Боевое братство

Глава 9

ТРЕНИРОВОЧНЫЙ ПОЛИГОН ВОЕННО-МОРСКОЙ БАЗЫ В MEPPEHATE, НА СЕВЕРО-ВОСТОЧНОМ ПОБЕРЕЖЬЕ ТИРУСА. ЗА ДВА ГОДА И ШЕСТЬ МЕСЯЦЕВ ДО ДНЯ-П,

ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД

Карлос ошибся в оценке уровня воды.

Он шагнул с десантного трапа судна, ожидая, что нога уйдет под воду на несколько дюймов, но не нащупал дна и упал.

В темноте он моментально перестал ориентироваться.

Здесь не должно быть так глубоко. Они высаживались у самого берега. В свете красных и зеленых навигационных огоньков корабля он еще минуту назад видел влажный блеск гальки на пляже.

А в следующее мгновение он упал вперед и ушел в глубину. От неожиданности Карлос вдохнул холодную морскую воду, отчаянно замахал одной рукой, пытаясь найти что-нибудь твердое, чтобы ухватиться, а второй упрямо сжимал автомат. Это было совсем не похоже на плавательный бассейн. Угольно-черная вода стала совершенно непроницаемой от взбитых винтами корабля водорослей и поднявшейся мути. Тяжелый ранец не давал подняться. Карлос мог погибнуть — опытный боец мог умереть на пустяковом учебном задании. Мысль о смерти парализовала его волю, и Карлос начал тонуть.

— Карлос, я держу тебя, держу. Карлос, все в порядке, я тебя держу.

Голос донесся издалека. Потом Карлоса ухватили сзади за ворот доспехов, и его голова поднялась над водой.

Первое, что он увидел, была рука, намертво вцепившаяся в трап. Карлос отчаянно пытался вдохнуть, но воздух, казалось, совершенно не проникал в легкие. Маркус подтащил его вперед и вверх, поставил на ноги. Карлос, задыхаясь и кашляя, автоматически передвигал ноги, пока не нащупал твердое дно. Он сделал несколько шагов по расползающейся под ногами гальке.

Мимо, как в замедленной съемке, бежали солдаты, взбираясь на сыпучий склон берега.

Такой ужасной рвоты у Карлоса еще не было. Его буквально выворачивало наизнанку; ему казалось, что легкие вот-вот выскочат из груди через нос…

— Феникс! Феникс! Я что, приказывала остановиться и устроить пикник? Разве?

Это раздался голос майора Штрауд. У нее было превосходное четкое произношение, что иной раз не вязалось с весьма красочными эпитетами. Карлос, несмотря па слезящиеся глаза, сумел выпрямиться как раз в тот момент, когда майор Штрауд довольно сильно хлопнула его по плечу.

— Сантьяго, ты уже мог бы лежать на этом чертовом пляже с сотней пуль в теле. Пошевеливайся, пока и не помогла хорошим пинком.

Днем Штрауд была красивой, несмотря на зрелый возраст, женщиной с широкой улыбкой и здоровым цветом лица. Сейчас ее лицо пересекали грязные маскировочные мазки и она вовсе не казалась привлекательной. Майор Штрауд промокла снизу до пояса и была такой же раздраженной и сердитой, как любой матерый сержант.

Стыдно. Он не был зеленым новобранцем и не испытывал ужаса перед небольшой опасностью. Он решил, что лучше умрет, чем отстанет от Маркуса и будет выглядеть законченным неудачником. Это беспокойно Карлоса больше, чем вопли майора Штрауд, обзывавшей его болваном. Маркус держался рядом, пока они не поднялись по гальке до назначенной позиции, где растянулись на земле, чтобы проверить автоматы.

Карлос услышал справа и слева металлический лязг штноров и сплюнул соленую воду на мокрый песок.

Ты в порядке? — спросил Маркус.

Да. Спасибо. — Карлос потянулся за очками ночного видения, затем проверил радиосвязь и с удивлением обнаружил, что она работает, — Проклятие, там всего-то было по пояс. Даже по колено.

Эй, ты же в первый раз попал в такую ситуацию ночыо. Может, ты угодил в яму или ударился о камень. Днем все будет в порядке.

Ладно, двигаемся дальше! — крикнула Штрауд.

"Днем все будет в порядке". В какой из дней? Карлос поднялся на ноги, добежал до нового укрытия, потом еще до одного, следуя по зигзагообразному маршруту через лужайку с пучками травы к небольшой группе деревьев. "В какой день?" Им ничего не сказали, кроме того, что предстоит операция по вторжению с моря и что им придется занять и удерживать неопределенное количество времени неизвестный участок суши.

В какой день?

Что бы это ни было, Дом тоже был задействован в операции. Карлос не встречался с братом, после того как его отозвали из отпуска, а звонки и письма никак не могли помочь узнать, чем он занимается. Это было совершенно не похоже на Дома. Не требовалось больших умственных усилий, чтобы прийти к заключению, что назревало нечто важное, даже если численность участвующих войск и была не слишком велика.

"А узнаем ли мы об этом когда-нибудь? Нет. Нам известна лишь наша цель, малая доля всей операции. До самой последней минуты мы даже не будем знать, в чем заключается общий план".

Такой порядок был Карлосу ненавистен. Да, всегда существовал принцип необходимого знания, но общая картина помогла бы ему сконцентрироваться. Неужели солдатам больше не доверяют?

Карлос миновал рощицу и вышел на открытое место, ожидая контакта с противником. Загремели шквальные взрывы пиротехники, захлопали дымовые шашки, имитирующие минное поле. Карлос все еще пытался откашляться от соленой воды — по крайней мере ему так казалось. Маркус, замедлив шаг, крепко стукнул его кулаком между лопаток.

— Ладно, выходи из строя и обратись к медикам, — сказал он. — Похоже, тебе не слишком хорошо.

— Я пробыл под водой всего несколько секунд.

— Тебе придется выполнить приказ. Ты все еще в моем отделении, и будешь в нем.

— Маркус, я лишь немного глотнул чертовой соленой воды.

— Вторичное утопление. Читай правила безопасности. Я не хочу везти тебя домой в ящике.

— Слушаюсь, мамочка.

— Я не шучу. Выйди из строя. — В голосе Маркуса зазвенели «капральские» нотки. — У тебя в легких осталась вода.

— Ну и что, я же не лишился ноги или руки.

Па канале радиосвязи раздался голос Штрауд:

Сантьяго, выполняй приказ. Немедленно.

Карлос был в ярости. Вскоре явились медики и забрали его, что разозлило еще больше, но он хоть настоял на том, чтобы идти самому. Он понимал, что должен быть благодарен Маркусу за спасение, но в тот момент испытывал лишь унижение от собственной никчемности. Он без конца оборачивался и видел вспышки осветительных ракет и дымовые шлейфы гранат. Учебное сражение в прибрежном лесочке разворачивалось в полном масштабе.

В медицинской палатке он с явной неохотой позвони доктору себя осмотреть.

— Все это просто глупо, — сердито сказал он, — сэр.

— Ага, было бы лучше, если бы тебя прострелили насквозь, — пробормотал лейтенант, выстукивая ему спину. — Можешь попробовать еще раз. И возвращайся, когда окончательно станешь калекой.

— Я не останавливался перед настоящей шрапнелью в боевой операции и…

— Все это я уже слышал. Помолчи, пока я прослушаю твои легкие.

Карлос вытерпел целую лекцию о том, что можно у тонуть после двадцати секунд погружения, о вторичном утоплении после откачки из легких двадцати кубических сантиметров воды и еще множество подробностей, которые должны были успокоить его и погасить злость на Маркуса.

— Если не помрешь в ближайшие четыре часа, — отрывисто бросил лейтенант, — значит, опасность миновала. Ложись вон на те носилки и зови на помощь, если почувствуешь боль в груди или начнешь задыхаться.

Карлосу показалось смешным, что его едва не эвакуировали в госпиталь после падения в воду на метровой глубине, но Коалиции были нужны только полноценные солдаты. Он провел два несчастных часа — два, он сам следил, — уставившись в потолок палатки и прислушиваясь к отдаленным звукам боя.

К тому времени как учения закончились, взошло солнце. Доктор смягчился. Он объявил, что Карлос выживет, и позволил ему идти к пункту сбора, к своему отделению. Сборный пункт находился в сотне ярдов от жилых бараков судостроительной верфи. Со стороны проволочного забора до Карлоса долетал соблазнительный запах разогреваемых завтраков. Навстречу ему попался Маркус, вытиравший тыльной стороной руки нос и красные от дыма и бессонницы глаза.

— Это всего-навсего учения, — произнес он и напряг плечи, словно ожидал бурного спора.

— Я мог бы справиться. Ты знал это.

— Да. Но я считаю, что глупо было бы остаться без твоей поддержки накануне настоящей операции.

Немного категорично, но верно. Хотя Карлос знал, что Маркус вроде тех баллад, что сочиняют островитяне: кажется, что в них написано одно, а стоит вчитаться, и видишь совсем другое. Реальная угроза смерти потрясла Карлоса. А Маркус никогда не заботился о своей шкуре. Он только следил, чтобы ничего не случилось с Карлосом или Домом. И такое отношение было взаимным.

Наверное, все они только так и понимали значение слова "друг".

— Конечно, без Сантьяго тебе в настоящем деле не обойтись, — ответил Карлос.

Ароматы утренней трапезы рабочих, недостижимые и запретные, продолжали щекотать им ноздри. Солдатам было приказано даже не приближаться к зданиям, бойцы расположились в рощице и вытащили саморазогревающиеся пайки. Не важно, к чему они готовились, но учение явно не было предметом обсуждения с другими службами.

Карлос, до сих пор чувствуя себя симулянтом, присоединился к компании.

Матаки уселась на пятки и потрясла свою коробку, чтобы перемешать содержимое.

— Что там у тебя, сержант? — спросил Калисо.

— Дизентерия под соусом чили, — сказала она. — А у тебя?

— Я думаю, карри из диареи.

— Махнемся?

Островитяне обменялись коробками. Маркус даже не посмотрел на этикетку и вскрыл упаковку. Карлосу стало интересно, что бы сейчас подумал о сыне старший Феникс, если бы увидел, как тот завтракает какой-то гадостью в компании разношерстного сброда и разговаривает так, словно всю жизнь провел в трущобах, а не в приличном и богатом доме. Если человек умей, это еще не значит, что ему нравится просиживать в лаборатории. Карлос давно это понял, еще в тот день, когда впервые увидел, как Маркус нанес удар. Эта картина время от времени всплывала перед главам и, напоминая, что в душе Маркус непримиримый боец и никогда не останавливается на полпути.

Они могли бы протянуть этот чертов трап немного подальше на сушу, — сказала Матаки, разрывая пилкой фольгу, — Я ненавижу воду. Вода должна течь из душа или из стакана. Реки тоже сойдут. Но все, что больше рек, это уже не шутки.

Карлос воспринял ее замечание как проявление симпатии.

— Ты же вроде родилась на островах.

— Верно, — кивнула Матаки. — На больших пространствах суши. А не на мокрых камнях. Благодарю покорно, я предпочла бы парашют.

Сразу после завтрака на той же лужайке начался разбор учений, а по деревьям забарабанил дождь вперемешку со снегом. Майор Штрауд привела с собой дочь, вероятно, для того, чтобы закалить ее после ускоренных тренировок в Академии. Вместе с ними был еще один молодой кадет, но Карлос не знал, кто это. По отношению майора к Ане Штрауд никак нельзя было предположить, что это ее дочь; оно не было враждебным, просто… очень сдержанным и деловым. Карлосу сразу же вспомнились отношения между Маркусом и его отцом.

Но Штрауд, в отличие от профессора, нельзя было упрекнуть в излишней холодности и равнодушии. В любом обществе, в любом помещении она мгновенно притягивала к себе все взгляды. С ней хотелось идти в бой, с ней невозможно было не верить в победу. Она излучала уверенность.

Ее дочь излучала только компетентность. Карлосу было жаль ее: уменьшенная копия матери, тоньше и бледнее, — так всегда выглядят ростки, взошедшие в тени большого дерева. Казалось, она даже не сознает своей привлекательности, настолько ее подавляла родная мать. Другие хорошенькие женщины всегда были уверены в своих чарах, но только не Аня.

— Я всегда говорила, что надо серьезнее относиться к высадке с моря, — загудел голос майора Штрауд., Карлос был уверен, что кое-кто из парней затаил дыхание. — Но подобные маневры никогда не были частью доктрины Коалиции. Сэра в основном состоит из прилегающих друг к другу материков, так что солдаты всегда передвигались по суше, а корабли использовались лишь для поддержки пехоты или авиации. Что ж, это заблуждение теперь сыграет нам на руку. Инди пс ожидают нападения со стороны побережья.

Побережье. Ну, это и так было очевидно. Они тренировались высаживаться на берег с кораблей, а береговых линий на Сэре предостаточно. На этот раз Карлос не узнал ничего нового.

— Мадам. — Маркус поднял руку. Он даже вспомнил свой великолепный выговор отпрыска благородного семейства, — Нам позволено задавать вопросы об операции?

— Нет, но ты все равно будешь спрашивать, Феникс.

— Какая перед нами стоит цель, если не считать высадки на берег? Это вторжение?

— Вам этого знать необязательно, — спокойно отметила майор. — И я даже не уверена, что у меня есть ответ.

По роскошный выговор Маркуса вроде бы принес свои плоды. Возможно, Штрауд поняла, что она разговаривает с человеком из ее общества, с тем, кто имеет представление, какой вилкой пользоваться на званом ужине. Зато Карлос по-прежнему ничего не знал об операции.

Нет. Теперь он знал еще меньше.

До базы они добирались на автобусе. Контакты солдат с моряками были минимальны — только несколько посещений десантных судов и лекций о том, как грузиться и высаживаться на берег и при этом не утонуть. Начальство явно не желало привлекать внимание излишними морскими тренировками.

Конечно, повсюду сновали шпионы Союза Независимых Республик — по крайней мере так утверждали разведывательного отдела Коалиции. И у стен имеются уши. Это было вполне возможно, как и все, о чем говорили высокопоставленные лица КОГ. Карлос слышал голос майора Штрауд в передней части автобуса. Нет, она не признавала никаких роскошных служебных автомобилей. Штрауд поучала двух явно перепуганных кадетов, рассказывая, что требуется от Центра войсковой разведки, какие трудности приходится преодолевать бойцам, прежде чем приступить к полномасштабной операции. Так вот в чем дело. Детишкам пришло время познакомиться с "благородными солдатами" поближе.

— Она психопатка, — шепнул Маркус.

Карлос на мгновение перехватил взгляд Ани, когда она решилась отвести глаза от лица матери, и прочел в нем: "Я недостойна". Но все остальное время, пока она снова не переключила внимание на мать, ее глаза оставались прикованными к лицу Маркуса, а не Карлоса. Он одновременно ощутил себя уничтоженным и виноватым.

"Ну и ладно. А чего мне было ожидать? Что она могла во мне найти?"

— Нам как раз психопатка и нужна, — сказал Карлос, успокаивая себя мыслью, что свидание с Аней Штрауд не сулит ничего хорошего, кроме жестоких придирок со стороны матери, а фамильярность может стоить карьеры. Эта девушка для таких, как Маркус, а не для него. — Психопатка, которая побеждает.

Как только представится возможность, надо позвонить Дому. Марии скоро снова рожать. Она с ума сойдет, если Дом не появится в день рождения ребенка, — по крайней мере она так говорила, что Карлос понял как проявление страха. Ей было всего семнадцать лет, и она ждала второго малыша. Дому через несколько недель исполнится восемнадцать. Уже одно это пугало Карлоса, не говоря о том, что Дом, как бы он ни презирал этот термин, участвует в секретной миссии.

Но все Сантьяго удачливы. Ничего не может случиться с Домом. А если случится…

Нет. Карлос даже думать об этом не хотел.

ЗАЛ СОВЕЩАНИЙ В ДОМЕ ПРАВИТЕЛЕЙ, ЭФИРА

— Я слышал много хорошего о вашем мальчике, профессор.

Хоффман протянул руку Адаму Фениксу. Между и отцом и сыном почти не было сходства, за исключением тревожного взгляда. Так вот кого они напоминали — наконец-то понял Хоффман. Этих черно-белых сторожевых собак с безумными голубыми глазами. Очень умные псы, но вполне способны откусить вам яйца, стоит только повернуться к ним спиной.

— Он прирожденный боец.

Феникс ответил твердым рукопожатием:

— Благодарю. Маркус во всем добивается успеха, за что бы он ни брался.

Любой отец в такой ситуации сказал бы, что гордится сыном, — так, во всяком случае, казалось Хоффману. Но Феникс, похоже, отмеряет похвалы микромиром. "Вы же хотели, чтобы ваш сын стал офицером, не так ли?"

Хоффман вежливо кивнул:

— Да, это так. Вы ведь знакомы с братьями Сантьяго, правда? Доминик служит в одном из моих отделении Смышленый и храбрый мальчик. Отлично держится под огнем.

— Они дружили с Маркусом с самого детства.

Значит, профессор Феникс предпочитает заменить разговор констатацией уже известных фактов. Ладно, из-за секретной работы скрытность давно стала его второй натурой. Как и для Хоффмана. Но будь у него сын, Хоффман наверняка сказал бы о нем что-нибудь от души — он был в этом уверен. Хотя Феникс, вероятно, приберегал душевные откровения для майора Штрауд. Ведь его сын служил под ее непосредственным командованием.

— Я полагаю, вашему сыну неизвестно о работе отца над проектом «Молот», — продолжал Хоффман.

— Конечно нет. Принцип необходимого знания никто не отменял.

В эту секунду Хоффман понял, что Адам Феникс ему не нравится. Еще ни разу ему не требовалось так много времени, чтобы определить свое отношение к человеку. В зал проскользнула агент Сеттайль с рулоном снимков под мышкой, подошла к демонстрационному стенду и стала прикалывать к нему листы со свежими данными.

Количество людей, присутствующих на подобных встречах, неуклонно уменьшалось. На данный момент остались только Сеттайль, генерал Ивер, Хоффман, Майклсон и недавно вошедший в тесный кружок профессор Феникс. О том, что происходило на других совещаниях, касавшихся проекта «Уравнитель», Хоффман не имел ни малейшего представления. Его занимали только сам мыс Асфо и задачи, поставленные перед группой вторжения.

"Остается надеяться, что кто-то взял на себя общее руководство".

Генерал Ивер подошел к развешенным снимкам аэрофотосъемки. К этому времени они представля- ли подробную карту прибрежной территории Остри, включающую и два небольших городка.

— Смотрите-ка, в плане появились изменения, — сказал он.

Сделанные со спутника фотографии до сих пор демонстрировали малонаселенную местность с остатками давно заброшенных ферм и тремя военными объ-. ектами — самим мысом Асфо и двумя базами армии

СНР, чей гарнизон, судя по размерам, не превышал в общей сложности одной роты. Но у входа в большой канал, открывающий дельту реки, вдоль дорог появились многочисленные точки — армейские транспорты.

— Хотите, чтобы я интерпретировала снимки относительно временных промежутков? — осведомилась Сеттайль. — Мы отслеживали активность передвижений за последние пару лет, и такое оживление превышает обычный уровень. Изменения в основном коснулись северной части мыса Асфо, а это могло произойти по одной из двух причин: либо у них имеется нечто важное, нуждающееся в усиленной охране, либо… им известно о наших намерениях.

В зале надолго повисла напряженная тишина. Хоффман уже видел, как кропотливые усилия последних месяцев идут насмарку. Майклсон вскочил и подбежал к стенду, чтобы как следует рассмотреть снимки.

— Проклятие, как могла просочиться информация? — наконец спросил Хоффман. — Планы операции поделены на части. Мы изолировали группы участников максимально, чтобы только не повредить эффективности тренировок. Мы почти свели к нулю участие постороннего персонала. Мы не притрагивались к специальному оборудованию. Эта операция засекречена, как только было возможно.

Ивер пожал плечами:

— Вероятно, инди в конце концов поняли, что их позиция крайне уязвима, а работы над "Молотом Зари близятся к завершению. Грань между объявлением о наличии весьма ценного объекта и адекватными мерами но его защите очень тонка.

Наиболее прямой путь к мысу Асфо пролегал вдоль побережья с севера на юг — мимо порта Берефус, до самого устья реки. Круто обрывающийся берег говорил п глубине, достаточной, чтобы спустить на воду пару небольших десантных судов и, не привлекая особого внимания, высадить солдат. Остальные маршруты проходили по мелководью. Это означало, что на высадку потребуется больше времени, что ставило под угрозу операцию на самом объекте.

— Ну и как нам теперь поступить? — воскликнул Майклсон. — Невозможно заявить им, что мы не заинтересованы в заводе на мысе Асфо, чтобы противник мог расслабиться. Придется приспосабливаться. В крайнем случае мы можем лишить их возможности применить новую технологию. Но похитить ее будет гораздо труднее. Надо определить точно, на что обратить вниманиев первую очередь: на информацию, изделия или ученых?

Сеттайль вытащила из стопки бумаг еще один лист и протянула его Фениксу:

— Вот последнее из имеющихся у нас технических заключений. Прошу извинить за пропуски. Информация поступала из аппаратуры прослушивания, так что в лучшем случае ее можно назвать отрывочной.

Феникс был единственным человеком в зале — а возможно, и во всей Коалиции, — кто имел шанс разобраться в этих записях. Хоффман до сих пор чувствовал себя неловко. Он предпочел бы тоже посмотреть! на записи, но вместо этого следил за взглядом Феникса. Профессор сосредоточенно исследовал каждый параграф — слева направо, строку за строкой… Хоффман гадал, каким же образом данные разведки могут изменить план действий.

Фениксу предстояло перевести все на понятный язык, чтобы дать соответствующие инструкции десантникам. Солдаты должны знать, что они ищут. Они неученые. Им придется руководствоваться только здравым смыслом, да и то в большой спешке и под угрозой обстрела.

— Поставьте реальные задачи, профессор, — произнес Хоффман. — Если мы начнем гадать, лучше сразу вызвать военно-морской флот и разбомбить все побережье.

Феникс все еще не поднимал головы. Даже генерал Ивер ждал его решения. Вся разведка и вся армия теперь превратились в мальчиков-рассыльных, готовых выполнить заявку, выданную техническими экспертами.

"Он, наверное, знал об этом с того самого момента, когда разведка начала наблюдение. И почему это меня так бесит?"

Тогда проследите, чтобы в десантных кораблях было достаточно места, — наконец произнес Феникс, — Нам придется демонтировать главный компьютер, и будем надеяться, что у них нет дублирующей системы. Если они действительно помешались на безопасности, второй базы данных может и не быть, поскольку это увеличивает риск утечки информации. Как только вы но сделаете — если вы это сделаете, — можно уничтожить весь комплекс.

Мне казалось, вам нужны живые головы, — вмешался Майклсон. Он так обозначил ученых, но означало ли это слово уважение или презрение, Хоффман не мог определить. — Если в них нет необходимости, у майора будет одной проблемой меньше. Ему не придется вывозить гражданских лиц.

У Феникса заметно напряглись челюсти. Несколько мгновений он смотрел на лист бумаги, не читая его, поскольку глаза оставались в неподвижности.

— Вы ожидаете ответа человека, ученого или солдата? — после недолгой паузы спросил он.

Сеттайль пришла на помощь Майклсону:

— Я спрашиваю вас как верного гражданина, не желающего, чтобы СНР угрожал Коалиции с орбиты. И если вам нужен не персонал, а только информация, поди попадают в категорию ценного имущества, подлежащего уничтожению.

— То есть вы их расстреляете, — уточнил Феникс.

— Они смогут восстановить спутниковую программу с нуля?

— Программа не похожа на ряд чисел, которые можно запомнить. — Ситуация явно не нравилась Фениксу, долгие паузы и моргание выдавали его замешательство. — Но никто не забывает общую методологию разработки. Да, спустя некоторое время они смогут восстановить программу.

— Это все, что нам требовалось знать. Спасибо.

— Агент Сеттайль, это гражданское население.

Она блеснула самой холодной из всех своих улыбок:

— Они создают оружие массового поражения, профессор Феникс.

Ивер, как и Майклсон, предпочел не высказывать своего мнения. Они смотрели на Хоффмана.

— Вы просите, чтобы я добавил в список задач еще и убийство? — спросил Хоффман.

— Мне придется обсудить этот вопрос с Председателем Дальеллом, майор. — Насколько было известно Хоффману, Ивер никогда не отличался щепетильностью. (Зато он имел определенные политические амбиции и не хотел принимать решение, которое осталось бы в его личном деле и всплыло в самый неподходящий момент, как это всегда бывает.) — Необходимо его прямое подтверждение.

Хоффману не надо было напоминать, почему он никогда не дослужится до высокого ранга. Он просто мыслил не так, как Ивер и ему подобные. Он не боялся, что истребление гражданских лиц повредит его карьере; он опасался, как бы отказ от уничтожения персонала не причинил вред его миру и миру всех остальных.

— Мы будем убивать штатских, — снова заговорил Феникс. — Предположительно невооруженных штатских.

— Профессор, может быть, вы что-то пропустили, — сказал Хоффман, — но эти штатские создают самое мощное орудие на планете.

— Джентльмены… — попытался вмешаться Ивер.

— Ладно, может, это из-за того, что люди имеют определенную квалификацию и носят белые воротнички вместо военной формы. — Хоффман удержался и не спросил, как поступил бы Феникс, если бы до сих пор оставался военным. — Или вы испытываете неловкость из-за того, что они занимаются тем же, что и вы сами? Мне казалось, что за то время, пока вы служили офицером, вы усвоили принцип "Убей, или будешь убит".

— Это неправильно, — спокойно ответил Феникс. — Просто неправильно.

— Почему? Вы думаете, им неизвестно, что их творение убивает людей? Где же в таком случае их сознательность?

— Майор, если это состязание в логике, я признаю себя побежденным, но перспектива убивать людей только за то, что они обладают опасными знаниями, мне неприятна.

— Ладно, все в порядке, — снисходительно заявила Сеттайль. — Мы будем убивать представителей интеллигенции. А вам необходимо сконцентрировать свои усилия на том, что убивает солдат и необразованных людей.

Хоффман едва поверил своим ушам. Ивер смущенно поежился, но не проявил никакого желания сделать ей замечание. И не только потому, что она была агентом разведки. Способность Сеттайль убеждать людей восхищала Хоффмана, иной раз даже пугала. Агент никому не даст спуску до тех пор, пока операция не будет закончена. Вот как надо работать. Хорошая девочка.

Феникс невозмутимо, по крайней мере так казалось Хоффману, улыбнулся:

— Я так и сделаю, агент Сеттайль.

Генерал Ивер по мере своих сил постарался разрядить обстановку. Он поднялся и похлопал ладонью по образующим панораму снимкам:

— Я понимаю, что предстоящая операция оказывает на каждого из нас существенное давление. Давайте попытаемся отыскать альтернативный маршрут.

— Если они считают, что мы заинтересовались верфями Берефуса, не будем их разубеждать, — сказал Майклсон. — Надо дать понять, что мы нацелились через этот порт организовать вторжение на территорию Пеллеса. Можно произвести откровенную разведку соответствующего маршрута, разглагольствовать о возросших запасах Имульсии в Пеллесе и усилить активность флота к северу от мыса Асфо.

— Но это привлечет в интересующий нас район дополнительные войска, — заметил Хоффман.

— Зато они не будут так пристально следить за окрестностями мыса Асфо, верно?

— Нет, если только не поймут, что нам известно его значение.

— Это можно попробовать, — согласилась Сеттайль. — Дезинформация не представляет большого труда. Но незначительное преимущество может нам дорого обойтись. Предполагаемое вторжение вызовет усиленный интерес со стороны их разведки.

Хоффман снова переключил внимание на карту. Рельеф местности не оставлял ему большого выбора. Все побережье было плоской равниной, и десантным бригадам предстояло как можно быстрее пройти по забитым травой и водорослями каналам.

— Нам придется зайти с юга, через соленые болота. Минимальное количество — три отряда. Один отряд займется подавлением сопротивления охраны, второй — поисками, а третий — нейтрализацией персонала и подготовкой взрывов. Я полагаю, мы сможем проделать все это в ночное время?

— В течение рабочей недели персонал ночует в комплексе, — сказала Сеттайль. — Мы склоняемся к тому, чтобы назначить операцию на конец недели, как было в первоначальном варианте.

— И еще нам придется вести с собой транспортные суда. Это потребует от людей дополнительных усилий.

— Вы получите отряд горняков из Песанга, из состава союзных войск, — пообещал Ивер. — А также спецподразделение из двадцать шестого королевского полка Тиранской пехоты. Это лучшие солдаты Коалиции.

Хоффман приподнял бровь:

— У них, как и у всех остальных, по две руки, две ноги и по одной заднице, генерал.

— Это верно, и они готовы открыть наступление. Рота «С» под командованием майора Штрауд изолирует комплекс со стороны суши и остановит любое нежелательное вмешательство.

Хоффману стало любопытно, что почувствовал Феникс при этом известии. Его сын служил в роте «С». Маркус Феникс до последней минуты не будет знать о месте назначения. А его отцу это известно уже сейчас.

— Нам нужен час, — сказал Хоффман.

Для спецоперации это была целая вечность. Но он хотел иметь достаточный запас времени на случай непредвиденных обстоятельств. Ведь Хоффман не проводил разведку лично. Вся информация поступала от работавших на местности коллег агента Сеттайль. Не было даже полного современного поэтажного плана предприятия — только приблизительные наброски и фрагменты, полученные со слов строителей и уборщиков. Ничего не подозревавшие штатские сотрудники отвечали на невинные вопросы и не представляли, где сложатся в одно целое кусочки мозаики.

— А потом нам будет необходимо убраться оттуда. И даже быстрее, чем входили.

Хоффман сказал «нам», и он действительно это имел в виду. Он уже не был молодым человеком, но поддерживал форму и не собирался отсиживаться где-то в укрытии.

— У меня есть идея, — вмешался Майклсон. — Только мы еще никогда не прибегали к такому способу. Генерал, как я понимаю, я могу запросить грузовой вертолет. Можно ли моим инженерам немного поколдовать над ним со сварочными аппаратами?

— Затраты не имеют значения. — Ивер произнес эти слова почти нехотя. — За всю мою карьеру мне никогда не доводилось делать подобных заявлений.

Феникс собрал бумаги и коротким кивком попрощался сразу со всеми присутствующими. Но Сеттайль загородила ему путь и предостерегающе подняла руку.

— Эти бумаги не должны покидать здание, сэр, — твердо сказала она. — Но в любое время, когда вы захотите их просмотреть, вам только надо позвонить в мой кабинет. Мы дежурим круглосуточно, в три смены.

Феникс, казалось, ничуть не обиделся. В конце концов, он же ничего не сказал собственному сыну, а Маркусу предстояло обеспечивать безопасность рейда. Такая уж у него работа. Профессор вышел; Хоффман и Сеттайль остались в зале вдвоем.

— Я сделаю это сам, — сказал Хоффман. — Я возьму на себя служащих с мыса Асфо.

У Сеттайль был такой вид, словно она собиралась положить руку ему на плечо. "Черт, она решила, что я жертвую своей никчемной душой из патриотических соображений". Но в следующее мгновение она передумала и скрестила руки на груди.

— Майор, пусть вас не беспокоят вопросы морали, — сказала Сеттайль. — Если я воюю, я намерена победить. Я не верю, что способы войны имеют какое- то значение в конечном итоге, потому что честность и благородство хороши для трэшбола, но неприемлемы в реальных сражениях. Минимум потерь в живой силе Коалиции. Все остальное вторично.

Хоффман пожал плечами. Он придерживался собственных профессиональных правил, но уничтожение вражеских ученых вполне укладывалось в эти рамки.

— Постарайтесь предоставить нам как можно больше информации, чтобы их идентифицировать. Не хотелось бы вернуться и выяснить, что мы застрелили дворника, но оставили без внимания голову куратора проекта.

— Ивер мог бы позаботиться об этом с воздуха после вашего ухода.

— Агент Сеттайль, люди способны выжить после любой бомбардировки, но контрольного выстрела в голову не переживет никто.

Ее лицо выражало легкую растерянность. Мысль о том, что агент возвела его в ранг героя, претила Хоффману. Он обязан выполнить свою работу — только и всего.

Не мог же он поручить такое задание мальчишке вроде Дома Сантьяго, хотя уничтожение противника и входило в обязанности десантников.

— Вы благородный человек, — наконец сказала Сеттайль.

— Нет, — ответил Хоффман. — Я командир. И никогда не отдаю приказов, которых не мог бы исполнить сам. Ни больше ни меньше.

"А в тот день, когда я это сделаю, жизнь, вероятно, потеряет всякий смысл".

Хоффман спустился к выходу из Дома Правителей, удивился, что на улице еще светло, и свернул к памятнику Неизвестным Воинам. Мавзолей был возведен в память неопознанных погибших солдат, но рядом располагались монументы в честь великих сражений, таких как бой за Кузнецкие Врата, и могилы военных героев, награжденных Звездой Эмбри. В этом месте особенно отчетливо ощущался дух товарищества: после смерти генералы и рядовые лежали рядом. Хоффману нравилось — да просто было необходимо — время от времени смотреть на захоронения, чтобы не только подсчитывать процент возможного риска и допустимые потери, но и чувствовать, что он делает.

Он остановился у скромного гранитного надгробия. Старший сержант Грейм Дж. Как ни странно, этот воин не был отмечен медалями. Но он по праву лежал здесь, напоминая не только о себе, но и о тех решениях, которые в конечном итоге привели его в могилу.

"Забудь о медалях. Готов ли я поменяться с тобой местами, сержант?"

Да, он готов. В тот день, когда он не сможет этого сказать, он лишится права вести за собой людей.

ВОЕННО-МОРСКИЕ УЧЕНИЯ, НЕИЗВЕСТНЫЙ РАЙОН, ВОЕННЫЙ КОРАБЛЬ СИЛ КОАЛИЦИИ "ПОМЕРОЙ"

Дом стоял на посадочной палубе «Помероя» и думал о том, что, несмотря ни на что, ситуация улучшается.

"Морской ворон" опустился точно на обозначенную площадку. Тяжелая транспортная машина использовалась лишь во флоте, но все же это был вертолет. А Дом не только часто пользовался вертолетами, но и любил их, как и всякий другой солдат. Появление «Воронов» означало, что пришли хорошие парни и привезли то, в чем ты сильно нуждался, или же они сейчас заберут тебя из того места, где оставаться совсем не хочется. Вертолеты нельзя было не любить. Один только стук их двигателей заставлял сердце подпрыгивать от радости. Их камуфляжная расцветка вызывала благоговейное восхищение. И абсолютно все пилоты вертолетов были слегка сумасшедшими.

Этот вертолет немного отличался от собратьев: двери грузового отсека у него были гораздо шире, чем у остальных. Как только лопасти перестали вращаться, вокруг машины столпилось все отделение: Йонг, Морган, Бенджафилд и две группы горняков из Песанга. Дом сверху вниз поглядел на горняков и в очередной раз удивился, как такие низкорослые парни, не носившие никакой защиты, кроме легкой брони, сумели заслужить отличную репутацию…

— Так мы будем спускаться на веревках, сэр? — спросил Тимьо. — Планы изменились?

Хоффман покачал головой:

— Нет, вы будете добираться до берега на «Марлинах». — Он кивнул на спускавшегося из вертолета офицера. — Капитан Майклсон предложил свое решение. Оно позволит минимизировать время пребывания на берегу и не выдать свое присутствие военными кораблями.

— Я предлагал такой вариант несколько лет назад, — сказал Майклсон. Он на ходу пожал руки солдатам, к чему Дом совершенно не привык. — Но лишь теперь возникла такая необходимость. Диапазон «Марлинов» составляет километров шестьдесят, не больше, но вам придется загрузить их оборудованием, так что это расстояние еще уменьшится. И значит, базовое судно должно подойти слишком близко к берегу Асфо. Можно было бы провести высадку с подводной лодки, по для нее там слишком мелко. Лучшим вариантом будет воздушный десант.

Дом решил, что вертолет сначала сбросит маленькие надувные плоты, а солдатам придется спускаться по веревкам. Что ж, он был к этому готов. Если операция будет проходить ночью и в штормовую погоду, предприятие будет опасным, но ведь им придется спуститься всего один раз. Горняки Песанга напряженно замерли. Они, как и Дом, как и все остальные, были пехотинцами, и любое передвижение по морю представлялось им рискованным. Все это мероприятие в целом было новинкой для армии Коалиции.

Вероятно, у Майклсона были веские доводы, раз флоту пришлось играть роль не только перевозчика мощных орудий и воздушных судов. Ладно, это его дело. Дом уже начал понимать, что политика нередко вмешивается в работу армии. Это угнетало его. Это казалось вопиюще неправильным. Все должны быть в одной команде. В принесенной им клятве говорилось, что он, как и все остальные, является частью общественного механизма, подчиненного общей цели.

"Прекрасно. Мы будем участвовать в эксперименте, чтобы какой-то тип мог организовать свой отдел".

— Ладно, — заговорил Хоффман. — Приказ может поступить в любой момент. Я не знаю, сколько времени у нас осталось для тренировок.

— Тренироваться надо пилоту, — ответил Майклсон. — Ваша задача — только столкнуть «Марлинов». И они доставят вас в назначенное место.

— «Марлинов», — повторил Хоффман.

— По одному на каждого «Ворона», — сказал Майклсон. — Двенадцать человек в одной лодке. Если учесть, что вам придется везти груз, это будет оптимальным количеством. Могу я для испытания заменить боеприпасы и оборудование балластом? Если что-то не получится, мы рискуем лишиться ценного имущества, которое нелегко восстановить.

У Тимьо вырвался звук, похожий на сдерживаемый кашель. Вряд ли им удастся за несколько часов заменить и десантников…

— Сэр, я не совсем понимаю.

— «Вороны» были приспособлены под летающие доки, — сказал Майклсон, слегка улыбаясь, точно повторял урок непонятливым ученикам. — Как и на базовых судах, у них в задней части появились широкие двери. «Ворон» спустит «Марлина» прямо на воду.

Опускаться так низко к воде Дом считал чистым безумием, невероятным даже для пилота «Ворона». Ему придется зависнуть в метре над водой. Дом все понял, действительно понял. Высадка будет не более опасной или трудной, чем плавание по штормовому морю, но затея все же казалась ему рискованной.

— Тогда давайте пошевеливаться, — сказал командир вертолета, показывая на «Марлина». — Садитесь ближе к корме. Кто-нибудь знает, как управлять этим корытом?

Малькольм Бенджафилд вызвался на роль рулевого:

— У моего отца был катер.

— Ну, тогда все в порядке. Вам не придется долго мучиться.

Считалось, что управлять «Марлинами» легко. Только нельзя забывать, что море — это не ровная дорога и оно поступает так, как считает нужным. Дом прошел базовый курс управления плавсредствами, но этот «Марлин» теперь был на попечении Бенджафилда.

— Черт! — пробормотал он, уставившись через голову Дома на опущенный грузовой трап. — Вы действительно собираетесь сделать то, о чем я думаю?

— Ну, не знаю, — ответил командир вертолета, пристегивая ремень страховки. Он явно был, как говорил капитан, воздушным лихачом, и притом весьма самоуверенным. — Может, на этот раз вы не утонете. Застегнули спасательные жилеты? Отлично. Давайте посмотрим, как эта птичка держится на воде.

Солдаты погрузились в «Марлина» и взяли с собой ящики и другие тяжелые предметы, заменяющие оборудование. Шесть горняков из Песанга тоже запрыгнут в шлюпку. Казалось, они постоянно усмехаются, даже когда ситуация стала совсем тревожной. Дом устроился позади Хоффмана и уже предвкушал, как будет рассказывать об этом приключении детям, когда они и много подрастут.

"Карлос и Маркус тоже с удовольствием послушают эту историю…"

Необходимость сохранять тайну предстоящей миссии совершенно вымотала Дома. Даже Мария ничего не знала, кроме того, что он проходит обучение для какой-то морской операции. Его это нервировало, поскольку возможность делить все с Карлосом и Маркусом была одной из самых привлекательных перспектив армейской службы. А теперь он ничего не мог им открыть. И даже если они понимали причины его скрытности, Дом все равно чувствовал себя неловко.

— Послушайте, если вертолет пойдет на дно, отсек зальет водой раньше, чем мы успеем отсюда выскочить, — сказал Бенджафилд. Дом еще не привык, чтобы рулевой сидел за его спиной, и это опять напомнило, насколько он далек от морской жизни. — Все помнят, как выбираться из тонущего корабля?

— Проклятие, Мал, это обязательно?

— Да, — проворчал Хоффман. — Вы не кто-нибудь, а десантники. Вы благополучно выкарабкаетесь отсюда, а потом будете надоедать своим подружкам бесконечными рассказами о героических подвигах.

Командир не отделял себя от других бойцов — и этим очень понравился Дому. Хоффман не мог бы вселять такую уверенность, если бы убеждал их в полном благополучии, или по-отечески наставлял, или без конца шутил. Его дурное настроение и язвительность объяснялись все тем же откровенным и честным страхом, как и у любого другого десантника. И все же Дом был уверен, что желание выдвинуться перевешивало для Хоффмана страх быть убитым. Такие люди постоянно должны доказывать что-то своим товарищам офицерам, а не подчиненным.

— Жене, — произнес Дом, — жене, а не подружке.

— И скоро появится второй ребенок, не так ли?

— Да, сэр.

— Надо скорее бы покончить с Асфо, чтобы ты смог успеть к его рождению. И найди себе еще какое-нибудь хобби, иначе не успеешь повзрослеть, как придется кормить целую команду.

Грузовой трап поднялся, «Ворон» вертикально взмыл в воздух и повернул в открытое море. Если не обращать внимания на отсыревшую одежду, все шло как во время обычных сухопутных операций. Только в иллюминаторах грузового отсека время от времени мелькали грозные серые волны неприветливого моря.

Но вскоре вертолет замедлил ход, остановился, и пинты подняли бурю брызг. И только когда грузовой трап медленно опустился, стал ясен безумный замысел пилота. Хвостовая часть «Ворона» находилась на уровне воды.

Нет, хвост был в воде.

Здравый смысл подсказывал Дому, что это плохая затея. Море ворвалось в грузовой отсек. Грохот воды по металлу напомнил Дому о необходимости носить затычки для ушей, иначе он рискует оглохнуть. Но ритмичный шум винтов не давал отвлечься от того факта, что «Ворон» спустился до этого дьявольского моря.

— Черт побери! — пробормотал себе под нос Хоффман.

— Хорошо, что это сказал не я, сэр…

Командир вертолета жестом приказал Бенджафилду запускать мотор «Марлина». Дом так и не понял: то ли пилот приподнял нос вертолета, чтобы столкнуть «Марлина», то ли в отсеке уже было достаточно воды, но два члена экипажа, взявшись за веревки, спихнули суденышко по трапу. Брызги соленой воды ослепили его, полна хлестнула по лицу, и на мгновение Дому показалось, что он сейчас утонет. Но Бенджафилд навалился на борт, и они стали медленно удаляться от вертолета.

— Ты был уверен, что они смогут это сделать? — крикнул он, с трудом перекрывая шум ветра.

— Теперь уверен, — ответил Дом. Бенджафилд paзвернул «Марлин» по широкой дуге, и теперь они с моря смотрели на вертолет. — Ух!.. Это чистейшее безумие.

Дом с трудом мог поверить своим глазам. "Вором, с опущенным в воду трапом, почти скрытый в вихре поднятых брызг, сидел прямо на воде. Но вот он стал подниматься над морем — и из грузового отсека хлынула вода, как будто машина описалась. Дом и сам был близок к этому.

Возвращение прошло гораздо спокойнее, чем высадка. «Ворон» забрал их на борт по одному, затем подцепил «Марлина» и потащил его в качестве наружного груза.

— Это вовсе не так страшно, как показывают в кино, — сказал Дом командиру вертолета.

— В следующий раз попробуй повторить этот трюк в шторм, когда посудина запляшет на воде.

Порой Дому казалось, что легче понять выходцев Песанга — они довольно плохо знали общепринятый язык, — чем моряков. Но он был уверен, что «пляска» на волнах не предвещала ничего хорошего.

— Если можно сталкивать «Марлин» с трапа прямо на воду, почему бы точно так же не поднять его обратно? — спросил Бенджафилд. — Это было бы быстрее, чем втаскивать нас на веревках.

— Ты возьмешься за этот маневр? — откликнулся командир вертолета.

— Да.

— Может, мы попробуем в следующий раз. Если найдется пилот, который не будет бояться, что «Mapлин» врежет ему по затылку.

— Вы никогда этого не делали раньше?

— Только однажды. Прежде чем решиться на такой фокус, надо долго тренироваться. Все зависит от того, сколько у нас осталось времени.

В тот вечер солдаты остались на борту «Помероя». На неофициальном ужине за столом экипажа вертолета Венджафилду так же неофициально присвоили звание пилота. Было подано пиво в умеренном количестве, и самоуверенность каждого из участников возросла до небес. Они десантники, и они выполнят все, что задумали!

— Я смогу сделать это еще лучше, — скромно сказал Бенджафилд. — А Моргану еще предстоит многому научиться.

Хоффман потягивал сок и пребывал в благодушном настроении — Дом никогда прежде не видел его таким. Хотя это еще ни о чем не говорило.

— Чтобы запустить программу подготовки десантников, потребовалось целых двадцать лет, — сказал Хоффман. — Представьте, чего мы могли бы добиться, если бы отошли от старой военной доктрины. Создали бы больше спецподразделений. Больше взаимозаменяемых команд. Армия стала бы более гибкой, более подвижной, быстрее бы реагировала на любую опасность…

— Ересь, сэр, — вмешался Тимьо. — Стоит отойти от традиционных устоев в армии, и общество Коалиции изменится. Армия неотделима от нашей культуры. Граждане знают, чем это может закончиться.

— Проклятие, кто прислал мне неугомонного интеллектуала?! — Как ни странно, но Хоффман рассмеялся. — Да, ты прав.

Дом был счастлив. Ему не терпелось позвонить Карлосу и рассказать, как они сажали вертолет на во- (V. Он хотел поделиться и с Марией. Он обязательно позвонит ей позже вечером, но сможет только подбодрить по случаю предстоящих родов. И даже намеком не обмолвится о том, как провел день.

Позже у него будет достаточно времени для рассказов. Дом был в этом уверен. Надо вывести из строя комплекс на мысе Асфо, и тогда Маятниковые войны закончатся.