Бои без правил

1

Этот выстрел будет последним.

Нет, Антон Хантер не решил уйти на покой. Видимо, его просто отторгала бывшая родина, как большая, так и малая. Признавая себя немного суеверным и уж точно без стеснения веря во всевозможные знаки , Хантер пришел к выводу: за неприятности он зацепился, приняв предложение выполнить первый за пятнадцать лет заказ в Москве. Именно с тех пор пошла полоса неудач. Сначала – совершенно нелепый прокол в Киеве. После – похищение московскими бандитами, дальше – варшавский психопат, а ведь этого происшествия могло не быть, не встреться он в Варшаве с Авериным, подписавшим его на очередную московскую работу.

Наконец, тот странный тип, с которым ему пришлось плечом к плечу вырываться из лап балканских бандитов.

Чем дольше Антон думал о нем, тем больше убеждался: тогда, в варшавском пригороде, этот парень оказался не случайно. Он искал не маньяка-бармена, он явно шел по его, Хантера, следу. То, что в Варшаве еще можно списать на стечение обстоятельств, на Балканах выглядело результатом определенной работы. Человек искал его – и каждый раз находил.

С какой целью его искали, Хантер не особо задумывался. Вряд ли тот парень так упорно преследовал того, за кем охотится полиция всего мира, чтобы предложить свои услуги. Что-то вроде: «Давай работать вместе, приятель!» Но, с другой стороны, если он не одиночка и за ним кто-то стоит, то это, вероятно, целая система. В таком случае почему система не задействована, зато рискует – и сильно рискует! – какой-то странный упертый одиночка?

Незнакомец – профессионал высшей пробы, в чем Хантер убедился лично. Дело не только в том, как лихо они сыграли с Борой и ее людьми в четыре руки: вычислять кого бы то ни было в разных странах тоже надо уметь. Не всякий способен найти нужного человека в пределах города, в этом Хантер тоже убедился – все-таки ему удается уходить от полиции по обе стороны океана больше десяти лет. Вопрос в другом: почему, если цель незнакомца – он, Антон Хантер, тот не позволил Копернику сделать за себя всю работу? Ведь куда проще стоять и наблюдать…

Так или иначе, Хантер решил закончить дело, за которое взялся, исполнить знакомого ему только по фотографии Кирилла Дорохова, после чего убраться на Запад, подальше отсюда, в такой спокойный и предсказуемый Париж. Отсидеться недельку во Франции, потом устроить себе полноценный отдых, продолжив его на одном из островов Карибского моря, – слишком уж нервная жизнь в странах восточного региона.

Окончательно подтвердило его правоту решение о том, что закончить с Дороховым проще всего не в Москве, а в Киеве, – город его поражения теперь станет городом его удачи, клин клином вышибают и все такое прочее. Эту информацию он получил от Родиона Аверина по возвращении в Москву.

…Когда он остановил пикап, вышел и взял на прицел того парня в кузове, желания нажать на курок не было. Как и знакомиться со своим неожиданным преследователем и в то же время странным союзником. Хантер не был сентиментальным, однако заводить друзей или хотя бы приятелей вот так, по случаю – не в его характере. Ему очень хотелось выяснить, кто этот парень и что ему нужно, но в то же время понимал: парень явно не на его стороне, потому идти с ним на контакт – только терять время. Самое умное в создавшейся ситуации – разойтись сразу, без предисловий. Почему-то Антон был уверен, что незнакомец за ним не побежит, и это подтвердилось: когда он, пятясь, углубился в лес и потом скрылся за деревьями, погони не было. Ему даже не кричали вслед, прося остановиться. Значит, парень сам не ожидал подобного поворота и отчасти тоже был не готов к продолжению каких-либо активных действий. Могло получиться и так, что, окажись Хантер разговорчивым и они продолжили бы добираться до Приштины вместе, парень, оценив положение, нанес бы удар первым.

Нет, дополнительные сложности Антону не нужны.

«Винторез» он выкинул в лесу. Прогуливаться с винтовкой на плече даже в Косово – верх легкомыслия. Так что проблема оружия осталась нерешенной. Впрочем, временно: Хантер знал слишком многих торговцев орудиями убийства, чтобы перестать верить в скорейшее установление мира на планете. Правда, не каждый мог подобно покойному Замиру взять на себя заботу о доставке. Но с учетом новых обстоятельств, а именно того, что место действия переносится в Киев, эта проблема все равно бы осталась: ведь тогда самому Хантеру пришлось бы решать вопрос транспортировки винтовки из российской столицы в украинскую.

В Приштине он задержался ненадолго, перебрался в тот же день в Сербию, переночевал в Белграде, а оттуда на следующий день дал маяк заказчику, чтобы тот вышел на связь. Без особой нужды ни в Варшаве, где уже имели место неприятности с полицией, ни тем более в Москве раньше времени появляться не хотелось. Аверин вылетел оперативно, на самолете своего шефа Воропаева. Чтобы при личной встрече, в уютном парке возле белградской крепости Келемегдан, дать Хантеру новые вводные.

А именно: через неделю мишень будет в Киеве.

Стараясь в большинстве случаев ограничить личные контакты с заказчиком одной встречей, Хантер иногда все-таки делал исключение. Как в этот раз: нужен разговор, который ему не хотелось доверять телефонам и электронной почте. Потому, помимо дополнительной и очень важной для себя информации о ближайших перемещениях миллионера Кирилла Дорохова, Хантер обязал Аверина своими силами и за свои средства доставить в Киев оружие, перед этим взяв его там, куда положит киллер. И конечно же, доставит в заранее оговоренное место: он немного ориентировался в городе.

Доверить кому-то приобретение оружия было не в правилах Антона Хантера. По этой причине он вернулся во Францию, связался с арабской группой, услугами которой время от времени пользовался, выбрал из того, что имелось в арсенале (почти такой же «винторез»), купил, дома разобрал, смазал, упаковал и приготовил посылку к отправке. А прилетев в Киев и занявшись подготовкой к своему последнему в этой части мира делу, по ходу забрал в указанном месте: Аверин, заинтересованное лицо, четко сработал, ничего не скажешь.

Осталось только выстрелить.

Антона Хантера на самом деле мало интересовало, для чего российский миллионер Кирилл Дорохов в конце апреля приехал в Киев и какие у него здесь интересы – деловые или личные. Ему вполне хватило информации, что в определенный день и определенное время объект выйдет на сцену, установленную на Контрактовой площади в честь какого-то важного события, к которому Дорохов прямо причастен. Подойдя к микрофонной стойке, он начнет что-то там вещать – и откроется полностью. О лучшей, можно сказать, простейшей мишени нельзя даже и мечтать. Или этот Дорохов не боится смерти, хотя должен, раз знает, что у него есть враг, – а он наверняка знает! – или не опасается нарваться на пулю здесь, в Киеве, на территории соседнего государства, где у него врагов нет и быть не может.

Все почти так же, как в прошлый раз, когда Хантер подстерег и исполнил всего-то месяц назад Дмитрия Каштанова, который ждал чего угодно, только не того, что его достанут здесь из Москвы. С Дороховым вообще должно получиться намного проще – он не преступник, которого охраняют и держат в тюрьме.

Осталось выбрать позицию для стрельбы и, что самое важное, пути отхода. Не считая, что в свой прошлый киевский заход он совершил какую-то ошибку, и признавая, что его взяли только по нелепой случайности, Хантер все-таки решил на этот раз свести возможность подобного поворота к нулю. Он снял сразу две квартиры, одна хуже другой, – хозяева таких нор обычно молча берут деньги, не задавая лишних вопросов и лишнего же не болтая. Ночевал поочередно то в одной, то в другой, ловя себя на том, что нет-нет да и пошарит глазами, не проверяясь, как обычно, а выискивая в своем фарватере того странного незнакомца: если парень последовательный и с ним ничего не случилось, то непременно должен рыскать где-то рядом. Как-то ночью, укладываясь на неудобном диване, Антон подумал: а ведь он был бы даже рад новой встрече. Ну, не то чтобы рад – обязательно постарался бы найти возможность, чтобы выяснить, кто этот парень и, что не менее важно, кто за ним стоит. Правда, позже решительно прогнал от себя подобные мысли: нет, лучше пусть тот тип не крутится под ногами.

Изучая Контрактовую площадь по периметру, Хантер в конце концов выбрал для себя несколько зданий, у которых наверняка есть чердаки и уж точно – квартиры в верхних этажах с выходящими на площадь окнами. Окончательное решение принял, обойдя дома под видом сотрудника киностудии, выбирающего объект для съемок, и милиционера, отрабатывающего версию некоего преступления. Подходящий вариант отыскался: чердак, запирающийся на крепкий висячий замок, открыть который, не повредив его, совсем не сложно, что Хантер и сделал. Затем, обследовав чердак, убедился – место идеальное: сюда давно никто не ходит, куча непонятного хлама свалена в темном углу, что свидетельствует об очевидном нарушении противопожарной безопасности…

На позиции он появился за два часа до начала торжества.

Уже играла музыка из динамиков, какие-то торжественные марши сменялись песнями из репертуара российских артистов, время от времени звук пропадал, техники устраняли неполадки, опять налаживали микрофоны, те хрипели, прокашливались – и все продолжало идти по кругу. Хантер ждал, то ложась на спину, то снова поворачиваясь, чтобы посмотреть в прицел, проверить оптику, убедиться – его мишень еще не появилась. Он ненавидел именно эту часть своей работы: когда уже все сделано, никакого движения, только напряженное ожидание.

Наконец с опозданием на десять минут действо началось.

Сквозь прицел Хантер видел Дорохова, стоявшего чуть поодаль от сцены; его сопровождали двое охранников, но скорее для престижа, чем предполагая реальную опасность. До чердака, где залег Антон, доносились только звуки, голосов он не слышал, кто что вещал – не понимал, да и не нужно ему: он ждал, когда в перекрестье появится объект.

Прошло десять минут.

Затем еще пять.

Потом…

А потом он слишком поздно отреагировал на слабое движение у себя за спиной.

Попытался повернуться – и так, в полуобороте, замер.

Ствол пистолета крепко уперся в череп.

Но того, кто держал пистолет, Хантер все-таки рассмотрел в полумраке чердака.

И узнал.

2

Пятнадцать лет назад в учебном центре спецподразделения «Зет» они изучали, среди прочего, правила выживания в экстремальных условиях. С одной оговоркой: речь шла не о лесной глуши, открытом море, бескрайних степях или, как вариант, африканских и азиатских джунглях. Будущим оперативникам давали теоретические навыки выживания в других джунглях – каменных. Курс назывался казенно, как и все учебные теоретические программы: «Правила выживания в городских условиях».

Курсанты, закрепляя потом теорию на практике, могли раствориться в большом городе, слиться с ним, не выделяясь из общей массы провинциальных населенных пунктов; они легко входили в доверие, заводили нужные знакомства, быстро осваивались в незнакомом месте, составляли план города или интересующего района. В общем, умели делать то, что помогало горожанину стать настоящим уличным бойцом, и, действуя в зависимости от ситуации, либо самому растворяться в городской среде, либо, наоборот, находить в каменных джунглях нужного человека.

Оказавшись апрельской ночью в горах, Виктор Хижняк понял: здесь для выживания нужны совсем другие знания и навыки.

Идти по горным тропам в холодной темноте пешком и без проводника, к тому же раненому, пусть не серьезно, но все-таки подстреленному, он не рискнул. Все равно до рассвета далеко продвинуться не сможет, а значит, силы потратятся впустую. Но и от ущелья, в котором его чуть не убили, надо держаться подальше.

Рассудив так и заодно взвесив свои шансы переночевать в горах, Хижняк решил подавить все возможные проявления угрызений совести. Если перспектива окоченеть реальна, то совесть замерзнет вместе с тобой, легче от этого на душе не станет. Потому Виктор, прихрамывая и осторожно ступая, вернулся в ущелье, стащил с трупов чеченцев верхнюю одежду – пришлось-таки повозиться! – взял куртки в охапку и следующий час продвигался вперед по тропе, ища место, куда можно забиться. Он плохо представлял себе, где надо искать в горах место для ночевки, но, видимо, интуиция настроилась на нужную волну – в конце концов надыбал в нескольких метрах от дороги выступ, подходивший для ночлега, как показалось Хижняку, идеально.

Одну куртку он расстелил на земле, другую натянул на себя, третьей накрылся, скрючился и так дождался рассвета, то ныряя в полудрему, то выныривая в звенящую тишину горной ночи и чутко вслушиваясь в нее. Затем он снова погружался в беспокойный сон. Однако с первыми лучами солнца, мигнувшими из-за горных вершин, Хижняк почувствовал себя на удивление отдохнувшим.

Пытаясь привести мысли в порядок, он понял: сейчас доминирует только одна мысль: нужно выйти отсюда и добраться как минимум до Грозного. Представляя, как он выглядит со стороны, и допуская, что подобный внешний вид тут никого не смутит, Виктор, тем не менее, отдавал себе отчет: личность он сейчас в высшей степени сомнительная и подозрительная. Потому уязвим со всех сторон, и затеряться сможет только в условиях города. А добраться до Грозного пешком ему, человеку, совершенно лишенному ориентиров в горной местности, практически нереально.

Будь он сбежавшим пленником, все сложилось бы иначе. От бандитов убежал, к милиции прибежал. От врагов – к друзьям. Но здесь, в Чечне, друзей, которых следовало искать, у Хижняка не было. Наоборот, не найдя его труп, Юрий Повар непременно доложит об этом хоть тому же Логинову, наверняка причастному к происшедшему. И не факт, что Логинов, в свою очередь, не натравит на него всю королевскую рать.

Вывод: объявляться нельзя никому.

А это означает, что нужно вооружиться законами гор. Или теми законами, которые он себе представляет законами гор по прочитанным от скуки карманным боевикам из героической жизни спецназовцев.

Следуя своему плану, Виктор Хижняк, опять-таки не испытывая особых мук совести и не думая о том, что поступает неправильно, несколько следующих часов скрытно двигался вдоль дороги, по которой пришел сюда, пока не услышал шум приближающейся машины. Если здесь есть какая-никакая накатанная дорога, по ней непременно должны ездить.

Это был старенький, но надежный и вполне уместный на горных дорогах джип. Хижняк, словно заправский абрек, скатил с горы камень, а когда водитель остановил машину и вышел, налетел, не раздумывая ни секунды. В машине ехал голова одного из окрестных селений, испугался не за себя – за жену, вез ее в Грозный к хорошему, как сам сказал, врачу – где в горах хорошего доктора найдешь по женским болезням, э! Хижняка не волновало, за кого его принял этот человек. Он сел на заднее сиденье, велел чеченцу ехать, куда тот ехал, предупредил: если что, его жена умрет первой, – и даже сам на минуту в это поверил.

Из машины вышел на окраине Грозного и дальше уже чувствовал себя увереннее. Первое время Виктору казалось, что все вокруг пялятся на него. Но потом это вредное ощущение ушло: как и в любом городе, в Грозном, не так давно послевоенном, не было никому дела до мужчины славянской внешности, одетого в защитного цвета китель, армейские штаны и берцы. Таких здесь полно. Причем Виктор подозревал: оружие при себе носит практически каждый взрослый мужчина, потому останавливать его только потому, что он выглядит подозрительно и может иметь при себе пистолет, вряд ли станут.

Дотопав пешком до вокзала, Хижняк выяснил: поезд на Москву отходит через шесть часов, билеты есть, осталось только обменять часть трофейных денег. Недалеко от вокзала вертелись юркие смуглые ребята, готовые превратить евро и доллары в рубли по явно грабительскому курсу. К тому же гарантии, что они вообще захотят меняться, не было. Хижняк не боялся, что грозненские вокзальные гопники его кинут, просто не хотелось заводиться. Вернувшись к кассе и снова отстояв небольшую очередь, наудачу сунул в окошко сто евро. Даже заготовил небольшую речь, только она не понадобилась: крупная черноглазая чеченка в окошечке быстро посмотрела на него, потом – по сторонам, еле заметно кивнула, цапнула купюры, молча выдала билет, протянула сдачу. Куда она смела́ валюту, Виктор даже не заметил.

Убивая время до поезда, он слонялся по окрестностям, купив с рук дешевую дерматиновую сумку, воды, каких-то пирожков и после достаточно долгих споров с самим собой – бутылку водки. Там же, в одном из дворов, незаметно сбросил пистолет: с оружием ему сейчас было опаснее путешествовать, чем без него.

Приготовившись ехать, как и в прошлый раз, больше сорока часов, Хижняк, даже захватив с собой опасное для него спиртное, все-таки не мог решить, что лучше: оглушить себя до самой Москвы или, наоборот, маяться всю дорогу бессонницей. Оба варианта выглядели не очень подходящими с учетом того, что предстояло Виктору по возвращении. И водка, и бессонница отнимали силы; к тому же водка рано или поздно закончится, бессонница останется, а отлежаться и прийти в себя, как в прошлый раз, после опасных для жизни донбасских приключений, вряд ли получится. В конце концов он решил: водка – на крайний случай, его будет греть мысль о том, что она есть и в любой момент может быть пущена в дело. Потому, пожевав пирожок, забрался на верхнюю полку и, отвлекшись от глупостей, принялся составлять план действий.

Он оказался на удивление простым.

И формулировался одним предложением: найти и обезвредить Антона Хантера.

Хижняку нужно это сделать хотя бы потому, что в поимке киллера, похоже, ведомство, которое представляет Николай Логинов, больше не заинтересовано. Раз нельзя останавливать Хантера, нужно остановить того, кто повис у него на хвосте. Виктор прокрутил в голове все не такие уж давние разговоры с Логиновым, и теперь они воспринимались уже иначе.

Тогда Хижняку казалось, что курирующий операцию офицер пребывает в сомнениях и раздумьях. Он не уверен, хочет ли Виктор продолжить охоту, сумеет ли, ну и так далее. Теперь стало понятно: Логинов осторожно, мелкими тычками, подталкивал его к мысли о том, что выйти из игры можно, это не стыдно, к такому решению все отнесутся нормально. Тем более что денег Хижняк не получает, все происходящее за пределами Москвы – его личная инициатива, в конце концов, амбиции. И прими Виктор решение отойти, не понадобилась бы оперативная комбинация, в результате которой он оказался в том ущелье.

Логинов вряд ли действовал на свой страх и риск. В любой государственной службе инициатива согласовывается и утверждается. Потому остановить Хижняка – решение не только Логинова. Значит, разобраться во всем Виктор может, только сделав то, чего кто-то очень не хочет, – вычислить Антона Хантера и остановить его, пока киллер не выполнил полученный в Варшаве заказ.

Внутренний голос подсказывал Хижняку, что все дело в готовящемся убийстве миллионера Кирилла Дорохова.

Если бы спецслужбы поймали киллера раньше Виктора, попытка зачистить его в горном чеченском ущелье вряд ли имела бы смысл. Хижняка просто поставили бы в известность, сказали бы дежурное «спасибо», обеспечили бы билетом до Киева – и все, представление окончено. То же самое происходило бы, выйди они на след Хантера: тогда Хижняку или сделали бы ручкой, или любезно предложили бы посмотреть на работу профессионалов.

Итак, под стук колес подытожил Виктор, он вряд ли ошибается в выводах.

Что-то случилось, что-то изменилось – и теперь Антону Хантеру не нужно мешать выполнять заказ.

Но Логинов понял, что Хижняка просто так не остановить, объяснять ничего не захотел, а вероятнее всего, не счел нужным. Выходит, что проще зачистить упертого киевского супермена , выбрав для этого очень удобное место – горную Чечню, и сделать это руками чеченских бандитов, на которых можно без опаски списать все, вплоть до участия в организации убийства принцессы Дианы.

Не удержавшись, Виктор слез со своей полки, подхватил сумку, вышел в тамбур и там сделал хороший глоток прямо из горлышка. По телу сразу растеклось опасно приятное тепло, и он, повинуясь порыву, толкнул дверь туалета, вошел, глотнул еще раз, а остатки, чуть больше полбутылки, решительно вылил в унитаз.

Хватит.

Водка немного помогла и, к счастью, не затянула: оставшийся путь Хижняк проехал, то просыпаясь, чтобы дожевать холодные пирожки, то снова засыпая, – все-таки удалось снять напряжение.

Поезд пришел на Казанский вокзал, здесь уже патрули пасли пассажиров из Грозного прямо на платформе, останавливая для проверки документов первых попавшихся: задержание любого чеченца в Москве всегда можно оправдать. В своей простреленной, с рыжими пятнами куртке Виктор боялся привлечь ненужное внимание. Потому, поколебавшись, бросил ее в купе, остался в свитере и так, с пустой сумкой через плечо, добрался до ближайшего от вокзала секонд-хенда, обновил куртку, там же прикупил бейсболку с большим козырьком и реглан с капюшоном. В здании вокзала оказался платный душ, а мыло, дешевое белье и носки продавались чуть не на каждом шагу. Уже через час Виктор, относительно чистый, выбритый одноразовым станком, смешался с москвичами и гостями российской столицы.

На метро добравшись до центра, недалеко от Мясницкой нашел книжный магазин, в нем – интернет-кафе, по пути обменял почти все бывшие при нем деньги, оставив только полсотни евро про запас. Получив свободный компьютер, задал в поисковую систему «Кирилл Дорохов» и тут же наткнулся на свежие новости. Оказывается, известного российского предпринимателя пригласили в Киев, чтобы презентовать какой-то новый совместный проект по реабилитации бездомных детей. Порывшись еще немного в сети, Виктор убедился, что ничего странного в этом нет, Дорохов – известный филантроп, его брат в свое время убежал из дому, бродяжничал и загнулся от наркоты, потому миллионер содержит благотворительный фонд, поддерживающий детей улицы. А в Украине, где те же проблемы, всегда есть желающие проявить подобную инициативу. Особенно если, как прочитал Хижняк, российский миллионер готов взять на себя львиную долю финансирования. На таких вещах очень многие могут сделать себе имя и создать хорошую репутацию. Даже не просто могут – умеют и занимаются этим профессионально.

А торжественная презентация социальной благотворительной программы состоится… Ну да, конечно, в Киеве, как раз в Пасхальную неделю. То есть уже через два дня. Дорохов приедет лично, скорее всего, он уже там, и если Хантер не дурак – а он не дурак! – то не станет ловить свою мишень здесь, в Москве, а спокойно подкараулит в Киеве, где его появления уж точно никто не ждет. Как и выстрела.

Поехав на Киевский вокзал, Хижняк с трудом, но все-таки взял билет до Киева. Не на фирменный поезд, что даже было лучше. Из документов – только загранпаспорт. Однако именно на пассажирских поездах при проверке это почему-то лучше работает, чем на скором. Там погранцы смотрят паспорта пассажиров как-то слишком уж тщательно…

Обошлось без происшествий и тут. Добравшись до Киева, Виктор вздохнул с облегчением: наконец-то на своей территории, а значит, возможностей маневрировать становится больше, сами же маневры будут более успешными. Нужно отзвонить Марине, предупредить о возвращении, заодно дать инструкции. Хижняк вдруг подумал, что Логинов, вероятно, заодно со своим киевским коллегой, и Неверов организовал контроль за их домом и перемещениями самой Марины. И если допустить такое положение вещей, то вполне логично допустить и то, что Маринин мобильник тоже на техническом контроле. С другой стороны, думая только о том, чего делать нельзя, ничего в результате и не сделаешь. Потому, отбросив ненужные сомнения, Хижняк добрался до радиорынка, что рядом с Караваевыми Дачами, легко и недорого купил бэушный, наверняка краденый телефон, устроился на скамейке в ближайшем дворе и набрал знакомый номер.

Марина ответила.

То, что он услышал, ему не понравилось.

Однако и планов не поменяло, всего лишь внесло некоторые коррективы.

Хижняк сказал взявшему у Марины трубку Логинову все, что должен говорить мужчина тому, кто фактически похитил и теперь насильно удерживает его женщину. Потом позволил себе продемонстрировать относительную успокоенность, предупредил, что пока не в Киеве, чьим телефоном пользуется – не его, Логинова, собачье дело, с Марины нужно сдувать пылинки, сам он объявится максимум через двое суток. Верить или не верить – его, Коли Логинова, дело.

Так Хижняк выторговал себе целые сутки. С учетом ситуации – немало.

Оставшихся денег хватило на такси до Белогородки. Дома Виктор скинул надоевшее тряпье, поставил на газ большую кастрюлю и, пока вода грелась, натянул тренировочные штаны, сходил в гараж, убедился, что здесь все так, как он оставил: в машине – полный бак бензина, в тайнике – деньги и оружие. Затем помылся, поливая себе из кастрюли кружкой и вспоминая, что обычно это делала Марина, сделал перевязку, переоделся, сел за руль и отправился на охоту.

Хантер завтра, во время презентации, будет где-то на расстоянии выстрела от Дорохова. Сомнений у Виктора не было, нужно всего ничего: вычислить место, где заляжет опытный стрелок. Для этого Хижняк, неспешно прогуливаясь по Контрактовой площади, попытался встать на место Хантера – он сам должен захотеть убить московского миллионщика, сам должен выбрать подходящую позицию, по сути перевоплотившись в наемного убийцу, насколько это возможно. На какое-то время вокруг Виктора смолкли все городские звуки, воцарилась такая же невероятная, звенящая, чувственная тишина, как будто он снова оказался в горах.

Через несколько часов Хижняк вернулся в реальность, уверенно наметив для себя подходящие позиции. После этого, не привлекая к себе ровным счетом никакого внимания, он прошелся по предполагаемым точкам и оставил только для одного него различимые метки. Домой решил пока не возвращаться: с утра еще была возможность выиграть время и наведаться за всем необходимым, но теперь не исключено, что дом все-таки пасут. Если это люди Логинова, то сразу просекут игру, а ведь у них Марина, рисковать нельзя.

Без особого труда сняв на Подоле квартиру на сутки, Хижняк, к своему удивлению, впервые за много дней уснул сном младенца. Его ничто не тревожило, ведь уже сделано все, от него зависящее, осталось только дождаться Хантера и начать действовать. И утром, так же незаметно для окружающих пройдясь по вчерашним точкам , убедился: на чердаке, который он сам выбрал бы для прицельной стрельбы в первую очередь, побывали – открывали и закрывали замок, осторожно ходили, долго стояли у окна, выходящего на площадь.

Возможность ошибки в расчетах была всегда.

Только Хижняк сейчас не думал о том, что случится, если он ошибся и Хантер придет не сюда.

Просто посмотрел на часы, отключил телефон, снял пистолет с предохранителя, забрался под кучу хлама в темном углу.

Приготовился к ожиданию.

3

– Не лапай. Руки перед собой. Медленно толкни винтарь.

Хижняк говорил по-английски, не сводя с Хантера глаз. А тот, в свою очередь, смотрел в глаза Виктору, даже не пытаясь понять, как этот человек вдруг оказался у него за спиной.

Снаружи что-то говорили, но слов было не разобрать.

Словно гипнотизируя противника, Хантер протянул руку, коснулся ложа винтовки, попытался чуть резче двинуть рукой, но обутая в кроссовку на рифленой подошве нога Хижняка тут же прижала ладонь к полу.

– Не надо.

Носком правой ноги Виктор пнул оружие, «винторез» отодвинулся примерно на метр от руки стрелка.

– Ползи туда. – Хижняк кивнул в противоположный угол. – Рыпнешься – стреляю. Даже если мне покажется, буду стрелять. Так что пускай мне ничего не кажется, понял меня?

Хантер не сдвинулся с места.

– Ты кто? – спросил он по-русски.

– Смерть твоя геройская, – вырвалось у Виктора, тоже перешедшего на более привычный язык.

– Почему до сих пор не шмальнул?

– Успею. Куда денешься.

– Не сомневаюсь. – К Антону быстро возвращалось утраченное было самообладание. – Видел тебя в деле, потому и сижу тихо.

Снаружи умолкла речь, до чердака донеслись звуки аплодисментов.

– Кажись, Дорохов закончил речугу. – Хижняк кивнул в сторону окна. – Не твой день сегодня, Хантер.

– Ты меня знаешь. Я тебя – нет. Так нечестно.

– Кто тебе сказал, что здесь будет что-то по-честному?

– О’кей, не по-честному. Так неправильно, согласен?

– Не согласен.

Снаружи снова загремела музыка.

– А ведь ты за мной с Польши идешь, – попробовал продолжить разговор Хантер.

– Раньше. Ты под Москвой хорошо потрудился.

– Понравилось?

– Красиво.

– Поговорим?

– А мы что делаем? – Беспредметный обмен репликами Виктору начинал надоедать. – Сутки назад я бы с тобой вот так лясы не точил.

– Что изменилось за сутки?

– Кое-что. Для нас обоих, Хантер. Я буду спрашивать, ты – отвечай. Как ответишь, так я и решу вопрос.

– Вопрос?

– Да. С тобой. Надо же с тобой что-то делать, Антон Хантер.

– То есть, – теперь он не скрывал удивления, – ты меня догнал, держишь под прицелом и не знаешь, как дальше быть?

– С тебя хватит того, что ты у меня на мушке.

Из заднего кармана Хижняк достал пару прочных тонких наручников – тоже из своего небольшого арсенала, купил по случаю в Крыму.

– Ползи к стене. Ближе. Там труба, сам прикуйся.

Хантер подчинился. Парень не спешил стрелять, не позвал подмогу. Значит, он один, за ним по какой-то причине никто не стоит, он хочет поговорить, а раз так – некий шанс вывернуться у Антона появился. Подчинившись, Хантер приковал себя наручниками к трубе, и только тогда Хижняк опустил пистолет, присел напротив своего пленника сначала на корточки, но сразу же – на пол.

– Кто заказал тебе Дорохова?

– А, так ты от него, что ли? В смысле – на него…

– Я – сам на себя, – прервал его Виктор. – И сам для себя. Тебе лучше ответить.

– А если не стану?

– Тогда я тебя застрелю. И дальше буду выгребать свои проблемы, зная, что я догнал тебя и сделал то, что должен.

– Интересно. Для кого ты должен меня убить?

– Для себя.

– Честно, в первый раз такое вижу.

– И считай, что в последний. Если я здесь и сейчас прострелю тебе коленную чашечку, ты заговоришь?

– Но ты же до сих пор не…

Хантер не успел понять, как Хижняк вдруг оказался рядом с ним, ствол пистолета сильно уперся в колено. Они снова сверлили друг друга глазами.

– Ладно, верю, – выдохнул наконец Антон. – Обычные разборки в бизнесе, я так полагаю. У меня принцип, я ограничиваю общение. От имени заказчика со мной говорил некто Родион Аверин, только вряд ли он первое лицо…

Того, что Хантер может не знать фамилии прямого заказчика, Хижняк не допускал. Но чувствовал: сейчас убийца не крутит, не прикидывается, не тянет время – он вправду понятия не имеет, кто платит.

– Хорошо, а вот если тебя кидают? Получается, ты не знаешь кто? Как же накажешь нехорошего человека? Ну, в своей этой манере…

– Меня не кидают. – Хантер позволил себе усмехнуться. – Раньше иногда пробовали. Теперь у меня репутация, даже вон ты о ней слышал. Но если кинут, тогда найду подлеца, можешь не волноваться. Так ты на Дорохова работаешь или на кого?

Хижняк вздохнул.

– Для тебя это важно?

– Да, важно. Я не предлагаю тебе откупиться, просто мы могли бы вместе…

– Не могли бы! – снова оборвал его Виктор, лихорадочно соображая, как повести разговор дальше и чем ему реально может помочь сам киллер. – Слушай, не перебивай. Сначала меня подключили, чтобы я достал тебя в Москве. Вычислили, где тебя держат…

– Кто вычислил?

– Не перебивать, сказал! – Хижняк повысил голос, сильнее нажав стволом на колено пленника, потом продолжил уже спокойнее: – Не важно кто. Для тебя – не важно. Или тебе не один хрен, кто тебя ловит? Ладно, в Москве ты выскочил, и я уже больше не был нужен. Но потом появилась новая тема: вычислили этого Аверина, просчитали, что тебе заказали Дорохова. А дальше началась фигня: те, кто хотел спасти его от твоей пули, – Виктор кивнул в сторону чердачного окна, – вдруг все переиграли и решили позволить тебе выполнить заказ. И дальше, насколько я смыслю в логике, прекратить тебя ловить, дать тебе уйти. По большому счету этим убийством занялись бы наши, в Киеве, только тебе ведь уже ничего не угрожало, скажи?

– Да, – согласился Хантер. – Я собирался убраться отсюда. Подальше и навсегда.

– Отсюда вопрос: чего это тебя ловили, а потом вдруг перестали?

– Понятия не имею. Решили, что смысла нет. – Хантер снова попробовал улыбнуться.

– Ага, только из-за смены, как говорится, приоритетов меня хотели грохнуть. Чтобы я не поймал и не остановил тебя, Хантер. Так что Дорохов твой тут ни при чем.

Снаружи снова кто-то о чем-то громко заговорил в жутко фонивший микрофон. Хантер поморщился.

– Он такой же мой, как и твой. Как я понимаю, ты догадываешься или знаешь наверняка, что тебя подставили. Догадываешься, кто это сделал. Но тебе этого мало, ты хочешь узнать почему. Прости, ничем не могу помочь. Мне платят, чтобы я застрелил господина Дорохова, до которого мне совершенно нет дела. Теперь по твоей милости я работу не выполнил. Если от этого кому-то хуже, то только заказчику. Выходит, твои так называемые партнеры, которые хотели тебя остановить, чтобы я свою работу сделал, бегут в одной упряжке с моим заказчиком. А раньше они не бежали с врагами этого Дорохова в одной упряжке. Все, наш разговор заходит в тупик.

Хижняк сам это понимал.

Он вычислил, выследил и захватил наемного убийцу. Он сорвал чьи-то планы. Вернее, так: он сорвал планы своих врагов. Тех, кто послал его на верную смерть в Чечне.

Но впервые за все время Виктор не смог решить, что теперь делать с пленником. Разобраться с Логиновым и выдернуть Марину – его ближайшие планы. Как в них вписать Хантера…

– Кстати, – проговорил тот, отвлекая Виктора от размышлений. – А ты не сам ли виноват?

– Чего?

– Я так понимаю, сойти с дистанции ты мог уже в Москве. Не пойди ты за мной следом, ничего бы с тобой не произошло. Это и нашей с тобой встречи в лагере Боры касается, а ведь девчонка без тормозов, неуправляемая, пристрелила бы тебя на месте, после за меня бы взялась, потому я и помог тебе… Ладно, себе тоже помог… Слушай, парень, раз мы здесь наконец встретились и выясняем отношения, скажи, зачем тебе лично нужно было гоняться за мной? Тебе платили?

– Еще чего…

– Понятно, что-то личное. Кто-то из твоих близких… То есть… я кого-то…

– Детей! – вырвалось у Виктора давно накипевшее.

– Подожди, чьих детей? Твоих? Парень, мне платят за убийства, но у меня тоже есть принципы. Женщин и тем более детей я не трогаю.

– Не свисти! – Хижняк снова повысил голос. – Детей он не трогает, правильный, бляха! В конце марта в Москве ты исполнил Илью Буруна, своего заказчика. Тебя натравили на него люди, которые перехватили тебя в аэропорту и держали в Одинцово, в известном тебе домике. Это было?

– Было. Странная ситуация, дикая история – но было.

– А теперь вспомни, человек с принципами, что было чуть раньше. Торговый центр, принадлежащий Буруну. Тебя туда привезли, ты кинул взрывчатку в урну, из машины нажал на кнопку. Рвануло, погибли дети. Никто не имеет права убивать детей, понял, ты, охотник гребаный?

Хижняк чувствовал, что заводит себя специально, только ничего не мог с собой поделать. Сейчас он искал причину, которая заставит его быстрее что-то решить с ненужным теперь уже пленником.

Но вдруг увидел, как странно уставился на него Хантер. В глазах убийцы появилось новое выражение: удивленное и оскорбленное, два в одном.

– Тебя как зовут? – Голос Хантера звучал как-то глуше.

Ой, ну его к черту! Пожалуйста, раз интересно!

– Виктор. Доволен?

– Нет, Виктор. Я не доволен. Ты говоришь, кто-то взорвал торговый центр, принадлежащий Буруну, и погибли дети?

– Что значит…

– Стоп! – Хантер уже, казалось, не замечал, что прикован к трубе парового отопления. – Если бы ты не знал, что я, Антон Хантер, причастен к убийству детей, то есть фактически убийца детей, то вернулся бы домой и не продолжил бы дышать мне в затылок?

– Киллеров есть кому ловить. Я бы вообще не вписался в эту историю. Убивать людей плохо, но киллеров всего мира я переловить не смогу. И вообще…

– Стоп! – снова выкрикнул Хантер, теперь подавшись вперед. – Виктор, я не был в торговом центре. Я не устраиваю взрывов в людных местах. – Теперь он тяжело дышал, и Хижняк уже видел перед собой растерянного наемного убийцу, если, конечно, такие бывают. – Тем более там, где много женщин и детей. Я все это время сидел в подвале, в том, как ты говоришь, Одинцово! Меня не было в торговом центре, это вообще не мой стиль работы!

Из головы Виктора Хижняка сейчас вообще вылетели любые мысли.

Мир не перевернулся.

Но что-то все равно в нем было неправильным.

Снаружи уже без перерыва гремела музыкальная смесь.

4

– Слушай, Хижняк, это уже…

– Нет, слушать пока будешь ты!

Устроившись рядом с Неверовым на переднем сиденье, Виктор проигнорировал его машинально протянутую руку. Ничего демонстративного, просто голова Хижняка как раз сейчас была слишком занята, чтобы он обращал внимание на такие детали, как формальная вежливость и правила хорошего тона, с которыми Виктор, впрочем, и так не слишком дружил.

…Когда на площади закончилась торжественная часть, Хижняк отстегнул Хантера от трубы, сковал руки за спиной и предупредил – если что, будет стрелять, не промахнется, труп опознают, и после этого у человека, который застрелил одного из самых разыскиваемых в мире наемных убийц, вряд ли начнутся серьезные неприятности. Антон, кстати, и не думал сопротивляться. Ему самому хотелось узнать, как же он оказался там, где его быть не могло, кто и зачем повесил на него чужое преступление и, главное, кому было выгодно представить его, пусть и типичного «плохого парня», но все-таки имеющего собственный кодекс чести и свои убеждения, жестоким убийцей детей.

И хотя один из них был пленником другого, там, в полумраке пыльного чердака, двое мужчин заключили если не сделку, то уж точно перемирие. Хантер не договаривался с Хижняком ни о чем, они просто поняли друг друга так же, как тогда, на поляне, в лагере албанцев под угрозой неотвратимой гибели. У Виктора пока не было причин доверять Антону. Однако об этом можно не говорить – достаточно просто не снимать с него наручники. Хантер же не слишком возражал, понимая: пока ему ничего не грозит, его новый знакомый, действуя в своих интересах, одновременно помогает ему, нравится Виктору такой расклад или нет.

Выбраться им удалось незаметно. Машина Хижняка стояла в тихом дворе, он тоже готовил пути незаметного отхода. Усадив пленника на заднее сиденье, Виктор отвез его на одну из снятых им же квартир – не к себе же домой ехать. Там снова приковал Хантера к батарее, выслушав в меру ироничные комментарии, а потом сделал то, что собирался с того момента, как убийство Хантером детей в Москве оказалось под большим вопросом: воскресил в памяти телефон Максима Неверова, позвонил и без лишних объяснений не попросил – велел приехать на встречу.

Хижняк понимал, что рискует. Он доверял Неверову в этой истории не больше, чем остальным. Тем не менее слова Хантера сможет подтвердить или опровергнуть только Неверов. У Виктора просто не было другой возможности. Конечно, он мог ее найти, но для этого нужно кое-что еще, чего у Хижняка тоже не хватало, – время. Нужно вытаскивать Марину, на это оставалось меньше суток. Продолжать убеждать Логинова, что до сих пор не вернулся в Киев, глупо и даже опасно. Понимая, что Марина – рычаг давления на Виктора, он может это давление усилить. А уж Марина ко всем этим делам точно не причастна…

– Ладно, говори. – Неверов вздохнул. – То пропадаешь, то пишешь какие-то письма, то снова исчезаешь, теперь вот опять…

– Привез? – снова прервал его Хижняк.

Вместо ответа Неверов достал из внутреннего кармана пиджака диск в квадратном бумажном конвертике, протянул Виктору. Тот взял, сунул в карман куртки, сказал:

– По оперативным данным, кино может быть липовым.

– То есть?

– Шняга все это, Неверов. Разводка, как тебе еще втолковать? Короче, надо, чтобы ты до завтра, до утра, через своих яйцеголовых очкариков-спецов узнал, монтаж это или все-таки реальная картинка.

– Подожди. – Теперь Неверов попытался собрать мысли в кучу. – Ты хочешь сказать, что видео с камеры наблюдения, на котором видно, как Антон Хантер опускает в урну взрывчатку, – фальшивое?

– Где-то так. – Хижняк повел плечами. – Во всяком случае, это вполне может быть самоделка.

– У меня не оригинал. Такая же копия, как я сделал тебе…

– Неверов, я не очень-то сильно подкован технически. Но ты сам мне сказал: видео прислали тебе файлом по электронной почте. Насколько я во всем этом разбираюсь, видео сначала записалось на камеру наблюдения, и это – цифровая запись. Потом ее списали на компьютер, сделали соответствующий файл. А потом этот файл, один в один, переслали сюда, тебе. Так что, по сути, у тебя такой же оригинал, как и у твоих московских друзей. И с ним можно работать. Скажи, если здесь имеет место монтаж, это же можно увидеть?

Неверов задумчиво потер пальцем переносицу.

– Я, вообще-то, тоже не сильный технарь. Хотя, ты сам знаешь, долгое время имел дело с охранными системами. Так что, думаю, если ты прав и нам прислали липовое видео, на этой копии можно все разобрать. Непонятно только, почему ты вдруг объявился, да еще с такими подозрениями. Ты, вообще, где пропадал?

Хижняк не спешил с ответом. Ему вдруг пришла в голову мысль, от которой по телу пробежала легкая дрожь.

– Слушай сюда, Неверов, – проговорил он. – Когда я получу от тебя ответ и закончу все свои более важные дела, может быть, кое-что расскажу. Если будешь хорошо себя вести…

– Не наглей, Виктор, мне надоели твои штучки.

– Ты еще всех штучек не видел. Значит, так: я параллельно отдам вот эту копию своим ребятам. Которым я доверяю больше, чем тебе.

Он блефовал, надеясь, что Неверов все-таки допускает наличие у него альтернативных возможностей, ведь от Хижняка, как известно, всего можно ожидать.

– Зачем же ты…

– Затем! Если мне выдадут одинаковый результат, тогда я приму одно решение. Если же твой результат будет отличаться от того, что мне скажут мои спецы, мало не покажется тебе , Неверов. Тебе лично! Потому что я тебе, Неверов, не доверяю.

– Тогда для чего…

– Чтобы проверить! – В голосе Виктора звучали победные нотки. – Так что или сразу соври мне, или докажи, что не заодно с теми, кто сварганил липу.

– Если диск – липа.

– Если диск – липа. – Хижняк согласно кивнул и вышел наружу, даже не махнув на прощание рукой.

Конечно, у него не было таких возможностей. Вернее, он не успевал раскрутиться и найти их за такой короткий срок. Однако, подумав вдруг, что Неверов тоже может иметь к фальшивому диску прямое отношение, решил подстраховаться.

Теперь у него больше шансов получить от Неверова правдивый ответ.

Поверив в наличие альтернативных экспертов, – а зная Хижняка, такое вполне можно допустить! – он много раз подумает, прежде чем соврать.

Виктор вернулся на квартиру к пленнику только после того, как больше часа покатался по городу, проверяя, не сел ли кто-нибудь ему на «хвост», сводил Хантера в уборную, покормил. Потом они вместе просмотрели на ноутбуке пленника добытое видео, прокрутили небольшой фрагмент несколько раз. После Хижняк внимательно выслушал аргументы, приводимые Хантером в пользу того, что картинка фальшивая. Но, сделав свои выводы, ничего пленнику не сказал. Забрал ноутбук, оставил Хантера одного с включенным телевизором, уединился в кухне.

Ему не хотелось поддерживать необязательный разговор с временным союзником. Так же, как он не собирался оставлять Хантера без присмотра, пусть даже тот и держался нормально, можно даже сказать, дружелюбно.

Ночь Виктор провел, расположившись прямо на полу в кухне; его пленник, которого никак не получалось приковать ближе к дивану, тоже просидел до утра, прислонившись к стене и дремля в такой позе. А утром, включив телефон, Хижняк позвонил Неверову.

Выслушал короткий ответ.

И прервал словесный водопад простым нажатием кнопки, отключившись и завершив разговор.

Потом прошел в комнату, где давно проснувшийся Хантер с ленивой обреченностью смотрел телевизор, и сообщил пленнику:

– Тебе повезло. Ты детей не убивал.

И добавил про себя: «Зато теперь я знаю, кому очень не повезло».

5

Они держали пленницу за городом, на окраине курортного Ворзеля.

Окончательно определившись, как действовать дальше и поставить точку в этой истории, Виктор через час после разговора с Неверовым позвонил Марине, услышал ее ровный, спокойный голос и, давно зная свою женщину, понял – она не играет, не сдерживается. Все на самом деле хорошо, никакого дискомфорта, кроме, понятно, ограничения свободы, она пока не испытывает. Хижняк нарочно не попросил ее передать трубку Логинову сразу, какое-то время поговорил с ней сам – пусть те, кто сидит рядом и слушают, увидят и поймут: на них обратят внимание тогда, когда они сами того заслужат. Наконец, услышав в трубке голос Логинова, Виктор коротко поставил его в известность:

– Я в Киеве. Куда приезжать?

– Прямо так сразу? Хижняк, а давай…

– Давай без «давай», Коля! – позволил он себе рявкнуть в трубку. – Вот давай без ваших «давай», ладно? У вас моя женщина, я хочу ее забрать! Все, говори место!

– И время?

– Нет, на надо время! Время я знаю – СЕЙЧАС, Коля! Другого времени просто не будет!

– По-моему, ты не в том положении, чтобы ставить условия…

– А по-моему, теперь ты о своем положении должен думать!

– У меня все в порядке, Витя. Нервы в коробочку – и валяй, приезжай, обсудим наши дела.

– С тобой у меня нет никаких дел! – отрезал Хижняк, окончательно убеждая Логинова: он еле сдерживается, зол, а потому вряд ли опасен, ведь человека с холодной головой всегда нужно опасаться больше.

На встречу поехал, взяв только пистолет. Если его план сработает, больше ничего не нужно. Даже оружие не пригодится, не придется пускать его в ход. Выехав за пределы Киева, отключил телефон – трубка тоже не понадобится в ближайшее время. Немного подумав, открыл окно и вышвырнул телефон на ходу: лучше новый купить, когда все закончится. Он терпеть не мог пользоваться вещами, бывшими в употреблении, если, конечно, того не требовали чрезвычайные обстоятельства. От кого-то услышал – да от Марины, от кого же еще! – что чужие вещи сохраняют энергетику прежних владельцев. И не всегда эта энергетика позитивная. Чужого Хижняку никогда не было нужно.

А может, не в суевериях дело.

Может, просто захотелось ему швырнуть из окна мобильник на радость тому, кто его случайно отыщет на обочине…

Добрался без происшествий. Так же легко отыскал нужный дом: просто задал данные в навигатор, и джи-пи-эс сам привел его к небольшому, уютному домику на окраине Ворзеля, стоявшему чуть поодаль от остальных и отделенному от соседей соснами. Из-за высокого забора виднелась только крыша, камеры наблюдения над новыми железными воротами Хижняк не увидел, но, похоже, внутри знали, что он подъехал. Не нужно было гудеть, ворота сами открылись, впуская его в небольшой дворик. Их открыл изнутри высокий худощавый парень в джинсах, кроссовках, но в пиджаке, не совсем соответствующем общему стилю одежды, как отметил про себя Виктор. Под пиджаком наверняка болталась кобура, только Хижняк сейчас не собирался упражняться в точности стрельбы: остановился, спокойно вышел из машины и, не дожидаясь, пока Пиджак вновь закроет за ним ворота, направился к дому, позволяя тому находиться у себя за спиной.

Как только нога Виктора стала на первую ступеньку крыльца, входная дверь широко распахнулась и на пороге появился Логинов собственной персоной. Он, как отметил Хижняк, тоже оделся просто, без претензий и даже не старался спрятать под тонким свитером бронежилет. Наоборот, наглядно демонстрировал и свою осведомленность о том, что от Хижняка можно ожидать чего угодно, и потенциальную готовность к нападению и нарушению со стороны Виктора любых договоренностей.

– Добро пожаловать, давно ждем! – Логинов старательно изображал радушие.

– Не кривляйся, я ненадолго, – бросил Хижняк, пройдя мимо и подавив искушение толкнуть Николая плечом.

– Как получится, – ответил тот, дождавшись, пока Пиджак войдет, потом запер за ним дверь и бросил в спину Виктору: – Да, ствол выкинь.

– Какой ствол?

– А теперь ты не кривляйся, Витя. Ты же привез с собой пистолет, правда?

Видимо, встречу с ним москвичи репетировали – слишком уж театрально, синхронно достали они пистолеты. Стоя в просторной прихожей, Хижняк не сдвинулся с места, но и разоружаться не спешил. Пауза затянулась, и тогда навстречу ему из комнаты шагнула Марина – целая, невредимая, в полном порядке, даже с легким макияжем, хотя и немного бледная. Тут уже Хижняку надоело сдерживаться, и он шагнул к ней, чтобы обнять и прижать к груди, что в обычной жизни делал очень редко, ибо стыдился публично проявлять чувства.

Но Марина не сдвинулась с места: сзади в дверном проеме выросла еще одна мужская фигура, ствол пистолета был направлен на ее голову.

– Зря вы это, – процедил сквозь зубы Виктор.

– Здравствуй, – проговорила Марина, ее голос дрогнул.

– Ну вот, и этот пугать! – отозвался Логинов. – Твоя подруга, Витя, вела себя все это время тихо и спокойно, не напрягала, даже в карты вот с ребятами играла для разнообразия. Одно плохо – постоянно талдычила: Хижняк вам то сделает, Хижняк вам это оторвет, Хижняк вам что-то такое серьезное открутит… Ну, Витек, вот ты пришел, когда откручивать начнешь? – И уже другим голосом, лишающим последних надежд на возможное силовое вмешательство со стороны Виктора, добавил: – Бросай ствол на пол, шагай вперед! Герой, блин!

Марина, в свою очередь, попятилась, возвращаясь в большую комнату, используемую здесь как гостиную. Мужчина, державший ее на прицеле, опустил оружие, но не убрал. Так же повел себя Пиджак, один только Логинов продолжал поигрывать пистолетом. Пожав плечами, Хижняк подчинился, его пистолет со стуком упал на пол, Виктор переступил через него и тоже прошел в комнату, по-прежнему не оборачиваясь.

– Хромаешь? – услышал за спиной вопрос Логинова. – На сучок напоролся?

– На камешек, – сдержанно ответил Виктор. – В горах под ногами много камешков.

– Ясно. Не повезло. Осторожнее надо быть, Витя.

– Я уже понял это, Коля.

– Или, наоборот, повезло, – продолжал рассуждать вслух Логинов, выходя на передний план и расположившись так, чтобы видеть всех присутствующих. – Спасибо, что нашел для нас время, Хижняк.

– На здоровье. – Виктор не спускал глаз с Марины.

– Извини, но мера вынужденная. По-другому тебя приструнить не получилось. На слова ты не реагируешь. Прешь, как бык на ворота… И намеков не понимаешь.

– Тонкие слишком намеки.

– Ну, вот этот вряд ли тонкий будет.

Логинов кивнул на Марину.

Она невольно опустила глаза и вскрикнула. А Хижняк сжал кулаки.

На груди женщины, сначала по центру, потом, переместившись влево, ближе к сердцу, появилась красная точка. Под конец апреля опять выдались пасмурные дни, солнце не слепило, и потому точка была видна очень хорошо.

– Понял? Пока мы с тобой поговорим, твоя женщина, надеюсь, любимая, постоит под прицелом.

Красная точка переместилась с груди на лицо.

И замерла в центре лба, слегка подрагивая.

– Для чего этот цирк, Логинов?

– Ты ведь у нас тоже любитель спецэффектов. – Тот развел руками. – Меня предупреждали ваши, я не верил. Теперь вот поверил, да вижу – поздно.

– Для кого поздно?

– Для тебя, Витя, для тебя. Знаешь, мы тут подумали и решили: вот так держать твою Марину на прицеле уместнее, чем связывать, совать дуло к черепушке… Неинтеллигентно. И потом, тебя тоже видно. Лучше не кашляй даже. У стрелка приказ палить, стоит тебе только сделать резкое движение. Даже случайное, Витя. Так что следи за собой и будь осторожен, как пел Цой, кумир нашей с тобой юности. Тоже ведь Виктор, скажи…

– Болтаешь много. И лишнего. Нервы, – проговорил Хижняк.

– После тебя, уважаемый, я точно отпрошусь в хороший санаторий нервишки лечить. Даже за свой счет, здоровье дороже. Ладно, давай о делах. Сначала познакомимся с коллективом.

Логинов подошел к мужчине, стоявшему позади Марины, легонько хлопнул его по плечу.

– Это у нас Костя. Рядом с тобой – Дима.

– Мне до лампочки, кого как зовут. Хоть Бим и Бом.

– Не скажи, Витя, не скажи. Всегда полезно знать имена тех, с кем придется какое-то время пожить под одной крышей. Ты ведь останешься здесь, Хижняк, не понял разве до сих пор?

– Не понял…

– Объясняю. Я воссоединю вашу маленькую семью, и вы поживете тут до тех пор, пока Антон Хантер не выполнит заказ Филиппа Воропаева.

– То есть, пока Кирилл Дорохов живой, мы никуда отсюда не выйдем?

– Не самые худшие условия, кстати, – заметил Логинов. – И – да, ты прав. Пока Дорохов жив, вы поживете здесь под присмотром. Одного тебя изолировать нет смысла. Похоже, ты захочешь исполнить такой же трюк, как Хантер в Одинцово. А Марина – хороший стимул. Конечно, мы можем договориться и она поедет домой. Только придется все время держать ее под наблюдением, не спускать глаз, она ведь глупостей может наделать. А это хлопотно. Потому удобнее, когда под рукой вы оба. Детали позже обсудим…

Хижняк не мог отвести глаз от красной точки в центре Марининого лба.

– А если Хантер никогда не убьет Дорохова?

– Мы с тобой знаем, что Антон – человек слова. И если он взял заказ, то выполнит его. Мне, вообще-то, показалось, что Хантер попробует достать Дорохова тут, в Киеве. За каким-то чертом его ведь сюда понесло, а в Москве его лучше охраняют… Ладно, это, в конце концов, Хантера дело. Но, думаю, если не этими днями в Киеве, то дней через пять в Москве его таки уберут.

– И ваша служба, которая опасна и трудна, мешать не станет?

– Как мы можем помешать известному наемному убийце сделать свое грязное дело, если даже не имеем информации о готовящемся покушении? – деланно удивился Логинов. – Конечно, убийцу начнут активно искать. Только Антона Хантера уже давно ищут… Не мы одни о него ломаем зубы, так что пускай этим все-таки Интерпол занимается.

– Вот так вот, значит?

– Вот так! – Логинов развел руками. – Витя, я тебе честно скажу: ты – находка. И фанатик: так вцепился в Хантера, что хрен оторвешь… Только если дело не касается тебя лично, надо просто уметь останавливаться. Я же говорил – все, Хижняк, свободен, дальше мы сами. Не послушался. Непослушный он у вас, Марина…

– И меня решили вывести из дела физически, – ровным голосом проговорил Виктор.

– Другой бы спорил, а я не буду! Не хочу оправдываться, придумывать причины разные… Устал я от тебя, Хижняк, понимаешь? Дал бы в Чечне себя убить, Марину бы твою никто пальцем не тронул. Чего ты добивался, понять не могу!

– Тебе свистнули, что моего трупа там, в ущелье, нет, и ты, Коля, просчитал, что я появлюсь обязательно? Ты не думал, что я твою подставу просчитаю?

– У тебя хватило ума вычислить Хантера в Варшаве и Косово. У тебя хватило куража остаться живым в Чечне. Как я могу после всего этого допустить, что ты не просчитал, кто и зачем отправил тебя к абрекам на съедение? Да, я так просто об этом говорю! – Логинов в который раз картинно развел руками. – На самом деле, Хижняк, ты никто. Нормальный крутой мужик, только по сути – ноль. За тобой никто не стоит, и, если ты когда-нибудь попробуешь устроить что-то типа разоблачения методов спецслужб, или как там это называется на языке прессы, тебя не прикроют. У тебя, – Николай для убедительности ткнул в сторону Виктора стволом, – не выйдет ни фига. Вот так. Ну, все прояснили?

Красная точка все еще оставалась в центре лба женщины. Марина поежилась, ей давно было неуютно.

– Не-а. – Теперь Хижняк повернулся к Логинову всем корпусом.

– Что-то еще не ясно?

– Ага. Так, мелочь. Для чего все это? Смысл какой?

– Не понял…

– Кому и зачем нужно, чтобы Хантер выполнил заказ? Еще недавно ты говорил мне совершенно другое.

– Времена меняются, Витек. – Логинов ухмыльнулся. – Причем чем дальше, тем быстрее.

– И не только времена.

Когда Хижняк произносил эту фразу, он уже видел, как красная точка вдруг резко подпрыгнула, переместившись со лба Марины и на какой-то миг исчезнув с поля зрения, а потом появилась на лбу того, кого Логинов назвал Димой, а Виктор окрестил про себя Пиджаком.

Из всех четверых только он и сам Хижняк расположились так, чтобы Марина стояла перед ними. Потому Дима-Пиджак оказался единственным из троих, увидевшим странные маневры красной точки. Но она приклеилась к его лицу прежде, чем он успел что-либо сказать.

Теперь это заметил уже и Логинов.

Только уже ничего нельзя было изменить.

Выстрела никто не услышал – со звоном разлетелось стекло, и пуля, пробившая его снаружи, попала Диме точно между глазом и переносицей.

Брызнула кровь. Парень даже не вскрикнул – неуклюже, мешком рухнул на пол. А красная точка уже плясала на лице Николая Логинова.

6

Хантер добрался до места на полчаса раньше Хижняка.

Так они условились, время Антон определил для себя сам. Ему должно было хватить тридцати минут на разведку и принятие решения. Как будет действовать, не сказал. Это трудно растолковать, пока не прояснишь ситуацию на месте.

Но оба знали: Хижняк, которого ждали, входит в дом.

А Хантер, которого не ждали, появится потом.

…Еще вчера, посмотрев добытое видео, он не только своими глазами убедился, что это профессионально сработанная подделка, но даже догадался, откуда взяли его изображение для монтажа. На видео Хантер, бросавший что-то в цилиндрическую урну, был одет в комбинезон – тот самый, который он натянул в московском офисном центре, преображаясь в сотрудника тамошнего паркинга. Тогда, в феврале, он только появился в Москве, собираясь исполнить финансиста Бориса Раевского.

Вот, значит, как его узнали. Хантер отругал себя за неосторожность, но ведь он и впрямь не допускал, что в сортире могут стоять скрытые камеры наблюдения. Видео сконструировали где-то в недрах спецслужб, а там, вне всяких сомнений, держат умельцев, способных наложить одно изображение на другое. Как тут – в картинку, снятую с такой же камеры в торговом центре, вмонтировали фрагмент, на котором он избавляется от лишнего мусора. Торговый центр действительно взорвали, были жертвы, среди них – дети, и кому-то нужно было повесить этот теракт на Антона Хантера.

Хижняк слушал его внимательно, только, похоже, не особо верил. И Хантер его понимал: в сложившейся ситуации ему, пленнику, выгоднее убедить Виктора в своей непричастности к убийству детей. Ведь именно этот факт заставил Хижняка выйти на охоту.

Как понял Антон, гибель детей и его к ней причастность – единственная серьезная мотивация, заставившая этого человека действовать. В разговоре Хижняк обмолвился: на самом деле у него не было ни желания, ни причин включаться в погоню. Он не собирался помогать ни своим, ни тем более чужим силовым структурам. У Виктора, как успел убедиться Хантер, с силовиками давний конфликт, свои личные счеты. И ловить вместе с ними киллера, пусть и такого класса, каким он себя считает без ложной скромности, у Виктора просто нет видимой причины.

Ответ появился сам собой: историю с причастностью Хантера к убийству детей и подтверждающее этот факт видео соорудили специально для того, чтобы заставить такого человека, как Хижняк, выйти на тропу войны.

Когда пленник высказал это, Виктор ничего не ответил. Взял ноутбук Хантера, удалился в кухню, и до утра они практически не общались, разве что Антон давал знать, когда ему нужно в уборную. Но утром, сделав нужный звонок, Хижняк резко изменил свое отношение к пленнику: запросто отстегнул его, даже не предупредив, что в случае чего будет стрелять. Затем последовало короткое емкое объяснение:

– Чтоб ты понимал. Неверов, ну, тот тип, который показал мне это маленькое кино в первый раз, мог быть заодно с москвичами. Я допустил такой вариант, ведь переговоры велись через него, да и наша местная контора была в твоем деле, Хантер, заинтересованной стороной. Не сильно, скорее частично, там свои терки на других уровнях…

– Ладно, я примерно так и понял.

– Короче, ты зуб давал, что видео – монтаж. Я проверил вчера через Интернет: взрыв в торговом центре реально был, кое-кого уже нашли, вроде чеченцы. Но тебя в связи с тем взрывом нигде не вспоминают. Вопрос: почему, если на видео ты красиво получился и тебя легко опознать? Допустим, чеченская версия притянута за уши, ладно, это не мое дело… Тогда почему не притянули к ней тебя? Даже не вспомнили, а ведь информация – бомба!

– Ну и?..

– Видео, которое прислали из Москвы в Киев, – не только подделка, но и самодеятельность. Для внутреннего пользования. Возможно, личная инициатива моего дружка Коли Логинова и его начальства. А может, начальство вообще ни при чем, Логинов сам подсуетился. Значит, – Виктор нацелил на Хантера указательный палец, – другой мой приятель, Неверов, или в курсах полностью, или его использовали вслепую. И если бы он сейчас сказал мне, что видео настоящее, то раскрыл бы себя и получил бы то, на что давно, еще с Донбасса, нарывался.

– Откуда?

– А, ерунда, тебе оно не надо, мои дела… Только Неверов убедился, что видео – липа. Похоже, его самого это удивило и чуток напрягло. Получается, его тоже использовали, а меня так вообще развели. Хотели убить, потом забрали мою женщину. Они неправильно поступили. – Хижняк криво улыбнулся. – Нехорошо. Ошиблись они.

Так двое вчерашних врагов заключили перемирие и что-то вроде временного союза. Хижняк ничего не объяснил – просто констатировал:

– Ты все равно захочешь наказать их. Они ведь приписали тебе чужие грехи. Ну а у меня тут по-любому право первой ночи. Ты можешь не успеть или вообще мешать мне. Так что лучше помогай, одно дело ведь делаем.

Хантер и без того догадался: этот парень каким-то образом давно просчитал его, потому и дышал в затылок так настойчиво, уверенно, упорно. Он признал – союзники они, по меньшей мере, странные. Но зато теперь, во всяком случае на некоторое время, они без опаски могут поворачиваться друг к другу спиной…

Домик в Ворзеле, где обосновались Логинов и его люди, был наверняка съемным. Стало быть, это самая обычная постройка, без охраны по периметру, камер наблюдения и ловушек. Ведь, по идее, эта команда должна держаться тише воды, ниже травы. И людей в группе – необходимый минимум, это не специальное подразделение. Раз так, задача упрощается. Хантер легко преодолел ограду, укрылся в начинающих зеленеть кустах и вскоре увидел человека с винтовкой, вышедшего из дома, обошедшего здание с тыла и занявшего позицию у дерева. Подобравшись поближе и держась у стрелка́ строго за спиной, Хантер со своего места разглядел – на винтовке лазерный прицел, он тоже работал с такими, а сама машинка наверняка, как тут говорят, левая. Нигде не зарегистрирована, ни в какую базу данных не попадет в случае чего, ведь не станут же ребята, пускающие это оружие в дело, искать потом сами себя…

Дождавшись, когда Хижняк появится и скроется в доме, Хантер постоял еще немного, а потом осторожно двинулся к стрелку́. Даже если тот и имел определенную подготовку, сейчас вряд ли что-то слышал и замечал вокруг. Сосредоточившись на происходящем внутри, на том, что он видит в окуляр прицела, и уверенный в собственной безопасности, он не почувствовал врага за спиной. И Хантер, стремительно бросившись на стрелка́, ударил ребром ладони чуть пониже уха, вырубив его на короткое время, – впрочем, достаточное для того, чтобы перехватить винтовку, вторым ударом отбросить стрелка́ от себя, быстро взять на прицел одного из тех, кто расположился внутри вокруг Виктора, и, уже не сдерживая себя, нажать на спуск.

Вожака, того самого Логинова, определил сразу – видел, как этот тип в бронежилете вышел встречать Хижняка, понял, что он тут главный, и взял его на прицел. Ни он, ни Хижняк не представляли, что все произойдет именно так, но, когда Антон изготовился разнести голову Логинову, увидел стремительный жест Виктора, сообразил, что это сигнал ему .

Стрелять не нужно.

Ладно, растянем удовольствие.

Все равно ведь он пришел сюда, чтобы убивать.

7

Увидев превратившуюся в кровавое месиво голову одного из своих недавних церберов, того самого, кто применил к ней силу и совал пистолет ей в лицо, Марина, не сдержавшись, громко и даже как-то визгливо вскрикнула.

Одновременно стоявший за ее спиной охранник Костя вскинул оружие. Но его остановили слившиеся в одну команду голоса Хижняка и Логинова:

– СТОЯТЬ!

– НЕ СТРЕЛЯТЬ!

То, что кричала не только она, неожиданно привело Марину в чувство. Она вышла из зоны обстрела, вопросительно взглянула на Виктора. Тот, зная, что Хантер в тылу и может появиться в любой момент, именно такого выхода не ожидал. Потому проговорил слишком поспешно, сбившись на скороговорку:

– Стволы на землю! Марина, забери!

Красная точка, казалось, прожигала лицо Логинова. Не решаясь даже качнуть головой, он разжал пальцы. Пистолет со стуком упал на пол, примеру старшего последовал и охранник Костя. Марина, стараясь не смотреть на окровавленный труп, споро подобрала оружие и, не зная, куда его девать, положила на стол. Пистолет, отобранный у него, Виктор вернул себе сам, отступил так, чтобы под прицелом оказались оба, и, уже окончательно опомнившись, велел:

– Сели вон туда! Оба! Руки перед собой!

Логинов и Костя, вытянув вперед руки – охранник к тому же зачем-то растопырил пальцы, – попятились к дивану и уселись рядом.

– Ну, прямо ласточки на проводе! – съязвил Виктор.

– Ты зря так делаешь, Хижняк, – процедил Логинов. – Уже не шутки, убит сотрудник…

– Значит, меня убивать можно. Я не сотрудник. И людей похищать можно, правильно? Заткнулся бы ты, Коля. Вас сюда никто не звал, так что кушай, чего заказал.

Красная точка прицела уже исчезла, и через минуту в комнату вошел Антон Хантер, пижонисто положив трофейное ружье на плечо.

– Good morning! – громко проговорил он. – I hope you are feeling well.

– Вряд ли они хорошо себя чувствуют, – ответил за остальных Хижняк и, не скрывая раздражения, добавил: – Мы так не договаривались! Что ты творишь вообще?

– Ты недоволен? – Хантер с деланным удивлением вскинул брови. – Ты хотел их просто отшлепать? Тогда для чего меня с собой взял?

Недоумение, вызванное появлением Хантера, сменилось на лице Логинова злобной яростью.

– Хантер! – невольно воскликнул он и с ненавистью посмотрел на Виктора. – Хижняк, теперь тебе точно не отмазаться! Ты связался с Хантером!

– Закрой пасть! – не собираясь больше сдерживаться, рявкнул Виктор. – Я пока не решил, что с тобой делать!

– Зато я решил. – Хантер оглядел присутствующих, перехватил винтовку, держа ее теперь наперевес. – Ты меня удивляешь, Виктор. На что ты вообще рассчитывал, когда предложил идти сюда вместе, выручать твою женщину?

– Это он? – Марина кивнула на Хантера. – Точно он? Правда?

– Ну, сама видишь – опознали. – Хижняк тоже не спешил опускать оружие, лихорадочно соображая, как ему вести себя дальше.

Как ни верти, Хантер прав: он понимал, что делает своим союзником, пусть ситуативным и временным, профессионального убийцу. Однако Виктор по-прежнему не знал, должен ли он сейчас мешать ему, заодно спасая от верной смерти Логинова, к которому пылал не меньшей ненавистью, чем Хантер. А заодно – его единственного оставшегося в живых товарища.

– Там сколько человек было? – спросил он, чтобы хоть как-то отвлечься.

– Там? – переспросил Хантер и тут же сообразил: – А, во дворе? Один.

– Живой?

– Пока да. Я не убиваю тех, кого перед этим вырубил. Приковал к дереву твоими же наручниками, Виктор.

– Что решаешь?

– Подумать надо. Кстати, – Хантер развернулся к Логинову всем корпусом, – детей я тоже не убиваю. И женщин. Тебе понятно?

Марина тем временем подошла к Виктору, встала рядом. Очень хотела прижаться к нему, крепко обнять. Еще сильнее хотелось уйти отсюда, чтобы не видеть того, от чего она большую часть своей жизни старалась убежать, держаться подальше. И еще она, кажется, впервые за все время, что знала Хижняка, почувствовала его неуверенность.

– Очень хорошо! – не унимался между тем Логинов, хотя и старался при этом не делать резких движений. – Хижняк, ты хоть понимаешь, что стал соучастником убийства? Ты – сообщник Хантера! Ты хоть осознал, что сделал?

– Я нашел его и привел тебе, – ответил Виктор, изо всех сил пытаясь справиться с желанием разрядить обойму сначала в Логинова, а потом сразу в того, с кем пришел сюда: другого логического выхода пока не видел.

– Вот что я скажу, – вмешался Хантер. – Если ты собирал на меня материал, то должен знать, что я никогда не работаю с сообщниками. Я всегда все делаю один, как и в этот раз. Послушай, ты даже глупее, чем я думал. Ни в Америке, ни в Европе таких глупцов в полиции не держат… Или откуда ты там, меня не касается. Ваши трупы спишут на Хантера, и правильно сделают. Мне все равно, скольких на меня еще повесят. Мне вообще все равно , в кого стрелять. Ну а Хижняка здесь не было. Или ваша вот эта операция, – он обвел рукой комнату, показал рукой на притихшую Марину, – ваше пребывание здесь, законно все? Ты выполняешь официальное задание на чужой территории, похищаешь людей – и это все с кем-то согласовано? – Он повернул голову к Виктору и сказал: – Уходи. Ты сделал все, что хотел. Догнал и поймал меня. – Хантер усмехнулся. – Освободил свою женщину. Наказал тех, кто собирался тебя убить… Дальше – мое дело, пусть тебя совесть не мучает.

– Почему она не должна меня мучить? – вырвалось у Виктора.

– Тебя же не терзает совесть за каждого, кого я… Ну, сам понимаешь. Вот и сейчас не терзайся.

– Никуда я не пойду! – заявил Хижняк, тут же объяснив: – Я еще с ними не закончил. Вернее, с ним вот.

Отстранив от себя Марину, он подступил ближе к Логинову, стараясь при этом не перекрывать Антону сектор обстрела.

– Видео, где Хантер бросает в урну торгового центра взрывчатку, – монтаж. Твоя работа? Быстро говори!

– Моя, – подтвердил Логинов.

Запираться в его положении было глупо, тем более что Виктор спрашивал, судя по всему, о том, в чем уже не сомневался.

– Зачем?

– Для тебя. Эксклюзив. Нам нужен был кто-то посторонний, напрягли киевских коллег, пускай подумают. Они ведь тоже Хантера прощелкали. Ваш Неверов вспомнил о тебе в частном порядке. Ты годился для такой одноразовой акции. Но тот же Неверов сказал, что ты мужик с гонором. На тебя невозможно надавить, теперь, во всяком случае.

– Что он имел в виду?

– Не объяснил. Да и не надо мне. Слово за слово, Неверов ляпнул: вот если бы Хантер беременную женщину застрелил или ребенка похитил, с Хижняком договориться было бы легче. Вот тебе и оперативная комбинация… А дальше, извини, ты уже сам завелся. Говорил же тебе, чтобы возвращался в свой Киев, так нет, приспичило ему… Доигрался…

– Мы все доигрались, – ответил Виктор и тут же исправился: – Вы все доигрались. Я сказал бы даже – заигрались. Все, что тут произошло, – твоя вина, Коля, только твоя.

– Эва! Прокурор, тоже еще… – Логинов хмыкнул. – И меня зовут Николай, если ты забыл.

– Это для таблички. На кладбище. И для некролога, – заметил Хижняк. – Да, еще одно, Коля. Исповедуйся до конца, раз начал. Меня надо было остановить. Хантер должен был убить Дорохова. Мешать ему уже не нужно. ПОЧЕМУ?

Логинов выдержал его пронзительный взгляд, проговорил после небольшой паузы:

– А вот это, Хижняк, не твоего ума дело. Лучше тебе этого не знать, послушать Хантера, забрать свою бабу, повернуться и убраться отсюда строевым шагом. Дружок твой, – он кивнул в сторону киллера, – уже тебе алиби обеспечил. Отмажешься. Я так понимаю, тебе не впервой.

– ПОЧЕМУ?

– По кочану! Витя, тут твоя упертость ослиная не поможет! Это тебе не за Хантером по миру гоняться, тут сложнее все! От таких знаний только хуже будет…

– ПОЧЕМУ?!

Щелк!

Это Хантер передернул затвор.

– Знаешь, Виктор, мне это тоже становится интересно. Получается, те, кто обязан меня ловить, мне же и помогали. Сейчас он все расскажет.

Ствол нацелился в голову Логинова.

Потом, переместившись влево, уставился на молчавшего Костю.

Марина снова вскрикнула и зажмурилась.

Хижняк крепко сжал рукоять пистолета. На его глазах Антон Хантер снова собирался убить человека, он уже сделал это несколько минут назад, и если…

Дальше Виктор ничего придумать не успел.

Звякнуло выбитое чем-то плотным и тяжелым оконное стекло. Сразу же раздался громкий хлопок, что-то ослепительно вспыхнуло, потом еще раз, еще, за спиной, там, где двери, загрохотали тяжелые шаги. И Хижняк, еще не до конца понимая, что происходит, бросился к Марине, подмял ее под себя, прикрыл, повалил на пол.

Крики, звуки ударов, приказы бросать оружие, лежать и не двигаться.

А затем чьи-то руки подхватили Виктора, помогли ему подняться. При этом отобрав пистолет, разжав стиснутые на рукоятке пальцы.

Теперь можно было осмотреться. Дом в один момент наполнился бойцами в спецкостюмах, в том числе со шлемами на головах. Они уже скрутили Хантера, Логинова, Костю, обследовали остальные комнаты, не обращая на Хижняка с Мариной ровным счетом никакого внимания. Сразу же среди них появились двое: один в милицейской форме – Виктор разглядел майорские погоны, – другой в штатском, при костюме и даже при галстуке.

– Надоел ты, Хижняк, – сказал он, но, похоже, не слишком раздраженно, скорее печально. – Умеешь же людей напрягать, что за натура дурная…

Так терпеливый педагог отзывается о способных, хотя и не слишком послушных учениках.

8

Ослабив узел галстука, Максим Неверов переключился на Хантера, то ли сознательно игнорируя возможную ответную реплику со стороны Виктора, то ли действительно киллер занимал его сейчас намного больше.

– Честное слово, не ожидал, – искренне говорил он. – Конечно, специальная группа сейчас работает по вам, Хантер. Но не думал, что мы встретимся здесь. А как он рад!

Неверов, не оборачиваясь, кивнул на стоявшего рядом с ним милицейского майора.

– Узнаете его, Хантер?

– Без фамильярностей можно? – Даже в патовой для себя ситуации Хантер продолжал демонстрировать гонор.

– Сколько угодно! Обращение «господин» вас устроит? Или «мистер», может быть? По имени-отчеству? – Теперь Неверов полуобернулся к майору: – Учтем пожелания по старой-то памяти?

– Разберемся, – пророкотал майор. – Это ж больше вас касается. Заберете ведь клиента…

– Обязательно. И передадим дальше, по инстанции, как положено. На этот раз держать у себя господина Хантера у нас нет законных оснований: очередного преступления на территории Украины он совершить не успел. Так что через какое-то время полетит на самолете туда, где его сильнее захотят. Если снова не сбежит, конечно.

– Только не от меня на этот раз, – пообещал майор.

– Да, Хижняк, познакомься, это тот самый Нечваль, начальник убойного отдела киевского главка, с которого все началось… Для тебя в том числе.

Майор Олег Нечваль сделал полшага в сторону Виктора, по-простецки протянул руку, и Хижняк решил пожать ее: в конце концов, у него нет причин не уважать именно этого милицейского офицера, из-под носа которого месяц назад увели Хантера в московском аэропорту.

– Наверное, тебе нужно все объяснить, – проговорил Нечваль. – Только в этом домике у меня столько дел, что не до тебя пока.

– Ну, делай свои дела.

Виктор вдруг понял – ему не хочется ничего знать. Все происходящее неожиданно перестало его интересовать, ибо он подозревал: ничего хорошего для себя не услышит. Но просто так выйти отсюда с Мариной, сесть в машину и уехать домой он тоже пока не мог. Хижняк был уверен: удерживать его не станут, не он здесь теперь главное действующее лицо и, судя по интонации Неверова, в последующих рапортах и отчетах его фамилию, как и фамилию Марины, никто из присутствующих упоминать не намерен. Однако его по-прежнему мучил один вопрос, без ответа на который его душа в ближайшем обозримом будущем не успокоится.

Ответить могут либо Логинов, либо Неверов, наверняка знающий больше. И если не получить объяснений сейчас, придется пересиливать себя, ища контакта с Неверовым после. А Хижняку уже было слишком много Максима Неверова в их с Мариной жизни.

Но больше всего Виктору не понравилось, что тот вроде как прочитал – или угадал – его мысли.

– Мобильник твоей Марины на контроле, – сказал Неверов. – Она, конечно, еще не успела тебе рассказать, что я приезжал, пытался выяснить, нет ли у нее с тобой связи. Получил отрицательный ответ. Не поверил, уж извините, Марина… Вы ведь за своего Хижняка всегда горой. Вот я и распорядился поставить вашу трубу на прослушку. Виктор обязательно даст о себе знать, если живой. Можно было еще читать вашу электронную почту, но с Интернетом, я знаю, у вас на новом месте проблемы. Хижняк тоже наверняка это учитывал, так что телефонный звонок вернее. Если, конечно, ему к тому времени удалось остаться в живых. На что я, Хижняк, очень надеялся – тебя проще оставить в покое, чем убить. Я пытался объяснить это Логинову… Было, Логинов?

– Я отказываюсь разговаривать без представителя посольства, – сухо бросил Николай.

– Твое право, коллега. Но мы успели послушать, что говорил Хантер, которого никто не ждал здесь увидеть… Надо признать, Логинов, что преступник прав. Ваша операция здесь, на территории чужого государства, кем-то санкционирована? Если да, тогда все в порядке. Следующий вопрос: похищение людей тоже входит в план операции? Твоя группа действовала с разрешения твоего руководства или это самодеятельность?

Логинов молчал. Сидевший рядом с ним Костя вообще отвернулся, втянув голову в плечи. Хижняк бросил взгляд на Марину, и этот взгляд ей не понравился – она слишком хорошо знала, что может последовать за ним и каких глупостей Виктор способен наделать сейчас. Потому быстро и громко проговорила:

– Витя, стой спокойно! Не надо!

– Чего не надо? – Максим вскинул брови.

Ни стоящий рядом Олег Нечваль, ни бойцы с автоматами, ни тем более все понявшая Марина не смогли остановить Хижняка.

Стремительное движение, короткий замах – и, с криком схватившись за лицо, Неверов потерял равновесие от удара, в который Виктор вложил всю свою нереализованную до сих пор злость и ненависть.

Марина тут же повисла на плечах милицейского майора, пытаясь удержать его, а на Хижняка ощетинились сразу несколько автоматных стволов. Громко захохотал Хантер, выругался Логинов, но неминуемую расправу тут же остановил сам Неверов, выкрикнув:

– Отставить! Не трогать!

Судя по тому, что бойцы опустили оружие, а Нечваль не оттолкнул, а лишь по возможности деликатно отстранил от себя Марину, приказы Неверова для всех здесь многое значили.

– Нормально все! – повторил Максим.

С пола поднялся сам, без посторонней помощи. Поморщился, разбитое в кровь точным ударом лицо болело. Не зная, чем еще помочь, Нечваль выудил из кармана кителя и протянул ему початую пачку влажных салфеток. Резко запахло спиртовым раствором и сиренью. Порозовевшую салфетку Неверов хотел было кинуть под ноги, но, подумав, сунул в карман брюк, совсем по-детски шмыгнул носом, показал Хижняку выпачканные кровью подушечки пальцев.

– Я не то чтобы в обиде… Спасибо, хоть не выстрелил… За что?

Виктора тем временем заметно попустило, даже голос звучал ровнее.

– Эти, – он кивнул на Логинова, – забрали Марину. Ты знал и ничего не делал. Как это называется?

– Сейчас скажу. – Неверов вытер кровь с пальцев еще одной салфеткой, провел ею по лицу, освежаясь. – Только теперь послушай и не перебивай. Всем полезно, кстати, чтобы лишний раз не объяснять каждому в отдельности… – Он сделал паузу, собираясь с мыслями. – Пока ты не вернулся в Киев, я не знал, что Марину вывезли из дому и удерживают силой. Сначала с тобой говорила она, потом передала трубку Логинову. Мы, таким образом, уже не просто знали, что коллеги здесь у нас нарушают закон и надеются, что им это сойдет с рук, но и то, что ты врешь. Логинову говоришь, что пока не в городе, а звонок отслежен из Киева. У Логинова не было возможности это проверить. Значит, Виктор, ты выигрываешь время. Что-то задумал, основную работу за нас сделаешь сам, нам остается только появиться из коробочки к шапочному разбору. К тому же сотрудничать с нами… ладно, пусть так – со мной, ты вряд ли захотел бы. Наконец, немножко зная Марину, я не сомневался, что себя она в обиду не даст. Представляя конечную цель господина Логинова, я не допускал, что с Мариной поступят плохо. Ну а зная немножко тебя, решил – ты что-то задумал, и Марина, которой и так ничего серьезного не угрожает, скоро будет спасена. Оставалось только ждать подходящего момента, чтобы упредить возможную бойню. Я специально подключил майора Нечваля. Профиль не его, территория – тоже чужая, Киевская область все-таки. Но ничто не мешает начальнику убойного отдела главка реализовать полученную информацию о незаконном лишении свободы женщины. – Тут Неверов усмехнулся. – Учитывая, кого он в результате обезвредит, реабилитироваться за досадный промах в аэропорту Нечвалю не помешает.

– Ты, значит, доброе дело решил сделать.

– Почему нет? – Максим снова коснулся пальцами разбитого лица, болезненно поморщился. – Не дай Бог нос сломал…

– Что тогда будет? Посадишь?

– На кол разве, – парировал Неверов. – Ладно, дальше слушай. Антона Хантера тоже ждали. Но не здесь. И, если совсем честно, возможность его появления в Киеве оценивалась пятьдесят на пятьдесят.

– Кто оценил?

– Я лично. На основании, кстати, твоего же сообщения, Хижняк. Или забыл? Сам ведь написал мне о том, что Хантер, по твоей информации, готовит покушение на Кирилла Дорохова, а нанял его в Варшаве некто другой, Филипп Воропаев. Для чего меня решил проинформировать, понятия не имею. Ведь больше от тебя сообщений не приходило. Может, тебе делать было нечего. Может, кому-то назло. Может, что-то хотел в перспективе для себя выяснить. Вот и решил, действуя в своей манере, нагло втянуть меня в свои игры, чтобы потом снять нужную тебе информацию… Впрочем, не важно. Дело в другом: пока ты, Хижняк, как я понимаю, играл в квача с Хантером, я пробил твою информацию. Я ведь аналитик, если ты забыл. Ну и понял: Хижняка вполне могут убить, ибо иначе его не остановишь, а останавливать надо. Позарез, как говорится…

– Приехали.

9

– Куда приехали? – не понял Неверов.

«Кажется, я сказал это вслух», – подумал Виктор и только теперь обратил внимание, что все присутствующие молчат, слушают их разговор, который вряд ли предназначен для них.

И снова Неверов угадал его мысли.

– Майор, можете паковать этих! – распорядился он. – Давайте оперативно, пора докладываться по начальству. Все на уши станут, с тебя бутылка, Нечваль.

– Не заржавеет, – ответил милицейский майор, не сдвинувшись с места.

– Что-то не ясно? Выводите клиентов, мы тут сами договорим…

– Не надо так, – ответил Нечваль. – Не надо, ученые уже…

– «Так» – это как?

– Разве не понятно? – вступил в разговор притихший было Хантер. – Не только господину копу хочется знать, что тут вообще происходит и почему это самое «все» именно так сложилось.

– Он толково говорит, – согласился Нечваль. – И насчет этих вот гусей, – он кивнул в сторону Логинова с Костей, – тоже все грамотно обосновал. Слушай, Максим Петрович, я тут прикинул – темные лошадки они все. А я не хочу, чтобы меня втемную опять поимели…

– Ты, майор, даже не заморачивайся. Ты вообще ни при чем, и я…

– Господин Неверов, – в голосе бывшего опера-«убойщика» прозвучали новые, не звучавшие до сих пор интонации, – я участвую в операции. Это вообще, считай, моя реализация. Так что даже если во всем, что тут сейчас закручивается, есть военная тайна, я должен ее знать. Подписку не дам, на слово придется поверить, что без лишнего спроса от меня ничего никуда не пойдет.

– Глас народа, – заметил Хижняк. – Раз сам начал, сам и заканчивай.

Неверов колебался недолго.

– Хорошо. Только пройдемте хотя бы вон туда.

И показал рукой на открытую дверь в соседнюю комнату – там, как уже понял Виктор, в ожидании его появления держали Марину.

– Логинов – с нами. Остальным быть здесь, нам нужно минут пятнадцать.

– Меня касается все, о чем вы будете говорить, – напомнил Антон Хантер.

– Вас, господин Хантер, уже ничего не касается, – заметил Неверов. – Вам не в чем себя упрекнуть, как профессионал вы нигде не прокололись. И не договорись вы каким-то образом с Хижняком, не приди сюда вместе с ним… Хотя, думаю, вряд ли вы об этом жалеете.

Оставив Хантера под охраной ломать голову над тем, что ему недосказали, Неверов пропустил в другую комнату Хижняка, который взглядом остановил Марину. За ними последовали майор Нечваль и боец, втолкнувший туда закованного в наручники Логинова. Войдя последним, Максим жестом удалил спецназовца и плотно закрыл за ним дверь, а Нечваль, в свою очередь, на всякий случай наставил ствол своего пистолета на москвича.

– Неверов, у меня терпения уже нет, – сразу заявил Виктор.

– Я почувствовал. И оценил, – буркнул тот, снова прикоснувшись к начинающему багроветь кровоподтеку. – Ладно, постараюсь объяснить по возможности коротко. Подробности вам не нужны… То есть нам с вами они ни к чему. По большому счету это нас не касается и никак бы не задело, не окажись ты, Хижняк, такой упорной касторкой.

– Что бы ты сейчас ни сказал, Неверов, это будет расценено как провокация! – вырвалось у Логинова.

– Ну, значит, ты прекрасно знаешь, до чего я додумался, – хмыкнул тот. – Получается, доля правды в этом есть. Причем достаточно большая.

– Не тяни кота за хвост, – хмуро произнес Виктор.

– О’кей. – Максим Неверов хлопнул в ладоши. – Информация о ваших , Логинов, миллионерах Дорохове и Воропаеве достаточно открытая. Я прошелся по Интернету, сделал несколько частных звонков и получил вот какую картинку. Дорохов – сибиряк, который решил закрепиться в Москве. Это не наказуемо, если такой крупный бизнес играет в одну дудочку с властью. Додуматься несложно, у нас тут аналогичная ситуация. Не скажу, что она мне нравится. Хотя и то, что меня, как государственного служащего, это не устраивает и возмущает, я тоже не уверен. Таковы реалии, с ними надо или смириться, или поступать так, как Кирилл Дорохов. Ему предлагали хорошее надежное лобби в обмен на допуск в его бизнес нужных властям людей. Если Дорохов упрется, всегда можно дать отмашку, и маски-шоу покажут ему не только в московском, но и в главном – красноярском офисе. Возможно, Дорохов вел какие-то переговоры, торговался, и все в конце концов как-то бы решилось. Но в это самое время в нужные уши поступает интересная информация: абориген Филипп Воропаев, которому не нравится, что наглый сибиряк топчет его московский огород, заказывает конкурента известному международному киллеру Антону Хантеру. Пока все правильно, а, коллега?

– Ну-ну, – отозвался Логинов.

– Возможно, всего лишь возможно, что на тот момент Кирилл Дорохов смог найти с лоббистами общий язык. Результат – он становится еще одной курицей, несущей для властей золотые яйца. Потому Хантера нужно было остановить. Ведь его репутация известна: он выполняет все заказы, которые берет, рано или поздно. Что случилось потом и почему так быстро, если захочет, расскажет нам сам Логинов.

– Ничего я говорить не стану!

– А ничего и не надо говорить! – Неверов посмотрел на Хижняка. – Виктор, как ты вдруг послал мне свое сообщение, так же неожиданно вот он позвонил мне. И прямо спросил, нет ли у меня с тобой связи. И могу ли я на тебя надавить, чтобы ты прекратил свою охоту. Я объяснил… Думаю, Хижняк, ты сам догадываешься, что именно я ему объяснил. Ну а после прошла информация, не заинтересовавшая широкие массы, зато очень напрягшая меня: в московском офисе миллионера Кирилла Дорохова в течение восемнадцати часов проходил обыск, изъяты жесткие диски со всех компьютеров, вывезены коробки с документами. Причину толком не объяснили, Дорохов дал пресс-конференцию, все вернули, тоже без объяснений и извинений. Стало быть, или уже пугают, или он так и не договорился. Что же получается?

Вопрос был задан Хижняку, и ответ лежал на поверхности – Виктору слишком хорошо были известны подобные схемы укрощения строптивых, не лояльных к властям бизнесменов.

– Дорохов не нужен. Его списали, да?

– Можно и так сказать, – согласился Неверов. – Только зачем давать ему шанс изображать из себя жертву режима или там коррупции? Раз есть информация о готовящемся убийстве, которое никак не связано с проблемами Дорохова и Системы, то почему бы не позволить Хантеру выполнить заказ? А потом реализовать полученную информацию, только уже зад ним числом. Соображаешь, Хижняк?

Ну конечно! Как же все просто! Противно – и все же просто…

– Есть доказательства на Воропаева, – проговорил Виктор. – Его человек встречался с Хантером. Тот уже успел накуролесить в Москве и заодно по соседству, в Киеве…

– У нас он выполнял московский заказ, – вставил Нечваль. – Доказухи – вагон!

– Воропаева берут, прессуют и раскручивают. Ему крышка, без вариантов. Все представляется как разборка между конкурентами. И если грамотно подойти к делу, то со временем активы и Дорохова, и Воропаева незаметно для посторонних переходят к другим людям. За которыми стоит Система, – закончил Виктор.

– Где-то так. – Неверов кивнул. – Или не так, коллега?

Логинов ухмыльнулся, однако предпочел промолчать.

– Ну, это в общих чертах. Самых общих. Конечно, вмешиваться в чужие дела я не мог и не хотел. Своих хватает. Но что-то мне подсказывало: Хижняк в получившейся схеме явно лишний, тогда как Хантер в нее вписывался идеально. Раз тебя, Виктор, нельзя уболтать выйти из дела, значит, придется ликвидировать. Вот почему я приехал к Марине – хотел предупредить. А потом склеилась своя схема – появился реальный шанс снова поймать Хантера.

– Это как? – В глазах Виктора блеснул интерес.

– Я не знал, где ты и что с тобой. Зато при любом раскладе Хантеру нужно было выполнить заказ. К Дорохову подвели человека, который предупредил о покушении. Ну а сам Дорохов, тот еще сибирский авантюрист, решил подыграть. Так что в Киеве он появился не случайно, да и его фонд – вполне реальный проект.

И тут Логинов встрепенулся. Но Хижняк упредил его вопрос:

– Выходит, Дорохов согласился побыть в Киеве живцом?

– Согласился, – подтвердил Неверов. – Шансов мало. Ставку сделали на то, что Хантер засветился в Москве. И возможность исполнить работу в Киеве покажется ему более привлекательной. Ну а если бы сорвалось, что ж, Дорохов все равно предупрежден и по возвращении уже защищал бы себя сам.

– Хантер готов был стрелять…

– Попортил вчера крови, попортил, – признал Максим. – По периметру сидели снайперы, и стоило бы оптике блеснуть, стрелка́ бы сняли. Только, как я уже понял, Хантер просто не успел начать – ты настиг его раньше.

– Буду я ждать. – Теперь Хижняк, казалось, даже оправдывался. – Он мог сделать резкое движение, пальнуть, его вообще могли обнаружить. А у меня к нему еще разговор имелся…

– Поговорили, – констатировал Неверов. – И договорились. Правда, когда ты вчера появился, словно чертик из коробочки, и стал интересоваться той видеозаписью, я обрадовался, что ты живой…

– Прям-таки…

– Хочешь – верь, не хочешь – твое дело. Но я понятия не имел, что ты, Хижняк, не только Хантера, но и общий язык с ним нашел. Киллера мы по-прежнему пасли в фарватере его потенциальной жертвы. Ты же должен был привести нас сюда, чтобы можно было взять всех с поличным. Когда ты вошел, наш снайпер сделал хитрый такой выстрел и влепил возле оконной рамы специальный микрофончик. Очень чувствительный, записалось все. Даже появление Хантера.

– Вы все слышали и позволили ему убить моих людей? – взвился Логинов.

– Ты можешь не позволить что-то такому, как Антон Хантер? – Вопрос прозвучал с явной подковыркой. – Никто не предполагал, что он уже в саду. Он убил двоих, и, пока мы разобрались, пока поняли, кто именно включился в процесс, и приняли решение… Скажи спасибо, Николай Логинов, что Хантер не успел перестрелять вас всех, как собирался!

– И теперь ты отрапортуешь, Неверов, об успешном завершении операции, – вставил Хижняк.

– Чего ты язвишь? Согласись, комбинация в целом неплохая получилась…

– Только меня в ваши схемы не надо вписывать, ладно?

Может быть, Максим Неверов собирался еще что-то сказать или объяснить.

Возможно.

Виктора Хижняка все происходившее разом перестало интересовать.

Ведь так же, точно так же Антона Хантера могли использовать и здесь, в его стране, в интересах государства. А вернее, тех, кто давно заменил собой государство. И не факт, что операцию, которую выполнял Логинов, не поручили бы в подобном случае тому же Неверову…

Ему что-то еще говорили вслед, но слушать не хотелось.

Хижняк повернулся и, держа спину прямо, вышел из комнаты.

В соседнем помещении уже никого не было, всех вывели, остались лишь трупы на полу: один прикрыт скатертью, сдернутой со стола, другой – диванным покрывалом. «Это как-то придется объяснять хозяевам, сдавшим дом, – почему-то подумалось Виктору. – Кто бы они ни были, вряд ли теперь быстро очухаются и снова станут сдавать его любителям целебного ворзельского воздуха».

Он разминулся с санитарами, те пропустили Виктора, развернув носилки боком. С непривычной для себя кровожадностью Хижняк понадеялся: все-таки сломал Неверову его аристократический нос, на крайний случай – вышиб зуб. При этом коснулся кончиком языка своего обломка – наконец появится время съездить к стоматологу.

Выйдя из дома, увидел «скорую», въехавшую в широко распахнутые ворота.

Чуть поодаль – бойцов, уже снявших свои тяжелые доспехи-шлемы и куривших у ворот. Где-то там, в стороне были их автомобили, в одном из них – Антон Хантер, так, кажется, и не понявший, как и почему через пятнадцать лет позволил себя поймать, да к тому же не сопротивлялся.

Машина Хижняка стояла на том же месте, где он ее поставил, и, похоже, никому не мешала. Марина ждала его, опершись о капот, нервно курила. Захотелось закурить и Виктору, он подошел, взял наполовину скуренную сигарету из пальцев женщины, наткнулся на ее взгляд и, обжигая пальцы о тлеющий край, старательно раскрошил окурок. Табак с пальцев отряхнул о джинсы.

– Наверное, я должен напиться, – проговорил он, глядя мимо Марины.

– Праздник или горе? – спросила она с легкой улыбкой.

– Так праздновать вроде нечего…

– Тогда ты ничего никому не должен, – сказала она, немного помолчала, добавила: – Любимый…

– Пистолет забрали.

– Тоже мне горе. У тебя еще есть. К сожалению…

– Это хорошо, что ты у меня все понимаешь. Поехали домой.

Когда они выезжали со двора, их никто не пытался задержать…

Киев

2011, июнь – август