Битва местного значения

25

Утром, когда «кентавры» собрались после завтрака в курилке ради первой сигареты, Мишка ехидно спросил Эллу Стиблину:

— Скажи-ка, друг Стиба, а чего это вы со Стояком вчера в «комнату для релаксаций» не бегали? Терпелками решили с кем-то помериться?

Непосидяка показал Мишке маленький кулак, а Элла презрительно усмехнулась:

— А того, друг Афоня! Я бы объяснила, да ефрейторам, боюсь, не допереть! Вот когда сделаешься сержантом, тогда и поговорим.

— Ну, а вдруг я допру и сейчас! — Мишка подмигнул. — Афонинцев — страшно сообразительный. Ты и сама давно могла бы это заметить, кабы была наблюдательной.

Усмешка Стибы стала ещё более презрительной.

— Дело в том, Афонюшка, — сказала Стиба проникновенным тоном, — что колы да дюзы — не всегда в жизни самое главное. Особенно, накануне серьёзного боя. А ты об этом, небось, и не догадывался.

Галдёж в курилке прекратился, все внезапно помрачнели, словно Стиба произнесла поминальную молитву.

С утра в боевой день это был удар по готовности. Нанесённый с абсолютно неожиданной стороны.

— Отставить, «кентавры»! — скомандовал Кирилл, прикуривая у Светланы. — То, что аквафилы нам прежде не встречались, — не причина ссать на зенит. Нам и все остальные виды гостей когда-то встретились впервые, однако не все здесь даже ранены.

— И в самом деле, — сказал Тормозилло, — чего носы к пепельнице пригнули? Справлялись раньше — справимся и теперь! Командир прав! После Незабудки у нас была серьёзно ранена одна только Костя.

Все глянули на Камиллу Костромину и тут же отвели глаза.

Нет, поведение «кентавров» перед сегодняшним боем было слишком уж непривычным, чтобы обойтись без командирской раздачи.

— Вот что, друзья мои, — сказал Кирилл. — Вы знаете, что нам до сих пор удивительно везло в боях. И я не вижу причин, почему не должно везти дальше. Просто надо быть внимательными, постоянно следить за обстановкой, ни в коем случае не бросать в беде товарища… Кол мне в дюзу, да что я с вами как с курсантами учебного лагеря!

— А мы в последние два дня и были курсантами учебного лагеря, — сказала Светлана.

Народ слегка повеселел.

— Угу, давно на симуляторе не сидели, — рассмеялась Громильша. — Я уж думала, у меня штеки плёнкой затянуло.

— Ага, — тут же вставил Подобед. — Будто целка восстановилась! Незабываемое ощущение!

Все так и грохнули.

— Попроси вечером Юрашу, пусть дефлорацию произведёт, — продолжал Подобед.

Теперь Кривоходов показал языкастому кулак, и всё стало обычным.

И уже когда летели к озеру с аквафилами, Кириллу вдруг пришло в голову, что необычное поведение бойцов вполне может объясняться изменением морального духа гарема. Не в том смысле, что девицы испугались грядущего боя… Просто, если вчерашний сеанс ментальной обработки подействовал, они должны воспринимать бой с аквафилами не как рутинную, давно надоевшую, повседневную работу, а как святое дело во имя защиты человечества. И остальная часть отряда хоть и не понимала ничего, но была заражена этой аурой, этой верой в святость предстоящего. А он-то решил, что «кентавры» стреманулись!

Потом он вдруг обнаружил, что, сам того не желая, использовал Мишкино словечко «гарем» и понял, что именно гаремом эти семеро впредь для него и будут. И до фомальгаута, с кем они там спят! Жить они будут его жизнью и чувствовать его чувствами — насколько возможно для девчонок испытывать мужские чувства. Потому что, похоже, судьба не оставила ни ему, ни им другого выхода.

Кирилл и сам не знал, откуда к нему пришла такая мысль, но был уверен, что она абсолютно справедлива.

Ибо то что произошло вчера в имитаторном классе было очередной неслучайной случайностью в его жизни.

Чуть позже, уже на подлёте к месту схватки, у него появилось ощущение приближающейся опасности. Нет, не то, прежнее предчувствие близкого боя — нормальное для всякого галакта, мобилизующее ощущение, — а острая, пронзающая всю его суть тревога, от которой не было спасения, но которая была спасительна, поскольку не давала проспать угрозу…

А бой с аквафилами оказался неожиданно простым и коротким.

Среди деревьев перемещались на двух лягушачьих лапах некие голубоватые не то горшки, не то кастрюли. Такой выбор внешней формы гостями был не удивителен. Конечно, хлыстообразным «змеям» здесь было попросту негде размахнуться, а стремительно бегущим тушам негде разбежаться.

«Кастрюли», на первый взгляд, были не очень быстры, но очень удачно прятались за стволами. Поначалу не было понятно, каковы их смертоносные возможности, и Кирилл скомандовал «кентаврам», чтобы те, в свою очередь, старались не высовываться из-за стволов.

На всякий случай… Бережёного Единый бережёт!

Потом одна из кастрюль, чуть наклонившись вперёд, выпустила в сторону «кентавров» струю ярко-зелёной жидкости. На дисплеях ПТП стремительно движущаяся струя была очень хорошо заметна, и все, кому она угрожала, успели отскочить в сторону. Струя расплылась на более тёмной траве жидкой овальной кляксой, и трава тут же с хрустом съёжилась и почернела. Похоже, «кастрюли» плевались мгновенно действующим биологическим ядом.

— Внимание, яд! — скомандовал Кирилл, выпустив из трибэшника молнию в очень кстати высунувшуюся из-за дерева другую «кастрюлю».

Гость тут же вспыхнул, зашкворчал, будто масло на сковородке, и растворился в воздухе.

Слава Единому, хоть смерть аквафилов, кажется, не отличается от других монстров…

— Ловите их на прицел в тот момент, когда они высовываются из-за деревьев. Стреляйте и сразу прячьтесь за ствол! Главное, чтобы струя пролетела мимо!

Это была подходящая тактика ведения боя.

Но стрелять и прятаться уже не пришлось.

Не было бластерных молний, не было шкворчания, но «кастрюли» одна за другой, подобно трупам гостей на предыдущих планетах, принялись растворяться в насыщенном влагой воздухе.

Как будто среди них началась цепная реакция самоуничтожения. Или как будто эти твари учуяли что-то страшное, мгновенно поняли: ничего им сегодня не светит! — и принялись эвакуироваться с поля боя.

«Кентавры» выглядели слегка ошалелыми. Никто не ожидал настолько быстрой и лёгкой победы. Адреналин ещё бурлил в крови, и требовалось время, чтобы справиться с его натиском.

— Всё-таки командир у нас настоящий везунчик, — сказала Камилла Костромина. — Вот помяните моё слово: больше нам воевать здесь не придётся.

Её подняли на смех, но, как ни удивительно, она оказалась права.

Это был единственный бой. Впредь гостей в районе озера не наблюдалось. А судя по поведению начальства, в иных районах Омфалы — тоже.

И Кириллу стало ясно, что долго «кентавров» тут не продержат. Пора было собираться дальше.

Но и то, новое, острое предчувствие опасности, которое Кирилл ощутил в преддверии побережной схватки, было больше не проверить.

Однако случилось и радостное открытие — за всё время, проведённое на Омфале, Кирилл ни разу не проваливался в прошлое. И не гибли больше новобранцы Подкорытов и Цалобанов, не одержавшие над врагом ни одной победы, и старшина Выгонов, одержавший их множество, но так и не доживший до главной; Ксанка и Мишка Афонинцев не лечили свои позвоночники в госпитале города Семецкий; и Спирю не отправляли в штрафную роту; и не переводили в иные места службы Пару Вин и Юрашу Кривоходова, вся провинность которых была лишь в том, что они вместе с Кентом оказались постоянными членами дозорной команды…

А Камиллу Костромину после этого звали иногда Оракульшей. И она не обижалась.