Боевое братство

Глава 17

ДОЛИНА АСФО;

СПУСТЯ ДВЕ МИНУТЫ ПОСЛЕ ВЗРЫВА МЫСА АСФО

Пиротехническое шоу на комплексе должно было стать сигналом к началу отступления. Но Перасфа не прекращала атаки, и, похоже, группа десантников оказалась в трудном положении.

— Что это, черт, побери? — Карлос видел вертолет над морем и бивший от него вниз луч прожектора. — Что они там высматривают?

"Дом. Там сейчас Дом".

— Ты ничем не можешь им помочь, — сказал Маркус. — Но где запропастилась наша воздушная поддержка? Они должны истребить этого проклятого "Аспида".

— «Калона», центр, прошу информации по «Буревестникам», — заговорила Матаки. Ее голос звучал удивительно мягко. На связи все еще работала Аня Штрауд.

Карлос поразился всеобщей готовности спокойно сообщать о самых срочных проблемах, поскольку крик мог расстроить осиротевшую сотрудницу центра контроля. — Нам необходимо уничтожить этого «Аспида». И еще прошу уточнить расчетное время эвакуации раненых…

Бабах!

Голос Матаки оборвался. На ее позицию обрушился очередной залп снарядов. Пауза показалась целой вечностью, но потом Матаки заговорила снова:

— Повторяю… У меня двадцать шесть раненых. Зону приземления приходится защищать от трех тяжелых орудий.

— Страховка-два, «Мерит» использовал все имеющиеся ракеты. Корабль обнаружил эскадру вражеских судов и удерживает их вдали от берега. — Аня тоже сдерживалась. Ее голос звучат печально, но она работала все так же быстро.

"Смог бы я так держаться? А любой из нас?"

— «Вороны» намерены сделать попытку приземлиться, они прибудут через пять—семь минут, — продолжала Аня. — Надеюсь, вы понимаете, что для полной эвакуации потребуется больше, чем два вертолетных борта.

"Ворон" был не слишком вместительной машиной, а если учесть, сколько места потребуется для самых тяжелых раненых, остальным солдатам придется ждать на берегу второго рейса.

— Сержант, он двигается, — внезапно заметил Якове. — «Аспид» уходит к дороге.

Никто и не надеялся, что боевая машина покинет поле боя. Карлос всмотрелся внимательнее и заметил, что машина действительно двигается. «Аспид» направлялся к бетонной дороге, проходившей по краю болот и соединявшей мыс Асфо с внешним миром, — к единственной приличной дороге, идущей по насыпи.

— Защищать комплекс немного поздно, — сказал Якове. — Я бы сказал, что они нацеливаются на зону приземления. Возможно, дальнобойности не хватает.

— Или его вызвали, чтобы разобраться с ситуацией на море.

Эти слова как будто толкнули Карлоса.

— Надо остановить его до переправы. Пошли, Якове, твои ребята готовы?

— Спрашиваешь, — бросил Якове.

— Не срывайтесь с места сломя голову. — Маркус так вцепился в руку Карлоса, что тот поморщился от боли. — Сначала все обдумайте. Я мог бы выйти на мост и сбить его.

— Как Штрауд, — добавил Карлос. Он уже поднялся на ноги и зашагал по направлению к мосту. — У нас нет ни минуты лишней. Но надо это сделать.

— Сантьяго, не геройствуй, — предупредила его Матаки. На канале связи стало тихо, как будто она отключила линию связи с «Калоной». Она не могла допустить, чтобы неофициальный разговор дошел до офицеров. Такова Берни Матаки: она предпочитает разобраться в тесном кругу, чтобы начальству — даже теперь — казалось, будто все идет гладко. — Слушай капрала Феникса. Это приказ, а я не так уж часто говорю эти слова. Что у вас осталось из боеприпасов?

Марасин, напарник Яковса, проверил боевой ассортимент:

— «Стомпер» и несколько бронебойных снарядов. — Они были не так эффективны, как ракеты, но хорошо действовали с близкого расстояния. — Если нам удастся подобраться к нему ближе, шансов будет больше.

— Постарайтесь, — сказала Матаки. — Но держитесь на максимально возможном удалении. — Послышалось стаккато глухих ударов — очередной обстрел позиции, — и Матаки помолчала. Но затем продолжила как ни в чем не бывало: — Не рискуйте понапрасну, потому что вас некому будет вытаскивать. Пользуйтесь мозгами. Слушайте Феникса и поступайте так, как вас учили.

— Сержант, мы выйдем на «Аспида» до того, как он поднимется на мост, — сказал Маркус. — С дистанции тридцать метров, по одному снаряду, одновременно с двух сторон. Если даже не взорвется отсек экипажа, машина будет выведена из строя.

— Выполняйте, — ответила Матаки.

"Аспид" петлял по равнине, чтобы не быть удобной целью для противника, и потому продвигался не слишком быстро. Но вскоре он заревел, взбираясь на насыпь, и заскрежетал по дороге.

Чтобы добраться до моста, солдатам пришлось прыгнуть в канал. Идти было трудно, но лишь так они могли остаться незамеченными, да и то если пригибали головы. Пройдя под мостом, Карлос выбрался на траву, дававшую хоть какое-то укрытие по обе стороны от дороги, и вместе с Яковсом и Харнаном — еще одним солдатом из его отряда — свернул влево. Маркус и Марасин спрятались в траве с правой стороны. На то, чтобы устроиться, у них была всего лишь пара минут.

На «Лансерах» имелись приспособления, чтобы стрелять бронебойными снарядами, и на таком расстоянии калибр уже не имел значения. Снаряд наверняка попадет в борт «Аспида». Промахнуться невозможно.

Две группы остановились в тридцати метрах от дороги и примерно в пятидесяти — от края болот.

— Вот он идет, — передал Маркус. — Ждем. Стрелять только по моему сигналу.

Теперь Карлос отчетливо различал силуэт «Аспида». Очки ночного видения, окрашивая машину зеленоватым сиянием, позволяли разглядеть все детали: от защитного козырька над лобовым стеклом до эмблемы, отпечатанной на носовой части корпуса. Он видел и приоткрытый люк, и торчащую из него голову в круглом шлеме.

Машина чуть повернулась, и Карлос разглядел выбоины на протекторах и длинную черную царапину на борту…

— Три… — начал отсчет Маркус. — Два… Огонь!

Они выстрелили. Карлос увидел яркую вспышку и клуб дыма. Громкий удар не был похож на взрыв, но бронебойный снаряд сделал свое дело. На боковой броне появилась вогнутая зазубренная дыра. «Аспид» вильнул в сторону, люк захлопнулся, одно колесо съехало с дорожного покрытия.

Но машина все еще продолжала двигаться к мосту. «Аспид» сумел выровнять курс. Экипаж внутри выжил.

— Проклятие! — выругался Маркус.

Карлос, не раздумывая, вскочил и бросился к мосту в отчаянной надежде, что успеет на бегу перезарядить автомат. Он свалился в канал на метр ниже моста — воды было всего по колено, все просто, так просто — и выпустил еще один снаряд прямо через настил. Он слышал, как Маркус кричал ему вернуться. Карлос оглянулся; вслед за ним побежали Якове и Харнан. Они последовали его примеру. У Карлоса был план, он вел себя так, как будто у него был план, а люди всегда идут следом за такими парнями.

Но он быстро понял, насколько неудачен его план.

Едва он оглянулся, как справа открыли огонь. В Яковса и Харнана сразу же угодило по несколько пуль. Харнан рухнул на бетон, а Якове, еще стоя, силился шагнуть, чтобы поддержать товарища, но три новых выстрела сразили и его. А затем и Карлос почувствовал сильный удар у основания ноги и едва не упал.

Он и прежде бывал ранен — в руку сзади — и помнил свои ощущения: похоже на удар молота. Но молот бьет снаружи, а новое ранение было глубже. Карлос сразу понял, что это совсем другой случай. Первым его желанием было спрятаться — и он упал, плюхнувшись на мелководье.

— Поражены трое! — Маркус внезапно превратился из молчаливого и очень сдержанного капрала в яростно орущего незнакомца. — Карлос! Карлос! Держись! Где ты, дружище? Где ты?

— Кто ранен? — потребовала Матаки.

"Я не умер. Я не умер. Я как-нибудь выберусь и на этот раз".

Он не чувствовал слишком сильной боли. Не может быть, чтобы рана была серьезной. И еще Карлос замерз. Сегодня необычайно холодная ночь.

— Я в порядке, — откликнулся он. — Все хорошо, Маркус. Продолжай.

— Я возьму его, — как-то непонятно ответил Маркус.

В наушнике снова послышался голос Матаки:

— Кто ранен?

Потом Карлос услышал скрежет металла, отдельные выстрелы и тяжелое дыхание Маркуса.

— Я взял «Аспида»! — вдруг крикнул он. — Я внутри.

— Что значит — внутри?

— Я в «Аспиде», и он еще на ходу.

— Святые Небеса, Феникс! — воскликнула Матаки. — А ты можешь стрелять?

Двигатель «Аспида» все еще работал, Карлос слышал его даже на фоне непрекращавшейся пальбы. Цепляясь за осоку, он подтянулся к краю дороги и поднял голову на один уровень с настилом моста. На этом мосту даже перил не было.

"Аспид" подался назад, затем развернулся в сторону болот. Карлос увидел, как он удаляется по направлению к позициям остри. По какой-то причине противник не отреагировал на изменение маршрута. Возможно, там подумали, что выжившие после атаки члены экипажа решили вернуться. Или у них прервана связь? А может быть, все дело в общей неразберихе.

"Черт, как я устал".

На дороге Карлос мог видеть тела Яковса и Харнана. Марасина нигде не было видно, но и с Маркусом его явно не было. Потрясение, чувство вины, страх за Маркуса, страх за Дома — и за себя тоже… Карлос не понял, что произошло потом. В мозгу раздался пронзительный настойчивый голос, внушавший ему: "Выбирайся отсюда, ты ранен, и ранен очень тяжело! Надо что-то предпринять, глупец…"

"Аспид" замедлил ход, потом остановился. Проклятие, как здесь холодно.

Карлос зацепился руками за мост, чтобы легче было держаться. От бедер до коленей он чувствовал саднящую, странно далекую боль. Это ведь хорошо? Если он чувствует боль, если не потерял сознание, значит, все не так уж плохо. Он нагнул голову, чтобы посмотреть, куда же его ранило.

В тот момент ему показалось, что он видит что- то совершенно незнакомое. В зеленоватом свете очков ночного видения было ясно, что его брюки промокли. Но он знал, как выглядят внутренности человека. И теперь смотрел на свои собственные кишки. Сначала он решил, что ошибся, — настолько это казалось ему нереальным. Но потом понял, что никакой ошибки не было.

"Черт, черт, черт!.. Я справлюсь. Такие ранения случаются сплошь и рядом. Не паникуй. Наложи простейшую повязку".

Все это происходило как будто не с ним. Он просто наблюдал. Но знал, что должен двигаться. Он уже стал подниматься из воды, когда начались почти непрерывные взрывы. К тому времени, когда он окончательно выбрался на сухой настил, долина Асфо погрузилась в хаос. «Аспид» с эмблемой армии Остри забросал бронебойными снарядами легкие боевые машины и открыл огонь по своим войскам. Маркус, вряд ли надеясь вернуться, на подбитой БМП совершал глубокий рейд по позициям инди.

"Ты обещал. Ты обещал быть благоразумным, Маркус".

Карлос, тяжело дыша, лежал на мосту и не мог шевельнуться. Он не мог даже дотянуться до поясной сумки, чтобы достать перевязочный пакет. В тот момент он почему-то вспомнил, как десятилетний Маркус нанес его обидчику удар, которого никто не мог ожидать от мальчишки. Больше Карлос ни о чем не мог думать.

— Сержант… — Карлос сумел включить рацию, — сержант, я полежу тут немного, присмотрю за Маркусом…

ПРИБРЕЖНАЯ ЗОНА, МЕНЕЕ ЧЕМ В КИЛОМЕТРЕ ОТ ДОЛИНЫ АСФО

На «Химеру» ему было наплевать. В самом деле наплевать.

Дом барахтался в море, стараясь держать голову над водой. Он вполне мог утонуть раньше, чем его достанет стрелок с вертолета. Все чувства Дома были сосредоточены только на погружавшемся в воду «Марлине», на болтавшемся в волнах лицом вниз Моргане, на Йонге, повисшем на борту, и на отчаянных усилиях Чо вычерпать прибывающую воду. Двое ученых бились и кричали на дне лодки. Как только «Марлин» пойдет ко дну, они не смогут держаться на воде: у них до сих пор связаны руки.

Одна из женщин, посаженная в лодку в последний момент, пыталась помочь своим соотечественникам. Она сорвала с их лиц липкую ленту, но справиться с пластиковыми браслетами не могла. У нее не было ножа.

"У меня есть. У меня есть нож".

Дом сумел ухватиться за прочное сиденье и перевалился через борт. Ему и в голову не пришло делать что-либо другое: он сразу вытащил нож и принялся разрезать пластиковые путы. Пленники в темноте не могли видеть, что происходит, но Дом видел, несмотря на то что под очки попала соленая вода. Кое-кто из штатских и двое песангов были мертвы: очередь с вертолета прошила «Марлин» насквозь, пули убили и ранили людей, пробили корпус вплоть до самого днища. Беттрис лежал лицом в воде. Дочь Мейриг — черт, он даже не знает ее имени — пыталась приподнять голову ученого. Дом усадил обоих на сиденье, но, кажется, для Беттриса помощь подоспела слишком поздно.

"Утопленники уже ничего не смогут рассказать.

Но как же спасти. жизнь тех, кто уцелел?"

— Дом, смотри! — Бай Так уцепился за борт и окликнул его из воды, показывая одной рукой назад. — Перебрасывай их.

Дом поднял голову и увидел, что Бенджафилд подвел второго «Марлина» вплотную. «Химера» крутилась где-то неподалеку: он слышал ее двигатель, но не обращал на это внимания. Хоффман наклонился через борт и попытался дотянуться до Моргана, а Дом подхватил Йонга и перевалил через планшир, чтобы Тимьо втащил его в лодку. Но на «Марлина» можно было пересадить всего несколько человек, иначе перегруженная лодка слишком низко будет сидеть в воде и станет неуправляемой. Теперь перед Домом стоял ужасный выбор: кого спасать в первую очередь.

И до сих пор не было «Ворона», чтобы забрать их в безопасное место. Они могли рассчитывать только на свои силы.

— Пятерых! — закричал Хоффман. — Мы можем взять на борт только пятерых. Остальным придется болтаться в воде и надеяться на лучшее. Сначала песангов и моих солдат.

Дом представления не имел, что может произойти через пять минут. Он лишь знал, что не может перестать двигаться, что должен использовать малейший шанс и не дать людям утонуть, даже если сейчас вернется «Химера» и расстреляет их всех.

— Мы справимся, — крикнул Бай Так. — Грузите штатских.

Их было как раз пятеро. Мозг Дома выдавал мгновенные решения без всяких сомнений и размышлений. Беттрис — слишком поздно. У Дома не было времени ни пощупать пульс, ни тем более сделать искусственное дыхание. Мейриг — жива, но может подождать. Он только сдернул ленту с ее рта и разрезал наручники. Чо, Шим и Лау-Ен — ранены, не слишком тяжело, но они пойдут в первую очередь. Он держал переброшенную со второго «Марлина» веревку, а Тимьо и Хоффман, едва не падая в воду, перетаскивали раненых.

— Бай Так! — крикнул Хоффман. — Забирайся на борт.

— Пересаживайте остальных. Эта посудина быстро тонет.

"При такой погоде пять минут в воде — даже две минуты — уже грозят переохлаждением".

Дом не мог никого оставить. Он понимал, что это безумие, что любой здравомыслящий человек в подобной ситуации воспользуется шансом и отгонит «Марлина» как можно дальше. Но Бенджафилд и Хоффман оказались такими же безумцами, как и он, — они тоже пытались спасти людей.

Простреленный «Марлин» все быстрее погружался в воду, и Дом больше ничего не мог предпринять, кроме как подтолкнуть всех остальных как можно ближе ко второй лодке. Как только днище ушло из-под ног, он стал вплавь подтаскивать барахтавшихся в воде людей, чтобы они цеплялись руками за борт второго "Марлина".

— Просто держитесь и висите, — говорил он. — Держитесь.

Он уже почти ничего не видел: вода окончательно залила очки, пришлось сдвинуть их на лоб. Хоффман, перегнувшись через борт, схватил его за ворот:

— Хватит, Сантьяго. Забирайся в лодку.

Дом уже потерял счет, скольким людям он помог выбраться из тонущей лодки. Но он знал, что кого-то потерял. И это угнетало его. Он не считал, что обязан помогать научным сотрудникам инди, но лишь на мгновение представил, что значит беспомощно болтаться в холодной и темной воде, и эта мысль потрясла его.

— Я не могу, — сказал он. У него действительно не осталось сил, чтобы схватиться за протянутую руку Хоффмана, пальцы уже отказывались работать. Дом и в лучшие времена не был отличным пловцом, а сейчас он спрашивал себя, как вообще оказался в воде. — Я в порядке, просто буду держаться…

— Ты заберешься в лодку, — заявил Бай Так. Лицо сержанта закачалось над головой Дома. Бай Так резко встряхнул его за плечо. — Поднимай свою задницу, Дом! Тебе еще надо вырастить детишек.

Дом свалился на дно «Марлина» головой вперед. Едва он успел кое-как сесть и принялся отогревать закоченевшие руки, «Химера» поднялась над морем и развернулась. Вероятно, они спасли экипаж подбитого вертолета или же решили, что это невыполнимо.

Вертолет направился прямо на лодку. Дом подхватил с палубы свой «Лансер». Возможно, это был самый глупый и отчаянный поступок за весь день, который сулил стать самым неудачным из всех дней сто жизни. Но он прицелился и ждал, пока «Химера» не подойдет достаточно близко. Вертолет и не собирался опускаться, он явно не желал разделить участь своего собрата. А потом сверху открыли огонь.

Малькольму Бенджафилду, стоявшему у руля в метре от Дома, пули попали в грудь и в лицо, и он вылетел за борт. Дом почувствовал, как вздрогнул пробитый корпус лодки. Он не стал выяснять, ранен ли кого-то еще, а просто открыл ответную пальбу. Дом был уверен, что Тимьо и кто-то из песангов тоже начали стрелять. Внезапно «Химера» дернулась вверх и сильно накренилась, и Дом на секунду решил, что они сбили и этот вертолет. Но экипаж «Химеры» испугался не залпа «Лансеров». Вертолет был метрах в двухстах от «Марлина», когда что-то с шумом пронеслось над ними, оставив за собой небольшой хвост из огня и дыма, и врезалось в хвостовую секцию "Химеры".

— Вот черт! — воскликнул Тимьо.

Дом пригнулся от огромного огненного шара, казалось возникшего прямо над головой. Но пламя его не коснулось, и даже обломки посыпались в море довольно далеко от лодки. Теперь они оказались в полной темноте, вдали от берега, и Дом почувствовал, что вода поднялась уже до лодыжек. Второй «Марлин» тоже грозил затонуть.

"Все напрасно. Нет, я не сдамся. Только не сейчас, когда мы столько пережили. Мерзавцы!"

— Бай Так? — Хоффман, свесившись за борт, вглядывался в темноту. — Бай Так? Бай!

Он встал на колени и осмотрел море через прицел «Лансера». Наконец, отчаявшись, отложил автомат и стал молча выкидывать из лодки все лишнее. Тимьо пытался связаться с «Помероем» и попросить помощи.

— «Померой» говорит, что они разыскали боты, — объявил он.

— Хоть какое-то утешение, — проронил Дом.

— Мы еще живы, — заметил Хоффман и вновь закричал в темноту: — Бай! Бай!

Тимьо снова занялся рацией.

Они утонут раньше, чем кто-то успеет до них добраться. Им не сдвинуться с места даже на сотню метров. Дом как будто переключился в автоматический режим и стал подсчитывать, сколько имеется спасательных жилетов. Им остается только держаться на воде плотной группой и надеяться, что «Померой» подберет их раньше, чем какая-нибудь «Химера» решит закончить начатую работу.

— Откуда появилась эта ракета? — спросил Дом. У него даже мысли замерзли и двигались с большим трудом. — Вокруг нет ни одного "Ворона".

Тимьо оторвался от наушников и микрофона:

— С берега. «Калона» докладывала, что Феникс захватил боевую машину инди с зенитной установкой и стрелял по любой цели, попавшей в поле зрения.

Дом почти не отреагировал на это сообщение. У него были другие заботы, не дававшие сосредоточиться на этом необычном факте, или на том, что на берегу сражается его брат, или на том, что у него родилась дочь, которую он еще не видел, а может быть, и никогда не увидит.

Но последнее воспоминание все же пробудило его мозг. Он заметил, что Хоффман до сих пор стоит на коленях на носу лодки, опустив голову на руки.

— Сэр, что с вами?

Хоффман не ответил.

— Сэр?

— Бай Так погиб, — наконец сказал Хоффман. — Ублюдки. Как теперь будет жить его жена? А дети?

Дом ничего не мог на это ответить. Но Бай Так мог бы быть сейчас на борту, если бы не вытащил Дома. С такой мыслью трудно примириться, и Дом понимал, что с годами будет еще труднее.

— Йонг тоже умер. — Тимьо вместе с Хоффманом торопливо вычерпывал воду из «Марлина». — Проклятие, мы потеряли половину наших товарищей. Шим едва держится. Где же этот чертов "Ворон"?

Дом тоже принялся черпать воду, и к ним присоединились несколько штатских пленников. Он не помнил, сколько прошло времени, пока не послышался гул приближавшегося «Ворона». Дом просто плюхнулся на дно и старался вернуть частицы моря туда, где им надлежало быть. Он слушал, как инди переговариваются между собой на непонятном ему наречии. Наконец вертолет подлетел так близко, что можно было рассмотреть выглядывающего из кабины командира экипажа. Вода вокруг лодки опять забурлила от поднимаемого лопастями ветра. Хоффман переговаривался с пилотом по рации, но Дом мог слышать только голос Хоффмана. Его прибор давно вышел из строя.

— Он считает, что втаскивать нас на борт по одному слишком долго, — сказал Хоффман. — Их радар засек еще несколько «Химер» недалеко отсюда. Этот безумец хочет, чтобы мы загнали «Марлина» в грузовой отсек.

— Я сделаю это, — не задумываясь, вызвался Дом.

— Ты уверен, что справишься?

— Если не справлюсь, то они вернутся и разнесут нас в клочья. — Дом не был настоящим рулевым, как Бенджафилд, но умел управлять десантной лодкой. Он так устал, что хотел покончить с этим любым способом — только скорее. — Они ведь не собираются спасать своих работников. Они намерены их уничтожить вместе с нами.

Насколько это трудно?

Ответ Дом получил сразу, как только встал у руля и увидел, как вертолет приводнился в море — да, он действительно сел прямо на воду — и опустил грузовой трап. «Марлин» низко сидел в воде, море плескалось почти вровень с бортами, и лодка никак не желала слушаться руля. Дом все-таки сумел поставить суденышко напротив трапа и попытался определить ширину проема через забрызганные солью очки. Хоффман протянул ему свою рацию.

— Постарайся как следует выровнять курс и жми прямо, — посоветовал ему командир экипажа. — Только не забудь в последний момент поднять мотор.

Скованный холодом мозг предупредил Дома, что при большой скорости обрезиненный нос лодки снесет внутреннюю переборку. Но «Ворон» уже мчался ему навстречу.

— Как там?

— Продолжай. Держи курс. И прибавь скорость.

— Ты шутишь?

— Нет. Тебе надо набрать инерцию, чтобы подняться на трап. Вперед. И не сомневайся.

Дом заметил, как Хоффман сгорбился, словно ожидая сильного толчка. И он решился. Дом начал молиться. Он редко это делал. Отрытая дверь грузового отсека притягивала его, как пасть хищного зверя. И еще Дом вдруг подумал, что в случае неудачи сломает себе нос о металлический воротник бронекостюма Хоффмана…

— Сбрасывай газ, сбрасывай газ, сбрасывай газ! — закричал командир вертолета.

"Марлин" сильно ударился обо что-то и с грохотом рухнул на пол. Корму занесло; яркие желтые фигурки — члены команды, которые, как оказалось, ждали лодку в кормовом отсеке, — словно мухи, прилипли к переборке. Наконец лодка замерла, и Дом, перегнувшись через руль, ткнулся в спину Хоффмана.

— Дьявол! — выдохнул майор.

Трап за спиной поднялся, и вертолет, выливая морскую воду, взлетел в воздух. Дом почти лежат на руле, опустив голову на согнутые руки и дрожа от усталости.

"Сделал. Я это сделал. Как там Карлос? А Маркус?"

— Сантьяго, — Хоффман похлопал его по спине, — ты хоть представляешь, чего достиг этой ночью?

На тот момент в голове Дома осталась только одна мысль. Мыс Асфо, боты, «Химеры» — все это унеслось куда-то далеко-далеко.

— Да, сэр, — сказал он. — У меня родилась дочь.

ДОЛИНА АСФО

"Аспид" притормозил в сотне метров от позиции Берни и остановился, уткнувшись носом в канал.

За десятиминутный рейд по позициям инди он был трижды подбит из легких орудий и не оставил ничего, что могло бы помешать приземлению «Воронов». Берни Матаки понимала, что возникшее замешательство долго не продлится. «Буревестники» с «Мерит» не на шутку встревожили Перасфу, и вскоре следовало ожидать второй волны. Горизонт окрасился оранжевыми сполохами взрывов. Пора убираться отсюда.

— Капрал, вылезай из машины. Все кончено. Ты сбил даже этот чертов вертолет.

— Карлос вернулся?

Она уже давно не видела его. Он был ранен на мосту; пару раз Берни слышала его стрельбу, но ничего не могла увидеть со своей позиции.

— Нет, — ответила она. — Он все еще палит по случайным целям на мосту.

— Проклятый упрямец, — пробормотал Маркус. — Он даже не дал мне шанса подбить пару машин поблизости от моста.

Лязгнула крышка люка, и Маркус выбрался из машины. Но вместо того чтобы пойти к пункту сбора — на берег моря, где в любой момент могли приземлиться «Вороны», — он направился в обратную сторону.

Берни неслышно выругалась. Проклятие, теперь его не остановить, если только не увести силой.

— Тай, обеспечь доставку раненых в зону приземления, ладно? — обратилась она к Калисо. — Феникс и Сантьяго затеяли глупую игру. Ты только не забудь сказать пилоту, что, если нас не будет на месте через десять минут, пусть он не сомневается: мы живы и тоже хотим домой. Мне совсем не улыбается тащиться через всю страну пешком.

— Слушаюсь, сержант. А ты уверена, что Сантьяго все еще там?

— Уверена.

— Я уже несколько минут не слышал стрельбы с той стороны, и на связь он тоже не выходил.

— Могу поспорить, что у него кончились боеприпасы, — "Но почему Карлос не попросил помощи? Неужели он на самом деле ждет Маркуса?" — Как только я до него доберусь, измочалю ему всю задницу своими ботинками.

Еще даже не договорив, она уже понимала, что произошло какое-то несчастье. Стоило Берни приподняться, как со стороны инди снова послышалась стрельба.

Их здесь еще чертова прорва. Только зениток больше не осталось.

Маркус, должно быть, все слышал. Но без этого не обойтись. Она перебежала к следующему укрытию — всего лишь зарослям осоки, — и в нескольких метрах от нее автоматная очередь мгновенно взрыла землю.

— Карлос… — окликнула она, — Карлос, ты можешь самостоятельно добраться до зоны приземления?

Она замолчала, уже инстинктивно зная ответ.

— Нет. — По голосу стало ясно, что ему совсем плохо. — Я не могу двигаться. Я ранен.

Маркус, конечно, тотчас же подключился к разговору:

— Я тебя вытащу. Где ты? Что произошло? Почему ты не позвал медиков? Или меня?

— Я знал, что ты должен это сделать. Не надо, Маркус.

— Помолчи. Я иду.

Маркус уже был ближе к мосту, чем Берни. Она увидела, как он взбирается на насыпь, но, едва Маркус высунулся, обстрел начался с новой силой. Трассирующие снаряды заставили его прижаться к земле. Но он упрямо полз вперед.

"Проклятие, он ни за что меня не послушает…"

Она переключилась на отдельный канал группы. Маркуса ожидало прекрасное будущее, и Берни меньше всего хотела, чтобы все кому не лень слышали, как он отказывается подчиняться приказу и валяет дурака. Он был отличным бойцом, если только дело не касалось Карлоса. Эта дружба была им обоим важнее, чем смертельная опасность, важнее, чем все воинские инструкции, и если она еще не навлекла на кого-то из них беды, это неминуемо должно было случиться. Если Сантьяго не пересмотрит свои убеждения, ему когда-нибудь придется предстать перед трибуналом.

— Феникс, вернись. Это приказ. Скатывайся в канал и отправляйся в зону приземления.

— Нет, сержант. Я должен до него добраться.

"Ладно, тогда я лучше ему помогу".

— Я пущу тебе пулю в задницу.

— Тогда зачем вы идете за мной?

Берни, петляя, побежала по берегу канала. Через каждые несколько метров ей приходилось падать и вжиматься в землю. Маркус продвигался по противоположной стороне. Берни почти не сомневалась, что его вот- вот подстрелят, но он умудрился подойти к мосту на сто метров, и, лишь когда обстрел стал похож на лавину огня, Маркус залег в траву.

У Берни появилась свободная минутка, чтобы поискать Карлоса. Картина, увиденная в прицел «Лансера», заставила ее сердце болезненно сжаться.

Маркус, вероятно, тоже рассмотрел бы его, если бы только мог поднять голову. Карлоса буквально разорвало автоматной очередью. Он лежал на боку, на настиле моста, вытянув одну руку, словно пытался встать, а другой придерживал выпавшие внутренности. Вокруг него уже образовалась огромная лужа крови. Берни удивилась, что он еще не лишился сознания… Нет — она ужаснулась.

— Все хорошо, Карлос, — заговорила она, стараясь не выдать волнения. — Мы уже близко, дорогой. Держись, мы тебя не бросим.

— Уходите. Не делайте глупостей. Оставьте меня.

— Ты только держись.

Берни преодолела еще двадцать метров. Упав на землю, она взглянула наверх. Маркус до сих пор лежал на прежнем месте; вокруг него от выстрелов взлетали комья влажной земли. Ей показалось, что он уже ранен.

— Сержант, уходите. — Голос Карлоса дрожал, словно он сдерживал рыдания. Он пытался пошевелить свободной рукой. — Прошу вас, уходите, иначе вас убьют. Из-за меня уже погибли Яковс и его товарищи. Маркус… не надо, ладно? Мне очень жаль. Простите. Я все испортил. Не подумал. Я тебя подвел.

— Ты никогда меня не подводил. Никогда. И не смей так говорить. — Маркус приподнялся, но пули снова прижали его к земле. — Сержант, вы можете меня прикрыть?

Маркус был моложе и отлично бегал. Берни лучше его стреляла. С его логикой было невозможно спорить.

— Ладно, по моему сигналу…

Но в этот момент шквал огня обрушился на мост. Вероятно, кто-то услышал Карлоса. Он вскрикнул — видимо его снова ранили. Берни услышала, как на его крик отозвался Маркус — даже не словами, а каким-то звериным воплем. Она боялась, что он вскочит и побежит на мост. Нет ничего хуже, чем видеть и слышать раненого друга и не иметь возможности ему помочь.

— Лучше присмотри за Домом, — выдохнул Карлос, — Маркус, ты слышишь меня? Позаботься о Доме. Он и твой брат тоже. Обещай…

— Прекрати, — оборвал его Маркус. — Ничего не говори. Ты сам о нем позаботишься, когда вернешься.

Берни впервые увидела, что Маркус близок к срыву. Он всегда был таким сдержанным и замкнутым, но он был человеком, и его единственной слабостью был его друг. Его брат. Она выпустила несколько очередей в направлении главного источника стрельбы и добилась некоторого затишья. Взглянув на Карлоса, она увидела, что он сумел дотянуться до сумки на поясе. Теперь его ранили в грудь — справа, там, где грудная мышца соединяется с плечом. Эта свежая рана не остановила Карлоса: он продолжал что-то искать в сумке. Рука двигалась медленно и с явным трудом, однако Берни догадывалась о его цели. Вскоре она увидела зажатую в пальцах гранату.

"Проклятие! Я слишком хорошо знаю вас обоих.

Тебя и Маркуса. Но даже если ты готов умереть ради друга, это еще не означает, что ты должен так поступать".

— Карлос, подожди! — крикнула она. — Держись!

Маркус, похоже, не видел гранату. А Карлос уже возился с чекой.

— Мы идем, парень.

Кровавая лужа под ним стала еще больше. Несправедливо, что Карлос до сих пор был в сознании. Только от потери крови он уже давно должен был отключиться. Берни выругалась.

— Ради всего святого, Маркус, пристрели меня, — взмолился Карлос. — Я не вынесу этого. Я не могу выдернуть чеку. Застрели меня. Я не хочу, чтобы ты из- за меня погиб.

Маркус замер. Берни показалось, что он уже никогда не сдвинется с места.

"Черт! Посмотри, в каком он состоянии. Бедный мальчишка. Он не выживет, даже если мы до него доберемся. Если Карлос не в состоянии сделать это сам, если этого не может сделать Маркус, значит, это сделаю я".

— Чушь! — бросил Маркус.

Голос Карлоса заметно ослабел:

— Тебя убьют. Уходи. Пожалуйста. Я не могу тебе этого позволить. Убирайся отсюда.

Берни была отличным снайпером — такова ее работа. А Маркус не переживет, если застрелит лучшего друга. Она это понимала.

"Лучше пусть он ненавидит меня, чем себя…"

Она подняла автомат и совместила сетку прицела со лбом Карлоса. Она глядела на него в фас. Лучше бы он отвернулся — и не только из-за того, что ей было трудно смотреть в его глаза. Она хотела сделать один точный выстрел. Берни мысленно провела линию на уровне глаз и вокруг всей головы. Единственный выстрел сзади или сбоку принес бы ему мгновенное избавление. А теперь ей придется попробовать спереди.

"Проклятие!

Карлос, дорогой… просто прикрой глаза. Все хорошо".

Через пару мучительно долгих секунд Маркус снова вернулся к жизни и обрел свой обычный сдержанный тон:

— Прекрати молоть чепуху, Карлос. Мы вытащим тебя отсюда.

Он даже не помедлил, не попросил ее прикрыть огнем. Он просто встал с коленей и, пригнувшись, выжидал подходящего момента.

В этом весь Маркус. Он твердо решил это сделать.

— Упрямый идиот, — произнес Карлос. — Ты же лучший из нас. Не могу позволить тебе совершить глупость.

И в этот момент Карлос выдернул чеку.

Берни казалось, что она находится гораздо дальше. На голову дождем обрушились осколки бетона и комья земли, а потом мост рухнул. Маркус взревел от ярости и горя. Но продолжал идти. Он со всех ног бросился к телу. Берни, встав на колени, безостановочно стреляла, стараясь охватить как можно больший участок вражеских позиций. По какой-то непонятной причине она думала не о том, что ее в любую секунду могут убить, а о том, что принесет Маркус. Она не хотела смотреть. И продолжала стрелять. Очнулась Берни, только когда Маркус, разбрызгивая воду, перебрался через канал и рухнул рядом с ней.

— Возвращаемся, — сказал он. — Я привезу тело Карлоса домой.

ПУНКТ СБОРА ПЕРЕД ЭВАКУАЦИЕЙ НА БЕРЕГУ МОРЯ, В ТРЕХ КИЛОМЕТРАХ ОТ МЫСА АСФО

Берни Матаки стала солдатом в восемнадцать лет и двадцать один год носила бронекостюм. Она видела много случаев гибели мужчин и женщин.

Иногда они умирали быстро, иногда нет. А иногда, как Маркус Феникс, они умирали чуть-чуть и еще долгие годы продолжали двигаться. Маркус, стоявший сейчас на коленях на берегу моря в ожидании эвакуации рядом с останками лучшего друга, завернутыми в длинную шинель, был уже совсем не тем мальчиком, с которым она сходила с десантного корабля. И никогда уже им не будет.

В наушнике раздался треск, затем послышался голос:

— «Померой», центр, вызывает Матаки. «Ворон» вылетел к вашей позиции, расчетное время прибытия — через четырнадцать минут. Мы перебрасываем вас на «Померой». Лазарет «Калоны» переполнен ранеными из роты "С".

— Поняла вас, «Померой». — Проклятие. Возможно, на «Померое» условия лучше, чем на «Калоне», но там находится и Адам Феникс. Она бросила взгляд на Маркуса — слышал ли он разговор? Но он никак не отреагировал на это известие. — У нас остался только один серьезно раненный. Раздроблена нижняя часть ноги, большая кровопотеря, но повязка наложена, и его состояние на данный момент стабилизировалось.

— Мы предупредим хирурга. Отличная работа, тиранцы. Боты доставлены на базу, сухие, и ими занимаются лучшие специалисты.

Она не могла не спросить. Невозможно предугадать, как Маркус перенесет еще какие-то плохие известия. Им всем приходилось терять лучших друзей — с этим трудно смириться, но Маркусу сейчас было хуже всех.

"Да, я должна была застрелить Карлоса. Но я этого не сделала. И Маркус был прав, стараясь его спасти. И никто не слышал нашего разговора, так что… дело закрыто".

— А как там Дом Сантьяго? — спросила она. — Он выбрался?

— Настоящий герой. Вытащил несколько человек из воды, сбил «Химеру» и загнал «Марлина» в грузовой отсек «Ворона». Он будет представлен к медали.

Берни чуть не заплакала от облегчения.

— Ему еще никто не говорил о брате?

— А он ранен?

— Да, боюсь, что так. Я бы не хотела, чтобы Дом узнал об этом от кого-нибудь другого. Ни слова, ладно? Мы сами ему скажем. Надо, чтобы он узнал обо всем от нас. Это внутреннее дело полка. — Да, она сама обо всем расскажет Дому. Маркус сейчас не в том состоянии. — А майор Хоффман? — спросила Берни.

— Можете мне не верить, но он в данный момент чистит свой «Лансер». Странный тип. «Померой» закончил.

"Странный. Нет, грустный. Бедный старый Вик".

Берни взяла за правило заранее узнавать, что может взволновать или сломить служивших под ее началом бойцов. Маркус явно не был намерен вернуться в лоно тесной и дружной семьи. Он сидел все в той же позе — подогнув колено, опустив голову, одной рукой прикрывая глаза, а другой касаясь того, что она не могла назвать иначе как свертком. Берни подошла и положила руку ему на спину. Она несла хорошие новости, но они могли ранить его еще сильнее.

— Маркус, — заговорила Берни, — я только что узнала, с Домом все в порядке. Он тоже отличился.

Некоторое время Маркус не отвечал и на его лице не шевельнулся ни один мускул. Оставшиеся десять мужчин и женщин из роты «С» притаились под наклонной скалой и ждали прибытия "Ворона".

— Да, Дом прирожденный боец, — сказал он наконец.

— Я скажу ему, не беспокойся.

— Нет, это мой долг. Я тоже Сантьяго. Они всегда так говорили. Почетный член семьи.

— Ты уверен, что справишься?

Конечно, Маркус — большой и сильный парень, воплощение настоящего солдата. Но каким бы грозным он ни был, Берни он всегда казался сломленным. Казалось, он все время что-то ищет, что-то такое, в чем отчаянно нуждается, — одобрение, признание, привязанность, и все это он получал от Карлоса и Дома. А теперь, когда Карлоса больше нет, он словно съежился и стал вдвое меньше.

— Мы дружили с самого детства, — заговорил он. — Он, я и Дом. И в их семье я проводил больше времени, чем у себя дома.

"Да, ты был одиноким ребенком. Это можно прочесть по твоему лицу".

— Мне очень жаль, милый. — Она больше не могла говорить с ним как с солдатом. Сейчас для Берни он был убитым горем ребенком. — Правда мне жаль.

Маркус снова опустил голову на колено. Берни решила, что он так и останется до самого приземления «Ворона», наедине со своими мыслями, а потом поднимется и станет таким, каким был всегда. Он никогда не показывал своих чувств. Но плечи Маркуса вдруг задрожали, а потом дрожь овладела всем телом, и все это без единого звука.

Берни поняла, что он горько рыдает.

Она тоже удержалась и не произнесла ни звука. Только удивлялась, как могут люди молчать в такие минуты и зачем они это делают. Но в конце концов его прорвало:

— Он был мне настоящим братом. — Он заговорил шепотом, но в голосе не слышалось слез. — А вот теперь его нет. Его совсем нет. Что я буду без него делать?

— Ты нужен Дому, — сказала Берни. — И он тебе тоже нужен. Вот потому ты должен жить дальше. Маркус, полк — это большая семья. Нам всем доводилось проходить через это, и вы с Домом не останетесь в одиночестве.

Тяжело было смотреть, как его левая рука все еще покоится на останках Карлоса. Не он первый собирал лучшего друга но частям. Ни один человек не бывает готов к такому испытанию, никто не может сразу с этим смириться. Такое тяжело наблюдать даже медикам, имевшим дело с бродягами. Кошмар.

"Мы даже не забрали останки Штрауд. Проклятие! Никогда об этом не думаешь, пока не станет слишком поздно. Бедняжка Аня. Еще один ребенок, которому предстоит пройти через ад".

— А ты бы выстрелила? — вдруг спросил ее Маркус.

— Обязательно бы выстрелила. Я уже прицелилась, но он успел первым. — Берни не знала, как Маркус отнесется к ее словам, станет ли ему легче или еще тяжелее. Возможно, он упрекает себя за то, что его порыв оказать помощь заставил Карлоса выдернуть чеку гранаты. — И я бы хотела, чтобы кто-то сделал то же самое для меня.

— Я позволил ему умереть.

— Нет, черт побери, ты здесь ни при чем. — Берни осторожно пробиралась по минному полю неверно выбранных слов и жестоких истин. — Карлос был прекрасным парнем, правда прекрасным, но он сам полез в это дерьмо. Ему надо было остаться на месте, а не пытаться во второй раз подбить машину. И остальные сошли с ума, увязавшись за ним. Тебе от этого не станет легче, но брось винить себя в его гибели. Он все решил сам.

— Он был настоящим героем.

— Вы оба герои. Он взорвал себя, чтобы не допустить твоей смерти. Ты был готов умереть ради него. Что может быть важнее этого?

— Но я должен был его остановить. Я должен был вернуться и оттащить его, когда убили Яковса. А я бросился к «Аспиду». Я должен был знать. Я должен был предвидеть. Разве не так?

— Маркус, ты рвался, чтобы вытащить его, когда он взорвал гранату. Тебя бы наверняка убили, не дав до него добежать. Такое спасение возможно лишь в кино.

— Я колебался. И он погиб.

— Ты просто выбирал момент. И Карлос не хотел, чтобы ты из-за него умер.

С каждой проходящей секундой разговор становился все тяжелее.

Маркус тыльной стороной ладони вытер нос.

— Дом этого не переживет.

— Может, лучше я скажу ему об этом?

— А что именно мы ему расскажем?

Вот теперь им предстояло срочно решить еще одну непростую задачу.

Берни знала, как семьи относятся к извещениям о том, что их родственник погиб на поле боя. По-разному относятся. Когда люди спрашивали, сразу ли он погиб или долго страдал, невозможно было предугадать их реакцию на то или иное известие. Некоторые принимали горе со смирением, другие — нет. Но никто не хотел бы услышать, что их сын, брат или отец был убит по собственной глупости, да еще навлек смерть на своих товарищей. Сокрытие некоторых фактов могло облегчить их страдания; полная правда не способна вернуть погибшего к жизни. Правду лучше оставить историкам и обнародовать намного позже, когда она уже никому не сможет причинить горя.

Дому было совсем ни к чему все это знать. Так же как и остальным членам семейства — по крайней мере сейчас.

— Скажи ему, что он погиб как герой, — наконец решила она. — Ведь так и было. Он позаботился о том, чтобы ты остался в живых, и подорвал мост. А бедняжке Дому еще предстоит с этим жить.

— Да, — согласился Маркус, не отрывая взгляда от своей руки. — Все произошло именно так.

Никто не мог опровергнуть эту версию. Никто не слышал их разговора, а в официальном рапорте они прочтут правду, за исключением тех мелочей, которые касаются только ее и Маркуса. Берни молча стояла, держа руку на спине Маркуса, пока «Ворон» не приземлился на берегу моря. А когда опустился трап, она позаботилась, чтобы первым на борт был доставлен погибший Карлос Сантьяго.