Битва за бездну

1 НЕСУЩИЕ СЛОВО ПОРА СБРОСИТЬ ПОКРОВЫ ГИБЕЛЬ КРУИТНИ

Гора Олимп ярко вспыхнула и выбросила в небо огромный столб пламени. Под поверхностью необъятных скалистых плато раскинулись колоссальные сооружения марсианских заводов. В цехах и на подъездных путях постоянно сновали аколиты в красных балахонах, сопровождаемые лишенными мозга сервиторами, двуногими роботами, толпами слуг и надменными скитариями. Над покрытой красной пылью поверхностью поднимались полукруглые купола, массивные башни систем охлаждения и величественные храмы-кузницы. Высоченные трубы, за тысячелетия работы отмеченные многочисленными щербинами, выбрасывали в пылающее небо плотные клубы дыма.

Еще выше — словно дыхание богов — поднимались клубы пара из громоздких компрессорных станций, которые поддерживали работу вечно пылающих горнов, высеченных в сердце планеты; этот мир был настолько же непостижимым и сложным, насколько густо населенным.

Но повседневная суматоха по сравнению с главным событием этого утра казалась не более значительной, чем кусок угля, брошенный в пылающую топку печи. Не многие догадывались о нем, еще меньше было тех, кто заметил, как из кальдеры в Долинах Маринера стартовал ничем не примечательный космический челнок. Летательный аппарат пронзил плотную завесу дыма и устремился в стратосферу. Преодолевая бурные вихри испарений и ямы, образуемые геотермальными извержениями, он поднимался в небо. В холодных слоях мезосферы его наружная оболочка раскалилась добела. Плазменные двигатели, пронзительно взвыв, подняли аппарат до уровня термосферы, где лучи Солнца превратили наружный слой защиты в ослепительный хвост раскаленных газов. Лишь после прохождения экзосферы двигатели стихли. Это был полет в один конец. Запрограммированные датчики быстро отыскали назначенную цель. Она находилась далеко за пределами красной от пыли атмосферы Марса, вне досягаемости любопытных взглядов. Космический челнок держал курс на Юпитер.

Туле уже шесть тысячелетий двигался по своей орбите вокруг верфей Юпитера. Расположенный далеко за пределами газообразной оболочки господствующей планеты, этот астероид находился на безопасном расстоянии от галилеевых спутников: Каллисто, Ганимеда, Европы и Ио. Уродливый обломок скалы обладал столь низкой гравитацией, что был совершенно бесформенным.

Но механикумы не придавали значения подобным мелочам. Какое дело машинам до эстетики и наружности? Важны лишь точность и целесообразность.

Однако в силу своего расположения Туле превратился в нечто большее, чем просто голый кусок камня. Гигантские бурильные машины выскребли из него сердцевину, вырезав бесконечные переходы, тоннели и залы. Подземные лабиринты наполнились толпами чернорабочих, дронов и аколитов, подчиненных одной грандиозной задаче. По сути, выпотрошенный астероид превратился в гигантский завод, со своими храмами-кузницами, компрессорными станциями и колоссальной гравитационной установкой вместо ядра. Поднимавшиеся над поверхностью конструкции удерживались металлическими щупальцами, а прозрачные купола льнули к скалам, словно гигантские моллюски. Туле больше не был захудалым обломком скалы. Он превратился в филиал верфи Юпитера и сегодня принимал гостей.

— Мы стоим на пороге новой эры!

Вокс-передатчик, вмонтированный в ворот бронекостюма, легко разносил голос Задкиила по всему огромному залу. За его спиной, в холодной пустоте космоса, маячили колоссальные сооружения верфи. От смертоносной бездны Задкиила и его подчиненных защищал выпуклый прозрачный свод. Солнечный ветер выбелил скалы астероида, а неизбежная эрозия привела к появлению насыщенной азотом пыли.

— Занимается багряная заря, и она утопит наших врагов в их собственной крови! Внемлите силе Слова и знайте, что это наша участь! — возбужденно выкрикивал Задкиил с обсидиановой кафедры.

Письмена на патрицианском лице и выбритом черепе добавляли торжественности и без того убедительной речи Задкиила. Его серые беспокойные глаза излучали искреннюю страсть и уверенность. Руки в причудливо украшенных латных перчатках крепко сжимали края кафедры, и вся поза дышала непоколебимой решимостью. На его боевом облачении из темно-красного керамита еще не было отметин. Новый бронекостюм и шлем, увенчанный рогами Колхиды, символом славного и почетного наследия родного мира примарха, ярко демонстрировали приход новой эры, о которой говорил Задкиил.

Легион Несущих Слово слишком долго был вынужден скрывать свою истинную сущность. Но теперь они избавились от всякого подобия покорности и подчиненности, от уловок, компромиссов и самоотречения. Новые силовые доспехи, только что вышедшие из кузниц Марса и украшенные посланиями Лоргара, стали тому зримым свидетельством. Гранитно-серая броня притворного невежества была переплавлена в печах Олимпа. Легионеры, надевшие цвета просвещения, полностью переродились.

Перед Задкиилом, стоящим на каменном возвышении, разливалось багряное море. Тысяча Астартес, разделенная на десять рот с капитанами во главе, внимательно слушала его выступление. Все внимали Слову. Легионеры в новых доспехах, застывшие с поднятыми болтерами в руках, были похожи на древних идолов. Бронекостюм Задкиила не отличался от доспехов его солдат, но был увешан свитками молитвенных пергаментов, листов с обетами и списками сражений — окровавленных страниц, напоминающих об операциях возмездия. И речь Задкиила вполне соответствовала риторике этих документов.

— Внемлите силе Слова и знайте, что это наша участь!

Собрание ответило ему единодушным ревом.

— В наших руках копье возмездия! И пусть оно поразит сердце Жиллимана и его ослабевший духом Легион! — взревел Задкиил, возбужденный собственными криками. — Мы слишком долго ждали отмщения! Мы слишком долго оставались в тени!

Задкиил шагнул вперед, и его стальной взор привел солдат в еще большее воодушевление.

— Теперь пришло наше время, — заявил он, в подтверждение своих слов ударяя кулаком по краю кафедры. — Мы сбросим оковы притворного повиновения. — Он фыркнул, как будто эти слова оставили во рту неприятный привкус. — Давайте сорвем покровы и откроем свое истинное лицо! Братья, мы — Несущие Слово, сыны Лоргара. Пусть зажигательные речи наших тайных апостолов станут отравленными клинками в сердцах приспешников лже-Императора. Взгляните на средство нашего возвышения!

Задкиил обернулся к находящейся за его спиной арке. Сквозь закаленный плексиглас купола был виден огромный корабль, господствующий над всеми остальными сооружениями. Со всех сторон, вместе со строительными лесами, по которым сновали толпы рабочих и техников, его окружали вспомогательные механизмы и приспособления. Бесчисленные кабели и трубопроводы тянулись к различным точкам гигантского, богато украшенного корпуса, над которым возвышалась надстройка, устремившая к звездам готические шпили. Крепкая броня, казалось, способна противостоять залпу лазерных орудий оборонительной батареи. Собственно, она была изготовлена специально для этой цели.

Тупой нос, похожий на наконечник пули, и обводы бортов свидетельствовали о величии замысла и неимоверной мощи судна. Три зазубренных выступа напоминали три острия стигийского трезубца. Вдоль обоих бортов тускло поблескивали оружейной сталью лазерные батареи. Один только их залп мог уничтожить и погрузочную площадку, и всех, кто на ней находился. Пушечные опоры были закреплены на прямоугольных металлических выступах с бесчисленными точками обзора, что указывало на множество внутренних помещений. Хищный оскал орудийных башен на верхней и нижней плоскостях и темные пятна торпедных гнезд излучали молчаливую угрозу.

С многочисленных вспомогательных палуб поднимались антенные башни, перемежаемые дополнительными оружейными комплексами и торпедными жерлами. Ребристое днище корабля отливало маслянистым блеском и было покрыто, словно чешуей, створами пусковых платформ для летательных аппаратов различного назначения.

На корме огромные дюзы выпускали светящиеся струи газов от прогреваемых двигателей, способных в одно мгновение унести боевой корабль от Туле. Хромированные шестиугольники вентиляционных шахт машинного отсека казались бездонными колодцами.

И наконец, опустившиеся щиты открыли взгляду массивную конструкцию, украшавшую нос судна, — словно объятую пламенем книгу, изготовленную из серебра и золота. На ее страницах многометровыми буквами были записаны избранные изречения Лоргара. Этот поистине самый большой из всех построенных когда-либо кораблей обладал уникальной, ни с чем не сравнимой мощью.

Словно грозное чудовище, рожденное в темных глубинах первобытного океана, судно, открывшееся взорам людей, заставило умолкнуть даже Задкиила.

— Наше копье готово, — наконец произнес он прерывающимся от благоговейного восторга голосом. — Это «Яростная бездна».

Уникальный корабль был построен на верфях Юпитера специально для них, и наконец все работы по его оснастке подошли к долгожданному завершению. Он должен нанести решающий удар по Императору, удар в честь Хоруса. Никто не узнает о создании этого судна, пока не станет слишком поздно. Для сохранения тайны были приняты определенные меры. И запуск с малоизвестного и незначительного, по общему мнению, спутника — только часть этих мер.

Задкиил резко повернулся к своим воинам.

— И мы будем им управлять! — пронзительно воскликнул он. — Смерть лже-Императору!

— Смерть лже-Императору! — единодушно подхватил многоголосый хор.

— Да здравствует Хорус!

Барьеры дисциплины рухнули. Воины орали и ревели, словно толпа одержимых, стучали кулаками по груди и потрясали оружием. Многие лихорадочно выкрикивали клятвы ненависти и заверения в преданности, сливавшиеся в непрерывный оглушительный шум.

Задкиил прикрыл глаза и некоторое время упивался воплями и охватившим всех фанатизмом. Снова подняв веки, он повернулся к проему, за которым открывался величественный вид на «Яростную бездну». С мрачной улыбкой он представил себе возможности, открываемые этим кораблем, и его разрушительный потенциал. Судно было задумано и построено для одной-единственной миссии, и для ее выполнения потребуется вся его мощь и прочность; им предстояло уничтожить Легион.

В сумрачном отдалении обширной площадки, превращенной в импровизированный зал собраний, имелись и другие наблюдатели и слушатели. За бушующей толпой солдат, которые были результатом гениального эксперимента Императора или, скорее, его самоуверенности, наблюдали ничего не выражающие глаза.

— Мой господин, как странно, что эти Астартес так бурно реагируют на плод наших трудов.

— Они состоят из плоти, магос Эпсолон, и потому подвержены жалким эмоциям, — ответил Кельбор-Хал своему почтительно склонившемуся аколиту.

Генерал-фабрикатор специально затеял дальнее путешествие на своей личной барже, чтобы попасть с Марса на Туле. Он сделал это под предлогом необходимости побывать на Юпитере, чтобы лично проследить за атмосферными изысканиями на поверхности планеты, инспектировать работы на Ио и проверить качество строительства и продукции, выпускаемой в городах-ульях Европы. Заявленный план объяснял его присутствие на Туле. Но на самом деле генерал-фабрикатор хотел присутствовать при этом знаменательном событии. Им двигала не гордость — такие мелочи не имели значения для существа, приближавшегося к полному слиянию с Омниссией; скорее, его присутствие объяснялось крайней необходимостью.

Для генерал-фабрикатора один запуск мало чем отличался от другого, и задачи порядка и эффективности всегда заслоняли потребность в величии и церемониях. И все же он стоял здесь, закутавшись в черные одежды, символизирующие преданность Хорусу и приверженность его делу. Разве он не поручил мастеру-адепту Уртзи Злобному создание доспехов для Хоруса? Разве не разрешил ввести в строй огромное количество боеприпасов, военной техники и сопутствующих материалов? Да, он выполнил все это. Он все сделал, поскольку это соответствовало его личной цели, его возрастающему желанию или, вернее, сложной программе, свойственной служителям великого Омниссии. Хорус в своем стремлении обрести Бога-Машину освободил Марс, отменив наложенные Императором ограничения. А вопрос верности для Кельбор-Хала, как и для любого другого механикума, решался простыми вычислениями, требующими всего нескольких наносекунд.

— Там, где мы видим функциональность и порядок, они видят красоту, — продолжал генерал-фабрикатор. — Сила, магос Эпсолон, сила, полученная из огня и стали, — вот что создано нами.

Магос Эпсолон, тоже одетый в черное, кивнул, благодаря своего господина за пояснения.

— В некотором отношении они все еще люди, — добавил генерал-фабрикатор, — и их слабости так же далеки для нас, как и для когитаторов на борту корабля.

Сам Кельбор-Хал, невероятно высокий, с открытой грудной клеткой, из которой торчали ребристые трубки и похожие на щупальца сервоустройства, заменявшие ему плоть, вены и различные органы, был совсем не похож на человека. Он давно отказался от лица, заменив его гладкой стальной пластиной с набором зеленых диодов на месте глаз; по бокам его тела, как у паука, имелись ряды механодендритов, снабженных лезвиями, пилами и другими приспособлениями. Его голос, синтезируемый встроенным воксом, был лишен каких-либо эмоций и звучал с механическим бесстрастием и холодностью.

Пока Кельбор-Хал наблюдал за фалангами Астартес, грузившимися на борт корабля с помощью герметичных трапов, протянутых к прозрачному куполу, и за их предводителем, который суетился, излучая высокомерную гордость, хронометр, встроенный в его программу, напомнил о том, что время подходит к концу.

Реактивные двигатели «Яростной бездны» глухо взревели и повернули корабль вертикально. Затем послышался низкий нарастающий гул плазменных двигателей, легко различимый даже под куполом из толстого плексигласа. «Яростная бездна» с экипажем и Астартес на борту была готова к старту.

Из механодендрита генерал-фабрикатора выскользнул тонкий щуп и вонзился в цилиндрическую консоль, бесшумно появившуюся из-под пола. Кельбор-Хал, повернувшись к устройству, набрал последовательность символов, необходимых для запуска корабля. На лицевой панели консоли замигали разноцветные огоньки, а затем весь купол задрожал от нарастающего гула.

Право активировать последовательность взрывов, освобождавших «Яростную бездну» от технологических креплений, была предоставлена ведущему магосу Лорваксу Аттеманну, старшему в группе аколитов и техников, собравшихся, чтобы наблюдать за стартом. Он сделал это без всяких церемоний.

Огоньки взрывов праздничным салютом пробежали вдоль причальной стенки дока. Подъемники, вспомогательные трубопроводы и леса полетели в темноту, где их ждали магнитные буксировщики, собиравшие мусор. Над корпусом корабля поднялись защитные пластины, предохранявшие от радиации. Остатки закачиваемого топлива вспыхнули огненными лентами.

Плазменные двигатели гортанно взревели, и над поверхностью Туле пронесся вихрь огня и света. В темное небо начала подниматься новая звезда, невыразимо ужасная и прекрасная одновременно. Она была подобна воплощению грозного металлического бога, способного осветить пламенем своего гнева всю Галактику.

Наконец «Яростная бездна» отправилась в путь. Кельбор-Хал, наблюдавший за ее величественным вознесением, а заодно и прислушивавшийся к звуку двигателей, ощутил, как в его душе шевельнулся отголосок эмоции. Чувство было эфемерным, почти неразличимым. Генерал-фабрикатор обратился к встроенному когитатору, хранившему память о прошлом, и определил это чувство.

То был благоговейный восторг.

Глубоко в недрах Туле ждал своего часа дрон-шаттл, пробравшийся к назначенному месту по потайным переходам и пустынным залам. Встреченные по пути чернорабочие и сервиторы, занятые своими делами, не обратили на него никакого внимания. Шаттл медленно и беспрепятственно достиг своей цели и ждал несколько часов, остановившись в небольшой камере, через которую проходил кабель, питавший гравитационный двигатель астероида.

Личная баржа генерал-фабрикатора Кельбор-Хала покинула Туле уже час назад. Глава механикумов оставил своего помощника магоса Эпсолона, чтобы тот проследил за чисткой астероида после запуска корабля. Это судно должно было стать последним, стартовавшим с Туле.

Вскоре в сервиторе, управлявшем дроном, активировалась заранее заложенная программа. Две жидкости, хранящиеся в разных отделениях тела сервитора, начали поступать в один резервуар. Безопасные по отдельности химикаты, соединяясь, превращались в горючую смесь огромной взрывной силы. Спустя секунду после соединения небольшая искра разбудила ее ярость. Мгновенная вспышка — и волна пламени, поглотив небольшой корабль, с ревом распространилась по тоннелям и трубопроводам, сжигая попадавшихся на пути рабочих. Как только огненная буря докатилась до гравитационного двигателя, началась цепная реакция, приведшая к катастрофе. Всего через несколько минут астероид раскололся на множество раскаленных осколков. Не было ни возможности, ни времени, чтобы спастись от гибели. Все адепты, сервиторы и рабочие превратились в пепел.

Обломки будут еще долго разлетаться во все стороны, но астероид находился в самой удаленной точке своей подковообразной орбиты, и Юпитеру ничто не угрожало. Исчезновение Туле не останется незамеченным, но последствия этого события столь незначительны, что расследование, если оно вообще будет, начнется не ранее чем через несколько месяцев. Никто не узнает о строительстве корабля, пока не станет поздно, слишком поздно.

При уничтожении Туле были утрачены многие технологии, и это стало высокой ценой за сохранение полной и абсолютной тайны. Но воля генерал-фабрикатора была исполнена. Именно он приказал уничтожить Туле.