Большой медицинский обман - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Ганс Рюш (Часть 6 Калейдоскоп) #7

Часть 6 Калейдоскоп

Еще в XIX веке доктор Анна Кингсфорд (Anna Kinbgsford), первая в Британии женщина-врач, писала следующее:

«Одной только нравственной болезни в душе вивисектора достаточно для того, чтобы счесть его неспособным к получению высших и лучших знаний. Ему легче распространять болезнь, чем открыть секрет здоровья. В поисках источников жизни он изобретает только новые методы смерти».

* * *

«Наука, которая обещала избавить человечество от суеверий, сама превратилась в самое мрачное и кровавое суеверие за всю историю. Вполне возможно, это выльется в трагедию современной цивилизации. Наука, некогда представлявшая собой высшую форму человеческого разума, переродилась в некое божество. Как простым людям (мирянам), так и ученым (жрецам) делается внушение свыше, что наука утверждает и требует то-то и то-то. Она стала механическим богом… Другие боги требовали от служителей кастрации. Но нынешняя наука повелевает, чтобы ее жрецы ампутировали себе всякое человеческое сострадание» (Бриджит Брофи (Brigit Brophy) в The Listener, 1969).

* * *

«Максимальная продолжительность жизни совсем не изменилась. Пожилые люди становятся все более подвержены болезням. Невзирая на то, какие лекарства они принимают, и как за ними ухаживают, средняя продолжительность жизни, составляющая 65 лет, за последнее столетие практически не изменилась. Медицина мало что может поделать со старческими болезнями, а еще меньше – с самим старением. Она не способна вылечить сердечно-сосудистые заболевания, большинство видов рака, артрит, цирроз в запущенной стадии и даже обычную простуду. Действительно, иногда можно уменьшить боль, от которой страдают пожилые люди. Но, к сожалению, в большинстве случаев лечение пожилых пациентов требует такого профессионального вмешательства, которое не только усиливает, но и, в случае успеха, продлевает боль» (Иван Иллич (Ivan Illich) в Medical Nemesis, Calder amp; Boyars, Лондон, 1975, с. 45).

* * *

Вот знаменитый пример поразительной логики президента Гувера (Hoover): «Когда большое число трудящихся теряют работу, возникает безработица». Это умозаключение имеет место в научных протоколах: «Если живой организм не получает пищи, наступает голодная смерть. Мы это научно доказали на статистически значимом количестве собак, кошек, обезьян, ослов, свиней и других животных и готовы доказывать дальше при условии, что получим средства».

Трагическая месть животных

Как сообщает Всемирная организация здравоохранения, в 1980 году число психически больных и умственно неполноценных людей в мире поднялось до 450 миллионов человек, то есть, на их долю приходилось тогда около 10 % населения Земли, и из них 136 миллионов были моложе 15 лет. Четкое указание на то, что ситуация ухудшается, и все больше людей молодого возраста волей-неволей соприкасаются с господствующей медицинской системой, которую им навязал Международный просветительский совет (International Education Board), и которая выражается, например, в медицинском обслуживании матери еще во время беременности, затем в вакцинации, облучениях, даче ребенку синтетических витаминов сразу после рождения. Исследование ВОЗ показало, что в Европе умственной отсталостью страдают 11 миллионов человек, в Северной Америке – 6 миллионов, в Латинской Америке – 13 миллионов, в Африке – 18 миллионов, в Азии – 88 миллионов.

* * *

«Назначение и прием психотропных средств приобрело такие масштабы, что криминальные методы уже невозможно игнорировать. Юрист Эмиль Комо (Emil Komo) в своей книге «Прописанная интоксикация – к уголовно-правовому контролю за нарушениями, возникшими вследствие приема психотропных средств» (Die verordnete Intoxikation – Zur straftechtlichen Kontrolle von Psychopharmakaschäden, Штутгарт, 1978) приходит к выводу, что реально существующее медленное отравление широких кругов населения психотропными веществами должно рассматриваться как преступное причинение вреда здоровью, так как здоровье людей представляет собой “общественный интерес, закрепленный Конституцией”».

Это лишь одно из многих неблагоприятных для фармацевтической индустрии сообщений, приведенных в книге «Болезнь по рецепту» (Krankheit auf Rezept), автор – Петер Сихровски (Peter Sichrovsky), издательство – Kiepenheer amp; Witsch, Кельн, 1984). В ответ на это власти решили действовать не против фармацевтической индустрии, а против автора и издателя.

* * *

Крупные швейцарские СМИ обычно очень серьезно относятся к Межкантональной инспекции контроля лекарств (Interkantonale Kontrollstelle für Heimittel) – фармацевтической полиции, базирующейся в Берне. Но менее значимое издание, цюрихская газета Der Falke, которая не зависит от рекламы химических товаров, 3 февраля 1984 года напечатало неприятный отчет об этом самом пункте, озаглавив его «Межкантональная инспекция контроля лекарств: некомпетентность или продажность?» (Unfähige oder korrupte IKS?)

«В нашем государстве Межкантональная инспекция контроля лекарств стала своего рода раковой опухолью. Не проходит и недели, чтобы она не попадала в газетные заголовки в связи с чем-то отрицательным. Его руководителя, доктора Петера Фишера (Peter Fischer) публично разоблачили в должностных правонарушениях. Несмотря на то, что нарушение им служебной тайны было доказано, он продолжает находиться на своей должности и позорить страну. Его начальники, которые входят в состав правления, это политики либо еще какие-то высокопоставленные дилетанты, которые ничего не понимают в фармакологии и медицине. При любых обстоятельствах они полагаются на своих “квазиподчиненных”, неизвестных членов Экспертного совета Межкантональной инспекции. А члены эти – опять же чаще всего работники базельской химической промышленности либо зависящие от нее аптекари и медики.

Поскольку Межкантональная инспекция находится под властью базельской химиндустрии, именно последняя решает, какую продукцию конкурентов подвергать экспертизе и допускать до использования. Известно достаточно случаев, когда она выслеживала чужой препарат, копировала его либо торпедировала, то есть, нарушала служебную тайну. В газетах все время появляется информация о том, как лекарство не изымалось с рынка даже после гибели от него тысяч пациентов. “11 000 человек умерли от побочных эффектов бутазолидина и тандерила, противоревматических средств производства Сиба-Гейги” (11 000 Menschen an Nebenwirkungen von Butazolidin und Tanderil von Rheumamittel der Ciba-Geigy gestorben), – гласит заголовок (NZZ № 5, 7–8 января 1984). Причина тут очень проста. Базельские эксперты из Инспекции не вредят своим благодетелям. Здесь имеет место быть публичное отречение. Клеймо позора ставится на иностранных врачах, которые устраивают козни своим пациентам. Те материалы, которые, согласно закону и предписаниям, должны быть опубликованы, получают гриф “секретно”, чтобы общественность ничего о них не узнала. А если продажные методы все же всплывают на поверхность, то их просто называют “нелегальными”.

Если у кого-то есть противоревматическое средство собственного производства, то он, разумеется, пробует преуменьшить достоинства конкурентов. Руководитель здравоохранения кантона Цюрих, правительственный совет и Федеральный суд изымают препарат торговой марки Less, которую Швейцарская служба федеральной собственности внесла в реестр рыночных товаров. Под этим названием, означающим по-немецки “меньше”, выпускается популярное и безопасное во всех отношениях противоревматическое средство. А теперь слушайте внимательно и удивляйтесь. Лишь по той причине, что давно известная мазь от ревматизма Less не имеет никаких отрицательных побочных эффектов, а слово “less” по-немецки означает “меньше”, марка эта стала бельмом на глазу у инспекции контроля лекарств, руководителя здравоохранения и Федерального суда. Зато с их благословения пациентам по-прежнему можно было всучивать бутазолидин и тандерил, смертельно опасные конкурирующие препараты…

Следует задаться вопросом, для чего Инспекция контроля лекарств идет на такие значительные расходы, которые должны вертеться вокруг лекарств, ведь на самом деле она является удлиненной рукой базельской химической промышленности и увлечением политиков…»

* * *

Показательный эпизод, приведенный британским доктором Робертом Шарпом (Robert Sharpe), на основе информации из журнала «Клиническая фармакология и терапия» (Clinical Pharmacology amp; Therapeutics), авторы – Т. Коппани (T. Koppanyi) и М.А. Эвери (M.A. Avery), том 7, 1966, с. 250–270. Данный пример есть очередное доказательство правильности информации из «Убийства невинных»:

«Флеминг (Fleming) боялся, что пенициллин, открытый им случайно (без экспериментов на животных – Г.Р.), будет деактивироваться кровью, и, когда он ввел его кроликам, его худшие опасения, казалось, подтвердились. Этот результат настолько обескуражил ученого, что он постепенно потерял к препарату интерес и применял пенициллин только для лечения поверхностных инфекций.

Позднее оксфордские ученые Флори (Florey) и Чейн (Chain) возобновили исследование пенициллина и обнаружили, что он лечит инфицированных мышей. Но эта программа не убедила нас в том, что выбор вида был лишь очередным счастливым случаем. Если бы для теста использовались обычные морские свинки (ко времени начала экспериментов все морские свинки в лаборатории Флори и Чейна уже погибли – Г.Р.), он пенициллина, возможно, отказались бы навсегда, потому что даже самые маленькие дозы этого вещества приводят к гибели представителей данного вида животных (и хомяков, кстати, тоже), широко используемых в лабораторных тестах.

Но на этом везенье не закончилось. Чтобы спасти серьезно больного пациента, Флеминг хотел ввести пенициллин в его позвоночник, но он не знал, к чему приведет эта инъекция. Флори провел опыт с кошкой, однако, надо было дать пациенту шанс, и, поэтому ждать результата не было времени. Пациент Флеминга после инъекции выздоровел, а кошка Флори умерла. Но выводы так и не были сделаны».

* * *

23 апреля 1981 года 23 известных личности Британии – врачи, ученые, писатели, деятели искусства – подписали письмо к Маргарет Тэтчер (Margaret Thatcher), в котором просили направлять часть бюджета, выделяемого ежегодно на науку, для определенных целей, а именно – на разработку методов, заменяющих использование животных.

Как и раньше при всяком удобном случае, 14 мая 1981 года в письме с Даунинг Стрит (Downing Street) Маргарет Тэтчер ответила решительным отказом, наполненным презрения:

«Я боюсь, что правительство не может предоставить выплат на разработку альтернатив, заменяющих живых животных в биомедицинских исследованиях. Совет по медицинским исследованиям придерживается мнения, что специфические исследовательские проекты по альтернативным методам оптимальным образом разрабатываются в процессе его собственных исследовательских программ».

Нужно ли подчеркивать, что Совет по медицинским исследованиям (Medical Research Council) состоит из экспериментаторов? А по поводу Маргарет Тэтчер, которая имеет «научное» образование и часто выражала поддержку опытам на животных, есть все основания подозревать ее в том, что когда-то она сама, возможно, замарала свои руки кровью подопытных животных. По большому счету, когда человек положительно относится к подобным исследованиям, у него нет оснований отказываться от участия в них.

* * *

Аналогичным образом отреагировала министр здравоохранения ФРГ Антье Губер (Antje Huber), когда 25 июня 1981 года на слушаниях в боннском бундестаге она призывала всех ни в коем случае не отказываться от опытов на животных. И речь не шла даже о частичной их отмене, например, при проверке косметики или в случае с жестоким и ненадежным тестом ЛД50. (Тем временем ее коллега Милдред Шил (Mildred Scheel) сгребала миллионы дойчмарок на свою «онкологическую программу», которая была столь же прибыльна, как и подобные попрошайнические акции в Америке, Англии, Франции и Италии; такой же была и ее «эффективность» с медицинской точки зрения.)

Антье Губер, сославшись на другие дела, через 20 минут покинула зал заседаний, и ее место заняла одна из ее министерских замов. Та заявила, что снижения числа опытов животных трудно добиться хотя бы потому, что министерству не известное точные масштабы опытов на животных. «Например, мы не знаем, что происходит в наших университетах», – сказала она. А когда ее спросили, почему министерство не запрещает совершенно бессмысленный тест ЛД50, то последовал ответ: «Потому что в этом случае государство не сможет экспортировать лекарства».

Сия дама, несомненно, имела в виду устаревшую поправку Делани (Delaney Amendment) в американский закон, требовавшую обязательного проведения этого теста и потому виновную в большинстве фармацевтических трагедий во всем мире. Своим заявлением она продемонстрировала, насколько Тэтчер, Губер и другие политики индустриальных стран зависят от интересов фармацевтической картели.

* * *

Из статьи в Globe, малоформатной газеты от издательского дома Rouses Point, Нью-Йорк, 27 мая 1980:

«Один психолог, который участвовал в химических и лазерных военных исследованиях, которые проводились американскими военно-воздушными силами, рассказал Globe, что в них макак резус ослепляли и безжалостно истязали с помощью смертельных лазерных лучей и генераторов ударов. В ходе этих экспериментов на военно-воздушной базе Брукс (Brooks Air Force Base) в Сан-Антонио, штат Техас, животные оказывались настолько травмированы, что начинали есть самих себя и таким образом совершали самоубийство. По сообщению психолога Дональда Барнса (Donald Barnes) в эксклюзивном интервью для Globe, они заходили настолько далеко, что выгрызали куски мяса из верхних конечностей.

Барнс, который получил ученую степень в Университете Огайо (Ohio State University), в течение 16 лет занимался научно-исследовательской работой на военно-воздушной базе Брукс и имеет безупречную репутацию, заявил, что в январе его уволили. И это произошло после того, как он угрожал обнародовать информацию о пытках обезьян.

Сальваторе Джиаммо (Salvatore Giammo), представитель военно-воздушных сил, заявил, что 15 марта 1979 года инспектор Американской Ассоциации по контролю за лабораторными животными (American Association for the Accreditation of Laboratory Animals) произвел у них проверку помещения и не нашел никаких нарушений.

Тем не менее, Барнс сообщает, что три обезьяны задохнулись насмерть, так как на них были надеты слишком тесные металлические ошейники. “Я также видел обезьян, которые отчаянно пытались вылезти из металлических оков, находившихся у них на груди и удерживающих их на сиденье. Животные терлись о металл так сильно, что он впивался им в брюшную полость”.

Барнс говорит: “Поскольку платформа, удерживающая их, качалась и опрокидывалась, мы научили обезьян следить за контролирующим рычагом и таким образом уравновешивать платформу. Чтобы научить их, мы зафиксировали у них на подошвах лап металлические пластинки и наносили животным удар током, если они действовали слишком медленно или неправильно. Внезапным ударом током наказывали и тех, кто учился недостаточно быстро. Поэтому животные получали удары непрерывно, иногда сотни раз в день. А эксперименты, которые мы проводили, были в значительной мере совершенно бессмысленны. Все это уже делалось раньше”».

* * *

Из статьи в лондонской ежедневной газеты Star за 24 сентября 1979:

«Сотни обезьян, предназначенных для исследовательского центра, так сильно кричали в агонии, что у них разбухло горло и не давало им дышать. Из 625 обезьян, отправленных из Индонезии, перелет в Швецию пережили только 140».

Комментарии Дика ван Хорна (Dick van Hoorn), который наблюдал за отправкой в амстердамском аэропорту:

«8 сентября в аэропорту Амстердама на несколько часов остановили многосотенную партию обезьян из Джакарты (Индонезия), которых транзитом перевозили в Швецию, в Стокгольм. Контролер велел открыть две клетки. В одной из них находились 15 макак, и почти у всех были травмы, а в другой из 11 животных 7 оказались мертвы. Очевидно, обезьяны умерли от недостатка свежего воздуха, их глаза вылезли из орбит, и они откусили себе языки. Контролер проинспектировал другие клетки с помощью лампы и обнаружил, что в них мертвых и травмированных обезьян еще больше…»

* * *

Из всегда надежных сообщений доктора Ширли МакГрилл (Shirley McGreal), руководителя Международной лиги защиты приматов (International Primate Protection League) в Саммервилле, Северная Каролина, США.

В 1977 году Индия запретила экспорт обезьян. Она выступала против использования их в экспериментах с облучением и не возобновляла его впоследствии, невзирая на серьезное давление со стороны США и Всемирной Организации здравоохранения, и даже после смены правительства в стране.

В январе 1979 года Бангладеш расторгнул соглашение, которое давало возможность американскому разводчику животных экспортировать более 70 тыс. обезьян. Как указывает Wall Street Journal от 28 марта 1981 года, американское посольство в Дакке оказывало сильнейшее давление на правительство Бангладеша, вплоть до угрозы прекратить помощь стране, если экспорт обезьян не будет возобновлен. Кроме того, Journal сообщает и о слухах, что американские дельцы, чей контракт накрылся, давали взятки работникам посольства, чтобы те добились возобновления торговли.

«Если вы не готовы сократить ваше обезьянье население, то мы уменьшим число ваших детей, лишив их хлеба». Примерно так звучали угрозы правительству Бангладеша, беднейшей страны мира, где в 1943 году голодало 2 миллиона человек, страны, в которой опасность голода есть каждый год, но которая готова отказаться от 30 миллионов долларов, получаемых за счет экспорта обезьян.

Одним из самых настойчивых лоббистов оказался доктор Фрэнк Перкинс (Frank Perkins), руководитель отдела биологии во Всемирной организации здравоохранения, а дочь его, Джей Перкинс Ингрэм (Jay Perkins Ingram), занималась торговлей обезьянами в США через контору под названием Jacchus Primates.

* * *

Премьер-министр Индии Морарджи Десаи (Morarji Desai), который, невзирая на валютный дефицит в свой стране, добился запрета на экспорт макак резус, своей убедительной лекцией об этике, гуманности и медицине ошарашил американских журналистов, присутствовавших в нью-йоркском пресс-центре 21 июня 1978 года.

Вопрос: «Уважаемый премьер-министр, почему Вы выступаете против экспорта макак резус для проведения исследований, учитывая Вашу глубокую обеспокоенность нуждами людей?»

Ответ: «Если мы действительно претендуем называться людьми, то мы не должны причинять жестокость живым существам. Индия всегда придерживалась такой философии. Поэтому мы не хотим причинять страданий животным и отказываемся экспортировать обезьян. Исследования – не единственный путь к благополучию. Человек скорее достигнет здоровья и благоденствия, если будет выполнять законы природы. Медикаменты для этого не требуются. Я не принимал и не принимаю их уже много, много лет».

* * *

Вот пара слов об экспериментах, которые проводятся с молчаливого согласия ученого сообщества и так называемых органов здравоохранения.

Дельфины, интеллект которых, возможно, превышает человеческий, испытывали в ходе опытов такие страдания, что кончали жизнь самоубийством.

В США ежегодно замучивают до смерти примерно 90 миллионов животных, из них 34 миллиона – в фармацевтической индустрии, несущей, кроме того, ответственность за смерть десятков тысяч людей, потому что эти эксперименты совершенно ненадежны и выполняют лишь функцию алиби.

В британском Исследовательском центре Хантингтон (Huntington Research Center) кроликам наносили шампунь на глаза, и боль оказывалась настолько сильной, что обычно молчаливые животные начинали кричать (среди фирм, которые проводили такие опыты, – Revlon, Wella, Elizabeth Arden, Fabergé, Gillette, Coty, Germaine Monteil, Helena Rubinstein, Johnson amp; Johnson). Компания Yardley утверждает, что несколько лет назад отказалась от использования животных.

Для исследования болевого эффекта собак и кошек помещали на горячие пластины; животные устраивали пляску и пытались дуть на обожженные лапы.

Когда бигли, которых использовали в стандартных тестах на принудительное кормление, умерли после нескольких дней страданий, то оказалось, что кровь их приняла шоколадно-коричневый цвет.

Животных разных видов обездвиживали с помощью смирительных рубашек до тех пор, пока они не сходили с ума либо же у них наступал паралич.

Обезьян фиксировали на штативе так, что они не могли двигаться, и регулярно наносили им удары током в течение периода, достигавшего 23 дней – по прошествии этого срока последнее животное умерло от язвы желудка.

Собакам в корневых каналах зубов просверлили отверстия, чтобы пронаблюдать, как животные во время еды будут решать проблему с зубной болью.

Котятам зашили глаза, чтобы выяснить, как они будут реагировать на непрерывную темноту. Этот эксперимент, который уже неоднократно проводили во многих странах, повторяют вновь и вновь, в том числе и в Швейцарии.

Крыс бросали в сосуд с водой, чтобы выяснить, через какое время они утонут. Некоторые сдавались сразу и в «безнадежности» шли ко дну, а другие плавали до 60 часов, прежде чем сдавались.

Животных вращали в барабане Нобла-Коллипа, чтобы выявить воздействие бессонницы. Некоторые, прежде чем умереть, выдерживали до 30 дней кувыркания в барабане.

«Полка для изнасилования»

В то время как мировая пресса в целом весьма редко оказывается готова рассказать правду об опытах на животных, по меньшей мере, одна канадская газета, Toronto Sun в последние годы неоднократно и решительно затрагивала эту тему. В статье Питера Уортингтона «Научный садизм в лабораториях» (Peter Worthington, Scientific Sadism in Labs) говорится следующее:

«Самые тщательно скрываемые тайны в Канаде и США касаются не шпионов, не процентных ставок и не президентских бассейнов, а того, что происходит в университетских лабораториях и исследовательских заведениях при экспериментировании на животных».

Уортингтон сообщает о собаках, которых вращали в барабане, пока они не умирали, о белых медведях, которых кормили сырой нефтью, о самках обезьян, которых фиксировали на «полке для изнасилования» и оплодотворяли, и которые потом ударяли своих детенышей мордой об пол, разрывали их на части и разгрызали им череп. Все это призвано было продемонстрировать, что дети, подвергавшиеся жестокому обращению, в дальнейшем будут плохо обращаться и со своими детьми. А потом садисты повторяли свои эксперименты. И, как обычно, психически больные люди под предлогом уменьшения боли и страданий изобретают новые способы издевательства над животными в беспрецедентных масштабах. А еще эти откровенные садисты находятся под защитой законодателей, которые столь же откровенно неспособны создать цивилизованные законы.

* * *

Колин Блейкмор (Colin Blakemore), исследователь из Кембриджа, продолжал делать эксперименты, о которых мы уже говорили в «Убийстве невинных». То есть, он вместе с другими «учеными» поворачивал глаз коту Альберту на 102 градуса, а кошке Виктории – на 77 градусов. «Операцию» эту делали, когда котятам было по 12 дней от роду. Потом их держали по 18 часов ежедневно в освещенной комнате. Через 9 месяцев с ними провели «поведенческий тест», длившийся 10 месяцев. Сообщается, что «они оказались в состоянии избегать соприкосновения с предметами при передвижении между препятствий», и они использовали только тот глаз, который им выворачивали (Experimental Brain Research, выпуск 25, 1976).

А вот официальная пропаганда, о которой сообщает Animal Defender за декабрь 1980.

Как сообщают Г.Б. Стоунер (H.B. Stoner), А. Хант (A. Hunt), Дж. Хадфильд (J. Hadfield) и Г.В. Маршалл (H.W. Marchall) из Университета Манчестера (University of Manchester, British Journal of Experimental Pathology, 61, с. 61–68): «Вероятно, этот эксперимент излишен, и с ним можно не соглашаться. Но подавляющее их большинство совершенно безболезненно».

А вот что пишут Г.М.Г. Ву (H.M.H. Wu), В.Г. Холмс (W.G. Holmes), С.Р. Медина (S.R. Medina), Дж. П. Секет (G.P. Sackett) из Университета Вашингтона (University of Washington, Сиэтл) в Nature, № 285, 1980, с. 225–227: «И, конечно, мы должны помнить, что опыты приносят благо самим животным».

И, наконец, Д.Ф.Дж. Роум (D.F.J. Rome), Дж. Гедеон (G. Gedeon), Дж. Брум (J. Broom) и А. Флек (A. Fleck), отделение патологической биохимии, Западная больница (Western Infirmary), Глазго (British Journal of Experimental Pathology, № 60, 1979, с. 589): «Мы должны признать, что те, кто уполномочены проводить опыты на животных, любят животных, но способны смотреть на ситуацию в перспективе».

В Швейцарии эксперименты Блейкмора постоянно повторяют в Институте анатомии Университета Лозанны. На эту тему вышел материал в Tribune de Lausanne 5 октября 1981 года вскоре после появления французской версии «Убийства невинных» (Ces bêtes qu’on torture inutilement). В публикации говорилось, что иностранным ученым разрешили проводить тут эти опыты после того, как они не смогли получить разрешение у себя на родине по причине бессмысленности и жестокости названных исследований. Но в Швейцарии все удалось. Репортаж настолько возмутил общественность, что руководство прекратило эти эксперименты. Но, как обычно, речь шла об обмане, ибо по прошествии недолгого времени их опять стали втихую проводить, и они продолжаются до сих пор.

* * *

Когда в 1980 году участники британского Фронта освобождения животных ворвались в исследовательскую лабораторию, расположенную близ Кембриджа, и обнаружили там коз, которым удалили вымя и пересадили его на шею, то полиция быстро задержала фотографа, конфисковав у него фотоаппарат и пленки. Прежде всего требовалось защищать экспериментаторов и уничтожить все доказательства, потому что в Англии есть закон «О государственной тайне» (Official Secrets Act), запрещающий всякую съемку в лабораториях. В Guardian от 1 июля 1980 года сообщается следующее:

«Совет по сельскохозяйственным исследованиям, в ведении которого находится Бабрахэм Холл (Babraham Hall), заявил, что осуждает это нападение. Он указывает: “В лаборатории Бабрахэм работники обращаются с животными спокойно и дружелюбно, и живут они в спокойной обстановке. Скрип открывающихся окон и вспышки камер вызвали у них серьезный стресс”».

По сравнению с такими образчиками чисто британского лицемерия откровенность более раскрепощенных американских вивисекторов воспринимается просто как глоток свежего воздуха. Пример тому – заявление профессора Джорджа Уокерлина (George Wakerlin), о котором сообщает The National (июнь 1954): «Я не желаю иметь дело ни с чем, имеющим связь со словом “гуманный”». Или доктор Гарри Ф. Харлоу (Harry F. Harlow), руководитель приматологического центра в Университете Висконсин (University of Wisconsin Primate Center), в интервью для Pittsburg Press (27 октября 1974): «На самом деле, я не люблю животных. Я терпеть не могу кошек, ненавижу собак. Как можно любить обезьян?» Он якобы для изучения основ любви разлучал новорожденных детенышей шимпанзе с матерью и держал их в полной изоляции и темноте на протяжении периодов, достигавших 8 лет, чтобы пронаблюдать за их развитием.

* * *

В 1950 году Генри Фостер (Henry Foster), ветеринар родом из Бостона, занялся разведением лабораторных животных и основал компанию Charles River Breeding Laboratories, Inc. Она оказалась исключительно прибыльной. В 1977 году фирма заработала 15 миллионов долларов на разведении биглей, которые предназначались для экспериментаторов, и ее прибыль продолжала расти. Вот что сообщает журнал Time (28 апреля 1980), чьи авторы сохраняют чувство юмора даже тогда, когда речь идет о вивисекции:

«В этом году компания разошлет более 18 миллионов чистокровных животных по всему миру, и во имя науки они будут заниматься развратом, лопать сахарин, пить ликер и вдыхать сигаретный дым».

Тем не менее США, международный лидер по вивисекции, занимают только 17-е место по продолжительности жизни – хотя предпринимаются колоссальные усилия для продления жизни смертельно больных пациентов, а последние годы своей жизни многие американцы проводят в палатах интенсивной терапии, находясь в состоянии длительной агонии.

Приблизительные подсчеты показывают, что в Америке смертность от сердечных приступов возросла с 400 тыс. случаев в 1949 году до 800 тыс. случаев в 1973 году, а смертность от рака – с 68 случаев на 10 тыс. человек до 170 случаев. В 1900 году в Америке от диабета умерло 12,2 человека на 100 000 населения, а спустя 75 лет «прогресса», когда частота экспериментов возрастала в геометрической прогрессии, и миллионам собак удаляли поджелудочную железу, смертность от этой болезни достигла показателя 18,5 случаев, то есть, возросла на 52 процента. Невероятный успех!

Тысяча лет вивисекции не дала ни одного способа лечения болезней, зато принесла людям безмерные страдания.

* * *

О большинстве исследований в печати не сообщают, и поэтому бывает трудно подтвердить идею, что они призваны удовлетворять важные человеческие потребности, а не любопытство и тщеславие их авторов.

«В то время, как в нашем процветающем обществе тысячи пожилых людей умирают от воспаления легких, потому что стоимость отопления оказывалась им не по карману, Кампания по исследованию рака (Cancer Research Campaign) смогла в прошлом году выделить ученым 7,5 миллиона фунтов. Подобные объединения получают десятину от суеверных людей, полагающих, что пожертвование служителям медицины поможет спастись от злых духов. Общество больных корковым параличом тоже поддерживает ученых и направляет им 3 миллиона своих средств. Это общество финансировало исследовательскую программу в больнице Гая (Guy’s Hospital) стоимостью в 2 миллиона фунтов; и тут нельзя не вспомнить ярчайшее описание, сделанное матерью одного молодого ученого. Отвращение в нем взяло верх, и он отказался от карьеры, когда услышал крик животного на последнем этаже крупной лондонской университетской больницы. Молодой человек поднялся в лабораторию и увидел животных, на которых изучали мышечную дистрофию, и которые медленно передвигались в предсмертной агонии, волоча за собой задние лапы» (из Clarion, печатного органа Ассоциации за права животных (Animal Rights Association), Лондон, февраль 1980).

* * *

«Новое американское исследование опровергает идею, которая считалась верной в течение 35 лет, и которая заключается в том, что у женщин, регулярно принимающих таблетки с эстрогеном, не возникает рак груди. Сообщение ученых указывает на то, что данные медикаменты могут, напротив, вызвать болезнь. Только в Америке врачи прописали эстроген примерно 5–6 миллионам женщин среднего возраста» International Herald Tribune”, 17 августа 1976 года).

* * *

Из статьи «Наша больная система здравоохранения» (Our Ailing Health System, The Progressive, январь 1977):

«Работа американского здравоохранения в прошлом году дает повод для беспокойства – и не только в связи с программой по свиному гриппу. В сентябре ее начали реализовывать, и в то же самое время вышел доклад, подготовленный специальной комиссией Управления по контролю за пищевыми продуктами и лекарственными препаратами, где указывалось, что лекарства, предотвращающего либо излечивающего насморк, не существует, вместе с тем, американские фармацевтические предприятия производят 35 тыс. разных препаратов от простуд, а потребители ежегодно тратят на них 350 миллионов долларов…

Приоритеты определяет погоня за личной прибылью… Фармацевтические концерны запустили производство вакцины от свиного гриппа только тогда, когда получили гарантию, что их защитят от возможных исков, требующих возмещение вреда.

(Это означает, что производители прекрасно понимали, что эта вакцина может вызывать – нежелательные побочные эффекты. Последние не заставили себя долго ждать: у значительного числа вакцинированных пациентов наблюдался паралич, были и смертельные случаи. Ответчиком в суде выступило американское правительство, и именно его обязали выплатить немалые суммы пострадавшим либо их семьям – Г.Р.)

В нашей экономике система здравоохранения стала одним из ведущих источников личной прибыли… Продолжается расширение больниц, несмотря на то, что из 900 тыс. больничных койко-мест 25 % пустуют».

* * *

В то время как ежегодно около 400 миллионов человек умирают от недоедания, а врачи всего мира наживаются путем расчленения здоровых зародышей, другие врачи просят денег на «производство» детей в пробирке.

Добавьте альтернативы

Ванкуверское издание Province от 22 июня 1980 года сообщает, что метод, используемый доктором Гансом Стичем (Hans Stitch) из Центра раковых исследований Британской Колумбии (British Columbia Cancer Research Center), требует всего неделю для проверки химического вещества на канцерогенность и обходится в 600 долларов за субстанцию. Между тем обычно, при использовании животных, исследование длится три года и стоит 200 тыс. долларов. Но для большинства сегодняшних ученых, воспитанных в вивисекционных лабораториях, опыты на животных стали самоцелью. Кроме того, использование надежных научных методов требует серьезного образования и интеллекта, а травить или резать животных, чтобы рассказать об увиденном, способен любой дурак. Тут даже не обязательно делать какие-то полезные выводы.

* * *

Невзирая на то, что ужасы вивисекционных лабораторий в последние годы получили большую огласку в СМИ, ни одно из западных направлений Церкви не сделало официальных заявлений против вивисекции. Более того, некоторые из ее руководителей поддерживали эту гнусную практику, мотивируя это тем, что «на первом месте – люди». Иудейско-христианские конфессии декларируют себя религией для бедных и униженных, но в реальности являются религией богатых и могущественных (см. также главу «Религия» в «Убийстве невинных»). По сути вивисекция являет собой серьезнейшее нарушение главного принципа христианства – смирения, бескорыстия и милосердия. Неудивительно, что молодежь все чаще отпадает от традиционных западных религий и обращается к религиям Востока, особенно к буддизму, который учит состраданию ко всем живым существам и напоминает: «Все зло, которое человек причиняет животным, природе или людям, вернется ко всему человечеству».

* * *

Тем временем все больше и больше честных докторов начинают осознавать происходящее, и оно им совсем не нравится. Вот что написал американский врач Кит Алан Ласко (Keith Alan Lasko) в «Многомиллиардном медицинском обмане» (The Great Billion Dollar Medical Swindle):

«Если бы пациенты знали, что несколько капсул хлоромицетина может вызвать необратимое разрушение костного мозга, а также лейкемию, то стали бы они его принимать? Тем не менее, продажи хлоромицетина постоянно растут. В 1976 году врачи выписали полмиллиона рецептов этого препарата. Я помню ребенка, умиравшего от апластической анемии после того, как врач выписал ему хлоромицетин от простуды (от насморка!). Родители плакали, ребенок истекал кровью. Меня предупреждали несколько врачей: я буду иметь серьезные неприятности, если скажу родителям, что их ребенок умирает от лекарства, выписанного врачом.

Если хирургу снять маску, то он, несмотря на свой лоск, самомнение и манию величия, окажется всего лишь одним из богатых людей с долларами вместо глаз. При ближайшем рассмотрении быстро выясняется, что не такой уж он и умный, хоть общественность его и превозносит. На самом деле это всего лишь техник, который мало чем отличается от ремесленников, вроде резчиков по дереву или каменщиков, и торговцев, вроде резчиков мяса и работников убойного пункта».

Падший ангел

Когда несколько лет назад по громкоговорителю на стадионе Маракана (Maracanà stadium) объявили фамилию одного иностранного посетителя, который пришел на матч, 135 тыс. футбольных болельщиков разразились такими аплодисментами, словно их команда забила решающий гол в последние полминуты. Они еще не знали, что приветствовали виновника серьезнейших медицинских неудач со времен профессора Сергея Воронова; последний в 1920-е годы объявил, что может вернуть потенцию дряхлым старикам через пересадку половых желез шимпанзе.

В Рио футболисты аплодировали доктору Кристиану Барнарду (Christiaan Barnard), кейптаунскому жонглеру сердцами. В 1967 году миллионы доверчивых людей объявили его Новым спасителем человечества. Тогда казалось, что он близок к осуществлению давней мечты людей о вечной молодости, ибо он мог заменить использованные сердца и другие органы на новые, жизнеспособные.

Между тем, такие операции делали многие другие хирурги, но потом отказались от них и признали их глупостью. Такого мнения придерживался, например, доктор Майкл Дебейки (Michael DeBakey), хирург-кардиолог № 1 в Америке. У других хирургов, глубоко понимавших вопросы биологии, хватило благоразумия не прибегать к эксперименту, потому что они предвидели результат.

Медицине давно известно, что иммунная система любого живого организма рано или поздно начнет отторгать чужеродную ткань. Чтобы заставить организм в течение некоторого времени терпеть подобный не свойственный ему материал, необходимо подавить служащую поддержанию нашего здоровья иммунную систему; это дает зеленый свет для любой болезни – от смертельной инфекции до рака.

Невзирая на все хорошо известные факты, Барнард снимает с себя ответственность за раннюю смерть своих пациентов, которым он делал трансплантацию. В сообщении Рейтер из Кейптауна цитируется его невероятное заявление:

«Отторжение чужеродного органа не является серьезной проблемой. После целой серии операций мы не потеряли ни одного пациента вследствие отторжения органов. Они умирали от инфекции, эмболии легочных сосудов или в результате самоубийства» (The Vancouver Sun, 2 февраля 1978).

* * *

Малкольм Маггеридж (Malcolm Muggeridge), известнейший британский журналист, писал так откровенно, что некоторые его статьи не печатались в его стране: они подпадали под «закон о клевете», запрещающий частным лицам печатать неприятные материалы, даже если их правдивость можно было доказать. Поэтому Маггеридж порой имел возможность выпустить их только в США. В Human Life Review (зимний выпуск 1980, том VI, № 1) он опубликовал тщательное исследование пересадок сердца, которые делал Кристиан Барнард, и штрихи к портрету вышеназванной личности.

О некоем Вашкански (Washkansky), первом пациенте, прошедшем через барнардовскую пересадку сердца, Маггеридж пишет следующее:

«Сердце работало, и пациент в некоторой мере жил. Со всего мира ему шли поздравления, его атаковали телевизионные камеры. Эксклюзивное право на вещание вело к непристойным сценам в больнице. Пациента заставили играть, на него светили прожектора. Его встречу с любящими родственниками снимали на кинопленку, и он смог произнести несколько бодрых слов. Через 18 дней пациент с благодарностью испустил последний вдох. “Они убивают меня, – произнес он перед смертью. – Я не могу спать, я не могу есть, я вообще ничего не могу делать. Они все время, днем и ночью, обкалывают меня. Я схожу с ума”.

Следующий пациент после Вашкански, зубной врач Филипп Блайберг (Philip Blaiberg), смог прожить почти два года, но качество его жизни было ненамного выше, чем у его товарища по несчастью. В ходе рассказа, предназначенного для широких масс – опять же, на него были эксклюзивные права – пациент был обязан держаться бодрячком, и всего через три недели после получения нового сердца он смог сообщить людям, с нетерпением ждущих новостей, что успешно совершил половой акт…»

Простодушные пациенты подвергались неимоверным страданиям со времен этих первых барнардовских опытов, которые получили широкое освещение в СМИ. Только вот он был не первым, кто проводил пересадки сердца. Он всего лишь впервые делал на этом рекламу.

Доктор М.Х. Паппворт (M.H. Pappworth), выдающийся лондонский врач и всемирно известный преподаватель клинической медицины пишет в книге «Люди в роли подопытных кроликов» (Human Guinea Pigs) (Pelican Books, 1969) следующее:

«Ни один врач, каким бы опытным он ни был, не в состоянии точно оценить ожидаемую продолжительность жизни без трансплантата и период, длящийся от момента, когда кажется, что трансплантат приживается, до его окончательного отторжения».

К сожалению, доктор Филипп Блайберг не прочитал эти строки, прежде чем согласиться на барнардовский эксперимент, который преумножил славу хирурга и страдания пациента. И ведь никто не докажет, что эти муки продлили ему жизнь – быть может, наоборот, сократили.

Как указывает дочь Блайберга Джилл в сообщении ЮПИ из Кейптауна, 19 месяцев, прожитые отцом ее после операции, были «адом».

«Не знаю, в лекарствах ли дело или в трансплантате, но он стал другим человеком», – сказала в интервью 22-летняя мисс Блайберг. – «С психической точки зрения жизнь моего отца после пересадки стала адом. Он беспрерывно страдал, но не хотел, чтобы мир это узнал».

Доктор Барнард тоже этого не хотел.

Когда СМИ все еще пытались выставить его в образе чудо-доктора, они умалчивали то, что о нем писали в Hospital Medicine: после пересадки у Блайберга было два сильных сердечных приступа, серьезная желтуха в результате реакции на медикаменты и, наконец, менингит вследствие ослабленного иммунитета. Все это произошло из-за подавления иммунной системы, призванного предотвратить отторжение чужого сердца. В итоге, Блайберг стал хроническим больным, находящимся на грани смерти.

Доктор Паппворт в книге «Люди в роли подопытных кроликов» пишет:

«Я совсем не уверен, что такое положение вещей для пациента хоть сколько-нибудь лучше, чем болезнь, от которой должна спасти трансплантация… Люди должны знать, что операция по пересадке никогда не излечивает основное заболевание и не делает пациента здоровым человеком… Вся трансплантология – это признание ошибок, допущенных при ранней диагностике и лечении».

Но увы! Профилактика означает здоровье без затрат на медикаменты и операции. Она означает отказ от сенсационных газетных статей, от оваций со стороны 135 тыс. футбольных болельщиков, от славы и денег для исследователей, вивисекторов, лечащих врачей и химико-медицинского комбината. Вот почему опыты на животных и людях должны продолжаться до тех пор, пока общественность, наконец, не проснется, не узнает правду и не восстанет, требуя новых законов.

* * *

22 июня 1977 года в сообщении из Кейптауна говорилось о том, что в больнице Гроот Шуур (Groote-Schuur – «большой сарай» в пер. с гол.) умерла 25-летняя итальянка после того, как Барнард имплантировал ей в грудь сердце павиана вдобавок к ее собственному сердцу.

Эта операция относилась к числу отчаянных опытов, которые Барнард начал многими годами ранее на беззащитных животных разных видов (в том числе обращение вспять родов у десятков собак, это он описывает в своей автобиографии), а затем распространил на доверчивых пациентов, как это делает большинство экспериментаторов при наличии малейшей возможности.

Вот что пишет итальянская газета Corriere della Sera о быстрой смерти той молодой женщины:

«Последняя операция Барнарда довольно неоднозначна, особенно с учетом того, что итальянской пациентке должны были имплантировать сердечный клапан – что даже в нашей бедной Италии является стандартным вмешательством…

Первопроходцем в этой области (пересадка сердца обезьяны человеку – Г.Р.) является доктор Джеймс Харди (James Hardy) из Университета Миссисипи (Mississippi University), который 21 января 1964 года пересадил сердце обезьяны 68-летнему человеку, находящемуся на пороге смерти. Пациент, мистер Раш, умер два часа спустя. Главный вывод Харди: сердце обезьяны слишком мало, чтобы поддерживать кровообращение человека».

Далее итальянская газета указывает: «Барнард косвенно признает, что сделал ошибку. “Эта неудача должна нам послужить уроком… В следующий раз мы проведем исследования с сердцем шимпанзе”. Но такие эксперименты уже проводил доктор Джеймс Гарди десять лет назад».

В результате возмущения, которое выразили медики со всего мира в связи со смертью молодой итальянки в июне 1977 года, состоялось расследование. Как и следовало ожидать, комитет южноафриканский коллег объявил Барнарда невиновным. Ему не пришлось издавать отчаянный крик: «Меня обвиняют в том, что я пытался спасти человеческую жизнь!»

По-видимому, этот новый провал впечатлил его не больше, чем открытия доктора Харди, полученные много лет назад и заключающиеся в том, что сердце шимпанзе, как и сердце павиана, неспособно поддерживать правильное кровообращение у человека. Спустя несколько месяцев Барнард столь же «успешно» повторил все на очередной обезьяне и очередном пациенте, невзирая на всеобщее осуждение и критику со стороны родственников его последней жертвы.

Сообщение из Кейптауна, опубликованное в «Ванкувер сан» (The Vancouver Sun) 22 июня 1977 года, имело заголовок «Муж пациентки, которой делали трансплантацию, винит в ее смерти хирургическое вмешательство» (Transplant patient’s spouse blames operation for death). В нем говорилось следующее:

«Муж молодой итальянки, которая умерла после пересадки ей сердца павиана, убежден, что его супруга осталась бы жива, если бы ей не делали операцию.

“Если бы группа хирургов не стала делать ту трансплантацию, моя жена была бы жива до сих пор”, – заявил Портелло в интервью для англоязычной газеты The Citizen. – “Я убежден, что с этой операцией что-то было не так”.

Сегодня доктор Барнард заявил в Лондоне, что на момент операции не было человеческих сердец.

“Это был экстренный случай, и в нашем распоряжении не было человеческих сердец. Поэтому я попробовал сердце обезьяны в надежде, что таким образом либо сердце пациентки восстановится, либо пересаженный орган будет поддерживать пациентку до тех пор, пока у нас не появится человеческое сердце”».

Кроме того, 7 июля 1977 года еженедельное итальянское издание Stop опубликовало дополнительную информацию:

«Люди, которые в последнее время контактировали в Барнардом, говорят, что он находится на грани физического и психического слома. Вдовец Марилены в отчаянии и часто обвиняет знаменитого южноафриканского хирурга. “Они хотели экспериментировать на моей жене”, – говорит он. Отец Марилены тоже бросает горькие упреки. Как и его зять, он убежден, что Барнард совершил ошибку…

В подобные страшные моменты, когда жизнь человека висит на волоске, врач должен действовать рефлекторно и иметь крепкие нервы, а у Барнарда, к сожалению, этого больше не было».

Барнард признавался, что его пальцы уже в 53 года потеряли подвижность из-за артрита, в результате, он не мог держать скальпель в течение всей операции и передавал его ассистентам.

«Клинический нонсенс» – так охарактеризовало дикий эксперимент Барнарда авторитетное французское издание Le Monde. Но южноафриканского героя было не так-то просто вывести из себя. Через 4 месяца он предпринял очередную попытку. Хоть он и взял обезьяну другого вида, попытка увенчалась провалом.

31 декабря 1977 года в Hamburger Abendblatt вышло следующее письмо двух немецких психиатров, Маргот и Герберта Штиллеров (Margot Stiller, Herbert Stiller):

«Ради столь часто декларируемого и столь редко имеющего место паритета мнений в СМИ следовало бы ближе проанализировать деятельность профессора Барнарда. Очевидно, в Германии никто не рискует открыто заявить, что, когда Барнард вырезал обезьянам сердца, они находились в полном сознании (пожалуй, единственным изданием, которое все же отважилось это сделать, оказалась мюнхенская Abendzeitung от 23 июня 1977 – Г.Р.). Немецкий лауреат Нобелевской премии профессор Вернер Форсман (Werner Forssmann) безжалостно назвал барнардовские пересадки сердец “преступными операциями”. Канадский хирург-кардиолог профессор Каллагхан (Callaghan) обвинил Барнарда в опытах на человеке, а шведский кардиолог профессор Ларс Векое (Lars Wekoe) назвал его операции “безответственными с точки зрения науки”. Нынешние пересадки сердца обезьян, которые представляют еще большую опасность, заслуживают не менее жесткой оценки».

Та гамбургская газета опубликовала, среди прочего, следующую выдержку из письма Штиллеров:

«Слишком много внимания приковано к тонкой и честолюбивой душе профессора Барнарда. Ни для кого не новость тот факт, что от критики у него начинаются приступы астмы… Предлагаем поменьше беспокоиться о тонкой душевной организации профессора Барнарда и побольше – о его возможных пациентах, которые ничего не подозревают».

Многие медики выражали удивление, почему южноафриканские власти не препятствовали тому, чтобы Барнард продолжал орудовать своим злополучным скальпелем, проводя очередные опыты на пациентах. Сам он по неосторожности признался в статье, опубликованной в Stop, об ослаблении своих позиций после того, как высказал мнение, что Южная Африка должна «убивать своих врагов». Большинство газет, принадлежащих правящим кругам, не стали печатать эту новость. Но она появилась в некоторых европейских изданиях, например, в европейской ежедневной газете Bild (27 июля 1979 года), а также в Star (7 августа 1979 года, Торонто). Это был специальный репортаж из Кейптауна под заглавием «Доктор Барнард хочет убивать врагов государства» (Dr. Barnard wants state enemies “murdered”). В ней говорится следующее:

«Профессор Кристиан Барнард, всемирно известный хирург-трансплантолог, шокировал своих соотечественников, предлагая ЮАР “убивать своих врагов”.

Барнард заявил, что он сам назвал правительству ЮАР имена людей, которых, по его мнению, следует устранить.

“ЮАР определенно должна убить своих врагов”, – заявил Барнард в интервью для воскресной газеты Rapport, выходящей на языке африкаанс.

Противоречивый хирург, который делал много сомнительных заявлений с тех пор, как выполнил первую в мире пересадку сердца в 1967 году, на этот раз, пожалуй, зашел чересчур далеко.

Шокированные медики заявили вчера, что ни один доктор не присоединится к барнардовскому призыву убивать…

Один выдающийся врач сказал: “Слова профессора Барнарда противоречат клятве Гиппократа, которую давали все врачи. Ввиду своей профессии все доктора посвящают себя сохранению жизни”».

Но власти ЮАР считали Барнарда национальным героем и не хотели делать никаких нелицеприятных заявлений о своем сверхчувствительном детище.

Тем временем начали появляться признаки того, что отношение общественности к нему меняется даже в ЮАР. Профессор Дойль (G.A. Doyle), руководитель Приматологического исследовательского центра при Университете Витвотерсренд (University of Witwatersrand, Йоханнесбург) заявил в сообщении из Кейптауна, напечатанном 15 октября 1977 года в Toronto Star, что вторая безуспешная попытка Барнарда пересадить сердце обезьяны была «абсолютно аморальна». Кроме того, там можно прочитать следующее: «На нашей планете 4 миллиарда человек и только немного шимпанзе».

Далее в статье говорится:

«В обезьяньих клетках на кардиологической станции Барнарда в кейптаунской больнице Грут Шур (Groote Schuur Hospital) можно было видеть драматические сцены. Покинутый шимпанзе – у его подруги забрали сердце для операции – метался по клетке и непрерывно кричал от горя. Один работник больницы сказал: “Я больше не могу такое выдерживать. Это животное заставляет всех нас испытывать страдания и чувство вины”».

А каков результат этого ужаса? Другое сообщение из Кейптауна, которое вышло в августе 1970 года в Toronto Sun, дает следующее резюме:

«В мире было сделано 159 пересадок сердца, но в живых остается только 21 реципиент. Единственный пациент из Чехословакии, которому пересадили сердце, прожил после вмешательства 5 часов. Единственный пациент из России прожил один день.

Во Франции три команды хирургов выполнили по операции. Ни один из пациентов не прожил дольше двух дней. В Испании единственный человек, получивший донорское сердце, умер через два дня.

В двух случаях, когда оперировала немецкая команда врачей, пациенты умерли в тот же день. Еще один реципиент сердца из Германии умер на следующий день после операции.

В Индии команда врачей сделала две пересадки. Один пациент прожил два часа, другой 14. В Венесуэле единственный пациент, получивший донорское сердце, умер через 6 часов после вмешательства…

Аргентинские врачи пробовали делать это лишь один раз: пациент прожил 15 часов после пересадки… Единственный австралийский реципиент сердца умер спустя 14 часов.

В США команда врачей из Юго-Западного медицинского центра в Далласе увидела смерть своего первого пациента через 1,5 часа после операции. Второй прожил 5 часов. С тех пор эта команда больше не делала пересадок. А в больнице Биллингс при Университете Чикаго (University of Chicago Billings Hospital) единственный пациент, которому пересадили сердце, умер через 5 часов.

Единственная пересадка сердца, сделанная в Ведомстве по делам ветеранов (Veterans Administration) в г. Хинес, штат Иллинойс, закончилась смертью пациента через 4 часа. В Больнице Аллегени (Allegheny General Hospital) в Питтсбурге единственный пациент с пересаженным сердцем прожил два дня».

Действительно, триумф чудо-хирургов! Очевидно, правительства разных стран поддались на пропаганду со стороны медико-фармацевтической картели и поверили, что за решетку посадили не тех животных. И многие доверчивые пациенты ныне покойные, могли бы остаться в живых еще долго, если бы у некоторых хирургов была толика совести или здравого смысла.

Последняя статья, которую написал брат доктора Барнарда, тоже хирург, вышла в 1970 году. С тех пор выживаемость при трансплантации увеличилась. Но это может означать только продление страданий больного, а они бывают значительными. Я сам видел в 1979 году француза, который на тот момент прожил после операции дольше всех. Его постоянно накачивали лекарствами, чтобы подавить всякую иммунологическую реакцию, а по его одутловатому лицу и телу можно было судить о не очень-то завидном состоянии. Да и кто знает – вероятно, он продолжал бы жить и лучше себя чувствовал, если бы в груди у него билось свое сердце, а не донорское.

Особенно показательно то, что сообщает доктор медицины Лотар Райхенбахер (Lothar Reichenbacher) в журнале Bild der Wissenschaft (Штутгарт, № 1, 1976). После того, как Кристиан Барнард сделал первую пересадку сердца, хирурги-кардиологи в Берлине и Мюнхене воскликнули «Я тоже так могу» и схватились за скальпель. Первые три немецких «подопытных кролика» умерли в течение 24 часов. Четвертый еле-еле спасся от такого «побочного эффекта». 4 декабря 1968 года его уже почти начали оперировать – а для получения согласия на операцию больному внушили, что без нее он проживет не более 24 часов. Но в последний момент возникли проблемы с семьей донора сердца, и операцию отменили. В результате, как сообщает, доктор Райхенбахер, семь лет спустя пациент был все еще жив!

А почему бы не пересадить еще и легкие?

Может быть, постоянные неудачи при пересадке сердца убедили хирургов последовать примеру доктора Майкла Дебейки (Michael DeBakey) и отказаться от подобных сумасшедших экспериментов? А еще обратиться к учению Гиппократа, которое ставит целью поддерживать здоровье и благополучие, вместо того, чтобы нести страдания и смерть? Нет, ни в коем случае! Экспериментаторы решили иначе: расширить свои хирургические авантюры и попробовали пересадить легкие и сердце одновременно, чтобы посмотреть результат. И произошло следующее.

11 марта 1981 года мировые СМИ сообщили, что такую пересадку сердца и легких в четвертый раз за историю медицины сделали в больнице Стэнфордского университета (штат Калифорния) 45-летней Мэри Гольке (Mary Gohlke) из г. Меса, штат Аризона, и что через два дня после операции пациентка была «в сознании, но в критическом состоянии». В газетной статье также указано, что трое других пациентов, которым сделали подобную операцию в промежутке с 1968 по 1971 год, прожили от 8 до 23 дней. Тем не менее, по словам представителя больницы, у госпожи Гольке были «хорошие шансы на выживание», благодаря «новому» препарату, который носил таинственное и многообещающее название циклоспорин А. Но пациентка не выжила.

А еще есть костный мозг!

30 января 1981 года в газете Evening Tribune (Хернелл, штат Нью-Йорк) вышла статья под названием «Реципиент костного мозга умер» (Bone Marrow Recipient Dead).

Кливленд (ЮПИ): «Смерть младенца, которому сделали пересадку костного мозга от неназванного донора для излечения редкого заболевания костного мозга, не перечеркивает использование в будущем этой новой методики при попытках вылечить болезнь.

Камран Фазили (Kamran Fazili), 10-месячный сын индийской супружеской пары, проживающий в Уильямсвилле, штат Нью-Йорк, умер вчера в детской больнице Rainbow. У него был остеопетроз, который также называют мраморной болезнью.

Доктор Питер Коччия (Peter Coccia), руководитель группы хирургов из 10 человек, проводивших 20 января операцию, заявил, что у этого мальчика возникли осложнения из-за процедур, которые требовались при подготовке к операции и для предотвращения отторжения костного мозга.

“Смерть наступила вследствие того, что интенсивная химиотерапия и облучение, необходимые для подготовки младенца к трансплантации, привели к осложнениям”, – заявил Коччия. “После пересадки прошло слишком мало времени, чтобы установить, функционировал ли новый костный мозг”, – добавил он».

Законы биологии таковы, что отторжение чужеродного тела можно предотвратить только через ослабление защитного механизма, сохраняющего здоровье, и поэтому данные исследования – тупиковый путь. Только слепые не в состоянии видеть признаки его бесперспективности.

Новый бросок к сумасшествию

«Приближается стадия испытаний искусственного сердца на человеке» (Artificial Heart Finally Nears Trial in Humans), – такой заголовок во всю страницу появился 3 февраля 1981 года в New York Times. Это была верная предпосылка к тому, что в будущем простодушным людям придется страдать еще больше, что воздастся им за все истязания тысяч животных в XX веке, когда на последних пробовали огромный арсенал искусственных сердец.

Как и в каждом направлении экспериментальной медицины, в данной сфере неизменно будут нечистоплотные врачи, и станут они убеждать своих пациентов, что их жизнь можно спасти только через имплантацию искусственного сердца, и, разумеется, найдутся пациенты, которые дадут согласие.

Статья в Times воскресила в памяти некоторые давно забытые сообщения.

«В 1969 году доктор Дентон Кули (Denton Colley) из Техасского Кардиологического Института (Texas Heart Institute) пересадил искусственное сердце 47-летнему человеку, который находился на грани смерти. Оно поддерживало пациента 60 часов – этого времени достаточно, чтобы найти донора натурального сердца. Но через 32 часа после трансплантации больной умер от воспаления легких и воздействия лекарств, которые были необходимы, чтобы предотвратить отторжение. С тех пор, насколько известно специалистам, никто больше не отваживался на такую авантюру».

Некоторым врачам разрешали делать разумные и реалистичные прогнозы в небольших газетах, которые, очевидно, не зависели от рокфеллеровского центра. 11 февраля 1981 года в Lethbridge Herald появилась статья под названием «Сердечная трансплантология в тупике» (Heart Transplants ‘dead end’). В этой публикации из Калгари говорится:

«Надежда обеспечить людей с больным сердцем “запасными частями” вступила в противоречие с суровой реальностью, говорит кардиохирург доктор Джон Каллаган (John Callaghan), руководитель отделения грудной и сердечно-сосудистой хирургии в Университетской больнице Эдмонтона (Edmonton University Hospital). По его словам, такая операция непрактична, потому что она помогает продлить жизнь пациента не более чем на 1–2 года, а ее стоимость запросто может достигать 300 000 долларов на одного человека.

Такая большая цена обусловлена необходимостью постоянно следить, нет ли у больного признаков отторжения, и давать ему препараты, которые препятствуют развитию этого процесса в организме.

Механические сердца, говорит Каллаган, вырабатывают слишком много тепла. Это касается даже самых эффективных из современных насосов. По его словам, люди должны осознать, что на них лежит огромная ответственность за предотвращение сердечно-сосудистых заболеваний. Изменение образа жизни спасло бы большее количество людей, чем все ученые, хирурги и больницы этой страны».

* * *

Тем временем искусственное сердце впервые испробовали на человеке. Как и прогнозировали все знатоки медицины, эксперимент прошел неудачно. Очередное свидетельство того, что все мучения, которые люди причиняют невинным животным, неизменно возвращаются к ним.

Избранной человеческой жертвой стал доктор Барни Кларк (Barney Clark), бывший зубной врач. 2 декабря 1982 года в Медицинском центре Солт-Лейк-Сити, США, ему имплантировали искусственное сердце. Этот прибор в течение многих лет испытывали на животных, прежде всего на телятах. После первой операции, длившейся семь с половиной часов, доктору Кларку требовалось пройти еще через целый ряд хирургических вмешательств и медицинских процедур. Нужно было закрыть дыру, образовавшуюся в легких, чтобы заменить плохо функционирующий клапан в искусственном сердце, чтобы ликвидировать отверстие, возникшее в носовом проходе в результате 10-часового кровотечения, предпринять меры против приступов эпилепсии, воспаления легких и сделать операцию в области шеи, чтобы пациент смог дышать.

В СМИ для «научных корреспондентов» вновь настали золотые дни, а психологи говорили, что замена натурального сердца, регулирующего организм, на машину, может вызвать эмоциональные реакции, которые приведут к серьезным психозам. И действительно, сообщалось, что доктор Кларк страдал от «смятения». Натуральное сердце, находясь под управлением мозга, реагирует на эмоции человека. Например, страх и ярость ускоряют сердечную деятельность. Но механическое сердце качает кровь все время в одном и том же ритме, без учета эмоциональных импульсов, исходящих от нервной системы. И этот недостаток останется и в будущем у более усовершенствованных аппаратов. Отсутствие биологического саморегулирования может иметь ужасные психические последствия.

Неудивительно, что доктор Кларк неоднократно просил, чтобы ему разрешили умереть. Но хирурги, закаленные годами опытов на животных, не внимали ему. Ведь им нужно похвастаться «временем выживания». В середине марта 1983 года они сообщили, что у доктора Кларка начали отказывать почки. 23 марта, через 111 дней после имплантации механического сердца, доктор Кларк умер вследствие отказа разных функций организма.

От сердец к голове

Из статьи, которая вышла в британской газете Guardian 15 ноября 1979 года под заглавием «Две головы хуже, чем одна» (Two Heads Are worse Than One):

«Доктор Роберт Вайт (Robert White) из Западного резервного университета Кейза (Case Western Reserve University), штат Огайо, США, заявил, что через год он будет в состоянии пересадить целую человеческую голову на другое туловище, не причиняя при этом вреда функциям мозга…

Эксперименты, вроде тех, которые описывались в 1962 году в журнале Science, состояли в хирургическом изолировании под наркозом головного мозга (в данном случае мозга обезьяны). Затем через постоянную перфузию мозгу дают возможность восстановить свои функции. Измерение электрокортикальной активности указывает на то, что он живет и реагирует…

В 1969 году профессор Вайт заявил, что изолированный мозг обезьяны может жить до 12 часов при подключении к искусственному сердцу и легким и даже несколько дней при присоединении к донорской системе жизнеобеспечения…В последнее десятилетие в США, Западной Германии, возможно, также в Японии и России обезьянам, кошкам и собакам делали прямые пересадки, и нет никаких сомнений в том, что эксперименты с изолированным мозгом животного и пересаженными головами проводятся довольно широкомасштабно. Они все еще продолжаются…

Самый тревожный аспект подобных экспериментов состоит в том, что по мере совершенствования технологии электрокортикальные реакции, которые производятся изолированными головами, оказываются все более “нормальными”. Кажется, функционирование мозга предусматривает способность сохранять чувствительность, связанную с целым животным.

Если это так, то мозг испытывает страшные чувства. Они представляют собой не просто переживание смятения, страданий или шока, через которое проходит покалеченное, но живое животное; это боль, обостренная искусственным путем, или другие усиленные чувства, от которых отделены все природные механизмы облегчения.

В условиях исключительной боли либо страха смерти целое животное потеряет сознание или впадет в кому из-за прекращения кровоснабжения мозга. Но в случае с головами, жизнедеятельность которых поддерживают механизмы или доноры, устранение боли невозможно. Насос продолжает качать независимо от чувствительности голов и степени боли.

Для всех, кто обладает минимальной фантазией либо способностью чувствовать, это мрачная перспектива будущего, варварская и абсолютно недопустимая манипуляция, которую нельзя производить на живом существе.

Сообщения из Японии подтверждают, что существует возможность поддерживать функции мозга таким путем. Там речь идет о кошачьих головах, которые были изолированы хирургическим способом и показывали нормальную реакцию на свет после многих часов перфузии, а также об изолированных головах обезьян, которые реагировали на стимуляцию движением мышц.

Поскольку польза таких экспериментов сомнительна, а проведение их связано с варварством, мне бы хотелось вынести на рассмотрение вопрос о том, чтобы эксперименты на изолированном мозге либо изолированной голове были запрещены во всем цивилизованном мире».

Ссылки

Science, выпуск 141, № 3585, с. 1060–1061: “Isolation of the monkey brain in vitro”.

Kobe Journal of Medical Science: выпуск 2, 1969: “Studies on the isolated cat’s brain”.

Transplantation of the head of a monkey on to the body of a monkey: Dr. R. White, Fifth International Congress of Neurochemistry, Tokyo, 1976.

* * *

В 1980 году миллионы телезрителей из разных европейских стран с удивлением и отвращением смотрели передачу, в которой доктор Вайт расхаживал по своей камере пыток, весело болтал, курил и пил, а в это время на него испуганно смотрела крепко зафиксированная человекообразная обезьяна; по носу и рту животного непрерывно текла кровь, морда исказилась от страданий. «Очень приятно опять вместе работать», – таков был заключительный комментарий пересаживателя голов.

Эта сцена напомнила одному из журналистов пословицу, что, если бы животные верили в дьявола, то, несомненно, представили бы его в образе человека.