Богиня в стоптанных туфлях

1

Ранним лондонским утром 189* года, в тот час, когда немногочисленные прохожие торопятся по своим делам и оттого идут, не тратя время на взгляды по сторонам, посреди Бейкер-стрит внезапно застыла пожилая дама. Юноша, спешивший на работу, не успел затормозить и задел её локтем, но она, кажется, не заметила. Дама, невысокая, одетая опрятно, но немодно, несколько секунд подслеповато щурилась, пытаясь рассмотреть в утреннем тумане женщину, неторопливо идущую впереди. Наконец, поняв, что туман вот-вот скроет от неё ту, которую она, кажется, узнала, дама неуверенно произнесла:

— Джейн? Джейн Марпл?

Женщина, силуэт которой был уже почти неразличим, остановилась и обернулась, потом сделала несколько неуверенных шагов назад.

— Джудит Эккерсон! — изумлённо воскликнула она. — Джудит, неужели это ты?

И две старые подруги бросились в объятия друг друга.

— Ах, Джейн, сам Господь послал тебя мне! — всхлипнула Джудит.

— Тише, дорогая, тише, на нас оборачиваются люди. Пойдём ко мне, и ты расскажешь, что случилось — ведь неспроста ты проделала такой долгий путь и оказалась в Лондоне!

— Конечно, неспроста! Я ищу…

— Тише, — повторила Джейн. — Об этом вовсе не обязательно знать всей Бейкер-стрит. Пойдём.

Джудит поёжилась.

— Этот ваш Лондон — удивительно негостеприимный город, — пробормотала она.

— Что ты, — засмеялась её подруга, — вовсе нет. Он только приезжим таким кажется.

— Ну, так я и есть приезжая. А ты далеко отсюда живёшь?

— Нет, вон мой дом. Видишь коричневую дверь и жёлтые перила?

Джудит явно не терпелось рассказать наконец, зачем она приехала и кого ищет, так что Джейн не стала тратить время зря. Они с подругой поднялись наверх («На втором этаже у меня постояльцы», — пояснила Джейн) и вскоре уже сидели у камина с чашками горячего чая в руках. Кресла, в которых они устроились, были покрыты мягкими пледами цвета осенней травы. В углу комнаты стояло потёртое бюро, а возле него — стул явно из другого гарнитура. Массивный буфет смотрелся в небольшой гостиной немного неуместно, видимо, его перенесли сюда из большего помещения. На стенах были обои под муаровый шёлк, с букетами полевых цветов; цветы украшали и ковёр, лежавший на полу.

— Вообще-то я уже не Эккерсон, конечно, — с загадочным видом начала рассказывать Джудит, — моя теперешняя фамилия Трефьюсис.

Она замолчала, явно ожидая реакции на свои слова.

— Да и я не Марпл, — усмехнулась Джейн. — Но моя фамилия, конечно, не такая громкая. Тебя поздравить или посочувствовать, дорогая?

Джудит рассмеялась.

— Ты всегда была сдержанной, Джейн, и сейчас остаёшься.

— Мне кажется, с годами люди становятся спокойнее, — Джейн мечтательно улыбнулась, отставила чай и взяла вязание из корзинки, стоявшей возле её кресла. — Что ж, пожалуй, я рада за тебя.

— Он был… сложным человеком, — вздохнула Джудит. — Когда ты связан с большой политикой, такое бывает…

— Но в Лондон он тебя с собой не брал, — заметила Джейн.

— Не брал, — согласилась её подруга. — Говорил, не женское это дело, сиди лучше дома, ведь наш дом всегда должен быть готов принять высоких гостей.

— И часто приходилось… принимать?

— Бывало, — Джудит гордо приосанилась, но потом её лицо снова приняло озабоченное выражение. — Собственно, поэтому всё и случилось… Давай я расскажу тебе всё по порядку.

Джейн кивнула, не отрываясь от вязания.

— У нас с Джереми трое детей, все мальчики. Они уже выросли, у каждого своя семья… А я всегда хотела дочку. И когда брат Джереми, Майкл, поехал в Индию, я с радостью приняла в нашем доме его дочь Эмили. Теперь, когда Джереми не стало, мы с Эмили живём вдвоём. Она хорошая, добрая девушка, хотя немного экстравагантная, впрочем, сейчас принято говорить — современная. Ей едва двадцать исполнилось, а она уже считает, что лучше всех знает, как жить. Все мы такими были, правда — помнишь Марджери, она всегда обо всём имела мнение? Да и сама ты, признаться…

Джейн снова кивнула; спицы споро двигались в её руках.

— Конечно, Эмили Трефьюсис не может вращаться в кругу простых деревенских кумушек, но Ситтафорд — особенное место. У нас живут Фрэнксы, и Бэттлфилды, и Брэкстенхоллы, и даже сам капитан Тревеллиан! Уж не знаю, следишь ли ты за политикой, но говорят, что он самый вероятный кандидат на роль премьер-министра… Был, к сожалению.

Джейн посмотрела на подругу поверх вязания.

— А что с ним случилось?

— Ты просто не поверишь, Джейн! Его убили!

— Да что ты говоришь! — Джейн отложила вязание.

— Да, представь себе! Причём при таких таинственных обстоятельствах! А обвинили Джеймса, его племянника, и теперь Эмили вне себя от горя! Понимаешь, они с Джеймсом встречались, уже шла речь о браке, и вдруг такое… Бедная девочка, она так несчастна! Сидит в своей комнате, вся в слезах, не выходит целыми днями и без конца твердит, что Джеймс не мог этого сделать. Совсем спала с лица, и не ест почти ничего! Ах, Джейн, она так страдает… Вот я и поехала в Лондон, надо же спасать бедняжку! Говорят, на Бейкер-стрит живёт знаменитый детектив, мистер Холмс, и он может помочь моей Эмили! Джейн, ты наверняка его знаешь, ты всегда знаешь всех в округе.

— Конечно, я его знаю, Джудит! Он живёт этажом ниже. Мистер Шерлок Холмс и его друг доктор Джон Уотсон — мои постояльцы, дорогая. Пойдём, я отведу тебя к ним.

— О, Джейн! — с чувством воскликнула Джудит, аккуратно поставив чашку на столик. — Как только я увидела тебя, то сразу поняла: Господь посылает мне помощь! Познакомь меня скорее с мистером Холмсом, — она поднялась, старательно оправляя юбку.

Подруги торопливо вышли из комнаты.

Сколько лет Джейн каждый день ходит по этим ступенькам? Десять, не меньше. Их всего семнадцать на пролёт, четвёртая чуть более истёрлась, шестая скрипит. Надо бы поправить, но ей не мешает, скорее наоборот: лестница как будто живёт своей жизнью.

Тихо шуршит юбка, касаясь стены. Или это секунды шуршат, будто песок в песочных часах, убегая, не давая подумать? Четвёртая ступенька… пятая…

Когда Джейн Марпл выходила замуж за Марка Хадсона, она дала себе зарок: больше никаких преступлений. Тогда казалось, что Господь именно этого хочет от неё — чтобы она стала достойной женой своему супругу, отказалась от излишней самостоятельности, перестала заниматься неженскими делами… Воля небес была ясна как день: шутка ли — заполучить богатого жениха на сорок третьем году жизни? Марк и сам был немолод, но удивительно интересен; да, о таких именно так и говорят — интересный мужчина. С ним хорошо было беседовать, он высказывал любопытные суждения и говорил с ней как с товарищем, а не с глупой женщиной. Но его не стало, и она снова одна, продолжает вести добропорядочный образ жизни, словно всего, что она пережила в Сент-Мэри-Мид, не было. А на втором этаже её собственного дома живёт искушение и каждый день мучает её.

Шуршит юбка, ложатся под ноги ступени, одна за другой. Сейчас они с Джудит войдут в гостиную, и Джейн должна будет представить мистеру Холмсу новую клиентку и уйти. Не остаться подслушивать у дверей, не расспросить потом Джудит, просто уйти. Это не её расследование. Распутывать убийства — мужская работа.

Ступенька. Джейн прожила с Марком три счастливых года — а от любимого дела отказалась на всю жизнь, разве это справедливо? Ступенька. А как насчёт обещания перед алтарём? Ступенька. Прошло почти восемь лет. Ступенька. Восемь лет, слышишь, Джейн?

Дверь.

— Мистер Холмс! Моя старинная подруга, миссис Трефьюсис, нуждается в вашей помощи, вы не могли бы принять её?

Шерлок Холмс со скучающим видом сидел в кресле и курил трубку. Джейн никогда не пыталась запретить постояльцу курить в комнатах — очевидно ведь, что это помогает ему думать. Но сейчас знаменитый детектив явно убивал время; последний клиент приходил к нему позавчера, и его дело Холмс распутал, не вставая из кресла. Поэтому слова Джейн живо заинтересовали его: он вскочил и с любопытством уставился на дам.

— Миссис Хадсон! Конечно, я с удовольствием помогу вашей подруге. Прошу вас, миссис Трефьюсис, проходите, присаживайтесь. Вы из Девоншира, не так ли? Приехали, по всей видимости, очень неудобным поездом, который прибывает в пять утра, значит, вас привело что-то весьма важное… Я правильно понимаю, что вы не однофамилица, а вдова Джереми Трефьюсиса?

Надо было повернуться и уйти. Мистер Шерлок Холмс работал с клиенткой, присутствие здесь миссис Хадсон выглядело совершенно нелепо. Она должна была немедля покинуть гостиную своих постояльцев. Вот и доктор, заходя, посторонился, чтобы она могла выйти. Джейн колебалась, нервно теребя подол платья, будто школьница, которую отчитывает маменька.

— Мистер Холмс, — наконец решилась она, — я прошу прощения, что мешаю вам работать, но эта история, моей старой подруги, она… очень взволновала меня… вы не будете возражать, если я останусь? Мне просто хочется подержать Джудит за руку, в это сложное время нам, женщинам, бывает трудно без поддержки.

Шерлок Холмс посмотрел на неё долгим, пристальным взглядом, и Джейн не стала ему лгать — вздёрнула голову, взглянула в глаза. Знаменитый детектив любит хвастаться, что читает в людских душах, так пусть читает. Холмс едва заметно кивнул, словно делая про себя вывод, а вслух произнёс:

— Миссис Хадсон, мы все находимся в вашем доме, так что только вы решаете, где вам быть. Вот это кресло, как мне кажется, самое удобное, прошу вас. Итак, миссис Трефьюсис, на чём мы остановились?

— Да вы мне ещё и слова не дали сказать, мистер Холмс! — рассмеялась Джудит.

«В юности она слыла хохотушкой», — вспомнила Джейн. Без вязания она чувствовала себя неуютно, но какие это были пустяки! Сейчас, вот прямо сейчас она снова окунётся в атмосферу злодеяний и возмездия, которой ей так не хватало. И пусть это значит поддаться искушению, разве можно ему не поддаться, когда в твоём собственном доме живёт самый настоящий частный детектив?

— Да, вы, несомненно, правы, — кивнул тем временем Холмс. — Но теперь я умолкаю надолго. Рассказывайте.

— Мы с Эмили, моей племянницей, живём в Ситтафорде, вы, может быть, слыхали об этом месте, это Дартмур, графство Девоншир. Один из наших соседей — сам капитан Тревеллиан, а через дом от нас живёт миссис Брэкстенхолл с дочерью. Одним словом, приличное место. Так вот, беда случилась у Эмили. Видите ли, мистер Холмс, она встречается с юношей, Джеймсом, сыном капитана Тревеллиана. Дело шло к свадьбе, но тут произошла трагедия. Позавчера вечером мы все собрались в доме миссис Брэкстенхолл. Она вдова, они с дочерью живут уединённо, юная Вайолет практически никуда не выезжает, не то что моя Эмили. Я очень ей сочувствую, бедняжке, и мы стараемся почаще приезжать к ним, а в тот день у Брэкстенхоллов собралось всё общество. Приехали и капитан Тревеллиан с полковником Россом, и мистер Сент-Клер, и миссис Стэплтон, и даже, представляете, лорд Холдхерст, он был по делам у капитана Тревеллиана и тоже почтил своим присутствием наше собрание.

— Вы ведь расскажете мне обо всех этих людях подробнее, правда, миссис Трефьюсис? — мягко спросил Холмс. — Я, конечно, читаю газеты, но ваше личное впечатление бесценно.

Джейн чуть отвернулась, пряча улыбку. Обычно её постояльцу не была свойственна такая куртуазность, но он прекрасно разбирался в людях. На болтушку Джудит не произвела никакого впечатления демонстрация знаменитого дедуктивного метода — кажется, она вообще не заметила, что мистер Холмс что-то сказал, — а вот внимание к своей персоне развяжет ей язык окончательно.

— Разумеется, если это важно, — защебетала она, — я расскажу вам всё в мельчайших подробностях. Капитан Тревеллиан — человек приятный в общении, галантный, очень вежливый, но, понимаете, всегда чувствуется, что он держит некую дистанцию. Причём это не высокомерие, нет; он признаёт собеседника равным, но не разрешает приближаться к себе. Поэтому о нём практически не ходит никаких слухов — даже самые бесстыдные сплетницы понимают: никто не поверит, будто капитан Тревеллиан позволил себе какие-то близкие отношения с кем бы то ни было. Он живёт вместе со старым другом, полковником Россом, который выполняет функции секретаря и, как мне показалось, собеседника, ведь у капитана Тревеллиана больше никого нет. Конечно, есть Джеймс, но он уже взрослый мальчик и живёт отдельно. Ему не нравится Ситтафорд, он называет его дырой. Разумеется, мальчик неправ, какая же это дыра, у нас живут очень высокопоставленные люди, но молодёжи действительно прискорбно мало, а Джеймсу так хочется общаться с ровесниками. Поэтому он обретается в Лондоне, приезжая в Ситтафорд-хаус раз в две недели. Надо сказать, отношения с дядей у него не очень хорошие. Уж не знаю, почему они так не поладили, но говорят, доходило до безобразных скандалов, когда они кричали друг на друга, и полковник Росс едва ли не разнимал их. Думаю, дело в обычном недопонимании отцов и детей, ведь капитан Тревеллиан — человек очень, очень известный, и ему, и его семье необходимо соблюдать определённые условности, а Джеймсу хочется свободы… Оба они люди весьма неплохие, так что мы все до недавнего времени надеялись, что они помирятся. Наверное, так бы и случилось, если бы не обстоятельства…

Доктор Уотсон, стараясь не шуметь, подошёл к книжному шкафу, достал книгу и начал листать. С того места, где сидела Джейн, ей было хорошо видно, что это: справочник «Кто есть кто в Британии». Она хорошо понимала доктора: имя капитана Тревеллиана, которого Джудит так чтила и считала преемником премьер-министра, лично ей не говорило ничего. О лорде Холдхерсте она что-то слышала — его имя встречалось в газетах, в политических новостях в основном.

А миссис Трефьюсис между тем продолжала щебетать:

— Далее, наверное, надо рассказать о миссис Брэнкстенхолл, Мэри Брэнкстенхолл. Не так давно она овдовела, ужасная история, её мужа убили грабители. Счастье, что ни она, ни её дочь не пострадали. Миссис Брэкстенхолл весьма гостеприимна, но если говорить о ней как о человеке, то следует признать, что она склочная, резкая в суждениях, жестокая к дочери и совершенно неспособная к тонким движениям души дама. Мистер Сент-Клер приехал в Ситтафорд писать книгу. Он женат, у него двое детей, однако дети учатся в закрытой школе, а жена попросила у него разрешения несколько месяцев пожить у умирающей матери. Мистеру Сент-Клеру, по его словам, было неприятно жить одному в большом доме, который он привык видеть шумным, и он решил использовать это время вынужденного одиночества с пользой. Откровенно говоря, не представляю, какая польза может быть от бесцельного шатания по окрестностям, но ему виднее. Мистер Сент-Клер — человек достаточно нелюдимый, уединение предпочитает не на словах, а на деле, впрочем, когда на него нападает желание пообщаться, он делается весьма приятным и остроумным собеседником. С ним его врач, мистер Прендегаст, человек довольно своеобразный. Я бы назвала его манеру поведения развязной, но Эмили говорит, я старомодна. Возможно, она права, и всё же мне этот доктор не нравится. Впрочем, поскольку мистер Сент-Клер редко появляется на людях, мы по большей части избавлены от его общества. Про кого я ещё не рассказала? А, миссис Стэплтон. Это странная особа, явно каких-то иностранных кровей, и, кажется, у неё не всё в порядке с головой. Она интересуется болотными птицами, часами выслеживает их в бинокль, иногда в уродливых резиновых сапогах и совершенно несуразной одежде отправляется на болота наблюдать, как она выражается, за кладками. Впрочем, она вполне безобидна, в обществе способна поддержать разговор, на людей не бросается, со шнурками не разговаривает. Поэтому её часто зовут в гости, если не хватает, скажем, партнёра для бриджа. Вот, теперь, пожалуй, всё. Про лорда Холдхерста, к сожалению, ничего не могу вам сказать, мистер Холмс, он только приехал в Ситтафорд и чувствовал себя неловко в обществе незнакомых людей, а каков он по складу характера, я и не знаю.

— Спасибо, миссис Трефьюсис, — задумчиво кивнул головой Холмс, — я теперь вижу этих людей перед глазами, как будто бы знал их вечность. Продолжайте, прошу вас. Что же произошло позавчера?

— Мы все, как я уже сказала, собрались у миссис Брэкстенхолл, — охотно затараторила Джудит. — Сначала просто поболтали, потом начался сильный туман, и капитан Тревеллиан засобирался домой. Он сказал, что ждёт племянника, и надо зажечь в доме свет, иначе в таком тумане Джеймс не найдёт дома — или скажет, что не нашёл, и ему нечего будет возразить. Капитан Тревеллиан ушёл, и с ним лорд Холдхерст, а через некоторое время нам пришла в голову идея глупого развлечения — право же, никто из нас всерьёз не верил ни во что подобное, но для бриджа нас было слишком много, для танцев слишком мало, и мы решили устроить сеанс спиритизма. Этому немало способствовала и погода, туман за окном всё сгущался, и нами овладели мистические настроения. Мы все расселись вокруг стола, на роль медиума избрали миссис Стэплтон, однако духи упорно не желали общаться посредством вселения в человеческое тело, нам удалось добиться от них только стука. Они предсказали удачу мистеру Сент-Клеру, любовное приключение малышке Эмили — наверное, имея в виду её скорый брак — и некий таинственный подарок мисс Брэкстенхолл.

— Простите, миссис Трефьюсис, а о том, что ваша племянница скоро выйдет замуж, оповещены все, кто был тогда в доме миссис Брэкстенхолл? — спросил Холмс, всё это время по своему обыкновению делавший заметки на собственных манжетах.

— О, да, конечно! Джеймс и Эмили не делают из этого тайны. Правда, день свадьбы ещё не назначен, но моя девочка уже носит его кольцо, как положено, золотое с бриллиантами. Так, на чём я остановилась?.. А! Так вот, потом кто-то из нас, кажется, мистер Прендегаст, воскликнул: «Ну хорошо, а что-то плохое с кем-то из нас случится?» И дух немедленно ответил: «Смерть». Мы очень испугались, это, знаете ли, не шутки. Одно дело — пошутить, сыграв роль духа, и предсказать событие, о котором все прекрасно знают, например, брак Эмили. А вот смерть… Мы, конечно, стали спрашивать дальше, и дух уверенно назвал нам имя Тревеллиана. Примерно в это время, точного момента я вам не скажу, к нам присоединился Джеймс Пирсон, племянник капитана. Горничная не доложила о нём, впоследствии признавшись, что он сам попросил не беспокоить нас. Какое-то время Джеймс стоял у дверей и смотрел, а когда прозвучало имя Тревеллиана, вышел на свет и уверенно сказал: «Вздор, я только что от него, у него всё в порядке». Полковник Росс строго переспросил, как давно они виделись, и Джеймс ответил, что четверти часа не прошло. Тогда мы успокоились, ещё немного выпили чаю и разошлись. Джеймс попросил разрешения заночевать у нас, потому что туман стал совсем густым, и он боялся в такую погоду куда-то ехать. Мы, разумеется, знали, какие у него отношения с дядей, поэтому не спросили, отчего он не заночует в Ситтафорд-хаусе. А наутро нас всех опрашивал инспектор полиции. Оказывается, капитана Тревеллиана нашли мёртвым в собственном кабинете. Его убили, представляете? Ударили по голове тяжёлым пресс-папье и проломили череп змеёй, у него на пресс-папье такая фигурка змеи, поднявшей голову. И последним, кто его видел живым, получается, был Джеймс. Его задержали по обвинению в убийстве, и мы ничего не могли сделать, ведь все знают, что они не ладили с дядей. И теперь моя бедняжка Эмили не ест, не спит, только твердит: «Он не убивал!» — и плачет. Она девушка современная, пытается скрыть от меня слёзы, но я же вижу, какая она бледная, и веки опухшие. Бедная девочка не выходит из комнаты! Я ничем не могу её утешить. Мистер Холмс, пожалуйста, помогите, верните улыбку на лицо моей несчастной племянницы! Она верит, что Джеймс не преступник, и я тоже в это верю, он не такой человек, он не мог убить! И потом, если бы он это сделал, зачем бы ему говорить нам, что они с дядей только что виделись? Можно было просто остаться в Лондоне и заявить, что не вышло приехать в этот день, и всё, зачем же наводить на себя подозрения?

— Миссис Трефьюсис, — мистер Холмс говорил так же мягко, как раньше, но было что-то такое в его голосе, что Джудит немедленно прекратила причитания и слушала его со всем вниманием, — вы сказали, что полковник Росс живёт в Ситтафорд-хаусе, вместе с капитаном. Выходит, когда вы разошлись, он вернулся домой и увидел тело? Детектив просто отложил беседу с вами до утра?

— Нет, мистер Холмс, тут тоже странность! Вот дело говорили все те, кто рекомендовал мне вас, вы сразу же заметили. Полковник Росс в тот вечер не вернулся домой! Ну, то есть мы-то думали, что он вернётся, а вышло вот как: когда он собрался уходить, в него вцепилась миссис Брэкстенхолл, стала жаловаться, что ей очень страшно оставаться в доме одной после этого ужасного спиритического сеанса — она так и сказала, «одной», дочь для неё вообще не человек! — и не может ли он задержаться ненадолго и сыграть с ней в бридж. Он и миссис Стэплтон согласились. Они заигрались, игра затянулась допоздна, полковник не захотел тревожить капитана Тревеллиана, который очень чутко спит, и заночевал у Брэкстенхоллов. А наутро нашёл тело капитана. Уж так он себя ругал, так ругал, что не пошёл сразу домой!

Джейн с интересом следила за лицом детектива. Мистер Шерлок Холмс обладал достаточно живой мимикой, и человеку, знакомому с ним не один год, не составляло труда — если, конечно, он был наблюдателен — понять, заинтересовало ли знаменитого сыщика дело. Пока особого интереса Холмс не проявлял, но после нескольких случаев, вначале казавшихся обманчиво простыми, он оставил поспешные суждения. Кроме того, он, видимо, считал себя обязанным помочь подруге миссис Хадсон. Что ж, отлично. Значит, ей представится возможность поучаствовать в деле. По крайней мере, она, Джейн Хадсон, сделает для этого всё.