Блондинки начинают и выигрывают

Глава 22

— Где-где загорел… — мрачно буркнул я, появившись в понедельник на работе. — Пошел в солярий, а там какая-то неопытная девчонка влепила мне тридцать минут чистого ультрафиолета.

— Какой ужас! — воскликнула Алина, взирая на меня с неприкрытой, весьма подозрительной нежностью. — Очень болит?

— Подай в суд, — посоветовал Недыбайло. — Из-за нее ты можешь запросто заполучить рак.

— Да-да, в суд! — вновь воскликнула Алина с непритворной озабоченностью. Ее непритворная озабоченность нравилась мне еще меньше, чем ее неприкрытая нежность.

Что-то у нее с Кешей случилось в мое отсутствие, подумал я. Наверняка наломал дров мой заместитель! Несмотря на победные реляции Кеши, который во время отлучки ежедневно звонил мне, испрашивая совета и жаждя поддержки, все равно что-то тревожило меня. Но что?..

Во-первых, Иришка даже не поинтересовалась, откуда взялся загар, если, по официальной легенде, все время я обретался в северном городе Сыктывкаре. Противная старуха соседка чуть не кинулась ко мне с поцелуями при встрече, многозначительно напоминая, что мы виделись не далее как вчера. Дети сделали вид, будто я лишь выходил за булкой в магазин, а не пропадал неделю незнамо где. Словно я и не уезжал.

На секунду отвлекшись от уменьшенной копии автомата Калашникова, Павлик мимоходом осведомился:

— Па, в зоопарк когда снова пойдем?

«Снова?» — изумленно промолчал я. Иришка нервно сглотнула и промолчала.

Однако на работе все сошло вполне благополучно.

— Старичок! — Вася Петин хлопнул меня по плечу, как будто мы с ним только вчера расстались. — Классно посидели в пятницу в «Киро», просто отлично!

— Ага, было здорово! — подтвердил я, несколько оторопев.

Недыбайло за локоток отвел меня в сторону и проговорил со смущенной признательностью в голосе:

— Слушай, насчет твоего рецепта… Ну, капустный сок при язве… Так вот, представляешь, я попробовал, вроде бы помогает! Спасибо тебе, дружище, ты меня просто спас!

И с неподдельным интересом в течение получаса я выслушивал лекцию о современных методах лечения язвенных заболеваний двенадцатиперстной кишки. При слове «кишки» то и дело хотелось вывернуться наизнанку, но я крепился.

Затем Кирюхина на всех парах подлетела ко мне в коридоре и с чувством сжала руку. Пышный бюст бурно вздымался: ее тоже обуревало чувство благодарности.

— Спасибо тебе, Санечка! По твоему совету я обратилась в Управление исполнения наказаний, там обещали перевести моего сыночка поближе к дому… Спасибо! Не ожидала от тебя…

Чуть позже Алина, стрельнув в меня бойким взглядом, прощебетала с восторженным придыханием:

— Дерев просил передать, что очень доволен.

— С чего бы это? — поразился я.

— Насчет той сделки с «Интерлесом», которую вы заключили в четверг.

— Ах, насчет той сделки… — смутно припомнил я. — Какие пустяки!

Я сразу понял, о какой сделке идет речь. Целый месяц я пробивал этот контракт, уговаривал клиента, уточнял условия, часами висел на телефоне, отчаянно торговался, а Кеша провернул дело в два дня, заграбастав себе все лавры. И, хотя в данном случае он был я, а я — это он, мне все равно отчего-то было обидно. Примерно такое чувство возникает, когда долго добиваешься расположения девицы, считая, что она недоступная царица ночи и все такое, а потом вдруг застаешь ее сидящей на коленях у лучшего друга, с которым сам только что ее познакомил. При этом царица ночи нежничает с приятелем, хихикает и имеет вид вполне доступный и не обремененный моральными принципами.

Кеша надувался, как индюк, и захлебывался от гордости:

— Все оказалось очень просто. Раз плюнуть! Этот кадр из «Интерлеса» пытался надавить на меня, чтобы я скостил ему пару тысяч. Ни черта у тебя не выйдет, приятель, сказал я ему. Ты что, за дурачка меня держишь? Давай все бабки, как договорились, или катись к чертям! И он сломался.

— Ты что! — заорал я возмущенно. — Кто так делает? Что это за методы давления на клиентов! Я эту сделку пробивал месяц, а ты — «катись к чертям». А если бы он отказался?

— Ну и что, подумаешь… — фыркнул Кеша. — И потом, он же не отказался! Я чувствовал, что он сломается. Потому что у меня есть это, как оно… Коммерческое чутье!

— О господи!

У меня не хватало слов. Почему дуракам всегда везет? Они разгуливают босиком по лезвию бритвы, и им хоть бы хны! А потом напускают на себя вид, будто ничего особенного не происходит!

Я не верил в Кешино коммерческое чутье. Никакого чутья у него нет. Ему просто случайно повезло! Очевидно, клиент за месяц переговоров постепенно свыкся с мыслью, что рано или поздно ему придется расстаться с денежками, и поэтому повелся на категорическое «катись к черту». Второй раз такой номер у него не пройдет!

— Ну а что у тебя было с Алиной? — спросил я устало. — Почему она облизывается на меня, как кот на сметану?

Кеша ничуть не смутился.

— Не бери в голову, — отмахнулся он. — Пара комплиментов, поцелуйчик между делом, разик-другой ущипнул за ляжку…

— Поцелуйчик! — взревел я так громко, что спавший после ночной смены Колян вскочил с постели, чуть не пробив башкой потолок. — Ты знаешь, к чему ведут эти поцелуйчики? Да она мне теперь проходу не даст!

— Это я беру на себя, — спокойно заметил Кеша. — Подумаешь, проблема какая, жениться он не хочет… Я сам женюсь на ней!

— Ка-ак? — оторопел я.

— Обычно. ЗАГС, обручальные кольца, пупсик на капоте и все такое… Да я уж и обещал ей. Когда-нибудь потом, в ближайшем будущем.

Я стремительно приближался к обмороку.

— Все просто. — Кеша снисходительно хлопнул меня по плечу. — Когда настанет час X, я вместо тебя помчусь в ЗАГС. Какая ей к бесу разница?

Я сидел, молча приходя в себя.

— Ну, чем еще ты занимался в мое отсутствие?

— Да ничем особенным! Ну, с папашей вашим один раз встретились. Случайно! Я детей домой отвозил, а он сидел на лавочке, вас поджидал.

— Детей?!!

— Ага, Павлика и Леночку. Хорошие детки, только очень уж балованные… Посидели мы с ним, с папашей вашим достопочтенным, пивка выпили, он мне про целину все рассказал, как было. Я ему заодно пообещал из его квартиры выписаться.

— Зачем?!

— А пусть едет себе во Владимирскую губернию, отдыхает на лоне природы. Пообещать нетрудно, а старичку все веселей на душе.

— Только через мой труп! — категорически оборвал я его. — Ты что же это самоуправничаешь? И потом, кто тебе разрешил детей моих трогать?

— Да не трогал я их, — обиделся Кеша. — Просто я по улице шел мимо дома, а ваша приходящая няня с детьми шла. Отведите, попросила, домой, а то мне еще в магазин. Ну, я и повел их…

— В зоопарк?

— Да, забежали в зоопарк. Буквально на пару часов. А что? Это же все равно что с родным отцом.

— Н-да, — пробормотал я потрясенно. — Всем ты, Кеша, сумел угодить. Но хоть Иришка, надеюсь, тебя не видела? Она ведь тебя терпеть не может.

— Ни-ни! — испугался Кеша и даже замотал головой. — Ни в коем случае. Я ведь понимаю, когда нельзя… Ну а у вас-то что на Кипре? Получилось?

— А то, — хвастливо ухмыльнулся я. — В лучшем виде! Готовь карманы, скоро деньги сами собой посыпятся.

— А потом? — осторожно спросил Кеша после некоторого раздумья. — Потом, наверное, вы меня турнете?..

— Там посмотрим, — легкомысленно бросил я, уходя. — Будет видно. С течением времени.

Кеша грустно промолчал.

Я очень хорошо понимал его печаль. Сегодня он подписал себе окончательный приговор. Увы!

Вскоре разработанная мной схема заработала отлаженно и точно, без сбоев. На счет небольшой офшорной фирмы на далеком острове стали капать пока еще умозрительные, но уже такие близкие к своему материальному воплощению денежки.

Первый перевод прошел без сучка без задоринки. Я предъявил в Центробанк подписанный контракт на поставку рентгеновских зеркал и получил долгожданный инвойс, разрешение на перевод валюты за рубеж. И валюта в удивительно скромном размере 7294 доллара ноль-ноль копеек поплыла с одного транзитного счета на другой, третий, четвертый — в разных банках. Эти банки были расположены в теплых местечках, где так любят вить гнездышки иностранные капиталы, полученные не совсем законным путем. Банки острова Гернси, крохотного государства Лихтенштейн и еще более микроскопической Андорры пропустили через свои учетные бумаги мизерную по их меркам сумму, чтобы вскоре благополучно забыть о ней.

Но я-то не забыл. Сейчас где-то в дальнем государстве Вануату на самой дальней пыльной полке пылились мои законные, почти честно заработанные 7294 американских тугрика, а я был лишен возможности взять их в руки, пересчитать, обонять их волшебный, сулящий свободу и райские наслаждения запах. А контора Дерева, купившая воображаемую партию рентгеновских зеркал, даже не подозревала о своей сделке, добровольно расставшись с указанной суммой на тайном счете.

После первой денежной операции я на время затаился, ожидая, не вскроется ли пропажа, не поднимется ли в недрах нашего изобильного учреждения скандал. Не вскрылась, не поднялся. Все было тихо-мирно.

Мне нравилась такая спокойная, не обремененная особыми заботами жизнь. Конечно, ведь теперь я был не один, нас было двое. Я и мое второе «Я». Когда я не успевал что-то оформить, за дело брался мой дублер. Когда мне не хотелось заниматься проблемой самому, я давал поручение Кеше.

Целое лето мы понемногу переводили деньги. И все это время я колебался, не зная, на что решиться окончательно. То ли и дальше продолжать тихое пощипывание родной конторы, а потом постепенно передать дела Кеше, самому устраниться от забот и целиком переключиться на творческое вкушение жизненных удовольствий где-нибудь на бело-сахарном берегу, в окружении пальм, вилл и прочих атрибутов сладкой жизни, то ли провернуть более рискованный, но гораздо более прибыльный вариант: урвать крупную сумму на множество мелких счетов и одним махом покончить со всей этой бодягой — с конторой, со сделками, с договорами, с необходимостью зарабатывать на хлеб насущный. Потом, дав отступные Кеше, отпустить его на все четыре стороны.

Или не давать отступные? Я и так слишком много для него сделал. Гораздо больше, чем он заслужил. А ведь я ему был никто — не мать, не отец и даже не брат родной. Просто случайный знакомый.

Кроме того, Кеша становится опасен: он слишком много знает и слишком многим нравится. И главное, ему нравится нравиться многим. Не иначе как метит на мое место?

Что ж, раз ему так хочется… Я не против! В один прекрасный день он займет это место. Я исчезну, а вместо меня воцарится он. И когда он будет расслабленно почивать на лаврах, вдруг появятся серенькие личности в мышиных костюмах с выразительно оттопыренными карманами, мечтающие познакомиться с ним поближе!

На нарах ему будет очень приятно вспоминать свою легкую и безбедную прошлую жизнь. Задрипанная коммуналка покажется райским местом, где текут молочные реки в кисельных берегах, не вянут лилии и поют дивные птицы.

А пока… Пока пусть работает.

В это время наша фирма (конечно, не та шарашкина контора, что была организована мной на паях с неким индивидуумом, который еще недавно кормился на перекрестке и ночевал под открытым небом) боролась за крупный контракт на поставку чего-то нефтяного в ближнее зарубежье. Дерев сражался как тигр. Сделка сулила огромные, фантастические прибыли. Были задействованы кое-какие чины в правительстве, нажаты нужные кнопки.

К сентябрю наконец было заключено давно ожидаемое «соглашение о намерении сторон». Дерев довольно потирал руки, предвкушая миллионные барыши. Кусок был слишком лакомый, чтобы я мог его упустить…

Окончательное подписание контракта было назначено на четырнадцатое октября. Еще в конце августа я мимоходом спросил жену (было утро, я торопился на работу и надеялся, что в такое время она не осмелится задерживать меня дурацкими расспросами):

— Как быстро ты можешь собраться?

— Час-другой, — пожала плечами моя милая, но, увы, патологически недогадливая жена. — А куда мы поедем? В театр? В какой?

Я поморщился. Что за страсть к лицедействующим дебилам на сцене? Неужели ей нравятся размалеванные лица, которые, картинно оборотившись к зрителю, дурными голосами выкрикивают многозначительные банальности? Решительно не понимаю ее увлечения театром!

— Нет, я имею в виду, собраться, чтобы уехать навсегда, взяв только самое необходимое на первое время.

— Как это «уехать навсегда»? Куда? Зачем?

— Так надо! — вновь поморщился я. — Помоги, пожалуйста, завязать галстук… У меня узел получается морщинистым, а я этого не люблю.

— Но я никуда не хочу уезжать! — Глаза Иришки растворились до пределов, дозволенных природой, а полуоткрытый рот выражал крайнюю степень изумления. — И вообще, Павлик идет в первый класс, если ты помнишь… Я еле-еле нашла приличных педагогов… А у Леночки такая замечательная воспитательница в садике. И все это буквально в двух шагах от дома! И потом, в другом районе мне будет далеко ездить в мой фитнесс-клуб. Нет, я не…

— Речь идет не о переезде в другой район… Я спрашиваю, сколько времени тебе нужно, чтобы собраться и уехать отсюда насовсем. Возможно, в другой город, в другую страну, в другое полушарие. На другую планету.

— Но я не хочу! — Тонкий голос обидчиво вздрогнул. — Ты даже не поинтересовался, хочу ли я…

— Не спрашиваю, потому что, понимаешь, существуют обстоятельства выше нас.

— О чем ты говоришь? А твоя работа?

Я небрежно махнул рукой:

— Не важно. Найду чем заниматься. Знаешь, никогда не говорил тебе об этом, но я давно уже хотел полностью сменить род занятий, образ жизни, место жительства. Все изменить! Совсем! Навсегда! И если мне удастся то, что я задумал…

— Но я… Я не хочу ничего менять! — Голос Иришки неожиданно окреп, и в нем появились незнакомые мне доселе железобетонные нотки. — Меня устраивает моя жизнь.

— А меня нет, — холодно оборвал я. — И тебе придется с эти смириться. Или сделать выбор.

Уходя, я взял портфель с дарственной монограммой и, уже стоя в дверях, произнес как можно спокойнее:

— До свидания, милая. Не нужно переживать, ведь я только спросил. Может быть, еще ничего не выйдет…

Сухие глаза спрятались за завесой непроницаемых ресниц.

— Я все поняла, милый! — Ласковые руки обвились вокруг шеи. — Просто все так неожиданно…

«То ли еще будет!» — хотел пообещать я, но вовремя прикусил язык. Не стоило преждевременно волновать ее.

Четырнадцатого утром, выходя из дому, я бросил Иришке мимоходом:

— Будь дома, никуда не выходи. Я тебе позвоню.

Она поняла все без слов и лишь молча кивнула в ответ. Все-таки десять лет мы вместе, знаем друг друга вдоль и поперек. Понимаем друг друга по выражению глаз, по молчанию, как собаки.

Кеше я позвонил из машины и предупредил:

— Сегодня все решится. Будь на телефоне.

— Ага, — согласился тот, — сделаем, Саня. Я готов.

В 10.00, как и было намечено, сделка состоялась, контракт был подписан. За круглым столом представители сторон пожали удовлетворенно друг другу руки. Была произнесена небольшая речь о перспективном и обоюдовыгодном сотрудничестве. Босс лучился от сознания собственного успеха, его заместитель Недыбайло дюжей рукой молотобойца счастливо отирал пот со лба, а Вася Петин ерзал на стуле, то и дело подскакивая в щенячьем восторге. Я нетерпеливо посматривал на часы. Время поджимало. Час X настал. Вторая, и последняя, фаза операции вступила в завершающую стадию.

Контора гудела, сотрудники, сбившись в кучки, обсасывали косточки долгожданного успеха. Выскользнув из зала переговоров, я уединился в своем кабинете с ноутбуком.

Между тем контракт на поставку трех тысяч тонн пальмовой копры из Новой Гвинеи, составленный и благополучно зарегистрированный господином Феодориди, ждал своего часа в портфеле. Под этот контракт Центробанк уже выдал «добро» на перевод денег за рубеж. Я только наберу несколько клавиш на компьютере, и, едва деньги придут на счет, весь сегодняшний навар отправится по заранее оформленному каналу и вскоре попадет в мои закрома. Великое дело управление счетами по таблице кодов! А потом, когда пропажа обнаружится и Дерев обратится в банк с претензиями, клерки лишь обескураженно разведут руками:

— Вы же были оповещены, что в случае разглашения кодов банк не несет ответственности за исчезновение денег! Какие могут быть претензии? Вы должны были хранить таблицу как зеницу ока. Мы бессильны в чем-либо, деньги давным-давно ушли в офшорный Кипр.

И тогда Дерев поймет, что он стал жертвой виртуозной махинации. И вспомнит, как он кричал на своих сотрудников, как стучал кулаком по столу, как… Он вспомнит все!

Но это будет потом, гораздо позже. Жаль, что я этого уже не увижу…

Я был спокоен и собран. Закрыл дверь изнутри. Уселся поудобнее — ни капли волнения. Спокойствие, как у патентованного шпиона во время выполнения ответственного задания.

Высветилась загрузочная страница. Заработал по телефонному каналу факс-модем. Я набрал требуемую сумму, ввел пароль. «Обнулить счет?» — спросила умная программа. «Обнуляй, деточка», — снисходительно ответил я. Мне лично этот счет больше не нужен. Дереву — возможно. Но не мне. Я лично собираю свои манатки и…

Раздался стук в дверь, бешено задергалась ручка.

— Александр Юрьевич, вы у себя? — послышался высокий голос.

Только этого мне сейчас не хватало! Кажется, Алине не терпится начать новый раунд выяснения отношений. И как только Кеше удавалось унимать ее любовный пыл в мое отсутствие? Сейчас она ворвется сюда с каталогом свадебных платьев и примется обсуждать подвенечный наряд. Я лично ее уже боюсь. С подобной настырностью нужно атаковывать кинозвезду, а не скромного менеджера рядовой фирмы…

— Минуточку! — прокричал я, лихорадочно закрывая панели на экране. Не дай бог, девица догадается, чем я занимался в сугубом одиночестве. Не догадается сейчас — так обязательно вспомнит потом, когда меня уже здесь не будет…

Через десять секунд я застыл на пороге двери с приветливой, но несколько раздраженной улыбкой на устах.

— А что это вы закрываетесь? Зачем? — спросила Алина, окинув подозрительным взглядом кабинет. Ухватила цепким взглядом ноутбук на столе, полуоткрытый портфель, из которого выглядывала стопка бумаг, и пикающую трубку внутренней связи (снял, чтобы не отвлекала). — То-то я не могу вам дозвониться, — фыркнула она. В голосе ее росло и крепло подозрение.

— Просто, знаешь ли, разболелась голова после совещания. Хотел немного отдохнуть в тишине, — произнес я с вынужденной ухмылкой. Ухмылка получилась кривая и съехала набок.

— Отдохнуть, работая на компьютере?

— Честно говоря, — заюлил я, — надо было кое-что просмотреть, вот я и…

— А галстук, наверное, жена завязывала, — перебила девица и, подобравшись ко мне, мгновенно вцепилась в галстук своими наманикюренными пальчиками. — Вот неумеха! Даже не может завязать…

— Это я сам. Торопился и все такое…

— Бедненький! — Алина поправила слабый узел. — Никто за тобой не смотрит, никто не ухаживает… Вот я бы… — И бесцеремонно закинула руки на шею.

Нет, она совершенно распоясалась! Вообразила себе, что имеет на меня какое-то право! А все Кеша, его проделки…

— Послушай, Алина, сюда могут войти и вообще… — Я принялся осторожно отдирать ее руки.

— Ну и пусть! Мне все равно!

— А мне нет!

Только бы вырваться из цепких когтей этой липучки. А там поминай как звали… Пусть Кеша с ней единолично разбирается! Ему много с чем придется разобраться в мое отсутствие…

Алина обиженно опустила руки и проговорила оскорбленно:

— Между прочим, я по делу зашла. Дерев объявил, что вечером состоится вечеринка. Надо отпраздновать удачную сделку.

— Да? Чудесно! — вынужденно улыбнулся я.

Мне бы только дойти до выхода из здания, а там…

— Уже позвонили в пансионат «Верхние Елки», заказали на вечер шикарный стол и отдельные номера для всего руководящего состава. Я надеюсь, что мы с тобой обойдемся одним номером… — намекнула девица, сладострастно прищурившись в предвкушении вечера.

— Да? Вот как? Ах да… — залепетал я. — Конечно! Кто бы мог подумать… «Верхние Елки»! Чудесно! Изумительно! Великолепно!

— Выезжаем ближе к вечеру. Я, конечно, поеду в твоей машине!

— О чем речь! — расплылся я в натужной улыбке. — Буду рад! Счастлив! Безумно! А сейчас, дорогуша, обязательно поезжай домой и надень свое самое красивое платье!

— Ах, зачем? — капризно надула губы Алина. — Лучше мы с тобой заедем по дороге, и я переоденусь.

— Да-да, конечно, как я раньше не догадался! Всенепременно! Всеобязательно! — Я осторожно поволок настырную липучку к выходу.

Наконец девица оставила меня в покое, считая, что теперь-то я совершенно укрощен.

Выпроводив ее, я бросился лихорадочно собираться. Нужно поскорей сваливать отсюда. Так сказать, рвать когти. Вызову сейчас Кешу, пусть остается вместо меня отрабатывать наш контракт, пункт «д». А у меня и без того много дел… Надо сложить вещи, заказать билет на самолет, предупредить жену, чтоб собрала детей…

Я набрал номер Кешиного сотового. «Абонент не отвечает или временно недоступен», — проговорил автоответчик металлическим голосом. Вот черт! Как всегда, когда Кеша мне нужен позарез, его нет.

Придется позвонить позже. Я не имею права посреди рабочего дня сорваться из конторы. Меня могут хватиться, и, когда обнаружится пропажа денег, мое исчезновение покажется весьма подозрительным. Потом — Интерпол, международный розыск, подозрительные взгляды полицейских в аэропортах всего мира… Нет, бесследно исчезать нельзя! Категорически нельзя! Это глупо и опасно. Зачем, если у меня есть дублер? Пусть он отдувается, отрабатывает хлеб-соль.

Я нервно прошелся по кабинету. Выглянул в окно. За окном сеялся унылый дождик.

Эта вечеринка, черт бы ее побрал… Как некстати! Ну ничего, вместо меня в пансионат отправится Кеша. Там он будет болтать с Васей Петиным о крученых ударах в боулинге, поведает Недыбайле новый рецепт спасения от язвы в какой-то там кишке, Кирюхиной посоветует, что положить в передачку на зону, а Алине подарит надежду на скоропостижное замужество. Он ведь так щедр, этот Кеша, от него не убудет!

А я? Меня ждет иная жизнь, другие берега. Новые знакомства, новые встречи, новые занятия… Меня ждет домик с видом на море и белая яхта. Лохматые пальмы уже с придыханием шепчут нежности соленому ветерку, ласково треплющему их лохматые метелки. Уже шелестят бледно-зеленые купюры, падая в подставленные ладони, как листья в облетающем саду. Летят, завихряются, шуршат, сталкиваются на лету, взметаются порывом ветра, чтобы через секунду покорно улечься под ноги зеленоватым травянистым ковром…

«Абонент не отвечает или временно недоступен».

Черт побери! Куда запропастился этот оболтус? Вот и корми такого дармоеда. Где он, этот Кеша? В метро? Дома, в коммуналке? Небось дрыхнет без задних ног, а чтобы его не беспокоили, варварски выключил телефон, нарушив строжайшую инструкцию!

Я позвонил жене.

— Дорогая… — произнес вымученно праздничным голосом.

— Да, милый, — отозвалась трубка.

— Я сегодня, кажется, задержусь. У нас выгорела крупная сделка, мы празднуем.

— Ах, я так рада.

— Приеду или поздно вечером, или рано утром, — раздраженно проговорил я. Экая бестолковщина! Чего радоваться, когда ее муж горит синим пламенем? — Собери детей. Возможно, придется кое-куда съездить. Ну, ты понимаешь… Только самое необходимое на первое время.

Молчание на другом конце провода. Вопрос:

— Зачем?

— Мы только недавно говорили об этом. Я тебя предупреждал.

— Но я не…

— Все, после обсудим.

Еще уговаривай эту фрау-мадам! Для ее же пользы делаю, для семейного блага. А все женские журналы виноваты, тупо твердя о пользе собственного мнения. «Домострой» — вот единственная достойная книга. «Жена да убоится» и так далее…

Но где же этот мерзопакостный Кеша? Как сквозь землю провалился!

Я прошелся по комнате. Черт с ним, с этим сыктывкарским придурком, нужно драпать… Подхватив в руки портфель с документами и паспортами (моим и Кешиным), я на цыпочках приблизился к двери.

— Мы поедем вместе, поселимся в одном номере… — донеслось из-за толстой обшивки соловьиное сопрано. — Я думаю, что сегодня, наконец, он решится предложить мне…

Чертова липучка как приклеенная сидела на рабочем месте, самозабвенно тараторила по телефону, закрывая собой путь к свободе. Пройти мимо нее с портфелем в руках и в верхней одежде? Небось сразу же спросит, куда это я направляюсь. Станет приставать, ныть, клянчить, намекать и шантажировать… Но если попытаться силой вырваться из объятий этой хорошенькой удавихи, она немедленно доложит кому следует о моем подозрительном поведении. А потом… Лучше не думать, что будет потом!

Я бессильно рухнул в вертящееся кресло. Нет, мне не вырваться. Пока этот Цербер в ангельском обличье охраняет выход из Аида, путь к свободе блокирован.

Но куда пропал чертов Кеша? До начала торжественного вечера необходимо провернуть нашу фирменную рокировочку. И пусть для этого даже придется заткнуть Алине рот кляпом или отправить ее к праотцам! Я на взводе. Я готов на все.

«Абонент не отвечает или временно недоступен». Черт!..

В мозгу с трудом всплыл номер коммунального телефона. Если этот тип дрыхнет, то я…

— Добрый день, Клавдия Митрофановна, — любезно проворковал я в трубку. — Позовите Кешу, пожалуйста.

Старуха была безумнее мартовского зайца, но обычно ей хватало соображения пару раз стукнуть в дверь, вызывая соседа к телефону.

Всегда, но не в этот раз! Трубка назидательно задребезжала:

— Слова уст беззаконного — неправда и лукавство; не хочет он вразумиться, чтобы делать добро. На ложе своем злоумышляет беззаконие, становится на путь недобрый, не гнушается злом…

— Клавдия Митрофановна, — взмолился я, — очень интересно вас слушать, но как-нибудь в другой раз, в свободную минуту… Сейчас мне позарез нужен Кеша.

— В пустых домах с голыми кровлями — люди с пустыми глазами. Дом их пуст, и на сердце пустынно. Разум их в тумане, а в сердце — зима.

В бешенстве я чуть не укусил телефонную трубку.

Положение спасла любопытная Валюшка, умело вклинившаяся в душеспасительный диалог.

— Алё, хто это? — спросила она низким со сна голосом и злорадно ухмыльнулась: — А Кешки вашего нету, между прочим.

— Где он?

— Смылся! — торжествующе выкрикнула давно оскорбленная в своих лучших чувствах женщина. — Как меня он бросил, как отринул он мою святую любовь, так и тебя, братца своего, тоже надует! Вот увидишь!

— Иди к черту, дура! — рассерженно крикнул я, швырнув трубку.

Еще лезут со своими комментариями…

Я как сыч просидел в кабинете до самого вечера. Молил Бога только об одном — чтобы Алине захотелось в туалет. Но проклятущая девица неторопливо пила чай, без умолку тарахтела по телефону, клацала клавишами компьютера — и не двигалась с места!

Я уже собирался в отчаянии расшибить собственный лоб об стену, как вдруг… Чу! Послышалось еле слышное шуршание за стеной, неземной музыкой раздался цокот шагов в коридоре и…

Путь был свободен! До генерального сбора и отъезда на вечеринку оставались буквально считанные минуты. Этого времени было вполне достаточно, чтобы сбежать.

Я подхватил одежду и портфель, на цыпочках двинулся к выходу.

— Привет, старичок, ты уже готов? Молодчага! — Двухметровая дылда возвышалась на моем пути, гнусно ухмыляясь.

Я уже хотел наброситься на Васю и перегрызть ему зубами сонную артерию, но в этот миг он произнес:

— Слушай, моя тачка в ремонте… Представляешь, кардан полетел! Подбросишь на своей?

Я было уже открыл рот, чтобы соврать что-то правдоподобное насчет отсутствия карбюраторного клиренса или дисбаланса выхлопных клапанов, но Алина, тенью явившись из-за его спины, опередила меня:

— Конечно, подбросим! Правда, Александр Юрьевич?

Я с горечью посмотрел на нее. Ох уж эти современные девицы с их свободными нравами… Вешаются на шею женатым мужчинам, подсаживают в чужие машины неизвестно какую падаль, а мы еще хотим, чтобы человечество развивалось и прогрессировало. Какой уж тут прогресс…

— Конечно! — воскликнул я со счастливой миной. — Я пока пойду, разогрею мотор, а вы спускайтесь вниз через пару минут.

У меня было в запасе буквально тридцать секунд, чтобы смыться, рвануть к Кеше, вытащить из постели, разыскать на краю света, воскресить его из мертвых — и отправить в пансионат «Верхние Елки» вместо себя.

Но эти тридцать секунд мне не удалось отыграть.

Я бросился к лифту. Возле него курчавилась толпа сотрудников. Радостно гудели голоса, звенел женский смех. В ожидании лифта коллеги оживленно обсуждали удачную сделку, пересмеиваясь, — стадо оголтелых идиотов!

Я бросился вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, как школьник.

Греть мотор не буду… Тронусь на подсосе и черт с ними со всеми… Потом быстро домой, руки в ноги, такси в аэропорт… В чемодан — самое необходимое. Затаиться на первое время, чтоб не нашли… Обнулить транзитные счета, снять наличность, открыть новый счет в другом банке, внести туда всю сумму в наличных и только после этого можно будет свободно вздохнуть. Цепочка порвется раз и навсегда, и никому никогда ни за что не определить, где она завязалась вновь…

Я с размаху плюхнулся на сиденье, включил зажигание… Сейчас, сейчас…

— Старичок, у тебя зажигалка есть? Мой «зиппо», кажется, гавкнулся… — прозвучал откуда-то с небес противный, омерзительный, тошнотворный голос.

— Васенька, возьми мою! — Это Алина.

— Ох, ребята, я забыла, кажется, выключить комп… Подождите минутку, я на секунду поднимусь наверх. — Это пассия Васи, Улялякина.

— Да черт с ним, пусть горит синим пламенем!

Как же им удалось меня настигнуть?..

С перекошенным лицом я был вынужден гостеприимно распахнуть дверцы машины. Шумная компания погрузилась в салон.

Оторопело глядя прямо перед собой на выезд с парковки, я размышлял, что делать дальше. Вызвать Кешу в «Верхние Елки» и там поменяться с ним ролями? Но Кеши, поганца, все нет… Разыграть сердечный приступ со смертельным исходом? Имитировать поломку на дороге? Достать из багажника монтировку и убить Васю-репейника вместе с двумя узколобыми липучками? Пусть наутро в придорожной канаве отыщутся их хладные тела…

— Старичок, — ухмыльнулся Вася, — если ты будешь сидеть за рулем, как соляной столб, мы приедем на вечеринку, когда уже будет допита последняя капля. Трогай!

— Трогай! — взвизгнула пустоголовая Алина.

— Поехали! — с бессмысленным восторгом засмеялась противная Улялякина.

И мы тронулись в путь.