Благолюбие. Том 4

А. Из Отечника

Как-то один монах, в прошлом римский богач, поселился в Скиту неподалеку от церкви. Был у него раб, который ухаживал за ним. Когда пресвитер увидел, что этот монах ослаб здоровьем, то понял, что до этого он жил в Риме среди удобств и, повинуясь промыслу Божию, поселил его возле скитской церкви. Римлянин прожил в Скиту двадцать пять лет и прославился как прозорливец.

Когда один из великих египетских отцов услышал о нем, пришел посмотреть на него, надеясь узнать, какой он совершает телесный подвиг. Он пришел к нему в келью, они облобызались и, помолившись, сели. Египтянин заметил, что на прозорливом старце мягкие одежды, и что он подкладывает коврик из шкуры и небольшую подушечку под себя, а его чистые ноги обуты в мягкие сандалии. Увидев это, он был введен в соблазн, потому что в Египте не был принят такой образ жизни, и ко всем предъявлялись суровые требования.

Прозорливый старец понял, что гость введен в соблазн и сказал слуге:

– Давай устроим праздничный обед в честь пришедшего аввы.

Слуга нашел немного овощей и сварил их. Когда настал час обеда, они принялись за трапезу. У старца оказалось и немного вина, которое ему было прописано по его болезни, и они выпили вина. Когда наступил вечер, они прочли двенадцатипсалмие и легли спать. То же самое молитвенное правило они совершили и в полночь. Утром египтянин проснулся и, попросив старца помолиться за него, ушел, не получив никакой пользы.

Когда египтянин отошел на небольшое расстояние, старец, желая принести ему духовную пользу, послал за ним и позвал его к себе. И когда тот пришел, он принял его с радостью и спросил:

– Из какой ты страны?

– Я египтянин, – ответил гость.

– А из какого города?

– Я не горожанин.

– А кем ты был в деревне?

– Сторожем.

– И где ты ночевал?

– В поле.

– Подкладывал ли ты под себя подстилку?

– Разве в поле есть подстилки?

– На чем же ты спал?

– На голой земле.

– А чем ты питался в поле и какое пил вино?

– Разве в поле найдешь еду и вино?

– Но как же ты не умер с голоду?

– Я ел сухари, а если были лепешки, то лепешки и запивал их водой.

– Очень тяжело так питаться, – заметил старец. – А была ли баня в деревне, чтобы помыться?

– Нет, – ответил египтянин, – но когда нужно было помыться, мы шли на речку.

Когда старец расспросил обо всем египтянина и узнал все тяготы его прежней жизни, то ради его духовной пользы рассказал ему о своей прежней жизни в миру:

– Я смиренный человек, которого ты видишь перед собой, происхожу из великого города Рима и был знатным человеком при дворе императора, – как только египтянин услышал это, раскаялся в своих помыслах и стал внимательно слушать дальше, а старец продолжал. – Я оставил город и пришел в эту пустынь. Я владел великими дворцами и был очень богат, но презрел все это и поселился в этой маленькой келье. У меня были кровати из чистого золота, драгоценные покрывала. Теперь, вместо них, Бог даровал мне эту подстилку и шкуру. У меня была дорогая одежда, а сейчас я ношу простую накидку. На свой обед я расходовал много золота, и взамен Бог даровал мне только то, что ты сейчас видишь: немного овощей и маленькую чашу вина. Мне прислуживало множество слуг, и, вместо них, по милости Божией, мне служит лишь этот старец. Вместо бани я лью немного воды на ноги и ношу по своей немощи сандалии. Вместо струнной музыки, я слышу только двенадцатипсалмие. Ночью совершаю мое правило, вместо грехов, которые творил в миру. Проснувшись, сразу совершаю малое богослужение. А тебя прошу, авва, пусть моя немощь не вводит тебя в соблазн.

Когда египтянин выслушал его, то вразумился и сказал:

– Горе мне, от множества скорбей, которые я знал в мирской жизни, попал в место успокоения и получил здесь то, чего там у меня не было. А ты от великого своего успокоения пришел в место скорби и от великой славы и богатства обратился к смирению и нищете.

И получив великую пользу, египтянин ушел, став другом старца и часто приходил к нему ради духовной пользы. Ибо старец обладал даром различения и был исполнен благоухания Святого Духа.

2. Как рассказывали об авве Арсении, однажды, когда он жил в Скиту и заболел, то к нему пришел пресвитер, отвел его в церковь, уложил на лавку и подложил подушку ему под голову. Кто-то из старцев пришел навестить его, увидел его лежащим на лавке с подушкой под головой, смутился и сказал:

– Ну и авва Арсений, даже тут разлегся на лавке.

Тогда пресвитер остановил его и наедине спросил:

– Кем ты был у себя в деревне?

– Пастухом.

– И как ты проводил время?

– Во многих тяжких трудах и заботах.

– А теперь как тебе живется в келье?

– Несравненно легче.

– Посмотри на авву Арсения, – сказал пресвитер, – в миру он был приближенным императора. У него были тысячи слуг, препоясанные золотыми поясами, в золотых одеяниях с золотыми орнаментами. Они прислуживали ему, а он возлежал на драгоценных мягких подстилках. А ты, пастух, обрел здесь отдохновение, о котором и думать не мог в миру. А он, наслаждавшийся в миру, здесь никогда не обретет отдохновения. То, что для тебя легко, для него это тяготы.

Услышав это, старец умилился и принес покаяние:

– Прости меня, авва, я согрешил. Поистине, это настоящий путь монашеской жизни. Ибо он пришел ко смирению, а я только к отдохновению.

Б. Из святого Ефрема

Не принуждай старца к работе, потому что он истощил свое тело в подвиге с юности. Достаточно с него совестливого страха Божия. Если человек состарился, творя волю Божию, ему хватает для спасения умного делания и выполнения требований совести.

Воздавай почтение старцам ради Господа и ради самых рассудительных братьев, которые, увидев, какой почет оказывается добродетели, еще больше усилят свое рвение.

Учитывай, брат, меру каждого из своих подчиненных. Ибо Господь сказал, что все приносит свой плод: одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать (Мф. 13:8).