Боевыя предпрiятiя соцiалистовъ-революцiонеровъ въ освѣщенiи охранки

I

Обоснованiе террористической дѣятельности. Первыя покушенiя. Боевая организацiя Гершуни. Дѣло Сипягина. Покушенiе на Оболенскаго. Убiйство Богдановича. Арестъ Гершуни. Первое покушенiе на Плеве. Разгромъ партiйныхъ организацiй.

Еще до организацiи Партiи Соцiалистовъ-Революцiонеровъ въ 1896 году "Сѣверный Союзъ Соцiалистовъ-Революцiонеровъ" издалъ "Основныя положенiя программы Союза Соцiалистовъ-Революцiонеров", гдѣ указывалъ, что она во всемъ существенномъ сходна съ программой "Народной Воли". Средствами для достиженiя намѣченныхъ цѣлей "Союзъ" считалъ въ качествѣ подготовительныхъ — пропаганду и агитацiю, въ качествѣ рѣшительныхъ — терроръ и массовую революцiонную борьбу.

Однимъ изъ сильныхъ средствъ борьбы для такой партiи, диктуемымъ нашимъ революцiоннымъ прошлымъ, — говорится въ "Основныхъ положенiяхъ" явится политическiй терроръ, заключающiйся въ уничтоженiи наиболѣе вредныхъ и влiятельныхъ при данныхъ условiяхъ лицъ русскаго самодержавiя. Ситематическiй терроръ совмѣстно съ другими, получающими только при террорѣ огромное рѣшающее значенiе формами открытой массовой борьбы (фабричные и аграрные бунты, демонстрацiи и проч.) приведетъ къ дезорганизацiи врага. Террористическая дѣятельность прекратится лишь съ побѣдой надъ самодержавiемъ, лишь съ полнымъ достиженiемъ политической свободы.

Кромѣ своего главнаго значенiя, какъ средства дезорганизующаго, террористическая дѣятельность послужитъ, вмѣстѣ съ тѣмъ средствомъ пропаганды и агитацiи, какъ форма открытой, совершающейся на глазахъ всего народа, борьбы, подрывающей обаянiе правительственной власти, доказывающей возможность этой борьбы и вызывающей къ жизни новыя революцiонныя силы, рядомъ съ непрерывающейся устной и печатной пропагандой. Наконецъ, террористическая дѣятельность является для всей тайной революцiонной партiи средствомъ самозащиты и охраненiя орагнизацiи отъ вредныхъ элементовъ — шпионства и предательтства.

Такимъ образомъ, въ террористической борьбѣ возстанавливалась связь новой партiи с.-р. съ разгромленной партiей "Народной Воли" и указывался водораздѣлъ между этой партiей и соцiалъ-демократiей, не признававшей террора, какъ средства борьбы.

14 февраля 1901 года, послѣ сдачи студентовъ въ солдаты, бывшiй студентъ Карповичъ смертельно ранилъ министра народнаго просвѣщенiя, Боголѣпова. На допросахъ Карповичъ назвалъ себя соцiалистомъ-революцiонеромъ. 9 марта того же года статистикъ Самарской Земской Управы, Лаговскiй произвелъ в окно квартиры Побѣдоносцева четыре выстрѣла. Послѣ ареста Лаговскiй заявилъ, что онъ раздѣляетъ программу партiи соцiалистовъ-революцiонеровъ.

Затѣмъ о террористическихъ выступленiяхъ на время ничего не было слышно. Возобновленiе террора послѣдовало в 1903 году въ Сѣверо-Западномъ краѣ. 13 Iюля 1903 года два члена Бѣлостокской боевой дружины убили городового. 19 августа и 31 октября совершены два покушенiя на мѣстнаго полицмейстера Цетленко. Эти покушенiя были устроены "боевой рабочей дружиной соцiалистовъ-революцiонеровъ". Осенью 1903 года образовалась при Одесскомъ комитетѣ "Боевая дружина", которая скоро была арестована. В Пинскѣ два члена мѣстной группы соцiалистовъ-революцiонеровъ стрѣляли в жандармскаго унтеръ-офицера и совершили нападенiе на жандармскаго ротмистра Нартова.

14 октября въ Бердичевѣ былъ убитъ помощникъ пристава.

Въ это же время замѣтно проявила свою дѣятельность "Боевая Организацiя" которая уже вполнѣ оформилась. Вотъ какъ описываетъ Спиридовичъ начало дѣятельности Боевой организацiи[1].

Самою яркою работою партiи въ описывамый перiодъ времени, работою, на которую тратились и самыя большiя денежныя средства, въ которой участвовали выдающiеся революцiонные дѣятели и которая дала партiи извѣстность во всѣхъ кругахъ населенiя — являлся терроръ.

Какъ уже было замѣчено, осенью 1901 года среди соцiалистовъ-революцiонеровъ народилась особая боевая группа, иницiаторомъ и создателемъ которой былъ, освобожденный изъ подъ стражи, арестованный по дѣлу «Рабочей партiи политическаго освобожденiя Россiи», Гершуни. Убѣжденный террористъ, умный, хитрый, съ желѣзной волей, онъ обладалъ удивительной способностью овладѣвать тою неопытною легко увлекающейся молодежью, которая, попадая въ революцiонный круговоротъ, сталкивалась съ нимъ. Его гипнотизирующий взглядъ и особо убѣдительная рѣчь покоряли ему собесѣдниковъ и дѣлали изъ нихъ его горячихъ поклонниковъ. Человѣкъ, надъ которымъ начиналъ работать Гершуни, вскорѣ подчинялся ему всецѣло и дѣлался безпрекословнымъ исполнителемъ его велѣнiй. Ближайшимъ сотоварищемъ Гершуни по постановкѣ дѣла террора являлась Брешко-Брешковская. Ея горячая пропаганда террора, въ которомъ она видѣла не только устрашающее правительство средство борьбы, но и примѣръ «великой революцiонно-гражданской доблести» — дѣйствовала на молодежь заразительно. Молодежь жадно слушала «бабушку», и шла на ея призывы.

Первою задачею, поставленною передъ группой Центральнымъ Комитетомъ, было убiйство министра внутреннихъ дѣлъ Сипягина и оберъ-прокурора Святѣйшаго Синода, Побѣдоносцева. Все дѣло подготовлялъ Гершуни, помогалъ ему во многомъ Мельниковъ. Тою же осенью въ составъ «Боевой Организацiи» былъ принятъ Степанъ Балмашевъ, стоявшiй до того во главѣ сорганизованнаго имъ въ Кiевѣ кружка «Кiевскiй союзъ соцiалистовъ» и выдѣлявшiйся своими рѣзко опредѣленными революцiонными взглядами[2].

Молодой, крайне впечатлительный, но распропагандированный съ дѣтскихъ лѣтъ своимъ отцомъ, революцiонеромъ, Балмашевъ вступилъ въ «Боевую Организацiю» подъ влiянiемъ бесѣдъ съ Брешко-Брешковой и Гершуни. Попавъ въ руки Гершуни, онъ уже черезъ нѣсколько мѣсяцевъ соотвѣтствующей обработки послѣднимъ былъ подготовленъ на какое угодно политическое убiйство. Одновременно шла подготовка къ террору и еще нѣсколько молодыхъ людей и въ томъ числѣ молодого поручика Григорьева. Гершуни мастерски сорганизовал покушенiе. Онъ предусматриваетъ каждую мелочь и даже заставляетъ Балмашева передъ покушенiемъ написать свою автобiографiю и изложить свой взглядъ на борьбу съ правительствомъ. Послѣднiе дни предъ выступленiемъ Балмашовъ провелъ въ Финляндiи.

2 Апрѣля 1902 года, въ часъ дня, Балмашевъ, одѣтый въ адъютантскую форму, прiѣхалъ въ Петроградъ, въ Марiинскiй дворецъ, гдѣ долженъ былъ находиться въ Комитетѣ Министровъ егермейстеръ Сипягинъ, и узнавъ, что министръ еще не прибылъ туда, заявилъ швейцару, что, имѣя порученiе къ министру, онъ прiѣдетъ еще разъ. Черезъ нѣсколько минутъ Балмашевъ вернулся, а почти вслѣдъ за нимъ вошелъ и министръ. Балмашевъ подошелъ къ послѣднему и со словами, что привезъ пакетъ съ бумагами отъ Великаго Князя Сергiя Александровича, произвелъ въ егермейстера Сипягина два выстрѣла, коими причинилъ смертельныя раны, отъ которыхъ министръ черезъ часъ скончался[3].

Одновременно съ покушенiемъ на егермейстера Сипягина «Боевая Организацiя» имѣла намѣренiе напасть на оберъ-прокурора Святѣйшаго Синода, въ зданiи послѣдняго. В него долженъ былъ стрѣлять революцiонеръ, переодѣтый въ форму генералъ-адъютатнта. Покушенiе, однако, не состоялось изъ-за недоразумѣнiя съ телеграммой, благодаря чему испольнитель не могъ своевременно прибыть на условленное мѣсто. Въ виду этой неудачи, Гершуни, не желая упускать момента, рѣшилъ осуществить покушенiе въ ближайшiе дни съ помощью Григорьева. 3 Апрѣля Гершуни, придя къ Григорьеву, имѣлъ съ нимъ и его прiятельницей Юрковской бесѣду, въ результатѣ которой было рѣшено слѣдующее: 5 числа, въ день похоронъ убитаго министра, Григорьевъ долженъ былъ пойти въ похоронной процессiи и произвести покушенiе на оберъ-прокурора Святѣйшаго Синода. Въ то же время Юрковская, переодѣвшись гимназистомъ, должна была улучить удобный моментъ и въ поднявшейся суматохѣ произвести покушенiе на градоначальника генерала Клейгельса. Гершуни далъ Григорьеву съ Юрковской всѣ необходимыя указанiя, помогъ купить костюмъ гимназиста, далъ денегъ на случай, если бы имъ удалось скрыться послѣ покушенiя; заставилъ написать прощальныя письма агитацiонного содержанiя и дальнѣйшими бесѣдами старался поддерживать взвинченное настроенiе молодежи до момента покушенiя. 5 числа ни Григорьевъ, ни Юрковская совершить покушенiе не рѣшились, и вернувшись домой, приложили затѣмъ всѣ усилiя, чтобы отойти отъ Гершуни и его кружка, что имъ и удалось.

На другой же день послѣ убiйства министра Сипягина, 3 Апрѣля, появилась прокламацiя, разъяснявшая причины убiйства министра. Прокламацiя имѣла подпись: «Боевая Организацiя Партiи Соцiалистовъ-Революцiонеровъ» — такъ назвалъ свою группу Гершуни послѣ ея перваго выступленiя. По поводу убiйства была выпущена также прокламацiя «Ко всему русскому рабочему народу отъ Партiи Соцiалистовъ-Революцiонеровъ», отъ 2 Апрѣля, и партiйная прокламацiя «Ко всѣмъ подданнымъ Русскаго Царя» отъ 3 Апрѣля, которая, впрочемъ носила фракцiонный характеръ[4].

Послѣ совершеннаго группою Гершуни убiйства, Центральный Комитетъ партiи призналъ «Боевую Организацiю» своимъ партiйным органомъ и передалъ ея «диктатуру» — Гершуни завѣдыванiе всей террористической работой. Вскорѣ затѣмъ въ № 7-мъ «Революцiонной Россiи» появилась статья «Террористическiй элементъ въ нашей программѣ», высказавшая слѣдующiе руководящiе взгляды на терроръ и его постановку.

"Мы — за примѣненiе въ цѣломъ рядѣ случаевъ террористическихъ средствъ. Но для насъ террористическiя средства не есть какая-то самодавлѣющая система борьбы, которая одною собственной внутренней силой неминуемо должна сломить сопротивленiе врага и привести его къ капитуляцiи. Террористическiя дѣйствiя вовсе не должны быть каким-то замкнутымъ внутри себя рядомъ актовъ, воплощающихъ собою всю непосредственную борьбу съ врагомъ. Напротивъ — для насъ террористическiе акты могутъ быть лишь частью этой борьбы, частью неразрывно связанной съ другими частями; въ этой то живой органической связи они и почерпаютъ всю свою силу, все свое значенiе… И, какъ всякая часть, они должны быть сообразованы съ цѣлымъ, должны быть переплетены въ одну цѣлостную систему со всѣми прочими способами партизанскаго и массоваго, стихiйнаго и цѣлесообразного напора на правительство. Терроръ — лишь одинъ изъ родовъ оружiя, находящiйся в рукахъ одной изъ частей нашей революцiонной армiи. Въ нашей борьбѣ мы стараемся привести въ движенiе самыя разнообразныя общественныя силы, и каждой изъ этихъ силъ свойствененъ свой особый способъ проявленiя. Это не мешаетъ имъ дѣйствовать по единому плану. Такъ и террористическая борьба не будетъ чѣмъ-то витающимъ внѣ прочихъ видовъ революцiонной работы и господствующимъ надъ ними. Это — только одинъ изъ техническихъ прiемовъ борьбы, который лишь во взаимодѣйствiи съ другими прiемами можетъ проявить все то дѣйствiе, на которое мы разсчитываемъ. Онъ усиливаетъ влiянiе всѣхъ дугихъ параллельныхъ формъ борьбы, и его собственное влiянiе усиливается дѣйствiемъ этихъ послѣднихъ… Такимъ образомъ, мы первые будемъ протестовать противъ всякаго однобакаго, исключительнаго терроризма. Отнюдь не замѣнить, а лишь дополнить и усилить хотимъ мы массовую борьбу смѣлыми ударами боевого авангарда, попадающими въ самое сердце вражескаго лагеря…"

"Террористическiе удары должны быть дѣломъ организованнымъ. Они должны быть поддержаны партiей, регулирущей ихъ примѣненiе и берущей на себя нравственную отвѣтственность за нихъ. Это сообщитъ и самымъ героямъ-борцамъ то необходимое моральное спокойствiе, которое невозможно при дѣйствiяхъ на свой личный рискъ и страхъ, безъ увѣренности въ моральной санкцiи и поддержкѣ партiи. Партiйный контроль и партiйное регулированiе предотвратятъ опасность — какъ бы террористическая борьба не оторвалась отъ всей остальной революцiонной борьбы, не превратилась бы во что-то самодавлѣющее, не перестала считаться съ ея мѣняющимися потребностями и интересами; какъ бы размѣры силъ террористической дружины не остались единственнымъ рѣшающимъ мотивомъ въ вопросѣ о началѣ, продолженiи, прiостановкѣ борьбы; какъ бы изъ средства эта борьба не превратилась въ цѣль; какъ бы она не заняла несоотвѣтствующаго (въ ту или другую сторону) мѣста въ революцiонной программѣ и тактикѣ; какъ бы, наконецъ, тактика террористовъ не разошлась съ общей тактикой революцiонной армiи и не вошла въ конфликтъ съ ней…"

Но если, какъ видно изъ изложеннаго, въ тактическомъ отношенiи Центральный Комитетъ во главѣ съ Гершуни стоялъ за необходимость координированiя борьбы террористическими средствами со всѣми прочими формами революцiоннной дѣятеьности и борьбы, то въ техническомъ отношенiи онъ стоялъ за строгое отдѣленiе ея отъ прочихъ функцiй партiи. "Строгое идейное единство и не менѣе строгое организованное раздѣленiе — вотъ требованiе, которому вполнѣ отвѣчаетъ современная постановка этого дѣла въ "Партiи Соцiалистовъ-Революцiонеровъ", — говорилось въ той же статьѣ. — "Согласно рѣшенiю партiи, изъ нея выдѣлилась спецiальная "Боевая Организацiя", принимающая на себя — на началахъ строгой конспирацiи и раздѣленiя труда — исключительно дѣятельность дезорганизацiонную и террористическую. Эта боевая организацiя получаетъ отъ партiи — черезъ посредство ея центра — общiя директивы относительно выбора времени для начала и прiостановки военныхъ дѣйствiй и относительно круга лицъ, противъ которыхъ эти действiя направляются. Во всемъ остальномъ она надѣлена самыми широкими полномочiями и полной самостоятельностью. Она связана съ партiей только черезъ посредство центра и совершенно отдѣлена отъ мѣстныхъ комитетовъ. Она имѣетъ вполнѣ обособленную организацiю, особый личный составъ (по условiямъ самой работы, конечно, крайне немногичисленный), отдѣльную кассу, отдѣльные источники средствъ. Эта боевая организацiя беретъ всецѣло на себя роль охранительнаго отряда… И потому мѣстные комитеты болѣе, чѣмъ когда-либо, получаютъ полную возможность посвятить всѣ свои силы, отдаться всецѣло творческой работѣ — пропагандѣ, агитацiи, подготовленiю и устройству демонстрацiй, организацiи рабочихъ массъ въ городѣ и деревнѣ, вербовкѣ той великой соцiалистической армiи труда, непрерывный ростъ которой служитъ для насъ вѣрнѣйшимъ залогомъ побѣды…"

И дѣйствительно, въ построенiи "Боевой Организацiи" и въ техникѣ ея работы принципы обособленности и конспирацiи были проведены строго до крайности. Это придавало орагнизацiи прочную спайку, окутывало непроницаемой тайной ея предпрiятiя и тѣмъ самымъ не позволяло розыскнымъ органамъ своевременно подойти къ освѣщенiю ея дѣятельности. Взаимоотношенiя партiи и "Боевой Организацiи" были оформлены особым "Партiйнымъ соглашенiемъ", авторомъ котораго являлся Гершуни.

Скрывшись послѣ 2 Апрѣля 1902 г. изъ Петрограда, Гершуни и его ближайшiе по "Боевой Организацiи" сотоварищи группируются около Кiева. Тамъ Гершуни имѣлъ свою главную конспиративную квартиру и устраивалъ свои дѣловыя свиданiя; тамъ зачастую скрывалась "бабушка" — Брешко-Брешковская, проживая иногда у знакомыхъ на кухнѣ подъ видомъ простой прислуги; на Кiевъ шла конспиративная переписка для боевиковъ изъ-за границы, будучи направляема по адресамъ третьихъ непричастныхъ къ дѣламъ партiи лицъ; тамъ же осенью обосновался помощникъ Гершуни, Мельниковъ, устроившiй у себя въ квартирѣ цѣлый складъ партiйной литературы.

Лѣтомъ 1902 года Гершуни началъ организовывать покушенiе на харьковскаго губернатора Оболенскаго, что должно было явиться местью за его рѣшительныя дѣйствiя по подавленiю крестьянскихъ безпорядковъ. Еще весною того года работавшiй въ Харьковѣ стоялръ изъ Кiева Фома Качура, состоявшiй уже членомъ одного изъ кiевскихъ кружковъ, въ разговорѣ съ членомъ партiи Вейценфельдомъ, выразилъ желанiе поступить въ "Боевую Организацiю", но намѣренiе это не могло осуществиться потому, что Вейценфельду не удавалось свести Качуру въ Кiевѣ съ Гершуни и Брешко-Брешковкой.

Когда же лѣтомъ Гершуни понадобился исполнитель для задуманнаго имъ убiйства, то сперва выборъ его остановился на ставшемъ извѣстнымъ впослѣдствiи Каляевѣ, но затѣмъ Гершуни, дабы придать покушенiю болѣе идейный характеръ, рѣшилъ поручить его кому либо изъ рабочихъ. Тогда-то и былъ разысканъ Качура, вызванъ въ Кiевъ и познакомленъ съ Гершуни. Послѣднiй нашелъ Качуру подходящимъ для намѣченнаго имъ покушенiя, сталъ работать надъ нимъ и вскорѣ вполнѣ подготовилъ его къ выступленiю.

29 Iюля, вечеромъ, Качура и Гершуни явились въ Харьковѣ въ садъ «Тиволи» и тамъ Качура стрѣлялъ изъ браунинга въ вышедшаго изъ театра губернатора, но промахнулся и ранилъ стоявшаго рядомъ полицмейстера. Будучи задержанъ, Качура назвалъ себя членомъ «Боевой Организацiи Партiи Соцiалистовъ-Революцiонеровъ» и заявилъ, что дѣйствовалъ по постановленiю орагнизацiи. При немъ оказался пакетъ, въ которомъ былъ вложенъ «приговоръ» «Боевой Организацiи».

Покушенiе на губернатора Оболенскаго было широко разрекламировано партiей и Центральнымъ Комитетомъ. Были изданы особыя по этому поводу прокламацiи, была отпечатана брошюра — «Почему стрѣляли въ харьковскаго губернатора». Качура въ партiйной литературѣ изображался, какъ защитникъ (?) народа; о немъ писались книжки, выпускались его фотографiи, ему дано было названiе — «народнаго героя».

Послѣ покушенiя на губернатора Оболенскаго въ дѣятельности «Боевой Организацiи» наступило затишье. Новая постановка политическаго розыска по имперiи мѣшала начинанiямъ террористовъ. Въ Январѣ 1903 года въ Кiевѣ былъ арестованъ помощникъ Гершуни — Мельниковъ. Шли обыски въ связи съ производившимся по дѣлу убiйства министра Сипягина дознанiемъ. Была растована группа лицъ, имѣвшая дѣла съ Гершуни, и въ томъ числѣ Григорьевъ.

Однако, 6 Мая 1903 года «Боевая Организацiя» вновь заявила о себѣ. Въ тотъ день, въ Уфѣ, въ общественномъ саду, двумя членами «Боевой Организацiи» былъ убитъ уфимскiй губернаторъ Богдановичъ. Дѣло сорганизовалъ и руководилъ его выполненiемъ Гершуни. «Боевая Организацiя» и Центральный Комитетъ издали по поводу убiйства прокламацiи, а въ № 24-мъ «Революцiонной Россiи» было сдѣлано оповѣщенiе о томъ же событiи; въ статьѣ же «Терроръ и массовое движенiе» еще разъ подтверждался слѣдующiй взглядъ на терроръ.

«Новый террористическiй актъ, исходящiй отъ «Боевой Организацiи Партiи Соцiалистовъ-Революцiонеровъ», побуждаетъ насъ сдѣлать еще разъ (и, вѣроятно, не въ послѣднiй разъ) кое-какiя указанiя на постановку вопроса о террорѣ въ нашей программѣ и еще разъ вернуться къ нѣкоторымъ изъ возраженiй, упорно выдвигаемыхъ противъ употребленiя террористическихъ средствъ въ борьбѣ съ самодержавiемъ. Считая примененiе этихъ послѣднихъ и неизбѣжнымъ и цѣлесообразнымъ, наша партiя въ то же время полагаетъ, что терроръ долженъ быть, да и не можетъ не быть, лишь однимъ изъ вспомогательныхъ средствъ борьбы; что онъ долженъ находиться подъ контролемъ партiйной орагнизацiи и, наконецъ, что террористическiе акты должны имѣть возможно болѣе тѣсную связь съ массовымъ движенiемъ, опираться на нужды этого движенiя и дополнять его и, въ свою очередь, давать толчокъ проявленiямъ массовой борьбы, возбуждать революцiонное настроенiе въ массахъ»…

Убiйцы губернатора Богдановича сумѣли скрыться. Самъ Гершуни, выѣхавъ изъ Уфы, направился въ Кiевъ, откуда намѣревался проѣхать по дѣламъ «Боевой Организацiи» въ Смоленскъ и, затѣмъ, за границу. 13 Мая, 1903 года Гершуни прибылъ въ Кiевъ, высадился на станцiи «Кiевъ 2-й», отправился пѣшкомъ въ городъ и черезъ нѣсколько минутъ былъ арестованъ чинами Кiевскаго охраннаго отдѣленiя.

Съ арестомъ Гершуни кончился первый перiодъ жизни «Боевой Организацiи». Преемникомъ его, судя по партiйнымъ матерiаламъ, стал Азевъ[5], представителемъ же «Боевой Организацiи» за границей, попрежнему являлся членъ Центральнаго Комитета, Михаилъ Гоцъ. Къ нему, обычно, и направлялись лица, выражавшiя желанiе начать въ партiи работу по террору, а онъ уже направлялъ ихъ къ Азеву. Личный составъ «Боевой Организацiи» обновился. Произошло измѣненiе и въ техникѣ террора: отъ пистолетовъ «Боевая Организацiя» перешла къ разрывнымъ снарядамъ.

Первою задачею, которую получила теперь «Боевая Организацiя» отъ Центральнаго Комитета — было совершенiе покушенiя на министра внутреннихъ дѣлъ, Плеве. По выработанному въ Августѣ 1903 года въ Женевѣ плану было рѣшено произвести прослѣдку выѣздовъ министра въ Петроградѣ изъ дома по Фонтанкѣ, гдѣ онъ занималъ квартиру, и, по установленiи всѣхъ нужныхъ данныхъ, взорвать карету бомбами во вермя проѣзда министра.

Въ Ноябрѣ мѣсяцѣ нѣсколько членовъ «Боевой Организацiи» во главѣ съ Савинковымъ[6], быстро занявшимъ въ «Боевой Организацiи» вслѣдствiе своихъ личныхъ качествъ, мѣсто непосредственнаго организатора и руководителя «Боевой Организацiи», были уже въ Петроградѣ, гдѣ и изучали выѣзды министра, одинъ подъ видомъ извозчика, другой — торговца лотошника. Въ Декабрѣ мѣсяцѣ боевики попали въ сферу наблюденiя чиновъ охраны и поспѣшили скрыться изъ Петрограда. Такимъ образомъ, это первое предпрiятiе «Боевой Организацiи» въ ея новомъ составѣ кончилось неудачею.

Появленiе и быстрое развитiе дѣятельности организацiй «Партiи Соцiалистовъ-Революцiонеровъ» и особенно апрѣльское 1902 года выступленiе ея «Боевой Организацiи» захватили правительство какъ бы врасплохъ. Партiя начала работать тамъ, гдѣ не было соотвѣтствующихъ розыскныхъ органовъ. Столицы съ ихъ охранными отдѣленiями умышленно обходились руководитеями партiи. Всѣ важнѣйшiя партiйныя предпрiятiя зарождались и ставились въ провинцiи. «Боевая Организацiя» образовалась въ провинцiальной глуши и, подготовивъ тамъ свое выступленiе, совершила какъ бы налетъ на Петроградъ. Такое положенiе, не мало обусловившее успѣхъ работы соцiалистовъ-революцiонеровъ въ первые годы жизни партiи, повело къ частичной реформѣ дѣла политическаго розыска.

Въ 1902 году въ нѣкоторыхъ провинцiальныхъ городахъ были спѣшно учреждены розыскные пункты, переименованные затѣмъ въ охранныя отдѣленiя. Они повели энергичную борьбу съ партiйными организацiями. Начались аресты соцiалистовъ-революцiонеровъ. Наиболѣе значиельные изъ нихъ были осуществлены въ Одессѣ, Тамбовѣ и Екатеринославѣ.

Въ 1903 году групповые аресты были произведены въ Кiевѣ, Одессѣ, Петроградѣ, Козловѣ, Екатеринославѣ, Курскѣ, Саратовѣ, Москвѣ и въ другихъ городахъ. Обыски давали богатые результаты, свидѣтельствовавшiе о преступной работѣ соцiалистовъ-революцiонеровъ по пропагандѣ и агитацiи. Въ Одессѣ же, Екатеринославѣ, Саратовѣ и Кiевѣ, были арестованы и типографiи, взятыя на полномъ ходу. При арестѣ Кiевской типографiи была заарестована и ставившая ее повивальная бабка Фрума Фрумкина, которая позже, 27 Декабря, будучи вызвана на допросъ въ Кiевское губернское жандармское управленiе, пыталась перерезать горло жандармскому генералу Новицкому, но нанесла ему лишь легкую рану[7].

Наносимые партiи удары были серьезны. Изъ ея рядовъ вырывались наилучшiе работники. Аресты типографiй и транспортовъ нелегальной литературы лишали партiю главныхъ средствъ пропаганды и агитацiи. Гибли явки, конспиративныя квартиры, проваливались налаженныя съ большимъ трудомъ сношенiя заграничнаго центра съ мѣстными организацiями[8]. Все это не могло не отразиться пагубно на положенiи дѣлъ партiи. Въ партiйной работѣ замѣчались перебои. Нѣкоторыя организацiи должны были поневолѣ прекращать свою дѣятельность и, хотя, оправившись, онѣ и продолжали ее, но контингентъ работниковъ послѣдующихъ составовъ обычно бывалъ много слабѣе предыдущихъ, работа шла менѣе успѣшно. И если, тѣмъ не менѣе, несмотря на интенсивную работу розыскныхъ органовъ, разстраивавшихъ систематически работу партiйныхъ организацiй, таковыя продолжали нарождаться, то причинъ тому слѣдуетъ искать во все болѣе и болѣе развивавшемся въ то время противоправительственномъ движенiи интеллигенцiи.