Брачный танец

ГЛАВА 5

Лимузин медленно пробирался через утренний туман. Энни сидела на заднем сиденье и смотрела в окно. У нее было неприятнейшее ощущение человека, которого полусонным вытащили из мягкой уютной постели. Веки смыкались, будто на них повисли тяжелые гири.

Сидевший рядом Рэй Гиффорд вытянул свои сильные длинные ноги и тоже сладко зевнул. Энни поблагодарила Бога за то, что сегодня ее патрон не отравляет атмосферу дымом своих любимых сигар. Она приоткрыла глаза и глубоко вздохнула.

— А я думал, вы спите, — тут же отозвался Рэй.

Энни повернула голову и бросила на шефа скучающий взгляд. Порой его лицо выглядело изможденным, выдавая возраст. Она заметила это еще десять лет назад, когда только начинала работать в его труппе. Энни чувствовала, даже знала, что Гиффорд никогда не будет удовлетворен жизнью и по-настоящему счастлив. Причем в глубине души опасалась, что такая же судьба ждет и ее.

— Хорошо провели выходные? — спросил Рэй.

— Да, в субботу ездила навестить свою матушку.

— А в воскресенье? — Энни отвернулась и вновь уставилась в окно. — Что вы молчите? — недовольным голосом спросил Гиффорд.

— Что я делала в воскресенье?

— Да.

— Ездила кое-куда… Со Стивом Хантером.

— Так и знал. Я ведь советовал держаться от него подальше.

Энни резко повернулась к Гиффорду и со злостью сказала:

— Прошу вас, Рэй, прекратите мне приказывать. Стив отличный парень. Хотя не думаю, чтобы у нас с ним что-нибудь получилось. Сначала я обидела его, а затем он — меня. Теперь мы квиты, и оба это знаем.

Рэй полез в боковой карман своего кожаного пиджака и извлек оттуда сигару. Осторожно, как величайшую драгоценность, он взял ее двумя пальцами и вновь настороженно посмотрел на Энни.

— Но все же вы будете с ним встречаться?

— Возможно. Ой, умоляю, не зажигайте здесь эту омерзительную штуку!

— Не буду, — со вздохом ответил Рэй. — Похоже, обжегшись на сердечном огне, вы стали бояться даже зажигалки.

— Я не боюсь зажигалки, но не выношу табачного дыма. Что же касается сердечного огня, то успокойтесь: такового не было. По крайней мере — пока. Я просто поужинала в доме родителей Стива. Его отец — судья, очень известный и уважаемый. Не в пример мне…

— Тогда вы имеете обо всем полное представление. — Рэй внимательно осмотрел зажатую между пальцами сигару и усмехнулся.

— Я получила его сразу же, как только увидела Стива Хантера у вас на приеме. И тогда же решила, что «футляры» и свободные художники между собой не совместимы.

— Футляры?

— Вам нужно было самому это видеть, Рэй! Тогда, может быть, вы бы поняли, что человек может походить на наглухо закрытый футляр, скажем, от скрипки, виолончели или саксофона.

Все, что Энни сейчас говорила о Стиве, имело очень мало общего с действительностью. На самом деле она безумно хотела его видеть. Заняться с ним любовью. И только если он действительно окажется бездушным и глухим «футляром», вырвать его из своего сердца.

Тем временем лимузин подъехал к подъезду телестудии. Это был очень современный канал, передачи которого Энни часто смотрела. Его программа всегда отличалась разнообразием. Особенно в сфере культуры и искусства. Нередко на экране появлялись знакомые ей танцоры и балерины. Да и сама она уже дважды здесь выступала.

В отношении нарядов канал был очень демократичен. Там допускалось появление в джинсах и тенниске, как сейчас и была одета Энни. Никакого волнения она не испытывала. Ибо давно привыкла к телевидению. Она любила разговаривать с репортерами, давать интервью. И вообще выступать перед телекамерами.

На этот раз предполагалась всесторонняя реклама «Свадебных бубенцов». Энни танцевала не только в джинсах и тенниске, но даже босиком. Это доставляло ей особенное удовольствие. Сидевшие в темном зале зрители громко аплодировали. Рэй тоже был ею очень доволен и после съемок угостил отменным калифорнийским завтраком из овощей, фруктов, всяческой зелени. После чего посадил в свой лимузин и доставил домой. Простившись и уже закрывая дверцу автомобиля, он заговорщически прищурился и сказал:

— Посмотрите, Энни. Ваш друг уже вас дожидается.

Энни оглянулась и действительно увидела Стива, стоявшего подле одного из каменных вазонов с красными и белыми петуниями. Она никак не ожидала его здесь увидеть. Ее сердце гулко застучало, щеки залились румянцем.

— Он обещал мне сегодня позвонить, — шепнула Энни Рэю.

Тот опустил стекло и ехиднейшим тоном заметил:

— Наверное, у него отключили телефон.

— Рэй, да прекратите же наконец! — взмолилась Энни. — И успокойтесь: ничего серьезного здесь быть просто не может!

— Надеюсь. Но еще раз напоминаю: «Свадебные бубенцы» вытащат нас из пропасти. Толпа зрителей повалит на представление, чтобы наслаждаться вашим танцем, Энни. Они ожидают от вас полной отдачи. Того же ждет и Моэм Эллисон.

Энни закрыла глаза. Примерно такой же разговор у нее уже был с Рэем около двух недель назад. И сейчас она ответила ему, как тогда:

— Постараюсь не обмануть ожиданий, Рэй. Договорились?

Тот поколебался несколько мгновений. Потом ласково похлопал ладонью по руке Энни:

— Ладно, развлекайтесь…

Машина Рэя, мягко шурша шинами, выехала на набережную и через несколько секунд исчезла за поворотом. Дождавшись этого, Стив сделал несколько шагов навстречу Энни. Она улыбнулась ему и помахала рукой:

— Привет!

— Привет! — эхом откликнулся Стив. — Рэй снова читал вам лекцию на тему, почему надо держаться от меня подальше?

— Нет. Он очень озабочен финансовыми проблемами и потому особенно надеется на успех «Бубенцов».

— И опасается, что я могу помешать этому успеху? Интересно, каким же это образом?

— Тем, что вы превращаете мои ноги в студень, а мозги — в маисовую кашу, мистер Стив Хантер.

Она повернулась и пошла к двери. Но Стив догнал ее и схватил за плечи:

— Что вы имеете в виду?

— Это вы должны сами вычислить.

— Не ломайте комедию, Энни. Все это не так. Я только что наблюдал вас по телевидению.

— Ах, вы смотрели? Быстро же они дали запись в эфир!

— Конечно, смотрел. И записал на видеопленку.

Энни даже покраснела от радости. Интерес, с которым Стив продолжал относиться к ее карьере, не мог не взволновать девушку.

— Я тоже попросила записать для меня мое выступление, — сказала она. — Но в ближайшее время не хотела бы его смотреть.

— Почему?

— Чтобы не расхолаживать себя перед премьерой. Ведь на этой пленке — просто ужасные вещи! Я не хочу их видеть.

— Например?

— Хотя бы то, как я облизываю губы. А волосы! Боже, моя прическа просто смешна!

— Все это выглядело очень мило, Энни!

— Не старайтесь меня утешить! Лучше скажите, почему вы вдруг уселись смотреть телевизор? Насколько я помню, сегодня у вас рабочий день.

— Я заехал в офис на час, а потом работал дома. И думал о том, какой для нас сегодня будет великий день. Как мы сядем на яхту и поплывем по огромному озеру. Давайте — прямо сейчас!

Рука Стива оказалась на уровне бедра Энни. Совсем близко. Она почувствовала, как все тело напряглось в ожидании прикосновения. Но не захотела так легко сдаться.

— Мы условились, что сегодня вы позвоните мне. И что завтра, если мы договоримся, можно будет начать наше путешествие.

— Вместо звонка я явился сам. Собирайтесь, и — поехали. Вдруг завтра будет дождь? А сегодня — смотрите, какая отличная погода! Черт побери, что бы там ни было, мы проведем две недели вместе!

— Но по истечении этих двух недель мы не сможем быть вместе, вы сами это отлично понимаете.

— Разве я возражаю? А во время путешествия вы можете делать все, что посчитаете необходимым. И конечно, то, чего требует ваша работа. Я теперь отлично себе представляю, с каким адским ежедневным трудом связано искусство балета! Если вам нужно будет вернуться на несколько дней в труппу, у меня не будет и мысли пытаться как-то этому воспрепятствовать. Я просто хочу, чтобы какие-то дни мы провели вместе. Пусть это будет недолгий, но счастливый совместный отпуск.

Настороженность, все это время не оставлявшая Энни, разом куда-то улетучилась. Ибо в словах Стива она услышала как раз то, чего хотела. Отдохнуть, расслабиться. Успокоить нервы. Даже позволить себе на какое-то время отказаться от диеты и лакомиться всем, чего только захочется. Но вместе с тем она знала, что, однажды потеряв над собой контроль и изменив привычному ритму жизни, уже не сможет остановиться. И после возвращения из отпуска вряд ли сумеет быстро восстановить физическую форму и свой постоянный эмоциональный заряд. А может и совсем облениться.

Это не на шутку тревожило Энни. Тем более что она чувствовала, как с возрастом все чаще и охотнее поддается лени. С другой стороны, это путешествие, нанося, возможно, непоправимый вред ее карьере, может послужить осуществлению других грез…

Энни тряхнула головой решительно сказала:

— Поднимемся ко мне. Я должна переодеться.

Они вошли в лифт, и Энни нажала кнопку.

— Можно ли понимать ваш ответ как согласие, Энни? — осторожно спросил ее Стив.

Она утвердительно кивнула:

— Да, я согласна. Сдаюсь. И проведу с вами весь свой отпуск. Но мне придется иногда приезжать сюда на репетиции. Их нельзя пропускать. Иначе я совсем потеряю форму, и это будет концом моей карьеры.

— Все же я уверен, — мягко возразил Стив, — что перерыв и здоровый отдых вдохнут новую жизнь в ваше искусство.

— Возможно.

Энни открыла дверь в квартиру. Стив вошел и опустился в уже знакомое кресло напротив окна.

— Идите переодевайтесь. Я подожду здесь.

Перед мысленным взором Стива снова и снова проходили события последних дней. Прием у Гиффорда и знакомство с Энни. Поездка на автомобиле по набережной. Барбекю в доме родителей. Его собственные сомнения и упрямство Энни в стремлении положить конец их встречам. Наконец, передача по телевидению…

О, никогда не забыть Стиву этого волшебного зрелища! Энни танцевала перед телекамерой босиком, в джинсах и тенниске. Это было до того прекрасно, так волновало душу, что у Стива несколько раз слезы наворачивались на глаза. Только тут он осознал всю глубину преданности Энни своему искусству. И ее боязнь оказаться вне этого волшебного мира.

Но, поняв это, Стив не обрадовался, а огорчился. Потому что теперь уже не мог воспользоваться своим преимуществом мужчины и заставить Энни делать все, что он захочет. Инициаторами многих бракоразводных процессов, которые ему доводилось вести, выступали женщины, стремившиеся утвердить себя в семье. Поначалу Стив никак не мог понять, в чем причина этого. Но после многочисленных бесед со своими клиентками пришел к выводу, что в семейной жизни каждая женщина хочет отстоять свою личность. Мужчинам подобное стремление понять трудно, потому что для большинства из них утверждение в семье происходит как бы само собой…

Дверь спальни открылась, и на пороге появилась Энни, одетая в шорты и белую тенниску. На ногах белые с синими полосками кеды. Волосы собраны в пучок на затылке. Как раз для путешествия на яхте.

Взглянув на свои ноги, Энни недовольно буркнула:

— Купила эти кеды сама не знаю для чего.

— Для того чтобы щеголять в них передо мной. — Стив рассмеялся.

— Возможно, — хмыкнула Энни. — Подсознательно я, видно, знала, что познакомлюсь с вами.

— Допустимо и такое, — согласился Стив. — Итак, вы готовы?

— Да. А вы?

Стив несколько смутился. Честно говоря, психологически он все же не был готов к тому, чтобы строго пуритански провести две недели наедине с этой женщиной…

Яхта Стива называлась «Сиеста». Это было быстроходное изящное судно. По обоим ее бортам во всю длину тянулись блестевшие на солнце медные рейки, рубка была обшита панелями красного дерева. Спущенный главный парус, казалось, ждал, когда его поднимут.

— Фантастика! — воскликнула Энни, остановившись у сходен. — Вы сами придумали такое название?

— Сам, — гордо ответил Стив, уже стоявший на палубе и державший в руках сумку с припасами.

Он спустился на две ступеньки по сходням и подал Энни руку.

— Можно посмотреть, что там внутри? — спросила она.

— Конечно. Прошу вас.

Пропустив Энни вперед, Стив последовал за ней. Они спустились по сходням и остановились у камбуза. Он представлял собой просторную комнату. У стены — большой холодильник, рядом — раковина. Полки в дальнем углу отведены под склад всевозможных продуктов. Привинченный к полу обеденный стол в окружении обитых кожей яблочного цвета скамеек. В шкафчиках аккуратно расставлены начищенные до блеска кастрюли, чайник, кофейник и прочая кухонная утварь. Раздвижная дверь вела в небольшую каюту с покрытой голубым одеялом койкой. Чуть дальше виднелась дверь в туалет и душевую.

— Замечательно! — воскликнула Энни, не в силах сдержать восхищения. — Неудивительно, что вы так гордитесь своей яхтой.

Стив с улыбкой пропустил Энни в каюту. А сам встал в дверях, сложив руки на груди, и вдруг мрачно сказал:

— Не сомневаюсь, что любовники у вас все же были!

— Боже мой, ну зачем вам знать это? Ладно, признаюсь. Были у меня мимолетные встречи. А еще были партнеры по развлечениям, которые вскоре исчезали. Или вы их тоже причисляете к категории любовников? Кстати, с вами я согласилась провести ровно две недели. И ни дня больше. Причем отнюдь не в роли любовницы!

— Скажите, Энни, у вас было какое-то серьезное и не совсем счастливое увлечение, заставляющее сейчас так упорно настаивать на сроках?

Энни посмотрела в иллюминатор. На палубе яхты, стоявшей рядом с «Сиестой», громко смеялись и о чем-то очень оживленно разговаривали мужчина и женщина. Они были так увлечены друг другом, что не замечали ничего и никого вокруг. Энни поймала себя на мысли, что такой же парой могли бы стать и они со Стивом…

— Энни? — раздался у нее за спиной голос Стива. — Почему вы молчите?

Она обернулась к нему.

— Да, у меня был достаточно серьезный роман. Но он оказался неудачным. Из-за меня.

— Может быть, и ваш возлюбленный вел себя не совсем подобающим образом?

— Возможно. Он был диск-жокеем на радио, остался им и сейчас. Так же предан своему делу, как я балету. Скорее всего, это и стало основной причиной нашего разрыва. Никто не хотел уступать.

— Этого я не понимаю. Если он вас любил, то должен был уважать в вас личность и дать вам возможность как можно ярче проявиться. Боже мой, Энни, почему вы снова отвернулись? Посмотрите на меня!

Взглянув ему прямо в глаза, она грустно сказала:

— Вы правы. Но лишь теоретически. Ведь и я должна была идти на какие-то компромиссы. Но не захотела. Наверное, потому, что не любила его.

— А сейчас вы готовы к компромиссам? — спросил Стив, продолжая смотреть ей в глаза.

Энни, пожалуй, впервые осознала, насколько серьезно Стив смотрит на их отношения. А еще она поняла, что двух недель ему будет явно недостаточно.

— Не знаю, — честно призналась она. — И в этом заключается главная проблема. Сейчас я оказалась на перекрестке своей карьеры. Конечно, с огромным удовольствием стану участвовать в спектаклях «Свадебных бубенцов». Но здесь, у себя дома. На гастроли же ехать не хочу. Скорее даже — просто не смогу.

— Устали от переездов?

— Ради Бога, Стив, не выпытывайте у меня ничего. Право, это к вам не имеет никакого отношения!

— Имеет. Самое прямое. От вашего решения зависит, будем ли мы и дальше встречаться. Или эта поездка станет прощальной.

Энни знала, что конец их отношениям непременно должен наступить. Пусть будет еще свидание… И еще… И еще… Но она навсегда обречена барахтаться в тенетах своей профессии, своего образа жизни. Энни вспомнила, как рассталась с Троем. Они тогда тоже поехали на яхте по этому озеру — на север, где находился принадлежащий его семье коттедж. Как-то раз Трой закинул невод. И вдруг Энни увидела бьющуюся в нем рыбку. Она схватила Троя за руку и отчаянно закричала: «Смотри, Трой! Ведь это же я! Я попала в сети и никак не могу выбраться! Мы должны распутать их или порвать!» Воспоминание повергло Энни в отчаяние. Она грустно посмотрела на Хантера:

— Вы же обещали мне, Стив: две недели — не больше… И давайте оставим эту тему.

Стив хотел было обнять Энни, но вдруг опустил руки.

— Я действительно говорил лишь о двух неделях.

— Мне кажется, что вы все же рассчитывали на более длинный срок, — покачала головой Энни. — И готова поклясться, что не ошибаюсь.

— Давайте говорить прямо, Энни. Как юрист я не раз наблюдал обратную сторону семейной медали. Она зачастую приводила к разводам. Сейчас у меня нет никакого желания влюбиться до такой степени, чтобы связать себя брачными узами. Но вы мне нравитесь, очень нравитесь. А потому я хочу провести вместе эти две недели.

Его слова попали точно в цель. Энни удивленно подняла глаза на Стива:

— Вы никогда не хотели жениться?

— Никогда. Ибо все браки, которые мне пришлось наблюдать, оказывались несчастными.

— Но ваши родители, Стив? Они, как мне кажется, очень даже счастливы в семейной жизни.

— Это совершенно другое дело, Энни. Когда я был совсем молод, родители представлялись мне почти недостижимым идеалом. Я думал, что смогу, как они, создать прекрасную семью и жить счастливо. Однако так и не встретил женщины, которую смог бы полюбить всей душой. К тому же моя юридическая деятельность почти замкнулась именно на бракоразводных процессах. Так что перед глазами все время были лишь худшие стороны института брака.

— И вы почувствовали себя лишенным всяческих иллюзий?

— Можно и так сказать. Одним словом, Энни, вам не о чем беспокоиться. Через две недели я исчезну из вашей жизни. Это необходимо для моей карьеры, равно как и для вашей.

Стив развел руками, как бы давая понять, что не желает больше говорить на эту тему. Энни сначала удивленно подняла брови, а затем широко улыбнулась. Даже слишком широко…

— Что ж, пусть будет так. По крайней мере, у нас больше нет недоговоренностей.

На самом же деле все в ее душе было готово кричать. Уже во второй раз Стив воспользовался ее же оружием…

— Вернемся на палубу? — предложил он.

Энни взялась за перила трапа и стала медленно подниматься по ступенькам. Она думала о том, осознавал ли Стив, что делает, затевая дискуссии, от которых у нее голова шла кругом? В конце концов, он ведь юрист. А потому отлично знает многие тонкости и всевозможные трюки, служащие достижению той или иной цели. Каждое его слово могло быть частью детально продуманного плана. Но не поцелуи! В этом у Энни сомнений не было: Стив был целиком во власти чувств, когда целовал ее!

Они вышли на палубу. Стив посмотрел на небо.

— Сегодня ночью обещали шторм. Так что нам не следует особенно удаляться от берега. И тем более идти под парусом. Сейчас запустим мотор, отплывем на внешний рейд, где прохладно и спокойно. Там можно будет перекусить. Идет?

— Звучит очень заманчиво. Я ничего не понимаю в управлении яхтой, а потому буду вам плохим помощником. Тем более, если разразится шторм. Тогда мне будет очень плохо. Это я знаю наверняка!

— Вы сами похожи на ураган, дорогая, — усмехнулся Стив и похлопал ее чуть ниже спины.

Она вздрогнула и отстранилась. Но Стив привлек Энни к себе и крепко поцеловал в губы.

Затем он поднялся на мостик и взялся за штурвал. Мотор заработал, яхта отчалила от пирса. Сидевшие на траве парочки помахали на прощание, и изящное суденышко через проход между двумя дамбами вышло из гавани.

Они остановились сравнительно недалеко от берега и бросили якорь. Отсюда серебристые контуры Торонто выглядели легкими, воздушными и делали весь огромный город с его устремленной ввысь телевизионной башней похожим на космический корабль.

Стив положил ладонь на плечо Энни. На этот раз она не стала отстраняться.

— Мне очень хорошо, Стив! — воскликнула Энни, подняв голову и посмотрев ему в глаза.

— Тогда почему вы так печальны?

Их губы встретились. Этого не должно было произойти. Но произошло. Пальцы Стива с силой сжали ее загорелое плечо, а ладонь Энни легла на его грудь, почувствовав под тонкой тенниской тугие мускулы. Почти подсознательно Энни всем телом прижалась к Стиву, отчетливо ощутив биение его сердца и сразу же ставшее лихорадочным дыхание.

Стив оторвался от ее губ и прошептал:

— Вы мне очень нужны, Энни!

— О Стив, нет! — так же шепотом ответила она и отняла ладонь от его груди. Но тут же снова прильнула к нему и поцеловала в губы. Ответный поцелуй был страстным и длился долго. Энни обеими руками обвила шею Стива. Он целовал ее ухо, шею, оголенное плечо и снова губы. Они опустились на дощатую палубу и долго лежали, обнявшись и крепко прижавшись друг к другу. С каждым мгновением их поцелуи становились все более продолжительными и страстными.

Стив опомнился первым.

— Энни, — задыхаясь прошептал он, освобождаясь из ее объятий.

Она провела кончиками пальцев по его щеке.

— Это нечестно!

— Честно! Еще мгновение, и мы перешли бы запретную грань. Хотя, может быть, очень скоро пожалеем о том, что не сделали этого.

— Не знаю.

Его ноги продолжали переплетаться с ее ногами, и Стиву, наверное, не потребовалось бы много усилий, чтобы овладеть девушкой.

— Вы хотите того же, что и я, — прошептал он.

— Я хочу наслаждения ради наслаждения, — ответила Энни и тоже отодвинулась. Теперь между ними было расстояние почти в фут. Она натянула сбившуюся тенниску на плечи и на мгновение закрыла глаза, почувствовав головокружение.

— Но тогда давайте будем вместе столько, сколько захочется, — вкрадчиво сказал Стив. — Месяц, полгода, год…

Энни открыла глаза.

— Пока будут идти спектакли, это невозможно, Стив. Поймите, я не могу допустить ничьего влияния и никаких посторонних чувств в это время. И уж тем более позволить себе предаться страсти. Все свои эмоции я должна отдавать сцене. И даже когда спектакли «Свадебных бубенцов» пройдут, не стану полностью свободной. Буду готовиться к следующей постановке.

— Я смогу все это вынести.

— Не уверена. Сегодня, во всяком случае, ничего серьезного между нами не будет. Будьте к этому готовы!

— Надеюсь, что вы не играете мною, Энни? Нельзя же постоянно дразнить меня! Это несправедливо! Кроме того, вы поставили жесточайшее условия: две недели и ни дня больше!

— Вы же понимаете, Стив, что и две недели — слишком долгий срок, чтобы постоянно находиться в состоянии подобного возбуждения. Я же не нарочно так себя веду. Просто не могу справиться со своим чувством к вам.

Стив демонстративно замолчал. Энни поняла, что он обижен. Так продолжаться не могло. Взаимное раздражение и обиды на протяжении двух недель? Она этого не выдержит. Да и Стив, верно, тоже… Надо срочно исправлять ситуацию!

— Ну, не дуйтесь же, Стив! — с доброй улыбкой сказала Энни, нежно посмотрев на кусавшего губы Хантера. — Я сказала вам все, что думала. Сказала совершенно честно. Не пыталась вас дразнить, не затевала никаких игр. Поверьте, мне тоже нелегко!

Энни вытерла ладонью пот со лба и судорожно вздохнула. Стив с беспокойством посмотрел на нее.

— Вам плохо?

— Нет, просто разболелась голова. Наверное, от голода. Ужасно хочется есть!

— Извините меня, Энни! Я совсем забыл, что нам надо перекусить.

— Ничего. Это, насколько я понимаю, исправимо. Судя по той сумке с продуктами, что вы оставили в каюте. Но, Стив, ваши старания выжать из меня все, что возможно, очень утомительны. Вы пытаетесь заставить меня сказать вам то, чего я никогда не говорю тем, кто не хочет ничего понимать…

— Я понял все, что вы сказали, Энни.

— Прекрасно. Значит, вы знаете, каково мне сейчас приходится. Это уже лучше. Только не забывайте: я есть я!

— Понимаю. Вы есть вы. И я хочу, чтобы вы такой и оставались. Ладно, давайте перекусим.

Стив сбегал в каюту и принес оттуда объемистый сверток. В нем оказался жареный цыпленок, салат и несколько рогаликов. Оба с жадностью набросились на еду, позабыв на некоторое время про разговоры.

Заморив червячка и расслабившись, Энни принялась расспрашивать Стива о его работе. Тот с охотой отвечал, а ее действительно интересовало, чем конкретно занимается адвокат Хантер.

— Значит, вы посвятили жизнь разрешению бракоразводных споров?

— Не совсем так, я занимаюсь и другими делами. Например — завещаниями. И на этой ниве создал себе вполне солидную клиентурную базу.

— Это хорошо. Значит, ваша карьера развивается так, как вы того хотите.

— Как и ваша.

— Наверное, да.

Энни вовсе не хотелось снова говорить со Стивом на эту тему. Тем более что в ее карьере балерины было множество сложнейших проблем, о которых она уже устала думать.

Стив вынул из сумки несколько банок с напитками, распечатал одну и, сделав пару глотков, сказал:

— Вы знаете, о чем я сейчас думаю, Энни? А почему бы вам не создать собственную балетную труппу? Сделаться своего рода Рэем Гиффордом? Подумайте: вместо того чтобы кому-то подчиняться, вы сами будете руководить балетным коллективом, помогать своим воспитанницам делать карьеру. «Балетная компания Энни Росс» — разве плохо звучит?

Об этом Энни и сама не раз задумывалась. Не меньше, чем о ребенке. Конечно, Гиффорд многие годы направлял ее. Но при этом заботился, в основном, о своем личном успехе и славе балетмейстера. На это ей не так давно открыла глаза одна из подруг по труппе.

— Знаете, Стив, — задумчиво ответила Энни, — наверное, мне действительно стоит попытаться сделать нечто подобное. Тем более что официальный документ, разрешающий занять такой пост, у меня уже есть. Пока я еще не знаю, когда смогу этим заняться. Ведь у меня договор с Рэем в отношении «Бубенцов», он истекает лишь в следующем году. Конечно, тут же будет предложен какой-нибудь другой. Я еще не решила, как быть.

— У вас — поворотный пункт в жизни Энни. Впрочем, не будь этого, вас не выбило бы из колеи наше знакомство.

— Возможно, вы и правы. Но ведь вы тоже сейчас очутились на жизненном перекрестке. И все же находите время для меня. Мужчины и женщины в этом смысле не похожи друг на друга.

Неожиданный удар грома заставил Энни и Стива одновременно поднять головы. Небо заволокло тучами, спускавшимися все ниже.

— Это еще что такое? — воскликнула Энни.

— Предупреждение свыше.

— Надвигается шторм?

— Похоже, что так.

— Тогда надо поскорее возвращаться!

Энни вскочила, отряхнула крошки с шорт и принялась собирать в сумку оставшиеся продукты. Стив поднял якорь, встал у штурвала и завел мотор. Яхта развернулась и направилась обратно в гавань, чтобы успеть пришвартоваться к пирсу…

Они еще долго оставались на палубе, смотрели на небо и ждали, когда разразится шторм. Но гром постепенно утих, тучи унесло, небо стало чистым, а шпиль телевизионной башни «Си-Эн», одной из главных достопримечательностей Торонто, снова заблестел в солнечных лучах.

Энни сидела, обхватив руками коленки. До чего же сложной оказывается порой жизнь! Недаром она старательно избегала каких-либо долговременных отношений. Со Стивом ей так хорошо, с ним очень интересно и легко разговаривать. И так легко… полюбить. Она неохотно встала.

— Стив…

— Да?

— Я должна ехать домой. Этот длинный и трудный день совсем меня измотал.

Они спустились на пирс и направились к машине Стива.

— Можно мне позвонить вам завтра с работы? — спросил Стив, когда автомобиль остановился у подъезда дома Энни.

— Пожалуйста, но только после десяти часов. Мне необходимо выспаться.

— Хорошо.

Стив поднялся вместе с Энни наверх. Она открыла дверь и пригласила войти. Но он отрицательно покачал головой.

— Мне только нужно сказать вам еще одну вещь, Энни.

— Стив, вы просто несносны! — Энни засмеялась. — Ну, что вы хотите еще сказать такого уж важного?

— У меня есть почти два месяца неиспользованного отпуска. Я мог бы взять несколько дней…

— Не надо.

— Надо. Мне нужно чуть-чуть отдохнуть. Так же, как и вам. Насколько я понял, вы не любите испытывать какого-то давления?

— Совершенно верно.

— Обещаю вам такую возможность.

— Не думаю, что это получится.

— Увидим.

Энни рассмеялась.

— Ладно, Стив, я согласна, но только при одном условии.

— Еще одно условие? Какое на этот раз?

— Вы никогда не упрекнете меня, если я откажусь от своей диеты. Более того: будете меня откармливать.

Стив протянул руку и потрепал Энни по щеке.

— Всего хорошего, Энни. Как условились, я позвоню вам завтра в десять утра.

Стив не поехал прямо домой. Он еще долго кружил по улицам Торонто и думал… О том, что ни к одной из женщин, встретившихся ему на жизненном пути, его не тянуло так, как к Энни Росс. О том, что он поступил крайне глупо, пообещав ей в ближайшие две недели увеселительную прогулку на яхте без всякого секса. Выдержит ли он?