Благородный театр

Мы нынче, кажется, обедали по моде.

Ну, так и есть! Легко ль! Четвертый час в исходе,

А Вельского всё нет как нет! Эй, быть беде!

Такого удальца не сыщет он нигде,

Кто б ролю выучил сурьезно, не для шутки,

Не только в несколько часов, но даже в сутки.

Уж я ли в старину не делал чудеса?

Бывало, выучить придется в два часа

Осьмушек до шести[10], а всё, играть как станут,

Такую дичь начнешь пороть, что уши вянут.

Нет! Видно по всему, театру не бывать.

А право, жаль! Старик наш будет горевать.

Что, если б мне?.. А что ж? Чем хуже я другого? —

Лилеев дворянин — об этом я ни слова,

Зато какой актер, последней уж руки,

А я, сомненья нет, сыграю мастерски,

И мой талант...

Да, да! Вам с Вельским должно вместе

Всю сцену повторить. Ну, что? Какие вести?

Покуда никаких.

Так Вельский не бывал?

И слуху нет о нем.

Куда же он пропал?

Не стыдно ли ему! Он дал честное слово

Как можно поскорей привесть к нам Прямикова...

Да вряд ли приведет.

И, что ты, братец! Вздор!

Постойте! Вот и он въезжает к нам на двор.

Один?

Один, сударь.

Неужто в самом деле?

Ну, что? Ах, боже мой! Войдите хоть в шинели,

Да только поскорей.

Скажите, отчего

Не с вами Прямиков?

Нет в городе его.

Нет в городе!.. Так мы остались без актера?

Когда позволите, так я...

Он очень скоро

Воротится домой, наверно в пять часов.

Да в роли у него не десять только слов:

Когда ж успеть ему...

Я вам ручаюсь смело,

Что он...

Сыграет как-нибудь.

Да что за дело?

Лишь только бы сыграл, но точно ль будет он?

Сомненья в этом нет.

Попасть как должно в тон,

Реплики выучить — всё это не безделки.

И, вздор!

Ох, эти мне актеры-скороспелки!

Везде от них беда.

Так ровно через час

Он будет здесь?

Теперь, сударыня, от вас

Зависит всё.

И вы уверены, что может

Он к вечеру поспеть?

Старанье всё приложит,

Ручаюсь за него.

Позвольте вас спросить:

Здесь в роли у меня должны ошибки быть, —

Вот тут?

Посмотрим. Где?

Внизу.

Мне очень нужно

Сказать вам слова два.

«С ним жить я стану дружно».

А, дружно? Точно так.

Мне с вами говорить

Теперь нельзя, но я...

А что б нам повторить...

Позвольте! Вот еще тут что-то непонятно.

«Как этих стариков обманывать приятно!

Ну им ли женщин быть умнее и хитрей»[11].

Помилуй, матушка! Что ж этого ясней?

Андрей Степанович! За чем же дело стало?

Пройдемте сценки две.

Не лучше ли сначала

Заняться вам со мной?

На что же нам одним?

Мы сцены две иль три все вместе повторим.

Не правда ли?

От всей души.

А вы?

Извольте.

С чего бы нам начать?

Мне кажется...

Постойте!

Явленье пятое... да! Точно с этих пор

Мы можем повторить. А где же наш суфлер?

Я здесь, сударь.

Вот стул, прошу садиться.

Возьми комедию... Да, чур, не торопиться.

Вы в этом действии отменно хороши,

А в вас бы я желал поболее души.

Натура и душа! — без этих двух условий

Искусство — ничего.

Нельзя без предисловий.

Прикажете начать?

Да, душенька, начни.

Явленье пятое. Сначала вы одни,

Потом Эраст.

Живей как можно эту сцену!

Извольте. Вам.

«Я в вас большую перемену

Сегодня нахожу.

Быть может, вас я этим рассержу,

Но, право, мне смешно: вы плакали в постеле,

Теперь вздыхаете... неужто в самом деле

Боитесь вы?..»

«Всего!

Ах, Машенька! Я так люблю его!

И вот уж пятый день...»

«К окну он не подходит.

Так это-то с ума вас сводит?

Да он уж не живет напротив нас».

«Возможно ли? Эраст...»

«Из нашего соседства

Давно уж выехал и, верно, ищет средства

Увидеть ближе вас.

Ваш опекун хитер, а он еще хитрее

И, может быть...»

«А мне так кажется вернее,

Что он уехал из Москвы».

«Да вот он налицо».

«Возможно ль! Это вы?»

Не то, совсем не то! Простое удивленье

Не значит ничего. Где ж радость, восхищенье?

Нет, нет, сударыня! Вы слишком холодны...

Не правда ль, что в него вы страстно влюблены?

Конечно, так.

Что с ним и видеться хотели?

Что он любовник ваш... Ну, вот и покраснели!

Ох, эта скромность мне! Пора вам быть смелей.

Я то же говорю.

Скажите веселей:

«Возможно ль! Это вы!» Ну, что же! Говорите!

«Возможно ль! Это вы...»

Куда же вы глядите?

Смотрите на него: он главный персонаж.

«Да, Лиза, это я — любовник верный ваш!

Я с вами, вижу вас... и всё теперь, разлуку,

Печаль, тоску... всё, всё забыл!»

Целуйте руку!

«Вы здесь, Эраст! И вы пять дней могли

Не видеться со мной!»

«Да будьте ж с ним построже:

Легко ль, пять дней! На дело не похоже!

Мы чуть было от вас в постелю не слегли,

С утра до вечера всё плакали, грустили...»

«Я ездил из Москвы».

«Вы ездили? Куда?»

«Но вы везде со мною вместе были!

Вы здесь и навсегда!»

«Ах, как он мил!»

«Я с вами расставался

Затем, чтоб вечно вашим быть:

Я ездил к дядюшке, во всем ему признался,

Клялся ему вас век любить.

Кто чувствует, как я, тому красноречивым

Нетрудно быть: я все сомненья превозмог,

Он мне позволил быть счастливым.

Теперь я здесь, у ваших ног!

От вашего зависит приговора

Всё счастье, жизнь моя...»

Ах, если бы актера

Еще такого нам!

«Скажите только: да!

И я навеки, навсегда

Любовник ваш, супруг...»

Прекрасно, превосходно!

Вот истинный талант!

«Притворство мне не сродно...

Я вас люблю...»

Нежней, сударыня, нежней!

«Я вас люблю, Эраст!..»

Подвиньтесь ближе к ней.

«Но я, к несчастию, свободы не имею

Располагать собой».

«Я вас не разумею».

«Мой опекун...»

«Да что он за указ?

И есть ли что-нибудь с ним общего у вас?

Он стар — вы молоды; он дурен — вы прекрасны».

«Что значит власть опекуна,

Когда вы будете согласны

Супругой быть моей?»

«Так я должна...»

«Должны, как следует, сначала колебаться,

Твердить о том о сем,

Поплакать, и потом —

Сегодня убежать, а завтра обвенчаться».

«Что ждет меня? Насмешки, клеветы...

Ах! Участь сироты

Достойна сожаленья!»

«Решитесь быть моей, и мы сегодня в ночь

Уедем к дядюшке, он примет вас, как дочь...»

«Но как решиться мне? Какое положенье!

Предметом сделаться злословья, клеветы...

Нет, нет, Эраст!»

«О, если всё напрасно,

И просьбы, и любовь...»

«Чего ж хотите вы?

Не вдруг же ей сказать: — Извольте! Я согласна!»

«Как долго я обманывал себя!

Вас пламенно любя,

Я смел мечтать, что те же чувства

Понятны и для вас,

Что с сердцем искренним, без всякого искусства,

Сказав: люблю! мне в первый раз,

Навек вы сделались моею...»

«Вы сердитесь?..»

«О нет! Я холоден как лед,

Упреки делать вам я права не имею, —

Его любовь дает.

А вы...»

«Помилуйте! Ну то ли

Вам должно говорить?»

«Но я не век остануся в неволе:

Быть может, через год...»

«Без вас год целый жить!

Без вас! Ах, боже мой! Кто может быть порукой,

Что я, измученный тоской и скукой,

Еще год целый проживу?»

«И больше проживете».

«Нет! Лучше навсегда оставлю я Москву,

Тогда вы, верно, предпочтете

Моей любви ваш собственный покой.

Тогда соперник мой...»

«Соперник ваш?.. Какой?»

«Ваш милый опекун...»

«Ну, есть кого бояться!»

«Быть может, наконец ему повиноваться

Решитесь вы, и целый свет

Вас будет прославлять. Он сам... Нет, Лиза, нет!

Ему ль понять блаженство

Супругом вашим быть!..»

Какое совершенство!

Ну, Вельский, признаюсь, от вас я без ума!

Недурно я сыграл?

Как Гаррик, как Тальма[12],

Почти как я!

О нет! Уж это слишком много.

Поверьте мне, я вас сужу отменно строго,

Да иначе судить вас было бы грешно:

Ведь вы талант! Вам всё натурою дано:

Наружность славная, орган отлично гибок[13],

Конечно, есть кой-что — нельзя же без ошибок,

Подчас играете вы слишком горячо,

Руками машете, да левое плечо

Немножечко шалит.

Нет, это уж нападки:

Позвольте вам сказать, все эти недостатки

Так мелочны, что их смешно и замечать.

Да Вельскому нельзя и мелочи прощать —

Он истинный артист.

Всё так, но рассудите...

Нам спорить некогда. Извольте! Повторите

Последние слова.

Последние?.. Да, да!

«Супругом вашим быть».

«Ну, барышня, беда!

Нам нет спасенья никакого».

«За сценой голос Сундукова».

«Эй, люди! Дурачье! Да слышите ль? Кто там?»

«Ах, боже мой! Куда деваться нам?»

«Я вас, разбойники!»

«Пропали мы!»

«Пустое!

Не бойтесь ничего!»

«Явление шестое.

Лишь только я с двора...»

Эх, братец! Не спеши!

«Лишь только я с двора, так в доме ни души...

Кой черт! Да здесь проезжая дорога».

«Ах! ради бога,

Уйдите поскорей!»

«Ворота на запор! Ключи от всех дверей

Принесть ко мне. Уж я тебя, скотина!

Шататься всё, а нет, чтоб двор подместь...

Пошел, болван!.. Эге! Да здесь и гости есть!

Возможно ли — мужчина!

Вы кто, сударь? Зачем и почему?

Кого вам надобно?»

«Извините!

Я только что взошел».

«Взошли... К кому?..

Что вижу, к вам?.. Вот я΄ вас! Погодите!

Взошли!.. Зачем, сударь? Да разве здесь корчма?

Взошли, когда хозяина нет дома...»

«Вы всё узнаете из этого письма».

«Рука, мне кажется, знакома».

«От дяди моего».

«Да это всё равно.

Письмо — письмом, а вам бы не мешало

Без спроса не входить».

«Вы дружны с ним давно.

Степан Кондратьевич Окнов».

«Окнов? Так стало,

Он жив еще?»

«Вы Сурский? Очень рад!

Покойный ваш отец со мной знаком был лично, —

А всё скажу, что вовсе неприлично

Вломиться силой в дом».

«Что ж делать — виноват!»

«Так вы намерены жениться?

Вот это хорошо! Я с вами подружиться

Душою рад... Да только вот беда!

Вы ездить будете напрасно —

Меня нет дома никогда.

Итак, вы любите? И очень страстно?..»

«И сердце и душа —

Всё ей принадлежит».

«Уж, верно, хороша?

И спрашивать не надо».

«Все в мире женщины ее не стоят взгляда».

«Похвально! Хорошо! Прошу ко мне вперед!

А что, соперник ваш и молод и прекрасен?»

«О нет! Он вовсе не опасен:

Седой старик, скупец, животное, урод...»

Эх, батюшка, не то! Вам должно обозначить

Насмешку тут: ведь вы должны меня дурачить.

Да он, мне кажется, и так дурачит вас.

Побольше тонкостей! Играя в первый раз,

Их все нельзя схватить, а вы, сударь, не внове:

Вам стыдно их не знать. — «Урод!» — При этом слове

Взгляните на меня.

«Седой старик! скупец!..»

Вот, так!

«Урод!»

Брависсимо!

«Глупец!»

Отлично! Хорошо!

«А сверх того...»

«Увольте!..

(Наташе и Оленьке)

Я брани не люблю. Ступайте вон!»

«Позвольте

Сказать вам слова два».

«Ну, что же, говори!»

«Хотите ли держать пари,

Что этот господин приехал к вам недаром?»

«Неужели?»

«Тут что-нибудь да есть.

Заметили ль, с каким он жаром

Описывал любовь свою, а между тем

Смотрел на барышню?»

«Смотрел? Зачем?»

«Я этих сорванцов ужасно ненавижу.

От них того и жди...»

Да, стань сюда! Я вижу.

Закрой побольше их! Ах, нет! Еще вперед!

Всё вижу, матушка: записку отдает,

Вот шепчет на ухо!

Прочтите поскорее!

Не так!

Позвольте мне! Проворней и хитрее;

Смотрите на меня! Совсем не тот прием.

Мы вот как, батюшка, записки отдаем.

«Итак, мне должно опасаться?»

«Большой опасности тут нет».

«Всё может статься.

Эх, Машенька, недолго до греха...»

Позвольте! У меня последнего стиха

В пиесе нет.

Ну, так! Вперед я сам засяду

И буду списывать. Тут две ошибки сряду.

Кто списывал ее?

Фома, буфетчик наш.

Ох, эти мне писцы! Подай мне карандаш!

Угодно мой?

Ну, вот они! А мы искали

Вас целый час в саду.

Мы роли повторяли.

Постой, еще! Да тут премножество грехов!

Ага! И Вельский здесь? Ну, что твой Прямиков?

Уехал за город, однако же к обеду

Хотел он быть домой.

Так что же ты?

Я еду

Опять к нему.

Боюсь, откажется злодей!

О, верно, нет!

Да ты узнал бы от людей,

Куда уехал он.

Теперь его застану,

Уж скоро пятый час.

А если нет?

Так стану

Искать его везде, и где-нибудь найду.

Вы всё прочли?..

Ступай, скорей!

Сейчас, иду.

Да этот Прямиков, как клад, нам не дается.

Эй, батюшка, поверь, нам вечером придется

С отказом посылать ко всем...

Молчи, жена!

И без тебя тоска!

А всё твоя вина.

Не знать наверное — да это хуже пытки!

Один бы уж конец.

Напрасные убытки,

Расходы, хлопоты и больше ничего.

Ну, что?

Отправился.

Нельзя ли без него

Кой-что пройти? Ведь он не нужен вам?

Нимало,

Мы можем повторить весь первый акт сначала.

Так что же? Повтори.

Извольте по местам.

Явленье первое.

Куда же вы?.. Не там,

Вы здесь должны сидеть.

А вы сюда поближе.

Держите голову немножечко пониже!

Да кто же в горести так весело глядит?

Задумайтесь! Вот так! Еще печальней вид,

Чтоб тотчас же была заметна горесть ваша.

Явленье первое...

Постой, постой! Наташа,

Подвинься-ка вперед — еще левей! Вот так.

Матрена Савишна Кутермина.

Дурак!

Скажи, что дома нет.

Докладывал.

Так что же?

Изволит всё идти.

Ну, вот! На что похоже!

Ступай, животное! Скажи, что я...

Молчи!

Она идет!

Что мы...

Да полно, не кричи!

Здорово, матушка! А, здравствуй, Федор Львович!

Каков ты, мой отец?

Ты здесь, Максим Петрович?

Не стыдно ли? Совсем изволил нас забыть.

Племянницы мои! Прошу их полюбить.

Они сбирались к вам вчера, да поздно встали:

На дежене дансан[14] всю ночь протанцевали.

Прыгуньи страшные.

Давно ли здесь?

Дней пять.

Поверите ль, гляжу и не могу понять,

Как можно вырость так.

А что, ведь не узнаешь.

Вот Софья, старшая. Ну, что ж не приседаешь?

Вся в матушку свою, привычками, лицом,

Ну, словом, сходства нет с покойником отцом, —

Предобрая! А вот меньшая, Катерина,

Не правда ль, что в отца? Красавец был мужчина,

А дочка вся в него.

И полноте, ma tante![15]

Когда бы знали вы, какой у них талант!

Да вот на этих днях заедем к вам пораньше,

И вы услышите! Большие музыкантши:

Везде от их пенья΄ все были без ума,

Об этом из Москвы писала мне кума,

Глафира Савишна, а кумушка не лгунья.

Ты знаешь, чай, ее?

Проклятая болтунья!

Я звал вас на вечёр и очень буду рад...

А кстати! Что у вас сегодня? Маскерад?..

Театр, сударыня.

Да, точно — виновата!

Не знаю от кого, а помнится, от свата,

Андрея Карпыча, я слышала... иль нет!

От Ленской, кажется, что вы не то балет,

Не то трагедию, а что-то дать хотите.

Да дело не о том: племянницы, просите,

Чтоб мне позволили и вас с собой привесть.

Ну, так! Я это знал!..

Мы, верно бы, за честь

Почли себе... и нам конечно... очень лестно,

Что вы... Но, я боюсь, не будет ли им тесно...

Я вас, мои друзья, считаю за родных,

Однако ж все-таки хотела прежде их

Представить вам сама.

Напрасно вы трудились.

Помилуй, матушка! На что б они годились,

Когда б учтивости не стали наблюдать?

А нынче, нечего, лишь стоит волю дать,

Тотчас нагрянут все — и даже есть нахалы,

Которые везде втираются на балы,

Хоть не были б никем туда приглашены.

Вот я так нет! Люблю держаться старины

И долг мой не считать за вежливость пустую.

Всегда, как следует, сперва рекомендую,

А там и привезу — и трудно ль в первый раз

С визитом побывать? Сегодня я приказ

Моим племянникам дала, и очень строго,

Чтоб им... Ты знаешь их?

У вас родных так много...

Отец их, Пустельгин, двоюродный мой брат.

Я знала наперед, что ты им будешь рад,

Однако же сюда приехать им велела.

Помилуйте! На что?

Я просто бы не смела

Их на вечер привесть.

Да что же я молчу?

Позвольте вам сказать...

И слушать не хочу!

Вы беспокоили племянников напрасно.

Эх, батюшка, поверь, их баловать опасно:

Как раз зазнаются, повадку только дай!

Нет! Дружба дружбою, а долг свой наблюдай!

Не спорю, матушка, всё это справедливо...

О, я на этот счет отменно щекотлива.

Невежу не пущу к себе на полдвора.

Да что ж они? Давно б приехать им нора,

Мне кажется: я к ним сегодня до рассвета

Отправила слугу...

А вот и их карета!

Приехали!

В ней нет и на волос стыда.

Какой в ней стыд!

Сюда, голубчики! Сюда!

Ну, можно ль быть кому бесстыдней и наглее!

Андрюша, Ванечка! Ступайте же скорее!

Вот, батюшка, они! С рук на руки сдаю.

Племянник мой Андрей, от вас не потаю,

Отцовский фаворит.

О, в этом я уверен!

Да то беда, служить он в коннице намерен,

И вот, как видите, усы уж отпустил.

Ох, эта молодежь! Отец его просил,

Мы все: «Андрюшенька, убьют!» Так нет! Всё даром —

Решительно сказал, что хочет быть гусаром,

И служба статская ему как острый нож.

Вот Ванечка совсем на брата не похож,

Ученый человек и даже был студентом.

Племянник не сочтет, конечно, комплиментом,

Когда при всех ему скажу в глаза, что он

Чуть-чуть не философ, учен, переучен,

Науки нет такой, где б он не отличился,

Всё знает, мой отец, и — физике учился.

Да этой болтовне не будет и конца.

Со свечкой поискать такого мудреца.

Отделайтесь скорей!

Я крайне сожалею,

Что не могу никак... и даже их не смею

Сегодня пригласить. Я очень бы желал

Иметь их у себя, но наш театр так мал,

Ко мне же назвалось гостей, конечно, вдвое,

Чем мог я ожидать...

И, батюшка, пустое!

Два гостя лишние не значат ничего.

Клянусь вам, не могу...

Я ж места одного

Для Ванечки прошу.

Об этом, мой почтенный,

Прошу не хлопотать: ведь он полувоенный —

Протрется как-нибудь.

Охота ж время длить!

Решитесь поскорей.

Извольте, так и быть!

Спасибо, мой отец!..

Ну, что ж? Благодарите!

Быть может, господа, в дверях вы постоите —

Вперед вам говорю.

Взойти бы только в дверь,

А там уж их беда.

Позвольте нам теперь

Заняться пробою, нам, право, недосужно.

Сейчас, почтенный мой, сейчас! мне только нужно

Минутки две.

При мне карету запрягли,

Так что ж они?

В одну усесться не могли.

Ах, боже мой! Еще? Нет, это уж злодейство!

Да, да! Еще кой-кто из нашего семейства:

Сейчас представлю вам, сейчас!

Напрасный труд!

Я вам уж объяснял.

Их тотчас привезут.

Что ж делать, мой отец! Уж я дала им слово!

К тому же всё свои, ни одного чужого:

Мусьё Ле Гро, жена его, мадам Адель,

Отличный человек; немецкая мамзель

Шарлотта Карловна, немножечко болтлива,

Зато уж как добра, тиха, неприхотлива!

Как ходит за детьми! На шаг не отстает.

Старательна, умна и дешево берет.

А там еще кой-кто, но этою безделкой

Не стоит затруднять тебя — народ всё мелкой.

Послушай, душенька, голубчик, золотой!

Потешь моих внучат! Всего-то их... постой!

Танюша, Верочка, Акуленька и Глаша,

Да, кажется, еще...

Приехали. Сюда, мусьё, ведите их!

Что вижу! Боже мой! Весь род Кутерминых!

Позволь им, батюшка! Ты этим мне докажешь,

Что истинный мой друг! Неужели откажешь?

Да что ж, помилуйте! Ведь дом мой не трактир.

И! Что ты, мой отец!

Вы этак целый мир

Готовы привести.

Но ты мне сам позволил...

Где видано?..

За что разгневаться изволил?

За что? Да вы ко мне пристали, как с ножом.

Ах, батюшки! И век не загляну в твой дом,

А с горя не умру. Ступайте вон!.. Ну что же!

Не знала, батюшка, что вам театр дороже

Таких друзей, как я! Возможно ль! Отказать

В такой безделице! А правду-то сказать:

Чего смотреть?

Чего? Нет, это уж бесстыдство

Из меры вон!

Да, да! И что за любопытство?

Большая невидаль — театр! Ах, боже мой!

Вы с братьями сейчас в карету и домой!

Позвольте доложить! Вы сердитесь напрасно...

За вежливость мою наказана прекрасно!

Добро, ты грубиян!

Мне, право, очень жаль...

Конечно, и для нас ужасная печаль!

Я знаю, ваш театр — осьмое в свете чудо[16].

Мы целый день ее не выживем отсюда,

Уйдемте поскорей.

О, если б я могла

Порядком отплатить!

У нас свои дела,

Итак, позвольте нам...

Кто держит вас? Идите.

На пробу нам пора.

Прошу вас, не взыщите,

Что мы оставим вас одних. Пойдем, жена!

Позволь хоть мне...

И, вздор! Пускай сидит одна!

Два слова, душенька! Но только с уговором:

Всю правду мне скажи! Ты также здесь актером?

Кто, я-с? Что грех таить! Уж, видно, так судьбе

Угодно, матушка...

Не стыдно ли тебе,

Проживши столько лет, на старости срамиться!

Так, так, сударыня!

Ну, можно ль согласиться?..

Всё знаю, матушка! Меня как на убой

Ведут...

Они в глаза смеются над тобой.

А что! И подлинно!

Да, это очевидно.

Эх, батюшка, Максим Петрович! Как не стыдно

Хотеть в твои лета нарядным шутом быть!

Так, так!

Эй, будешь ты в бубенчиках ходить!

Ну, ежели они тебя оденут франтом?

Навеки осрамят.

Добро б ты был с талантом,

А то — подумай сам! Ну, что ты за актер?

Ох, точно так! Беда! Бесчестье и позор!

Да что ты охаешь? К чему все эти вздохи?

Не сам ли ты пошел охотой в скоморохи?

Охотой, матушка? Да кто бы мне велел!

Помилуйте, за что?

Так ты, сударь, хотел

Всем разом угодить?

Какое угожденье!

Я Любского боюсь: опишет всё именье.

Опишет? Почему?

Ведь я его должник.

Должник?

По векселю, хоть долг мой невелик,

Но я уплатою отменно озабочен.

И срок уже прошел?

Давным-давно просрочен —

Как раз потянет в суд.

Смотри, какой злодей!

А сколько должен ты?

До тысячи рублей.

Поверите ль, какой терплю я недостаток:

Копейки в доме нет. Вот если бы до Святок

Хотел он подождать, иль только до зимы...

Послушай! Так и быть! Я дам тебе взаймы,

Но только с тем, чтоб ты от роли отказался.

Ах, боже мой! Да как?

Чего ж ты испугался?

А Любский, матушка? Беда! Ведь он презлой!

Так хочешь ты, чтоб все смеялись над тобой,

Не только взрослые, но даже и ребята?

Подумай, у тебя давно уж есть внучата,

Хоть их-то не срами!

Всё так... я знаю сам...

Послушай, душенька! Ведь я отсрочку дам

Еще на целый год.

О, если так — извольте!

Нельзя ль еще кого?.. Да много ль вас?

Постойте!

Во-первых я, потом какой-то Прямиков,

Которого все ждут, там Вельский, Посошков...

И этот Вельский здесь? Мальчишка преупрямый,

Племянник Волгина?

Да, матушка, тот самый.

Что, если б мне?.. А что ж? Попытка не беда.

Отправлюсь к Волгину. А ты ступай туда,

Молчи, и в пять часов иль около шестого

Явись ко мне домой. Да слышишь ли — ни слова!

Чтобы никто не знал...

Когда угодно вам,

Так я, сударыня, и виду не подам.

Ну то-то же, ступай!

Теперь-то постараюсь!

Добро, мой друг! Уж я с тобою расквитаюсь,

Все мерзости твои на деле докажу:

Поеду к Волгину, о всем ему скажу,

Раскрашу, распишу, где надобно прибавлю,

Взбешу его — и ваш театр вверх дном поставлю.