Безумно опасна (ЛП)

Она задержала дыхание и в упор посмотрела на Королеву, желая, чтоб та ее поняла. Вокруг них были слышны шелест и шепот из-под позолоченных костяных вееров. Кто-то все время шаркал ногами. Улыбка медленно расползлась на лице Королевы, почти как ледяная река, спускающаяся с высоких гор, и одно мерцающее веко немного прикрылось, обозначая практически невидимое подмигивание, когда она поняла идею Бабы.

— Ах да, — медленно произнесла Королева. — Очень умно, Баба Яга.

Она встала на верхних ступеньках и обвела взглядом толпу, изящная рука застывала над одной группой, затем переходила на следующую.

Баба незаметно кивнула, и палец Королевы указал на цель. К тому времени как второй человек был определен Королевским перстом, остальные сами вышли вперед, несколько женщин уже рыдали, не таясь, а их супруги стояли, дрожа, с побелевшими губами.

Баба вздохнула с облегчением, не заботясь, что кто-то может это увидеть, и мысленно, но сердечно поблагодарила Алексея, который научил ее высокому искусству блефа, пока обучал ее искусству сражения.

— Это было поразительно, — сказал Лиам, хватая ее за руку, кажется даже не осознавая этого. — Я и понятия не имел, что Королева способна на такое.

— И она тоже, — сказала Баба, — я это просто выдумала.

Лиам моргнул.

— Ты что?

Баба просто пожала плечами, слишком напряженная, чтобы торжествовать. Она рискнула и выиграла. С такой же легкостью все могло пойти не так, и дети были бы потеряны навсегда.

— Я предположила, что у Королевы есть способность чувствовать, куда возвращается сила, хотя я была уверена, что она почувствует только движение силы, а не куда она вернулась. Ее Величество невероятно умна; я надеялась, что она обо всем догадается и подыграет, и мы бы смогли обмануть тех, кто работал с Майей, и они бы выдали себя сами.

— Но... но она указала прямо на них, — Лиам начал запинаться.

— Как я и сказала, она быстро схватывает. Нельзя править империей тысячи лет, будучи глупым.

Баба смотрела с некоторой отстраненностью, как Королева отправила десяток хорошо вооруженных охранников для сопровождения трех несчастных пар, чтобы привести детей сюда.

— Когда я была здесь ранее и упомянула при всех придворных, что считаю, что Майя отдает детей влиятельным лицам Королевства, я заметила, что некоторые из присутствующих имеют подозрительно виноватый вид и бегающие глаза. Так как я никак не могла доказать, что кто-то из этих людей замешан в этом, я в тот раз ничего и не сказала. Но я подала знак Королеве, указав на пару, в которой я была почти уверена, а остальные предположили, что их выберут следующими и сами себя выдали, — она сжала его руку. — Слава Богу, а то у меня не было плана Б. Если только ты не считаешь «сталкивать их лбами друг об друга, пока кто-то не признается» планом.

Лиам с удивлением посмотрел на нее, и что-то ужасно похожее на благоговение промелькнуло в его взгляде.

— Напомни мне никогда не играть с тобой в покер, — сказал он. И легко поцеловал ее в губы, несмотря на неодобрительные взгляды, которые на них бросали большинство других придворных.

Тихий смех Бабы был прерван суматохой и взволнованными голосами - вернулись охранники, ведя пособников Майи и трех маленьких детей. Самая старшая, девочка лет семи, несла самого маленького, мальчика, которому было вряд ли больше двух.

У детей был удивленный и запуганный вид, кроме одной маленькой темноволосой девочки с двумя косичками, карими глазами и упрямым подбородком.

— Шериф Мак! — закричала она, мельком углядев Лиама, и побежала к нему, чтобы быть пойманной в его объятия.

— Мэри Элизабет! — выдохнул Лиам. — Как же твоя мама будет рада увидеть тебя!

Бабе показалось, что в его глазах заблестели слезы. И, похоже, у нее тоже начались какие-то проблемы с глазами. Без сомнения, это какая-то экзотическая перхоть от одного из питомцев Королевы. Но те, кто вскоре станут экс-родителями выглядели гораздо хуже. Одна очень стройная и невероятно прекрасная женщина с длинными розовыми волосами в струящемся платье из небесно-голубого полупрозрачного шелка и мерцающей органзы, украшенной звездами, стояла на коленях перед Королевской четой, слезно умоляя, чтобы ей разрешили оставить ребенка, которого она прятала в тайном месте под землей, полном игрушек и конфет.

Ребенок, о котором шла речь, жался к другим детям, стоящим возле Лиама и Бабы, слишком потрясенным и сбитым с толку, чтобы делать что-то еще, кроме как молча стоять с теми, кого они смогли опознать как Людей.

Королева покачала головой, и намек на жалость промелькнул в ее холодном и суровом взгляде.

— Я не могу поощрять поступки, которые могли уничтожить все Иноземье. Правило о запрете на похищение человеческих детей существует не просто так. Именно из-за этого на нас начали охотиться и поносить в земном мире, вынуждая нас покинуть все наши священные места там и отступить в эту реальность в поисках безопасности, возвращаясь туда лишь изредка, в день летнего солнцестояния и накануне Дня всех святых, в те дни, когда увеличивается наша сила.

— Но сейчас Люди даже не верят в наше существование — возразил мужчина. — Они не будут охотиться на тех, кого даже не считают настоящими!

— Не будут? —спросил Король, указывая на Лиама и Бабу. — Разве они не свернули горы, чтобы разыскать и вернуть то, что принадлежит им? Я бы сказал, что свидетельство обратного стоит сейчас перед вами. Королева права. Нельзя попустительствовать действиям, которые ставят нас всех под угрозу. И уж, конечно, нельзя вознаграждать их.

Розововолосая женщина, пошатываясь, поднялась на ноги, держась за своего супруга, и начала оглядываться в поисках ребенка, который был ее, хоть и на столь короткое время.

— Но, Ваше Величество, все знают, что Люди не ценят своих детей, как мы своих. А у них их так много, а у нас так мало. Как это может быть неправильным, забрать одного-двух для нас?

Лиам с трудом сделал шаг вперед, так как к одной ноге, как банный лист, прилип Пити, а в руках он все еще держал Мэри Элизабет. Гордость переполнила сердце Бабы, когда он вышел перед всем двором и заговорил сильным и уверенным голосом.

— Вы совершенно неправы, — сказал он. — Есть люди, которые плохо обращаются со своими детьми. Но большинство любит своих детей больше жизни, и пойдут на все ради них, — он указал подбородком на Мэри Элизабет, так как руки у него были заняты. — Мать этой маленькой девочки зашла так далеко, что отыскала Бабу Ягу, чтобы просить о помощи, не взирая на то, чем ей придется за это заплатить. У всех этих детей дома есть родители, которые страдают и мучаются от печали, страха и потери, так как их дети были украдены. Они не призы, из-за которых можно спорить. Их любят, ими дорожат, поэтому Баба и я собираемся забрать их домой, где им и место.

Королева грустно кивнула.

— Хорошо сказано, смертный. Так тому и быть. Этому правилу все будут повиноваться, и все те, кто достаточно безрассуден, чтобы нарушить его, подлежат суровому наказанию, — она протянула свою бледную, изящную руку и пригладила волосы Мэри Элизабет. — И все же, как жаль. Они такие милые и смогли бы привнести столько юной радости в этот древний мир.

Лиам огляделся, всматриваясь в эти печальные, потерявшую надежду лица рыдающих женщин и мужчин с каменными лицами. Баба поймала момент, когда искра какой-то идеи зажглась в его добрых ореховых глазах.

— О чем ты думаешь? — прошептала она немного обеспокоенно. Они должны уже были уходить отсюда со всеми детьми, целыми и невредимыми, пока не поздно. Лиам не знал Иноземья как она; одно неверное слово, и их могут превратить в лебедей. А из нее выйдет ужасный лебедь.

Но он только отдал ей Мэри Элизабет, и переместил руки Пити со своей ноги на ногу Бабы. Затем он низко поклонился Королеве и сказал:

— Ваше Величество, если мне будет дозволено, у меня есть предложение.

Изогнув совершенную бровь, Королева присобрав юбки, снова села на трон.

— Я слушаю, — произнесла она.

Баба задержала дыхание и стала серьезно рассматривать необходимость вознести молитву, впервые за свою долгую жизнь.

— Как уже говорила Баба, — сказал Лиам с серьезным выражением. — Я шериф. И это моя работа — обеспечить соблюдение законов моей общины, примерно, как Вы обеспечиваете соблюдение ваших.

Королева кивнула.

— Это правда, на что указал один из ваших подданных, не всем детям так повезло, как этим. Некоторые из них совсем нежеланные, и даже подвергаются насилию.

Из толпы раздался неодобрительный гул, но Лиам проигнорировал его, обращаясь только к Королеве и ее супругу.

— Будучи шерифом уже достаточно долго, я не раз пересекался с детьми, с которыми просто ужасно обращались; изломанные, с оставшимися шрамами как физическими, так и душевными, они сломлены, и никто уже не сможет это исправить. Таких детей, скорее всего, никогда не усыновят, и они не смогут жить нормальной и счастливой жизнью во взрослом возрасте.

— Это ужасное бесчестие, — промолвила Королева. — Вам должно быть стыдно быть частью расы, которая делает такие вещи.

Лиам вздохнул.

— Иногда мне действительно стыдно, Ваше Величество, иногда да. Но суть в том: если я правильно понял Бабу, детей, которых забирают из нашего мира в этот, со временем забывают все о том, откуда они и кем были. Это так?

Королева подняла голову, ее длинная шея стала абсолютно прямой, как и значение его слов.

— Ты хочешь сказать, что добровольно приведешь нам таких детей, чтобы мы смогли их вырастить как своих собственных?

У всех подданных, которые окружали их, в глазах начали появляться проблески надежды, это было так прекрасно и вызывало такую радость, как будто фениксы взлетели над головами.

Он кивнул.

— Их будет не много, дай то Бог, но всегда найдется несколько несчастных, для которых потеря памяти будет за счастье. Без сомнения с ними будет сложно, особенно в начале, пока их память не начнет исчезать. Но если вы можете заверить меня, что с такими детьми будут хорошо обращаться, и окружат их заботой и любовью, чтобы они окончательно исцелились, тогда, да, я с большим желанием сделаю это.

Бабе было ясно, что у него на уме точно был, по крайней мере, один определенный ребенок, возможно, тот, кому он не смог помочь традиционными средствами. Дети были слабым местом Лиама, также как они были и ее слабым местом.

Баба прижала Мэри Элизабет покрепче к груди, ее сердце так переполняли эмоции, что оно казалось таким огромным, и едва помещается в ней. Она никогда бы до этого не додумалась, но это было идеальное решение, как для детей, так и тех, кто, наконец бы смог иметь ребенка и назвать его своим. Никто не потеряет любимого ребенка, и, возможно, может получиться что-то хорошее от того зла, которое люди иногда обрушивают на своих невинных и беззащитных детей. Будучи Бабой Ягой уже достаточно долго, она жалела, что не додумалась до этого сама много лет назад.

— Нам нужно разработать способ общения, — добавил Лиам. — И еще может быть непросто, объяснить исчезновение тех детей, которые на самом деле никому и не нужны.

Мягкая улыбка коснулась губ Короля.

— Ну эта часть довольно простая. В давние времена, мы бы создали подменыша — точную копию ребенка, которого мы собирались забрать, его делали из дерева и оживляли с помощью магии. Проблема заключалась в том, что большинство родителей могли заметить отличия, так как подменыши не могут точно передавать человеческие эмоции и действия. Но, судя по твоим словам, именно эти дети нежеланны и многое пережили, то скорее всего никто и не заметит отличий или просто почувствуют облегчение, что их отпрыски стали более послушными и хорошо себя ведут. И магии для этого нужно совсем чуть-чуть; это не должно повлиять на равновесие между нашими мирами.

Лиам кивнул, а Баба вздохнула с облегчением. Все было улажено, Королева была счастлива, и теперь они могут идти домой. К сожалению, эта чудесная мысль была прервана пронзительным, разрывающим барабанные перепонки, криком, и он исходил из другого конца зала, прям как ногтями по классной доске.

Глава 31

Сердце Лиама разбилось на миллион кусочков при виде Мелиссы, которая извивалась между двумя здоровенными охранниками, каждый из которых крепко держал ее тощие руки. На ее лицо было страшно смотреть: лицо было расцарапано, все в красных пятнах от слез, а ее разной длины рыжие волосы были настолько грязными, что висели сосульками. Ту милую и привлекательную женщину, которую он когда-то назвал своей женой, невозможно было узнать в этом существе. Впереди этого трио шел еще один охранник, а рядом с ним маленькая девочка, стрижка-пикси на темных волосах, вздернутый носик и очень серьезный вид. На вид ей было примерно лет шесть, слишком мала для того, чтобы обладать таким самообладанием. Вопли Мелиссы разносились по всей комнате, вынуждая всех повернуть головы в ее сторону, и распугивая летающих птиц, которые забрались в более безопасные места в районе балок.

Неосознанно он сделал шаг в ее сторону, руки сжались в кулаки, но Баба остановила его.

— Подожди, — прошептала она. — Я знаю, что тебе тяжело на это смотреть, просто подожди.

Она легко похлопала его по спине, три быстрых хлопка, если бы это сделал кто-нибудь другой, то напоминало бы медвежьи объятия. И он решил подождать, хотя и чувствовал себя так, как будто его душу вырвали и изорвали на кусочки.

— Что это такое? — спросила Королева и отвращение отразилось на ее обычно невозмутимом лице. Она сузила глаза и посмотрела на главного охранника. — Кто эти люди?

— Вы приказали нам обыскать Майино жилище, Ваше Величество, как только Зорика рассказала нам как его найти, — сказал воин, кивая в сторону великанши. Она забилась в угол тронного зала, пытаясь казаться как можно незаметнее, но ей этого не удалось. — Мы нашли там этих двух Людей и решили, что ребенок один из тех, кого забрали. Поэтому мы привели к Вам обоих.

Стоя рядом с Лиамом, Баба сморщила свой длинный нос.

— Мне казалось, ты говорил, что пропало трое детей, — прошептала она. — Ты знаешь, чей это ребенок?

Он внимательно посмотрел на темноглазого эльфёнка, который невозмутимо смотрел в ответ, но не узнал ее.

— Было только трое. Майя наверно украла ее где-то в другом месте.

— Эта одна из ваших? — спросила Королева Лиама.

Он покачал головой.

— Нет, Ваше Величество.

— Объясни это, — потребовала Королева у Майи. — Кто эти Люди и что они делают в моем Королевстве?

Русалка показательно выдохнула воздух, закатив глаза, что напомнило Лиаму подростков, которых он периодически арестовывал за кражу в магазинах или граффити на исторических памятниках. Но она, видимо, решила, что ей уже нечего терять, если она подчиниться приказу Королевы, теперь, когда она уже все проиграла. Или, быть может, она просто хотелось получить возможность похвастаться своей сообразительностью, несмотря на конечный результат.

— Я нашла эту женщину пару лет назад, — произнесла Майя, гордо задрав острый подбородок. — Она случайно набрела на новый проход, вызванный разрывом земли, люди называют это гидравлическим разрывом пласта, в полубессознательном состоянии от чрезмерного злоупотребления алкоголем, и кто знает, чего еще. Ее разум был в полной отключке, и она едва заметила, что попала в другой мир.

Она закатила свои глаза цвета мутной морской воды, поражаясь слабости смертных.

— Я взяла ее к себе в дом, отмыла, накормила и, как только я убедила ее показать мне, где находиться проход, преподнесла ей ребенка, вместо того, чья смерть довела ее до такого отчаяния и безумия.

Ярость Лиама вступила в схватку с его скорбью, как боксеры-соперники в матче-реванше, когда он услышал эту гнетущую историю. Бедная Мелисса — в конце концов, она не сбежала с цирком, а угодила в кроличью нору, попав в сказочный мир, прямо в лапы эгоистичного, амбициозного существа, которое использовало разбитую горем, отчаявшуюся женщину для осуществления своих собственных безумных планов. Он вдруг ощутил себя таким же кровожадным, как Баба, жалея, что не разорвал Майю голыми руками, когда была возможность.

Баба услышала как из его горла раздалось тихое рычание, и улыбнулась ему одним уголком рта, выражая сочувствие.

— Подожди, — повторила она. — Нам нужно это услышать.

Хлоп. Хлоп. Хлоп.

— И где же, скажи на милость, ты взяла этого ребенка? — вмешался Король, кивая на малышку. — Могу предположить, что это она?

Майя пожала плечами, похожие на водоросли волосы запрыгали по плечам.

— Как только я получила доступ к двери, я начала исследовать мир по ту сторону. Недалеко от места, где открылся проход, находилось уединенное фермерское хозяйство. Я убила родителей, забрала ребенка и сожгла все дотла. Это было довольно просто.

Взгляд полный сожаления мелькнул на ее лице.

— Увы, даже эти глупые Людишки что-то бы да заподозрили, если бы я использовала тот же самый трюк дважды, поэтому, как только эта женщина достаточно успокоилась, получив нового ребенка, и была в состоянии дать мне нужную информацию, я стала детей просто красть. Вызванные этим страх и страдания были гораздо более веселым зрелищем, чем наблюдать за тем как здание просто сгорает дотла.

Ужасная острозубая улыбка расцвела на ее лице, при столь приятных для нее воспоминаниях.

— Я помню тот пожар, — шокированно сказал Лиам. — Мы думали, что ребенок погиб вместе с родителями. Но ведь это произошло всего восемь месяцев назад, — он указал на маленькую девочку. — Ребенку не было и года. А этой девочке лет пять-шесть, не меньше.

Королева пожала плечами.

— Здесь, в Иноземье, время течет необычно, совсем не так, как в мире Людей. Разве в ваших сказках нет историй о тех, кто решился задержаться здесь на день или месяц, только чтобы потом, вернувшись домой, обнаружить, что прошло уже много лет, и все те, кого они любили уже мертвы, а о них самих давно забыли?

Кровь отлила от лица Лиама, но Баба уверенно произнесла:

— Не волнуйся, Бабы Яги невосприимчивы к такому эффекту, чтобы мы могли спокойно перемещаться туда-сюда, когда это необходимо. А так как ты здесь со мной, то все будет хорошо. Дома времени пройдет не больше, чем по нашим ощущениям здесь.

Он с трудом выдохнул.

— Ох, славно.

Но потом Баба добавила:

— Хотя, судя по всему, для Мелиссы прошли годы, и все это время она растила этого ребенка как своего собственного.

И тут его сердце снова упало на плиточный пол, и осталось там лежать в дымящихся руинах, как тот фермерский дом, который сожгла Майя.

— Мелисса? — Острые ушки Королевы внимательно следили за их разговором. — Ты знаешь эту человеческую женщину?

Лиам сделал еще один легкий поклон, хотя без особого воодушевления.

— Ее имя Мелисса МакКлеллан, Ваше Величество. И она моя — была моей — женой. Она исчезла два года назад. Я и понятия не имел, что она здесь, — он тяжело сглотнул. — Когда она исчезла, я решил, что она сбежала.

Выражение лица Королевы стало немного мягче.

— Значит ребенок, которого она потеряла, был твой? — она склонила голову. — Мы сожалеем о вашей потере. Утрата ребенка — это чудовищно. Затем взгляд Королевы сместился с него, стоящего по струнке в своей форменной одежде, на ту развалину, которой стала Мелисса, а та смотрела только на темноволосого ребенка, и то что-то напевала для девочки, то осыпала ругательствами охранников, которые держали их отдельно.

— Похоже вы лучше справились с этим несчастьем, — сказала Королева немного преуменьшив. — Какая жалость.

Лиам опустил глаза в пол, видя скорее далекое, счастливое прошлое, чем плитки с драгоценными камнями и причудливыми узорами. Он вздохнул.

— Да, Ваше Величество, так и есть.

— И что же ты предлагаешь делать с этим нежданным ребенком, Баба Яга? — спросил Король. — Тебе было обещано, что ты сможешь забрать всех детей домой, в качестве награды за помощь нашему Королевству. Я уверен, моя возлюбленная супруга согласится, что этот ребенок тоже подпадает под эту договоренность.

Баба развернулась к Лиаму, на ее лице отразилось замешательство.

— Хм. Ну, а ты что думаешь, Лиам? Есть ли кто-то, кто ждет ее дома?

Он стоял в раздумьях, разглядывая пол у ног столь невозмутимой, но все же с какой-то чертинкой, девочки.

— Я не припомню, были ли у этой семьи близкие родственники. И откровенно говоря, даже если бы и был кто-то, я не уверен, как я объясню, что ребенку уже шесть лет, хотя прошло меньше года. Слава богу, что этого не произошло ни с одним из других детей, — он покачал головой. — Но и оставить ее здесь, я не считаю возможным. Особенно с Мелиссой.

Сама мысль об этом пугала.

— В том то и дело, — Баба задумчиво смотрела на ребенка. Она похлопала по губам длинным пальцем. — Возможно, я кое-что придумала. Не возражаешь, если я попробую одну вещь?

" К черту, в любом случае, у него не было других идеи " .

— Вперед.

" Это должно быть интересно " .

Даже Королева выглядела весьма заинтригованной, когда Баба подошла к ребенку, который рассматривал экзотическую дворцовую обстановку широко раскрытыми карими глазами.

— Привет, — сказала Баба, присаживаясь, чтобы быть одного роста с малышкой. — Меня зовут Баба Яга. А у тебя есть имя?

Маленькая девочка моргнула и бросила взгляд через плечо на то место, где стояла Мелисса, теперь неподвижно.

— Мать зовет меня Ханна, — сказала она таким тоном, что стало ясно, что она сама была не в восторге от той женщины, которую она называет "Мать" или от имени, или от того и другого.

Лиам вздрогнул, когда услышал имя. Ну конечно Мелисса использовала имя их умершего ребенка; она неверное и сама уже не понимает, что это не один и тот же ребенок.

— Хм, — повторила Баба. — Понятно.

Она пристально посмотрела ей в глаза, как будто разговаривала с другим взрослым человеком.

— Скажи мне, ты знаешь, что существуют два мира — этот, его зовут Иноземьем и человеческая реальность, где живут Люди?

Ханна кивнула.

— Мать рассказывала мне истории о той другой реальности. Она ей не нравилась.

— М-м-м, — Баба пожала плечами. — Ну, ей там пришлось многое пережить. Понятно, что ей не понравилось. Но поверь мне, там может быть очень хорошо. А она сказала тебе, что ты Человек, и что пришла из того мира, а не из этого?

Ханна покачала головой и неровные прядки волос запрягали вокруг ее ушек.

— Другая женщина рассказала мне об этом. Она обычно звала меня «Человеческий ребенок», как-будто это что-то плохое.

Малышка, сощурив глаза, посмотрела на стоящую перед троном угрюмую Майю, с которой беспрерывно капала вода.

— Но мне было все равно. Она мне не нравится.

— А кому нравится? — пробормотала Баба себе под нос.

Лиам видел как она вся собралась, как будто что-то, пока неизвестное ему, но важное для нее, зависело от ответов на ее следующие вопросы. У него не было ни одной стоящей идеи, что все это ей даст. Или нестоящей идеи, если уж на то пошло. Но все же, не смотря на все, он решил, что верит ей. Чтобы это ни было, он не сомневался, что это будет в интересах ребенка.

— Ты должна сделать выбор, — сказала Баба. — Ты хочешь остаться здесь, с ней?

Она указала на Мелиссу, которая, казалось, прислушивалась к их разговору лишь постольку-поскольку, ее внимание захватила огромная синяя бабочка, порхающая среди желтых орхидей.

Малышка яростно затрясла головой.

— Нет. Она неправильная.

Баба изогнула бровь.

— Понятно. И откуда ты это знаешь?

— Просто знаю.

— А я? — спросила Баба. — Я тоже неправильная?

Темная головка склонилась набок, ее глаза как бездонные бассейны пристально изучали ее.

— Нет, — наконец ответила Ханна. — Ты хорошая.

Баба улыбнулась.

— Ну, думаю многие с тобой не согласились бы, но я рада, что ты так считаешь.

Она выпрямилась и подошла к серебряному канделябру, который стоял ближе всех, это было огромное серебристое чудовище с потеками от тускло горящих свечей из пчелиного воска. Она задула одну из них, вынула ее из углубления и поднесла к маленькой девочке.

— Ты можешь ее зажечь? — спросила Баба, протягивая высокую белую свечу.

Ханна стала оглядываться. Один придворный протянул, как показалось Лиаму, кремень и сталь, но Баба отмахнулась от предложенного.

— А как? — спросила девочка. — У меня ничего нет, чтобы зажечь ее.

— Просто подумай, что она горит, — предложил Баба. — Пожелай, чтобы она горела.

Девочка хлопнула длинными темными ресницами. Казалось, что все в зале задержали дыхание, хотя Лиам и не понимал почему.

И вдруг огонь с шумом взвился над свечкой. Баба улыбнулась.

— Отлично, — похвалила она и поставила свечу на место.

Потом она протянула девочке руку и пошла с ней туда, где стоял Лиам вместе с другими детьми, они собрались вокруг него у подножия трона. Баба обратилась к Королеве и ее супругу.

— С вашего разрешения, Ваши Величества, я заберу этого ребенка со мной в человеческий мир, — сказала Баба. — Я считаю, что мы хорошо подходим друг другу.

Лиам моргнул. "Какого черта? Баба реально сказала то, о чем он подумал?"

Королева величественно кивнула.

— А-а, — протянула Королева, догадываясь что к чему раньше Лиама. — Ну наконец-то ты нашла ребенка, чтобы воспитать новую Бабу. Какое элегантное решение. Мы одобряем.

— Ты собираешься сделать из этой маленькой девочки Бабу Ягу? — сказал Лиам,не зная то ли возражать против этого, то ли поаплодировать. — И это после всего через что она прошла?

Баба пожала плечами, глядя на ребенка с ее обычной сдержанной полуулыбкой. Она не вписываются ни в один из миров, никому не нужна, и она одарена магией. Это своего рода определение Бабы.

Ребенок посмотрел на Лиама, склонив голову набок, ее кареглазый пристальный взгляд напоминал ему разумную насмешливость ворон в кукурузных полях в его округе.

— Кроме того, — добавила Баба. — У тебя разве есть еще какие-то идеи о том, что с ней делать?

Лиам уже открыл рот, но вдруг раздался громкий крик. На мгновение он подумал, что это он каким-то образом издал этот ужасный неблагозвучный звук, но потом понял, что это Мелисса, наконец, решила присоединиться к беседе.

— Не-е-е-е-т, — кричала она, и ее лицо исказило безумие. — Только не мою малышку! Нет! Вы не можете забрать моего ребенка! Только не опять! Это нечестно! Лиам! Лиам! Пожалуйста! — ее заплаканное лицо слепо поворачивалось к нему, как подсолнечник поворачивается к солнцу. — Пожалуйста, Лиам, не дай им забрать моего ребенка!

Гигантский рука сжала его сердце так сильно, что он был уверен, что оно лопнет прямо в груди. Весь ужас той первой ночи навалился на него: яростный вызов диспетчера, вращающиеся красные огни на скорой помощи, припарковавшейся поперек подъездной дорожки к его дому; а в доме, обезумевшая, в полубессознательном состоянии Мелисса, умоляющая его каким-то волшебным сделать неоспоримую ужасную правду — неправдой.

Он не смог сделать это для нее тогда. И он не знал как это сделать теперь. Сильный ожог, вызванный тоской, начал пузыриться в его горле, и лопнул, извергнув, лишь одно слово, которое было произнесено умоляющим тоном.

— Барбара? — прошептал он.

В этот раз она его действительно обняла, сопроводив это поцелуем в щеку. Она улыбнулась ему одной из своих самых злодейских улыбок и, подмигнув, сказала:

— Я разберусь с этим, Лиам.

Сделав шаг вперед, она низко склонилась перед троном.

— Ваши Величества, — громко сказала она, чтобы быть услышанной сквозь безутешные причитания. — У меня появилась идея.

Королева изогнула бровь.

— Если это принесет покой в мой тронный зал, то я выслушаю что угодно. Давай, расскажи Нам.

Баба поднялась по лестнице и стала что-то тихо рассказывать Королеве и ее супругу, чье проницательное лицо впервые выражало удивление, а затем и своего рода веселье, с легким оттенком злорадства, пока он сидел и поглаживал свою темную бородку. Строгое лицо Королевы прочесть было труднее, но она все время переводила взгляд с Мелиссы на Майю, с Майи на девочку и обратно на Мелиссу, при этом глубокомысленно кивая головой.

— Мне нравится, — наконец произнесла Королева и указала охране, чтобы те подвели Майю поближе к трону. — Это подойдет.

Баба подвела ребенка, гася непроизвольный протест Лиама быстрым кивком и беззвучно проговорив «доверься мне». Искоса глядя на него, она послала коварную улыбку, которая быстро спряталась под маской серьезности.

— Ты мне поможешь? — спросила Королева своего супруга, и они оба грациозно спустились вниз, где их ожидали Майя с девочкой, и молча обмениваясь неприязненными взглядами.

Королева и Король протянули руку, и дотронулись до груди того, кто стоял перед ними, а когда они взяли друг друга за руку, сверкающая завеса тумана окутала их всех, образуя полупрозрачную магическую радугу. Когда энергия рассеялась, то вместо одной маленькой темноволосой девочки, теперь стояли две. Не было никаких признаков Русалки, на том месте, где она стояла, только мокрое пятно на полу, и свирепый взгляд на лице второй Ханны.

— Вот, дерьмо, — молвил псевдоребенок. — Вы меня, наверное, разыгрываете.

Суровый взгляд Королевы прекратил все последующие жалобы.

— Учитывая, что наказание за твои действия, как правило, либо смерть, либо изгнание, — отметила она, — то ты должна радоваться, что тебя только обязали отбывать столь мягкое наказание. Если ты будешь добра к этой бедной Человечке и хорошо себя вести, тогда, может быть, через пару сотен лет, когда смертная скончается, я рассмотрю твое возвращение к первоначальному виду. Возможно. И, будь уверена; я буду присматривать за тобой.

Бывшая Русалка угрюмо прошла через вращающиеся инкрустированные плитки и встала рядом с Мелиссой. Лицо женщины сразу же просветлело, и она перестала плакать и обращать внимание на Лиама и всех остальных, просто обняла девочку, которую считала своей. В ее сияющей улыбке, он мельком увидел проблеск прежней Мелиссы, прежде чем жизнь и ее собственный слабый дух так жестоко предали ее.

— Не бойтесь, — заверила Королева Лиама. — Мы позаботимся о вашей бывшей жене, и проследим, чтобы она ни в чем не нуждалась, — она вопросительно приподняла бровь. — Если только конечно вы бы не предпочли забрать ее обратно в свой мир. И, если это так, то «ребенок» не сможет пойти с ней.

Лиам не мог придумать ничего более губительного, чем еще раз лишить Мелиссу дочери. А опыт доказал, что медицина смертных не может помочь ей бороться с ее демонами. Может магия этого мира справиться лучше, теперь, когда она уже не находилась под контролем Русалки. Он только покачал головой.

— Спасибо, Ваше Величество, но нет. Я буду рад оставить ее на ваше попечение.

Баба снова выступила вперед, и Королева издала небольшой вздох.

— Что-то еще, Баба Яга? — спросила она. — Я уже устала от всего этого, и хочу заняться более легкими и забавными делами.

И Лиам не мог ее за это винить. Ему и самому хотелось уже со всем этим покончить. Но, даже закончив все дела здесь, ему еще предстояло держать ответ дома. Он подавил вздох, внезапно почувствовав себя таким уставшим, как если бы они действительно блуждают в Иноземье уже половину своей жизни. Только многолетняя дисциплина, выработанная на службе, помогала ему сейчас держать плечи прямыми, а спину ровной.

— У меня к вам еще одна маленькая просьба, Ваше Величество, но это я не для себя, — и Баба указала сначала на Мелиссу потом на Лиама. — Когда Русалка заставила Мелиссу вернуться в человеческий мир и обвинить Лиама в тех преступлениях, которые совершила Майя, она нанесла большой урон его репутации. Это, конечно, было запланировано и урон уже нанесен.

Король подался вперед, явно заинтригованный.

— Для хранителя закона, это хуже всего. К тому же все мужчины дорожат своей репутацией. Но эта женщина совершенно не в себе, ей нельзя доверить такое задание, как опровергнуть свою ложь. Какая же у тебя просьба?

Все тело Лиама закаменело, не зная, что Баба еще смогла припрятать в рукаве, он едва смел надеяться на что-то.

Баба медленно обвела рукой, окружающих их, придворных.

— Любой из ваших верных подданных, может легко применить гламор, с помощью которого он будет выглядеть и звучать, точно как Мелисса. Если бы вы могли отправить кого-нибудь с нами, чтобы отречься от сделанных ею ранее обвинений, это бы нам очень помогло, и я, и Лиам, мы оба тогда бы считали ваш долг по отношению к нам, в этом деле, полностью погашенным.

— А-а, — произнесла Королева, даря им замораживающую улыбку, — Легко осуществимо и очень умно.

Довольный взгляд демонстрировал, что она явно выигрывала от этой сделки. Баба ему рассказывала, что те, кто из Иноземья терпеть не могут оставаться у кого-то в долгу, особенно Королева.

Лиам подозревал, что Баба могла бы попросить гораздо больше, но ему так полегчало, что он не стал даже возражать.

Пока поддельная Мелисса будет в городе, он сможет дать ей подписать бумаги о разводе, которые уже два года лежат у него в столе. И со всем этим будет покончено. В это время Королева выбирала придворного, который будет сопровождать их домой под личиной Мелиссы, и выбрала еще несколько доверенных охранников, которые сопроводят их к двери, через которую они вошли, чтобы затем закрыть ее за ними раз и навсегда. Лиам собрал всех детей вместе. Чем больше времени они проводили в его компании, тем менее запутавшимися они казались, хотя Баба и сказала, что в конечном итоге время, которое они провели в Иноземье скоро исчезнет из их памяти и станет полузабытым сном.

Баба посмотрела на темноволосую девочку и сказала:

— Я хотела бы, чтобы ты пошла со мной и осталась со мной жить. Ты согласна? Я бы могла тебя многому научить. Мир, где я живу, очень отличается от этого, но я думаю, что тебе там понравится. А мы сможем наведываться сюда, если ты захочешь.

Девочка посмотрела на нее неестественно спокойно.

— Я буду жить с тобой? — спросила Ханна. — И там светит солнце?

Баба кивнула.

— Да. А еще там есть звезды. Тебе понравятся звезды.

— Хорошо, — сказала девочка очень серьезно и сдержанно.

Ее большие круглые глаза и та мудрость, несвойственная ее возрасту, всем этим она напоминала Лиаму сову. У нее был тот же самый немигающий, и немного сбивающий с толку взгляд. Лиам надеялся, что Баба не забудет ее научить смеяться.

— О, и есть еще одно, — сказала Баба немного озабоченно.

Ханна терпеливо ждала. Она, несомненно, на своей шкуре узнала, что люди полны сюрпризов, и имела большой опыт как подготовить себя к неприятностям.

— Я живу с очень большой собакой. Которая иногда становится драконом. Думаешь, это испугает тебя?

Баба, похоже, даже задержала дыхание. И Лиам знал, что поступил также.

Маленькая девочка поглядела на множество существ, похожих на монстров, различных по размерам и формам, из которых состоял двор Королевы. Крошечный кусочек улыбки пробрался на ее губы, похожие на бутончик розы.

— Я так не думаю, — тихо сказала она и вложила свою руку в Бабину.

— Хорошо, — сказала Баба, смаргивая что-то очень похожее на слезы. — Тогда пошли домой.

Глава 32

Баба чувствовала себя как Гамельнский крысолов, когда она с Лиамом вышла из пещеры, за ними последовали Ханна, Мэри Элизабет, другие пропавшие дети и Пити, завершала шествие поддельная Мелисса. Яркий свет снаружи сделал ее шаги неуверенными: она временно ослепла после времени, проведенного под сумеречным небом Иноземья и в мрачной темноте пещер. Позади она услышала как Ханна тихонько пискнула — она впервые увидела солнце, с тех пор как была еще младенцем. (Гаммельнский крысоломвили гамельнский дудочник — персонаж средневековой немецкой легенды. Согласно ей, музыкант, обманутый магистратом города Гамельна, отказавшимся выплатить вознаграждение за избавление города от крыc, c помощью колдовства увёл за собой городских детей, сгинувших затем безвозвратно — прим.ред.)

Пенелопа Каллахан сидела на камне и разговаривала с тремя Всадниками. Они представляли весьма необычную картину —очень ухоженная домохозяйка из высшего общества в жемчугах и дизайнерской одежде и трое очень разных и необычных байкеров в белой, красной, и черной коже. Но у всех у них появилось одинаковое выражение радости на лице, когда они увидели Бабу и ее компанию, все вздохнули с облегчением, что видят их в целости и сохранности. Кощея нигде не было видно и это было только к лучшему.

— Мама! — Пити отделился от других детей, которые до сих пор казались несколько дезориентированными, и побежал со всех ног по каменистой земле, чтобы быть пойманным в кольцо рук своей матери.

— Слава Богу, Слава Богу, — Пенелопа все повторяла и повторяла и слезы катились по ее лицу. — О, мой малыш. Слава Богу, Слава Богу!

Баба подумала, что было бы более уместно поблагодарить ее и Лиама, но, учитывая обстоятельства, она не возражала.

— Привет, мальчики, — сказала она весело. — Скучали?

Алексей пожал плечами, которые походили на маленькие горы.

— А ты что куда-то ходила? А мы и не заметили, — но широкая улыбка расползлась по грубоватому лицу. — Вижу, ты нашла то, что искала. Проблемы были?

Баба обменялась с Лиамом взглядами.

— Никаких проблем, все проще простого, — сказала она.

— Ага, — согласился Лиам. — Проще простого.

Михаил фыркнул.

— И почему я тебе не верю? С другой стороны, ты здесь, дети с тобой, и никто из вас не крякает и не квакает, поэтому я считаю, что в конечном итоге все прошло хорошо.

Баба подумала о бедной, сломленной Мелиссе, стараясь даже не думать, как это повлияло на Лиама, что он увидел ее такой. Он едва сказал пару слов, с тех пор как они покинули Королевский дворец, и нес самого маленького ребенка в полной тишине.

— Думаю, все зависит от того, что ты подразумеваешь под словом «хорошо», — сказала она мрачно. — Но в основном, да, все хорошо.

Алексей тихо посчитал головы.

— Эй, — воскликнул он. — У вас тут что, лишний ребенок?

Он нагнулся, что бы их всех рассмотреть.

Ханна смотрела на него совершенно спокойно, очевидно, она не впечатлилась его огромными размерами. Мальчик забрал руку у более взрослой девочки, которая его держала его, и побежал к Алексею, чтобы дернуть его за плетеную бороду, заставив всех смеяться. Алексей только вздохнул и, перевернув мальчика, посадил к себе на плечи.

— Это длинная история, — сказала Баба, ее рука лежала на плече маленькой девочки.

Они не могут и дальше называть ее Ханной; сердце Лиама должно быть болит каждый раз, когда он слышит это имя.

— Это … э-э-м…

— Бабс, — сказала Ханна, своим мягким голоском, как вода, текущая по мшистым скалам. — Как Баба Яга. Только короче, потому что и я короче.

Баба почувствовал, что ее сердце запело, какая-то неизвестная магия, которой она не могла так легко дать имя, как это сделала девочка для себя. Это был как будто кусочек, о котором она даже не знала, что ей его не хватает, внезапно встал на свое место. Она быстро и ласково взъерошила девочке волосы.

— Ты вырастешь, — сказала она. — А теперь, как насчет того, чтобы вернуть всех других детишек их родителям?

* * *

Как и следовало ожидать, это оказалось не так просто.

После того, как они вернулись на дорогу, Лиаму предстояло разобраться с организацией перевозок трех взрослых и пяти детей. Всадники, конечно, будут на своих мотоциклах, но дети не могут ехать с ними. В конце концов, Пенелопа взяла Пити на его детское кресло, а также одну девочку постарше. Баба вела машину Майи, так как та ей уже точно не пригодится, с ней ехали новоназванная Бабс и маленький мальчик. Мэри Элизабет гордо восседала на переднем сидении патрульной машины.

Прежде чем они отправились в путь, Баба засунула голову в машину Лиама и предложила ему воспользоваться рацией, чтобы связаться с Ниной, и попросить ее собрать всех родителей пропавших детей в управлении шерифа.

— Ты уверена? — спросил ее Лиам. — Разве ты не помнишь, что творилось в последний раз?

Недобрая улыбка сделала ее другой, заставляя его пульс ускориться, как и всегда.

— Уверена, — ответила она. — И я считаю, что нам нужна настолько большая аудитория, насколько это возможно для твоего триумфального возвращения. Мы ведь не хотим, чтобы кто-то очень важный пропустил это?

* * *

Они медленно ехали по проселочным дорогам, заботясь о детях, у которых не было специальных автокресел, а также,чтобы дать время на сборы предсказанному Бабой приветственному комитету.И действительно, когда их необычная колонна из трех мотоциклов, двух автомобилей, и патрульной машины шерифа, подъехала к зданию, то стоянка была заполнена.

Войдя внутрь, Лиам почувствовал как шум и гам ударили в него, как приливная волна, угрожая сбить его своей яростной силой. Но он шагнул вперед с высоко поднятой головой, спокойно помахав Нине, которая сидела в кабинке диспетчера.

— МакКлеллан! — Клайв Мэтьюз бросился наперерез прежде, чем он смог бы пройти дальше в комнату, где беспрерывно курсировали группы обеспокоенных родителей.— Ну ты и наглец, вызывать сюда всех этих людей. У тебя нет никакого права! В случае если ты забыл, то спешу тебе напомнить, что ты был отстранен!

Его грудь раздулась от негодования, как у голубя, когда он стал орать на Лиама.

"О, это будет просто чудесно". Лиам и Баба разошлись, и за ними обнаружились дети, которые шли за ними, но были скрыты Всадниками, Пенелопой, и подставной Мелиссой, которая незаметно отошла и стала, опершись о стену ядовито-зеленого цвета.

— Я думаю, что детей следует вернуть родителям как можно скорее, — спокойно произнес Лиам.

У Мэттьюса просто отвисла челюсть, и, наверное, впервые за свою жизнь, у председателя совета не нашлось слов. В комнате началось столпотворение, родители кидались к своим детям, чтобы обнять своих потерянных ангелочков, офицеры и члены совета улыбались и хлопали друг друга и Лиама по спине, радуясь от всей души. На заднем плане Лиам слышал как Нина при помощи радиосвязи, оповещала всех у кого есть УКВ-сканер с настройкой на полицейские частоты, что дети вернулись.

Наконец, когда установилось хоть какое-то подобие порядка, все стали наседать на Лиама, требуя историю спасения детей. Он думал об этом еще в машине пока ехал сюда, и вспомнил одну из теорий, над которыми они работали, прежде чем обнаружилось, что за всем этим стоит Майя.

— Выяснилось, что Питер Каллахан собирал детей, чтобы потом продать группе иностранцев-педофилов, влиятельным людям с Ближнего Востока, которые заплатили бы ему огромные деньги, и попутно он приобрел бы полезные связи для своего бизнеса, связанного с бурением, — с невозмутимым видом сказал Лиам. — К счастью, он еще не успел завершить сделку, так что дети по-прежнему ждали, когда их вывезут судном из страны. Похоже, его помощница Майя помогала ему все это время, возможно даже, что это была ее идея, так как выяснилось, что вся ее биография была фальшивой.

Черт, история была сильно притянута за уши, и он знал это. Но по сравнению с правдой, это было более правдоподобно. Кроме того, никто точно не сможет доказать, что это была неправда.

Все подбородки Клайва Мэттьюса возмущенно затряслись.

— Да как ты смеешь обвинять Мистера Каллахана в участии в этом злодеянии? Он достойный и порядочный член нашей общины, и он упорно трудился, чтобы создать новые рабочие места и принести процветание в наш округ.

Он огляделся, как будто ожидая, что Питер появится как обычно у него за плечом, но бизнесмен там точно не было.

— Вообще-то, он жадный ублюдок и похититель детей, — сказал звонко новый голос, перекрывая гул переполненного зала. Пенелопа Каллахан вышла вперед, ее руки лежали на плечиках Пити, как бы защищая от всего. Фиолетовый синяк на скуле создавал яркий контраст на фоне ее безукоризненного внешнего вида.

— Когда он узнал, что его планы раскрыты, — сказала она своим жадным слушателям, — он забрал нашего сына, чтобы и его продать. А когда я попыталась его остановить, он меня избил, — она указала на неопровержимое доказательство. — Этот человек — преступник, и я хочу, чтобы его арестовали, по крайней мере, за нападение.

Лиам затаил дыхание, ожидая услышать, что Каллахан в больнице, и обвинил свою жену в том, что она переехала его семейным авто, но, судя по всему, он серьезно не пострадал. "Вот гадство."

— О, а, о боже, — Мэттьюс начал запинаться.

Молли подошла и протянула Пенелопе документы для заполнения, и, повернувшись к председателю совета, спросила:

— Я полагаю, это значит, что вы немедленно восстановите шерифа МакКлеллана и дадите ему какую-то награду, ведь так? Он ведь теперь наш герой.

Лиаму показалось, что Мэттьюс сейчас проглотит свой язык, но мужчина все-таки кивнул, его лицо приобрело цвет спелых помидор, и он сказал:

— Да, да, конечно, — затем Мэттьюс собрался и добавил. — Так и есть, только если те столь серьезные обвинения с него сняты. Но ведь это не так.

Но его спокойствие было недолгим, когда поддельная Мелисса шагнула вперед и призналась, что она все придумала, так как Майя шантажировала ее. Она так смиренно умоляла простить ее, что Лиаму было легко настоять на том, что он не будет выдвигать никаких обвинений. Как только с этим было покончено, Лиам попросил Молли провести поддельную Мелиссу к нему в кабинет и подождать его там. Сейчас он поставит несколько подписей на стопке бумаг, и свободен. Хотя от чего свободен, он не был уверен.

Белинда и ее родители подошли, чтобы поговорить с ним и Бабой, Мэри Элизабет крепко держалась за руку своей матери. Девочка до сих пор казалась немного рассеянной, она помнила только смутные кошмарные образы с того момента как Майя схватила ее во дворе и до того как она увидела шерифа в той странной комнате, а Лиам подумал, что так даже лучше. У детей очень гибкая психика, и у Мэри Элизабет есть лучшее лекарство от всех болезней — любящие руки ее семьи. Маришка и Иван улыбались от уха до уха, свет от их улыбок был похож на солнце, которое вышло из-за туч после нескольких месяцев беспрерывного ливня.

Он смотрел, как Белинда обняла Бабу, которая, казалось, растерялась на мгновение, но все же было видно, что ей приятно. Но тогда, он напомнил себе, что, вероятно, в ее жизни было не так много объятий.

— Спасибо огромное за все, что ты сделала, — сказала Белинда и слезы радости катились по ее щекам.

Она посмотрела вниз и заметила тихую маленькую девочку, которая стояла рядом с Бабой и впитывала всю эту непривычную суматоху и человечность с широко открытыми карими глазами.

— Ну, привет! И кто это у нас?

Белинда озадаченно посмотрела на Лиама.

— Разве был еще один пропавший ребенок, о котором мы не знали?

Она осмотрела комнату, выискивая еще пару ликующих родителей.

Баба кивнула.

— И да, и нет. Это моя дочь — Бабс. Майя украла ее еще до того как перебралась в ваши края. Я проследила за Майей до сюда, пытаясь узнать что она сделала с Бабс. Вот так я оказалась втянута во все это.

Губы Белинды сложились в пораженное «О, Боже». Хотя она старалась держаться невозмутимо.

— Как интересно.

— И как только Майя поняла, что я здесь, то попыталась организовать мне неприятности: испортила лекарства и распространила мерзкие слухи обо мне, чтобы я не смогла найти, где она держала Бабс и других детей. Она, должно быть, увидела в Питере Каллахане и его связях возможность получить еще больше денег за тех детей, которых она украла.

Маришка покачала совершенно седой головой и доброжелательно улыбнулась.

— Так вот какова твоя история!

Белинда усмехнулась, явно довольная, что все закончилось таким сказочным образом.

— Ну что ж, мы очень рады, что ты приехала в наш город, и не важно что именно тебя привело сюда, — сказал Иван, ласково похлопывая Бабу по руке и улыбаясь маленькой темноволосой девочке.

Белинда вдруг встревожилась.

— О нет. Я так и не исполнила последнее невыполнимое задание! Из-за этого будут проблемы?

Лиам заломив бровь, посмотрел на Бабу. Она ему не рассказывала ни о каких невыполнимых заданиях. Конечно, вытащить из нее информацию, уже само по себе очень похоже на невыполнимое задание. Он все еще пытался получить прямой ответ на вопрос — есть ли что-то между ними или нет. Ну, понятно, что есть нечто, но что именно, он до сих пор не может понять.

Баба посмотрела на радостную толпу, на Лиама, который теперь восстановлен на свое законное место, а затем вниз на малышку, которая крепко держала ее за руку. Она подмигнула Белинде и сказала:

— Между нами, я полагаю, что нам удалось выполнить гораздо больше, чем три невозможных задания. Я так подозреваю, что традиция была более чем удовлетворена.

Видя, как счастливы Ивановы и Белинда, а Мэри Элизабет теперь в полной безопасности дома, Лиам почувствовал, что на его лице появилась первая искренняя улыбка, которую он позволил себе за много дней.

Затем Иван спокойно произнес, как будто сбрасывал каждое слово, как крошечные снаряды с русским акцентом:

— Я полагаю, что теперь, когда вы вернули свою дочь и все дети были возвращены своим родителям, вы покинете нас.

И Лиам ощутил, как соскальзывает его улыбка, туда, куда попадает все, когда умирают мечты.

Глава 33

Тем же вечером Лиам и Баба сидели вместе на диване в Эйрстриме и старательно избегали смотреть друг на друга. Баба смотрела в окно на столб пыли, поднявшийся в спокойной летнем воздухе, он был едва заметен в свете исчезающих красных задних фонарей трех мотоциклов, которые куда-то держали свой путь.

Она знала, что тоже скоро будет уезжать. Впервые за свою долгую жизнь, эта мысль не привлекала ее. Возможно, потому, что что-то другое привлекало ее больше.

И что, черт побери, ей теперь делать?

Она покосилась на Лиама. Как и она, он смотрел вслед Всадникам, которые почти пропали из видимости. В отличие от нее, он был рад, что они уехали. Не то, чтобы они не ладили, просто она считала, что для комфорта было слишком много альфа-самцов в одной комнате. Это напоминало клетку, полную львов… и только с одним стейком.

Даже Чудо-Юдо не выдержал и сказал, что собирается на прогулку и его не надо ждать раньше утра. У нее было нехорошее подозрение, что он собирался навестить сучку немецкой овчарки, которая жила выше по дороге. Она решила дать ему немного развлечься после последней пары недель — она легко могла и сама присмотреть за Живой и Мертвой Водой. Ведь она никуда не собиралась. Пока.

Маленькая Бабс пошла на ночевку к Мэри Элизабет, так как Белинда тихонько сказала Бабе, что лучший способ для ребенка приспособиться к человеческой жизни, это провести некоторое время с другой маленькой девочкой. У Белинды был запланирован вечер фильмов Диснея и попкорна и Бабс умоляла ее отпустить. Она тоже никогда не видела фильмов. И Баба не смогла сказать нет.

Так что теперь она осталась с Лиамом наедине. Никаких Всадников. Никаких Драконов.

Никаких угроз из Иноземья с которыми нужно сражаться до победного конца. Только один невероятно привлекательный шериф с широкими плечами, ямочками на щеках, отросшими волосами и она. Она чувствовала, как бьется ее сердце, словно птица в клетке, и звуки ударов крыльями о ее грудную клетку напоминали игру тамтамов где-то в джунглях. Страх и желание танцевали танго внизу ее живота, и она сделала еще один глоток вина, чтобы попытаться успокоить их отплясывающие ножки. Нежная рука забрала кубок из ее пальцев и поставила его на стол с тихим, но решительным стуком, затем потянулась к ней и погладила по щеке.

— Барбара, — сказал он. Потом поправился. — Баба. Не грусти.

Баба удивленно моргнула.

— Я не грущу, — сказала она. — С чего мне грустить? Все хорошо закончилось.

Лиам изогнул бровь.

— Ты выглядишь расстроенной. Я подумал, что это из-за того, что уехали Всадники. Я знаю вы старые друзья.

У нее дернулся кончик губ.

— Я люблю этих парней, но они немного напрягают. И всегда страдает мебель. Я не переживаю, что они уехали.

Он скользнул к ней поближе, опустив руку ей на плечо, чтобы немного размять мышцы, а она даже и не осознавала, что была так напряжена. Она попыталась проигнорировать те ощущения, которые подымались в ней словно жар от асфальта в летний зной, но его близость очень затрудняла процесс мышления.

— Если это не Всадники, то, может, ты переживаешь о том, как вырастить Бабс? Я думаю, ты будешь прекрасной наставницей.

Он немного развернул ее, чтобы она была спиной к нему, и он мог размять оба ее плеча. Его дыхание щекотало ее шею, вызывая табун мурашек на спине.

— Ей повезло, что у нее есть ты.

Баба пожала плечами под его сильными пальцами, борясь с импульсом подвинуться поближе. Борясь с мыслями о будущем, которого у нее не могло быть с человеком, которого она не должна хотеть так сильно, как она хочет.

Но пульс все равно резко подскочил и тоска затопила ее как приливной волной, неумолимой и всё-сметающей. Его запах — такой мужской с древесными нотами и чем-то таким присущем только Лиаму — захватили ее чувства. Казалось, что вся его сущность переплелась вокруг ее души, пока она не видела. Как же это произошло? И что ей с этим делать? Бабы не остаются. Ведь так?

— Надеюсь, ты прав, — сказала она. — Я и сама не спец в том, как быть человеком, я не уверена, что смогу научить ее всему, что она должна знать. Но она сильная, и я думаю, что мы разберемся.

Она вздохнула, чувствуя себя расслабленной, несмотря на свои мысли. Это было чудесно, ощущать его руки, и у нее в голове мгновенно пронеслась фантазия о том, что еще они могли бы сделать, прежде чем она взяла бы себя в руки.

— Баба, — проворчал Лиам, придвигаясь ближе. — Расслабься. Мы победили. Все хорошо. Ты должна праздновать, — его руки спустились на ее предплечья и он медленно развернул ее к себе лицом. — Скажи мне, что тебя беспокоит?

Он был так близко: она могла видеть коричневые вкрапления в его ореховых глазах, густые ресницы отбрасывали тени цвета жженого янтаря, и он смотрел на нее с таким выражением, которое она никак не могла расшифровать. И зачем ей вообще расшифровывать то, что он чувствовал, когда она едва осознавала те эмоции, которые нарастали в ее груди, похожие на всепоглощающий лесной пожар?

— Лиам, — его имя как молитва, как заклинание, как мольба — как если бы произнесение его имени могло вызвать магию, независимо от того, насколько невозможным это может показаться. В конце концов, кто знал о магии больше чем Баба? И что может быть более волшебным, чем это странная вещь, которая случилась с ними, несмотря на столь ничтожную вероятность?

— Ты как-то спросил меня, пара ли мы. Помнишь?

Он кивнул, его лицо было серьезным, но там также проглядывала и надежда, он так смотрел на нее, как будто боялся, что она сейчас исчезнет.

— Я помню. Ты мне так и не ответила, — его губы немного изогнулись, намекая на улыбку. — Ты собираешься мне ответить сейчас?

Баба ощущала себя так, будто она балансирует на краю пропасти — в последний момент она вцепилась в такую старую, знакомую и безопасную жизнь, а затем радостно отказалась от нее, едва понимая, что делает, бросилась со скалы в пропасть к той неизвестности, которую она так долго избегала.

— Да, — прошептала она, наклоняясь, чтобы поцеловать его, чувствуя, как его губы расцветают в улыбке. — Мой ответ «да».

Тогда его сильные руки очутились вокруг нее, крепко прижимая ее к его стальной груди, даря все тепло, ощущение защиты и безоговорочного принятия. Не стало больше ведьмы и шерифа, только Баба и Лиам, и страсть, которую они оба слишком долго сдерживали.

Он ответил на ее поцелуй, его жесткие губы сминали ее мягкие.

— Ну наконец-то, — его голос был хриплым. — Если бы мне пришлось ждать еще минут пять, чтобы поцеловать тебя, думаю, я, вероятнее всего, и сам превратился бы в дракона.

А потом его губы снова накрыли ее, и больше никаких разговоров, только сладкий вкус его губ, его язык проникает внутрь, чтобы насладиться ею, его руки скользят по ее волосам, спускаясь к телу, страстно жаждущему его прикосновений. Жар пожирал ее, уверенно поднимаясь от кончиков пальцев ног к макушке, она больше не могла ждать, когда он закончит расстегивать ее рубашку, и Баба, махнув рукой, заставила их одежду исчезнуть. На мгновение это обескуражило Лиама, а затем он громко рассмеялся, несильно прижав ее к своей обнаженной коже, и тем самым распалил ее еще больше.

— Это очень полезный фокус, — пробормотал он, покусывая нежную кожу, начиная от уха и заканчивая у основания шеи, а затем с таким энтузиазмом приступил к ее исследованию, как если бы это позволило ему разгадать все те тайны, которые она так долго скрывала от него.

Она подавила стон, чувствуя как тепло перетекает из нее прямо в окружающую ее бушующую ауру, состоящую из потребности, желания и волнения. Она не смогла сдержать смех, в нем ощущалась пьянящая радость, похожая на пузырьки в бокале шампанского, и она тоже приступила к исследованию, пробуя его на вкус, поддразнивая, ощущая руками все его тепло и удивляясь, что это тот самый мужчина, которого она так долго ждала. Запах их возбуждения смешался и был опьяняющим, его очевидное желание сделали его глаза очень темными, когда он смотрел на нее, это было самое сильное волшебство, какое она когда-либо видела, будь-то силы грозы, земли или огня.

А потом он оказался в ней, они двигались как одно целое, приближаясь и отдаляясь, чтобы снова встретиться, и до тех пор, пока Баба уже не осознавала, когда останавливался он и начинала она.

Все выше и выше, она взмывала по спирали, как ревущее пламя, рассыпающее искры, чтобы осветить темноту, пока с приглушенным вскриком она не вспыхнула, как огненный феникс, возродившийся из пепла любви. Над ней содрогнулся и застонал Лиам, вторя ее восторгу. Обессиленные, они упали вместе на диван, руки-ноги переплелись, дыхание сбилось, но они продолжали шептать друг другу всякие нежности.

За окном сияла полная луна, но ее свет был лишь слабым отражением того, что излучал взгляд Лиама, когда он смотрел на нее.

— Я люблю тебя, — сказал он, крепко прижимая ее и запуская пальцы в ее спутанные волосы, как будто он не мог поверить, что она по-прежнему в его руках. — Думаю, ты меня приворожила, злая ты ведьма.

А Баба подумала, что если это и называется быть злой, то она только «за».

— Все возможно, — сказала она, зловеще улыбаясь. И в доказательство провела рукой вниз по его телу, касаясь его внушительной длины.

* * *

Пару недель спустя Лиам сидел в «у Берти» и угрюмо пил кофе, притворяясь, что читает газету, чтоб никто не решил подойти к нему завести разговор. С того момента как он вернулся из Иноземья, он провел все это время занимаясь бумажной работой, принимая заявления, заполняя бесконечные кипы документов. И каждый раз, когда он разбирался с одной кучей, Молли волшебным образом материализовывала другую прямо из воздуха.

Ему бы радоваться, что все вернулось в нормальное русло. Но с тех пор как на следующий день после того, как он с Бабой занимались любовью, он поехал в Долину Миллера и обнаружил, что там никого нет, его жизнь стала пустой. Кэти, официантка обслуживающая его столик, остановился, чтобы подлить еще кофе в его чашку и положить кусочек яблочного пирога с домашним мороженым с карамелью.

— Вот, — сказала она. — Похоже, что вам это пригодится.

Она посмотрела на него более внимательно.

— Вы как то изменились. У вас новая стрижка?

Он действительно, наконец, сходил постричься, но не это было причиной его изменений. Он узнал, что существует целый волшебный мир и вновь открыл свое сердце. Вся его реальность была перевернута с ног на голову и вывернута наизнанку одной красивой женщиной с темным облаком волос, которая исчезла так же внезапно, как и появилась. Неудивительно, что Кэти показалось, что он изменился.

— Да, я постригся, — сказал он, криво улыбнувшись. — Должно быть, дело в этом.

Он проигнорировал пирог, сделав несколько пометок на полях кроссворда, и, пытаясь решить какой стопкой папок заняться, когда он вернется в управление. Вдруг радостно прозвенел колокольчик на входной двери и кто-то выдвинул стул напротив него, обращаясь к нему:

— Знаете, шериф, это должно караться законом, то, как пропадает кусочек пирога Берти. Если вы не собираетесь его есть, то это сделаю я.

Он поднял голову, и его сердце пропустило удар: он увидел Бабу, которая накалывала на вилку кусочек пирога, лукаво глядя на него своими янтарными глазами. Лиам разогнулся, глядя на нее так, как-будто она была видением, которое может исчезнуть, лишь только он начнет дышать.

— Я думал, ты уехала навсегда, — стараясь, чтоб его голос звучал более расслабленно и непринужденно, как у нее.

— Даже не попрощавшись? Никогда. Это было бы грубо, — она съела еще кусочек пирога. — Ты разве не получил мою записку?

— Записку? — спросил он. — Какую записку?

Баба покачала головой и ее темные кудри запрыгали вокруг ее головы, напоминая незаслуженный нимб.

— Чертовы почтовые голуби. Они такие ненадежные.

С большим трудом Лиам удержал себя от того, чтоб не стукнуться головой об стол.

— Баба, черт тебя дери, ты должна купить себе телефон.

— Ну прости, — сказала она ему, по-прежнему спокойно поглощая его пирог. — У меня были дела, которые мне нужно было уладить. Я не хотела,чтоб ты волновался.

Она оглядела комнату и помахала нескольким посетителям, которых она знала. После того, как пошли слухи, что это Майя была ответственна за все те беды, люди в городе почувствовали себя ужасно, из-за того как относились к ней. И они извинились бы, если бы она была в городе.

— Итак, — сказала она весело, пробуя мороженое. — Что произошло, пока меня не было?

— Ну, начнем с того, что исчез Питер Каллахан, вместе со всеми деньгами, которые лежали на банковских счетах компании, — сообщил Лиам, радуясь нейтральной теме разговора. — А так как Майя пропала в то же время, то все решили, что они сбежали вместе.

— Ха. И это хорошо или плохо?

— По большей части хорошо, — ответил Лиам. — Я не рад тому, что он не заплатит за свои преступления, но давай посмотрим правде в глаза: на самом деле, за большинством из них стояла Майя, и мы никогда не узнаем насколько сильно он был в этом замешан. Не говоря уже о том, что его действия сделали почти невозможным для его компании продвижение их деятельности по бурению, и это огромное облегчение для всех, кто был против фрекинга.

— Я бы не была так уверенна в его безнаказанности, — сказала Баба задумчиво, слизывая каплю взбитых сливок с кончика пальца. — Он желал власти и влияния гораздо больше, чем денег, а еще он потерял жену и сына. Я уверяю тебя, где бы он ни был, он несчастлив.

Лиам отломил кусочек корочки, вдруг почувствовав, что к нему вернулся аппетит.

— С детьми все отлично, и никто из них не помнит время, проведенное в Иноземье. Ну а как малышка Бабс, уже приспособилась к новой жизни? Для нее это огромные перемены.

Новая робкая улыбка озарила лицо Бабы, и свет, исходящий от нее был более ярким, чем обычно.

— На удивление прекрасно, учитывая все обстоятельства. Она очень умная и невероятно сильная.

— И кого же она мне напоминает? — сказал он смеясь.

Она сморщила свой длинный нос, но все же проигнорировала его замечание.

— Кроме того, я решила, что постоянные переезды будут плохо влиять на нее, так как есть и так много вещей, к которым она должна привыкнуть. Так что я приняла твое предложение и поехала поговорить с двумя другими американскими Бабами о разделении наших территорий.

И тут кусочек изысканной выпечки у него во рту превратился в пыль. Он знал, что за этим последует.

— Мы все продумали. Белла Янг возьмет на себя средне-атлантические штаты (прим. Штаты Нью-Джерси, Нью-Йорк, Пенсильвания), а Бека Янси — западное побережье (прим. Калифорния, Орегон и Вашингтон).

Ему понадобилась минута, чтобы осознать, что она только что сказала.

— Подожди, ты не будешь ответственна за западное побережье? В конце концов, ты ведь еще и преподаешь в университете Дэйвис в Калифорнии.

— Это была одна из прочих вещей, о которых я позаботилась, — сказал Баба. — Взяла некоторые вещи из квартиры, которые мне дороги, и подала заявление об уходе. Недалеко от Данвилла есть небольшой хороший местный колледж, в котором я смогу преподавать в режиме неполного рабочего дня, если я все еще буду ощущать потребность в какой-нибудь уважаемой должности. И еще я подумала, что, может быть, я могла бы научить людей, таких как Майкл и Лили, как выращивать травы и собирать дикорастущие, которые есть в данной местности. На этом можно заработать хорошие деньги, чтоб ты знал. Это может стать подспорьем для фермеров здесь, если они захотят этим заниматься.

Лиам был немного ошарашен.

— Здесь? Ты остаешься здесь?

— Ну, а где еще я найду такой пирог? Кроме того, я полюбила этот город, и здесь есть хорошие люди. И если я собираюсь где-нибудь осесть, пока Бабс растет, мне не приходит на ум место лучше, чем это.

Лиам все никак не мог взять в толк все это.

— И ты собираешься растить ее в Эйрстриме?

— Нет. Он действительно слишком мал, чтобы растить там ребенка. Кроме того, мне хотелось бы пожить с нормальным холодильником, — сказала она, едва заметно вздрогнув. — Я купила дом на Саус Ривер Роуд, старый желтый фермерский домик с серыми ставнями и красной металлической крышей.

— Я знаю этот дом, — сказал он. — Отличный дом, но люди говорят, что там водятся привидения. Он пустует уже много лет.

Баба рассмеялась.

— Меня не побеспокоит парочка привидений. Я хорошо лажу с мертвыми. Дом великолепный, недалеко от города и школы, но тихий и достаточно уединенный, чтоб никто не заметил, если время от времени будет происходить что-то необычное. Эйрстрим я припаркую рядышком, это будет удобно в тех случаях, когда мне нужно будет уехать по делам, а также будет достаточно близко, чтобы присматривать за проходом в Иноземье.

— Ага, — выдал Лиам. — А ты будешь брать Бабс с собой в поездки?

— Иногда. Она же должна учиться быть Бабой. Хотя я просто надеюсь, что у меня лучше получиться научить ее быть человеком, чем это получилось у моей Бабы со мной.

Она вздохнула.

— Ты прекрасный человек, — возразил Лиам.

— Да ладно, даже Алексей говорит, что мои социальные навыки как у рассерженной пумы, а ведь он сам начинает драку, если кто-то в баре не передал ему орешки достаточно быстро. Не уверена, что я подходящая модель для маленькой девочки.

Она накрутила одну чернильно-черную прядь волос на тонкий пальчик, впервые Лиам видел ее такой нервничающей. Видимо, попытка вырастить ребенка пугала ее намного больше, чем возможность столкнуться с монстрами или попыткой спасти мир.

— Ты умная, сильная и всю себя посвятила помощи тем, кто в тебе нуждается, лучшего ей не стоит и желать, — произнес он. Щечки Бабы слегка порозовели. — Конечно, ты еще и странная, загадочная и временами приводишь в бешенство … но со временем эти твои особенности начинают нравиться все больше и больше.

— Я рада, что ты так считаешь, потому что мне бы очень хотелось узнать, не хотел бы ты мне помочь с малышкой Бабс, ну знаешь, научить ее некоторым вещам, о том, как быть человеком, и которые я так и не освоила. Может быть, покажешь ей какие фильмы нужно посмотреть. Позаботишься о ней, когда я должна буду уехать из города.

— Ты хочешь, чтобы я поработал няней?

— Вообще-то, я тут подумала, что дом на Саус Ривер Роуд довольно большой для двух маленьких нас, и одного большого пса, который иногда становится маленьким драконом. Мне вот интересно, может быть ты устал жить в своем старом доме, полным плохих воспоминаний, и, может быть, хотел бы создать новые и хорошие с нами. Может быть, помог бы мне научиться как быть лучше, как человеку.

Какое-то время он молча смотрел на нее пока до него не дошло.

— Барбара Ягер, ты делаешь мне предложение?

Ее высокие скулы еще больше покраснели и она смотрела на стол, избегая встречаться с ним взглядом.

— Да. Да, делаю. Понимаю, это безумная идея, но что ты скажешь?

Снова повисло молчание, и Баба начала подыматься, неловко отодвигая стул.

И тут Лиам произнес:

— Не безумней, чем попытаться прожить без тебя. Мне было трудно дышать, с тех самых пор как я приехал в долину и увидел, что Эйрстрима нет. С того момента я скучал по тебе каждую минуту каждого дня. На самом деле, мне было так тяжело без тебя, что я пошел и купил вот это, на тот случай если ты каким-то чудесным образом вернешься.

Он вытащил черную коробочку и, открыв ее, показал ей кольцо — обод в форме свернувшегося дракона, держащего сверкающий бриллиант в пасти.

Широкая улыбка засверкала на лице Бабы.

— Ты купил его для меня? — Она снова села на свой стул, так как ноги отказывались ее держать.

— Ну, на Чудо-Юдо оно будет смотреться глупо, — сказал Лиам.

Он надел ей его на палец и перегнулся через стол, чтобы страстно поцеловать, едва замечая гром аплодисментов, которым их наградили все посетители кафе.

Эпилог

“Моя Дорогая Барбара,

Надеюсь, у тебя все хорошо. Спасибо, что прислала мне свое свадебное фото. Вы там такие красивые и счастливые (особенно твой шериф… а брата у него случайно нет?). Твое платье просто чудесное, хотя я не уверена, что шипованные кожаные ботинки к нему подходят. Прости, что не смогла приехать, как договаривались, но кажется, у меня тут назревает небольшая проблемка с прибрежными водами.

Ну хорошо, может и не маленькая, еще слишком рано что либо говорить. Я позвала на помощь Всадников, но приехали только Сан и Найт. А ты случайно не знаешь где Дэй? Похоже, что он пропал. Но я уверена, что ничего серьезного не случилось.

Еще раз поздравляю тебя с началом новой жизни.

Желаю много любви,

Твоя сестра Баба, Бека” .

Больше книг Вы можете скачать на сайте - ReadRoom.net