Богиня в стоптанных туфлях

6

Джейн опомнилась, когда воск со свечи закапал ей на пальцы. Оказывается, она застыла в задумчивости посреди лестницы. Мысли гудели, спорили в голове, пихались, словно малые дети. В этой схеме была ошибка, какая-то глупая ошибка, и Джейн никак не могла понять какая. Её заело, как иногда заедает крючок в вязании, и невозможно вытащить его, не навредив полотну, приходится распускать пару петель.

— Мс Хдсон? — услышала она позади себя и обернулась.

Совершенно пьяный Джон Прендегаст пытался взобраться по лестнице.

— Прстите, вы пзволите?

— Да-да, конечно, проходите, — рассеянно сказала Джейн, посторонясь.

Прендегаст, шатаясь, поднялся на две ступеньки, потом вдруг развернулся к ней — Джейн обдало перегаром — и сказал:

— А вы знаете, я вдел убийцу. Я прст не знал, что это убийца. Я шёл от Трвлна, я занёс ему пршок и шёл от него. Я не скзал, птому что меня бы обвинили. Я пследний, кто видел его жвым, пнимаете? Я шёл от него. И мимо мня пршёл убийца. В тумане. Он мня не видел. Убийца.

— И кто же это был? — спросила Джейн.

Прендегаст смотрел на неё, мутные глаза бегали, в них был отчётливо виден страх.

— Н-не скажу, — наконец ответил он.

Джейн чуть прищурилась, вглядываясь в его лицо.

— Вы не знаете, — наконец уверенно произнесла она и пошла наверх.

В своей комнате Джейн успела переодеться и даже прилечь. У неё отчаянно болела голова. Миссис Брэкстенхолл за столом безобразно поругалась с дочерью, её визгливый голос заставлял вздрагивать даже такого привычного ко всему человека, как доктор Уотсон. К тому же Джейн с детства не переносила запаха алкоголя, а на поминках капитана Тревеллиана пили много, и в конце концов до омерзительного состояния дошёл не только Прендегаст, а и Джеймс Пирсон, да и полковник Росс немного перебрал. Джеймс случайно уронил бокал, вино разлилось по столу совсем недалеко от Джейн, а потом ещё этот Прендегаст… Голова болела, и теперь миссис Хадсон уже проклинала тот миг, когда согласилась с мистером Холмсом, что стоит посидеть за столом вместе со всеми и посмотреть, кто как себя поведёт.

Чем всё закончилось? Исчезновением Эмили?

Ошибка, в этой схеме чудовищная ошибка…

— Миссис Хадсон! — из-за двери, вся дрожа, в комнату проскользнула Эмили Трефьюсис. — Наконец я здесь, о Боже! Миссис Хадсон, я хочу всё вам рассказать. Я нашла. Я такое нашла…

Фредерик Росс проснулся от жажды. Поднялся с кровати, чтобы налить себе воды из кувшина, — и в это время дверь его комнаты распахнулась. На пороге стояло нелепое создание в потрёпанном халате и стоптанных туфлях — Фред насилу узнал миссис Хадсон. Её причёска была в беспорядке, глаза горели.

— Полковник! Вы немедленно должны пойти со мной, иначе произойдёт убийство!

Убийство? Фред нахмурился, пытаясь сообразить.

Ах, да. Джозефа убили.

— Отстаньте, — вяло отмахнулся он, — убийство уже произошло.

— Но сейчас произойдёт ещё одно! Скорее, полковник!

— О Боже мой, да кто вы такая, невозможная вы женщина? — взревел Фред.

На миг в глазах незваной гостьи появилась растерянность, а потом она уверенно ответила:

— Я — богиня. И вы должны служить мне, полковник Росс.

Каждый раз, когда Шерлоку Холмсу приходилось следовать за кем-то, у него вызывало раздражение, насколько же медленно передвигается большинство людей. Что ж, миссис Брэкстенхолл по крайней мере торопилась.

Чарльз Эндерби остановился в доме, который в Ситтафорде громко называли гостиницей. На самом деле это был обычный коттедж. Он принадлежал миссис Эплдор, даме весьма почтенного возраста, уже неспособной обслуживать себя самостоятельно. Находчивая леди перебралась к подруге, а коттедж превратила в мини-отель. Единственным неудобством для немногочисленных приезжих было то, что для заселения или выселения следовало найти миссис Эплдор и втолковать ей, что им нужно. Учитывая, что старушка была слегка глуховата и спала большую часть дня, задача могла оказаться не такой уж простой.

Все эти подробности, разумеется, тоже выяснила неугомонная миссис Хадсон. Хорошо быть милой, общительной, вызывающей расположение дамой. Даже Холмсу пришлось бы для получения той же информации приложить несколько больше усилий.

Проклятый туман никак не рассеивался. Наверное, местные леди в отчаянии: в окна почти ничего не видно, совершенно никакой возможности понаблюдать за соседями.

Идеальный момент для совершения преступления.

Миссис Брэкстенхолл остановилась у двери «гостиницы», огляделась вокруг, не увидела ничего в тумане, досадливо покачала головой и вошла.

— Скорее, Уотсон. Зайдём сзади, попробуем открыть окно.

— Оно же наверняка заперто.

— Пустое, такие окна открываются очень легко.

Зайдя за угол дома, Холмс поднял голову. В тумане смутно проглядывало светлое пятно.

— Отлично.

Стараясь не шуметь, Холмс перебирал свои инструменты, прикидывая, чем будет удобнее подцепить окно первого этажа. Уотсон переминался с ноги на ногу — происходящее ему явно не нравилось.

— Холмс, может, вы поясните…

— Обязательно. Но позже.

Окно мягко открылось.

— Теперь тише, Уотсон.

В доме было тихо. Точнее, судя по звукам, в одной из пустых комнат горничная перетряхивала постель, а в кухне чистили котёл, но всё это были тихие, спокойные, мирные, а главное — далёкие звуки. Холмс с Уотсоном забрались в гостиную — здесь стояли две тахты, пузатый буфет и несколько кресел. Холмс достал из буфета два стакана и, осторожно ступая, поднялся на второй этаж. Уотсон следовал за ним, стараясь пыхтеть потише.

Из щели под дверью одной из комнат проникал свет. Из-за двери доносились приглушённые голоса — мужской и женский.

— Сюда, — шепнул Холмс, и они зашли в комнату рядом. — Возьмите, — он протянул Уотсону стакан, а второй приложил к стене и стал слушать.

— И вы всерьёз думаете, что я стану вам платить? — издевательски спросила миссис Брэкстенхолл.

— Само собой, станете, — беспечным тоном ответил Эндерби. — Ведь огласка чревата для вас самыми серьёзными последствиями. А деньги у вас есть — те самые, которые якобы украли грабители, убившие вашего мужа.

— Да вы не докажете ничего! — взвизгнула миссис Брэкстенхолл.

— Дорогая леди Мэри, — проникновенно произнёс Эндерби, — я докажу. Видите ли, те несчастные, которых вы обвинили в убийстве мистера Брэкстенхолла, утром того дня, когда ваш муж скончался, были пойманы в Корнуолле. А значит, они никак не могли напасть на дом в Ситтафорде. Зато странные следы, обнаруженные полицией на стене вашей гостиной, удивительным образом совпадают со следами лапок зверька мистера Крокера — мангуста, кажется, он называется? Поверьте, даже для вашего тупоголового Мюррея этого будет достаточно, чтобы заключить вас под стражу.

Ответ прозвучал на удивление спокойно:

— Сэр Юстес Брэкстенхолл был ужасным человеком. Чудовищем. Не родился ещё тот, кто осудит меня за его смерть.

— Вы что же, надеетесь, что вас пожалеют вопреки доказательствам? — изумлению Эндерби не было предела. — Вы действительно считаете, что суд закроет глаза на требования закона, нарушит присягу и признает невиновной ту, кто все эти годы злословила о них, высмеивала их мелкие недостатки, разбалтывала их тайны? Простите, дорогая леди Мэри, но чудовищем здесь считают вас. Вы не найдёте сочувствия ни у одного человека в Ситтафорде, а вам их надо целых двенадцать. Кроме того, общественное мнение очень, очень строго относится к тайным бракам с людьми недостойного происхождения. Предание огласке того факта, что вы теперь вовсе не миссис Брэкстенхолл, а миссис Крокер, причём перед заключением второго брака не выдержали положенный траур, ещё более отвратит от вас соседей. Кстати, что скажет ваш муж, когда вернётся из Америки, о вашей интрижке с капитаном Тревеллианом? Думаете, ему понравится эта история?

— Какой ещё интрижке? — миссис Брэкстенхолл снова повысила голос. — Что за ерунду вы выдумали?

— Ну как же, ведь в кармане капитана нашли ваши часы. Подарок первого мужа, если я не ошибаюсь.

— Совершенная бессмыслица! У нас не было никакой интрижки, капитан Тревеллиан — известный женоненавистник, вам никто не поверит!

— Часы в кармане убитого, — не обращая внимания на собеседницу, мечтательно рассуждал Эндерби, — романтический подарок, который несчастный капитан хранил до смерти. Да, кстати, а кто его убил? Возможно, эта склочная, сочащаяся злобой особа, приревновавшая капитана к собственной дочери? О, да, леди Мэри, я знаю и эту историю и могу с удовольствием рассказать её любопытствующей публике.

— Вы отвратительный, мерзкий негодяй, — голос миссис Брэкстенхолл дрожал от гнева, — и клянусь, вы заплатите за всё зло, которое причинили, много больше, чем те несчастные, кто платил вам. Пусть я окончу жизнь на виселице, но и вы не умрёте в своей постели.

И она вышла, громко хлопнув дверью. Эндерби негромко рассмеялся.

— Уотсон, у вас есть револьвер? — спросил Холмс.

— Да, конечно.

— Отлично, доставайте его и держите этого типа на мушке. Не отпускайте ни на минуту. Пошли!

Они ворвались в комнату мнимого журналиста, едва миссис Брэкстенхолл успела, всхлипывая, сбежать вниз по лестнице.

— Будьте любезны не двигаться, иначе доктор Уотсон выстрелит не раздумывая, — твёрдо сказал Холмс.

— О, какие гости! — удивился Эндерби. — Вы тоже хотите дать мне денег и поугрожать? Это такая распространённая британская традиция, присоединяйтесь без стеснения.

— Нет, я предпочту только поугрожать. Я знаю, кто вы, мистер Милвертон, да вот беда: больше никто не знает. Если доктор сейчас пристрелит вас, похоронят некоего Чарльза Эндерби, которого никто не станет искать. А я смогу обставить всё так, что любой поверит, будто это вы напали на нас — в помрачении рассудка, или испугавшись обвинения в убийстве капитана. Зачем вы украли часы и очки?

— Чтобы иметь на руках доказательства, разумеется. Мисс Вайолет очень стесняется своей близорукости, но мать, несомненно, узнает её очки, в которых она вечерами читает. А часы миссис Брэкстенхолл знакомы по меньшей мере полковнику Россу. Вы знаете, мистер Холмс, капитан Тревеллиан, оказывается, был тем ещё проказником. Получив от женщины отказ, он крал или силой отбирал у неё какую-нибудь безделушку — на память. В его письменном столе в той каморке, которую он гордо называл кабинетом, таких вещиц не счесть. Интересно, если женщина соглашалась проявить к нему благосклонность, он тоже просил у неё что-нибудь или ограничивался приятными воспоминаниями? Нет, мистер Холмс, я понятия не имею, кто его убил. Не я точно, мне он не мешал никоим образом.

— Отдайте мне их.

— Что отдать, мистер Холмс, часы и очки? О, вы собираетесь предать эту пикантную деталь огласке? Да пожалуйста, пожалуйста, мне же легче. Возьмите, они в буфете у вас за спиной. В шкатулке светлого дерева. Берите и уходите, мистер Холмс. У меня тоже есть револьвер, в кармане халата, и я тоже держу палец на спусковом крючке. Уходите. Я знаю, что вы испытываете ко мне странную привязанность, и уверен: наши интересы обязательно пересекутся. Но не сегодня. Вы ведь не защищаете убийц, верно? К тому же, миссис Брэкстенхолл не из тех людей, кто нуждается в защите. Сэр Юстес оставил ей большое наследство, и если она поделится им со мной, то не обеднеет.

— Что-то подсказывает мне, мистер Милвертон, что на сей раз вы сильно промахнулись. Впрочем, вы правы: это не моё дело. Мы уходим — пока.

— Всего хорошего, джентльмены.

Они вышли пятясь, не сводя глаз с Чарльза. Спускаясь по лестнице, Уотсон убрал револьвер в карман.

— Можете ничего не объяснять мне, Холмс. Я понял. Этот мерзкий тип — профессиональный шантажист.

— Именно, друг мой. Однако нам надо спешить. Все действующие лица в сборе, миссис Брэкстенхолл в отчаянии, карты на столе. Время финальной сцены — если, конечно, мы не хотим, чтобы к этой пьесе прибавился ещё один акт.

— Вы опасаетесь ещё одного убийства?

— Весьма. Идёмте скорее.

В гостиной Ситтафорд-хауса было шумно.

— Я не помню, я ничего не помню, — сжимая виски и мотая головой, повторял Джеймс Пирсон. Его манжеты были щедро запачканы кровью. Он сидел в кресле и с ужасом смотрел на большой окровавленный нож.

Джон Прендегаст лежал на обеденном столе, с которого сняли скатерть, и протяжно выл. Полковник Росс перевязывал его, прикрикивая:

— Да перестаньте вы уже орать! Ничего вам не сделали, так, поцарапали немного! Да я вам сейчас рот салфеткой заткну!

Миссис Брэкстенхолл громко, истерично рыдала, её успокаивали Вайолет и Эмили. В углу сидел мистер Сент-Клер, смотрел прямо перед собой остекленевшим взглядом и пил бренди, подливая себе из стоящего рядом графина. Возле окна неподвижным изваянием застыла миссис Стэплтон — никто не заметил, как она появилась, просто возникла и стояла, с любопытством разглядывая происходящее.

За окном был густой туман.

— Присядь вот сюда, Джудит, — сказала Джейн. — Сейчас придут мужчины, и можно начинать.

— Начинать? Что начинать? — в голосе миссис Трефьюсис сквозили любопытство и страх.

— Рассказ, конечно же. Ты ведь хочешь знать, кто убил капитана Тревеллиана?

— Если это не Джеймс Пирсон — да, хочу, — твёрдо ответила Джудит.

— Тогда подожди немного, пока весь этот кавардак успокоится и вернутся мистер Холмс с доктором Уотсоном.

— И ты назовёшь имя? — глаза у Джудит горели. — Как раньше?

— Не совсем так. Кое-что я не до конца понимаю, однако мистер Холмс наверняка разобрался. И потом, это же его расследование. Мне сложно работать так быстро, ты ведь знаешь, обычно я долго думаю. Эмили, дорогая, подай, пожалуйста, сумочку. Спасибо тебе.

Джейн села рядом с подругой и стала вязать. Как она и ожидала, вскоре это возымело эффект: глядя на пожилую леди, которая спокойно считает петли посреди всеобщей суматохи, присутствующие понемногу успокоились, и даже раненый Прендегаст не выл, а скулил тихонечко.

Мистер Холмс с доктором Уотсоном ворвались в дом, будто ураган. За ними торопился, поминутно вытирая пот со лба, детектив Мюррей.

— Всё в порядке? — спросил Холмс — и тут же помрачнел.

— Всё хорошо, — кивнула Джейн, — все успокоились и готовы вас слушать. Ещё раз здравствуйте, детектив, очень любезно с вашей стороны прийти сюда.

— Я ничего не помню, — пожаловался Джеймс.

— О Господи, — пробормотал Сент-Клер и налил себе ещё бренди.

— Что ж, леди и джентльмены, — сказал Холмс, — мы с миссис Хадсон, пожалуй, действительно должны рассказать эту историю всем вам. Я заранее прошу прощения, если чьи-то тайны мне не удастся сохранить. Я попытаюсь быть максимально деликатным.

Миссис Брэкстенхолл вытерла слёзы и села прямо. Её истерика закончилась мгновенно, будто заткнули пробкой. Доктор Уотсон подошёл к Прендегасту и стал вместе с полковником оказывать ему помощь.

— Итак, начать, пожалуй, следует с Хизер. Большинству из вас её имя ничего не скажет, однако Хизер была тем маленьким булыжником, с которого в жизни капитана Тревеллиана начался камнепад. Они познакомились в Индии, между ними вспыхнуло чувство… Каждый из вас может рассказать пару подобных историй. Однако когда Хизер оказалась в затруднительном положении, капитан… Наверное, как многие на его месте, он не смог сделать решительный шаг. Связывать себя браком, когда вся жизнь впереди и неизвестно, что за перспективы могут открыться в ближайшем будущем, капитан Тревеллиан не пожелал. Одним словом, он попросту сбежал, а через некоторое время узнал, что его возлюбленная умерла, так и не разрешившись от бремени. Думаю, кто-то узнал об этом. Кто-то из начальства капитана. Ему пригрозили оглаской и разрушением карьеры. Он испугался.

Полковник Росс опустил голову, делая вид, будто крайне заинтересован тем, как доктор Уотсон накладывает повязку на левое предплечье Прендегаста.

— Я ведь прав, полковник? Вы не знали о смерти Хизер, он скрывал от вас, но что на него давят, заставляя совершать предосудительные поступки, вам ведь было известно, не так ли? Все эти ложные доносы на неугодных начальству офицеров, недонесение о превышении полномочий, доли во взятках…

— Было, — неохотно подтвердил Росс.

Холмс кивнул. Джейн смотрела на него и восхищалась. Если бы кому-нибудь взбрело в голову написать картину «Торжество разума», ему следовало бы просто изобразить мистера Холмса в тот момент, когда он изобличает преступника.

— Через некоторое время капитан понял, что грязные деньги заработать намного легче, чем чистые. А до денег он был весьма падок. Собственно говоря, его отношение к племяннику ухудшилось именно тогда, когда он понял, что воспитание ребёнка требует серьёзных капиталовложений. Капитан Тревеллиан берёг каждый фартинг, даже счета оплачивал с опозданием. Ему попросту было жаль отдавать деньги. Собственно, и карьеру он сделал как раз потому, что оказался слишком скуп, а особой отвагой не блистал.

Полковник буркнул что-то себе под нос, однако возражать не стал. Джеймс Пирсон поднял голову и внимательно вслушивался в слова Холмса.

— Многие мужчины в Ситтафорде считали капитана женоненавистником. Ну, ещё бы: в доме ни одной женщины, не женат… Однако на самом деле всё как раз наоборот: Тревеллиан любил женщин, это они не любили его. Приятный в общении, он превращался в подозрительное чудовище, как только речь заходила о серьёзных отношениях. Ему казалось, что жена обязательно станет претендовать на его деньги, тратить их на ерунду — ведь, по убеждению многих мужчин, именно это составляет суть женского счастья. Идеал капитана Тревеллиана — приходящая любовница, которая никогда не просила бы подарков и даже не оставалась бы поужинать. Да, наверное, можно сказать, что он был патологически скуп. Женщин это отпугивало. Ни одна дама не хочет прослыть распущенной — и капитану раз за разом отказывали. А он завёл себе безобидную на первый взгляд привычку: оставлять на память об увлечении вещицу, ранее принадлежавшую даме его сердца. Учитывая, как неразборчив был капитан в своих привязанностях, рискну предположить, что в его столе спрятана память почти обо всей женской части Ситтафорда. Миссис Стэплтон, что он забрал у вас?

— Пощёчину, — мрачно ответила миссис Стэплтон. — Больше я ничего ему не дала. Хотя, нет, постойте… Ах, негодяй! Значит, это был он. У меня пропала заколка для волос. Заколка для волос, понимаете? Он украл её! Прямо из моей спальни, как мерзко! Он забрал её себе, да? Да, мистер Холмс? Клал её перед собой, трогал своими гадкими пальцами и представлял меня? Фантазировал обо мне? О Боже, какая низость!

Миссис Брэкстенхолл тихо заплакала. Её дочь кусала губы. Эмили Трефьюсис растерянно обвела всех взглядом.

— Так вот зачем он попросил у меня ту камею, — удивлённо сказала она. — Мне и в голову не пришло. Он извращенец, да?

Ей никто не ответил. Все смотрели на Холмса. Но продолжила Джейн:

— Таким образом шли годы, и, откровенно говоря, притязания капитана Тревеллиана никому особенно не докучали. Получив отказ, он немедленно превращался в доброго соседа, немного отстранённого, но в целом приятного в общении. А потом что-то изменилось… Что, мисс Брэкстенхолл? Я всё ломаю над этим голову.

Вайолет испуганно посмотрела на Джейн, но быстро взяла себя в руки.

— Он говорил, я похожа на кого-то. Я не знаю, на кого, он не называл имени. На неё. Он не отставал от меня, я ужасно испугалась. Однажды он пытался силой поцеловать меня… Я впала в отчаяние.

— А потом приехал мистер Милвертон, — кивнул Холмс. — Вы знаете его под именем Чарльза Эндерби, однако его настоящее имя — Чарльз Огастес Милвертон, и он никакой не журналист. Ведь это именно его вы ждали, верно, мистер Сент-Клер? Капитан Тревеллиан обещал вам встречу с ним?

Сент-Клер не ответил. Он методично напивался.

— Что ж, я расскажу эту историю сам, а вы поправите меня, если я ошибусь. Капитан Тревеллиан знал Милвертона по некоторым старым делишкам. За небольшую мзду он согласился стать посредником между Милвертоном и Сент-Клером, однако старый шантажист, как обычно, заломил слишком большую цену. Всё это время мистер Сент-Клер пытался торговаться с ним, но они так и не пришли к согласию. Я прав?

— Мне проще развестись, — всё так же глядя прямо перед собой невидящим взглядом, чётко произнёс Сент-Клер. Часть бренди пролилась ему на брюки, но он не замечал этого.

— Однако у Милвертона была ещё одна жертва — миссис Брэкстенхолл. Этот человек способен найти компрометирующие факты в жизни кого угодно, нашёл и в её жизни. Чтобы остаться в Ситтафорде подольше, он якобы поддался на уговоры мисс Трефьюсис и стал помогать ей в расследовании.

— Чуть-чуть не так, мистер Холмс, — вмешалась Джейн. — Он действительно искал благосклонности мисс Трефьюсис. Всю жизнь этот профессиональный шантажист имел дело со слабовольными женщинами, которые в ответ на угрозы только рыдали, а их встречные угрозы были лишь проявлением обычной женской истерики. Мисс Трефьюсис, умная, решительная и не склонная к излишнему драматизму, восхитила его. Представьте себе, когда она узнала, кто он на самом деле таков, он предложил ей руку и сердце!

Эмили кивнула.

— Это правда. Чарльз сказал, если я соглашусь, он бросит всё, сожжёт свою коллекцию компрометирующих документов и станет хорошим мужем. Откровенно говоря, какое-то время я колебалась. Мне так жаль этих несчастных женщин. Но потом… Потом я подумала о вас, мистер Холмс, и о вас, миссис Хадсон. Вы ведь не позволите ему разрушить их жизни, правда?

Холмс смутился.

— Клянусь, мисс Трефьюсис, я сделаю для этого всё. Но вернёмся к нашей истории, в которой мужчинам никак не удаётся заполучить тех, о ком они мечтают.

— Неправда, мистер Холмс, — улыбнулась Эмили, — Джеймсу удалось.

— Он, кажется, сам в свою удачу не верит, — парировал Холмс. — Но продолжим же. Мисс Брэкстенхолл, на свою беду, оказалась похожа на кого-то, кого капитан Тревеллиан никак не мог забыть. Подозреваю, что…

— На Хизер, — перебила миссис Стэплтон. — Вылитая просто. Я так и знала, что этот негодяй прицепится к бедняжке. И рассказала ей всё. Про Хизер.

— Разумеется, после этого мисс Брэкстенхолл не испытывала к капитану ничего кроме отвращения, — продолжила миссис Хадсон, старательно провязывая две петли вместе. — И его притязания стали ей ещё более неприятны. А потом, я думаю, она подслушала разговор своей матери с шантажистом. Когда живёшь с такой женщиной, как миссис Брэкстенхолл, поневоле научишься подслушивать, верно, Вайолет, дорогая? И тогда в её очаровательную головку пришла замечательная мысль. Мисс Брэкстенхолл, конечно, знала, что мать подыскала ей жениха из Плимута, достаточно крупного землевладельца. И ей очень нужен был этот брак — подальше от Ситтафорда, где она пережила столько унижений. И тогда ночью она пошла к капитану Тревеллиану. Конечно, был густой туман, в котором очень трудно что-то разглядеть. Однако для девушки, которая всю жизнь ходит без очков, скрывая свою близорукость, это значительно меньшая проблема, чем для любого, кто привык полагаться на зрение. Мисс Брэкстенхолл могла бы добраться до Ситтафорд-хауса и вовсе закрыв глаза, на ощупь. Капитан Тревеллиан в ту ночь, конечно, засиделся за мемуарами допоздна, ведь рядом не было полковника Росса, который бы уговорил его идти спать. Что было дальше, Вайолет?

Все посмотрели на мисс Брэкстенхолл. Она выпрямилась, точь-в-точь как мать, сложила руки на коленях.

— В его кабинете горела только одна свеча. Этот скупец экономил на всём. Я зашла, сказала, что у меня в рукаве револьвер и я убью его, если он немедленно не напишет письменное признание. Дело в том, что незадолго до того меня видели с ним, он схватил меня за плечи и снова пытался целовать, мимо проходили соседи, я не смогла сразу вырваться… Эмили потом с удивлением говорила мне, что миссис Дример совсем из ума выжила, считает меня распущенной. Я страшно боялась, что узнает мать, что скажут жениху, что ко мне прицепится шантажист… И я велела ему написать всю правду: что он приставал ко мне, целовал силой, а я отказывала ему, вырывалась, пыталась не оставаться с ним наедине. Я не знала, поможет ли это, но какие ещё возможности у меня были? Он поверил, взял бумагу и стал писать. Он ведь не знал, что я плохо вижу и совершенно не умею стрелять. В представлении военных обращаться с оружием умеют все. Он писал, но в это время говорил мне… всякие мерзости, как он мечтал обо мне, как украл мои очки и засыпал, глядя на них, что он хочет сделать со мной прямо сейчас… Господи, это было так мерзко!

— Вот видите, Уотсон, вы были правы! — воскликнул Холмс. — Капитан испытывал волнение, только, кхм, не того характера, как я предполагал вначале. Впрочем, прошу вас, продолжайте, мисс. Простите, что перебил вас.

Мисс Брэкстенхолл продолжила говорить, как будто её и не прерывали, спокойным, ровным голосом, словно механическая кукла:

— Он писал, не поднимая головы, а я ходила у него за спиной, там ширина комнаты всего три шага, и я ходила взад-вперёд, а он писал и говорил… И я не выдержала. Я схватила пресс-папье и ударила его что было силы, но промахнулась. Он вскинул голову, удивлённо посмотрел на меня, приподнялся, кажется, хотел встать и броситься ко мне — и вдруг застыл, я поняла, что он не в состоянии пошевелить и пальцем. Боже, как я испугалась! Буквально остолбенела, стояла и смотрела на него, а потом его глаза остекленели, и я поняла, что он умер. Забрала бумаги и хотела уйти, но он так смотрел, что я… Просто опустила его голову на стол, чтобы не смотрел так и чтобы было непонятно, что оттуда забрали бумаги. Свеча упала и погасла, стало совсем темно, я сослепу наткнулась на кресло с… трупом, кажется, развернула его. И сбежала.

— Если бы ваши приключения на этом закончились, дорогая Вайолет, думаю, у вас был бы шанс остаться безнаказанной, — сказала Джейн, переворачивая вязание и начиная новый ряд.

— Именно, — подтвердил Холмс. — Как есть он сейчас ещё у одного человека в этой комнате, оказавшегося в аналогичной ситуации.

Джейн кивнула и продолжила:

— И присяжные, и даже, возможно, детектив Мюррей посочувствовали бы вам. Но потом вы начали делать чудовищные вещи. Конечно, вам было надо отвести от себя подозрение — впрочем, оно на вас и не падало. Джеймса Пирсона арестовали безо всякого вашего участия. Однако когда его выпустили, вы запаниковали. А потом бедняга Прендегаст спьяну сказал мне, что видел вас. Видел, как вы шли в Ситтафорд-хаус. И вы решили убить двух зайцев одним выстрелом: устранить свидетеля и ещё раз подставить Джеймса. Вы воспользовались тем, что мужчины слишком много выпили, более того, вы подливали им виски, Пирсону — предлагая снова и снова выпить за освобождение, Прендегасту — просто льстя своей любезностью. Я видела вас, заходя в свою комнату, вы остановились и приветливо сказали что-то Прендегасту. Надо полагать, направили его не в ту комнату, чтобы они с Джеймсом уснули рядом. Пьяные не замечают таких мелочей, как наличие ещё одного мужчины в их постели. Через некоторое время, когда, по вашим расчётам, они спали уже достаточно крепко, вы пробрались к ним с ножом. И тут мы с полковником Россом вас спугнули. Полковник громко ругался, идя за мной по коридору, ваша рука дрогнула, вы поняли, что сейчас будете раскрыты, и закричали. Как будто это вы помешали убийце довести дело до конца. Ручаюсь, если бы не мы с мистером Холмсом, вы сейчас рассказывали бы детективу Мюррею душераздирающую историю о том, как спасали несчастного мистера Прендегаста от обезумевшего негодяя.

Наступила тишина. Все — кроме Джейн и мистера Холмса — с неподдельным изумлением смотрели на хрупкую девушку, которую ещё пару часов назад все считали ангелом, и не могли поверить, что она убила одного мужчину и готова была убить ещё двоих: одного — собственной рукой, второго — руками присяжных.

Наконец встал детектив Мюррей.

— Мисс Брэкстенхолл… — сказал он смущённо. — Простите, ради Бога, но вам надо пойти со мной.

— Каждый раз, когда за окном такой туман, я вспоминаю Ситтафорд, — признался Холмс, набивая трубку.

— Я тоже, — отозвалась миссис Хадсон, не отрываясь от вязания. — Надеюсь, погода скоро улучшится.

— Я сегодня прочёл прелюбопытную новость, — Холмс встал из кресла, чтобы прикурить, — представляете, Чарльз Милвертон умер. Найден с разбитой головой, а рядом, на полу, — пресс-папье с поднявшей голову змеёй.

— Какое удивительное совпадение! — воскликнула миссис Хадсон.

— Действительно, — согласился Холмс. — Я сразу подумал, что миссис Брэкстенхолл не так проста, как кажется.

— Будете сообщать в полицию? — поинтересовался Уотсон.

— Нет. Дождусь кончины миссис Брэкстенхолл и поставлю на её могиле гранитный памятник. А на нём велю выгравировать: «Здесь лежит женщина, которая отравила жизнь паре десятков людей и спасла паре сотен».

— Кстати, друзья мои, — сказал Уотсон, — я так и не понял тогда, какую роль во всей этой истории играл полковник Росс? Неужели просто молча терпел несправедливое отношение капитана?

— Ну почему же молча и почему же несправедливое, — возразил Холмс. — Во многом они действовали сообща: жульничество на скачках, посредничество в сомнительных политических аферах… Лорд Холдхерст не просто так приезжал в Ситтафорд, поверьте. Но такие дела не делаются в одиночку, ответственность лежит на обоих, примерно поровну. Просто мы пока не в силах доказать, что полковник в чём-то виноват. Роли между ними были чётко распределены. Капитану Тревеллиану достался образ харизматичного лидера, успешного и талантливого, полковнику Россу — его скромного, невзрачного, но исполнительного помощника. Людям легче воспринимать яркую личность, вокруг которой снуют исполнительные работники. Вы же и сами используете этот приём в своих рассказах, Уотсон.

— А завещание?

— О, на этот вопрос позвольте ответить мне, — подала голос миссис Хадсон. — Недавно я получила письмо от Эмили, она страшно веселилась, когда узнала. Помните, капитан Тревеллиан завещал полковнику старые охотничьи трофеи, все эти ужасные головы со стен? Оказывается, в них и был спрятан его основной капитал! Так что полковник теперь живёт припеваючи, а Джеймсу достался дом и полторы тысячи фунтов — сущие пустяки, если сравнивать. Забавно, правда? Впрочем, Пирсоны не в обиде, им прекрасно хватает и того, что есть. Просто смешно — зачем было делать всё это, мог бы и прямо в завещании написать.

— Чужая душа — потёмки, — рассмеялся Холмс. — Друзья мои, а не сходить ли нам завтра в оперу? Дают «Риголетто» и обещают дивный баритон. Что скажете?

— О, я бы с удовольствием! — сказала миссис Хадсон и перевернула вязание.

— И я, — кивнул Уотсон.

Туман за окном понемногу рассеивался.