Больше, чем любовь (СИ)

Глава 16

У меня оборвалось дыхание, когда я прочла содержимое. Этим строчкам было много лет, наш классный руководитель под новый год любила проводить подобного рода развлечения. Она выдавала всем лист бумаги и конверт, а мы писали свои пожелания. Конверты подписывали, заклеивали и возвращали Людмиле Аркадьевне. Обычно классная уносила их в свой кабинет, она хранила разную мелочь, связанную со своими учениками в качестве памятных вещей. Но никому и в голову не приходило рыться в этих вещах.

— Это было в седьмом классе, — возмущенно отчеканила. На листке бумаге я тогда написала: “Хочу ощутить вкус мужских губ. Надеюсь, в этом году обязательно случится мой первый поцелуй”.

— Мне все равно, — Яр пожал плечами, и я поняла: ему реально нет дела ни до меня, ни до моих желаний. Зато целой школе было весело, особенно если учесть, что всю прошлую неделю мне проходу не давал сам Дава — местная знаменитость. Может, не будь его в этой цепочке, никто бы так и не отреагировал, да и вообще не нашел письмо столетней давности.

— Я уже! Я! Целовалась! — зачем-то выпалила, а потом поджала губы и поняла, как это глупо прозвучало. Ярослав наклонился ко мне, запах его парфюма с нотками черной смородины и кардамона повис в воздухе. И если минутой ранее я ощущала, как по спине бегают мурашки от уличной прохлады, то сейчас мне не хватало воздуха. Я неуверенно сглотнула, разглядывая с высоты своего низкого роста этого высокого парня. Он был слишком близко. Его дыхание касалось моей кожи, пробуждая непонятное волнение в груди.

— Мне поздравить тебя? — с нескрываемой усмешкой уточнил Громов. — Или пожалеть?

— Лучше сделай шаг назад, — потупив взгляд, прошептала я.

— Ты выглядишь растерянной, — вместо шага к отступлению, Ярослав еще больше наклонился, будто пытался что-то рассмотреть.

— Глупости.

— И сердечко бьется громко: тук-тук-тук, — пропел он, да с такой язвительностью, что у меня аж кулаки сжались.

— Ничего не бьется, если только у тебя! — набрав полные легкие воздуха, я сама сделала шаг назад и гордо задрала подбородок.

— Только при Сане так не красней, — наконец, Ярослав выпрямился, и только теперь я заметила, как по его лицу скатывались капли дождя. Медленно, будто очерчивая красивый контур вдоль подбородка и острых скул. — Иначе он сразу догадается, что сломил твои баррикады.

— Скажи честно, зачем весь этот цирк? Цветы, игрушка, приглашения. Вы что поспорили на меня или ты так мне за что-то мстишь?

— В этой пищевой цепи я лишний, к счастью, — Яр приподнял голову, вдыхая свежий воздух. На его одежде уже было множество мелких влажных точек. Я взглянула на себя и поняла, что пора бы уходить под крышу, иначе моя рубашка станет прозрачной.

— Ясно, — буркнула я, развернулась и только собралась уходить, как Громов вдруг меня окликнул.

— Постой, у меня тут еще кое-что есть.

— Вторая записка или очередная идиотская шутка?

— Хуже! — он сократил между нами расстояние, держа руки в карманах джинсов. — Помнишь моего странного друга Серегу?

— Помню.

— У него день рождения на этой неделе, и он очень хочет, чтобы ты… — Яр громко выдохнул, скривив от недовольства губы. Будто ему самому было не очень приятно произносить эту реплику. — Пришла его поздравить.

— Я?

— Да, он запросил тебя в качестве подарка, и я пообещал, что приложу все усилия.

Не знаю, сколько секунд я молчала, растерянно хлопая ресницами, и не обращала внимания на моросивший дождь. В голове не укладывалось, зачем едва знакомому человеку хотеть увидеть меня на своем дне рождения. Мало одного странного парня, так теперь еще плюс один будет?

Ярослав видимо заметил мое негодование и поспешил дополнить свою пылкую речь:

— Ты не думай, дело не в симпатии или типа того. Просто… — он снова замялся, словно подбирал правильные слова. — У Сереги нет друзей. Никого кроме меня. Обычно он и не стремится сблизиться с кем-то, но с тобой ему было весело. Нашел лишние уши для идиотских шуток, — Яр хмыкнул и закатил глаза. Я вспомнила, как Сережа потешался над другом, и непроизвольно улыбнулась.

— Я… могу я подумать?

— Подходи к двенадцати к “Печорину” в субботу.

— Что? Эй, я не сказала “да”.

— У тебя скоро промокнет рубашка и это добавит казусов к посланию в записке, — взгляд Громова скользнул вдоль моей шеи, ниже, к области ключиц, пока не достиг груди. Это было так странно. Словно меня медленно раздевают, касаются кожи и проходятся по открытым участкам пальцами, покрытыми шипами. В этом взгляде не было ничего пошлого, но в то же время он окутывал дурманом, от которого могла закружиться голова.

Раньше со мной подобного не происходило, поэтому я жутко смутилась и, скрестив руки на груди, помчалась прочь. Скорее под крышу. Лишь бы кофточка окончательно не сделалась прозрачной. А когда я наконец-то оказалась в теплом помещении, то подошла к зеркалу. Оттуда на меня смотрела девушка, чьи щеки покрывал румянец.

Заскочив в уборную, я плеснула воду на лицо, стараясь привести себя в чувства. Ничего такого не произошло, чтобы под ногами пропала устойчивая земля. Это дурацкие выходки Ярослава. Самоуверенного хоккеиста, у которого в голове сплошные опилки. Не стоит настолько бурно реагировать на обычные взгляды. Он так на всех смотрит, убеждала я себя.

Однако, когда поднялась на свой этаж, мне уже было не до Громова. У нас в классе шел бурный диалог между моей Лилей, Женькой и Асей. Я, конечно, никогда не любила подслушивать, но здесь иного выхода не видела.

— Как же так получилось, что про это письмо прознали? — вялым голосом спросила Лиля.

— Да, это ужасно, — уж больно наигранно вздохнула Ася. И я сразу поняла — ее рук дело.

— Если Лина узнает, что это я проболталась про письмо… Блин! Да и оно же старое. Мы тогда в седьмом или восьмом классе были.

— Ты же говорила, она и сейчас… — Ася сделала паузу, будто вроде и хотела озвучить вслух фразу, а вроде и переживала на ее счет. Опять же фальшиво. Все в этой звездной девушке было ненастоящим.

— Да, но… — Лилька блеяла как пятиклассница. А я… я просто облокотилась о стену и попыталась как-то переварить услышанное. Моя лучшая подруга разболтала этим выдрам про мой опыт, вернее, его отсутствие, про наши желания, которые мы загадывали. Хотя нет, скорее про мои, вряд ли о своем сокровенном Ильина стала бы трепаться.

И на меня вдруг накатила такая обида, злость. Я дорожила нашей дружбой, я готова была за Лильку в огонь и в воду. А она променяла меня на тусовку с популярными ребятами. Уверена, даже не задумываясь.

Глаза застелила прозрачная пленка, губы дрогнули. Это была стрела в спину, острая и очень толстая. Эта стрела задела самый главный орган, она раздробила его как пуля. Мне хотелось закричать: “Верните мою лучшую подругу, я так люблю ее и не могу потерять”. Однако вместо этого я лишь прикрыла ладонью рот и сдержала слезы.

Я сильная… Я справлюсь.