Босс Спор на любовь

Глава 30

Глава 30

Дверь за мамой Марка захлопнулась. Мне надо было умыться, привести себя в порядок.

Вышла из ванны, собираясь сделать заказ на обед. На пороге гостиной стояла, наблюдала картину, замерев от нежности.

Для меня это было открытие номер раз.

Двое у одной кормушки: Марк почти распластался на полу, его наглая физиономия нависала над Бэном. Мужчина участливо гладил собачонка, тот нелепо прыгал вокруг своей миски. Ушки смешно шлёпали по сытой мордочке, глазёнки пёсика сияли. Кажется, глаза Марка тоже искрились озорством. Он что то шептал щенку, тот лизнул его в нос. Здоровенная лапища Марка аккуратно приподняла Бэна:

– Набираешься сил, боец?

Я присела рядом с ними, Марк тут же выпустил собачонка, поднял лицо, смотрел на меня особенным взглядом. Я постепенно тонула в его глазах и никакой спасательный круг мне бы не помог.

Марк, не разрывая взгляда подкрался ко мне. Опасное дыхание мужчины в неподвижном воздухе опалило мои губы. Он был слишком близко и, кажется, я снова проигрывала. Чёрт, не кажется, а точно. Искуситель хренов.

Последние остатки гордости собрались на мои баррикады, я успела прикрыть его губы ладошкой. Марк, не раздумывая, смахнул её, прошептал:

– Скучал по тебе.

Я резво вывернулась:

– Ты какой-то неугомонный, Соколов. Только что тут была твоя женщина по имени Марина, а ты ведёшь себя, как нахал. Ты самая непредсказуемая зануда на этой планете!

– Ты знаешь всех зануд на планете? Откуда? На вид тебе не больше пятидесяти…

Я открыла рот от удивления, так и зависла с буквой “О” на губах. Ну, что я говорила…

– Бэн, отойди от Тани, я, может, тоже хочу, чтоб меня гладили, – мужчина дурачился с пёсиком, а у меня занозой в душе сидел визит его мамы:

– Марк, нехорошо мы с твоей мамой поступили. Неправильно. Она такая классная. Надо было уговорить Людмилу Ивановну остаться. Ужин заказать.

– Не, не. Я её в обиду не дам, но скучать не буду. Я как-то не люблю непрошенных гостей в доме.

– Я тебя сейчас стукну, Марк. Нельзя так про маму. Она всё же к тебе на обед приезжала.

– Она с Мариной приезжала, я мать сегодня не приглашал. Когда приглашал, не приехала ни разу. Что они друг другу с моей бывшей напели, не известно. Кстати, моя мать приехала ко мне впервые. На минуточку, этой квартире уже лет пять.

Я хотела что то возразить, Марк опередил меня:

– Когда я отправился в элитный садик-интернат, ну, это где детишки спят неделями в саду, наподобие детского дома, так это потому, что моя мать исчезла на обычные гульки на пару лет. Бабушки, не выдержав конкуренции друг друга отправились спорить в мир иной, я оставался на попечении нянек, тёток и дядек, которым нужны были деньги.

Уверен, няньки толком не знали как меня зовут и сколько мне лет. Провожая меня в садик, няньки говорили: защищай себя сам. Я так и делал. С тех пор вселенная со мной не играет, ко мне никто никогда не лезет. Зато, теперь я свободен от глупостей и мне легко топить за справедливость. Заметь, в том воспитании не было ни слова про мать. Потому, что матери не было.

– То есть ты в памперсах не ходил, соску не сосал, из коляски не падал, в бутылочке у тебя был чай без лимона вместо молока?

– Ну да. На все мои вопросы позже мать отвечала:– Ну так вырос же.

– Так не бывает. Ты помнишь свою обиду, она такая болючая, что застилает всё другое хорошее. Мамы они всегда есть, даже если их мало. Мамы они гладят, обнимают, купают.

– Купают? Меня мать не купала, а стирала, не вынимая сигареты изо рта. – Марк расхохотался.

– Что ты такое говоришь? – я тоже расхохоталась

– Серьёзно. Я как то пришёл грязный, как свин. Она взяла меня за шкирку, утащила в ванну, как был – в сапогах и куртке. Поставила под душ и крикнула няньке, чтоб меня отстирали.

– Ты хоть это можешь вспомнить. А у меня мама умерла, когда мне два года было. Меня бабушка вырастила. Поэтому я тебе так скажу: – Маму твою надо вернуть и больше никогда не отпускать. Хотя бы для того, чтоб насытиться её теплом сейчас. Мама у тебя золотая.

Марк вздохнул, задумчиво потрепал Бэна:

– Может быть, может быть…

Потом потянулся, смешно сморщив лицо, проговорил:

– Когда уже доставка приедет, есть хочу, сейчас отберу миску у Бэна и сгрызу его хрустики.

– Я забыла заказать еду, – всплеснула руками, виновато улыбнулась,: – Нам надо поговорить.

– Голодными? Да ты смеёшься? Я для тебя всех разогнал, примчался сюда, бросив все дела, чтоб тебя накормить, руку твою проведать, а ты решила меня сгубить голодом во цвете моих лет?

– Знаешь что! Это дурацкая шутка, что ты всех разогнал. Между прочим, я столько грязи в свой адрес ещё не слышала, как от твоей бесноватой Марины. И вообще, сколько у тебя всяких Марин? Кто сюда завтра придёт и мне снова предстоит стоять оплёванной только потому, что я в заложницах у мужчины, который не может разобраться со своими бабами?!

Мы уставились друг на друга:

– Вообще, знаешь что, Марк! Мне надоело с тобой нянчиться. Вникать в твои принципы. Думать о твоём тупом пари. Я хочу расстаться. И да, кстати. Я сниму новую квартиру. Не парься насчёт Бэна.

– Что не так, Таня?

– Всё! Всё с первой нашей встречи не так. Я хочу расстаться.

– Отлично! Выполняешь последний пункт нашего спора и свободна.

– Ты не забыл, что я не согласна на принудительный секс?

– Секс это твой пунктик, Таня. У меня другое.

– Тогда почему всё, что ты делаешь, все твои разговоры сводятся к сексуальному подтексту?

– Потому что я мужик, мне нравится трахаться и я с первой минуты собираюсь трахнуть именно тебя. Я не скрывал этого. Но не принуждал, если ты помнишь.

– Я даже знаю что именно тебя заставляет нянчится со мной. Я для тебя стечение обстоятельств. Признай уже.

– Признаю. Счастливое стечение обстоятельств. Только не пойму: тебе не нравятся успешные мужчины? Ты что то имеешь против нас?

– Марк, планете больше не надо так много успешных людей. Ей нужны добрые люди. Такие, которые не выбрасывают щенков в завязаных пакетах на мучение.

– Так я вот он. Правда, мне хочется выкинуть Бэна куда подальше, потому как ревную тебя к нему. Эта пушистая скотина с первой секунды дрыхнет у тебя на груди, целыми днями лижется с тобой. А я?

– Прости, Марк, но тебе есть с кем лизаться.

Получилось грубо, но моя ревность выскочила впереди паровоза и я не могла не припомнить ему случай с Мариной. Или могла?

Взглянув в его голубые глаза, внезапно ставшими тёмными и злыми, я осеклась. Меня царапнуло ледяным холодом его взгляда, я вдруг почувствовала всю глупость своего положения. Сижу тут и на равных сражаюсь с человеком, от которого до неприличия несёт деньгами и властью.

Он только что продиктовал мне свои условия, просто купив меня с потрохами. Всё что сейчас висит на кону: это стабильная работа в серьёзнейшей конторе, офигенная зарплата, служебная квартира (Бог мой! Собственная квартира, проживая в которой можно накопить деньги на первый взнос в ипотеку, а то и больше!) и всему этому цена то самое пресловутое пари.

Почему же мне так трудно просто подчиниться. Была бы на моём месте Марина, она сейчас бы всё превратила в сладкий спектакль, на столе давно бы стояла еда, кошелёк Марка перекочевал бы в её сумочку. а скандал закончился бы в постели.

Но, Марина это Марина, а я это я. Меня сейчас бесило всё, что тут происходило. Ещё и потому, что я сама раздула конфликт на пустом месте. Мне не понравилось, что, меня только что умыли по сусалам:– Секс это моя фишка. А ведь на самом деле, разве Марк хоть раз сказал что нибудь о перетрахе?

Вот что у меня за язык такой. Зачем я вообще эту тему подняла.

– Хорошо, Таня. Попрощаемся. Мы на самом деле конкретно достали друг-друга.

Марк стал холодным, отстранённым каким-то. Отошёл к окну, по привычке засунув руки в карманы.

Шариком подкатился щенок к его ногам, схватил за штанину и стал мотать её из стороны в сторону. Зрелище было бы комичным, щенок сам мотался вокруг ноги Марка, если бы не слова, которые мы только что сказали друг другу.

Мужчина сел на пол, щенок тут же взобрался ему на колени, прыгал, шалил, бодался и повизгивал. Марк смешно стряхивал с себя пушистое исчадие, Бен, проскальзывая всеми четырьмя лапами, набирал обороты и смешно подпрыгивая снова атаковал Марка.

Марк поднял на меня глаза, чуть прищурился. Смотрел на меня долгим взглядом. Наконец сказал:

– Идём, поговорим, Таня.