Богатырь, жги!

Если где-то прибыло, значит, что-то убыло…

— Так это он и есть? — Царь Герасим с любопытством разглядывал иномирца, который за обе щеки уплетал икру красную, осетровую.– Чегой-то не шибко крепкий… Хорошо, что он Машке так и не встретился. Машка его бы одной рукой, как комарика, придавила бы… Да и смазливый до ужаса…

— Он, батюшка, он! Смазливый, это верно говоришь. Аки девка красная. Ни бороды тебе, ни усов… Но точно он. — Еремеев ухватив царя за локоток, прижался к нему плечом и принялся жарко нашёптывать в ухо. — Я его как, ирода, увидал, сразу понял, сработал наш план, государь. Не зря ты вон какой лоб имеешь, красивый да покатый. Это потому что у тебя ума — палата. Все-таки сработало предсказание. Сработало! Что иномирца, который Темное зло победит, самого нам на помощь притянет. Вишь как вышло. Пришел, голубчик, сам, своими ножками. Как миленький. Даже искать не пришлось.

— Ты это…Еремеев…Подальше отойди, а то прямо в царское ухо мне наплевал. — Герасим потер упомянутую часть тела, а потом оттолкнул боярин в сторону. Но недалеко. Все же обсуждали оно страшную тайну — Да, на то и расчет был. Предсказание… Ежли мы сейчас все грамотно организуем, Машка потом пусть хоть к Яге, хоть к самому Кощею бегает на отца родного жалится. Стервь… Вся в мать… У нас теперь герой есть. Он Темное зло победит и никто ни черта не докажет. Опосля драки кулаками махать поздно ужо будет.

Царь Герасим снова покосился в сторону стола, за который торжественно усадили иномирца. Жрал этот гад, как не в себя. И все икру. Ложками.

— Вот ведь Машка не вовремя скатерть-самобранку утащила. — Задумчиво высказался Герасим. — Разорит нас этот иномирец. Точно тебе, Илья Никитич, говорю. Ты посмотри… Даром, что худой. Закидывает в себя икорочку, как родную.

Сначала, правда, будущий герой сильно сопротивлялся. Никак не хотел к царю в гости пожаловать. Даже драться пытался. Его, само собой, под белые рученьки взяли, в терем привели, а потом уже за стол усадили.

Странный, конечно, богатырь. По первой дрался будто его на дыбу хотят отправить. Кричал что-то не по-нашенски. Про какой-то международный суд и Гаагу. Место это, Гаага, царю было неизвестным, а суд он знал только один — свой.

Пришлось даже стрельцов подключать, чтоб глупого иномирца в царские хоромы утащить. Так он брыкался. Так раскапризничался. Да еще конь этот… Странный тоже.

— Слушай, Еремеев, тебе не показалось, будто конь богатырский, тот, который Кощеев, слишком наигранно возмущался, когда мы иномирца лобного места увести пытались, а он морскою звездою раскарячившись, за девок цеплялся? — Спросил государь у своего наперсника.

— Есть такое, надежа царь. Я про коня слыхал… Он раньше, говорят, верою и правдою служил Кощею. А тот его Марье Моревне подарил. Серьёзность наерений хотел обозначить. Так вот, в битве, вроде как, он сразу половину вражеского войска кладет. А тут с десятком стрельцов справиться не мог. Больше колготы наводил. Только торговые шатры повалял. Да товар бабке Ефимьи испортил. Ефимья с нас теперь с живых не слезет, пока компенсацию не получит.

— Да… — Царь проводил тоскливым взглядом очередную ложку красной икры, улетевшую в рот иномирца. — Что он не надеется никак…

В этот момент будущий герой Тридевятого царства перестал жевать и посмотрел на Герасима с Еремеевым. Те, одновременно отпрянув друг от друга, расплылись радостными улыбками. Тоже одновременно. Так, мол, они рады. Так рады…

Хорошо, стол длинный, да здоровый. Царь и боярин сидели с одного его конца, рядышком. А иномирец — с другого.

— Ох… Неужто скоро закончится эта про́клятая эпопея… — Продолжая улыбаться, тихо пробормотал Царь.

А вообще, история, которая Герасиму стоила седых волос, тянулась уже больше двух десятков лет. Началось все с женушки, чтоб ей пусто было. Вернее с того, что оказалась она вовсе не такой, как царю расписывали. И рожей нехороша. И характер, будто жаба болотная ее родила.

Увлекся в то время Герасим с тоски да с расстройства девкою одною. Хороша девка была, страсть. Волосы русые, коса ниже пояса. Глазища — что поле васильковое. Она, правда, замужней оказалась. Жила неподалеку, в одном из сёл. А в столицу на базарную площадь приехала. Царь как ее увидел, прямо умом тронулся. У него самого в то время дочери еще не было. А вот супружница ужо была. Да только не по велению сердца выбранная. А токмо ради политических целей. Боярского роду-племени особа. Отец ее владения имел на границе и Герасиму сильно нужон был этот союз.

Царь Василису, так красавицу звали, заметил, и давай ей подарки слать. Всякие. Золото, драгоценности, отрезы бархата да парчи. А она все его дары обратно возвращала. Мол, негоже замужней женщине их принимать.

У Герасима прямо совсем сдвиг малёхо случился. Вот до зубовного скрежета ему Василису заполучить хотелось. Вынь-положь ему Василиса нужна. Пошел он к бабе Яге. Ну, как пошел…Еремеева отправил. Самому царю к известной на всю округу ведьме ходить нельзя. Репутация — дело такое.

А Баба Яга Еремеева прямо с порога прогнала. Сказала, мол, нельзя Истинную любовь колдовством разрушать. Истинную… Откуда только глупость такая взялась… Да и не разрушится она. Даже если Василиса на царя взгляд свой обратит, то это будет против ее воли. Помрет, один черт. Высохнет.

Герасима тогда еще больше стало от чувств накрывать. Хотя, может, конечно, и не чувства это были, а так, изжога…В то время дюже много ему гостинцев заморских возили.

Однако, царь не успокоился. Отправил Еремеева к другой помощнице. Пришлось срочно организовать посольство заморское. Там вроде, в одном царстве-государстве королева тёмными делами занималась. Она, правда, говорят, сначала мужа сгубила. А потом дочку его в лес с охотником отправила. Велела убить. Но дочка тоже не дура оказалась. С гномами спуталась. В общем, не в этом суть.

От королевы Еремеев привез зелие приворотное. Сказал, мол, надо в полночь отправиться к лесу и совершить ритуал. Далее шло точное описание самого ритуала.

Правда, боярин уточнил, будто королева велела передать предупреждение, мол, за все всегда приходится платить. Царь желаемое получит, но взамен может отдать нечто более дорогое.

Герасиму в то время было плевать на все. Дюже ему хотелось Василису в полюбовницы. Он ведь ради нее даже готов был от супруги избавиться. Ну…в смысле, домой боярскую дочь отправить. Поначалу так думал поступить. Даже не пугала царя возможная боярская смута после подобных выкрутасов.

А вышло все в итоге…Сделал царь, как положено, ночной ритуал, на опушке леса. Дурак дураком по этой опушке голышом скакал. Всех жителей лесных своими плясками распугал. Вот только потом началось совсем не то, что ожидалось.

В тот же день на село, где жила Василиса, кочевники напали. Откуда взялись, не понятно. Ни степи рядом, ни места для них подходящего. Богатырь, за которым Василиса замужем была, на защиту встал, да так и сгинул. Вместе с женой. Сын еще вроде как у них имелся малолетний. Так и его не стало. А в лесу, что совсем уж ни в какие ворота не лезло, начало разрастаться Тёмное зло.

Ох, Яга и орала…Во сне она царю явилась. Требовала признаться, не он ли делов натворил. Но Герасим упёрся намертво. Мол, знать ничего не знает, никакого отношения к данному событию не имеет. А если кто-то что-то сказал, так брешут сволочи.

Вот с тех пор и пошло. Что ни год, так зло все больше становится. Лес почти весь захватило. Нечисть множится, как ненормальная. Бабка криком кричит. Мол, из последних сил держит границу. А потом, уже когда и дочь у Герасима появилась, и когда жену он…ну, в общем, когда вдовцом стал. Вот сама Яга и сказала. Мол, явится иномирец. Он Темное зло победить сможет. И помощников у него будет трое.

Царь не особо словам Яги поверил. Думал, брешет старая. Умом тронулась в одиночестве. Или нервы треплет. Запамятовал даже о том предсказании Герасим. И когда Машка, дура неумная, стала себе жениха требовать, чтоб как в книжке было, царь тоже не сообразил, все оно как-то одно к одному складывается. Это уж совсем недавно ему Еремеев напомнил. Когда они игры богатырские объявили.

— А помнишь, государь, Яга предрекала. Мол, иномирец Темное зло победит. И на то его воли не будет. Оно само так сложится. — Вот что сказал Илья Никитич.

А теперь, все и сложилось, один к одному.

Вот сидит за столом тот самый богатырь. Конь при нем Кощеев. Правда с Серым и девкой, что не жива, не мёртва пока не ясно. Вроде не бывает такого. Оно же как? Ты либо жив. Либо мертв. В общем, пока что, по мнению Герасима, все складывается удачно. Глядишь, и правда Темное зло отступит. И Машка, в общем-то, не такая уж дура оказалась. Помогла даже своими капризами да заскоками.

— Ну… Изволил накушаться, богатырь⁈ — Крикнул царь в другой конец стола, искренне надеясь, что ответ будет положительный. Серпом по сердцу была царю картина, как этот иномирец жрет дорогущее блюдо.

— Ну, так… Перекусил! — Проорал в ответ богатырь. — Слушайте, а поближе нам нельзя? Я так голос к чертовой матери сорву.

— Ах, ты ж…– Герасим покосился на Еремеева, словно спрашивая у боярина совета, а когда тот с умным видом кивнул, крикнул богатырю. — Можно. Тем более, будем дело государственной важности обсуждать.

На самом деле, имелась у царя перед этим не сильно крепким парнем какая-то робость. Все же, не шуточное дело, Темное зло победить, с которым даже Кощей не смог управиться.

— Ну, и отлично! — Иномирец вскочил на ноги, схватил стул за спинку и с отвратительным скрипом потащил его в сторону, где сидели Герасим и Еремеев.