасовидные руки скрестились на огромной провислой груди. Одетое на нее рваное платье выглядело так, будто она позаимствовала его в цирке-шапито. Двадцать или тридцать лет назад.

— Я уже отдала большую часть своей силы в обмен на этого ребенка, чтобы скрасить свое одиночество. Я не собираюсь отдавать его обратно, тебе или кому-либо другому. Иди прочь и оставь меня в покое.

При этих словах, бедный Пити заплакал сильнее, и Бабе пришлось крепко схватить Лиама за руку, чтобы тот не бросился к мальчику.

— Мне жаль быть вестником плохих новостей, госпожа Зорика, но Королева поклялась наказать эту женщину, Майю, и любого кто ей помогает. Из-за нее материя Иноземья сильно повредилась, и поэтому Королева чрезвычайно разгневана на нее.

Великанша побледнела и прикрыла свой единственный глаз ручищей.

— Я всего лишь хотела, чтобы у меня был кто-то, Баба Яга. Здесь так одиноко жить одной. Скажи Королеве, что я не хотела никакого вреда. Может она позволит мне оставить ребенка?

— Нет, — твердо сказала Баба. — Ты прекрасно знаешь, что жители Иноземья не могут оставлять себе человеческих детей против их воли. Этот мальчик был украден у любящей его матери. Его надо ей вернуть. — Ее голос стал мягче. — Я знаю, что ты хотела оставить его всем сердцем, но может, мы лучше найдем тебе хорошего котика-великана. — Или может кого-нибудь покрепче, более толстокожего. — Пойдем с нами к Королеве, и там, ты расскажешь ей, как Майя тебя обманула, заставив передать ей свою силу, и, возможно, Ее Величество будет снисходительна, и простит твое злодеяние. Но для тебя же будет лучше, если сама ей все расскажешь. Сейчас мы отведем Майю туда. Ты пойдешь с нами и будешь просить за себя?

Великанша колебалась, и Майя сплюнула на и так уже грязный пол.

— О, да ради Бога, Зорика, ты в четыре раза больше ее. Ты можешь сломать Бабу Ягу как тростинку, а затем получить ее ручного человека на десерт. Королеве совсем не обязательно знать, что у тебя есть ребенок, — она искушающе улыбнулась. — Ты же знаешь, что хочешь его оставить. Просто убей Бабу Ягу для меня, и тебе не придется стареть в одиночестве, жалкой и всеми забытой в этой отвратительной, полуразвалившейся лачуге.

Зорика нахмурилась, ее лицо стало страшнее, чем летняя гроза.

— Что ты сказала о моем доме? Хм. Хочешь чтобы Баба Яга умерла, убей ее сама.

— Видишь? — зашептала Баба Лиаму, чья рука зависла в нерешительности над пистолетом. — Грубость. Плохая идея.

А Зорике она сказала:

— Королева объявила, что эта женщина поплатиться своей жизнью за ее преступления. Я забираю ее в суд. И для тебя будет лучше не вмешиваться.

Она снова поклонилась, даже немного ниже.

— Я с тобой никуда не пойду, — сказала Майя, вытягивая свой меч, светившийся ядовито-зеленым, в тусклом свете громадного зала Зорики. — Я скорее убью мальчика, чем позволю забрать его. А затем я с радостью убью и тебя.

Ярость исказила ее изысканные черты лица и сделала столь же уродливой, как великанша, стоящая за ней.

Перепуганный Пити разразился рыданиями, и Майя рукой, свободной от меча, с силой залепила пощечину по его заплаканному лицу, и мальчик кубарем упал на пол.

— Заткнись, глупый маленький тролль. От твоих криков у меня уже болят уши.

Баба почувствовал, как ярость быстро приливает от кончиков ее черных кожаных сапог и прямо к голове, украшенной ювелирной сеткой. Несколько вспышек молний сотрясли комнату, и она уже стояла перед Русалкой с мечом в руке, не осознавая даже когда достала его. Так как Майя могла здесь пользоваться магией, а Баба нет, она понимала, что ее единственный шанс — это нанести удар первой и закончить бой раньше, чем противница воспользуется своим преимуществом. К счастью для нее это было особое удовольствие.

— Ты. Не. Будешь. Бить. Детей. — Каждое слово сопровождалось стремительным ударом меча, и она теснила противницу вглубь дома, похожего на пещеру. — Никогда больше.

Майя яростно сопротивлялась, парируя удар за ударом, но явно тратила меньше времени на практику по сравнению с Бабой, которая провела свои ученические годы тренируясь в лесу с Алексеем, пока не научилась драться и с закрытыми глазами. Наконец, благодаря крученому удару Бабы, меч Майи пролетел в другой конец комнаты и вошел в спинку стула. Какое-то время он вибрировал, а затем деревянный стул просто с шипением воспламенился и обуглился.

Пальцы Майи с кроваво-красным маникюром удлинились, превращаясь в когти, она ощерилась, и ее зубы стали выглядеть гораздо острее, чем минуту назад.

— Ты никуда не заберешь меня, сука! — закричала она. — Давай, подойди и дерись со мной голыми руками, и я покажу тебе кто из нас сильней!

Мерцающий магический шар начал формироваться в воздухе над ее головой.

Лиам протестующе что-то промычал, в то время как Баба аккуратно положила свой меч на пол. Как же долго она ждала этого момента. Тем более, было бы грубо — отклонить такое приглашение, к тому же никогда не стоит быть грубой в доме великанши.

На какой-то момент в глазах Майи появилось торжество, прежде чем Баба размахнулась и ударила кулаком прямо в лицо Русалки, вложив в этот удар всю свою силу до последней капли. Она вложила весь свой гнев из-за украденных детей, измученных фермеров, своей испорченной репутации, разрушающегося Иноземья, а больше всего из-за той лжи, которую Майя распускала о таком хорошем, честном и замечательном Лиаме, в один великолепный и долгожданный удар. Майя, скуля, упала на пол, и так и осталась там лежать.

— А еще, ты наверно хотела сказать "ведьма", — бросила она бессознательному телу у своих ног.

Звук аплодисментов вернул ее на землю, она развернулась и увидела, что хлопал Лиам, а на его прекрасном лице расплылась довольная улыбка. Малыш Пити бросился через всю комнату прямо в руки единственного человека, который не пугал его, и изо всех сил вцепился в него, Лиам перестал хлопать и обнял, буквально приклеившегося к нему мальчика, пока тот его не задушил.

— Не бойся, Пити. Теперь ты в безопасности, — произнес он уверенно, и попытался убрать руки мальчика со своей шеи. — Эта милая леди и я отведем тебя назад к маме.

Баба посмотрела вниз на не подвижное тело Майи.

— Сразу, как только закончим одно маленькое дело.

Ухнув, она взвалила Майю на плечо и вышла за дверь, за ней последовали Лиам и Пити, а завершала процессию печальная великанша в безразмерном цветастом наряде.

— Итак, Пити, — сказала Баба. — Как ты относишься к тому, чтобы встретиться с настоящей, живой Королевой и отдать ей подарок?

Глава 30

Ближе к дворцу Иноземью все же удалось сохранить свою завораживающую красоту, хотя время от времени Баба замечала увядший цветок или острый шип на розе, хотя их там вообще не должно было быть. Когда их странная компания приблизилась к тронному залу, стража, вооруженная изогнутыми серебряными саблями, преградила им путь. Но, только взглянув на Бабу и ее ношу, они просто пожали плечами и отошли. Великанша не удостоилась даже второго взгляда. В конце концов, это же Иноземье.

Они прошли сквозь двустворчатые 12-футовые (ок.3,6 м) двери из черного оникса, на которых были вырезаны фантастические животные, и вошли в изумительной красоты комнату со сводчатыми потолками такой высоты, что даже Зорика казалась миниатюрной.

Баба услышала, как Лиам восхищенно вздохнул, когда увидел ослепительно белые березы, все как на подбор, растущие вдоль травяной дорожки, ведущей к трону.

Посреди зала весело пофыркивал фонтан, выбрасывая радуги прямо над хрустальными стульями, расположенными поблизости. Разноцветные птицы с длинными и пышными хвостами летали туда-сюда под его переливающимися брызгами.

Вся знать расположилась вокруг фонтана или подпирала стены цвета слоновой кости, напоминая барельефы, почти все они были высокими и потрясающе красивыми для человеческого глаза. У некоторых можно было увидеть кончики заостренных ушей, видневшихся сквозь золото волос, а к другим нужно было внимательно присмотреться, чтобы заметить на их телах придатки, которых никак не могло быть у простых смертных.

Любопытные взгляды следовали за ними, когда придворные расступались перед Бабой и ее свитой, пока они не пересекли травяную дорожку, ступая на плитки из зеленого малахита и синего лазурита, сверкающие золотой инкрустацией, с изображенными на них историями давно минувших дней.

Королева и ее консорт восседали на тронах, вырезанных из все еще живых деревьев, корни, почки и листья которых складывались в ковер возле их ног.

Королева изогнула одну идеальную бровь при виде столь неожиданных гостей и позволила ледяной улыбке проскользнуть по ее лицу.

— Добро пожаловать, Баба Яга, — поприветствовала ее Королева, даже не думая вставать. — Ты как раз вовремя. Ну и что, ради всего святого, ты еще натворила?

Баба бросила бесчувственное тело Майи на пол, не особо беспокоясь о ее здоровье, и склонилась в глубоком поклоне. Рядом с ней Зорика поступила также, Лиам сумел воспроизвести поклон вполне изящно, несмотря на то, что маленький мальчик стоял позади него и цеплялся за его ногу.

— Просто делаю то, что вы мне приказали, Ваше Величество, — сказала она, указывая на бессознательную женщину. — Это она ответственна за нарушение равновесия, которое вызвало беды в Иноземье. Она Русалка, называет себя Майей, по крайней мере, в человеческом мире.

Королева посмотрела с высоты своего величия на Бабин подарок.

— Русалка? Невозможно. Это слабые существа, они способны только убивать и наносить незначительные увечья. Мы уже это обсуждали.

— Боюсь, что она продавала детей вашим самым могущественным подданным в обмен на часть их силы, Ваше высочество, — пояснила Баба. — И использовала ее в Человеческом мире, чтобы отомстить за разрушение человеком водных экосистем, которое начало затрагивать даже эти земли. Не могу сказать, что это было ее главной целью, или на первом месте все же была сила, которую она получала за то, что приводила украденных детей сюда сквозь найденный ею проход. В любом случае, итог ужасен, как Вы уже знаете.

— Да, знаю, — сказала Королева, а на ее высоком бледном лбу показался намек на почти несуществующую морщинку. А поверх ее бледно-серебристых волос сидела усыпанная бриллиантами корона. Она проигнорировала замечание о своих подданных. — Итак, ты нашла мне эту дверь, как я и приказывала?

— Да, Ваше Величество. И, как вы видите, вернула ее последнюю жертву.

Баба указала на Пити, который повис на ноге у Лиама, раскрыв рот от удивления, рассматривая комнату и всех присутствующих.

Удивительно, но увидев, что ребенок на нее смотрит, она улыбнулась, но улыбка тут же увяла, как опавшие листья осенью, когда ее взгляд упал на одноглазую великаншу, стоящую позади них.

— Ну а ты, Зорика, как ты во всем этом замешана?

Великанша бросилась на колени перед троном, и плиты под ее ногами задрожали.

— Я сглупила, Ваше Величество! Это существо пришло ко мне и предложило мне ребенка в обмен на часть моей магии. Мне было так одиноко. Это было эгоистично с моей стороны, я знаю, но я и понятия не имела, что это приведет к таким последствиям.

Она заплакала, огромные вязкие капли слез оставляли бледные серо-голубые разводы на ее рваном платье.

Королева сурово посмотрела на большую женщину, а затем перевела взгляд на окружающих их придворных, которые собрались, чтобы увидеть, из-за чего поднялась такая суета вокруг.

— Я не прощаю тебя за твое участие в этом, Зорика. Ты прекрасно знала, что воровство человеческих детей запрещено уже много веков.

Королева так посмотрела на нее, что росшие возле нее цветы увяли, а деревья сбросили листья. Казалось, что некоторые придворные могут последовать их примеру.

— Ты, конечно, могла и не знать, что эта Майя собирается использовать силу, приобретенную столь нечестным путём, вне нашей реальности, но каждый живущий здесь знает, что подобные действия могут привести к нарушению баланса сил в Иноземье, что, собственно, и случилось, — Она взяла за руку своего супруга, как будто пытаясь набраться сил от него, столкнувшись с таким предательством. — Уверяю тебя, мы разберемся с этим до конца.

Королева снова изогнула бровь, в этот раз глядя на Лиама.

— Прошу прощения, ваше Высочество, — проговорила Баба, быстро хватая Лиама за руку и выводя его чуть вперед. — Это Лиам МакКлеллан, Человек, который помогал в нашем деле с большим риском для себя и своего положения в мире смертных. Там его называют шерифом, его работа — следить за соблюдением законов, — она подарила Лиаму озорную улыбку. — Он арестовал меня лишь однажды, поэтому я могу смело сказать, что он был очень добр.

Королева грациозно кивнула Лиаму.

— Временами наша Баба любит испытывать на прочность. Вы, очевидно, призвали всю свою выдержку.

Стоящие возле трона придворные захихикали, но она пресекла их веселье одним лишь взглядом. Баба в ожидании задержала дыхание, будет ли Королева злиться за то, что она привела Лиама с собой? Технически, она нарушила правила, но он помог Бабе выполнить задание, которое ей дала Королева. Надо надеяться, что это извинит их обоих.

— Ну и что же ты думаешь о нашем мире, сэр шериф?

Лиам огляделся вокруг, подмечая изумительное великолепие Иноземья.

— У Вас прекрасное Королевство, э … Ваше Величество. Такое же поразительное, как и его Королева. Возможно ли исправить причиненный ущерб?

Королева милостиво кивнула, и Баба снова начала дышать.

— Конечно, можно. Как только я заберу накопленную Майей избыточную силу и закрою дверь, которой она пользовалась для путешествий туда-сюда между мирами, баланс начнет потихоньку восстанавливаться. Пару столетий и ты вообще не увидишь разницу.

Было видно, что она начинает терять терпение из-за болтовни и щелкнула пальцами, привлекая внимание ближайшего странно выглядевшего существа, очевидно он был кем-то вроде слуги.

— Разбуди ее, — приказала Королева.

Карлик с ушами, как у летучей мыши, принес ведро, наполнил его из фонтана и вылил на распростертое тело Майи. Русалка, отплевываясь, пришла в себя и вскочила на ноги, ее глаза стали огромными, когда она увидела, что находится в тронном зале. Но она быстро взяла себя в руки и присела в глубоком реверансе перед Королевой, при этом искоса бросив злобный взгляд на Бабу. Баба лишь мило улыбнулась и показала средний палец. Лиам подавился смехом.

— Ваше Величество! Ваше Высочество! — Майя снова склонилась перед Королевой и ее консортом, который поглаживал свою черную бородку клинышком, а затем спокойно отвел взгляд. — Что бы эта ужасная ведьма вам ни наговорила, не верьте ей. Она при помощи своего Человеческого любовника крала детей и приводила их сюда, чтобы продать.

Как всегда ее мелодичный голос очаровывал и убеждал, и она явно рассчитывала получить нужный ей результат.

— Я как раз пыталась вернуться сюда, чтобы предупредить вас, и тут она напала на меня. Вы должны мне поверить!

Губы Королевы изогнулись в презрительной улыбке.

— Побереги дыхание. Я ведь не глупая смертная, чтобы повестись на твои лживые речи. К тому же великанша уже подтвердила версию Бабы и признала, что была в сговоре с тобой. Не сомневайся, другие поступили также, не смотря на мое желание верить в обратное.

Она встала с трона и стала спускаться по гладким ступеням винтовой лестницы, чтобы встать прямо перед Майей. Рост и то достоинство, с каким себя держала Королева, заставляли другую женщину выглядеть еще более хрупкой, чем обычно.

— Как ты осмелилась играть с моим Королевством, ты, эгоистичная Русалка? — и от каждого сказанного Королевой слова веяло холодом. — Да как ты посмела?

Невероятно, но Майя смотрела Королеве прямо в глаза, не пытаясь укрыться от монаршего гнева.

— Я уже не простая Русалка, — сказала она. — Я собрала большую силу. И буду драться с тобой, если придется.

Королева, откинув голову, рассмеялась; мелодичный смех, разлившийся в воздухе, напоминал лопающиеся пузырьки в игристом вине.

— Идиотка, — почти нежно произнесла она. — Я - Королева. И я могу забрать силу у любого существа в Иноземье. Всё, что ты накопила — это лишь струйка в том огромном потоке моей магии, и я могу забрать ее у тебя, просто щелкнув пальцами.

Майя снова открыла рот — возможно, чтобы поспорить или молить о снисхождении — но Королева просто сказала:

— Довольно. Покончим с этим.

И, как она и обещала, ее длинные тонкие пальцы щелкнули трижды, золотистый туман окутал Майю и медленно поплыл к Королеве, которая выглядела очень величественно в этот момент.

Мгновение Майя была скрыта светящейся дымкой, но когда она исчезла, то, что предстало перед всеми, очень мало походило на прекрасную блондинку, которая так активно портила существование Бабы в последнее время. Ее место заняло бледное тощее водяное создание с торчащими волосами цвета морских водорослей, и лицо ее выглядело свирепым, что лишь подчеркивалось вытянутой челюстью с острыми зубами.

Лиам непроизвольно сделал шаг назад.

— Срань господня,— прошептал он. — Вот так она выглядит на самом деле?

Пити спрятал лицо за ногой Лиама.

Баба просто улыбнулась.

— Да, так. Уже не такая красотка как раньше?

Русалка зашипела на нее, забрызгивая пол мутной водой.

— Поддержание столь сложного гламора, который был на ней, отнимает достаточно сил, и, благодаря Королеве, у нее этой силы больше нет.

Королева продефилировала к Бабе и Лиаму, ее движения были столь грациозны, что казалось, что она даже не касается земли.

— Это я должна благодарить тебя, Баба Яга, — провозгласила она. — Я, мой возлюбленный супруг и все, кто живет на этой волшебной земле. Сегодня ты сослужила Нам прекрасную службу, и Мы искренне благодарны.

Королевское “Мы” было явственно слышно в ее речи.

— Есть ли награда, которую Мы могли бы преподнести тебе за это? Украшения или, может, сундук с золотом? — она оглядела тронный зал на манер, как если бы кто-то куда-то затерял ключи от машины. — Мне казалось, что у Нас тут где-то был один.

Придворные тоже начали искать, некоторые даже стали заглядывать за Королевский трон.

Баба склонила голову.

— Мне не нужны ни украшения, ни золото, Ваше Величество, хотя я очень ценю столь щедрое предложение. По правде сказать, у меня есть только одна просьба за то, что я нашла проход и опасное существо, которое злоупотребляло им.

— В самом деле? Ну и, скажи на милость, что же это?

По поведению Королевы Бабе стало ясно, что она ходит по очень тонкой грани между: попросить слишком много и попросить недостаточно. Но это не имело никакого значения, Бабе нужна была лишь одна вещь, и она не собиралась уходить, пока не получит ее.

— Дети, — сказала Баба, и Лиам встрепенулся позади нее; Пити все еще двумя руками держался за его ногу. — Я прошу Вас помочь мне получить обратно других детей, украденных Майей, чтобы я могла вернуть их скорбящим родителям, в их мир.

— Да, действительно, дети, — сказала Королева.

Поднявшись по ступенькам, она села на свой трон, придвинувшись поближе к своему чрезвычайно привлекательному супругу, чтобы посовещаться. Но, несмотря на все его великолепие, Король был не таким бесстрастным, как его супруга, и в его теплых изумрудных глазах промелькнул огонек, когда он перевел взгляд на Бабу и ее разношерстную компанию.

Великанша отодвинулась как можно незаметнее, насколько это может сделать грузная 12-футовая женщина, очевидно, совсем неуверенная, что Королевская чета хорошо воспримет подобную просьбу.

Они еще немного пошептались, затем Королева встала и в упор посмотрела горящими пурпурными глазами на Бабу.

— Я более чем готова удовлетворить эту благоразумную просьбу, особенно учитывая тот факт, что похищение детей строжайше запрещено, — медленно проговорила Королева. — Но, есть одна проблема. Я не знаю, куда это существо, — она усмехнулась, глядя на угрюмую и упорно молчащую Майю, с которой капало на напольные плитки из малахита и лазурита, — спрятало тех маленьких Людей.

— Я, конечно, с большой охотой применила бы пытки, пока она во всем бы не созналась, — жизнерадостно продолжила Королева. — Но это может занять некоторое время, и к тому моменту, уже будет слишком поздно для того, чтобы возвращать детей.

Она весьма выразительно посмотрела.

— И, конечно, существует такая возможность, что я могу случайно ее убить в процессе. Пытки — это такая неточная наука.

Она обвела взором всю комнату, и ее цепкий аметистовый взгляд впивался то в одну изысканно одетую аристократку, то в другую.

— Если то, что сказала Баба Яга, правда, и кто-то из моих придворных замешан в этом ужасном преступлении, то будет лучше, чтобы виновные вышли вперед и вернули детей без промедления, прежде чем мне придется прибегнуть к столь радикальным мерам.

Это обращение было встречено молчанием. Никто не сдвинулся с места. Единственным ответом были пустые взгляды и ничего не выражающие лица.

Лиам беспокойно переминался с ноги на ногу, и Баба успокаивающе похлопала его по руке. Большинство ее поступков по отношению к коварной Майе были обусловлены обстоятельствами тех моментов и носили импровизационный характер, но в данный период у Бабы уже почти сформировался вполне определенный план, который она обдумывала с тех пор, как посетила дворец в первый раз.

— Полагаю, я могу помочь с решением данной проблемы, Ваше Величество, — сказала Баба, добродушно улыбаясь вокруг собравшимся. — На самом деле, Ваши собственные таланты приведут нас к тем, кто имел тайные связи с Майей, торгуя своей силой в обмен на детей, которых они теперь отказываются отдавать.

— Неужели? — крошечный намек на замешательство промелькнул в ее ястребином взоре. — И каким образом?

Баба приложила все свои силы, чтобы излучать лишь абсолютную уверенность - в данный момент поза решала все.

— Когда Вы вернули себе силу, которую Русалка взяла у введенных ею в заблуждение партнеров, вы, вероятно, отправили ее обратно к первоначальным владельцам, чтобы начать исправление дисбаланса в нашем мире. Я права?

Королева кивнула.

— Конечно, — невысказанным осталось «И что?»

— Как Ваше Величество ясно объяснило ранее, Вы связаны со всей силой в вашем Королевстве, — и Баба продолжила. — Это значит, что у Вас есть возможность вглядеться в каждого в этой комнате и увидеть, кто вдруг получил значительное вливание силы, скажем, в последние пару минут. Скорее всего, эти люди и будут теми, кто отдал свою силу Майе, и, следовательно, детей нужно искать у них.