Боевые искусства Ветрогорья

3. Путь воина

Много подвигов совершил Гедвин, прежде чем Алемир посвятил его в мастера боевых искусств. Юноша победил в честном бою старую колдунью, держащую в страхе целую деревню. Смог молодой воин одолеть и пару водяных, затопивших не один крестьянский двор, и великана с великаншей, и разбойничью шайку, орудовавшую в окрестных лесах.

Но слишком простой была нынешняя конфа. Домином в ней являлся всеобщий закон сохранения. Значит, и удача подчинялась этому закону: чем больше её у тебя, тем меньше у окружающих. Когда началась эта конфа, не умел ещё Гедвин распознавать домины. Однако заметил он позже, что ветрогорские купцы научились привлекать удачу, скупая её у крестьян и городских бедняков, погружая последних в полосу невезения. Прислушался к себе юноша и почувствовал скрытое умение притягивать удачу.

Во время учебного поединка с одним из лучших учеников Алемира Гедвин напряг умение, и удача перетекла от противника к нему. Пролетавшая мимо хищная птица с пойманной мышью в клюве выронила добычу в тот момент, когда противник замахивался на Гедвина деревянным мечом. Мышь упала прямо на голову сопернику, а Гедвин поддел ногой маленький камешек; тот отлетел в сторону, ударился о стену, отскочил прямо в лоб противнику и поверг того наземь. Улыбнулся благосклонно Алемир. Понял он, что юноша сумел распознать умение, подаренное ему домином.

— Ты научился всему, что я знаю, — сказал после боя монах, потрепав юного воина по плечу. — Теперь твоя судьба определена; ты выбрал путь воина. Только используй моё искусство для добрых дел: защищай слабых и наказывай зло.

С началом новой конфы начались отборочные поединки во дворце Боргеоруса. Легко распознал домин юный воин. В этом домине любая сущность размыта. И настоящее было размазано: любой предмет, а равно и воин, существовал не только в настоящем, но и понемногу в прошлом и чуть-чуть в будущем. Ещё раньше Гедвина восприняли домин городские маги и волшебники, немедленно ставшие предсказателями. Пророком в этой конфе стать легко, ибо она позволяла обозреть грядущее. Главное, нужно разбудить в себе скрытое качество, позволяющее заглянуть в будущее как можно дальше.

В первом же отборочном поединке у Боргеоруса легко победил Гедвин своего соперника. Заглядывая в будущее, он легко предугадывал его удары и в настоящем блокировал их. Ни один из последующих противников не выиграл бой у Гедвина. Изумлялись соперники такому искусству юного воина, ибо не догадывались они ни о доминах, ни о собственных сокрытых свойствах, ни о возможности применения их в бою.

Наконец, настал последний день отборочного турнира. Противником Гедвина должен выступить новобранец Вангус. Ночь не спал ученик Алемира, переживая: не хотелось ему, чтобы добрый новичок завтра навсегда ушёл за ворота княжеского дворца. Однако судьбу не обманешь: должен победить либо Гедвин, либо Вангус.

— Не печалься, Гедвин! — сказал перед боем добряк. — Пусть боги решат, кому из нас суждено стать дружинником и прославить себя славными подвигами, а кому — сгинуть в безвестности.

Даже опытные ветераны вздохнули, услышав горькие слова новичка. Лишь злобный Зерх ухмыльнулся, радуясь чужому горю.

Целую неделю Двинянин присматривался к коллегам, собирая информацию и намечая будущие жертвы. Офисные клерки, не подозревая, жили обычной жизнью: планы, отчёты, концепции развития, совещания, командировки, обзвоны клиентов и поставщиков продукции. Гена даже растерялся вначале: слишком неопределённо "пространство интриг и сплетен". Глядя на коллег, он накручивал себя мыслями, что любой из них при случае съест менеджера с костями и не подавится.

В качестве первой жертвы Гена выбрал одного из новичков — толстяка, метящего на должность маркетолога. Метил толстяк страстно и самоотверженно, угождая начальнику отдела и коллегам-старожилам так старательно, что смотреть на это без тошноты было нельзя. Поэтому Двинянин расправился с лизоблюдом без всякого сожаления, рискованно, но эффективно. Раз кучка новичков, в том числе Гена и толстяк, отправилась в соседнее дешёвое кафе "Завалинка" на обеденный перерыв. Воин постарался сделать так, чтобы они с жертвой оказались за одним столиком. Толстяк, заискивающе улыбаясь, поделился, что у начальника отдела маркетинга скоро день рожденья, нужно сделать подарок, но лизоблюд затруднялся в выборе. Двинянин знал, что бедняга начальник мается больными зубами и кучу денег просаживает на стоматолога. Начотдела страшно переживал, глотал кальций пачками и избегал сладкого.

Пусти врага по ложному следу, учил наставник, и Гена посоветовал толстяку подарить начальнику коробку конфет. При этом он, разумеется, сослался на других, дескать, в офисе говорили, что главный маркетолог — страшный сладкоежка. Недогадливый толстяк так и сделал. Мнительный начотдела маркетинга холодно принял подарок, дежурно улыбнулся, обнажив больные дёсны. Кто-то из офисных старожилов злорадно усмехнулся. Через два дня стало известно, что толстяк по надуманным причинам не прошёл испытательный срок.

Риск, конечно, имелся. Если бы толстяк решил докопаться до истины, он бы в первую очередь заподозрил Гену, хотя тот и ссылался на коллег. Но, во-первых, уволенный лизоблюд слишком расстроен, чтобы логически мыслить. А, во-вторых, у современного человека очень короткая память. "Синдром короткой памяти — бич нашего века, — говорил Мирошников на занятиях, — потому что человечья память забивается информационным мусором: рекламой, сериалами и прочим инфодерьмом. Люди быстро забывают о событиях. Грохнется самолёт, обрушится жилое здание или произойдёт теракт — откроется горячая линия, журналисты пошумят-пошумят, правительство пообещает принять ряд мер и создать рабочую группу, а через неделю никто и не вспомнит про это". Толстяк благополучно забыл, кто его навёл на мысль о покупке сладкого.

Второй жертвой стал Ваня Гусев. Двинянину не хотелось биться с добрым новичком. В день поединка воин был суров и сосредоточен. Отзывчивый Ваня это заметил.

— Ты в порядке? — спросил он озабоченно.

Как и большинство сотрудников офиса, да и вообще современных молодых людей, новичок говорил шаблонными фразами, почерпнутыми из зарубежных сериалов и отечественной кинопродукции, подражающей западной.

— Да, я в порядке, — ответил Гена не менее шаблонно.

— У тебя проблемы? — не отставал Ваня.

— Да, у меня куча проблем! — раздражённо отреагировал воин.

— Тебя это беспокоит? Ты хочешь поговорить об этом? — Теперь новичок напоминал психотерапевта из второсортного голливудского фильма.

Гена не ответил, а только сердито зыркнул на приставалу. Недовольный вид слегка озадачил Гусева.

— Просто послушай меня. Я просто пытаюсь тебе помочь, — пояснил он, отчего Двинянин ещё больше скривился.

— Я тебя услышал, — ответил он Ване стандартной офисно-голливудской фразой.

До знакомства с Александром Мирошниковым Гена мало обращал внимания на манеру общения коллег. Теперь же она выводила его из себя. "Тупые и ограниченные! Заклишированные и заштампованные! Нечего сними церемониться!" — накручивал он себя.

Если бы Гусев не полез с утешениями, может, воин и не решился бы с ним сразиться. Но теперь, раздражённый глупым диалогом, Двинянин разделался с новичком без особых изысков.

Всем известно, что у любого начальника есть какой-нибудь сдвиг. Один любит украшать офис горшками с геранью, другой — фотографиями своих детей, третий терпеть не может цветных носков, сам не носит и подчинённым не даёт. Или это может быть хобби, которому начальник отдаётся со всей страстью. Что-то невинное, но неприятное: скажем, горные лыжи, дайвинг или позирование с голым торсом. У обычных людей подобные сдвиги тоже имеются, но у начальства они заметнее. Во-первых, потому что начальник — фигура публичная, и все его заскоки моментально замечаются окружающими. Во-вторых, руководители обычно вовлекают в свои интересы подчинённых и заставляют их тоже кататься на горных лыжах, рыбачить или бороться с курением. В большинстве случаев, чем выше начальник, тем сильнее его заносит.

У Русакова заскок имелся небольшой, но весьма странный. Он страшно не любил, когда ему приносили документы, засунутые в файл "вверх ногами". Гендиректор орал и требовал, чтобы бумаги складывали "правильно" — шапкой вверх. Двинянин однажды проходил мимо кабинета генерального как раз в тот момент, когда ему один из замов принёс какую-то документацию на подпись. Стопка бумаг была помещена в файл "наоборот". Разъярённый Русаков, не обращая внимания на представителей заказчика, сидящих тут же, вынул бумаги из файла и веером запулил их по кабинету. Напуганные клиенты со страхом наблюдали покрасневшего от стыда зама, униженно ползающего под столами и шарящего под стульями, чтобы собрать документацию воедино и запихнуть её обратно, теперь уже "правильно".

В день намеченного поединка наступила Генина очередь собрать отчёты всех новичков и отнести их на проверку генеральному: тот любил лично контролировать работу испытуемых. Перед заходом в кабинет Русакова Двинянин завернул в туалет с кучей отчётов и заперся в кабинке. В стопке он нашёл отчёт Вани и перевернул его "вверх ногами". Неважно, знает Гусев об этой черте генерального или нет. Если не знает, то вскоре поймёт, за что на него прогневался директор. А если знает, то подумает, что забыл упаковать документ "правильно".

На следующий день начотдела Храмцов от имени генерального объявил Ване, что "с ним приятно было работать, но, к сожалению, в настоящий момент компания в его услугах не нуждается".

К концу испытательного срока Двинянин без особого напряжения победил ещё пару новичков. Почувствовав силу, воин решил попробовать себя в поединке с каким-нибудь опытным противником. Выбор пал на менеджера Гениного отдела некоего Богданова — очень неприятного типа, завалить которого — одно удовольствие. Это был высокомерно-молчаливый очкарик, один из лучших "продажников" в отделе, с презрением относящийся не только к новичкам, но и к менее удачливым коллегам. Однажды Гену посадили рядом с ним, чтобы новичок поучился у опытного коллеги разным продажным премудростям. Очкарик всем видом показывал, что Двинянин отнимает у него массу драгоценного времени, вздыхал, качал головой и закатывал глаза, когда Гена у него что-то спрашивал, и презрительно усмехался, когда новичок отвечал невпопад на его каверзные вопросы.

Совесть Двинянина оставалась чиста: Богданова многие коллеги не любили и побаивались, а начальство, хотя и постоянно ставило его в пример, относилось к нему настороженно, боясь, что этот старательный карьерист в один прекрасный момент кого-нибудь из них подсидит. Воин нанёс ему короткий и красивый удар.

В отделе продаж велась внутренняя клиентская база, и каждый менеджер по продажам ежедневно вносил в неё информацию: результаты обзвонов клиентов, стадии "окучивания" крупных заказчиков, контактные данные "ключевых фигур" и прочую "продажную" информацию. Официально это делалось для создания атмосферы "работы в команде" и для того, чтобы информация о клиентах не терялась при увольнении или уходе в отпуск сотрудников. Однако любой сотрудник знал, что база данных по большей мере предназначена для контроля их работы: вечерами информацию придирчиво просматривал начотдела, особенно, если план продаж не выполнялся.

В один из обычных будней всех продажников отдела во главе с Храмцовым вызвал на "накачку" сам Русаков. Само собой, совещаться ушли только "старослужащие". По обыкновению, у генерального совещание длилось долго, не менее часа. Пользуясь тем, что ряды новичков в отделе сильно поредели (не без участия Гены) и кабинет опустел, воин открыл базу данных, нашёл в ней записи Богданова и выискал самого значительного клиента — некий "Спецснабсбыт" с контактным лицом Фёдоровым Евгением Дмитриевичем. Двинянин слышал ранее об этом заказчике: очкарик Богданов всем уши прожужжал, что готовится очень крупная сделка. Двинянин выписал должность и телефон Фёдорова на бумажку, снял телефонную трубку, спрятал её во внутренний карман, пригладил пиджак, чтобы не оттопыривался, и выскользнул из кабинета.

Прошмыгнув мимо секретарши, Гена ссыпался по лестнице на этаж ниже и быстрым шагом двинулся к туалету. Военная хитрость — звонить из туалета не на своём этаже, а на соседнем. Одна из двух кабинок освободилась; Двинянин зашёл в неё и заперся на щеколду. В соседней кабинке кто-то шебуршился, но опытный воин был терпелив. Дождавшись, когда туалет опустел, Гена, несколько раз глубоко вздохнул, унимая дрожь в голосе, и набрал номер Богдановского клиента, предварительно обмотав трубку носовым платком: простейший способ изменения голоса, неоднократно виденный в кино. Он не боялся, что его вычислят: телефон в отделе — многоканальный. Попробуй-ка найди, кто из отдела звонил в "Спецснабсбыт", если номер для всего отдела единый!

— Слушаю вас, — раздался в трубке приятный баритон.

— Евгений Дмитриевич? — спросил Двинянин, немного изменив голос.

— Да.

— Компания "Русакофф", менеджер Виталий Зайченко.

Трубка вопросительно промолчала.

— Я звоню по поручению ведущего менеджера Николая Богданова, — профессионально на выдохе затараторил Гена. — Он мне поручил пригласить вас и ваше руководство на фуршет. Сегодня в шесть вечера. К нам в офис. Всё будет по-простому: коньяк, икра, закуски лёгкие…

— Фуршет? — удивился баритон. — Неожиданно! А повод?

— Закрепление долгосрочного сотрудничества между нашими компаниями, — веско сказал Двинянин.

— Сотрудничество — это хорошо! И фуршет — тоже. Спасибо вам за приглашение! — подобрел Фёдоров. — А что Коля сам не позвонил?

— Он на выезде у клиента, — выкрутился воин. — Я его только что набирал — сбрасывает вызов. Занят, видать…

— Хотел ему сегодня позвонить по поводу договора… Ладно, не буду беспокоить. В шесть, говоришь? — перешёл на "ты" баритон. — Генеральный у нас в отпуске, зама достаточно будет?

— Конечно! Наш гендиректор Русаков с ним с удовольствием пообщается. И Богданов к началу фуршета подъедет. Только на такси приезжайте, а не на личном транспорте, — посоветовал менеджер, — потому как после коньяка…

Фёдоров перебил Двинянина смехом.

— Кому ты объясняешь! Не в первый раз. Ладно, подскочим!

Совершив эту страшную с точки зрения коммерции диверсию, Гена спрятал трубку в карман и вернулся на рабочее место. Его отсутствие никто не заметил: совещание у гендиректора всё ещё продолжалось. Лишь секретарша презрительно фыркнула, заметив новичка, который так подолгу сидит в туалете.

В конце рабочего дня интриган Двинянин с наслаждением прислушивался к звукам назревающего скандала. Сначала в приёмной раздался недовольный баритон невидимого Фёдорова, приехавшего на дармовой коньяк с раскатанной губой. Затем оправдывающийся лепет секретарши. Через пару минут в отдел ворвался красный, будто помидор Храмцов и потребовал Богданова, собиравшегося домой. С полчаса из приёмной раздавались голоса обманутых клиентов, извиняющийся бас Русакова, оправдывающийся тенорок Богданова, недоумевающие возгласы Храмцова, уверяющего, что никакого менеджера Виталия Зайченко у него в отделе нет.

Когда всё успокоилось, и потенциальные крупные заказчики из "Спецснабсбыта", теперь уже бывшие, ушли, оскорблённо хлопнув дверью, в кабинете снова возник Сергей Храмцов. Он подозрительно обвёл глазами подчинённых. Гена сделал вид, что наводит на рабочем месте порядок перед уходом домой. Мимо начальника отдела в кабинет прошмыгнул бледный Богданов и, не глядя ни на кого, раскрыл портфель и стал нервно сгребать в него всё подряд со своего стола.

На другой день стол Богданова опустел. В базе данных у его клиентов теперь значился другой менеджер, а "Спецснабсбыт" получил пометку "Клиента некоторое время не беспокоить". Боргеорус же несколько дней ходил невероятно раздражённым и срывался по любому поводу. Точнее, Русаков, а не Боргеорус… Дурацкое какое-то имя! С чего вдруг привязалось?!