#Бояръ-Аниме. Моров. Том 5

Глава 20

И Венедикт Кириллович оказался совершенно прав. На границе действительно было жарко. Тысячи подданных польской короны ломанулись в единственном безопасном направлении — в Российскую Империю.

Усиленные гарнизоны не справлялись с наплывом беженцев. Количество нелегальных иммигрантов не поддавалось подсчету. При этом к Германскому вторжению присоединились все соседи. И только Виктор Константинович сохранял нейтралитет, не спеша добивать Польшу.

Я свернул окно в телефоне, дочитав очередной доклад в новостном канале. Прошла всего неделя, а на приграничных территориях уже оказались забиты все пункты временного размещения. Активно работала система репатриации, фильтруя спасшееся от войны население.

За специалистами вели охоту и дворянские семьи. Заполучить лишившегося дома опытного программиста — соблазнительно. А если учесть, что такие цифровые кочевники легче всего на подъем, их только в первой волне беженцев было свыше десяти тысяч. Так что благородное общество Российской Империи вновь закипело, борясь за главный ресурс любой власти — людей.

— Ты хмурый, — заметила Маргарита, обнимая меня со спины так, что ее грудь легла мне на затылок. — Что-то случилось?

Я погладил ее по руке.

— Вот думаю, что нужно отправить на границу наши артефакты. Они могут немного улучшить быт беженцев, — ответил я. — Вопрос в том, сколько мы с Венедиктом Кирилловичем можем себе позволить потратить на благотворительность.

В планах у нас значилось расширение производства, и все доходы с предприятия были заложены именно на это направление. Можно, конечно, средства изъять, но платить нам за это никто не станет. Добровольное пожертвование даже от налогов не освобождает.

— Это зависит от того, какова ваша конечная цель, — поцеловав меня в макушку, произнесла Ларионова.

Отпустив меня, она прошла к своему стулу за столом и, опустившись на сидение, придвинула к себе горячий кофейник.

— Это еще одна дилемма, — кивнул я. — С одной стороны, мы можем просто помочь людям. С другой же…

— Ваши имена таким образом не прославишь, — понимающе кивнула Маргарита. — Нынче все благородные стремятся показать, какие они благородные. В эти пункты временного размещения сейчас разве что самые нищие не пытаются пробиться. Из одной только столицы туда уже отправили больше тысячи автомобилей, выкупленных у заводов для нужд беженцев.

Я приподнял бровь.

— А ты откуда знаешь?

Она улыбнулась и пожала плечами.

— Кантемирова рассказала по секрету, — ответила моя любовница, сделав первый глоток.

— Ты была у нее в салоне? — удивился я. — Думал, Елизавета Михайловна собирает только благородную публику.

Маргарита хмыкнула.

— Ваня, тебе определенно нужно завести человека, который будет вводить тебя в курс последних общественных новостей. Иначе ты так пропустишь много важных изменений, — посоветовала она, втыкая ложку в чашку с овсянкой. — С момента открытия вашей академии во всех салонах столицы теперь привечают не только одаренных простолюдинов, но и богатых. А так как мы с тобой не скрываем наших отношений, прохожу именно по последней категории.

Мне оставалось только головой покачать.

Впрочем, с точки зрения собственного продвижения Ларионова поступила верно — среди дворян найдется больше клиентов для ее магазина. А учитывая мое покровительство, через Маргариту кто-нибудь из благородных может попытаться установить контакт со мной.

А еще это было прекрасным маркером, как открытие академии и распространение магии уже меняет мир Российской Империи. Нет, разумеется, и раньше в салоны пускали простолюдинов, но исключительно в очень высоких чинах.

— Я подумаю об этом, — кивнул я, поразмыслив над словами Маргариты.

— Кстати, Кантемирова спрашивала, когда можно будет посетить тебя для приватной беседы, — словно только что вспомнив об этом, как бы между делом заявила Ларионова. — И речь явно не о работе.

Я улыбнулся, вспомнив, как Елизавета Михайловна пыталась меня соблазнить, когда только получила омоложение. Еще тогда я предположил, что для вдовы это станет вызовом, от которого она не пожелает отказываться.

— Когда в следующий раз пойдешь туда, скажи, что я с радостью приму ее на выходных, — ответил я. — И кстати, раз уж об этом зашла речь, что скажешь, если я предложу тебе организовать свой собственный салон?

Маргарита замерла с недонесенной до рта ложкой.

— Для простолюдинов? — уточнила она.

— Да, — подтвердил я кивком. — Сама понимаешь, благородное сословие имеет возможность ко мне обратиться. А вот простой народ этого лишен, а ведь у простолюдинов тоже хватает как денег, так и возможностей, которые могли бы мне пригодиться.

Моя любовница отложила ложку и вздохнула.

— Умеешь ты, Ваня, задавать вопросы. Но ты уверен, что мне стоит этим заниматься?

Я пожал плечами.

— На твое усмотрение, — ответил я, после чего бросил взгляд на часы. — Подумай пока, а мне пора на занятия.

— Да, хорошо, — немного отстраненно произнесла Маргарита. — Хорошего тебя дня.

— И тебе, — с улыбкой погладив женщину по руке, сказал я.

Поднявшись из-за стола, я накинул пиджак на плечи и, прихватив телефон со стола, направился к выходу из особняка. По пути все еще раздумывал, как все-таки поступить с благотворительностью.

От меня не убудет, и деньги я, в принципе, могу вообще полностью свои на это дать. Но так как я не единственный владелец фабрики артефактов, такой поступок будет неправильным.

— Слушаю, Иван Владимирович, — произнес глава рода Солнцевых, подняв трубку.

— Доброе утро, Венедикт Кириллович, — заговорил я, кивая водителю, который открыл мне дверь «Коршуна». — У меня появилось предложение пожертвовать артефакты с наших складов на нужды переселенцев из Польши. Я мог бы и сам покрыть расходы на эту благотворительность, но, полагаю, вам бы это не понравилось, все же мы партнеры.

Чтобы обдумать ответ, моему собеседнику хватило нескольких секунд.

— Идея хорошая, Иван Владимирович, — наконец, озвучил свое решение он. — Я подготовлю журналистов, чтобы правильно подать нашу акцию. Немного прославим наши изделия, да и людям поможем. А насчет денег не переживайте — Солнцевы и до нашей встречи были богаты, а уж теперь…

Я усмехнулся.

— Рад это слышать, Венедикт Кириллович.

* * *

На то, чтобы все организовать, ушло больше недели. Я трясся внутри внедорожника, сопровождающего гуманитарную помощь. Заснеженная дорога, местами скованная льдом, походила на древнюю стиральную доску — сплошные ямы и горбыли, по которым приходилось ехать, как на волнах.

Мои машины ехали в хвосте колонны. Впереди двигались автомобили Солнцевых. Венедикт Кириллович не стал отправлять наследника и поехал сам. Ну и, разумеется, на месте нас ожидала целая бригада прикормленных журналистов.

— Осталось немного, Иван Владимирович, — едва не клацая зубами на ямах, проговорил водитель, крепко вцепившийся в руль. — Почти на месте…

Я оставил его слова без ответа, чтобы не прикусить себе язык. И ведь, казалось бы, столица всего в нескольких часах езды!.. Но как только мы покинули Московскую губернию, о признаках цивилизации пришлось моментально забыть — под колесами вместо асфальтированной трассы оказалось направление, проложенное в сугробах. Даже страшно представить, как выглядит периферия, если здесь все настолько плохо.

Впрочем, это во мне говорит раздражение. Можно было бы тратить магию, чтобы ехать, как по ровному. Но превращаться в снегоуборочную технику, расходуя резерв вблизи театра военных действий, как по мне, глупо.

Польша за эту неделю все больше погружалась во мрак. Самое интересное началось, когда король сел в личный самолет и, попытавшись пролететь, оказался сбит собственной противовоздушной обороной. Оказавшаяся без вожака шляхта не растерялась — каждый род окопался на своей земле и об объединении для отпора врагу пока что речи не шло. Возможно, позднее…

А пока что немецкие войска вгрызлись в оборону панов, сгоняя население с насиженных мест и перемалывая армию Польши. Самые бравые шляхтичи уже выбросили белый флаг и присягнули монарху Германии в надежде сохранить свои жизни… И оказались мобилизованы и брошены новым государем, чтобы усмирять собственное население.

При этом напор беженцев не снижался, а только рос. С каждым днем немцы продвигались все глубже, и к границе с Российской Империей прибывало все больше тех, кто выехал с запада.

— А вот и лагерь, ваше благородие, — произнес Сергей, когда впереди показались быстровозводимые постройки, обтянутые брезентом.

Продавленная в снегу колея однозначно свернула с основной дороги и пошла через поле. Плотно утоптанные следы автомобильных шин создали зимник, по которому ехать было одно удовольствие.

Впереди двигались грузовики с гуманитарной помощью, а потому мне не было видно весь лагерь, но даже того, что торчало по бокам от машин в колонне, хватало, чтобы осознать масштабы бедствия.

Посреди огромного заснеженного поля возвышались временные дома, в которых могло разместиться по несколько сотен человек. Только здесь собрались десятки тысяч людей. А ведь таких лагерей было уже больше тридцати! Между зданиями были протоптаны дорожки, по которым постоянно кто-то передвигался.

— И так везде? — вслух озвучил свои мысли я.

— У нас — да, ваше благородие, — ответил Сергей, выруливая на стоянку. — Только в Российской Империи к беженцам как к людям относятся.

Я в это время смотрел, как к грузовикам уже двигаются обитатели лагеря. А несколько десятков солдат окружают машины, вставая так, чтобы не дать иммигрантам прорваться к ним раньше срока.

Открыв дверь, я выбрался на улицу и вдохнул морозный воздух. Из своего бронированного внедорожника вылез и Венедикт Кириллович. Мы вместе направились туда, где уже началась выгрузка гуманитарной помощи.

Военные, сторожащие груз, организовывали очередь. В это же время местная администрация заполняла бумаги, выданные водителями. К ним-то мы и направились.

Грохот, раздавшийся вдали, заставил людей пригнуться. Вокруг Солнцева тут же образовался купол активированной защиты, и его люди моментально повели своего главу обратно к машинам.

А я смотрел, как по небу несется несколько ракет. Часть из них летела прямо на лагерь, другие спешили наперерез. Орудия противоракетной обороны продолжали лупить, стремясь сбить польские снаряды. И хотя им удавалось, но вражеских ракет оказалось слишком много, и предотвратить удар уже стало невозможно.

— Съездил, помог людям, — вздохнул я, втыкая трость в снег перед собой.

Люди носились по лагерю, пытаясь убраться подальше от угрозы. Но скорость была не на их стороне. Высокий снег, плотная застройка, огромное число обитателей — все это теперь играло против беженцев.

— Иван Владимирович! — услышал я крик своего дружинника, который спешил ко мне со всех ног.

Я еще раз вздохнул, прикрывая глаза.

Вот о чем я говорил: современное оружие безо всякой магии позволяет уничтожать тысячи людей. И все, что для этого нужно — деньги и время. Осколкам ракеты все равно, кого убивать — чародеев или простецов. Слаженный, продуманный залп сравняет с землей одинаково всех.

Подняв руку, я продолжал наблюдать за польскими снарядами. А от земли, отчертив территорию лагеря, в небо потянулся фиолетовый купол. Он переливался всполохами пламени, постепенно вздымаясь все выше. И сомкнулся в самый последний момент.

Вражеские ракеты ударяли в возведенную защиту и взрывались, усеивая окрестности осколками. С каждым взрывом я чувствовал, как мой резерв приближается к опустошению. Но и отпускать щит было безумием.

Здесь слишком много людей, к которым я ехал помочь. И я от своего решения не отступлюсь.

Наконец, канонада закончилась, и я смог опустить руку. Двадцать две ракеты — это чертовски много для одного заклинания. И чертовски мало, чтобы противостоять артиллерийской батарее.

Пока народ глазел на таящий щит, я подумал о том, что в отличие от нормальных объектов никто не потащил стационарную защиту, чтобы прикрыть пункты временного размещения. И у этого решения имелось обоснование — экономика.

Слишком дорого обходятся казне такие вещи. И достать из загашника достаточное количество оборудования, чтобы прикрыть сотни тысяч людей, император просто не мог. Панфилов их в таких количествах не поставляет. Снимать же уже имеющиеся было просто глупо — они могли в любой момент пригодиться военным.

— Ваше благородие! — рядом оказался майор в форме, ранее командовавший разгрузкой машин. — Спасибо! Спасибо! Спасибо!..

Все он прекрасно понимал, а оттого благодарил искренне. Если бы не мое вмешательство, сейчас бы здесь не лагерь находился, а выжженное поле, в котором следователям пришлось бы ходить с совочками, чтобы собрать останки.

— Откуда нанесен удар, майор? — спросил я, бросив взгляд на людей, которые спешили укрыться в домах.

Как будто это им чем-то поможет.

— С территории Польши, — ответил тот автоматически.

— Мне нужно конкретное место, майор, — покачал головой я. — Карта у вас есть?

Не прошло и десяти минут, как передо мной была развернута карта с обозначением квадрата, откуда польские военные решили ударить по беженцам из собственной страны.

Понятно, что это была провокация. И сделана она явно не руками панов. Уж слишком выгодно сейчас получить такой предлог для вступления в конфликт. Ведь что произошло? Польские снаряды упали на территорию Российской Империи, и только чудо не позволило тысячам погибнуть.

— Господин майор, доклады из других ПВР! — ворвавшись в здание оперативного штаба, заговорил лейтенант со знаками войск связи на униформе. — Их тоже обстреляли. Много раненых и убитых. Что делать будем, майор?

Я слышал скрип зубов военного, но что он в действительности мог сделать?

— Ваше благородие, закопайте их всех, — повернувшись ко мне, попросил майор, прежде чем махнуть связисту и направиться на выход из штаба.

А я еще раз бросил взгляд на карту приграничных территорий и вздохнул.

Съездил гуманитарную помощь передать.

* * *

Кремль, рабочий кабинет государя .

— Ваше императорское величество, — обратился к Виктору Константиновичу подчиненный. — По предварительным подсчетам у нас больше шести тысяч убитых и свыше двенадцати тысяч раненых в пунктах временного размещения беженцев вдоль всей границы.

Император чуть прикрыл глаза, слушая докладчика.

— Установлено, что стрельба велась польской артиллерией по приказу полковника артиллерии Вышноватого, — продолжил подчиненный, не сводя взгляда с государя. — Только сегодня утром разведка доложила, что он переметнулся на сторону немцев. Провокация была разработана в Берлине, им нужно, чтобы мы открыли еще один фронт против шляхты.

Виктор Константинович кивнул, когда голос слуги угас.

— Откуда известно про Германию? — уточнил он. — Может быть, это инициатива самого Вышноватого?

— Ваше императорское величество, что наша разведка перехватила радиопереговоры, — покачал головой подчиненный. — Приказ отдан из штаба командования немецкой группировки Восток.

Император закрыл глаза и несколько секунд обдумывал свой следующий шаг. С такими жертвами уже нельзя отмахнуться и заявить о прощении. Убиты тысячи, и среди них есть подданные Российской Империи.

Неожиданно дверь распахнулась, и внутрь вбежал еще один слуга.

— Государь! Только что доложили пограничники! — он с трудом отдышался и продолжил: — Дворяне Моров и Солнцев были в одном из обстрелянных поляками ПВР. Моров прикрыл лагерь своими чарами, а после получил у местного майора карту и направился в сторону Польши.

На лице Виктора Константиновича возникла улыбка.

— Передайте Ивану Владимировичу, что он может делать все, что ему заблагорассудится на территории нашего противника, — произнес он. — Раз поляки готовы уничтожать свою страну, она им не нужна. Вызовите посла Германии, я хочу посмотреть ему в глаза и спросить, готова ли его страна к войне с Российской Империей.

Когда подчиненные разошлись, император еще раз взглянул на доклад, оставленный вторым слугой. Территория Польши, оккупированная агрессорами, уже была закрашена в соответствующие цвета.

— Да начнется мор, — произнес государь.