Большая Жемчужина

НОВАЯ ИДЕЯ

Тут вдруг господина Деньги осенило. Опять. Как предыдущей ночью. Он снова сам от себя пришёл в восторг. Молодец! Умница! Золотая голова! То, что он придумал, позволит ему снять сценку куда более интересную, чем ловля черепах.

Однако нельзя медлить. Дорога каждая секунда.

Господин Деньги выхватил аппарат из рук оторопевшего минданайца и навёл объектив на удаляющегося охотника. Послышалось знакомое жужжание.

Жужжащий звук недолго буравил воздух. Белый нажал на кнопку. Всё. Достаточно. Снято именно столько кадров, сколько нужно. Надпись, сопровождающая их, будет такой: «Не пожелав отдать свою прилипалу за целую кучу добра (куча добра уже снята), упрямый туземец удаляется. Он проявил неуважение к белому, и белый его проучил».

Снимать дальше господин Деньги не мог. Он должен был сам участвовать в съёмке и передал аппарат минданайцу.

— Теперь ты будешь снимать, Чу, — сказал он.

Владелец шхуны вопросительно посмотрел на своего пассажира:

— Что снимать?

— Снимай меня и снимай чёрного, — пояснил американец. — Много снимай. Крути, не жалей… Только сначала задержи его, крикни, чтобы остановился. Он тебя послушается.

Минданаец спешить не любил. Сузив и без того узкие глаза, он прикинул в уме, как обернётся для него дело, задуманное белым. Выходило, что обернётся с пользой. Ведь если он будет снимать, значит, американец за съёмку будет платить. Так договорились. А раз американец будет платить, значит, охотника следует вернуть. Без него съёмка сорвётся.

Обдумав всё, торговец позвал океанийца:

— Эй, друг Нкуэнг, погоди, дело есть!

Нкуэнг не хотел оборачиваться на голос белого, но обернулся на голос минданайца. В голосе белого было презрение, в голосе минданайца — другое. Минданаец назвал его «друг». Когда слышишь слово «друг», нельзя не откликнуться. Так считал охотник. Он не знал, что друзья бывают настоящие, но бывают и фальшивые.