Босс Спор на любовь

Глава 20

Глава 20

Марк

Надо было видеть, как женщина превращается в рассвирепевшую пантеру. Причём, в моём собственном авто, просто потому, что в голове у неё…, да я понятия не имел, что может быть в голове у женщины, когда произносишь фразу “давай сделаем это по-быстрому”.

От неожиданности, когда Татьяна вцепилась мне в физиономию, я чуть не взвыл. Лицо пронзила свирепая боль, моя нежная Таня раскроила мне лицо острыми коготками от глаз до подбородка.

Пока я белел и краснел от ярости, она лупила меня кулачками, рычала и шипела. Красивая, как разгневанная Гера, заставшая Зевса за блудом, моя Татьяна искренне намеревалась покончить со мной. Сумасшедшая.

– Угомонись! – я схватил её руки,: – что я такого сказал?

– Ты, наглая твоя морда, сказал “сделаем это по быстрому”!

– Ну ладно, – я ёрничал, наконец сообразив, что она превратно поняла меня. Я имел в виду подписание контракта. Однако, боль на лице заставила ещё подразнить девчонку:

– Не хочешь по быстрому, всё сделаем как захочешь. Медленно, при свечах.

Татьяна снова взвилась, и если бы я не удержал её руки, меня зашивали бы по всему периметру в больничке. Вот ведь резкая. Как лимонад на солнце.

– Таня, я имел ввиду давай быстро подпишем контракт. То, что тебе пришло в твою распущенную голову, ко мне отношения не имеет.

– Ага, как же! – она всё ещё тяжело дышала, смотрела на меня злющими, недоверчивыми глазами,: – целуешь тут без спросу. Всякие двусмысленные приписочки вставляешь в документ! Ещё неизвестно, у кого голова распутная.

У моей разьярённой кошки грудь ходила ходуном, соски острыми пиками рвали ткань бюстика, они хорошо видны были через тонкую ткань блузки. Прелесть, как хороша. Я сейчас, кажется, снова без спросу займусь этой девчонкой. Стоило отвлечься, я пропустил удар. Паразитка толкнула меня головой в грудь. Смотри,какая свирепая. Ну всё, достала.

– Так, угомонись уже!– скинул с себя её руки, отодвинулся, отвалился спиной на сиденье.

Всего полчаса назад я смотрел, как Таня лесной голубкой переживала, наблюдая за своим козлом через окно ресторана. От тоски аж зубами скрипнул. Прям столько стадательных эмоций было в её хрупкой фигурке. Ну козёл мужик. Всё, убедилась? Плюнула и растоптала. Нет же, она стояла и смотрела. Если бы я знал, что она будет так переживать, снял бы для неё видео измены этого чёрта, аккуратно, без подробностей. Подготовил бы как нибудь Таню к просмотру. А тут, надо же, как беднягу расплющило от боли.

Там, в ресторане я смотрел на Таню, мне было жаль девчонку. Она, стоя у окна, прощалась со своей серой, лживой сказкой нарисованного будущего. Увидела ту самую изнанку, ту правду жизни, о которой я говорил. Искренняя, чистая девчонка пыталась дышать. Я не мешал ей расставаться с девичьими фантазиями. А что, разве это не безумная глупость верить, что исчадие по имени жених ухаживает за какой то бабушкой. Не собирался её успокаиваться. Предательство надо переживать до дна. Сразу и навсегда.

Приобнял девушку, усадил за стол. Был готов к её слезам, истерике. Сел рядом:

– Иди ко мне, –подтянул девушку к себе, приобнял её. Чувствовал, как её трясёт.

Официант поставил перед ней чай с валерианой. Пусть успокаивается.

– Нет, нет…– она усиленно затрясла головой, отодвинула чай: – просто раньше у меня была любовь. А теперь нет.

– А раньше точно была? – я ничего не хотел уточнять, просто спросил. И вот тут я допустил стратегический промах! То есть для мужика это было бы самое время переставить мозги на деловые рельсы, заключить трудовое соглашение.

Но женщина! Какие там рельсы, какие деловые разговоры. Татьяна смотрела на контракт, как на повестку в сексуальное-торговое рабство. Тоже мне Клара Цеткин. Чувствуя, как наш разговор сползает в никуда, отпустил её в дамскую комнату, а поймал беглянку в собственной машине. Спасибо, что не за рулём.

Теперь вот сидел рядом с ней на сидении, потирал расцарапанную физиономию, искоса посмотрел на разозлённую пантеру рядом с собой. Таня постепенно приходила в себя, отвернувшись в окно нервно дышала.

Женщины, кто их разберёт? Вот что она вытворила? Гордая звезда в итоге расцарапала мне всю физиономию в ответ на предложение серьёзной должности и квартиры.

Ещё раз посмотрел на неё. Свалилась на мою голову. Заметил блеснувшие слёзы на её глазах:

– Почему ты плачешь?

– У меня умерла любовь.

– Любовь? Твой ебучий гремлин трахает всё что движется. – я с удивлением смотрел на неё. В первую минуту решил, что она рехнулась:

– Ты хочешь вернуть его? Скажи, к чему рыданья? Ну, вышла бы ты за него замуж, прожила бы пятьдесят лет в скучнейшем браке, трахаясь с одним и тем же мужиком все эти пятьдесят лет, – я схватился за голову:– правда, это же китайская пытка.

Таня вдруг закрыла лицо руками, разрыдалась не на шутку. Я вздохнул. Чёрт, зараза. Терпеть не мог бабьих слёз. Девчонка вытянулась тростинкой, будто вобрала в себя все тревоги мира. Напряглась стрункой и громко плакала, закрыв лицо руками. У меня под рёбрами что то дрогнуло, прижал к себе, она уткнулась лицом мне в грудь, замерла. Только худенькие плечики подрагивали.

Только бабьих слёз мне не хватает. Дурак, идиот. Вляпался с ней в затяжное кино. И вообще. Кино, в которое я влетел, переставало мне нравиться, потому, что я чувствовал, что влюбляюсь. А видеть слёзы любимой женщины супер как не камильфо.

Ласаово поглаживал плечико всхлипывающей женщины, когда она вдруг отстранилась, глядя мне в лицо, прошептала:

– Он сказал, что тумбочку заберёт.

– Что? Тумбочку? Какую тумбочку? – такую несуразицу я слышал впервые и честно, мне показалось, девчонка спятила,: – не плачь, я тебе новую куплю.

Она затрясла головой:

– Не в этом дело. Просто…, – она отвела взгляд,: – он сказал, что это я во всём виновата.

– Так, успокойся. Твой парень всегда был таким. Лучше прозреть поздно, чем никогда. Сейчас с Маратом поедете, соберёшь свои вещи и поедешь жить в другую квартиру.

Таня отодвинулась от меня, вытерла ладошкой слёзы с мокрого личика:

– Никуда я не поеду. На другую квартиру денег нет, я и здесь то живу, потому что за бабушкой ухаживаю. Мы с ней как родня. Без меня ей плохо будет.

– Ясно, мать Тереза. Значит, Марат вывезет вещи твоего гондона и, чтоб ты больше не расстраивалась, увезёт их далеко.

– Куда далеко? – она подняла лицо.

Носик красный, распухший. Глаза тоже красные, снова тушь потекла, круги под глазами как у грустной панды. Послал же Господь испытание. Что я в ней нашёл, почему так прикипел. Знал же, мои принципы подчинять и завоёвывать всё и вся не доведут до добра. Вот и сейчас.

Трачу драгоценное время, чтоб разобраться с тумбочкой девчонки, в которую влюблялся с каждой минутой всё сильнее. Это вместо того, чтоб утащить её в новую квартиру с мебелью, с тумбочками, со всем барахлом,что девушкам надо – всё в контракте описано. Нет же, она выделывается и почему то не может просто переехать. Тычет мне моим же контрактом.

Чёрт. Дался мне этот контракт. С этой недотрогой растерял всю хватку. Охренеть!

– Марк, ты слышишь меня? – Таня уже пришла в себя, перестала плакать, дёргала меня за лацкан пиджака: – я не знаю где живёт бабушка, – она осеклась, замолчала.

– Твою мать, какая ещё, нахрен, бабушка!

– Виктор говорил, что ухаживает за бабушкой, а сам… – то есть, нет там никакой бабушки. Я не знаю куда его вещи везти.

– Марат разберётся.

– Терпеть не могу твоего Марата. Ведёт себя волком. Что я сделала ему?

– Главное, что ты действительно ничего не успела сделать ему.

Уточнять не стал. По Марату, одетому в шикарный армани с часами ролекс и галстуком от Боджи никто бы и не подумал, что он отсидел за убийство отчима по малолетке. Приструнил, так сказать, за слёзы матери. ,:

– Таня, просто слушайся Марата. Теперь он твой ангел хранитель.