Бомба для Сити

День пятый

Когда Макивой, с грохотом распахнув дверь, вошел на кухню, Каннинг жарил яичницу.

– Ты чего делаешь? – спросил Макивой.

– Яичницу для Кэти.

– Что ты возишься с этой девчонкой? Знаешь, Мик, всегда лучше держать дистанцию. Ничего личного, понял? Называй ее как хочешь, только не по имени. Провалится план ко всем чертям, нам ведь придется ее порешить, а если ты к ней привыкнешь, тебе будет труднее в тыщу раз. Соображаешь?

– Соображаю. – Каннинг переложил яичницу на бумажную тарелку, поставил ее на поднос. – А тебе уже приходилось такое делать?

– Детей не попадалось. Это были взрослые мужики.

– Заложники?

– Да нет. В Гражданском управлении.

Каннинг удивленно вскинул брови. Что Макивой был активным членом ИРА, он знал. Знал и про Гражданское управление: там допрашивали и пытали пленных и предателей. Большинство из тех, кто попадал туда, погибали.

Макивой заметил удивление Каннинга.

– Да, тяжкая работенка. Вот я тебе и советую: в личные отношения не вступай. Их нельзя называть по имени, нельзя с ними говорить, даже смотреть на них лучше пореже. Считай, что это не люди, а мясо. Убоина.

– Ты хочешь сказать, что Кэти для тебя убоина?

– Может, так выйдет, может, иначе. Одно дело – если все удастся так, как задумал Иган, но, уж если что не получится, мы должны будем выполнить приказ. Яичница стынет, – кивнул он на поднос.

Лидия Маккракен дала двум продавцам по пять фунтов, и они погрузили в синий «пежо»-фургон две барабанные сушилки для белья и четыре электрические духовки. Положив туда же четыре кофемолки и четыре электросковородки, Марк Куинн захлопнул дверцу.

Сев в кабину, Маккракен велела Куинну ехать обратно в промзону. Закуплено почти все, химикаты доставлены в офис в Катэй-тауэр. Пора приступать к следующему этапу.

До фабрики, которую они использовали как базу, езды было около часа. Находилась она в промзоне за Милтон-Кейнс, метрах в восьмистах от шоссе M1. Эту фабрику Маккракен арендовала почти год назад на имя фирмы-производителя металлических труб. За фабрикой имелась автостоянка на двадцать пять машин. Сейчас там стояли синий фургон садоводческой фирмы, два микроавтобуса, синий «вольво» и мотоцикл «ямаха».

Куинн припарковался рядом с одним из микроавтобусов.

– Мы с Доном доставим фургон в аэропорт, – сказала Маккракен. – А это пусть пока полежит в «пежо».

Они вошли в здание фабрики. О'Киф сидел за столом и раскладывал пасьянс.

– Как она? – спросила Маккракен.

– Сидит как мышка, – ответил О'Киф, тасуя колоду.

Маккракен посмотрела на часы.

– Она будет на станции «Шепердз Буш» в два. Марк, тебе пора, отправляйся. Соблюдай дистанцию. На глаза ей не попадайся. Проследи, чтобы она ни с кем ни лично, ни по телефону не говорила.

– Без проблем, – сказал Куинн. Из спортивной сумки он достал мотоциклетный шлем, кожаную куртку, поношенные кожаные перчатки. – До скорого!

Маккракен надела вязаный шлем, натянула перчатки и пошла к кабинету, где поселили Энди. Энди открыла дверь. Она переоделась – на ней были черные джинсы и белая рубашка.

– У тебя есть костюм? – спросила Маккракен. – Что-нибудь деловое?

Энди взглянула на свои джинсы.

– Нет. Только это и то, что было на мне, когда вы меня сюда привезли.

– Наденешь какой-нибудь из моих. Мы с тобой приблизительно одного размера.

Маккракен жестом велела Энди следовать за ней, и они отправились в цех. Маккракен села за стол рядом с О'Кифом, Энди указала на соседний стул.

– Мы отсюда съезжаем. – Маккракен протянула Энди указатель лондонских улиц. – Страница сорок два. Здание я отметила. Называется оно Катэй-тауэр. Адрес на карточке.

Энди открыла книгу и увидела вложенную в нее карточку, где были написаны название – «Орвис Уильямс брокинг Интернэшнл» – и адрес.

– Это на девятом этаже. – Маккракен достала из портфеля пластиковый пропуск, отдала Энди. – Пройдешь по нему. Поднимешься в офис и будешь ждать нас. Мы приедем завтра рано утром.

Энди посмотрела на пропуск. На нем стояло название брокерской конторы, было написано имя, Салли Хиггз, с подписью и фотографией Энди, той самой, которую сделали, когда ее привезли на фабрику.

Маккракен встала.

– По дороге ни с кем не разговаривай, никому не звони. За тобой будут наблюдать. Если попробуешь с кем-нибудь связаться, мы просто исчезнем, и ты нас никогда не найдешь. Дочку тоже. Поняла?

– Да, – ответила Энди чуть слышно. – А как мне туда добираться?

– Это я потом объясню. Но сначала хочу кое-что тебе показать. – Она направилась к компьютеру, Энди за ней.

Маккракен щелкнула мышкой, и на экране появилось изображение офиса в Катэй-тауэр. Энди непонимающе уставилась на него.

– Вот здесь мы будем работать, – объяснила Маккракен. Она снова щелкнула мышкой, и Энди увидела то же помещение в другом ракурсе. – Отсюда мы можем наблюдать за всем, что там происходит. Ты, как там окажешься, устраивайся поудобнее и жди нас. Ночью ты будешь одна, но под нашим присмотром.

Энди молча кивнула.

– Ты правильно себя ведешь, Андреа, – сказала Маккракен. – Действуй так же и дальше и скоро увидишь своих близких.

– Я хочу позвонить мужу. Если Мартин не получит от меня известий, он обратится в полицию.

– Он этого не сделает – побоится навредить тебе и Кэти.

– Вы его не знаете! Он обязательно попробует что-нибудь предпринять. Вы забрали Кэти четыре дня назад. Со мной он разговаривал только в среду вечером, и…

– Ты с ним говорила в среду? – строго спросила Зеленоглазая. – Звонила ему из гостиницы?

– Вы мне этого не запрещали. Я всего один раз позвонила. Мне вы сказали только, чтобы я в полицию не сообщала. Должен же он был узнать, что со мной ничего не случилось. И сейчас он ведь не знает, как я. Поэтому и может… – Она не стала договаривать.

– Андреа, я тебе не доверяю, – сказала Зеленоглазая. – Вспомни еще про письмо в гостинице.

– Да, простите, я понимаю, как это было глупо. – Энди хотела еще что-то добавить, но боялась рассердить Зеленоглазую.

Она, оказывается, не знала, что Энди звонила Мартину из Лондона. Значит, их дублинский телефон не прослушивается. Этим надо воспользоваться.

Зеленоглазая подошла к столу, взяла свой мобильный.

– Какой телефон?

Энди назвала номер, и Зеленоглазая сама набрала его. Дождавшись гудка, она протянула телефон Энди.

– Если попробуешь схитрить, пострадает прежде всего Кэти. И обязательно спроси его, не заявил ли он в полицию.

– Да, конечно! – Энди поверить не могла, что Зеленоглазая разрешила ей позвонить.

Когда Мартин снял трубку, у Энди бешено забилось сердце.

– Мартин? Это я.

– Слава богу! Как ты? Ты где?

– Мартин, послушай, ты в полицию не заявлял?

– Нет, конечно, нет.

Энди прикрыла трубку рукой:

– Все в порядке. Полиция ничего не знает.

Зеленоглазая кивком разрешила Энди продолжать.

– Вот и хорошо, – сказала Энди Мартину. – Я здесь. Слушай меня внимательно, дорогой. Со мной все в порядке. Они говорят, что с Кэти тоже. Мартин, они хотят, чтобы я для них кое-что сделала, и тогда они отпустят и меня, и Кэти.

– Я приготовил деньги, – сказал Мартин. – Почти четыреста тысяч фунтов. Скажи им, что деньги есть.

– Мартин, деньги им не нужны. Больше я ничего тебе сказать не могу. Они уверяют, что, если ты не станешь заявлять в полицию, ни со мной, ни с Кэти ничего не случится. Обещай, что не пойдешь в полицию.

– Обещаю. Но что им нужно?

На этот вопрос Энди отвечать не стала.

– Ты просто жди, и мы скоро вернемся. Ты повезешь нас в Венецию. Помнишь, ты обещал? Как мне хочется снова там побывать. Поедем втроем – ты, я и Кэти. Обязательно. Мартин, ты только глупостей никаких не делай, ладно?

Энди трещала без умолку, словно боялась, что он ее перебьет и не даст договорить.

– Да, родная. Обещаю. Передай им, что в полицию я ни в коем случае не пойду.

Зеленоглазая выхватила телефон.

– Достаточно, – сказала она.

– Спасибо, – ответила Энди. – Спасибо, что разрешили позвонить.

Зеленоглазая подошла к столу, положила телефон в дипломат и заперла его.

– Что это ты говорила про Венецию?

– Мы туда ездили на медовый месяц. Он давно уже обещает Кэти свозить ее туда. Она видела фотографии и все спрашивала, почему на них нет ее. Сами знаете, какие дети любопытные.

Зеленоглазая буравила Энди взглядом:

– Ты, надеюсь, не пыталась умничать?

– В каком смысле?

Зеленоглазая не ответила. Она села и не моргая смотрела на Энди.

– В полицию он не ходил и не пойдет, – сказала Энди. – Он же убедился, что я жива-здорова. – Она тоже села. – Вы правда собираетесь взорвать эту бомбу?

– А тебя это так беспокоит?

– Конечно. Вы ее делаете, чтобы угрожать кому-то, или хотите устроить взрыв?

– Андреа, ты что, думаешь, я открою тебе наши планы? С какой это стати?

– А вы понимаете, что будет, если взорвать в Лондоне двухтонную бомбу? Резонанс будет такой, что вас это погубит. Вспомните, что произошло в Оме. Это и прикончило головную организацию ИРА. От них тогда все отвернулись.

Зеленоглазая встала, взяла портфель.

– Пошли. Работа ждет.

У Мартина от радости кружилась голова. Энди жива. Кэти, доченька, тоже. За последние несколько дней он чуть с ума не сошел, все представлял себе, что его жена и дочь мертвы, готов был уже идти в полицию. Слава богу, он этого не сделал! Если Энди сказала правду, скоро и ее, и Кэти отпустят. У него сердце чуть не остановилось, когда она спросила, не заявлял ли он в полицию. Он понимал, что похитители слушают разговор, и скажи он Энди, что полицейские приходили сами, они решили бы, что это он их вызвал. Лучше уж промолчать. И надеяться, что сержант О'Брайен ему поверил.

Одно омрачало радость: Мартин так и не понял, чего добиваются похитители. Денег им не нужно – она это четко сказала. Что им могло понадобиться от Энди? Зачем похитителям самая обычная домохозяйка? Чего же они от нее хотят? Этой загадки Мартин разрешить никак не мог, что его и беспокоило.

Он лежал на кровати, уставившись в потолок. Почему Энди заговорила про Венецию? Они никогда туда не собирались. И вообще в Италии ни разу не были.

Макивой оторвался от телевизора и сказал:

– Скоро полдень. Вылет в два тридцать.

– Да знаю я, – отозвался Каннинг.

– Нам нужны видеозаписи. Все семь.

– Но девчонка совсем разболелась. Говорить не может.

Макивой посмотрел на часы, поднялся с кресла:

– Пойду попробую уговорить нашу птичку спеть.

Он взял видеокамеру и стопку кассет.

– Давай я, – предложил Каннинг.

Макивой потрепал Каннинга по плечу:

– Ты уж сиди, Мик. Не хочу отрывать тебя от кроссворда.

Злорадно усмехнувшись, Макивой надел шлем и спустился в подвал. Девочка лежала, свернувшись калачиком, на раскладушке. Услышав шаги, она обернулась.

– Садись и делай так, как я скажу. Мне тебя некогда уговаривать.

– Мне очень плохо, – сказала Кэти.

– Мне тоже. – Он поставил стул напротив кровати и сел. – Когда я нажму на эту кнопку, скажешь маме и папе, что с тобой все в порядке. Можешь добавить, что скучаешь по ним. Только потом обязательно скажи, что сегодня воскресенье.

– Но сегодня же суббота.

Макивой схватил ее за волосы.

– А ты скажешь, что воскресенье. Поняла?

У Кэти брызнули из глаз слезы.

– Я плохо себя чувствую.

– Тебе будет еще хуже, если не сделаешь, что велят, – прошипел Макивой. – Помнишь, я отрезал у тебя прядь волос? В следующий раз могу и ухо отрезать. А если ты сейчас же не утрешь слезы, получишь затрещину.

Кэти выдавила из себя улыбку.

– Так-то лучше, – сказал Макивой. – Все, начинаем. Повторим на все дни недели. Не будешь слушаться, точно ухо отрежу, ясно?

Кэти уставилась на него широко распахнутыми от ужаса глазами и через силу кивнула.

Энди лежала в фургоне, звук мотора она слышала через капюшон. Рядом с ней лежал черный дипломат, который дала ей Зеленоглазая. Ее одели в синий костюм и плащ, чтобы она выглядела как служащая, вышедшая в выходные дни на дежурство.

До нее доносились автомобильные гудки, урчание моторов, где-то вдалеке выла сирена «скорой помощи». С шоссе они свернули минут двадцать назад.

Фургон резко притормозил, и Энди ударилась о металлическую дверцу. Машина еще несколько раз куда-то повернула и остановилась.

– Теперь слушай меня внимательно, Андреа. Снимешь капюшон, вылезешь из фургона и иди к станции метро – она здесь, напротив. Помни, за тобой будут наблюдать.

Энди согласно полученным указаниям пошла к метро, низко опустив голову. Она знала, что они следят за ней в зеркало заднего вида, и поэтому не оборачивалась.

Энди купила билет на мелочь, которую дала ей Зеленоглазая, прошла через турникет, спустилась по эскалатору на платформу.

Людей в метро было много. Ей улыбнулся мужчина в полосатом костюме, но она сделала вид, что не заметила этого. Прошел юноша лет двадцати, покачивая головой в такт музыке, доносившейся из его плеера. На нем была куртка с эмблемой «Харлей-Дэвидсон» на спине, а плеер играл так громко, что пассажиры бросали на него сердитые взгляды. Женщина в короткой дубленке, читавшая «Ивнинг стэндард», подняла голову и посмотрела на Энди. Может, это Зеленоглазая? Отсюда цвета глаз было не разглядеть.

Подъехал поезд, Энди отступила на шаг назад. Войдя в вагон, она огляделась. В дальнем углу сидел молодой человек в кожаной куртке. Может, это один из них? Энди, чтобы не встречаться с ним взглядом, отвернулась.

Вот и ее остановка. Пройдя через турникет, Энди достала из кармана плаща справочник и уточнила, как пройти к Катэй-тауэр. Юноши в кожаной куртке видно не было.

На входе сидел седой охранник с красным носом, видно, любитель выпить. На пропуск ее он едва взглянул. Энди направилась к лифтам.

Куинн, стоя у подъезда здания напротив, проследил за тем, как Энди вошла в Катэй-тауэр. Он выключил плеер, снял наушники, достал из внутреннего кармана куртки с «Харлей-Дэвидсон» мобильный телефон.

– Она на месте, – сказал он.

– Отлично. Садись на мотоцикл и возвращайся на фабрику, – велела Маккракен. – До нашего возвращения следи за ней по компьютеру.

Куинн убрал в карман телефон, снова надел наушники и спустился обратно в метро. Мотоцикл он оставил на автостоянке у станции «Шепердз Буш».

Макивой вышел из подвала и запер дверь.

– Легче легкого, – сказал он, выкладывая видеокассеты на стол. – С детьми и животными я обращаться умею.

Каннинг убрал кассеты в пакет, где уже лежала та, что записал он.

– Она в порядке?

Макивой взял бутылку виски «Бушмиллз», налил себе полный стакан.

– Цветет и пахнет. Ты о ней не беспокойся. – Он посмотрел на часы. – Тебе пора.

Каннинг кивнул. Ему очень не хотелось оставлять девочку на Макивоя, но выбора не было. Маккракен велела, чтобы кассеты привез он. Он сунул пакет в дорожную сумку, взял с комода в гостиной билет на самолет и вышел.

Маккракен ждала его в буфете зала прилета. Каннинг купил себе кофе и сандвич и сел за соседний столик спиной к ней.

– Как дела? – шепотом спросила Маккракен.

– Полный порядок, – ответил Каннинг, не оборачиваясь.

Он достал из сумки пакет, положил на пол и запихнул ногой под стул.

Он слышал, как Маккракен подтянула к себе пакет, слышал, как она открыла и снова закрыла дипломат. Через несколько минут она встала и ушла. Каннинг остался допивать свой кофе.

Маккракен села в фургон, положила портфель на колени. О'Киф завел мотор, и они в полном молчании выехали со стоянки.

О'Киф заговорил первым.

– Что будем делать с Хейс? – спросил он.

– Ты это о чем?

– Ну, когда все закончится.

Маккракен молча забарабанила пальцами по дипломату.

– Она ведь слышала, да?

– Не уверена. Если и слышала, то сумела это скрыть.

– Этот кретин Куинн заорал на весь цех.

Маккракен поморщилась:

– Может, она и слышала, но вряд ли обратила внимание.

– Он ведь назвал меня по имени! – сказал О'Киф в сердцах. – И она это слышала. Расскажет полиции, те меня вмиг вычислят. С ней надо разобраться раз и навсегда. Если меня заметут, нам всем крышка.

Иган долго думал, что же делать с Мартином Хейсом. То, что его придется убрать, он решил сразу, как только в дом к Хейсу заявились полицейские. Оставалось только придумать безопасный способ – лишние разговоры ни к чему. Если Хейс просто исчезнет, полиция начнет его искать, а заодно станут искать жену и дочь. Привлекут прессу, телевидение, а Игану было совсем ни к чему, чтобы фотографию Андреа Хейс показывали в вечерних новостях.

Нужно предоставить им тело, но выглядеть все должно так, будто он наложил на себя руки.

Рядом с Иганом в пакете на сиденье «скорпио» лежал кусок веревки с готовой петлей. В кобуре под мышкой у Игана имелся браунинг. Пистолет использовать не придется: Иган просто поставит Хейса перед выбором. Либо тот напишет предсмертную записку, мол, не могу жить без жены и дочки, и полезет в петлю добровольно, либо Иган пригрозит, что застрелит Хейса, а потом убьет и жену, и дочь. Иган ни секунды не сомневался, что ради их спасения Хейс пожертвует жизнью.

Иган свернул на зеленую улочку, ведущую к дому Мартина. Взглянув в зеркало заднего вида, он заметил полицейскую машину. Она ехала тихо, с выключенной мигалкой. Двое полицейских на дежурстве и даже не подозревают, что в двадцати метрах перед ними едет человек, который собирается вынудить другого человека покончить с собой. Иган усмехнулся. Все проще простого, впрочем, простые планы всегда самые удачные.

Когда в дверь позвонили, Мартин лежал на диване и смотрел вечерний выпуск новостей. Это оказались те двое полицейских, которые заходили вчера. Старший, О'Брайен, приложил ладонь к козырьку фуражки.

– Добрый вечер, мистер Хейс.

– Что случилось? – спросил Мартин.

О'Брайен сдержанно улыбнулся.

– А разве что-то должно было случиться, мистер Хейс?

– А что думает человек, когда в десять часов вечера видит у себя на пороге двух полицейских? Вы же не за тем пришли, чтобы пригласить меня на рождественский бал?

О'Брайен усмехнулся, но тот, который моложе, смотрел на Хейса строго и сурово. Наверное, подумал Мартин, они сговорились – один будет добрым следователем, второй – злым.

– Вы позволите нам войти, мистер Хейс? – спросил О'Брайен.

Мартин проводил их в гостиную. Полицейские садиться не стали, да Мартин им этого и не предложил. Все трое стояли посреди комнаты. О'Брайен снял фуражку.

– Мы хотели узнать, не вернулась ли миссис Хейс, – сказал он.

– Еще нет.

– Она звонила?

– После вашего вчерашнего визита – нет.

– Дело в том, – сказал О'Брайен, – что мы беседовали с тетушкой Бесси.

Мартин остолбенел, но заставил себя улыбнуться.

– Неужели?

– Найти ее было нелегко – вы ведь очень мало сведений нам сообщили. Тетя Бесси из северного Белфаста. Но мы связались с тамошней полицией, и они нам с радостью помогли.

– И что?

– Полагаю, вы, мистер Хейс, сами знаете «что».

Мартин молча смотрел на О'Брайена. Сказать ему было нечего. Если О'Брайен и в самом деле беседовал с родственницей Энди, то он знает, что Мартин ему солгал.

– Мистер Хейс, где ваша жена?

– В Белфасте.

О'Брайен с добродушной улыбкой покачал головой. Молодой полицейский спросил, глядя на дверь в коридор:

– Вы разрешите воспользоваться уборной?

Мартин понял, что он хочет осмотреть дом. Ему совсем не хотелось, чтобы полицейский тут рыскал, но он не мог ему отказать.

– Да, пожалуйста. На втором этаже. Вторая дверь справа.

О'Брайен спросил, постукивая фуражкой по колену:

– Может быть, вы с женой поссорились?

Мартин сглотнул. Если он скажет, что у них с Энди был скандал, тогда полицейские, наверное, скорее ему поверят. И понятно будет, почему Энди забрала с собой Кэти. Он собрался было открыть рот, но тут догадался, что полицейский расставляет ему ловушку. Автомобиль Энди стоит у крыльца. Если бы она на него разозлилась, то уехала бы на машине. Полицейский отлично это понимал и хотел поймать Мартина на лжи. Тогда сразу будет понятно, что Мартин что-то сделал со своими близкими. Он взглянул О'Брайену прямо в глаза.

– Нет, – сказал он твердо. – Мы не ссорились.

– Сержант! – крикнул сверху второй полицейский. – Я здесь кое-что интересное нашел.

О'Брайен вздохнул и улыбнулся Мартину.

– Ох уж эта пытливая молодежь! Давайте, мистер Хейс, сходим посмотрим, что так взбудоражило нашего юношу.

Молодой полицейский стоял на втором этаже, разглядывая перила. О'Брайен поднялся по лестнице и взглянул на балясину. Именно об нее ударилась Андреа, когда потеряла сознание.

– Похоже, это кровь, – сказал молодой.

– Мистер Хейс, не согласитесь ли вы проехать с нами на Пирс-стрит? – предложил О'Брайен.

В полицейский участок ехали молча. Там О'Брайен усадил Мартина в крохотной, в три шага шириной, комнатушке. Мартин хотел было спросить, сколько времени его здесь продержат, но не успел – полицейский вышел, закрыв за собой дверь.

Иган устроился поудобнее в своем черном «скорпио». В остывавшем моторе что-то тихонько пощелкивало. Иган сунул руку под мышку, нащупал рукоятку браунинга. Веревка лежала под пассажирским креслом. Прямо перед ним возвышалось серое здание полицейского участка на Пирс-стрит. Полицейские заехали во двор – по-видимому, провели Хейса через задний вход.

Иган уже направлялся к дому Хейса, но шестое чувство велело ему проехать не останавливаясь. Метрах в ста от дома он притормозил. Он видел, как полицейские о чем-то говорили с Хейсом на крыльце, как вошли в дом, а через несколько минут все трое вышли и направились к машине. Хейс был очень бледен.

Иган был уверен, что Хейс вряд ли расскажет им о том, что случилось на самом деле. Будет стоять на своем, объяснять, что жена с дочкой уехали навестить больную родственницу. Но полицейские явно что-то заподозрили, и чем глубже станут копать, тем больше вероятность, что они таки выяснят, что произошло.

Наверное, продержат его в участке несколько часов, а потом отпустят – ведь у них нет доказательств его виновности. А как только Хейс вернется домой, Иган сам нанесет ему визит. Прихватив с собой веревку.

Дверь открылась, но Мартин даже не обернулся. В комнату вошли двое, сели за стол напротив него. Это были не полицейские, которые привезли его сюда, а какие-то мужчины в штатском. Наверное, следователи. Тому, который сидел прямо напротив Мартина, было лет под сорок, коренастый, в очках, с усами, в сером замызганном костюме, в пестром галстуке с изображением Багза Банни.

– Как дела, мистер Хейс? – спросил он бодро. – Я – инспектор Джеймс Фицджеральд, а это мой коллега сержант Джон Пауэр.

Второй мужчина кивнул. Он был моложе, лет двадцати восьми, и одет получше.

– Я что, арестован? – спросил Мартин.

– Нет-нет, – ответил Фицджеральд. Он снял очки и протер их галстуком. Подняв глаза, он заметил, что Мартин разглядывает нарисованного на нем кролика. – Сын подарил на день рождения, поэтому и ношу. Наверняка это жена купила – она обожает ставить меня в глупое положение.

Мартин промолчал. Фицджеральд водрузил очки на нос.

– Ну, мистер Хейс, расскажите-ка нам о своей жене.

– Что, собственно, вас интересует?

– Она вас когда-нибудь ставит в глупое положение? Действует вам на нервы?

– Что за чушь вы у меня спрашиваете?

– Мистер Хейс, ваша жена исчезла. И дочь тоже.

– Уж не намекаете ли вы на то, что это я с ними что-нибудь сделал? – Он ткнул пальцем в стоявший на столе магнитофон. – Вы, наверное, должны включить эту штуку, да? Обязаны записывать наш разговор?

– Пока что мы с вами просто болтаем, мистер Хейс. Так сказать, неофициально.

– Ладно, – кивнул Мартин.

– Итак, где же сейчас миссис Хейс?

– Мне она сказала, что едет в Белфаст. Повидать тетю Бесси. Но сержант О'Брайен только что сообщил, что у тети Бесси ее нет.

– Вот поэтому-то, мистер Хейс, мы и забеспокоились. Да еще эта кровь на перилах вашей лестницы.

– Энди поскользнулась. Упала и ударилась головой. Ничего серьезного.

– Понимаете, мистер Хейс, мы очень хотим убедиться в том, что с вашей женой ничего не случилось.

– Увы, ничем не могу вам помочь, – вздохнул Хейс. – Когда я с ней последний раз говорил, она сказала, что скоро вернется. Как только она позвонит, я попрошу ее перезвонить вам. Это вас устроит?

Фицджеральд наклонился к Мартину:

– Вы уверены, что вам нечего нам сообщить?

Мартин сложил руки на груди и откинулся на спинку стула.

– Вы напрасно тратите время. И свое, и мое. Энди вернется, и вы окажетесь в весьма глупом положении.

– Это меня не волнует. Лишь бы ваши жена и дочь нашлись, – сказал Фицджеральд.

– Они и не терялись.

Фицджеральд и Пауэр обменялись взглядами.

– Я могу идти? – спросил Мартин.

– Мы ведем расследование, и вы бы очень нам помогли, если бы остались и согласились ответить на наши вопросы, – ответил Фицджеральд.

– Какое такое расследование?

– Мы проверяем, чья кровь на перилах. И хотели бы осмотреть весь дом. А также сад.

– На что вы, черт возьми, намекаете? Вы что, думаете, я закопал тела жены и дочери в саду?

Фицджеральд поднял руки:

– Боже упаси, мы ни на что не намекаем, мистер Хейс. Мы просто следуем принятой процедуре.

Мартин уставился на следователей. Ему хотелось заорать, наброситься на них с кулаками, но он понимал – ему удастся уйти с Пирс-стрит только в том случае, если он согласится им во всем помогать.

– Ладно, – через силу улыбнулся он. – Делайте что положено.

– Вы дадите нам ключи? – протянул руку Пауэр.

– Пожалуйста. – Мартин достал ключи. – Только следите, чтобы собака не убежала.

– Обязательно, – пообещал Пауэр.

Следователи удалились. Мартин уронил голову на руки. Что ему делать? Продолжать лгать или честно рассказать о том, куда подевались Энди и Кэти?