Брачное объявление

6

Рут была сражена наповал. Ей не случалось ходить во сне уже много лет. Впервые это произошло, когда ее обидели в школе, но с годами происходило все реже и реже.

Так почему же случилось снова? Вдобавок ко всему она пыталась влезть в гамак к Оуэну! В совершенно голом виде! При одной мысли об этом щеки ее заалели. Однако надо отдать должное Оуэну: он повел себя как настоящий джентльмен: не обращая внимания на наготу Рут, отвел ее обратно в постель, а потом сидел рядом, пока она не уснула.

Какое счастье, что Оуэн правильно оценил происходящее! Рут улыбнулась, подумав о том, чем бы закончилась попытка заняться любовью в гамаке.

Однако это не шутка, одернула она себя. Это повод для беспокойства, а не для смеха. Вдруг нечто подобное произойдет снова и Оуэн уже не будет столь благоразумен? При мысли о том, как легко он мог воспользоваться ее невменяемым состоянием, Рут покрылась холодным потом…

Солнце стояло высоко в небе, негромко шумел над кроватью огромный вентилятор, разгоняя влажный воздух. Вентилятор! Она же выключила его ночью, потому что он мешал ей уснуть! Рут была совершенно уверена, что Оуэн не включал его, когда уложил ее обратно в постель. Вывод прост: пока она спала, он еще раз заходил в спальню.

Увы, это было неизбежно. Но мысль о том, что Оуэн находился здесь, может быть, смотрел на нее спящую, изрядно ее обеспокоила. Хотя, с другой стороны, после ночных приключений ничего нового Оуэн увидеть не мог…

С тяжелым сердцем Рут поднялась с постели и прошлепала по голому полу в ванную. Почистив зубы, приняв душ и высушив волосы полотенцем, она вернулась в спальню, чтобы, к своему ужасу, обнаружить там Оуэна.

– Что ты здесь делаешь? – Рут собиралась добавить «снова», но удержалась.

– Мне надо в ванную.

– Нечего было ждать тут! – вспылила Рут. – Если тебе нужна эта комната, я с радостью уступлю ее и удовольствуюсь гамаком.

– Какая разница? Все равно здесь останутся твои вещи и тебе придется ходить в ванную через спальню.

Оуэн не обнаруживал ни малейшего следа раздражения, напротив, казалось, забавлялся сложившейся ситуацией.

– По правде говоря, – уточнил он, – я пришел за рубашкой… А теперь ухожу. Завтрак будет готов через пять минут.

Вне себя от гнева, Рут недоумевала: вчера Оуэн пребывал в депрессии, сегодня дразнит ее… А она не любила, когда ее дразнят. И злилась, потому что… Почему? Потому что Оуэн приводил ее в замешательство? Да, именно так.

Вчера Рут уснула, мечтая о том, как они займутся любовью. И – о ужас! – во сне пришла к нему. А теперь им предстоит завтракать вместе…

Но, как оказалось, Рут напрасно беспокоилась. Оуэн ни словом не упомянул о событиях минувшей ночи. И вообще делал все возможное, чтобы Рут забыла о случившемся…

Так прошла большая часть недели. Они плавали, гуляли по берегу, говорили. Рут снова запаниковала, лишь когда Оуэн спросил, чем она зарабатывала на жизнь и есть ли у нее хобби. Но ей удалось вывернуться, не вдаваясь в подробности.

– Работала в почтовом отделении. Скучища была такая, что и вспоминать не хочется, – сказала она, и Оуэн не стал настаивать.

Они даже сумели подружиться. Однако Рут хотелось большего: ей казалось, что она жаждет Оуэна все сильнее с каждым часом. И не раз замечала, что он смотрит на нее с вожделением.

В последний день Оуэн повез ее кататься на взятой напрокат лодке. И хотя все произошло по чистой случайности, Рут впоследствии думала, что, желая подстроить события, не могла бы сделать лучше.

Глядя на Оуэна вместо того, чтобы смотреть себе под ноги, Рут споткнулась о бухту каната и упала прямо ему в объятия. Пробормотав что-то насчет судьбы, Оуэн прижал ее к себе. Тут же в мозгу Рут зазвучал сигнал тревоги, но она уже ничего не могла поделать с собой. Она металась в постели, мечтая об объятиях Оуэна. И теперь, когда мечты стали явью, не собиралась отказываться от представившейся возможности.

– Рут… – прошептал Оуэн, ища губами ее губы.

Поцелуй был подобен взрыву. Где-то в глубине вспыхнуло неудержимое пламя, охватившее все ее существо. Рут жадно впилась в рот Оуэна, чувствуя ненасытное, как голод, желание. Она слишком долго ждала, и теперь столь тщательно сдерживаемые эмоции вырвались из-под контроля.

– Рут… – Оуэн с усилием оторвался от ее губ.

Он еще думает! Но сама Рут уже не могла остановиться, не хотела!

– Да, Оуэн, да! – выдохнула она и сама поцеловала его.

Никогда раньше не знала Рут такого испепеляющего жара: кровь кипела, кожа пылала. А руки Оуэна тем временем ласкали ее лицо, шею, напрягшиеся груди…

Сама Рут запустила пальцы в жесткие волосы Оуэна, провела по мускулистым плечам, вниз, по крепкой спине, желая и трепеща. Каждый удар сердца отзывался во всем теле. Дрожа под грузом неизведанных ощущений, она ужасалась себе самой, но ей даже в голову не приходило оттолкнуть Оуэна.

И самое чудесное заключалось в том, что он желал ее так же сильно, как она его. Губы Оуэна требовали и дарили. Рут чувствовала его дрожь, гулкие удары сердца, отдававшиеся в груди, жар его тела.

Прижимая к себе одной рукой, он, чертыхнувшись, сорвал с Рут майку и отшвырнул ее прочь. За майкой последовал лифчик, и Оуэн со вздохом облегчения сжал обнаженную женскую грудь.

Дрожь наслаждения пробежала по телу Рут, превратив ее кровь в расплавленный металл, когда пальцы Оуэна стали ласкать чувствительный сосок, а губы снова коснулись ее рта.

Это было больше, чем она могла вынести. Рут не знала, что доставляет ей больше наслаждения: поцелуи или ласки его умелых рук. Со стоном она откинула голову. Теперь язык и губы Оуэна ласкали ее шею, касались, обжигая, груди Рут. И наконец приникли, покусывая и пощипывая, к пульсирующему соску.

Она обезумела от наслаждения. Вскрикивала, прижав к своей груди голову Оуэна, целовала его волосы…

Но внезапно лодку сильно качнуло. Глаза Рут мгновенно распахнулись, она вцепилась в Оуэна, чтобы не упасть. Сам он ухватился за поручень, удержав их обоих на ногах. Лодка, скрипя килем по песку, уткнулась в берег: неожиданный взрыв эмоций заставил Рут и Оуэна позабыть, где они находятся и что им надо делать.

– Оденься, – проскрежетал Оуэн. Его бархатисто-темные глаза больше не горели желанием, и он смотрел на Рут так, будто она не имела никакого права находиться перед ним в одних шортах.

Рут стиснула челюсти и оглянулась в поисках майки и лифчика. Те плавали ярдах в пятидесяти от берега. Будь она проклята, если полезет за ними в воду! Оуэн их бросил – вот пусть он и подбирает. Или терпит ее в полуголом виде.

– Чего ты ждешь? – рявкнул он.

Рут бросила на него вызывающий взгляд.

– Ничего. Мне так больше нравится.

Ей хотелось сложить руки на груди, но она удержалась, тем более что в этом не было ни малейшего смысла. Вместо этого Рут выпрямилась и посмотрела на Оуэна так, словно ожидала, что он опустит глаза.

– Черт возьми, Рут, сейчас не время для шуток!

– Я не шучу, Оуэн. Моя одежда там, куда ты ее закинул.

Оуэн перевел взгляд на море и в шоке уставился на плавающие лифчик и майку. Однако извинений не последовало.

– Иди в дом, – грубо приказал он.

– Зачем? Разве тебе не нужна моя помощь? – Рут с удивлением осознала, что ей доставляет удовольствие дразнить Оуэна – она чувствовала свою власть над ним.

– Я сам справлюсь.

– Ты уверен?

– Абсолютно, – процедил он сквозь зубы, не отрывая глаз от ее лица.

Рут явственно ощутила, как он борется с собой, чтобы не взглянуть на ее обнаженную грудь, и с улыбкой отвернулась: теперь она точно знала, что нравится Оуэну. Как бы то ни было, случившееся показало, что он уже несколько оправился после смерти Линн. А это самое главное.

Всю неделю Оуэну удавалось контролировать свои эмоции, а теперь этот дурацкий срыв! Он не хотел, не мог позволить себе увлечься Рут… Но она была так чертовски соблазнительна, что временами он просто терял голову.

Теперь Оуэн точно знал: свадебное путешествие было ошибкой. Лучше было бы терпеть допросы Берти. Как ему пришла мысль провести наедине с Рут целую неделю, он теперь понять не мог.

Оуэн, яростно орудуя веслом, столкнул лодку обратно в воду. Каким же идиотом он себя выставил! И что только на него нашло? Он же просто набросился на Рут, как неделю голодавший человек – на еду. Сорвал с нее одежду. Господи! Да как он теперь осмелится взглянуть в глаза Рут?

Проклиная все на свете, Оуэн столкнул-таки лодку в воду. Потом перелез через борт и повел ее вдоль берега, чтобы отдать соседу, у которого одолжил. Затем по суше вернулся домой.

Нет, он просто обязан принести извинения и заверить, что подобное не повторится. Странно, что Рут не оттолкнула его: как будто она пылала такой же страстью, что и он сам. Должно быть, подпала под чары острова. Ничего, по возвращении домой случившееся покажется кошмарным сном.

Поднявшись по ступенькам, он увидел, что Рут ждет его на веранде. Она выглядела чудесно в полупрозрачном белом платье. И несмотря на все благие намерения, Оуэн почувствовал, как внутри него что-то сжалось.

– Рут, – произнес он со всей решительностью, – я хочу извиниться за свое поведение. Это было непростительно с моей стороны.

– Но и восхитительно, – промурлыкала она. – Тебе не за что просить прощения.

И она приблизилась к Оуэну, явно намереваясь его поцеловать. Но он поднял руку и строго произнес:

– Я сказал то, что сказал. Случившееся было ошибкой, ужасной ошибкой. Больше это не повторится.

Но как он жаждал повторения! Как желал вновь забыться в ее объятиях!

– Ты слишком суров к себе.

Оуэн удивился – как быстро Рут оценила ситуацию.

– Может, и так, – признал он, пожав плечами. – И тем не менее я не хочу крутить с тобой роман. А на большее нам рассчитывать ничего.

– Роман? – изящно очерченные брови поползли вверх. – Но ты мой муж!

Оуэн моргнул: он явно недооценил Рут. Но она знала условия сделки.

– Формально – да, но не более того. Помни об этом.

– Да уж, ты не дашь забыть… – прошептала Рут и, повернувшись, исчезла в доме.

Оуэн медленно последовал за ней и весь вечер упрямо соблюдал дистанцию. Завтра они улетают обратно в Канаду. Завтра конец пытке.

Однако надежды его пошли прахом. По приезде домой, когда Оуэн понес наверх вещи, он обнаружил, что в их отсутствие Альберта устроила ремонт в его спальне и поставила туда новую двуспальную кровать. Сюда же перенесли и все веши Рут. Ваза с цветами, новые маркизы на окнах, французский гобелен с пасторальной сценой – словом, все такое изысканное и безнадежно романтичное, что Оуэн преисполнился ужаса: он-то надеялся на отдельные спальни…

Он ничего не сказал Рут, которая играла в гостиной с Саймоном и заодно рассказывала Альберте о том, как замечательно они провели «медовую неделю». Однако, когда малыш был уложен в постель, Рут заявила, что собирается последовать его примеру.

Что делать? – встревожился Оуэн. Подождать, пока Рут сама все увидит? Или подняться в спальню вместе с ней и извиниться за нововведения Альберты? В конце концов Рут не оставила ему выбора, направившись к лестнице, в то время как Берти задержала его разговором. Хотя ему больше всего хотелось сказать тетушке, как та не права, на вопрос, нравится ли ему спальня, он скрепя сердце ответил «да».

– Как думаешь, Рут она тоже придется по душе? – озабоченно спросила Альберта.

– Уверен в этом.

– Не пора ли и тебе отправиться вслед за ней?

– А тебе? – Вот уж чего Оуэн не хотел, так это спать рядом с Рут – обворожительной, сексуальной Рут. Надо подождать, пока она уснет. – Кажется, тебе тоже пора в постель.

Тетушка кивнула.

– Отведи меня, если тебе не трудно.

Проводив Альберту, Оуэн вернулся в гостиную и лишь два часа спустя принудил себя войти в спальню, которая прежде была его личной собственностью. Теперь ее захватила женщина, завладевшая и его сердцем.

Рут, естественно, отправилась в комнату, где жила до отъезда, и изумилась, обнаружив, что все ее вещи исчезли. А заглянув в комнату Оуэна и увидев там двуспальную кровать, едва не расхохоталась. Милая тетушка Берти!

Оуэн пообещал никогда больше не прикасаться к Рут. Интересно, как он собирается сдержать слово, если им придется спать в одной кровати? Что до самой Рут, то она чувствовала: еще немного – и по уши влюбится в Оуэна… В человека, который никогда ее не полюбит.

Не разорвется ли ее сердце, когда надо будет уйти от него после окончания срока контракта? Ничего этого Рут не желала, но что ей оставалось делать?

Она медленно разделась и легла в постель – на самый краешек, оставив Оуэну достаточно места. На душе было неспокойно, и Рут долго лежала без сна. Но наконец ее глаза закрылись.

Проснулась Рут от какого-то шума. Она взглянула на часы: два часа, а Оуэна в постели нет. Странный звук раздался снова, и Рут села. В слабом свете луны она разглядела Оуэна, устроившегося на ночлег в кресле: одна нога перекинута через подлокотник, другая выставлена вперед, голова неловко притулилась к спинке. Он ворчал во сне, пытаясь сменить неудобную позу.

– Оуэн…

Молчание. Рут встала с кровати и, подойдя, потрясла Оуэна за плечо.

– Просыпайся, Оуэн.

Он мгновенно очнулся.

– Что-то с Саймоном или Берти?

– Нет, – прошептала Рут. – Ты не должен спать в этом кресле: утром у тебя все тело будет болеть, как у старого хрыча. Иди в кровать.

– А ты догадываешься, чем это кончится?

Рут покачала головой.

– Если хочешь, положим между нами подушки. Но в кресле тебе оставаться нельзя: это факт. Я тебе не позволю.

Оуэн что-то неразборчиво пробормотал, но поднялся.

– Ну, если ты уверена…

– Уверена.

Но едва Оуэн лег в постель – достаточно далеко от Рут – ее начали одолевать сомнения. Ну как прикажете заснуть, когда одно его присутствие рядом будоражит кровь?

Однако Рут все же сморил сон: проведенный в дороге день дал о себе знать. Когда она снова открыла глаза, было уже светло, а на ее груди лежало что-то тяжелое.

Замерев, Рут осознала, что спиной прижимается к Оуэну, а тот обнимает ее! Как же теперь выбраться, не разбудив спящего? Оуэн же не простит себе, если узнает, что во сне повернулся и – пусть случайно – обнял Рут.

Так что она лежала тихо и притворялась спящей. А это не самая простая вещь на свете, когда мужчина, возбуждающий тебя одним-единственным прикосновением, касается твоей груди. Не просто касается, а ласкает! И тут до нее дошло, что Оуэн вовсе не спит! И что он обнажен! Как быть? Притворяться спящей и дальше или выскользнуть из его объятий?

– Ты проснулась, Рут? – прошептал Оуэн ей на ухо.

– Да, – осипшим голосом ответила она.

– Прости, что… ну, что я не могу удержаться.

Рут молчала. И Оуэн продолжил после паузы:

– Черт возьми, Рут, я не могу больше сопротивляться, я хочу тебя. Но я не обещаю тебе любви. Понимаешь? – Пальцы Оуэна продолжали одновременно мучить и доставлять ей наслаждение. – Так что, если хочешь, чтобы я перестал, только скажи.

Рут понимала, что разумнее всего встать с постели, а в будущем избегать повторения подобной ситуации. Но при чем тут разум? Пусть Оуэн никогда не полюбит ее, но ведь и она не любит его. Просто ее тянет к нему. Так почему бы им не насладиться друг другом, пока длится их брак, а потом не разойтись спокойно?

Не мели вздор, предостерег Рут внутренний голос, ты уже влюблена в него. Ничего подобного! – мысленно возразила она невидимому собеседнику, не желая видеть, что занимается самообманом.

Но ведь они знакомы всего две недели! Это банальное физическое влечение. Очень сильное, но не более того. Так почему бы не заняться любовью? Зачем превращать их совместную жизнь в пытку, если в этом нет никакой необходимости?

– Нет, я не хочу, чтобы ты перестал, – с трудом выдохнула Рут.

Оуэн тяжело перевел дух, как будто ждал ее ответа, затаив дыхание. Его рука стала тяжелее.

– Ты уверена, Рут?

– Да. Я уверена.

И тогда Оуэн повернул ее лицом к себе, их губы слились в поцелуе. Нет, так не должно быть! – подумала Рут.

Но мысль эта мгновенно исчезла, потому что руки Оуэна со всевозрастающей настойчивостью прослеживали каждый изгиб ее тела, касались лица, шеи, налившихся грудей. Он нетерпеливо сорвал с Рут шелковую ночную рубашку.

Вслед за рубашкой последовало одеяло, и прохладный воздух, коснувшись распаленного тела Рут, неожиданно еще сильнее раздул пылающее в ней пламя. Она вскрикнула от восторга, и ее ногти впились в спину Оуэна. Он должен знать, что она с такой же силой жаждет его, с какой и он – ее! Рут сильнее прижалась к Оуэну, слыша его тяжелое, прерывистое дыхание, ощущая его желание. Прикосновение поросшей жесткими волосами груди к набухшим соскам стало для Рут самой утонченной пыткой. Груди ныли в мучительной жажде прикосновений, неумолимо требуя поцелуев и ласк Оуэна.

– Ох, Рут, – простонал он, – что ж ты со мной делаешь?

«То же самое, что и ты со мной!» – хотелось сказать ей. Все чувственные фантазии Рут не шли ни в какое сравнение с реальностью. А ведь это было только начало!

Когда Оуэн настойчиво стиснул ее бедра, Рут показалось, что она слышит голос Саймона. Хотя, возможно, это было эхо ее собственных сладострастных стонов.

Губы Оуэна понемногу добрались до ее грудей. Он кусал и посасывал ее соски. Рут трепетала от муки, которая не была мукой, от безумного наслаждения, которое причиняло желанную боль. Как будто что-то взорвалось внутри нее, и взрывная волна отдалась в каждой клеточке тела.

Потом губы Оуэна медленно скользнули вниз, лаская, задержались во впадине пупка, затем спустились еще ниже, к темному треугольнику волос… Рут выгнулась, раздвинув ноги. Дыхание со стонами вырывалось из ее груди.

– О, Оуэн!

– Тебе неприятно? – Он на мгновение прервался, чтобы взглянуть на Рут: глаза горят желанием, из них исчезли тоска и боль.

– Нет, что ты! Продолжай, ради Бога!

Оуэн не нуждался в уговорах. Теперь уже его язык поистине угрожал свести Рут с ума. Но вот он приподнялся, накрыл ее своим телом, и Рут познала мужчину, который уже так много для нее значил. Экстатический трепет снова прошел по телу Рут. Несколько мгновений спустя Оуэн разделил ее буйный восторг, пережил то же самое потрясение.

Казалось, прошла вечность, прежде чем он лег рядом с Рут, спрятав лицо в ладонях. Господи! Похоже, я обезумел, ужаснулся он.

– Оуэн… – Рут осторожно коснулась его влажного плеча. – Все хорошо.

– Нет, черт подери! Мне не следовало так себя вести. По крайней мере, я должен был позаботиться о мерах предосторожности. Проклятье, Рут, почему ты не остановила меня?

– Потому что хотела заняться с тобой любовью.

– Но почему?

– Почему? – эхом откликнулась Рут. – Разве непонятно? Это называется влечением. Чистой воды биология и немного химии. Необязательно любить, чтобы заниматься любовью.

– Но мы с тобой… Я же обещал! Ты положилась на мое слово…

Рут приложила палец к его губам.

– Шшш. Я же не жалуюсь.

Однако ее тоже волновало то, что они не предохранялись. Но ему об этом знать незачем.

– Это не должно повториться, – угрюмо проговорил меж тем Оуэн, резко сев и уставившись перед собой.

– Еще чего!

Он рывком повернул голову к Рут.

– Что ты сказала?

– Что хочу, чтобы ты занимался со мной любовью – чем чаще, тем лучше. Мы будем соблюдать осторожность – зачем нам нежеланные дети? – но я не вижу необходимости всего лишь притворяться, что мы муж и жена.

Оуэн улыбнулся уголком рта.

– Ты уверена, Рут? Меньше всего на свете я хочу причинить тебе боль.

– Мне будет больно, если ты станешь пренебрегать мной… В постели, – спокойно сказала она.

– Ну, если мы по-прежнему собираемся спать в одной кровати, это будет просто невозможно! – хмыкнул Оуэн. – Ты, знаешь ли, настоящая ведьма. Когда ложился в постель, я намеревался придерживаться определении принципов. Но твой пьянящий запах, дразнящая теплота твоего тела, блаженство твоих прикосновений растопили мои принципы, как солнце – мартовский снег.

– Так и должно было быть, – кивнула Рут.

– Тогда почему…

Но вместо того чтобы договорить, Оуэн схватил Рут и снова поцеловал. Однако тут отчетливо раздался голос Саймона, зовущий деда. Им пришлось отпустить друг друга и, накинув халаты, отправиться искать малыша.

Они обнаружили его в комнате Альберты. Саймон сидел на кровати прабабушки и играл в машинки.

Альберта понимающе улыбнулась, взглянув на Рут и Оуэна.

– Я тут уже давно усмиряю это маленькое чудовище, чтобы оно не отправилось будить вас. Как спалось?

Судя по выражению лица, тетушка прекрасно поняла, чем они занимались.

Неужели мы так шумели? – встревожилась Рут, чувствуя, что ее щеки заливает румянец. Или у нас просто глаза горят?

В отличие от Рут Оуэн нисколько не смутился.

– Мы отлично выспались, спасибо. А что до тебя, шалопай, то почему ты поднялся в такую рань?

– Какая рань? – удивилась Альберта. – Сейчас половина десятого. Саймону давно пора завтракать.