Блондинки в шоколаде

1

Вдыхая запах свежих журнальных страниц, я мечтала. Я мечтала о море. О том, как, побросав в чемодан купальники и вечернее платье, отправлюсь отдыхать. Я всегда об этом мечтаю, когда офис становится похож на сумасшедший дом. Да, мы нянчились с текстом, с менеджерами рекламодателей, с автором очередного «Чтива». За месяц до этого здесь была жуткая свара. Мудрецы это называют спором, в котором рождается истина. Я, моя партнерша и дизайнер отчаянно отстаивали формат нашего издания, а заказчица (она же автор) и ее муж, размахивая перед нашими лицами договором, мобильными телефонами и оттопыренными пальцами, объясняли нам, ЧТО они хотят видеть за свои деньги.

Чтобы было понятно, мне, очевидно, надо представиться и рассказать, чем я занимаюсь. Зовут меня Изабелла, 27 с половиной лет от роду, по призванию – студентка вольных академий, по профессии рекламист. Во мне 183 сантиметра роста и 65 килограмм веса. Это сейчас я сижу в теплом помещении с гордым названием «офис» (40 квадратных метров, из которых 10 – наш кабинет), и на моей визитке значится: «Генеральный директор Рекламно-издательской лаборатории “Глянцевое чтиво”». А всего год назад я была простой домохозяйкой, моделью в анамнезе, которая осталась в гордом одиночестве после семи с половиной лет брака. Без копейки денег и с массой душевных травм.

Как любая разведенная женщина, я считала себя жертвой мужских интриг, несчастливого стечения обстоятельств и т. д. и т. п. Но счета на телефон и расходы на съемную квартиру не позволяли мне окончательно оторваться от реальности. Кушать отчаянно хотелось, работать я не привыкла. Я не нашла ничего лучше, как продать сначала украшения… потом компьютер… потом наступила очередь любимой норковой шубы. Шуба была пределом, за которым маячила голодная смерть… или картина маслом «Возвращение блудной дочери после девятилетнего отсутствия, под осуждающие взгляды соседей и мамино: «Ятебеговори-ланечеготебевэтоймоскведелать!»

Стало по-настоящему страшно. Нача-лась паника, и, как следствие, меня стали посещать мысли о смерти. Осознание конечности собственного существования сковывало тело, заставляло сердце учащенно биться. Мысли путались, а беспощадный внутренний голос ядовито нашептывал: «Ты допрыгалась, дорогая! Сейчас ты умрешь, и твое тело найдут только через несколько дней, когда Кот сойдет с ума от голода и будет выть под дверью, вынимая из соседей душу». Богатое воображение услужливо рисовало картинки: взлом двери, безутешные родственники, похороны в цинковом гробу с прощальным: «Она умерла такой молодой, а ведь могла так много сделать!»

Врожденный оптимизм совсем не давал о себе знать, а друзья… Все были заняты своими делами. Оказалось, что 97 процентов времени я проводила с мужем. Пусть с бестолковым и грубоватым, но таким родным и понятным. Я ушла от него сама, мне просто стало тесно. Но ведь никто не предупреждал, что на противоположной стороне брака зияет убийственное одиночество. Я не знала правил этой игры. В 18 лет, когда я познакомилась с моим теперь уже бывшим, жизнь представлялась умилительно романтичной и бесконечно прекрасной…