Битва самцов (СИ)

Глава 8

Брак с Читтапоном Ли постепенно входил в привычку. Мы мало разговаривали. Завтракала я всегда одна, изредка мы вместе обедали, а ужин переходил в словесную бойню, поэтому Читтапон предпочитал молчать. Ночи, если мой драгоценный муж не очень уставал, были полны страсти и наслаждения. Я уже перестала думать о том, что до сих пор расплачиваюсь за свободу Фаррен. Всё стало обычным, будничным. Отсюда можно было бы сделать вывод, что я смирилась. Это не так.

С тех пор, как мы приехали в Сеул, я неустанно думаю о будущем. Читтапон вернулся к работе, а я проводила время в одиночестве. Корбин по-прежнему дулся на меня, мы переписывались, но все наши беседы выжимались, словно сок из несочного лимона. Я не могла поделиться с ним тем, что творится у меня в душе, ведь я по их мнению должна быть на седьмом небе от счастья. Для ответов на их вопросы я выбирала самые впечатляющие моменты из дней нашего с корейцем брака. Так моё враньё звучало правдоподобно, никого не смущая. Нола звонила лишь дважды, чтобы удостовериться в том, что я хорошо устроилась. Что касается Фаррен, я не спешила связываться с ней, хотя она забрасывала меня сообщениями во всех соцсетях, откуда и стало известно, что она знает о моем браке с Читтапоном. Я боялась ее реакции и не хотела ничего объяснять. Пусть я после этого не самая лучшая подруга для неё. Мне всё равно. Жизнь моя теперь не такая, как прежде. И прежней уже не будет.

И если говорить о смирении, то стоило мне остаться с собой наедине, как мой мозг усиленно начинал работать, обдумывая пути к свободе — к полной свободе. Я не намерена ждать год или два, чтобы развестись с корейцем. Проблему нужно было решать сейчас. Одна из самых лучших мыслей была превратить наш брак для корейца в кошмар. Но мой покладистый характер мешал сделать хотя бы шаг. Стоило Читтапону поцеловать меня или приласкать, как я тут же таяла, откладывая худшие для него дни на потом.

Я выполняла любой его каприз. Он нанял преподавателя по корейскому, и я даже в этом случае подчинилась, хотя с меня ещё тот ученик. Я не смогла выучить ноты в детстве, а тут целый язык, состоящий из странных букв. Вот если бы у меня здесь была машина и гараж, как дома в Орландо, тогда я бы не скучала. Но Читтапон пока боялся выпускать меня одну в город. «Другая страна, другие правила», — этим всё и объяснялось.

В один из таких скучных дней, когда Читтапон был загружен работой, я решилась на безумный поступок. Похожая мысль давно плавала в моём сознании, но страх не давал мне шанса воплотить задуманное. Сегодня, после ухода преподавателя по корейскому, я сказала себе: «Хватит бояться, Элора. Он украл у тебя жизнь, но ты не рабыня».

Я не рабыня и не пленница. У меня есть свои интересы, есть друзья. В конце концов, если я позвоню Забдиелю, мир не распадётся на части.

И я позвонила.

— Элора! Как я рад тебя видеть! — воскликнул Забдиель. На экране я увидела заспанного парня, моргающего и зевающего.

На моём лице непроизвольно рот расплылся в улыбке.

— Прости, я давно должна была это сделать.

— Это твой новый номер?

— Э… временный. Расскажи, как ты поживаешь. Как у Эрика дела? Я вас мало знаю, но уже безумно соскучилась!

— Эрик уехал домой. Я гулял три дня.

— Ну не надо так! — засмеялась я. — Он милый.

— Он милый, если не твой брат. К тому же, он вернётся, потому что вопрос с наследством ещё не решён. Я обещал заняться этим делом, так что заработал себе очередную головную боль. — Он улёгся на подушку, его карие глаза внимательно изучали моё лицо на экране. — В общем, у меня ничего интересного. Как ты там? Уехала и пропала. В Орландо не собираешься?

— Как будет возможность, сразу приеду. Обещаю, что о тебе не забуду.

— А для чего ты уехала? — полюбопытствовал Забдиель, отчего моя улыбка сползла с лица. Вот он и начал подбираться к правде. — А, подожди-подожди, не говори. Ты уехала на учёбу, так?

«На учёбу брачной жизни. Почти верно», — подумала я.

— Ну, в каком-то смысле, да, — вслух ответила я и снова улыбнулась.

Забдиель разглядывал меня столь откровенно, что у меня не возникло сомнений в том, какие желания его одолевали. Засмущавшись, я резко отвернулись.

— Ты очень красивая, когда краснеешь, — услышала я и ещё больше смутилась.

Мы могли бы с ним дружить, могли бы начать отношения. Я не была бы против, ведь Забдиель симпатичный парень. Не вижу никаких причин отказывать ему во внимании. Даже сейчас, когда я замужем. Любви к Читтапону всё равно нет. А слова Забдиеля наполняли меня благоговением.

Мне вдруг захотелось рассказать ему о своих мыслях, но сначала спросить, что он думает о нас.

— Скажи, а ты бы хотел…

В этот момент в холле хлопнула дверь. Я быстро отключила звонок, а следом и телефон — на случай, если Забдиель надумает перезвонить. Голос Читтапона звучал далеко, он спрашивал о чём-то служанку на корейском языке. Мне не стоило труда догадаться, что речь идёт обо мне. И вот, его шаги раздались за дверью. Когда он вошёл в комнату, я уставилась в книгу, хотя щёки мои до сих пор пылали.

— Чем занимаешься? — спросил он, быстро чмокнув меня в щёку. Затем он прошёлся к окну, чтобы открыть форточку и впустить в комнату свежий воздух. — Читаешь?

— Угу. Пытаюсь диалоги на корейском прочитать. — Я тщательно прятала от него взгляд. Потом с наигранной досадой стукнула по странице. — Ума не приложу, как можно выучить всё это! Набор палок и чёрточек. Как это можно назвать буквами?

— Скажи «спасибо», что я не попросил тебя тайский выучить, — весело усмехнулся мой муж.

Вспомнив длиннющие слова с завитушками и кружочками на вывесках в Тайланде, я прочистила горло, закрыла книгу по корейскому языку и снова откинулась назад в кресле.

— У тебя, должно быть, мозг особого строения, раз ты смог выучить без проблем такие разные по структуре языки. Тайский — твой родной. Ещё ты знаешь в совершенстве английский и корейский.

— Добавь в этот список китайский. Я долгое время работал в Китае и записал альбом с песнями на китайском языке.

— Рядом с тобой я начинаю чувствовать себя неполноценной, — невесело сострила я и тут же поймала нежный взгляд его глаз.

Он подошёл к креслу, где я практически развалилась, вытянув ноги. Я немедленно подобрала их и села прямо, когда он опустился передо мной на корточки и взял мои руки в свои.

— У тебя много достоинств, Элора.

— Назови хотя бы одно.

Но он уклонился от прямого ответа. И вообще решил сменить тему, что ещё раз доказывало отсутствие у меня всяких достоинств. Мне хотелось крикнуть, что единственный мой талант — вляпываться в неприятности. Хотя и он, вполне возможно, имел в виду то же самое.

— Мои друзья хотят познакомиться с тобой, — мягко произнёс он.

— Неожиданно.

— Я не могу вечно скрывать тебя, джагия* (корейский: Jagiya — дорогая), — вкрадчиво сказал Чит. — Мои друзья имеют право познакомиться с тобой.

— Раз для тебя это важно… И сколько же их у тебя? — спросила я, представляя толпу незнакомых мужчин и женщин азиатской внешности, передвигающихся по дому, или саду… или где он там собирается их всех собрать. — Двадцать? Тридцать?

— Холодно, — сказал он спокойным ровным тоном, не сводя с меня пристального взгляда.

— Пятьдесят? — усмехнулась я.

— Очень холодно.

— Значит, меньше?

— Трое.

Я замерла, не в силах дышать. Трое?! Он шутит, наверно! У звезды мирового масштаба не может быть только три друга. Если вспомнить Зака, к примеру, который не особо был прославлен в США, то друзей у него на пол Орландо. А тут… трое.

— Вон и Тхэ Мин — мои лучшие друзья, — пояснил он. — Мы почти братья. А Ким — девушка Тхэ Мина. С тех пор, как они встречаются, мы близко дружим.

— Не хочешь ли ты сказать, что у меня появится здесь подруга? — заулыбалась я.

— Всё будет зависеть от того, насколько тепло и дружелюбно ты их встретишь.

— Можешь во мне не сомневаться.

Я почти машинально положила руки на его шею, а Чит, воспользовавшись моментом, подтянул меня к себе. Наши лица оказались так близко, что я ощутила на коже его дыхание. Тишина в комнате стала оглушающей, я забыла, что ещё хотела сказать. На короткий миг моё сердце колыхнулось, глубоко внутри шевельнулся вялый протест, но внезапно Читтапон прижал меня к груди и поцеловал в макушку. Я снова задала себе вопрос: как ему удаётся вызвать трепет в моей душе? Твержу, что ничего к нему не чувствую, а сама тянусь к нему как железка к магниту.

Я начинаю привязываться к этому человеку. Но это мне не нужно.

~~~

Мама любит красивые дома. Она любит приглушённые, неяркие цвета, натуральные материалы и предметы обихода, имеющие историю. Наш особняк в Орландо делали под её чутким руководством. Она сменила не одного дизайнера, прежде чем пришла к определенному решению. Для Нолы было важно, чтобы не нарушалась взаимосвязь дизайна и функции. «Атмосфера дома всегда передаёт характер, увлечения и предпочтения хозяина, — говорила мама. — Их нужно правильно выразить. Чтобы человек, войдя в дом, сразу мог определить, что пришёл в гости к продюсеру или певице».

В доме Читтапона было много вещей, которые выдавали его деятельность. Огромная зеркальная комната для танцев — не единственная подсказка, что в доме живёт артист. В гостиной первым делом в глаза бросался мозаичный узор, охвативший всю стену. Не нужно было напрягать зрение и думать, что там изображено. Всё было предельно ясно. Узор демонстрировал пальцы музыканта, искусно перебиравшие струны гитары. Увидев мозаику впервые, я не могла отвести взгляда. Настоящее произведение искусства! Я уж умолчу о музыкальных инструментах в доме — рояль в отдельном зале, гитары, синтезатор.

Мой муж был против телевизоров. Но это не значило, что он не любил смотреть фильмы или концерты. Просто он считал, что такие вещи нужно смотреть на большом экране и с хорошим звуком. Именно поэтому в его доме можно найти проектор и выдвигающийся экран.

Неизбежно огромное количество коммутации — грусть и безутешная данность для его служанок, которым приходится убираться в доме. Я уже раз предложила Читу обзавестись специальными контейнерами для проводов с отверстиями. Папа с детства приучал нас прятать провода, чтобы не спотыкаться о них. Но Читтапон пока не прислушивался к моим советам. Отчасти это обижало меня, ведь он привёл меня сюда в качестве своей жены, а расставаться с холостяцкими привычками даже не думал.

Ах, да! Я забыла упомянуть о специальной комнате, где можно найти неимоверное количество подарков его поклонниц — портреты, с любовью написанные в разной технике; там поселились даже фигурки из папье-маше, которые превращали комнату в самый настоящий музей. Читтапон выбирал поистине хорошие работы, которые отлично вписывались в интерьер. Всё остальное он хранил в ящиках комода, находящегося в той же комнате. От скуки я пыталась отыскать письма на английском, чтобы узнать, что пишут ему фанатки. Но все они были написаны на корейском. Возможно, любопытство поможет поскорее выучить язык.

Мама заставила снять видео. И вот однажды утром под удивлённые взгляды слуг я целенаправленно двинулась к воротам, которые стали началом моего мини-фильма «Вилла Читтапона Ли» для мамы. Садовник и чистильщики бассейна не смели глазеть на меня, но я видела, как они косились в мою сторону, стоило только отвернуться.

Я показала маме крытый и открытый бассейны, благородные статуи, клумбы и аккуратно постриженные кустарники. Посреди всей этой красоты располагался изысканный фонтан. Сад здесь как миниатюрный мир. Я воспринимала его по-особенному, помня о том, что здесь не может быть одной точки обзора. Корейские дизайнеры создают свои шедевры, черпая вдохновение в ландшафтах дикой природы. В молчании и спокойствии духа я постигала истинную гармонию. Все составляющие ландшафта огромного сада, соседствующие друг с другом настолько различны, что помогают каждому вошедшему обнаружить для себя множество образов. Я живу здесь уже пару недель, но каждый раз воспринимаю их по-новому, пропуская через призму эмоционального состояния. В саду Читтапона Ли бал правили не цветы и газоны, а камни и вода, затем — деревья и бамбук, и в последнюю очередь в ход шли строения.

— Чит говорит, что камни символизируют тело Земли, силу рождения и созидания, — говорила я в камеру. — Вода, в свою очередь, — её жизненный дух, безмятежность и разум.

Нола была в восторге от моего рассказа. Ей было так же интересно полюбоваться на неповторимый, загадочный и глубоко символичный сад.

Когда мы вечерами прогуливались с Читтапоном по его владениям, он рассказывал очень много интересного. Например, что одним из любимых растений корейцев являлась сосна, символ долголетия. Магнолии — символы достатка. А ещё в его саду росли рододендроны и примулы. Но основной цвет сада все же зелёный.

Завершила я свой показ на верхней террасе, откуда можно было созерцать всю панораму сада.

После такого яркого видео, мама решила затеять ремонт у себя, чтобы создать нечто похожее. Да, она была восхищена! Даже я, равнодушная к подобным вещам, наслаждалась красотой и величием этого места, легко отключаясь от внешнего мира. Здесь создавалось настоящая бесконечность времени. Я не чувствовала себя стесненной, наоборот, здесь я обретала спокойствие и умиротворение.

~~~

Я увидела их в окно. Читтапон вышел к ним на встречу. По идее, я тоже должна была присутствовать там, но я схитрила: сказала, что ещё не готова. Сидела в комнате с пудреницей, горя от волнения, и молилась, чтобы ланч чудесным образом отменился.

Но ничего не отменилось.

Троица приехала на одной машине. Я тут же окинула своим профессиональным взглядом тачку, быстро отметила её плюсы и минусы, коих оказалось совсем мало, затем уже обратила внимание на его друзей.

Впереди шёл брюнет в чёрной кожаной куртке. Они обменялись с Читом приветствием, затем мой муж обнялся с крашенным блондином, которому пришлось выпустить руку темноволосой азиатской красотки. «Корейская Клеопатра» — так я ее прозвала, потому что она носила ровную чёлку и ярко красилась. На девушке было короткое розовое платье с поедками. Я подумала, что такой наряд больше подходит для клуба, но не на ланч. Однако не придала этому большого значения, ведь я не знакома с корейской культурой. Тем более, Чит говорил, что она известная под-звезда, а у них своя собственная мода.

Правда, я в своих джинсах-дудочках и коротком белом топе выглядела теперь слишком скромно на её фоне.

— Элора! — позвал меня с лестницы Читтапон.

Я подлетела к зеркалу, провела помадой по бледным губам, затем подмигнула себе и вышла.

Они пристально смотрели на меня. На секунду я даже почувствовала себя неведомой зверюшкой с хвостом и тремя головами. Поймав руку Читтапона, мне стало легче. Я смастерила любезную улыбку на лице и бросила неформальное: «Приветик!». На их лицах не дрогнул и мускул.

— Моя жена Элора, — сказал Чит, пытаясь разрядить напряжение. — Милая, это мои друзья. Вон, — он показал на темноволосого парня в куртке. Тот протянул мне руку.

— Рад знакомству!

Его рука была тёплая, сухая, а прикосновение до безобразия приятное. Парень показался мне симпатичным, и я подумала так не от того, что ищу приключений на свой зад. Просто я любила разглядывать людей. Тем более, в корне отличных от меня.

— А это, — очередь дошла до блондина, — Тхэ Мин и его девушка Ким.

Они оба кивнули, но меня не покидало чувство, что они не очень рады меня видеть. Их лица напоминали фарфоровых человечков. Знали бы они, каким образом я попала сюда, то, уверена, изменили бы неправильное мнение и направили своё недовольство на друга.

А ещё эти супер замудренные имена! Ким я запомнила, а с парнями оказалось не так просто. Придётся попотеть, чтобы запомнить их. Во время ланча я то и дело нагибалась к Читу, чтобы он напомнил мне имена, на что он улыбался и просил меня не беспокоиться.

— Раз ты смогла запомнить моё имя, то и эти запомнишь, — сказал он, потрепав меня за щёку.

Пообедав, мы вышли в сад. Парни отсоединились от нас, у них были свои темы для разговоров. Я иногда поглядывала в их сторону. Читтапон выглядел счастливым, улыбка не сходила с его лица. До моего уха долетали корейские фразы, звуки которых сливались в один неразборчивый звук. Возможно, в один прекрасный день я смогу их понять.

Ким молча разглядывала меня, потягивая мартини.

— Как вы познакомились? — резко спросила она.

А ведь мы не обсуждали с Читтапоном этот вопрос. И что теперь отвечать?

— Наше знакомство самое неинтересное, о чём можно рассказать, — отчеканила я, затем перевела стрелки на другую тему. — А вы давно дружите?

— Да, — кивнула она, как-то невесело бросив взгляд в сторону парней. — Иногда мне кажется, что мы все — одна семья.

— Читтапон много рассказывал о вас. — Тут я слукавила, он не успел рассказать о них много, но должна же я отличиться.

Ким усмехнулась. У неё был надменный вид. И даже когда она ставила бокал с мартини на столик, её движения были медленными, ленивыми. Потом она откинулась на спинку стула, забросив ногу на ногу.

— Странно.

— Что странного?

— То, как ты его называешь. Близкие друзья зовут его Чит. Никто не называет его полным именем. Ты вроде как жена… вот и странно.

В эту минуту на душе стало скверно — люблю я его или нет, хоть и вышла замуж насильно, хоть и легла в его постель, потому что хотела спасти подругу и отца, всё равно не хочется выслушивать от его друзей подобные замечания.

~~~

— Вот ты где.

Читтапон нашёл меня на террасе. Мне нравилось сидеть здесь и смотреть на сад, особенно в моменты, когда очень грустно.

Он сел рядом со мной в просторное кресло-качалку. Я убрала в сторону подушку, чтобы ему было удобнее. Улыбнувшись, Чит приобнял меня за плечи, и я тут же прильнула к нему. Друзья ушли, а у меня остался осадок.

— Почему ты грустишь? — спросил Чит. — Ким тебе что-то сказала?

— Мне кажется, я ей не понравилась.

— У неё тяжёлый характер. С ней бывает…

— Она спросила, как мы познакомились, — перебила его я, подняв голову так, чтобы видеть его глаза. — Нам нужно придумать историю знакомства.

Он взял меня за подбородок.

— Мы придумаем самую романтичную историю, — сказал он полушепотом, его губы почти касались моих. — Чтобы все завидовали.

Я бы хотела испортить этот момент, сказав, что считаю наше знакомство самым неинтересным, но уже трепетала от предвкушения поцелуя. Но он не целовал, медлил, синие глаза плавили мою волю, и я растекалась в его объятиях жидким металлом. А потом отвёл губы и начал целовать шею, прекрасно зная, что это мое самое слабое место.

— Чит, — шепнула я, велев себе называть его отныне только так. — Чит, меня не примут в твоей стране. Я другая.

Он отстранился.

— С чего такие мысли? Ты не единственная белокожая девушка, которая вышла замуж за корейца.

— Они так меня разглядывали…

— И они будут. Будут, потому что ты появилась в моей жизни неожиданно. Им интересно, и это нормально. — Мы сидели друг к другу лицом. Локоть его правой руки опирался на спинку кресла, а пальцами он гладил меня по щеке. Ногой он отталкивался, чтобы немного раскачать нас, а я тормозила подошвой. А потом я почувствовала, как его левая рука сжала моё бедро. — Не думай об этом, ладно? — сказал он. — Вскоре они поймут, что ты для меня значишь.

— Интересно посмотреть, как ты будешь им это показывать.

— Я даже пытаться не буду. Они сами всё поймут, — томно ответил Чит, прильнув к моим губам. Рукой он властно провел по внутренней стороне моего бедра, я чувствовала тепло даже через плотную джинсовую ткань.

Он крепче прижал меня к себе и стал покрывать поцелуями мое лицо неторопливо, нежно. И я вдруг поняла, что у меня нет никакого настроения для прелюдии и секса. Когда он снова хотел поцеловать меня в губы, я резко отвернула голову.

— Давай не сейчас, пожалуйста.

— Я всего лишь хочу, чтобы ты расслабилась.

Но я была непреклонна. Встала и поправила прическу.

— Я не хочу.

И вышла прочь, оставив Читтапона возбужденного и злого на террасе.

~~~

Клуб — это то место, куда Корбин Бессон и Зак Хартон ходили как к себе домой. Их лица мелькали везде, а значит, их знал каждый, кто часто тусовался в этих местах. В последнее время они приходили сюда не ради развлечения, а для того, чтобы погрустить, излить, так сказать, своё раздражение на окружающих. Вновь и вновь они обсуждали Элору и её необузданность, но легче не становилось. Ведь она по-прежнему была замужем и всё ещё находилась в Южной Корее — на другом материке.

— Как думаешь, она счастлива? — спросил Зак. Он пил уже четвёртую кружку пива и почти лежал на барной стойке.

— Ты спрашиваешь меня об этом каждый раз, когда пьёшь, — напомнил Корбин. В стороне блондинка с аппетитными формами строила ему глазки, но Корбин был к этому равнодушен. — А вообще… не знаю. Она не похожа на несчастную женщину.

— Я всё равно не понимаю её. Она так любила машины, собиралась стать гонщицей, а тут взяла всё бросила и умчалась в чужую страну ради какой-то вшивой «звезды».

— Мама говорит, что любовь — непредсказуемая штука. Сегодня у тебя планы, а завтра ты в корне всё меняешь и мчишься навстречу новым ощущениям. Мама не осуждает Элору. — Корбин махнул бармену, чтобы тот повторил… Уже в пятый раз. — С отцом тоже пробовал обсудить эту тему.

— И что он сказал?

— Сказал, что Элора сама себе хозяйка. Хм… О чём я вообще? Если точнее перевести его слова, то… Его репутация цела, и это главное.

— Ох-о-ох… — Зак выпрямился. — Иногда я жалею, что родился в семье известных людей.

Корбин невесело усмехнулся.

— Кто тебя спрашивал, интересно.

Зак не успел ничего ответить, так как их отвлекли. Чья-то лёгкая ладонь легла на плечо Корбина. Он как раз собирался глотнуть пива и едва не подавился, увидев физиономию Фаррен.

— Ты меня преследуешь! — рассвирепел парень, вскакивая с места.

— Спасибо, — улыбнулась Фаррен, присаживаясь на его стул. Она с грациозностью кошки достала длинную сигарету и посмотрела на Зака. — Зажигалка есть?

В это время Корбин пыхтел от переполнявшего его гнева.

— Я даже спрашивать не буду, зачем ты здесь, — буркнул он.

Фаррен улыбалась, и спокойствию её можно было позавидовать.

— Я писала ей во все социальные сети. Она их благополучно просмотрела и закрыла. Как ты думаешь, Корбин, почему Элора избегает свою лучшую подругу, а?

— Вероятно, ты заслужила.

Фаррен не удержалась от смеха.

— Да что ты! А может, у твоей сестры есть какая-то тайна? Парни, — она снова посмотрела на Зака, — не угостите даму выпивкой?

— Я здесь дам не вижу, — огрызнулся Корбин.

— Ну-у… — протянула она с таким тоном, будто перед ней капризный ребёнок. А потом ещё за щёчки его потрепала. — Не будь таким злым. Ты не такой.

— О какой тайне ты говоришь? — спросил Зак, махнув бармену, чтобы тот принёс девушке то, что она захочет. — Ты что-то знаешь, да?

Фаррен дернула плечиком.

— Может быть, знаю. Это будет зависеть от Корбина.

— Что ты от него хочешь?

— Номер телефона Элоры. Как только он будет записан в моих «контактах», я скажу то, что знаю.

— Я тебе не верю! — выпалил Корбин. Но Зак быстро осадил его.

— Подожди. — Зак повернулся к девушке. — Давай сделаем так, Фаррен, ты прямо здесь и сейчас говоришь нам часть тайны… Или намекни хотя бы, о чём пойдёт речь, а Корбин уже решит, есть в этом смысл или нет.

С минуту Корбин и Фаррен сверлили друг друга взглядами, потом одновременно повернулись к Заку и в один голос сказали «хорошо». Фаррен нечего было терять. Элора поступила с ней не слишком хорошо, утаив новость о браке. Её интересовало, почему Элора решила выйти замуж за парня, которого знает всего несколько часов. Когда они успели полюбить друг друга? В этой истории было что-то такое, чего Фаррен не знала. Для этого ей нужно было поговорить с Элорой и выяснить детали. Но подруга упрямо избегала её. Ещё одна загадка. Они вроде поговорили, и выяснилось, что никто из них не держит зла за случившееся.

И раз такое дело, она пойдёт до конца, чтобы выяснить истинную причину брака Элоры и Читтапона Ли. Фаррен смело заговорила:

— Я знаю, что Элора была знакома с Читтапоном Ли всего три-четыре дня до того, как привести его в дом и объявить о… И она его не любит. Всё это небылицы. Сказки! Чтобы вы поверили ей. Я хочу выяснить у неё подробности. А для этого, — она нагнулась к Корбину, — мне нужен номер её телефона. Поговорив с ней, я расскажу вам.

Корбин задумался. Впрочем, а почему бы не рискнуть?