Блондинки от «Бергдорф»

5

Даже в самых причудливых кошмарах мне не могло привидеться, что день начнется с приглашения на распродажу дизайнерских образчиков «Шанель» и закончится нью-йоркским нервным срывом.

— Не говори, что это сказала я, иначе она сочтет меня двуличной лгуньей, — таинственно прошептала Джулия одним прекрасным майским утром, сидя над кофе с молоком в «Тартен», — но бенефис Кей-Кей в нью-йоркской опере, который обычно считается бенефисом из бенефисов, даже на пять процентов не так волнует, как распродажа образчиков «Шанель»! Покажи мне манхэттенскую девушку, которая предпочла бы слушать «Дон Жуана», вместо того чтобы покупать «Шанель» по ценам «Таргет»[35], и я возобновлю членство в тренажерном зале «Иквинокс» на Шестьдесят третьей улице и даже постараюсь бывать там почаще.

Если верить Джулии, распродажа образцов продукции «Шанель» — это едва ли не главное событие в Нью-Йорке: приглашений не получает почти никто, кроме «очень немногих, очень избранных девушек».

— Но ты есть в списке, — объявила Джулия, протягивая мне белый конверт. — Я постаралась.

Внутри оказалась жесткая белая карточка от Шанель. Меня охватило невероятное волнение, что, в сущности, было tres тревожным симптомом. Я обожаю Джулию, но ее шопинговый стиль кажется мне не слишком нормальным. Признаюсь: не хотелось бы мне превращаться в девушку, чья гормональная система полностью зависит от скидок на распродажах. Но очевидно, содержание эстрогенов у любой девушки взлетает до небес, когда она впервые получает это приглашение, так что особого смысла расстраиваться нет. Карточка гласила:

Охрана в «Шанель» бдительнее, чем в Пентагоне. Президенту следовало бы поучиться у тамошних девушек из отдела связей с общественностью, потому что охранники в офисе «Шанель» куда надежнее, чем подразделение по охране Белого дома.

Самое противное — то, что я не могла ехать на распродажу из-за работы. Карьера — субстанция ненадежная, и нужно быть как можно внимательнее к ней, иначе она просто исчезнет. Нью-йоркские девушки, посещающие слишком много вечеринок и распродажи образчиков, чаще всего сталкиваются именно с карьерой исчезающего типа, и мне вовсе не улыбается быть одной из них. Мне поручили лететь в Палм-Бич, чтобы взять интервью у одной светской девицы. Она только что унаследовала особняк на побережье в стиле ардеко и жила там одна, как некая Дорис Дьюк[36] нового тысячелетия. Весьма печально, но очень шикарно.

— Дура! — воскликнула Джулия, когда я сказала, что не могу ехать. — Такое пропускать нельзя!

Я понимала, что должна взять интервью, но не устояла перед искушением сделать покупки у «Шанель», как в каком-то «Гэпе». Временами моя система ценностей непонятным образом предает меня, и я вдруг начинаю совершать поступки, на которые обычно не могу решиться. Терзаясь невероятными угрызениями совести, я позвонила в офис и сказала, что наследница из Палм-Бич отменила интервью, поскольку «слишком устала». Редактор поверила мне: светские особы всегда идут на попятный в самую последнюю минуту, потому что «ужасно измучены после вчерашней ночи». Когда я говорила с наследницей, голос у нее действительно был очень утомленным, бедная богатая крошка. Так что это, в принципе, было не ложью, а удобной для нас обеих отсрочкой. В этот понедельник я почти не могла ни на чем сосредоточиться. Приглашение от «Шанель» так завораживало будущим обещанием продаж стеганых сумочек за сто пятьдесят, а не за две тысячи долларов (неудивительно, что эстрогены слетают с катушек), что я, как выяснилось позже, напрочь забыла о полном отсутствии rendezvous с Заком в течение опасно долгого времени. Я уже привыкла к тому, что совсем лишена интимных бразильских встреч, но сейчас он, похоже, не желал пригласить меня даже на коктейль. Когда бы я ни позвонила, его ассистентка поспешно отвечала: «Вам перезвонят», — и вешала трубку. Раньше такого никогда не случалось: Зак всегда отвечал на звонки.

Самые крутые распродажи образчиков в Нью-Йорке настолько чреваты опасностью, что сектор Газа по сравнению с ними выглядит мирным зеленым лужком, с безмятежно пасущимися овечками. Даю слово, я однажды видела своими глазами, как Кей-Кей едва не убила собственную кузину на распродаже Унгаро, потому что обе вцепились в шикарную куртку из белого кашемира, которая оказалась в единственном экземпляре. Неудивительно, что Джолин Морган организует свои «шопинговые атаки» заранее, тщательно все планируя. Вот и сейчас она созвала предшанельное «стратегическое совещание» — со мной, Ларой Лоуэлл и Джулией — на Восточной Пятьдесят второй улице, в ресторане «Времена года», за ленчем.

Иногда меня беспокоит психическое состояние Джолин. Нет, правда. «Времена года» — ресторан, где обедают мэр и медиа-магнаты. Не самое подходящее место для саммита мод. Но, полагаю, Джолин решила провести время в обществе других блестящих стратегов.

Когда появилась я, Лара и Джолин уже обследовали меню на предмет скрытых углеводов. Они заняли один из самых шикарных столиков у фонтана — с кожаными банкетками и в море обедающих казались экзотическими птичками: Джолин в эротичном светло-голубом платье, забранном в талии, чтобы показать все прелестные изгибы, и Лара, счастливая обладательница самых длинных на Манхэттене ног, в крошечной белой мини-юбке и алом свитере. Длинные белые волосы связаны в конский хвост. Ей как нельзя лучше удается стиль уличного мальчишки, что ужасно выводит Джолин из себя, хотя они всю жизнь были лучшими подругами. Иногда мне кажется, что Лара остается лучшей подругой Джолин, поскольку беспрекословно ей подчиняется.

Я села и заказала «Пеллегрино» и салат. Джолин вела себя как безумная, то есть почти как обычно. Ею овладело желание заполучить новую розовую стеганую сумочку с позолоченной цепочкой из курортной коллекции Шанель. Я предупредила, что, поскольку точно такую же сумочку держала Риз Уизерспун на церемонии награждения «Оскаром», все будут пытаться завладеть именно ею. Не хотелось, чтобы Джолин постигло разочарование: то есть, думается, непредвиденные последствия были бы губительны для всех нас.

— Не проблема! — объявила Джолин. — У меня есть план размещения товаров, я точно знаю, где будут лежать пастельные сумочки: на дальнем конце бальной комнаты, за кашемировыми двойками тридцать восьмого размера.

Все нью-йоркские девушки нелегально обзаводятся планами размещения товаров у издателей модных журналов. Это единственный способ получить все самое лучшее.

У Джолин и Лары был усталый вид. Прошлым вечером они посетили суперкрутой ужин в мансарде одного из деток «Пинк Флойд».

Официант принес заказанные напитки, но Лара и Джолин проигнорировали его, слишком измученные вчерашней ночью.

— Все было точно как у ребенка «Роллинг Стоунз» и тому подобное. Ничего интересного, — призналась Джолин. — Но рок-н-рольные дети вызывают у меня ужасное чувство неполноценности. Со мной случился настоящий Приступ Стыда.

— Со мной тоже, — подтвердила Лара. — Впрочем, такие приступы у меня бывают после большей части вечеринок.

Лара иногда до того не уверена в себе, что это просто позор. Но, по-моему, это одна из причин, по которой она так идеально вписалась в Верхний Ист-Сайд.

Приступ Стыда — это нечто чисто интеллектуальное и с красотой не связанное. Ему подвержены только нью-йоркские и парижские девушки. Такие приступы вселяют в них страх и ужас, потому что гнездятся в мозгу и не дают спать по ночам. Джолин всегда принимает десять миллиграммов амбиена[37] (в таблетке снотворного), если ее настигнет приступ, что обычно случается в пять утра, когда она наконец готова заснуть, приняв первую таблетку амбиена в час дня. Последний ПС случился потому, что вчера за ужином она сняла «винтажный» золотой «Ролекс» с соседа по столу и пообещала встретиться с ним сегодня вечером в баре отеля «Мерсер» и вернуть часы. Все это было очень эротично и кокетливо, но при этом Джолин совершенно забыла, что помолвлена. Приступ Лары случился потому, что она не читала «Нью-Йорк таймс» с одиннадцатого сентября и не знала, что на прошлой неделе была разгромлена самая опасная террористическая группировка. Всю ночь Лара сходила с ума, опасаясь, что теперь люди подумают, будто она — эгоистичная, самовлюбленная принцесса с Парк-авеню, не интересующаяся ни Израилем, ни чем-либо другим, расположенным за Семьдесят второй улицей. Это весьма близко к правде, но я никогда не проявлю такой жестокости, чтобы сказать Ларе в лицо, какой ограниченной и недалекой считает ее большинство окружающих, — ведь сердце-то у нее золотое. В самом деле золотое.

— А вот у меня никогда не бывало приступов стыда, — сообщила я. Конечно, иногда я подходила близко, слишком близко к этому, но полномасштабного кризиса совести у меня до сих пор не наблюдалось.

— Никогда? — переспросила Лара, становясь белее своей мини-юбки.

— Взгляни на нее! — отмахнулась Джолин. — Разумеется, никогда! Она даже выглядит так, словно такое ей не знакомо!

— Я собираюсь купить матери Зака что-нибудь по-настоящему шикарное, — объявила я, меняя тему.

Распродажи образчиков «Шанель» доводят девушек до такого нервного состояния, что они лихорадочно хватают столько стеганых сумочек с позолоченными цепочками, сколько могут унести, забывая при этом обо всем остальном. (Потом у них начинается приступ ПССУС: позолота, стеганая сумочка, угрызения совести.) Я же решила сделать нечто совершенно противоположное: воспользоваться возможностью, чтобы совершить хоть и непрошеное, но доброе деяние. Куплю лучшую сумочку для будущей свекрови.

— О, какая чудная мысль! — воскликнула Лара.

— Безумная трата денег, — отмахнулась Джолин. — Она все равно не поймет. Не забудь, она из Огайо!

Я проигнорировала протесты Джолин и прямо отсюда позвонила в офис Зака: хотела узнать, какой цвет предпочитает его ма.

— Алло. Офис, — ответили мне.

Я нарвалась на ассистентку Зака, Мэри Элис. Она обычно не говорит, а отрывисто лает: манера, широко принятая современными ассистентками с обоих побережий. Хотя ее фото появлялось в журнале «Пейпер» более трех раз, Мэри Элис откровенно жалка. Она всегда одевается в бесформенные авангардные бельгийские платья, что кого угодно сделает несчастной. Когда я попыталась помочь и объяснила, что в этом городе быть пузырьком шампанского предпочтительнее, чем гнетуще-тоскливой мышкой, она ответила: «Ага. Правильно», — и ничегошеньки не попыталась изменить.

— Привет! Это я… — прощебетала я, сделав над собой неимоверное усилие.

— Я только принимаю сообщения. Он перезвонит, — перебила М.Э.

Все манхэттенские ассистентки проделывают этот трюк с тех пор, как обнаружили, что в штаб-квартире Спилберга на западном побережье это является стандартом.

— Мне необходимо срочно спросить Зака кое о чем крайне важном. Речь идет о шопинге…

— Кто говорит?

Последнее время М.Э. делала вид, будто не узнает меня. Очевидно, так принято в нью-йоркском офисе Калвина Клайна.

— Это я!

— Я?

— Его невеста.

— Он перезвонит.

Короткие гудки. Что творится с Заком? С каждым днем это становится все более странным.

Подняв глаза, я увидела: Джолин и Лара смотрят на меня так, словно произошло что-то ужасно печальное, как если бы я позволила некрашеным корням волос отрасти, или нечто отчаянно угнетающее в том же роде.

— Ты в порядке? — осведомилась Джолин, осторожно исследуя поставленный перед ней стейк.

— В полном. — Я улыбнулась самой сияющей, влюбленной улыбкой, словно желая сказать: «Я счастливее, чем вы можете себе представить».

Если уж Николь Кидман сумела выглядеть неотразимой, разводясь с Томом Крузом, я вполне способна мужественно улыбаться даже после нескольких неотвеченных звонков. Но это, знаете ли, нелегко. В тот день я поняла, что актрисы вроде Николь действительно заслуживают всей этой бесплатной одежды. Согласитесь: выглядеть безмятежно счастливой, когда вся кровь в ваших жилах обращается в слезы, — это чрезвычайно сложная задача. Вот что: по-моему, Николь достойна не «Оскара». Она заслуживает Нобелевской премии.

— Почему он не хочет с тобой разговаривать? — поинтересовалась Лара.

Мне стало плохо. Что это? Неужели М.Э. блокирует все мои звонки, или Зак охладел ко мне?

Я постаралась отогнать сомнения. О чем только я думаю? Зак обожает меня, иначе с чего ему дарить мне такое чудесное колье? Нет, объяснение тут самое простое: М.Э. не передает ему, что я звонила.

— Это не он, — пояснила я, растягивая губы еще шире. — Это его ассистентка. Считает своим долгом грудью защищать шефа. Профессионалка. Что поделать.

И прежде чем успела сказать еще что-то, с другого конца ресторана раздался вопль Джулии:

— Привет, девочки! Соскучились по мне?

Она шла к нам, здороваясь налево и направо и помахивая рукой каждому столику. Джулия знает в Нью-Йорке всех, абсолютно всех.

Сегодняшний вид Джулии можно было описать двумя словами: «ходячий сейф». Она бессовестно размахивала несколькими сумками от «Ван Клиф и Арпелс». На указательном пальце сверкало золотое кольцо в форме розы, усыпанной гранатами, в ушах раскачивались новые золотые обручи, на руке красовался браслет из платины с изумрудами.

— Подарки! — объявила Джулия, плюхнувшись на банкетку и роняя свои трофеи. Отдышавшись, она раздала нам крохотные сумочки. Внутри каждой лежало усыпанное бриллиантами сердечко — точно такое, как висело у нее на шее.

— Джулия, ты не должна! — ахнула я вполне искренне, хотя втайне молилась, чтобы подруга проигнорировала мои протесты. Я обожаю бриллианты: они повышают настроение каждой девушке, особенно если у нее не слишком хорошо на душе.

— О, не волнуйся, солнышко, они достались мне почти бесплатно, — утешила меня Джулия. — Я хотела отпраздновать любовь, поэтому и купила нам всем сердечки — Торжествующий взгляд мог означать только одно: недавний успешный шопинг явно незаконного рода.

— Джулия, ты опять воровала вещи, верно? — уличила ее Лара.

— Почти, — выдохнула та и, осторожно оглянувшись, прошептала: — Я только что была на студийной распродаже у «Ван Клифа», Uber-tiber[38] закрытой, только для любимых клиентов, куда почти никого никогда не приглашают. Я раздобыла столько дешевых штучек, что вы просто не поверите. Эти сердечки мне фактически подарили.

Лара превратилась в соляной столп. Похоже, она вошла в режим мегахандры. Подобное случается с Ларой ежедневно.

— Но это я их любимый личный клиент, — выдавила она тихим, очень напряженным голосом. — Ладно, с меня хватит, я ухожу.

Отшвырнув салфетку, она схватила телефон и, взбешенная, вылетела из ресторана.

Должно быть, она была tres травмирована, потому что забыла свою сумочку с монограммой от Келли, сумочку, которую ждала больше четырех с половиной лет по списку «Гермеса». Бедняжка Лара! Некоторые девушки не в силах перенести безжалостной иерархии распродаж образчиков. То есть это очень уж тонкая политика, поэтому иногда хочется, чтобы пришла Кондолиза Райе и все раз-рулйла.

— Черт! Теперь жди Приступа Стыда. Я иду за ней, — вздохнула Джолин, собирая вещи уходя, она сказала мне: — Мой водитель заедет за тобой завтра, в 6.45. Не опаздывай и не забудь узнать, какую сумочку хочет мать Зака.

— Что ж, одни попадают на распродажи «Шанель», а другие — на распродажи бриллиантов. Как карта ляжет, — заметила Джулия, впрочем, безмерно собой довольная. — Бедняжка Лара! Ей давно необходимо пересмотреть свою систему ценностей. То есть кто-то по-настоящему добрый обязан объяснить ей, что если она не поостережется, то непременно станет одной из самых больших двадцатичетырехлетних пустышек на Парк-авеню. Просто сердце разрывается.

Искренность Джулии по отношению к лучшим подругам весьма мила и забавна, но, к счастью для нее, я не сплетница, иначе большинство ее лучших подруг недолго оставались бы таковыми.

Неожиданно Джулия стала серьезной и необычно торжественной, после чего заявила, что должна сообщить мне нечто не слишком приятное:

— Чарли вернулся в ЛА, я, разумеется, вне себя, но настояла, чтобы он присылал мне цветы раз в неделю, и Чарли сразу согласился.

— Как мило! — воскликнула я.

Джулкя, очевидно, сумела обвести Чарли вокруг пальца и заставила плясать под свою дудку, хотя они знакомы лишь несколько недель. Последовала многозначительная пауза, и Джулия бросила на меня суровый взгляд.

— В чем проблема? — поинтересовалась я.

— Тут нет проблем, потому что именно так должен вести себя мужчина, — провозгласила Джулия, но тут же понизила голос до шепота: — А вот твой ведет себя недостойно. И ранит тебя в самое сердце.

Как Джулия это пронюхала, если официально я Безумно Счастлива? Представить не могу.

— Взгляни на себя, ты совершенно ана. В обычной ситуации это было бы лучшим комплиментом, который я могла бы сделать любой девушке, но в данном случае это уж слишком.

Я не верила своим ушам. Весь Манхэттен давно пришел к консенсусу: девушка не может быть слишком богатой или слишком ана. Но я утаила от Джулии причину внезапной потери веса. Когда мы с Заком виделись в последний раз, на вечеринке по случаю помолвки, он упомянул, что на следующий день уезжает в Филадельфию снимать очередную кампанию. А назавтра Джолин встретила его в «Бунгало-8» на Двадцать седьмой улице. Услышав об этом, я, клянусь, сбросила семь фунтов. Почему он сказал, что уезжает, а сам остался? Кроме того, в моей анорексии сыграла роль и традиция: девушка, так безумно влюбленная, как я, не может смотреть на еду. И все же Джулия беспощадно продолжала:

— Ты не должна выходить за него. Представь себе, как это будет: ты зачахнешь от тревоги. А ведь предполагается, что во время помолвки ты должна быть счастливой и спокойной.

А вот в этом Джулия не права. Очевидно, во время помолвки все испытывают стресс. И вообще это состояние должно быть сплошным стрессом.

— Джулия, он просто устал и раздражен. Только что закончил кампанию «Люка Люка» и ужасно расстроен, что пресса сходит с ума по новому фотографу, нанятому агентством…

— Вот оно! Ты хочешь выйти за человека, которого беспокоит внимание прессы по отношению к кому-то еще?! Не находишь, что прежде всего он должен думать о тебе, и только о тебе?

— Он думает обо мне, Джулия, и он Тот Самый.

— Он не Тот Самый, такового просто нет и быть не может…

Джулия не умолкала и продолжала говорить, энергично поедая взбитые сливки, поставленные перед ней официантом. Ее губы, имевшие потрясающий вид под слоем новой помады «MAC. Липгласс», на которой теперь все помешаны, все еще шевелились, но я отключилась. И оглохла, погрузившись в глубочайший самоанализ. Как я могла забыть пионы Зака, ужины и подарки, и все такое? Но законам романтики, почерпнутым мной из таких знаковых фильмов, как «Неспящие в Сиэтле», существует только Он, Единственный, Тот Самый, и тут ничего уж не поделать. (Встреча Джеки и Джей-Эф-Кей была неизбежной. Представьте себе, если бы она сказала «нет»! Весь ход американской истории мод был бы совершенно иным.) Лично я за идеи Жана Поля Сартра, свободную волю и тому подобное, но когда дело доходит до Единственного, вряд ли от тебя что-то зависит, даже если он почти не разговаривает с тобой.

Слава Богу, что я все так ясно увидела. В этом кроется великий смысл самоанализа. Ты можешь заблудиться, как китайская лапша в итальянской лазанье, а вынырнуть на поверхность, имея на редкость здравый взгляд на вещи.

В ушах снова прорезался голос Джулии:

— …так вот что я о нем узнала. Он нехороший человек. Приобрел репутацию садиста, который изводит подружек самыми гнусными психологическими приемами. Дорогая, может, он сам псих? Поверь, нет дыма без огня и люди зря не скажут.

— Вполне с тобой согласна, — кивнула я, хотя понятия не имела, с чем соглашаюсь, но по крайней мере у меня хватило ума согласиться со всем, чего требовала от меня Джулия. Оставалось надеяться, что это и было концом анти-Закового выступления.

Мы пробыли во «Временах года» довольно долго, и я больше не хотела слышать ни единого слова о том, почему мне не стоит выходить замуж. Я поднялась из-за стола и покинула ресторан. Придется доказать, что Джулия ошибается.

Придя домой, я тут же позвонила Заку. Когда я набирала номер, пальцы слегка подрагивали.

— Он перезвонит! — раздался голос М.Э. На этот раз она не позволила мне и рта раскрыть. Выносить это я больше не намеревалась.

— Собственно говоря, с вашей стороны tres любезно пообещать, что Зак перезвонит, но я прошу соединить нас немедленно, — сказала я как могла вежливее.

— Я вам не какой-то оператор АТиТ, — бросила она.

— Пожалуйста, передайте Заку, что это его невеста, и мне необходимо обсудить с ним срочное дело.

— Я запишу и отнесу ему.

— Но, Мэри Элис, вы никогда не передаете ему мои сообщения. Он ни разу не перезвонил мне с прошлой недели.

— Все сообщения на его столе. Он получает каждое.

Сомневаюсь, что М.Э. на сто процентов правдива относительно того, что доставляет сообщения боссу. Мне жаль, что она так угрюма и неприветлива: должно быть, страдает от депрессии. Однако это не означает, что ей должно сойти с рук полное пренебрежение своими обязанностями.

— Пожалуйста, — взмолилась я, — пожалуйста, соедините меня с ним.

Микрофон, очевидно, прикрыли рукой, но до меня все же донеслись приглушенные голоса. Потом — о блаженство! — трубку взял Зак.

— Что? — бросил он.

Я была права насчет М.Э. Ну конечно, Зак хочет поболтать со мной! Но весь кошмар заключался в том, что теперь, добравшись до него, я растерянно молчала.

— Что?! — нетерпеливо повторил он. Похоже, Зак не слишком рад слышать меня.

— Ничего, дорогой, — пробормотала я.

— Если тебе нечего сказать, то хотя бы не мешай мне работать.

О, теперь я вспомнила. Скажу, что хочу купить его матери сумочку.

— Я собираюсь купить подарок твоей маме, и мне надо знать, что ей больше понравится: розовая стеганая сумочка с позолоченной цепочкой от Шанель или нежно-голубая? А может, темно-желтая?

— Понятия не имею. У меня срочные дела.

— Я бы хотела поужинать сегодня.

Молчание. Зак, должно быть, все еще tres расстроен из-за нового фотографа, потому что снимок сегодня появился на первой странице «Гералд трибьюн». Кроме того, он очень занят и тому подобное.

Я устыдилась, что зря его потревожила. Но ничего, я сумею поднять ему настроение.

— Позволь пригласить тебя на романтический ужин в «Йо-Йо». Сегодня.

— А что это случилось с тобой и самыми дорогими в городе ресторанами? Как мне надеяться на серьезную работу, если приходится постоянно тебя нянчить?

Иногда я сомневаюсь, что Зак понимает меня. Кому, как не ему, знать, что самые дорогие на Манхэттене рестораны — это те, где подают лучшую жареную картошку? И кажется, я не просила его оплатить счет!

— Ты совсем не хочешь меня видеть? — застенчиво спросила я.

— Позвоню позже, — буркнул Зак и отключился. Что ж, уже какой-то прогресс. Он согласился перезвонить. Ничего особенного, Зак действительно очень занят. Зак постоянно твердил, какой это стресс — бы самым модным молодым фотографом в Нью-Йорке, поэтому ему трудно выкроить время для ужина в «Йо-Йо». Я вполне понимала его. И хотела показать Заку, что как зрелая женщина спокойно отнесусь к тому, что мы не пойдем на ужин, Тогда, возможно, он в награду поведет меня в «Йо-Йо».

Итак, вечером я была приглашена на:

1. Премьеру нового фильма Камерон Кроу.

2. Открытие выставки Ротко в музее Гуггенхейма.

3. Вечеринку с коктейлями у Лексингтона Кинниката по поводу выхода в свет его автобиографии.

4. Ужин у Джолин в честь ее дерматолога.

Но я твердо решила лечь спать пораньше, чтобы наутро чувствовать себя свежей, бодрой и на ясную голову купить у Шанель все самое лучшее. Кроме того, я хотела быть дома, когда позвонит Зак. Вряд ли я смогу сказать, что хочу в «Йо-Йо», если буду при этом на одном из четырех вышеуказанных мероприятий. А вот когда Зак позвонит, я смело скажу, что снимаю стресс, смотря DVD, поскольку перед этим так тяжко трудилась над своей карьерой. Это по крайней мере будет полуправдой. Полная правда то, что у меня нет DVD-плейера. Мало того, у меня вполне обоснованные моральные и социальные возражения против DVD-плейеров: нет ничего более угнетающего, чем одинокая девушка в Нью-Йорке в обществе DVD-плейера и горы просмотренных дисков — это признак тревожно низкого уровня популярности. Получив столько предложений, сколько способна раздобыть нормальная манхэттенская девушка, вы едва ли отыщете вечером собственную квартиру, а уж тем более у вас не останется времени на просмотр фильмов в этой самой квартире.

Я оделась для воображаемого просмотра DVD в черное сетчатое белье, отделанное розовыми лентами. Если собираетесь притвориться, что намерены всю ночь смотреть DVD, делайте это в стиле агента-провокатора, на случай если кто-то увидит вас. К половине первого Зак так и не позвонил. Я уже не могла отрицать того, что привлекаю Единственного не более, чем вчерашние блины в «Ле ек». На ум впервые пришла жуткая мысль: а вдруг Зак не любит меня? Может, он действительно психопат, как считает Джулия? Я не хотела даже думать о том, что происходит. Не могла представить себе ничего более мучительного, чем: а) разрыв с Заком и б) признание правоты Джулии. Господи, б) было почти ужаснее, чем а).

Вдруг зажужжал домофон. Я испуганно вздрогнула. У меня никогда не бывало ночных гостей, кроме редких случайных связей, а я не могла припомнить, чтобы вступала в таковые последнее время. Но все же взяла трубку.

— Кто там?

— Я. Что ты делаешь?

Это был Зак. Я чуть с ума не сошла от счастья. Джулия понятия не имеет, как Зак обожает меня!

Поэтому, ничуть не волнуясь, я беззаботно ответила, нажимая кнопку:

— Ничего! Просто смотрю DVD. Заходи, дорогой! Слава Богу, я одета как раз для Бразилии! Скорее бы Зак поднялся!

Помня, что главное — выглядеть беспечной и чуть небрежной, я раскинулась tres привлекательно на светло-голубом диване и закурила сигарету, хотя обычно не курила.

Войдя, Зак даже не поцеловал меня. Думаю, он снова был в одном из своих настроений. В таком состоянии разговаривать с ним бесполезно. Но, Боже, как он красив! Я сразу же потеряла аппетит.

— Оденься, — велел он. — Мне нужно кое-что сказать тебе.

Интересно, что он хочет сказать столь серьезное?

Я послушно накинула на плечо шубу из шиншил-лы-за-которую-не-жалко-и-умереть. Валентине ссудил мне ее на год. Зак уселся на диван. Когда-то его позабавило бы, что шуба надета почти на голое тело. Сегодня он едва взглянул на меня. До чего же Зак умеет сбивать с толку!

— Можно мне посмотреть с тобой DVD? — вежливо спросил он.

Господи, я совершенно не понимаю его! Вообразила, будто что-то неладно, а Зак лишь хочет пообжиматься и посмотреть со мной телевизор.

Внезапно вспомнив о том, что плейера у меня нет, я со стопроцентной уверенностью объявила:

— Кстати, у меня есть новый Скорсезе. — Лицо Зака просветлело. Он обожает эти гнусные фильмы Скорсезе. — Но сначала я, пожалуй, сделаю нам по коктейлю?

Я лихорадочно соображала. Последняя картина Скорсезе имела огромный успех, поэтому сейчас главное — убедить Зака, что у меня есть и Скорсезе, и DVD-плейер, не дав ему обнаружить, что ни того ни другого нет. И что я искренне ненавижу грубый реализм Мартина Скорсезе.

— Я предпочел бы просто посмотреть кино, — заметил Зак.

— Конечно! — обрадовалась я. «Стань Николь Кидман, — сказала я себе. — Выдай игру, достойную „Оскара“, в роли Идеальной Понимающей Невесты, несмотря на драматичность момента».

Я сунула ноги в босоножки на очень высоких каблуках от Маноло и одним движением плеча избавилась от шиншиллы. Вряд ли Зак захочет смотреть кино, когда он увидит меня сзади в белье и на шпильках. Я подошла к шкафу, где «хранила» свой плейер. И тут случилось нечто сверхпотрясающее. Я почувствовала ладонь Зака на своей спине. Наконец-то белье сработало! Легкий взмах его руки — и белье стало историей, и мы оказались на диване. Как я могла подозревать его в чем-то из-за несостоявшейся поездки в Филадельфию?! Я раскаиваюсь, честное слово, раскаиваюсь!

После этой ночи все будет хорошо. Зак был супервнимателен ко всем соответствующим местам. Пожалуйста, никому не говорите, иначе все сочтут, что я получила по заслугам, поскольку была такой ужасной хвастуньей, но мне не терпелось сообщить Джулии о моем успехе, рассказать, как мы практикуем избранные позы из «Камасутры» на моем диване.

Пока Зак исследовал результаты действия моего воска для интимных мест, я схватила телефон и украдкой набрала следующее SMS (Дафна научила меня, как это делается, когда твоя свобода физически ограничена):

Ответ пришел мгновенно:

Иногда у Джулии прорезается отвратительный вкус! Я знала, шифон от Фенди куда лучше пойдет к ее волосам, но боялась, что, если пошлю еще одно SMS-сообщение, Зак заметит.

— Милый, пойдем в постель, — предложила я, взяв его за руку. — У нас еще вся ночь впереди.

Но его лицо выразило что-то странное. Он встал и начал одеваться. Я молча смотрела на него. Наконец Зак заговорил:

— Я не женюсь на тебе. Пришел, чтобы сказать это. Я пыталась ответить, но ничего не получалось. В итоге мне удалось прошептать:

— Но мы только что… то есть… ну… ты знаешь…

— И что? — бросил он, глядя в окно.

Я надела трусики-«танга» и шиншиллу и села под «Утонувшим грузовиком», который повесила на стену несколько недель назад. Что я такого сделала? Как мы перешли от стадии душистых увлажнителей тела и бельевых гарнитуров до такого? Что произошло с тех пор, как я в последний раз виделась с Заком?

— Но почему? — прошептала я.

— Нам было хорошо вместе, признаю. Давай закончим на этом и начнем новую жизнь, — ответил Зак, по-прежнему не глядя на меня.

— У тебя другая девушка?

— Ты слишком эгоистична для меня. Ты не та, которая мне нужна. Мне необходима по-настоящему независимая девушка. Такая, которая не требует постоянного внимания.

Одинокая слеза поползла по моей щеке. Телефон запищал.

— Прости, — промолвила я. Сообщение оказалось от Джулии:

— Джулия передает привет, — едва прохрипела я, поскольку голос у меня исчез. Я дрожала, но не от холода.

— Какого х… она знает, что я тут? Вроде никто за мной не следил! — рявкнул Зак, подозрительно прищурившись.

— М-м-м… полагаю… должно быть, я…

Я не успела закончить. Зак выхватил у меня телефон и стал нажимать кнопки. Да, попала я в переплет! Похуже, чем с несуществующим DVD-плейером!

— Индийская любовь? Ты делилась со своей чертовой подругой, пока я тебя трахал? «Эгоистка» — это слишком мягко для тебя!

— Я постараюсь стать лучше, дорогой! — взмолилась я. — Знаю, я ужасная эгоистка, но я изменюсь.

— Не сумеешь. Для тебя на первом месте всегда ты сама. Интересно, ты когда-нибудь думаешь о ком-то, кроме себя? Обо мне, например?

— Да я только и думаю что о тебе! — воскликнула я. — том, как сделать тебя счастливым!

— Именно поэтому ты, черт возьми, забыла спросить, чем закончился мой сегодняшний визит к доктору?

— Но я не знала, что ты записан к доктору…

— Если собираешься выйти за меня замуж, то обязана знать обо мне все! — отрезал Зак.

— Но ты даже не хочешь со мной разговаривать, — робко возразила я. — Твоя ассистентка не соединяет меня с тобой.

— Я сказал ей, что не желаю отвечать на твои чертовы звонки!

Теперь я уже плакала вовсю. Огромные истерические слезы, размером с бриллиант от Гарри Уинстона, лились по щекам.

— Но как узнать, чего ты хочешь, если мне даже не позволено спрашивать, — прорыдала я.

— Не привязывайся с идиотскими вопросами! — завопил Зак. — Я же сказал: должна и все тут!

Я сползла с дивана. Ноги подогнулись, как две полоски ужасно тонких спагетти, которые подают в «Да Сильвано». Я полустояла на коленях, откинувшись на коврик из шкуры зебры у ног Зака. Замужним девушкам приходится и впрямь проявлять невероятную сообразительность, если одно из требований брака — способность телепатически предугадывать все желания мужа, при этом даже не видя его.

Зак направился к шкафу.

— Нет у тебя никакого чертова DVD-плейера, верно? — допрашивал он, хлопая дверцами. Как я и подозревала, плейера он не обнаружил. — Как я мог забыть: у тебя ведь «моральные принципы», не позволяющие купить его! Кроме того, ты не любишь Скорсезе! Даже не видела «Апокалипсис сегодня»!

— Это Френсис Форд Коппола, дорогой, — поправила я.

— Почему ты вечно споришь со мной?! — заорал Зак еще громче. — Если любишь кого-то, должна во всем соглашаться с ним! Но в этом-то все и дело, не так ли? Ты вообще не понимаешь, что значит любить кого-то, кроме себя, и при этом даже себя не любишь! Даже не понимаешь, кто ты на самом деле! И вообще не заметишь апокалипсиса, если на нем не будет лейбла Гуччи!

— Собственно говоря, мой стиль — «Хлоэ», — печально прошептала я. Понимаете, он ничего обо мне не знал, даже самого главного.

Зак непонимающе уставился на меня, потом открыл дверь и ушел. И вот теперь, пожалуй, можно сказать, что я полностью усвоила значение слов «приступ стыда». Слезы скатывались быстрее, чем лавины в Аспене. И, что всего хуже, после этой истории я и думать не могла без отвращения о «Талантливом мистере Рипли». Зак навсегда испортил мне впечатление от любимого фильма.