Босс Спор на любовь

Глава 23

Глава 23

Утром, поразмыслив, на работу я явилась без опозданий, но… Куда бы вы думали? Правильно, к себе в кабинет к Поппинс. Она, в смысле Поппинс сидела открыв рот увидев меня, но мне даже на здрасьте не ответила. Зато, когда я посмотрев на неё, сообщила, что у неё седых волос прибавилось, надо всё таки покрасить волосы, Поппинс плюясь слюной прошипела:

– У меня муж работает в клинике пластической хирургии, и не тебе мне советовать!

Правда, я так и не поняла как это связано с неухоженными волосами, ну да ладно.

Пыталась окунуться в работу, но мне со вчерашнего вечера было неспокойно. Я размышляла о том, что из принципа не пойду на поводу у Марка. У него пари, а у меня игры закончились. Больше нет плеча, на которое можно опереться, значит надо брать работу в свои руки и зарабатывать на ипотечный взнос. Все так живут и у меня получится.

Мысли в кучу не собирались, работа не клеилась, память толкала в омут вчерашних событий, я снова и снова видела перед глазами расцарапанное лицо Марка. Только успела подумать, а вот и он, собственной персоной!

– Как на старом месте работается, Боровикова? Удивляет что нибудь?

– Нет! – меня как водой облили: предположить, что мой начальник Соколов М.А. самолично спуститься с 32 этажа ко мне на 3 было очень удивительно.

– Так работается как, Боровикова?

– Хорошо. Даже отлично.

– Мне уже доложили о ваших методах взаимодействия и то как вы добываете факты меня поразило.

Соколов по-привычке стоял всунув руки в карманы, откинув полы пиджака назад и в упор смотрел на меня гневным взглядом.

– Ваши методы меня сшибают с ног, Боровикова. Шаурма, бублики, молоко…

Я перевела взгляд на Поппинс. Она, вскакивая при виде босса чуть не опрокинула стул, сейчас стояла умершим напоминанием отличного работника года. Вот ведь ябеда, пожаловалась на мои бублики.

– Выйдите, – грозный голос Соколова привёл в чувства Поппинс, она тут же вылетела из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.

– Расскажите, чего вы добиваетесь, Боровикова?

– А вам, Соколов,завидно, что вас бубликом не угостили?

Я во все глаза смотрела на блондина, меня изнутри пробивало смехом. То есть на людях у нас правила игры “начальник – подчинённая”, а один на один “рабовладелец и рабыня”? Не выйдет!

Получи, змей-искуситель гранату:

– Если бы я сейчас пришла без бюстгальтера, в открытом платье и с причёской “ возьми меня” к вам на 32 этаж, – я бы добивалась вас. Но на мне дресскод предприятия: чулки, юбка-карандаш, старушечья блуза с бантом и бюстгалтер в тон блузы, чтоб избежать провокаций. Я в кабинете, куда оформлена переводом. То есть там, где и должна быть. Таким образом я добиваюсь зарплаты.

– Надеюсь, трусики на вас, Боровикова ? Пречисляя одежду на себе вы не упомянули трусики.

– Пришла моя очередь вас удивлять, босс. Догадайтесь.

Он подошёл ко мне близко. Слишком близко:

– Я не терплю словесных игр. Так “да” или “нет”.

Свежий, чуть терпкий аромат его парфюма дразнил, я снова видела его губы, к которым начала привыкать с некоторых пор. Однако, сейчас на этих губах кривилась злая улыбка.

– Да что вам надо от меня, Соколов М.А.?!

– Ты мой секретарь. Марш на работу!

– Я итак на работе! И не тыкайте мне!

– У моего секретаря другой кабинет, там на столе есть селектор и я могу связываться с ним, то есть с тобой, по первому требованию. Буду тыкать!

– Я не подписывала ваш контракт и нечего со мной связываться.

– Я хотел сказать – поставь подпись на контракте!

– Нет!

– Почему? Я который раз объясняю тебе необходимость этого действия.

– Знаешь, Соколов, почему Боги прокляли Сизифа? Он их забодал катать туда-сюда один и тот же булыжник.

– Подпиши, Боровикова. Я впервые лично уговариваю сотрудника подписать контракт. Уговариваю, потому, что забочусь о тебе. Ты девочка, тебе нужны производственные защиты и гарантии. Я тебя нанял и я тебе их обязан предоставить. И да, это не имеет отношения к нашему пари.

– Это как это? – я недоверчиво сощурилась: – Ты на спор первым желанием выдвинул работу у тебя.

– Не передёргивай. Я велел тебе купить швабру, чтоб мыть полы у меня дома и это была шутка. Здесь ты на работе, потому что ты девочка, а я забочусь о тебе. Мне приятно заботиться о тебе. Подписывай, мать твою, контракт!

– Это невозможно.

– В смысле? У тебя есть рука, в руке ручка. Просто нарисуй свою придурацкую завитушку. Умеешь расписываться?

– Умею. Но ты мою подпись не получишь.

– Да ты меня достала. Почему?

– Назови мне хоть одну причину, по которой я должна подписывать твои бумажки и поверить тебе, учитывая твою провокацию на месте дополнительных условий?

– Если бы ты прочитала бумаги, ты нашла бы их тысячу.

– Не захлебнись в собственном таланте убеждать красивых девушек, Соколов.

– Первая причина это твоё зачисление на должность руководителя по связям с общественностью. Вторая причина – тебя надо провести через бухгалтерию для зарплаты.

– Всё, хватит. Эти обе причины обозначают, что сначала я становлюсь подстилкой собственного Босса.

– Третья причина – у нас много общего. Мы добиваясь целей – оба креативны, оба лезем на рожон и оба любим спать и опаздывать.

– Я не опаздываю

– Мне доложили, в первый день ты опоздала на 25 минут.

– Врут! – я убеждённо замахала головой:– всего на 20.

– Четвёртая причина: мы оба в детстве читали одни и те же сказки. Скажи, какая сказка тебе нравилась?

– Вас надо в больничку свозить, чтобы вам айкью посчитали.

– Отвечай на вопрос про сказки.

– 12 месяцев.

– Это где 12 пьяных мужиков офигели от вида девчонки с корзинкой на морозе в минус сорок? Там ещё была обкурившаяся малолетняя шизофреничка, не умевшая читать и писать, желающая нюхать непривычные запахи в январе? Ну же, Боровикова, назови более адекватную книгу.

– Например, Джен Эйр.

– Обалдеть. Ты мазохимтка какая то, что ли? Влюбиться в чопорного козла-двоеженца, ослепшего по собственной тупости? Точно, тебе место в конторе по бракоразводным процессам. У Волынина.

– У нас нет ничего общего, Соколов, ты только что доказал это!

Я направилась к выходу.

– А ну стой, – он прижал меня корпусом к стене:

– Идём, я покажу тебе твой кабинет, – дышал мне в губы. Смело облапал, я успела замахнуться, он поймал мою руку:

– Не нужен мне твой кабинет. Мне вообще всё равно где работать, я танк на работе, машина. Завожусь с полоборота и в град и в зной. Могу работать даже в гараже.

– Значит, подпиши контракт.

– Нет! Ты взял меня на пари, это не честно. У тебя с неопределёнными обязанностями работать не буду.

– Опять двадцать-пять!

Я снова уселась за свой компьютер, точно понимая, что я права. Соколов опёрся обеими руками о мой стол, смотрел на меня, неожиданно заметил цветы в вазе, гладиолусы,торчащие пиками прямо возле его уха.

– Что это за куст у тебя на столе?

– Признание моей неповторимости одним из служащих.

– Ты берёшь взятки цветами?

– Не всем же брать взятки специальными условиями в конце контракта!

– Боровикова, ты достала меня! – Марк схватил букет, смял его, всунул в урну , отряхнул руки и направился к двери.

Мне, конечно, идиотские гладиолусы совсем не нравились, но кто давал право Марку раскидываться моими комплиментами! Скотина двухметровая! Я с грустью смотрела на смятые цветы, вспомнив лицо парня, подарившего их на ступеньках на входе (Дима, кажется) . Парнишка в светлом плаще, плечистый, симпатичный, назначил мне свидание в столовой и, помнится, мне было очень приятно. А этот гад Соколов помял мои бедные цветочки!

Я подскочила к нему:

– А вот не надо мне портить настроение! Я и сама умею отлично его испортить.

– Что?! – глаза босса потемнели.

Сознание нервно шептало мне голосом Лукашенко на ухо: “ Беги! Дура!”. Но упрямство твердило:” Стой на своём, Таня”!

– Ты проиграла пари, договор дороже денег. Первое условие это твоя работа у меня. А второе… Идём!

Он дёрнул меня за руку, потащил за собой.

Мы оба оказались за дверью, там в коридоре, сделав вид, что занята чем-то архиважным, Поппинс рылась носом в какой-то папке. Сделала вид, что не видит нас, даже не шелохнулась, когда мы промчались мимо неё.

– Да что вы таскаете меня, Соколов, как шарфик, забытый в рукаве.

– Как какой шарфик? – Соколов не остановился, волок меня всё быстрее.

– Шарфик такой. Это когда всунул его в рукав и забыл. А потом идёшь, он свесился, ты не замечаешь, зато его все видят…

Договорить я не успела. Соколов остановился, я врезалась ему в грудь:

– Ты нормальная? Причём тут шарфик. Контракт с тобой на год. На зарплату в охеренную сумму и не менее серьезную ответственность. Причём тут шарфик? Прибил бы!

– А куда мы бежим? Опаздываем на мои похороны? – Я прищурившись смотрела на разбушевавшегося блондина. Видела, как у него раздуваются ноздри. Это был взгляд человека, когда ромашка не помогает, а коньяк закончился.

– Ты замолкнешь?

Вопрос он мне задал внутри лифта, когда захлопнулись двери и мы отправились на 32 этаж. Я ждала нападения, помахала в воздухе скрюченными пальцами наподобие завзятой кунг-фуистки, изображающей тигра в паркинсоне:

– Только попробуй поцеловать!

– Ой, боюсь-боюсь… Ты совсем одичала, Боровикова. Мы на работе и держи себя в руках. Сама не приставай ко мне!

Он говорил серьёзным голосом, но в глазах скакали весёлые лучики.

И как только я расслабилась, тут же скрутил меня, впился губами, прикусив мою нижнюю губу:

– Ещё?