Битва самцов (СИ)

Глава 17

В голове мелькали картинки жуткие до невозможности, и я чувствовала, как проваливаюсь в глубокую яму. Вокруг непроглядная темнота, а я лечу вниз, в неизвестность. Не хочу, кричало всё моё нутро. Когда страх сделался невыносимым, я распахнула глаза, как будто включила лампочку. Видение исчезло, но там, где я находилась, было не слишком светло.

Свет шёл откуда-то сбоку. Сначала я лежала неподвижно, прислушиваясь к своему телу. Тупая боль в голове вызывала неприятные ощущения. Руками и ногами я могла шевелить. Потом обнаружила в вене иглу, и сердце забилось чаще. Я в больнице.

Покрутив головой, я только убедилась в этом. Из глаз покатились слёзы, проделывая дорожки до самой шеи. Память вернула мне день, когда случилось несчастье. Я понятия не имела, сколько часов прошло, но чувствовала себя неплохо, если не считать слабость и боли в некоторых местах.

Где Читтапон?

Заставила себя приподняться на локтях и тут же увидела ночное небо в окно. Из коридора не доносилось ни звука. Во рту пересохло, но не воду я собиралась искать, а мужа. Я должна была убедиться, что с Читом всё в порядке. Для этого я села и выдернула иглу. Пальцы дрожали, но я не обращала на это внимание.

Едва ступила босыми ногами на пол, как подогнулись коленки. Пришлось идти по стеночке, чтобы выйти в коридор. Они вряд ли далеко его положили, если он вообще пострадал.

Я ходила от палаты к палате, вглядывалась внутрь, пытаясь узнать в лежащих больных своего мужа. Голова налилась свинцом, меня подташнивало. Из груди готовы были вырваться рыдания. Я его не находила. Но если бы он не пострадал, то уверена, сидел бы у моей постели.

— Чит, — вырвался хрип, и я закашлялась.

Послышались шаги. Они приближались очень быстро, я отшатнулась, а потом увидела доктора и бросилась к нему.

— Скажите, что с моим мужем. Где он лежит? Я хочу к нему, — я плакала и дёргала доктора за лацканы больничного халата. — Пожалуйста, я хочу его увидеть.

— Вам нельзя вставать. Вернитесь, пожалуйста, в постель. Вы ещё очень слабы и можете нанести вред своему здоровью.

— Я просто… хочу знать, что с моим мужем. Пожалуйста.

— Хорошо. Я из другого отделения, но обещаю, что сейчас немедленно всё узнаю и сообщу вам. Как вас зовут?

— Элора. Э… Элора Бессон. Мой муж кореец, вернее… неважно. Пожалуйста…

Он завёл меня в палату и помог забраться в постель. Я сразу почувствовала облегчение.

— Обещайте, что не встанете. Я скоро вернусь.

— Я буду ждать, доктор. Спасибо. И… — сказала я, когда он хотел выйти. — Можно воды?

Не говоря ни слова, он поднёс мне стакан с водой и придержал голову, пока я пила. Приятный молодой человек с привлекательной ямочкой на подбородке. Наверное, он совсем недавно стал врачом. В его глазах отсутствовала холодность, присущая докторам. Он накрыл меня одеялом и пообещал вернуться быстро.

Добрые полчаса я боролась со сном и злилась, потому что доктор забыл о своём обещании. «Если он сейчас не придёт, я снова встану и пойду искать Читтапона», — подумала я.

Когда доктор наконец вернулся, я постаралась придать лицу спокойное доброжелательное выражение и даже улыбнулась.

— Я дождалась вас…

— Элора, вы помните, что случилось?

— Да. Мы попали в аварию, врезались в стену. Но я чувствую себя лучше, ведь иду на поправку, верно?

— Да, — кивнул врач с непроницаемым лицом.

— А… вы же узнали, как мой муж?

— Водитель автомобиля погиб, — сказал доктор, его руки что-то перебирали в карманах халата.

Вошла медсестра. В тот момент моё сердце готово было вырваться из груди.

— А… мой муж?

Медсестра готовила шприц.

— Сначала я сделаю вам укол, Элора.

— И я усну? — я спрятала руки. — Нет. Сначала скажите.

— Укол успокоит вас. Поймите, Элора, вы ещё в том состоянии, чтобы…

— Чтобы что? — вспылила я, чувствуя как щёки наливаются жаром. — Вы говорите, что водитель погиб, но ещё не ответили на главный вопрос. Что с ним? Не томите.

Врач принял шприц у медсестры и протянул руку.

— Я скажу.

Поняв, что врач упрямее меня, позволила ввести в вену лекарство, затем плавно опустилась на подушку. Рука доктора легла мне на лоб, сухая и тёплая. От неё пахло антисептиком.

— Вашего мужа пытались спасти, Элора, но, к несчастью, им это не удалось.

— Он… — задохнулась я.

Пробился тоненький всхлип, а следом в диком вопле выплеснулась боль. Я и сама испугалась собственных эмоций. Грудную клетку жгло, лёгкие надрывались от спазмов.

Я не могла его потерять. Не могла.

«Люблю тебя, чаги»…

А я не успела сказать о своей любви. Не захотела…

~~~

В следующий раз я проснулась утром, и рядом с кроватью стоял Вон в чёрных брюках и белой с серебряными вставками куртке.

Как только осознала, где нахожусь, подумала, что мне приснился кошмар. Не было никакого доктора и медсестры со шприцем. Чит жив, и об этом мне скажет Вон. Ведь он здесь для этого.

— Мне позвонили и сказали, что ты очнулась, — сказал он без улыбки.

— Вон, — прошептала я, — мне приснился ужасный сон, будто в этой аварии Читтапон погиб. Это ведь неправда?

Он не сводил с меня взгляда, смотрел так пристально, что это пугало меня.

— Он жив, да?

— Нет, Элора. Прости…

Меня с новой силой захватили рыдания. Вон бросился ко мне, взял моё лицо в свои ласковые ладони, поцеловал в лоб, в щёки.

— Тихо, Элора. Тихо, девочка… я рядом, слышишь? И буду с тобой. Пожалуйста, не плачь. Мы слишком долго боролись за твою жизнь.

Мои глаза застыли на его лице, которое было очень близко сейчас. Я чувствовала его боль, потерянность и даже страх, но мне было хуже. Сердце тяжёлое, камнем лежало в груди.

— Как долго, Вон? Только говори правду.

— Мне нет смысла лгать тебе. — Большими пальцами он вытирал мои слёзы, нежно, неторопливо, так, будто хотел стереть вместе со слезами мою боль утраты. — Ты была в коме, Элора. Неделю назад вышла из неё, но врачи, опасаясь за твоё здоровье, кололи тебе лекарства, от которого ты постоянно спала. Я приходил сюда каждый день, был рядом… особенно в первые ночи, — он сделал попытку улыбнуться, но быстро спрятал её, — меня выгоняли, а я возвращался.

Меня мало волновало то, что только что говорил Вон. В мозг въелось только одно слово.

— Неделю назад? Сколько же я пролежала в коме?

— Чуть больше месяца, — со вздохом ответил Вон и выпрямился. — Что-нибудь хочешь?

— Хочу, чтобы ты объяснил. Уже январь? А… Рождество? А мои родители, брат… Они в курсе?

Он покачал головой, что означало «нет».

Я слегка приподнялась, Вон поправил подушку, помог мне усесться. Слёзы мои ненадолго высохли, но рыдания могли вырваться в любой момент. Я держалась, как могла.

— Их дочь, сестра в коме, а вы не сообщили? Как это понимать?

— Понимаешь, погиб знаменитый певец. Мир пока ни о чём не догадывается. Ду Хён «по личным обстоятельствам отправил Читтапона Ли в творческий отпуск». Он пока не готов сообщить эту ужасную новость поклонникам. Чтобы не давать огласки, я лично написал твоим родителям с твоего телефона, что возникли дела, и вы с Читтапоном улетели на острова отдыхать. Я… переписывался с твоим братом. Потом почитаешь переписку и убедишься, что они за тебя спокойны. Могу привезти телефон завтра утром, если хочешь.

Я слушала Вона и не могла поверить собственным ушам, хотя умом понимала, что мой отец мог бы легко поступить так же, как и Марк. Обняв себя руками, я закрыла глаза.

— Когда похороны?

Молчание.

Я открыла глаза.

— Вон? Я вопрос задала.

— Читта кремировали в Тайланде. Его отец развеял прах над…

Жестом заставила его молчать. Судорожно сглотнула, приказывая себе не плакать сейчас. Человек, который любил меня, которого любила я… трогала, ощущала его тепло, внимала поцелуи, слышала бархатный голос… человек, который улыбался мне, брал меня за руку… превратился в пепел? Просто исчез? Был и нет. Был. И нет.

— Уходи, — прошептала я.

— Элора…

— Уходи, Вон. Оставь меня наедине с моим горем. Всё, что у меня есть теперь, это мои воспоминания. Оставь меня с ними. Уходи.

Постояв с минуту, Вон двинулся к двери.

— Я завтра приду, — сказал он, но моего ответа не дождался.

Как только осталась одна, разревелась, как никогда в своей жизни. Мой вой услышали медсёстры, врач им велел сделать укол. Славно! Я снова ушла в забытьё.

~~~

Ко мне зашёл доктор Джона Марс — тот самый врач, который сообщил мне плохую новость, когда я поймала его в коридоре — и с улыбкой признал, что я выгляжу намного лучше.

— Слышал, тебя отпускают домой.

«Домой». Где только теперь мой дом?

— Да. Я, признаться, устала лежать целыми днями в постели. Последние пять дней стали невыносимыми. Лекарства, лекарства, лекарства, — пожаловалась я.

Доктор Марс заглядывал ко мне почти каждый день. Все семь дней он переживал, пытался подбодрить меня. Я уже знала, что он акушер-гинеколог и работает в другом корпусе, в отделении гинекологии, но не ленился прогуляться до моего отделения. Однажды принёс мне незатейливую кнопочную игрушку поп-ит, чтобы я время убивала. И действительно, она меня забавляла.

— Я пришёл попрощаться и пожелать тебе всего хорошего.

Спрятав взгляд, я улыбнулась. Сказать было нечего, ибо хорошего в моей жизни уже не будет. Всё самое хорошее я потеряла и винила себя за эгоизм. Если бы я не устроила в тот вечер разборки, водитель бы не отвлёкся, и Читт был бы сейчас со мной.

В палату зашёл Вон с широкой улыбкой.

— Карета подана, моя принцесса! — воскликнул он, а потом заметил Джона. Тот смешался, махнул мне рукой и вышел. Вон проводил врача ревностным взглядом, затем подошёл ко мне. — Насколько мне известно, у тебя другой лечащий врач.

— Да, это был Джона Марс, гинеколог.

— О.

— Да, — я мило улыбнулась, пересаживаясь в инвалидное кресло, — а ты что подумал?

— Ничего.

Стоял конец января, а значит, погода в Нью-Йорке была самая зимняя. На земле лежал снег. Вон привёз мне шубку, которую явно сам покупал. Оказавшись на улице, вдохнула свежего воздуха и некоторое время стояла, наслаждаясь свободой. Больничная атмосфера давила на нервы. Моя психика была не стабильна, я могла разреветься без причины. Когда Вон принёс мне телефон, я начала смотреть все видеозаписи с Читтом, и каждый раз ревела навзрыд. Догадавшись в чём дело, врачи отобрали у меня мобильник. Это было мудрое решение, я не винила их. Только так я смогла прийти в себя.

В машине Вон снова отдал мне телефон.

— Врачи посоветовали удалить все фотографии и видеозаписи с Читтапоном. Я не осмелился.

— Спасибо. — я взяла мобильник и спрятала в сумке. — Правильно сделал. Я не хочу его забывать. И потом, я всегда могу залезть в интернет. Хорошая машинка. Напрокат взял?

Вон улыбнулся, обрадовавшись моему интересу. А я всего-навсего себя отвлекала.

— У знакомого попросил. Если бы ты не была напичкана лекарствами, я позволил бы тебе сесть за руль, вспомнить старое.

Мы посмотрели друг на друга.

— Нет у меня желания гонять по городу. Давай, вези меня куда-нибудь.

Мы приехали в отель. Вон помог мне лечь в кровать. Я была ещё слаба и ходила с трудом. В аварии пострадали некоторые внутренние органы, на левом боку до сих пор не прошли гематомы. Врач признался, что я перенесла две операции на правой ноге. В данный момент моему здоровью ничего не угрожало, я вполне могла управляться самостоятельно, но двигалась всё равно мало.

В холле гостиничного номера я встретилась с собственным отражением. Увидев бледную, похудевшую до неузнаваемости девушку, тяжело вздохнула. Вон встал за моей спиной, коснулся моих плеч руками, затем поцеловал в висок.

— Побольше ешь и вскоре вернёшь фигуру. Ты по-прежнему красавица.

Махнув на него рукой, пошла в спальню.

Некоторое время Вон сидел со мной, а когда заметил, что меня клонит в сон, засобирался.

— Я тоже живу в этом отеле. Если что-то понадобится, звони в любое время, я тут же приду.

— Не волнуйся. Со мной всё будет хорошо, — пообещала я, держа его за руку.

— Ладно. Завтра утром зайду, вместе позавтракаем.

— Договорились. Будешь откармливать?

Его губы расплылись в улыбке.

— Конечно! — затем поцеловал в лоб и ушёл.

А я, свернувшись калачиком, представила, что нахожусь в объятиях Читта, и так уснула.

~~~

Пока чистила зубы, мой телефон дважды звонил. Подумав, что кроме Вона мне никто не может звонить, не стала нестись сломя голову. В конце концов я могу перезвонить ему. И каково же было моё удивление, когда на экране высветился номер Ричарда. В тот вечер он подошёл ко мне ещё раз, чтобы заставить меня записать его номер. Я внесла его в список контактов, чтобы отстал. Откуда у него мой номер, оставалось лишь догадываться.

Я и не думала перезванивать. Из-за этого человека я потеряла любимого мужа.

Вон зашёл за мной в десять. Я надела новый фиолетовый свитер и чёрные брючки. Волосы завязала в хвост. За месяц они стали совсем безжизненными. Русые корни проступили, нужно было снова обесцвечиваться, а мне пока было не до салонов.

Вон, как всегда, был сильным: чёрная кожаная куртка, джинсы, а под курткой полосатый джемпер. Кольца и цепи — всё при нём.

Я не отвергла его руку, потому что так было легче передвигаться. Завтракали мы в ресторане отеля и говорили на отвлечённые темы. Я спросила, как идёт его карьера, и он с удовольствием поделился своими успехами в работе.

Мой телефон снова зазвенел, и Вон напрягся, видя мой угрюмый вид.

— Кто это?

— Да так… не важно.

Звонок от Ричарда повторился ещё два раза, когда я осталась одна в номере. А на третий раз я ответила.

— Что вам нужно? — рявкнула в трубку.

— Я уже не надеялся на твой ответ, Элора. Решил понадоедать. Прошло много времени, а ты так и не дала ответа.

— И не дам. Забудьте, хорошо? У меня нет желания строить карьеру певицы. Поищите себе более достойных, — и не дожидаясь ответа, отключила звонок.

Вечером попросила Вона сменить мне номер. Родные найдут меня в интернете. Зато такие, как Ричард, не станут беспокоить. Вон с удовольствием выполнил мою просьбу.

Всю следующую неделю он был внимателен ко мне, старался часто приходить, разговаривал со мной, выводил на прогулки. И хотя я поначалу упиралась, мне понравилось гулять по зимнему Нью-Йорку. Моя боль, благодаря Вону, слегка притупилась. Нет, я всё ещё оплакивала Читта, по ночам я особенно страдала, но днём Вон не позволял мне раскисать. Как ни печально это осознавать, но в данной ситуации у меня был только Вон.

Как-то вечером я лежала на заправленной кровати, смотрела новости на ютубе. Ду Хён до сих пор не объявил Читтапона погибшим, и это напрягало меня. Почему он лжёт поклонникам звезды? Это же нечестно! В их бизнесе постоянно лгут. Жену скрыли. Теперь и смерть прячут.

Стук в дверь отвлёк меня от возмущённых мыслей. Открыв дверь, я поприветствовала Вона. Сегодня он был яркий: белые джинсы, мятная рубашка. Потом выяснилось, что он с мероприятия.

— Что-нибудь выпьешь?

— Нет. Элора, я пришёл поговорить. На самом деле мне нужно было сделать это в самом начале, но я решил подождать, когда ты достаточно окрепнешь.

— О чём пойдёт речь? — спокойно спросила я.

— О наследстве Читта.

Я села, сложив руки на коленях. Вон присел передо мной на корточках и накрыл мои руки своими.

— Ты хотела бы вернуться в Сеул?

— Нет, — энергично замотала головой. — Там всё будет напоминать о нём. Это… слишком больно. Я хотела бы вернуться домой в Орландо, но не могу из-за вашего вранья.

— К сожалению, Читт не успел вписать тебя в завещание. Наследство получили его родители.

— Мне ничего не нужно, — глотая слёзы и всхлипывая, сказала я. Кто бы мне мужа вернул! К чему мне его вещи?

— Марк выставил на продажу виллу. А тебе на счёт перевёл неплохую сумму. Я подумал, может подыскать тебе на время квартирку здесь, в Нью-Йорке?

— Это хорошая мысль, — сжала его руки. — А ты?

— Пока у меня здесь есть работа, не брошу тебя. Потом решим, как быть дальше.

В его заботе обо мне было столько нежности, что я, не сдержав эмоции, упала на колени, крепко обняла его и заплакала. Без Вона я бы ни за что не справилась.