Битва местного значения

4

До обеда он успел встретиться со всеми, кого решил взять со стороны. Сторона эта была — третий взвод, большинство бойцов в котором составляли как раз питомцы «Ледового рая».

Но ещё прежде Кирилл повстречался с их непосредственным командиром, прапором Макарычевым.

Тот был слегка ошарашен, потому что известного всей базе старшину, главным образом, интересовал один вопрос: кто к кому проявляет личную симпатию. В смысле, любовь…

В результате выяснилось, что варианта, когда и волки сыты и овцы целы, попросту не существует. Впрочем, тому, кто намерен собрать под своё начало пятерых втрескавшихся в него метёлок, искать такой вариант — означает напрочь свернуть башню с курса.

И Кирилл прекрасно это понимал.

На что он надеется?

Вот этого он не понимал. Просто-напросто жило в нём ощущение, что генералу от машинерии по плечу станет и генеральство от инфантерии. Или как там, в старину, называли генералов, командующих людьми?.. Хотя нет, не так, тут речь идёт о генерале, командующем влюблёнными метёлками, а они всяко — не обычная инфантерия! Хотя, как знать? Ведь решать, кто они, — генералу. Вот и решим, как надо…

Это была новая мысль. То есть мысль-то старая, ибо у военных всегда решает командир, но это когда подчинённые — потому и подчинённые, ибо подчиняются по уставу. А вот когда они подчиняются не только по уставу, а потому ещё, что влюблены в командира… Но бывает ли так?

Вот вскорости и проверим!..

Макарычев не стал ничего скрывать. Как всякий хороший командир, он знал о своих солдатах если не всё, то очень многое. Как боевой товарищ, он поделился своим знанием с Кириллом. Как порядочный человек, он не рассказал никаких интимных подробностей, говорилось исключительно о симпатиях и не более.

Так, ефрейтор Элла Стиблина по прозвищу Стиба испытывала несомненную симпатию к ефрейтору же Теодору Непосидяке по прозвищу Стояк. Рядовая Наиля Камалиева, которую боевые товарищи звали Камой, неровно дышала к Евгению Гусарскому, ефрейтору с прозвищем, естественно, Гусар. А Маргарита Винокурова спала и видела себя рядом с Альбертом Саркисовым. Симпатии во всех трёх парах были взаимными.

Вот и ладно, хоть эта шестёрка не причинит лишних хлопот господину генералу от инфантерии!

А недостающую пару мы возьмём из числа обрезков. И тогда у нас будет полная гетеросексуальная гармония — десять мальчиков и десять девочек. Что ещё нужно человеку для обеспечения хорошего сна и душевного спокойствия?

Побеседовав с Макарычевым, Кирилл попросил прапора вызвать отобранную восьмёрку для знакомства. Через пять минут кандидаты в подчинённые старшины Кентаринова прибыли в кабинет Макарычева.

Помещение сразу сделалось тесным, и немалую роль в этом сыграла ефрейтор Элла Стиблина, телесными формами мало отличающаяся от Сандры Каблуковой или Вики Шиманской. И хотя в восьмёрке Стиба оказалась вовсе не единственным ефрейтором, докладывала именно она:

— Господин прапорщик, бойцы третьего взвода по вашему вызову явились.

Честь она отдала молодцевато, и Кирилл одобрительно хмыкнул.

Теперь в его отряде будут целых три громильши. Это не самое худшее, чего можно ожидать от жизни боевого командира! И вообще, говорят, Единый троицу любит. Так что всё под плотным штурманским контролем! Правда, форменный берет госпожа Стиба носит не по уставу — сдвинутым на бок, — но это, как известно, не самый большой недостаток!

Ну а теперь посмотрим на остальных.

Наиля Камалиева оказалась не слишком велика ростом, но плечи у неё были весьма и весьма широки.

Этакий колобок! Нет, скорее гном в женском обличье… Гномик Кама, тверда и упряма…

К тому же Камалиева была обучена навыкам медсестры, а это давало создаваемому отряду определённую независимость. Не надо подстраиваться под врачебную помощь со стороны и даже более того — можно, если потребуется, помочь раненым из других подразделений. А закон «Ты мне, я тебе» никто ещё не отменил!..

Маргариту же Винокурову можно было принять за подростка — маленькая, худенькая, коротко стриженная шатенка была совсем не похожа на галакта. Однако Макарычев сказал, что она мастерски владеет метательным холодным оружием.

Доброе умение!.. Разумеется, в обычном бою с монстрами оно не пригодится, но вряд ли руководство создаёт отряд под командованием старшины Кентаринова для обычных боёв. Кто знает, на какую стадию теперь шагнуло Вторжение! Может уже требуются скрытные диверсионные операции в самом логове врага… В общем, такое умение отряду не повредит!

Напарник Маргариты рядовой Альберт Саркисов на вид был полной противоположностью своей пассии — здоровенный бритоголовый бугай ростом с недоброй памяти Дмитрия Олеговича Гмырю. Маргариту свою он, наверное, мог отнести на руках на другой конец континента!

Евгений Гусарский был пониже Саркисова, но статью его Единый тоже не обидел, так что прозвище было как нельзя кстати. Да и на физиономию — красавчик. И что ефрейтор нашёл в гномоподобной Наиле, было совершенно непонятно. Впрочем, Спиря, бывало, говорил: «Любовь зла — полюбишь и козла!» Короче, разные у людей бывают вкусы…

За козла в этой компании точно сошёл бы ефрейтор Непосидяка. Некрасивый, с маленькими серыми глазками, носом картошкой и оттопыренными ушами, он доходил ростом едва до плеча ефрейтору Стибе… тьфу ты!.. ефрейтору Элле Стиблиной, но ведь и в нём она что-то находила!

Впрочем, для старшины Кентаринова главное было, что, как и он сам, Непосидяка не получил в многочисленных боях ни одной царапины. Это было гораздо важнее, чем его блеклость. Везучесть на войне стоит дороже красоты!

Оставшиеся двое, Матвей Подобедов и Сергей Лордкипанидзе, были бойцы как бойцы, рядовые, среднего роста и габаритов, никаких особых примет, в любой толпе свои… Впору вербовать обоих в секретные сотрудники службы безопасности.

— Вот что, орлы! — сказал Макарычев. — Думаю, все вы знаете старшину Кентаринова. Прошу любить и жаловать, дальше будете служить под его руководством.

— Знаем, знаем! — послышался чей-то голос. — Четыре «снежинки» — кол на пружинке!

Кто бросил реплику, Кирилл заметить не успел. Тембр был таков, что голос мог принадлежать и мужчине, и женщине.

— Отставить юмор, орлы! — рявкнул Макарычев.

А Кирилл подумал, что, кажется, ему вновь придётся завоёвывать авторитет. Похоже, макарычевы «орлы» полагали, что рассказы о старшине Кентаринове слегка напоминают искусное травление вакуума.

— Принимайте командование, старшина! — Прапор пожал Кириллу руку и уселся за стол, словно потеряв интерес к происходящему.

Кирилл окинул взглядом шеренгу.

Глаза бойцов казались равнодушными, но в глубине их скрывалось явственное любопытство. Как себя поведёт новый командир, встретившись с подчёркнутым неуважением?..

— Отряд! — рявкнул новый командир. — Равняйсь! Смирно! Налево!

Восьмёрка выполнила команды чётко, но с некоторой ленцой.

Надо было срочно принимать меры по спасению старшинского лица.

— Налево! На плац — шагом марш!

Бойцы вышли из прапорова кабинета и потопали на плац.

К счастью, плац сейчас пустовал, а то, наверное, давешний голос срифмовал бы ещё кое-что нелестное.

Кирилл, пристроившись в хвост маленькой колонны, судорожно думал, как себя вести дальше.

Наверное, надо поступить, как Его дерьмочество, обнаруживший когда-то в умывалке лагерной столовки триконку о ванне и тёлочке. Надо сразу показать командирскую жёсткость и серьёзность…

— Отряд, стой, раз-два!.. Налево!

Остановились, повернулись.

Кирилл продолжал судорожно размышлять.

— Равняйсь! Смирно!

Глянули в грудь боевого товарища, вперили взгляд в пространство перед собой…

— Вольно!

Расслабились…

— Вот что дамы и господа… — Кирилл снова обвёл строгим взглядом шеренгу. — Кто сказал про «снежинки» и кол на пружинке?

Хорош бы он был, кабы дамы и господа повели себя, как курсанты «Ледового рая» в том случае с Его дерьмочеством!.. Начинать с первой же встречи противостояние с подчинёнными — неизбежно обречь себя на целую обойму ржавых пистонов! Однако если человек — везунчик, это надолго. Если не на всегда…

— Я сказал, — произнёс уже знакомый голос.

Кирилл повернул голову.

Один из двух рядовых, не имеющих особых примет, среднего роста и средней же комплекции, шагнул из строя:

— Рядовой Подобедов, господин старшина!

Кирилл подошёл к нему и вперил в лицо пристальный взгляд.

В глубине серых глаз рядового Подобедова определённо пряталась наглая усмешка. Как птичка в гнёздышке…

И теперь уже было совершенно ясно, что от собственного поведения зависит взаимоотношение с доброй половиной создаваемого отряда. Наверное, Кирилл поторопился. Надо было собрать на плацу всех кандидатов, пребывающих в настоящее время на базе «Незабудка А-три». Тогда была бы хоть какая-то аура поддержки. А в такой ауре и думается лучше, и придумывается лучшее…

— Вот что, дамы и господа, матерь вашу за локоток!..

Требовалось сказать им нечто, способное сделать их не подчинёнными, а боевыми товарищами.

Кирилл просто физически почувствовал остроту и тяжесть этой необходимости, от неё зависел сейчас исход многих предстоящих боёв. Они, эти восьмеро, должны были стать единым целым с ним… ну почти единым целым… как метёлка, отдающаяся обрезку…

— Вот что, дамы и господа… — Он снова обвёл глазами шеренгу и остановил взгляд на Подобедове. — Вы правы и не правы, рядовой… У меня действительно на погонах четыре «снежинки», но присвоили мне их вовсе не за кол на пружинке.

— А это мы тоже знаем, господин старшина, — сказала ефрейтор Стиблина по прозвищу Стиба.

И прозвучало в её голосе нечто такое, что Кирилл понял: он победил их изначальное недоверие. Вроде бы не сказал ничего особенно проникновенного или пафосного, не по-командирски и не по-капеллански, но победил. И эта победа станет матерью многих последующих побед…

Побеждённые переглянулись между собой, как бы принимая коллегиальное решение.

— Ну вот и хорошо, что знаете, — сказал Кирилл и повернулся к доморощенному пииту. — А рифма неплоха, Подобедов. Это я вам говорю как автор нескольких десятков триконок в «Ледовом раю».

В глазах Подобедова больше не было наглой усмешки.

— Так точно, неплоха, господин старшина!

— Станьте в строй!

И рядовой Подобедов по прозвищу Подобед отправился на своё место.