Браслет

- Сезам! - нервно выкрикнул я. - Вперёд, за ними!

Проскользнув в тот экран, что находился в прошлом, мы двинулись следом за экзотической компанией, держась возле неё на расстоянии метра. Я мог бы дотянуться до них рукой, если бы не временной барьер. Я не отрывал глаз от Насти, терзаемой жестокими и тупыми похитителями. Уже первые метры кошмарного путешествия оставили на её нежном теле страшные следы. Каждое щупальце, принимавшее по ходу передвижения её тело, впивалось в него, с ужасающей силой нанося удар и обвивая тугим кольцом. А то, которое разжимало свои смертоносные объятия, чтобы передать добычу соседу, чуть ли не с кожей отдиралось от него, сдирая при этом остатки одежды.

Слёзы душили меня, я вздрагивал при каждом ударе, с невыразимым отчаянием наблюдая, как инопланетные чудовища истязали нежное тело, оставляя на нём рваные раны и иссиня-чёрные пятна, и не в силах был вмешаться. Тысячу раз прав был дед, когда говорил, что нет сил смотреть, когда на твоих глазах гибнут невинные, а ты ничем не можешь им помочь. Теперь я в полной мере оценил его неприязнь к путешествиям во времени.

А гонка продолжалась. Десятки щупалец тянулись в служебном рвении к Насте, стремясь помочь страшной процессии в её продвижении к неведомой цели. Лори всё бежал и бежал впереди, оглашая окрестности своим безумным криком. Слышать я его не мог, но безобразно разинутая пасть и перекошенная морда не оставляли в этом сомнений.

Не могу сказать, сколько продолжалось это изуверство. Слёзы бессилия туманили мне глаза, зрелище было невыносимым, но отвернуться я не мог, чтобы не упустить единственный шанс. Ждать - единственное, что мне оставалось.

Смотреть на изуродованное тело Насти я был не в состоянии. Лица её, мелькавшего среди месива извивающихся щупалец, я не узнавал. В рваных ранах и кровоподтёках, оно приводило меня в ужас. Страшный вопрос терзал мою измученную душу: жива ли? Вынести такое не по силу и мужскому организму, что же говорить об этом нежном существе?

Не передать, что я пережил за эти минуты, показавшиеся мне вечностью! Но вот Лори остановился, воздел кверху скрюченные в экстазе лапы, отчего книга, которую он всё ещё тащил с собою, вывалась у него из-под мышки и нырнула вниз, в шевелящиеся заросли. Он что-то выкрикнул, обращая морду к низко бегущим облакам и тоже юркнул следом за книгой. Туда же втянулось и тело девушки.

- Сезам! Не отставать! - крикнул я. - Держаться вплотную к Насте!

До дрожи в руках я боялся потерять её из виду в этом жутком лесу.

И вдруг лопоухий негодяй исчез, словно испарился! А Настю оставил на растерзание мерзким тварям!

Однако то, что произошло вслед за этим, привело меня в недоумение: щупальца бережно, - именно бережно! - опустили Настю на почву, заколыхавшуюся под ней, как студень, и... отступили! Просто втянулись в почву, образовав вокруг жертвы небольшую поляну.

Ожидая всего, что угодно, вплоть до жестокой расправы, я не поверил своим глазам! Но для радости не было причин: Настя лежала передо мной всего в каких-то тридцати-сорока сантиметрах и вид её был ужасен! Тело представляло собою кровоточащее месиво!

Пора!

- Сезам! - голос мой дрожал. - Координаты запомнил?

"Да".

Равнодушная машина совсем не разделяла моих чувств. Ну и фиг с ним! Лишь бы помог!

- Тогда давай: те же координаты в настоящем времени! И на той же планете! - торопливо дополнил я, опасаясь, что он опять начнёт морочить мне голову астрономическими подробностями.

Обрамление экрана изменилось: красный цвет уступил место уже привычному голубому, а вместе с ним поменялась и картинка. И то, что я увидел, заставило меня содрогнуться!

Тело Насти теперь покоилось в какой-то жидкости янтарно-зелёного цвета. Ею была наполнена ёмкость, образовавшаяся в результате подъёма почвы по периметру на высоту, достаточную, чтобы тело оказалось полностью погруженным в эту импровизированную ванну.

Но самым ужасным было не это. Щупальца, которые перед этим положили Настю на землю, теперь склонились над нею, и, пронзая тело девушки в нескольких ,особо израненных, местах, закачивали в неё какую-то тёмную мерзость, видимую даже сквозь их шершавую оболочку!!!

У изголовья Насти восседал Лори, увешанный теми самыми драгоценными побрякушками, и, раскачиваясь из стороны в сторону, гундосил какую-то тягучую мелодию, похожую на чукотские напевы.

Вокруг ёмкости, где плавало тело Насти, сидели такие же лопоухие создания, как и сам Лори, и, молитвенно сложив лапки, заворожённо смотрели ему в рот. Чуть позади каждого из них горками возвышались те самые конфеты, которые я "подарил" первым заходом. Они теперь были поровну поделены между всеми, принимавшими участие в "таинстве", лориками.

Сам же "Большой Чукча" сидел на горке из кусков препарированной гигантской шоколадины, которую перед отправкой сюда "утопили" растительные осьминоги.

Кровь бросилась мне в голову!

- Сезам! - подскочил я к самой кромке экрана. - Откройся! Ах, сволочи! - выкрикнул я и тут же закашлялся: смесь парной сырости и невыносимой кислятины ударила мне в лицо.

Моего секундного замешательства хватило, чтобы вся компания исчезла во главе со своим вождём.

Но мне было не до них! Я прыгнул на зыбкую почву, заходившую подо мною ходуном, и подбежал к ёмкости, где лежала девушка, всё так же невозмутимо накачиваемая жуткими насосами. Я её не узнал. Вид почерневшего и раздувшегося тела исторг из моей души душераздирающий крик! Я окунул руки в вонючую жидкость, где плавало тело Насти, и, просунув их под её спину, попытался поднять её. Но не тут-то было: оно весило чуть ли не полтонны! В тот момент я позабыл обо всех своих чудесных возможностях.

- Сезам... Помогай же!.. - простонал я в отчаянии.

Ноша мгновенно сделалась лёгкой, как пушинка. Я поднял её и, с трудом преодолевая сопротивление впившихся в неё тварей, понёс к экрану. Давалось это нелегко: щупальца не желали отпускать добычу.

- Сезам!!! Чёрт тебя подери!!! Ты что, не видишь?! Где твоя защита?!!

Фиолетовые вспышки сразу вынудили хищников отступить. С громким чавканьем, оставляя на теле девушки страшные дыры, они выдёргивались из него, обдавая напоследок меня чёрной гадостью. Вонь стояла невыносимая!

Я переступил светящийся порог и прохрипел:

- Сезам! Отбой!

Экран фукнул, вдавливая в комнату последнюю порцию ароматов Биэлы, и погас. Я бережно опустил свою ношу на пол и в изнеможении опустился рядом.

Боже мой! Что осталось от моей Насти! Чёрный, источавший невероятную вонь кусок мяса, из безобразных рваных дыр которого лилась тягучая тёмная жидкость! Она заливала пол вокруг, а я сидел, тупо смотря на неё, и совершенно не знал, что предпринять? И не поздно ли вообще что-либо предпринимать? От безысходности хотелось выть.

- Сезам! - всхлипнул я. - Ну подскажи же, как вернуть Настю к жизни?

Я не сразу разглядел надпись, загоревшуюся передо мной. Кое-как протерев заплывшие вязкой вонючей гадостью глаза, я прочитал:

"Надень браслет на руку Насте".

И только-то?

Ни секунды не раздумывая, я сорвал с руки браслет и кое-как напялил на безобразно раздувшуюся руку Насти. При этом браслет чудесным образом растянулся до желаемых размеров. Ясное дело: не наши технологии.

Я вдруг почувствовал, что теряю сознание, проваливаюсь в чёрную бездну небытия. Ну, это как раз понятно: отсутствие энергетической подпитки тут же отправило меня в глубокую отключку. Сколько ни скакать...

"Что ж, - уже в полусне удовлетворённо проплыла мысль, - можно и вздремнуть... Браслет своё дело... знает... туго..."

Очнулся я от поцелуя, и моё истерзанное сердце радостно затрепетало, когда я услышал капризный голосок:

- Милый мой, ты дрыхнешь уже целые сутки! Пора бы и совесть иметь! В конце концов, мне просто скучно одной!

Я открыл глаза. Надо мною склонилась Настя - живая Настя! - и при этом ласково улыбалась мне.

- Боже мой! - вскрикнул я и с силой обхватил её. - Неужели получилось?!

- Вовка! - пискнула она придушенно. - Сумасшедший! Задохнусь!

Ещё не веря своим глазам, я отстранился и, держа за плечи, пожирал её глазами.

- Боже мой!.. - повторял я в счастливом упоении. - Боже мой!.. Какое счастье!..

- Господи! - Тревога и недоумение послышались в её голосе. - Да что это с тобой? Приснилось что нехорошее?

- И она ещё спрашивает! - воскликнул я. - Пережить ТАКОЕ!

- Какое "такое"? - удивлённо взметнула она свои брови. - Ну хватит причитать! Скажи что-нибудь вразумительное! У меня тут куча вопросов накопилась, пока ваше величество почивать изволило. Во-первых, почему мы здесь, а не у меня? Во-вторых, где моя одежда? И что это за металлическая дама с ангельским голоском и нахальными манерами разгуливает по твоей квартире? Что за нововведения? А эта чёрная гадость? Что это, я тебя спрашиваю?

Её голосок журчал, сладкой патокой разливаясь в моей душе, а я сидел и слушал его, как чудесную музыку, даже не вникая в смысл того, что она мне говорила. Пережитый кошмар уже, действительно, казался мне дурным сном. Но впечатления были слишком яркими и осадок от пережитого - слишком горьким, чтобы всё это могло оказаться лишь сновидением.

- Ну? - обиженно надула она свои губки. - И чего ты молчишь?

- А?.. - наконец очнулся я.

- Привет! - покрутила она возле виска. - Я тут распинаюсь перед ним, наизнанку, понимаешь ли, выворачиваюсь, а он меня даже и не слушает!

- Я слушаю, Настенька! Я только и делаю, что слушаю твой голосок, упиваюсь твоим лицом, твоим телом! Я не могу поверить, что ты снова со мной! Это просто чудо!..

- Ну-ка, погоди, - она деловито отстранилась. - Хватит лозунгов, мы не на демонстрации. Давай, рассказывай всё по порядку, да потолковее. Что тут у вас приключилось?

- "У вас"... А ты, что же, совсем ничего и не помнишь?

- Ну как "ничего"? Помню как Лори заорал таким дурным голосом, что я вздрогнула. Потом что-то ударило меня по голове и я отключилась. И всё. Очнулась почему-то здесь, совсем голая и в луже какой-то вонючей чёрной гадости. Я было подумала, что у тебя тут канализацию прорвало. Потом смотрю - браслет у меня на руке, а ты рядом дрыхнешь в этой же луже, довольный такой! Знал бы ты, чего мне стоило самой отмыться, а потом отмыть ещё и тебя! При этой-то дуре железной!

- Это Глашка, - улыбнулся я.

- Да мы уж познакомились! - скривилась Настя. - Имели такое удовольствие... Но это ладно, это потом, давай, колись! Что это всё значит?

- А как ты себя сейчас чувствуешь?

- Да нормально! - она похлопала себя по бёдрам и пожала плечами. - Как всегда!

- Слава Богу! - вздохнул я и огляделся. Мы сидели у меня в спальне. За окном ярко светило солнце. День был в самом разгаре. - Я уж и не чаял тебя увидеть живою...

- Ну и долго ты будешь томить меня? - возмутилась Настя, видя, что я никак не выйду из восторженного ступора.

И я повиновался. Вначале сбивчиво, потом, всё более увлекаясь и заново переживая, я стал пересказывать историю её похищения. Говорил я долго, она слушала меня, не перебивая, только изредка хмурилась и брезгливо передёргивала плечиками. Рассказ производил на неё удручающее впечатление.

- Если хочешь, можешь просмотреть заново сама. Браслет у тебя на руке - всё покажет во всех подробностях.

- Издеваешься? Бр-р! - она решительно стащила прибор с руки и протянула его мне. - Я не смогу. Мне же теперь это сниться будет!

Я ласково привлёк её к себе:

- Моя сладкая... Всё уже позади...

Она чуть отстранилась и строго спросила:

- Ты теперь видишь, что с этой штуковиной шутки плохи?

- Да-да, конечно, - я надел "штуковину" на руку и вновь, как тогда, в первый раз, всё тело моё, от макушки до самых пяток, прошили тоненькие иглы молний: браслет опять приноравливался к ритмам моего организма.

Настя с улыбкой наблюдала, как кривилась моя физиономия при каждом разряде.

- Глянь-ка, - сказала она игриво, - и на лицо сразу посвежел! А то был какой-то усталый, осунувшийся.

- Устанешь тут!..

Действительно, волна бодрости резко прилила ко всем , без исключения, частям моего тела, наливая его жизненной силой. Я вновь ощутил жгучую потребность применить рвущуюся наружу энергию. И мы, недолго думая нашли ей применение: наши тела потянуло друг к другу с неистовой силой.

Медовый месяц, так грубо оборванный, продолжился...

Некоторое время спустя, на кухне что-то загремело. Видимо, Глашка уронила крышку кастрюли.

Взгляд Насти сразу как-то поскучнел:

- Ты не находишь, что она здесь лишняя? Едва от одного избавились, теперь эта...

- Кстати, - я приподнялся на локте. - Как поступим? У меня на него до сих пор душа горит.

Она равнодушно прикрыла глаза и сладко выгнулась, потягиваясь:

- Забудь. Не стоит связываться...

Я удивился:

- А мне казалось, ты будешь требовать отмщения.

- Да ну его! - Она пальчиком разгладила мне усы и указала в сторону кухни: - Ещё её убери, и будет полный порядок. Так хочется, чтобы никто не мешал! - И она проникновенно заглянула в глаза.

Я усмехнулся:

- А что ты так ополчилась на неё?

- Да дурная, как пробка! Ты бы видел, сколько она носилась с поджаренной долькой картофелины! "Хозяин приказал!"

- Не понял! - заинтересовался я.

- По всей видимости, ты попросил её поджарить картошки. Это уж я потом сама дотумкала. И, наверное, неосторожно прибавил: "На пробу". Было такое?

- Вроде...

- Ну вот! Она и восприняла это в самом буквальном смысле: отрезала дольку от картофелины, поджарила её по всем правилам, - представляешь? - и одно лезет к тебе, чтоб ты оценил её кулинарные способности. Я её гоню, говорю, что тебе сейчас не до этого. "Нет! - пищит, - хозяин мне приказал!" Дура набитая! Едва втолковала, что надо подождать, пока ты очухаешься... Помощница!.. Ох, и устала я с ней! Хотела сама изничтожить, да, думаю, обидишься ещё: твоё ведь изобретение.

- Да ради Бога! - рассмеялся я. - Всё! Нет её больше. Можешь проверить.

- И проверю! - вскочила она с постели и, открыв дверь, с опаской выглянула в коридор: - Глашка! Ау! - Никто ей не ответил. - Слава Богу! - Она прыгнула ко мне под одеяло. - А то даже помыться пойти, и то одеваться надо. Уставится своими зенками: "А это что?" "А это зачем?" - Она указала себе на грудь.

Я от души расхохотался:

- Прямо так и спрашивала?

- А ты думал? Любопытная - не в меру!

- Со мной она скромнее была. Только всё словечком "хозяин" донимала.

- А меня она знаешь, как погоняла?

- Ну?

- "Подруга"! Я только-только очухалась, а она тут со своей картофелиной, я и стала её гнать: уйди, мол, нельзя сейчас! А она мне: "А ты кто?" Ну я и ляпнула, не подумавши: "Подруга хозяина". Это на какое-то время возымело действие, но потом она меня задолбала: "подруга" то, "подруга" сё! Нашлась "подруга"!

- Я смотрю, вы тут весело жили, пока я в отрубоне валялся! - хохотал я, живо представляя, как Настя отбивалась от "заботливой" Глашки.

- Да уж! Ты не мог чего-нибудь поизящнее придумать?

- Поизящнее у меня уже есть, - чмокнул я её в щёку, - лучше не придумаешь! А она со своей задачей справилась, и неплохо, а большего от неё и не требовалось. Это я уже в качестве эксперимента предложил ей попробовать себя в качестве кухарки. Я же не думал, что она так буквально истолкует слово "проба"! - Я вздохнул. - Вообще, с этими электронными мозгами одна морока. Взять тот же браслет: тут аврал, дорога каждая секунда, а он своей педантичностью изводит. Приходится тщательно обдумывать построение каждой фразы, а уж потом команду давать...

Настя вдруг пожаловалась:

- У меня горе...

- Чего ещё? - испугался я не на шутку: мгновенно возникло подозрение, что браслет что-то напортачил при её восстановлении и теперь это даёт себя знать.

- Есть хочу! - с капризным вывертом сообщила она.

- Ф-фу ты! - я с облегчением бухнулся на подушку и рассмеялся: - Тоже мне - "горе"!

- Ага, а кто все мои силы съел? А? - подбоченилась она. - Паразит! Ещё и смеётся! - И она забарабанила кулачками по моей груди. - Вставай, лежебока! Гребёт неимоверно!

- Слушаю и повинуюсь!..

Трапеза уже подходила к концу, когда о нашем существовании кто-то вспомнил: резко каркнул звонок. Мы переглянулись и кинулись одеваться. Кто что нашёл второпях. Не встречать же гостей в костюмах Адама и Евы.

- Щас-щас! - крикнул я нетерпеливому гостю, настойчиво давившему на кнопку звонка. - Кто бы это мог быть?

- Да Пашка, кто же ещё? - ответила Настя, на скорую руку приводя себя в порядок.

Честно говоря, опять не вовремя. Но что тут поделаешь с бестолковым? Я пожал плечами и пошёл открывать.

Настя не угадала: не Пашка это был. За порогом стоял какой-то незнакомый небритый мужик. Он недовольно сощурился из темноты коридора и грубо осведомился:

- Эт' какой квартира? - Его акцент заставил меня непроизвольно напрячься.

- Четырнадцатая...

Свет от окна за моей спиной мешал ему разглядеть меня, и лицо его страдальчески кривилось.

- Телеграмма, - буркнул он и сунул мне под нос вчетверо сложенную бумажку. - Распишись.

Когда за ним захлопнулась дверь, Настю передёрнуло:

- Ну и типус!.. Ни здрасьте, ни досвидания... Где их только делают?

Я хмыкнул, развернул телеграмму и прочитал:

- "Есть интересная работа тчк если можешь приезжай тчк твоя нат тер".

- Что ещё за Нат Тер? - нахмурилась Настя. Ей явно не понравилось слово "твоя".

- Тётка, - развеял я её подозрения. - Из Белоруссии. Наталья Терентьевна.

- А-а, - протянула Настя и взгляд её потеплел. - Вообще-то я знаю, что там у тебя родственники, но имена их мне не известны. Ты же всё "тётка" да "дядька". И ещё, по-моему, Санька?

- Брат. И Ольга - сестра. Двоюродные. Только что-то не припоминаю, когда это я тебе о них рассказывал?

- Ты рассказывал не мне.

- Ага! - хлопнул я её по носу телеграммой. - Подслушивала!

- Гм-гм... Ну, был грех...

Я задумчиво потёр щёку, потом щёлкнул по телеграмме:

- Ну и что ты об этом думаешь?

- А в чём проблема-то? - повела она плечиком и мило улыбнулась: - Куда иголка, туда и нитка!

- А работа? Это ведь не на полчаса. Соскучишься.

- Не соскучусь. Ты же рядом будешь. И я тут же, под крылышком! - Она игриво прижалась ко мне.

Я обнял её и повёл на кухню:

- Продолжим. Да и Глашке надо сказать, чтоб посуду помыла.

- Я те дам "Глашку"! - шлёпнула она меня по заднице. - Кто в доме хозяин?

- Тараканы.

- Балбесы! Такие, как ты. Сама справлюсь без твоей Глашки! Изобретатель! - Она гневно загремела посудой, потом сквозь шум воды донеслось: - Надо хоть тётку в известность поставить: едем, мол! А то заявимся, как снег на голову!

- Чего её ставить? Сама же звала! Значит, ждёт уже.

- Не доходит? - Настя фыкнула, пытаясь убрать свисавшую на глаза прядь волос. - Туда ехать дня два, наверное? Если не больше?

- Ну?

- Что "ну"? Телеграмму-то она сегодня давала, а мы тут же, сегодня же, и выскочим, как чёртик из коробки!

- Тётка - свой человек, поймёт.

- Чего "поймёт"? Что ты летать научился? Или за порогом притаился, приглашения ожидаючи?

- Нет. Что я отзывчивый такой. И вообще, - улыбнулся я. - Тебя показать надо! Невеста, мол. Женимся. У меня ведь из родни ближе никого и не осталось. Она со мной ещё с детского сада нянчилась.

На это Настя ничего не ответила, только бросила мимолётный благодарный взгляд и чуть покраснела.

- Только вот проблема! - Я скроил озабоченную физиономию. - С билетами-то сейчас напряжёнка: на чём ехать-то будем?

- Уж и не знаю! - подыграла Настя. - И денег у нас негусто!

- Занимать придётся. Чем отдавать будем?

- Отработаем в поте лица! - поддакнула она и вдруг серьёзно спросила: - Кстати, о работе. Как думаешь с ней быть?

- Не понял! - вытаращился я. - На кой ляд мне теперь ихняя работа? Жить, что ли, не на что?

- Шарик! Ты балбес! - постучала она кулачком мне по лбу.

- Согласен. А если подробнее?

- Ты ведь на заводе ещё числишься... этим... фрезеровщиком, если не ошибаюсь?

- Ну!

- Опять "ну"! Уволиться надо официально, коли работать не собираешься.

- Не врублюсь: на кой?

- Чтобы власти не докучали.

- Ох уж мне те власти! - отмахнулся я и изобразил: - "А на какие шиши живёте, мил человек?" Понял я, понял. Так я просто прогульщик, а тогда превращусь в тунеядца, что, по их понятиям, тоже не сахар. Фигня всё это в нашем теперешнем положении! - Я запустил ей руку под халатик . - Пусть тебя волнует теперь только вот это...

Она взвизгнула и шлёпнула меня по руке:

- Иди! Власти явились! Легки на помине.

За шумом воды я и не расслышал, что к нам опять кто-то ломится.

- Так быстро? - вздохнул я разочарованно и пошёл открывать.

Из темноты коридора на меня смотрел Санька.

- Можно? Не помешаю?

- Да ну, что ты! - моментально обрадовался я. - Заходи! Только почему стучишь? Звонок ведь есть.

- Да?.. - рассеянно оглянулся он на кнопку каркающего устройства. - Тут у вас такая темень! Я дверь-то едва нащупал... - Он переступил через порог и, поставив на пол сумку с выглядывавшим из неё термосом, протянул руку: - Приветствую вас, господа. Новости слышали?

- Какие? - в один голос спросили мы с Настей. Она успела накинуть на себя что-то пёстрое, скрывающее подробности рельефа, и дышала мне в затылок.

Понимающая усмешка скользнула по его лицу:

- Сказано: "Счастливые часов не наблюдают"! Вы позволите? - он снял шапку и вопросительно посмотрел на меня.

- Само собой! - засуетился я, помогая ему разоблачаться.

- Благодарю, - он мельком глянул на себя в зеркало и сказал: - Самолёт разбился вчера. Тут, неподалёку. От вас в двух шагах. Весь город уже на ушах!

- Да? - удивился я. - А мы ничего не слышали.

- И это ещё не всё! - заговорщицки подмигнул он. - Говорят, ему в этом помогли! И знаешь, кто?

- Кто?

Он выдержал многозначительную паузу и торжественно объявил:

- Летающая тарелка!

Потом, не отмечая у нас особого интереса, уточнил:

- Усекаешь?

Мы с Настей удивлённо переглянулись.

- Я сразу подумал, что без вашего участия тут не обошлось! - Он хитро прищурился: - Или я чего-то не догоняю?

- А при чём тут мы? - изумился я.

Он протестующе поднял ладони, с ходу отметая все возражения:

- Вот только не надо! Уж кто-кто, а я-то тебя знаю! Тем более, после тех фокусов, что ты нам там показывал, я вообще ни минуты не сомневался. Нинка, кстати, тоже. А ты сам знаешь, как её трудно убедить в чем-либо... паранормальном.

- Да, ей-богу, я тут ни при чём! - возопил я, прерывая поток его славословий.

Он недоверчиво посмотрел на меня и решил найти поддержку у Насти:

- Это правда?

- Конечно! - ответила та, не меньше моего удивлённая таким поворотом дела. - Да и до того ли нам было?

- Кто б сомневался! - многозначительно прищурился он. - Дело молодое!

Но я с ходу отверг его намёки:

- Ты не так понял. У нас тут ЧП произошло. Едва выкрутились.

Санька сразу стал серьёзным:

- Что стряслось?

- А!.. - отмахнулся я. - Долго рассказывать. Да и не поймёшь. Надо начинать с самого начала.

- Вот-вот! Я как раз за этим и пришёл! - обрадованно воскликнул он. - Я же ночь не спал после вашего визита! Надеюсь, не откажете?

Я оглянулся на свою половину, мол, как мы? Встретил безмятежно-спокойный взгляд и понял, что мы не против.

- Да ты проходи, чего в дверях-то разговариваем? - Я прошёл в мастерскую, увлекая его за собой.

- Ого! - Санька подался к картине. - Явный прогресс! Сударыня! - Обратился он к Насте, не оборачиваясь. - А ваше присутствие влияет на него оч-чень, я бы сказал, благотворно! Дай-то Бог!

Он попятился к окну и стал оттуда разглядывать картину.

- А вот она считает как раз наоборот, - я подмигнул заметно порозовевшей "сударыне". - Говорит, что как только она появилась на горизонте, работа у меня вообще встала.

- Позвольте вам заметить, сударыня, что в данном случае вы абсолютно неправы. У него даже манера письма изменилась в лучшую сторону. Вот, смотрите: здесь, - он подошёл и осторожно приблизил палец к полотну, - и здесь. Это же чудо!

- Ладно вам! - совсем смутилась Настя. - Э'т самое... Надеюсь, вы тут без меня управитесь? А у меня ещё уйма дел. А вообще - может, чайку? - благосклонно поинтересовалась она, обернувшись уже на пороге.

- Не извольте беспокоиться! - встрепенулся гость. - Мы уж откушамши. На службу же иду, - улыбнулся он. - Вот и не утерпел. Дай, думаю, загляну! Может, оно чего и прояснится? - Он глянул на часы. - М-да... У меня ещё час в распоряжении. Я нарочно пораньше вышел.

Проводив глазами Настю, я спросил:

- Ты Амхату сказал?

- Говорил. Он не поверил.

- Чему?

- Что ты заболел.

- Угу. Всерьёз и надолго. Можно сказать - навсегда.

- Оно, конечно, дело похвальное... - раздумчиво отвёл Санька взгляд, но я его перебил:

- Я не о женитьбе. Хотя и это дело не последнее.

Он криво ухмыльнулся:

- Далеко не последнее. Можешь поверить моему горькому опыту...

- Ну а что Нинка?

Он вяло отмахнулся и, задумчиво глядя на картину, процедил:

- Сложно...

- Что так?

Он скользнул по мне неопределённым взглядом и нехотя попросил:

- Потом... Гм!.. Если не возражаешь...

- Не возражаю. Тогда о чём?

Он встрепенулся:

- Это тебе-то не о чем рассказывать?!

Я с сомнением глянул на часы:

- Боюсь, начинать-то придётся издалека...

- Ну так не томи! Я весь внимание!

- А работа?

Он презрительно отмахнулся:

- Если любит - подождёт. Да и стоим всё равно.

- Ну, коли так...

Я встал, прошёлся по мастерской туда-сюда, обдумывая, с чего начать, и стал рассказывать.

Санька был благодарным слушателем. Глаза его горели восхищением и откровенным участием. Это сильно "подогревало" меня, и я распетушился перед ним, даже несколько приукрашивая события, не в ущерб, конечно, сути дела. Особенно его поразило то место в рассказе, где мы с дедом бродили по улицам Нью-Йорка.

- Володь, ты извини, пожалуйста, что перебиваю, - сказал он с какой-то даже дрожью в голосе, - но нельзя ли это увидеть собственными глазами?

- Отчего ж нельзя? - понимающе улыбнулся я. - Очень даже можно. Только давай я тебе уж всё до конца расскажу, а то потом, боюсь, уже не будет охоты языком чесать столь обстоятельно. А уж после этого приступим к практической части. Ты думаешь, я не понимаю, что тебе не терпится поскорее попасть в штатовский музыкальный рай?

- Всё-всё-всё! Я весь внимание! - Он поглубже втиснулся в кресло и скроил внимательную физиономию.

Но тут из кухни меня окликнула Настя. Я извинился перед своим слушателем и поспешил на зов.

- Слушай, - зашептала она мне, - я так думаю, что ваша беседа затянется надолго, поэтому я вот что придумала. Вы тут покалякайте всласть, а я хочу у себя мал-мал разгрести после погрома. Я ведь там так ещё и не была. Да и подобрать надо кой-чего из одежды. Я поняла, что не сегодня-завтра мы к тётке нагрянем? Не поеду же я в этом? Или ты передумал?

- Ты всё правильно поняла, - я чмокнул её в щёку. - Скоро буду!.. Сезам!

Верный "джинн" вылез из бутылки.

- Я тут вам пожевать приготовила, - кивнула Настя на стол, прикрытый салфеткой. - А то ты вообще во времени потерялся: битый час моришь его своими баснями. Только не тяни с едой: тараканы мигом всё оприходуют. И сам не пропадай - жду! - Она чмокнула меня в ответ и переступила кромку экрана.

Я вернулся к Саньке в комнату. Он по-своему понял наши с Настей переговоры:

- Я, наверное, всё же не вовремя? - И поднялся.

- Успокойся, - я взял его за плечи и усадил обратно в кресло. - Никому ты не мешаешь. Мы уже одни. Настя ушла.

- Ушла? Ведь я только что...

- Не верь ушам своим, - улыбнулся я. - Домой я её отправил. Телепортировал.

Санька только головой покрутил. А я продолжил повествование о своих невероятных приключениях...

- Так ты что, ему ничем и не отомстил? - удивился Санька, когда я, окончательно выдохшись, захлопнул рот.

- Настя "вето" наложила, - пожал я плечами. - Овчинка, говорит, выделки не стоит. Хотя, если откровенно, я так не считаю.

- Я тоже! Представляю, если б он с Нинкой такие фортели выписывал! Уж я бы...

- А мне казалось...

- Что я только был бы рад избавиться от неё? - продолжил он невысказанную мною мысль. - Поздно, батенька! Раньше надо было думать. А сейчас она мне не просто стерва-жена, а ещё и мать Юльке. А это - сам понимаешь - накладывает определённые обязательства. Хоть я и готов её иной раз послать... на Альфу Центавра!

- Ну ты тогда меня зови, - пошутил я, но он только криво усмехнулся. Я тут же поинтересовался: - О чём печаль твоя?

Он вздохнул и бросил на меня виноватый взгляд.

- А позволь мне угадать?

Он обречённо махнул: валяй, мол.

- Деньги назад принёс?

Он только головой покрутил:

- От тебя не скроешь...

- А тут и скрывать-то особенно нечего. Всё и так было ясно с самого начала. А насчёт денег... Есть два приемлемых варианта.

- Какие же?

- Не знаю, насколько придутся они тебе по душе, - засомневался я, - но слушай. Вариант первый: внушение. Обрабатываем Нинку, чтобы даже и разговоров не вела, что деньги не ваши...

Он усмехнулся:

- Её обработкой я занимаюсь уж сколько лет и всё безрезультатно, а ты надумал за один раз...

- "Товарищ не понимает"! - вспомнилось мне излюбленное Пашкино. - Неужели ты подумал, что я буду вести с нею душеспасительные беседы?

- А разве не так?

- Ради Бога! Вот эта штучка, - любовно погладил я браслет, - позволяет сделать это не отходя от кассы.

- Н-ну... а второй? - деликатно перевёл Санька тему в несколько иную плоскость.

- Второй вариант проще, без всякого "волхования". Ты оставляешь деньги у меня, но пользуешься ими по своему усмотрению. Буду у тебя камерой хранения. Или сберкассой, если тебе так больше нравится. Ну? Выбирай!

- Наверное, второй.... - задумчиво потёр он щёку. - Не подумай, что я не верю в твои чудесные возможности, но в первом варианте есть что-то такое... Не знаю, как и сказать...

- Давай без комплексов! Чего оправдываешься?

- Да нет, ты послушай... Ну, в общем, я привык к ней такой, как она есть. А если ты её... гм!.. подкорректируешь, то это будет уже не Нинка. Я просто не буду знать, чего от неё ожидать в этом новом исполнении. Так-то я приблизительно вычисляю наперёд все её реакции и, кстати, редко ошибаюсь. А в том, что предлагаешь ты... Ну, в общем, сам понимаешь.

- Делай, как тебе удобно! - сказал я, а он вздохнул и опустил глаза. - А будет мало - ещё нарисуем!

- Шутник! Мне бы с этим справиться...

- С нашими-то аппетитами? Что у тебя, что у меня?

- Тебе-то, я полагаю, деньги и не понадобятся. Смысла не вижу.

- Завидуешь?

- Если и есть, то самую малость. С миллионом-то в кармане?

- Не завидуй. Ведь у тебя есть я. Всё, что тебе потребуется - к твоим услугам! И в любое время.

- Угу, - он насмешливо фыркнул. - Тебе только и будет дел, что меня обслуживать. Поселишься на какой-нибудь там Кассиопее и будешь к нам на грешную Землю заглядывать раз в столетие. Ради забавы. Ты теперь можешь такую прихоть себе позволить. Ищи тогда тебя!

- А что? - подыграл я. - Мысль неплохая! Хотя... Первый опыт общения с иными мирами тебе известен.

- Ну, здесь-то случай особый! - возразил он. - Ты с присущей тебе горячностью вступился за даму сердца. - Он поднялся. - Если не возражаешь, сделаем небольшой перерыв - курнуть надо.

- Давай. А я тут пока насчёт чайку соображу.

- Я бы на твоём месте только пальцами щёлкнул, - сказал он уже из коридора.

- Ну нет, в этом удовольствии я себе отказать не могу!

- А! - он понимающе усмехнулся. - Ритуал!

- Вот именно!

Чайник ещё не закипел, а замок входной двери уже щёлкнул: Санька вернулся. Да не один: на улице его поймал Пашка.

- О! - заорал я, увидев его физиономию. - Какие люди в нашем доме!

- Да ты знаешь, - преодолевая смущение и переминаясь с ноги на ногу, Пашка скосил глаза в сторону Настиной шубки, всё так же висевшей на вешалке. - Я это... Я на минутку... Можно тебя? - И он стал возиться с замком двери, пытаясь его открыть и приглашая меня жестом на улицу. - Дело есть.

- Да ты заходи! - рассмеялся я, видя, как он старательно гримасничает, делая значительное лицо. - Нет у меня, кроме Саньки, никого!

- А это чьё? - покосился он на вешалку.

- Ушла она. Проходи, не стесняйся.

Он выкатил свои буркалы и промямлил:

- Без одёжи? Вроде как не сезон...

- Да ладно тебе! - Я схватил его за рукав и чуть ли не насильно поволок на кухню. - Садись, как раз и чай поспел. Музон новый есть...

Он плюхнулся на стул и смущённо пробормотал:

- Вовчик, я по делу...

- Ну?

Он поёрзал и сказал извиняющимся голосом:

- Там это... Пивко завезли. Трояк не займёшь? - и тут же торопливо добавил: - До зарплаты?

Мне стало смешно:

- Какой разговор? Конечно, займу! Только зачем куда-то ходить? Пиво и у меня имеется!

Санька, до этого деликатно помалкивавший, удивлённо поднял брови:

- А что ж тогда: "чай", "чай"! Сказал бы, что пиво есть, я бы тоже не отказался!

- Так у меня тогда его и не было. - Я открыл холодильник и достал оттуда две запотевших бутылки только что сотворённого "Жигулёвского". - Как-то и в голову не приходило....

Пашка странно посмотрел на Саньку:

- И чего она говорит?..

Я приложил палец к губам, давая Саньке понять, чтобы он пока молчал. Но тот удивился в свою очередь:

- Кто "она"?

Я поспешил объяснить:

- Это из репертуара хохмачей. - Санька скроил понимающую физиономию, а я бухнул бутылками об стол: - Угощайтесь, гости дорогие!

- Ага... Всё равно выбрасывать, - продолжил Санька за меня и пожаловался: - Ну ты и запечатал!

Крышка, в конце концов, уступила страстным уговорам, и Пашка, отхлебнув полбутылки за раз, мечтательно закатил глаза:

- Щас бы рыбки!.. Может, сходить? - И он выразительно пошевелил пальцами.

- Не надо никуда ходить, - сказал я. - Повернись и открой во-он ту дверцу.

- У него теперь всё есть! - Санька незаметно подмигнул мне, пока Пашка разворачивал свой фюзеляж, чтобы выудить из недр старинного шкафа вязанку тоже только что сотворённой тарашки. - Ну, что я тебе говорил? - ухмыляясь, спросил он у Пашки, когда тот со счастливым лицом выпрямился на стуле, держа перед собой ожерелье и плотоядно принюхиваясь.

- Честно говоря, не ожидал! - И он принялся активно исследовать её внутреннее устройство. Обычно Вовчик у нас... - Он разом вылил в себя остальные полбутылки и довольно ощерился: - Хорошо!..

- А он, как видишь, и сейчас себе не изменяет, кивнул Санька на меня. Я колдовал над чайником.

- А чё? - Пашка приглашающе указал на пиво. - Может, того?..

- Травитесь сами, - отмахнулся я. - Мало будет - ещё берите!

- А можно? - оживился скиснувший было Пашка. - А то смотрю я... - Он двумя пальцами небрежно взял выпитую бутылку за горлышко и покачал из стороны в сторону. - Фи...

- А вы, батенька, нахал! - усмехнулся размякший Санька.

Пашка уронил на стол бутылку и полез в холодильник:

- Да я чё?.. Я так...

- Ладно вам! - Я похлопал его по плечу. - Чревоугодничайте. И вот ещё, - я полез в карман, достал сотенную и положил перед ним: - Хватит?

У того глаза на лоб полезли:

- Да ты чё? Я ж трояк просил!

- Бери-бери! - Я придвинул к нему бумажку поближе. - Пока есть.

- Во даёт! - Пашка растерянно повернулся к ухмылявшемуся Саньке, как бы призывая его в свидетели. - Это ж зарплата! Наташка меня убьёт!

- А ты ей не показывай! - посоветовал я.

- "Не показывай"! - передразнил он. - А отдавать надо будет, тоже не показывать? Не-е... Не могу я...

- Считай, что я тебе презентик на день рождения подбросил, - задержал я его руку, пытавшуюся отодвинуть бумажку ко мне.

- "День рождения"! - опешил он. - Да у меня он весной!

- Я не забыл, - спокойно сказал я. - У меня тоже.

- Тем более, - для чего-то сказал Пашка. Он даже к угощению интерес потерял: бумажка приковывала его взгляд, но принять её он всё ещё не решался.

- Да ты не ломайся! - Санька деловито отхлёбывал из бутылки и потрескивал рыбой. - Дают, значит, бери!

Пашка шумно, с подвыванием, вздохнул и, пригорюнившись, подпёр голову рукой, не сводя, однако, взгляда с сотенной. Потом, вдруг очнувшись, подозрительно прищурился:

- А с чего это ты деньгами стал швыряться?

- Картину продал.

- Да ну? - обрадовался он. - Это ту, с бабой летящей?

- Не, другую, - для чего-то опять соврал я.

- Это какую же?

Я не нашёлся, что ответить и взбрыкнул:

- Да какая тебе разница!

- Ну как же! - Пашка вновь проявил интерес к угощению. - И за сколько, если не секрет?

Я переглянулся с Санькой: сказать? не сказать?

- Ты всё равно не поверишь... - отозвался тот.

- Ну почему не поверю? - Пашка взял сотенную, похрустел ею и опять бросил на стол. - Уж, наверное, не меньше куска?

Санька прыснул прямо в бутылку.

- Бери выше!

- Да ладно брехать-то! - обиделся Пашка. - Какой дурак в наше время станет платить такие деньги за картину?

- Я ж говорил, что не поверишь...

Ситуация повторялась. Только в мелком масштабе.

Я встретился глазами с Санькой и услышал его чётко направленную мысль:

"Колоться будем? Или как?"

Ловок однако! Сам мысли не слышит, но пользуется телеграфом в одностороннем порядке. И недурно!

Я едва заметно покачал головой: нет. Всё равно из моих объяснений ничего путного сейчас не получится. Во-первых, Пашка уже навеселе, а во-вторых, чтобы рассказывать такое, надо, как говорится, клиента подготовить. А этим мы займёмся чуть позже, когда "клиент" попадёт в лоно семьи. Да и вообще: второй раз подряд рассказывать одно и то же? Увольте!

Пашка хмыкнул в бутылку:

- А пивко-то ничего! Где брал?

Я неопределённо махнул рукой:

- Там, за лесом...

- Что, тоже секрет?

- Почему "тоже"? - Я прекрасно понял, что он имеет в виду, но вызова не принял.

Пашка вздохнул, допил бутылку и, лениво потягиваясь, мельком взглянул на сотенную:

- Ладно, Володь, пойду я. А чё там насчёт музона? Говорил, что-то новое? Дашь послушать?

- А вертушка фунциклирует?

- О! - подпрыгнул Пашка. - Диски, что ли?

- Ну дык!

- Ты у нас прям богатенький Буратино! Дыркин подкинул?

- Неважно, - поднялся я.

- Чёй-то ты прям весь в секретах, в секретах! И чё за диски?

- Сам увидишь. Деньги-то забери!

Пашка испытующе подырявил меня глазом из-под кучерявой шевелюры и вздохнул:

- Ладно... - И тут же предупредил: - Только сразу отдать не смогу!

- Потом разберёмся, - отмахнулся я и пошёл в комнату.

Он посмотрел мне вслед, сгрёб со стола вожделенную бумажку, любовно свернул её, сунул в карман и криво усмехнулся, как бы оправдываясь:

- Вот змей-искуситель!

Когда захлопнулась дверь за Пашкой, обалдевшим от предложенного выбора пластинок, Санька тоскливо вздохнул:

- Итак, продолжим нашу беседу?

Я улыбнулся:

- Какая уж там "беседа"? Пора приступать к практической части!

Санька аж засветился:

- Именно это я и имел в виду!

- Ну тогда прошу пассажиров занять свои места! - Санька заёрзал, поудобнее устраиваясь на диване, а я плюхнулся в кресло и торжественно провозгласил: - Сезам!

- Интересно, - прошептал Санька, изумлённо разглядывая возникший перед нами светящийся прямоугольник, - чья "буйная" фантазия наградила его таким пошлым именем?

- А почему шёпотом? - спросил я.

На что он пожал плечами и ответил:

- Нервы, нервы...

Я с улыбкой припомнил, как сам вибрировал во время первого своего испытания и попросил:

- Сезамчик, Нью-Йорк, пожалуйста!

Я постарался как можно живее представить ту же улицу, по которой дед таскал меня чуть ли не волоком. Браслет послушно её воспроизвёл. Санька восхищённо затаил дыхание, всматриваясь в изображение, появившееся на экране.

- Вы с ним, как родные...

Я почувствовал неожиданный прилив нежности к послушному аппарату и ничего не ответил. Только ласково провёл по нему рукой.

Над городом ночь распростёрла свои чёрные крылья. Видимо, улица была не первой важности, потому что жизнь, бурлившая здесь днём, заметно поубавила в своей активности. Проще говоря, улица была пуста и только редкие прохожие, как тени, жались к тротуарам, стремясь прошмыгнуть быстрее и незаметнее. Наверное, это имело свой резон.

Мы зависли над тротуаром где-то в полуметре. Рядом, как на заказ, огнями сверкала витрина, заполненная тем, что радовало наши с Санькой сердца: аудио- и видеопродукция всех мастей и многочисленные примочки к ней.

Санька довольно щурился, едва не облизываясь, смотря на вожделенное изобилие. Я и сам был очарован не меньше его. Глаза по привычке искали знакомые названия на конвертах пластинок, но удавалось это с трудом: кренделя и завитушки сильно затрудняли восприятие.

- Ну что? - спросил я. - Бум брать?

Санька смутился:

- Да ты знаешь... Что-то как-то не того...

- Для чего ж мы тогда сюда припёрлись?

- Ну... Посмотреть хотя бы... На первый раз.

- Даёшь! - крутанул я головой, изображая непреклонную решительность, хотя прекрасно понимал его чувства. - Сезам! Потихоньку вперёд!

Мы наехали на витрину и, когда она расстворилась, оказались в полумраке магазина. Нас окружали стеллажи с тысячами пластинок. Море музыки...

- Ну? - опять подступился я к нему. - Идём?

Он растерянно глянул на меня:

- Прямо вот так?

- Ну конечно! - уверенно сказал я. - Ну-ка, Сезам, откройся! - И спрыгнул на кафель магазина.

Санька всё ещё в нерешительности стоял возле кромки экрана.

- Ну! - протянул я руку. - Смелее!

- Да я не об этом, - он медленно переступил через порог и огляделся: - Как тут насчёт охраны?

Я погасил экран и пожал плечами:

- А разве мы что-нибудь ломали или вскрывали? Мы здесь и были! Сигнализации не с чего хай подымать. Взлома-то не было!

Санька только хмыкнул:

- Да уж!..

Я демонстративно прошёл к одному из стеллажей, взял с полки первую попавшуюся пластинку, потом тем же показательно-маршевым шагом вернулся назад:

- На!

Санька внимательно осмотрел её в свете витринных огней и удовлетворённо крякнул. На конверте крупным размашистым почерком красовалась надпись: "Bad Company". Белые буквы на чёрном фоне. Без всяких изысков.

- Ты не смотри, что оформление каковое, - попытался Санька взять на себя роль рекламного агента, - зато музон - класс!

Но я его перебил:

- А то я не знаю!

- Да, но какие всё вещи здесь! - мечтательно огляделся Санька вокруг.

- Короче, так! - подвёл я черту. - Времени у нас ещё часа четыре. Думаю, управимся?

Санька промычал в ответ что-то неопределённое, уже не слыша меня. Ну и ладненько, пущай наслаждается, решил я, а сам прямиком поковылял в отдел, где расположилась видеоаппаратура со своими прибамбасами.

Однако, поживиться в тот вечер нам ничем так и не удалось: непредвиденная случайность исковеркала все наши планы. До сих пор не могу себе простить, что так расслабился. Тем более, что опыт уже был. Собственно, предотвратить я ничего и не смог бы, но... Обо всём по-порядку.

Прошло, наверное, минут десять с того момента, как наш маленький "десант" высадился в магазине. Не знаю, может и больше: счастливые, как известно, часов не наблюдают. Я был настолько поглощён своим занятием, что сразу и не обратил внимания на шум, возникший за пределами магазина. Сначала заездили машины тута-сюда, но это показалось обычным делом и ничего тревожного в себе не несло. Потом поднялась беготня, крики и голову я поднял только когда прозвучала первая автоматная очередь. Я в недоумении смотрел через витринное стекло и даже подумать не мог, что вся эта суета каким-то боком нас коснётся. Всё воспринималось, как на экране телевизора.

Возможно, это была одна из мафиозных разборок, не знаю. Я не успел выяснить, потому что дальше произошло такое!..

Одна из очередей вспорола витрину нашего магазина. С жутким звоном посыпались осколки стекла и тут же со стороны, где я оставил Саньку, послышался глухой вскрик и что-то мягкое гукнулось на каменный пол. У меня мороз продрал по коже от внезапной догадки. Я кинулся в ту сторону, не обращая внимания на фиолетовые вспышки над моей головой. Но в тот момент забота браслета меня совсем не восторгала.

Страшная картина предстала моим глазам: Санька лежал в луже крови лицом вниз! Ненужные теперь пластинки веером рассыпались по полу.

Я окаменел. Тишина стояла такая, будто и не было никакой стрельбы. Но бездыханное тело убеждало в кошмарной реальности произошедшего. Я схватил Саньку за плечо, повернул лицом к себе и чуть не закричал от ужаса: оно было изуродовано и залито кровью! Живого места не осталось!

Диким взглядом я обвёл пустой магазин, как бы ища подмоги. Но ждать её было неоткуда. Это я ещё осознавал.

Господи, что же делать?!

И тут вспышка озарила мозг: "Браслет!" Надо надеть его на руку Саньке, как это было в случае с Настей!

Я дёрнулся стягивать его с себя, но тут же подумалось: не здесь! Отсюда надо ноги уносить, пока не застукали.

- Сезам! - взвыл я с невыразимой тоской. - Домой!

Забыв обо всех своих сверхспособностях и пыхтя от натуги, я кое-как перевалил Саньку через кромку экрана, даже не догадавшись уравнять её с полом своей квартиры. Дав браслету отбой и ни секунды не раздумывая, я стащил его с руки и напялил на безвольную руку друга.

"Будет ли толк?.". - с замиранием сердца подумал я и вдруг почувствовал, как опять, как и тогда, навалилась страшная усталость: сказывалось отсутствие энергетической подпитки браслета, к которой я уже привык и даже не замечал.

"Будет ли толк?.". - эхом прозвучало где-то на задворках, и липкая чёрная бездна небытия поглотила моё враз отупевшее сознание.

- Давай, давай, открывай свои очи, лежебока! Всё равно ведь уже не спишь!

Я разлепил веки. Настя сидела возле меня на диване и с улыбкой тормошила меня.

- Тебя одного нельзя оставить ни на минуту! Обязательно чего-нибудь натворишь!

Я осоловело посмотрел на неё и вдруг меня подбросило:

- Санька где?!

- Да здесь я, здесь, не волнуйся! - Санька, живой и невредимый, показался в дверях спальни. - Портрет свой разглядываю в зеркале.

- Ф-фу! - облегчённо вздохнул я и опустился на подушку, радостно смотря ему в лицо. - Всё-таки получилось!

- Да уж, - весело сказал Санька, - занятная штучка, этот твой браслет! Так отполировал мою физиономию, что и следов никаких найти не могу. - Он приложил руку к сердцу и склонил голову: - Благодарю вас, сэр, вы спасли мне жизнь!

- Ладно тебе! Я здесь ни при чём. А ты-то как сюда попала? Насколько я помню...

- "Помнит" он! - Настя надула губки. - Твоё "скоро буду" очень уж затянулось, милый ты мой!

- А что, разве много времени прошло?

- Порядком! Сутки скоро!

- Это столько я дрых?! - в ужасе вскричал я. - Что ж вы меня раньше-то не растолкали?!

- Тебя растолкаешь! - хмыкнул Санька, усаживаясь в кресло напротив меня. - Я уж и надежду потерял. Слава Богу, думаю, хоть дышит. Значит, живой. Хорошо, Настя сама пришла, подсказала, что надо всего лишь браслет на руку надеть.

- А я жду-жду, думаю: это точно он опять куда-то вляпался! Как в воду смотрела! Мне Санька всё рассказал! - погрозила она мне пальчиком, многообещающе прищурившись.

- Честно говоря, я струсил... - при воспоминании о пережитом голос мой дрогнул.

- Котик мой! - назидательно произнесла Настя. - Браслет тебя совсем избаловал: ты и думать забыл, что такое инстинкт самосохранения!

- Инстинкт забыть невозможно, - возразил я с умным, как мне казалось, видом. - Или он есть, или его нет!

- Тогда надо быть хотя бы поосторожнее.

- Ну ладно, господа, - поднялся Санька. - Пора и честь знать. Там, небось, Нинка мне торжественную встречу готовит. "Нажрался!.. Дорогу домой забыл!.."

- Нажрался? - тупо переспросил я, но он воспринял это, как вопрос.

- Да ну что ты! Когда бы я успел? Но, всё равно, как-то же надо путно объяснить, где я сутки ошивался? Не скажу же, что в Штатах с гангстерами воевал? Тогда вообще со свету сживёт насмешками!

- Скажи, что у меня заночевал... - не совсем уверенно предложил я.

- Ага... "У Ленина за чаем..". С какой стати, скажет, дома, что ли, нет? А! - махнул он. - Чего-нибудь придумаю... Чай, не впервой!

Настя покачала головой:

- Ай, мужики!..

Санька насмешливо покосился на неё:

- Ну а ты бы на её месте поверила, если б всё, как есть, выложить?

Настя задумчиво посмотрела в окно:

- Наверное, нет...

- Вот то-то и оно! - Он протянул мне руку: - Давай, пойду я.

Я вскочил со своего ложа:

- Пойдём, хоть до двери провожу. А то вы как с тяжелобольным...

- А что, уже всё? - удивился Санька, одеваясь. - Ведь только что без сознания валялся?

- Ну-дык! И снова к подвигам готов!

- Я те дам - "подвиги"! - хлопнула меня Настя по спине. - Ишь, доверили игрушку! Одни неприятности!

- Ну почему же? Разве нечего вспомнить хорошего?

- Это мы обсудим чуть позже, - она обхватила меня сзади руками и положила голову на плечо.

- Ну, это... я пошёл, - вздохнул Санька, ещё раз пожал мне руку, кивнул Насте и скрылся за дверью.

- Ну и что за вопрос ты хотела со мной обсудить? - прищурился я, поворачиваясь к Насте.

Она прильнула ко мне:

- "Какой"-"какой"! - И жарко выдохнула: - Соскучилась я!..

- Батюшки-светы! - тётка удивлённо всплеснула руками, когда, открыв дверь, увидела нас на лестничной площадке. - Это на каком же самолёте ты летел? Ещё и телеграмма не дошла, а он уже здесь!

- На ракете! - улыбнулся я, целуя её в щёку. - Вот, познакомьтесь: это Настя, моя невеста!

Обалдевшая тётка посмотрела на меня долгим взглядом, как будто спрашивая, в своём ли я уме? Потом перевела взгляд на мою избранницу и отступила вглубь прихожей:

- Проходите...

Я взял за руку вмиг оробевшую Настю и вошёл в квартиру.

"Не трусь!" - подбодрил я её и легонько сжал чуть дрожавшую ладонь.

- Ну-ну, дайте же на вас посмотреть...

Тётка щёлкнула выключателем и воззрилась на покрасневшую и потупившуюся Настю.

"По улицам слона водили..." - услышал я её смущённую мысль.

"А ты как думала? - ответил я ей тем же макаром. - Через это всё равно когда-нибудь надо пройти, так лучше уж сразу и вот так, откровенно, чем тайком и за спиной. М?"

"Тебе виднее..." - неопределённо отозвалась Настя, и я услышал довольную тёткину мысль:

"А ничего дивчина! Поглядим, какой на деле окажется!"

"Слышала? - улыбнулся я ободряюще. - Не ударь в грязь лицом!"

"А что я должна делать?" - ещё больше смутилась Настя.

"Быть самой собою! - увернулся я. - А вообще - ситуация подскажет".

- Чего это вы переглядываетесь? - прервала тётка затянувшуюся паузу. - Небось, думаешь, что это она меня, как вещь, разглядывает? - спросила она довольно дружелюбно. - Просто мне не всё рано, кого мой племяш выбрал себе в спутники жизни. Как я понимаю, Вовка тебя на смотрины привёз?

Настя залилась краской пуще прежнего и ничего не ответила.

- Ладно-ладно! - рассмеялась тётка и ласково обняла её за плечи. Потом помогла раздеться и повела в комнату. - Вы тут пока посидите, а я сейчас. Честно сказать, не ждала я вас так рано. Даже прибраться не успела.

Она вышла на кухню, а я ей вдогонку крикнул:

- А где же всё семейство?

- Ну как "где"? - отозвалась тётка, гремя посудой. - Батька - на буровой. Уже вторые сутки не вылазит: авария у них там. Подняли прямо среди ночи. Санька - с друзьями где-то шаблается, а Лёля - в школе. Не волнуйся - скоро все будут в сборе! - Потом, немного помолчав, спросила сквозь шум воды: - Так на чём же вы ехали?

- На самолёте! - соврал я. - На ковре!

- Не поняла, - тётка выглянула из-за косяка двери.

- На самолёте, говорю!

- Да вы обалдели! - всплеснула она руками. - Это ж такие деньги!

- Ну так и что ж? - скроил я важную физиономию. - Разве мы не можем себе этого позволить?

Тётка смерила меня насмешливым взглядом и покачала головой:

- Петух гамбургский! Распустил перья перед девушкой, деньгами сорит! А потом что? Лапу будете сосать?

- Не извольте беспокоиться! - откозырял я и плюхнулся на диван рядом с притихшей Настей. - Заработаем! Мы ведь за этим и приехали!

- Н-да... - Выражение глаз тётки изменилось, появилась в них то ли тревога, то ли досада, я не разобрал. Она повернулась уходить и нарочито бодрым голосом скомандовала: - Настёна! Ну-ка, помоги мне на кухне!

Та подскочила, как ужаленная, а я легонько шлёпнул её по заднице:

- Дерзай!

- Да ну тебя! - сверкнула она глазами, оправляя платье, и поспешила на зов.

Уж не знаю, о чём они там "гутарили", как любит выражаться та же тётка, но вернулись они в комнату довольные друг другом и каждая со своим подносом.

Тётка была в своём репертуаре: шебутная, весёлая, невооружённым глазом было видно, что делает она это искусственно, но, странное дело, напряжения не чувствовалось. Наверное, потому, что желание любой ценой создать у нас хорошее настроение принималось нами с готовностью.

- Ну, чем, как говорится, богаты! - Она поставила на стол свой поднос и принялась над ним колдовать. - Вот конфеты, вот сыр, сметана, сейчас блинчики подоспеют! Небось, проголодались с дороги-то?

- Не успели, - улыбнулся я, наблюдая за Настей.

Взгляд тётки остановился на мне и она удивлённо спросила:

- А вы что, так налегке и приехали?

- Что значит "налегке"? - прикинулся я, а внутри отхлопал себя по ушам: "Балбес ты, Шарик! О вещах-то и не подумал! Путешественник хренов!"

Насколько хватило моих театральных способностей, я выразительно шлёпнул себя по лбу и воскликнул:

- Ё-моё! А сумки-то! Так за дверью и стоят!

- Да вы обалдели! - побледнела тётка. - Не дай Бог, спёрли!

"Артист!" - услышал я вдогонку мысленную усмешку Насти.

Я кинулся к двери, опережая тётку и наскоро "сочиняя" пару гигантских баулов, набитых всяким тряпьём и продуктами питания. Когда я вывалился на лестничную площадку, сумки послушно стояли возле двери, дожидаясь, когда о них "вспомнят" нерадивые хозяева.

Одного я не учёл: рядом с возникшими ниоткуда сумками, выпучив глаза, стоял какой-то мужик с мусорным ведром. Наверное, сосед сверху.

Я весело подмигнул ему, схватил "заблудшее" имущество за не совсем удачно придуманные мною тонюсенькие ручки, которые с радостью вампира не замедлили впиться в мои ладони, и, кряхтя от натуги, заволок их в прихожую, захлопнув дверь перед носом всё так же обалдело стоявшего соседа.

- Сказала бы я тебе, кто ты, - покачала головой тётка. - Да уж ладно, не украли, и на том спасибо.

- Ну-к, Наталь Терентьевна, - я наклонился к сумке и вжикнул молнией, раскрывая её бездонное чрево. - Примерьте! - Я вытащил из её недр дорогущую песцовую шубу, приятно защекотавшую мне лицо своей белой с нежным голубым отливом шерстью. Я почти утонул в ней, подняв её над головой, чтоб подарок было лучше видно.

Тётка оторопела.

- Вов-ка... - понизив голос, простонала она. - Да ты обалдел! Такие подарки дарить! Ты что, убил кого-нибудь?! Или банк ограбил?!

- И как это вы догадались? - хохотнул я, довольный произведённым эффектом, и переглянулся с Настей.

"А мне завидно!" - услышал я. Глаза её тоже разгорелись при виде шикарного подарка. Видать, шуба мне и впрямь удалась.

"Уж кому-кому, а тебе-то грех завидовать! - отшутился я. - Будет на то твоя воля, я тебе таких сотню настругаю! Носить-не переносить!"

"Ловлю на слове!" - сверкнула Настя глазами. А вслух подбодрила тётку:

- Ну, что же вы?

- У меня уже и руки затекли! - поддакнул я. - Ну-ка! - Я набросил шубу тётке на плечи. - Не понравится, или мала будет - выбросим!

- Я те выброшу! - тётка просунула руки в рукава, запахнула шубу и повернулась перед зеркалом туда-сюда. - Ну, племянничек! - зачарованно пропела она. - Дай же я пацалую тебя!

- Не по адресу! - со смехом уклонился я. - Это Настин подарок! - И, зметив Настины удивлённые глаза, добавил: - Это она выбирала!

"Ну тебя и понесло!" - услышал я Настино полузадушенное, потому что тётка в этот момент уже повисла на ней в приступе благодарности.

В этот момент мой нос учуял запах горелого.

- По-моему, горим?.. - напомнил я тётке о позабытой на радостях кухне.

- Мама! - вскричала та, хватаясь за голову. - Блины-то!

И прямо в шубе она кинулась спасать то, что осталось от пострадавшего изделия.

- Ах, что тебя!.. - услышали мы её расстроенный возглас. Настя поспешила ей на выручку. - Вовка! - Голос тётки потешно взвизгнул. - Это всё ты! Совсем сбалберили меня своими подарками! - И она весело заскребла по дну сковородки, пытаясь отделить её от блина.

Услышав новое для себя словечко, я переспросил:

- Чего мы сделали?

- Погоди... Всё равно ничего не слышу... - Новая порция теста растеклась по сковороде, громко шипя.

Мгновение спустя, тётка вновь стояла перед зеркалом.

- Нет, ну когда такое было? - восклицала она в упоении, поворачиваясь то одним, то другим боком. - Васильевна точно от зависти помрёт! - заключила она, вероятно, имея в виду свою подругу, и, бережно сняв шубу, пристроила её на почётном месте в своём нехитром гардеробе. - Посмотрим, что ещё Толь Ванч скажет! - Это она про дядьку. - Так! - внезапно "протрезвела" она. - Это всё, конечно, хорошо, но чай-то наш, по-моему, совсем остыл? Айда к столу, гости мои разлюбезные!

- Ну так как же насчёт "интересной" работы? - напомнил я, заскучав от переливания из пустого в порожнее во время трапезы. Все эти подробности о последних событиях её мирка, которыми потчевала нас неугомонная тётка, успели мне изрядно поднадоесть. Настя, я это чувствовал, тоже утомилась поддерживать вежливую беседу о неизвестных ей людях, но держалась стоически и виду не подавала. Я откинулся на спинку дивана и одним ухом тоскливо прислушивался к телевизору, который взахлёб бубнил что-то о предстоящей Олимпиаде в Москве.

- Куда ты так торопишься? - Тётка подлила мне ещё чаю, но, увидев мой протестующий жест, сказала: - Отдохните с дороги. Работа - не волк...

- Нам солнца не надо, нам партия светит! - продекламировал я в расчёте на чувство юмора. - Нам хлеба не надо - работу давай!

Но в этот раз чувство юмора у тётки почему-то дало сбой. Она как-то посерьёзнела и посоветовала:

- Ты только при батьке-то так не говори.

- Эт' почему же? Партейный, что ли? - Признаться, я был не в курсе.

- Да нет... - уклончиво ответила она. - Сочувствующий...

- Это дядь Толик-то сочувствующий"? - поразился я, припоминая его, мягко говоря, нелестные отзывы о власть предержащих.

- Представь себе... - скорбно поджала губы тётка и стала собирать посуду со стола. Настя подхватилась ей помогать.

"Ну чего ты привязался к человеку?" - поймал я её взгляд. - Не видишь, что здесь болевая точка?"

"Вижу".

Я уже и сам понял, что вторгся в область, куда посторонних не пускают, и пора сворачивать со скользкой колеи, а потому аккуратно напомнил:

- Так в чём же заключается работа?

Тётка сразу просветлела лицом:

- А сам-то как думаешь?

Но я только пожал плечами:

- Сытый желудок не способствует остроте мышления.

- Его кормить вредно, - поддакнула Настя с улыбкой.

- Это заметно, - тоже улыбнулась тётка. - Учтём. Пока всю работу не сделаешь, кормить не будем. Верно, Настёна?

Та, озорно играя глазами, кивнула и понесла на кухню поднос с посудой.

- Поставь там! Я сама! - крикнула ей вдогонку тётка и села за стол напротив меня: - Так вот, дорогой ты мой племянничек, если уж тебе не терпится узнать причину, по которой я тебя сюда вызвала, слушай.

Дело в том, что я недавно перешла работать в новый садик и уже успела себя там кое в чём показать. Считай, все воспитатели по любому пустяку теперь бегут ко мне: "Терентьевна, а как это? Терентьевна, а как то?" Короче говоря, Наталья Терентьевна в новом коллективе уже авторитет. А это - ой, как непросто в моём возрасте! По сути, всё заново приходилось начинать.

Они меня нахваливают, а я им: "Это ещё что! Вы моего племянника не видели!" В общем, ты не зазнавайся, но я тебя там представила в самом лучшем свете: ты и художник, и музыкант, и...

- Музыкант? - удивлённо переспросил я. - Вы ничего не путаете?

- Ну, я имела в виду твоё увлечение записями. Но ты не волнуйся, с этого боку ты им не интересен. А вот как художник... Садик новый, неоформленный. Работы тебе там - непочатый край!.. Недавно зава подкатывается ко мне: "Наталья Терентьевна, я будто бы слышала, что племянник у вас - художник?" "Да, - говорю, - вы не ошиблись". "А не могли бы вы его попросить, чтоб он помог нам кое в чём?" Сам понимаешь, что отказать я не могла. Только вот... - Она чуть замялась. - О деньгах я с ней речи не вела... И она ни словом не обмолвилась... - В голосе её появились заискивающие нотки. - На карту ставится мой авторитет... И что ты об этом думаешь?

- Нет проблем! - браво отвечал я с широкой самодовольной улыбкой. - Когда можно начинать?

- Торопыга! - покачала она головой, но было заметно, что камень с её души упал. - Ты ведь даже ещё не знаешь, что нужно делать!

- Узнаю! - беззаботно махнул я.

Она посмотрела на меня долгим взглядом и тихо сказала:

- Какой-то ты...

- Какой?

- Да... Сам на себя не похож... Как пьяный. Море по колено.

- Это, наверное, я на него так повлияла, - вытирая руки фартуком, Настя вошла в комнату и села рядом со мной. - Вы не думайте ничего такого, он хороший! - И она взъерошила мне волосы на загривке.

- Да уж кому, как не мне, знать его! - улыбнулась тётка. - Вырос на моих глазах. Это сейчас мы поразлетелись по разным городам. А раньше-то все вместе жили. Он ещё ко мне в группу ходил...

Она было хотела удариться в воспоминания, но в этот момент в замок входной двери кто-то вставил ключ и стал его проворачивать.

- Сан-Саныч, наверное! - подмигнула мне тётка, имея в виду своего сына и моего брата Саньку, и пошла встречать.

Однако, когда дверь широко и по-хозяйски распахнулась, весь её проём заполнила крупная фигура "дядь Толика".

- О! - удивилась тётка. - Батька явился!

- А что? - огрызнулся тот. - Не ждала, что ли?

- Да уж все жданки поела! Как дела-то?

- А! - хмуро отмахнулся дядька. - Никак. Устал, как собака.

Громко сопя, он что-то искал у себя под ногами.

- Да где тапки?! - взорвался он наконец.

Тётка рассмеялась:

- Ты голову-то подними, да глянь, кто у нас!

Он с досадой распрямился, а я взял Настю за руку и вылез из-за стола:

- Это я ваши тапки оккупировал.

- О! - вяло удивился он. - Гость! - Он подал мне широкую, как лопата, руку и основательно сжал мою. - Да ты не один! - Он оценивающе скользнул взглядом по Настиной фигуре и сделал вывод: - Женился, что ли?

- Батька! - одёрнула его тётка. - Ты как бульдозер! Кого хочешь, в краску вгонишь! Ни здрасьте, ни до свидания...

- Познакомьтесь, - сказал я, не обращая внимания на их перепалку. - Настя. Невеста моя.

- Ишь ты! - усмехнулся дядька. - Жених!

Я в ответ только скромно улыбнулся и тихонько пожал руку Насте:

"Не дрейфь! Он всегда такой - "бульдозер".

"Да уж..". - ответ Насти не оставлял сомнений в том, что чувствовала она себя под взглядом дядьки далеко не комфортно.

- Ладно, молодёжь, - устало осклабился Толь Ванч. - Вы меня извиняйте: с ног валюсь. Мне бы чуток жевнуть, да до кровати доползти.

- Дядь Толь... - рискнул я проявить инициативу. - А как насчёт... - И я выразительно провёл указательным пальцем по горлу.

В его глазах блеснули искорки интереса:

- Это как понимать? Ты же у нас вроде как трезвенник? Или всё уже в прошлом?

- Да нет, - смутился я. - Но за встречу-то чуть-чуть не помешает...

Он перевёл взгляд на супругу:

- Как, мать? Чего молчишь?

- Да я чё?.. - растерялась тётка, не ожидавшая от меня такого вольномыслия. - Дело ваше...

- "Ваше!", "Ваше!" - огрызнулся тот. - Давай, ставь на стол! В кои веки племяш угощает! Я щас!

И он живо нырнул в ванную смывать рабочую грязь. Предвкушение выпивки придало ему сил.

Тётка только головой покачала:

- Ишь, запрыгал!..

Пока Толь Ванч не уговорил две посудины сотворённого мною "напитка", он и не подумал "ползти" в сторону кровати.

- Ох и хорош! - добродушно покрякивал он, опрокидывая в себя рюмки, казавшиеся в его лапище напёрстками. - Сам гонишь? Али как?

- Куды мне, грешному! - переглянулся я с Настей, которая поначалу тоже, как и тётка, была немало удивлена, когда я взялся активно "помогать" Толь Ванчу опустошать стеклотару, но потом, видя, что я ни в одном глазу, заподозрила неладное.

- А ну-ка... - она взяла у меня из руки рюмку и, осторожно понюхав, пригубила.

"Ах ты жулик!" - озорно сверкнула она вмиг подобревшими глазами и вернула мне сосуд. - А я уж было подумала..".

- А чё так м-мало? - спросил Толь Ванч, уже изрядно осоловевший, и налил в пустующую Настину рюмку. - Ты п-пей! С-сён-дня можно!..

- Батька! - Тётка тревожно посмотрела на будущую сноху, но та, как ни в чём ни бывало, улыбнулась, пригубила и протянула ей:

- Попробуйте!

Я с улыбкой наблюдал за ними.

- А ты думаешь, у меня не такая? - нервно отозвалась тётка, которой эта внезапная попойка была сильно не по душе. Она взяла свою рюмку и от одного запаха её своротило: - Гадость!

- Но-но! - Толь Ванч погрозил ей и опрокинул ещё одну порцию. - Н-не опи... ж-жай! Я тах-хого с-сам... гону ни в жисть не... п-про... бовал!.. Да и т-ты... т-т... оже! - Он поднял почти пустую бутылку к глазам и, глядя на меня сквозь неё, промямлил: - Н-н... что, п-племяш?.. Я эт-то... Пшёл?.. Над-да, п-пынима-ишь ты?.. - Он многозначительно понял указательный палец к потолку и повертел им, будто собирался просверлить дырку.

Я с большой охотой закивал.

- Нищ-щего ты... н-не п-пыни... маишь... - Он поставил бутылку, встал, и, сильно качаясь, пошёл к двери. Уцепившись за косяк, он обернулся: - А ты это... м-моло... дес! Уважил... И деваха твоя... Во! - Он отклеился от опоры и хотел было показать большой палец, но его сильно качнуло назад. Хорошо, тётка вовремя подскочила.

- Ладно-ладно! - Она взяла его за плечи. - Пошли, ценитель! - Его качнуло в сторону кухни. - Да не туда!

- Сам з-зна... ю! - отмахнулся он и, после нескольких попыток коррекции траектории, исчез в спальне.

Некоторое время оттуда слышалось его недовольное бормотание, потом он затих.

- Ты зачем его так напоил? - шёпотом спросила Настя.

- Чтоб не мешался! - так же шёпотом ответил я.

- Так ведь он и так собирался отдыхать.

- Зато теперь будет отдыхать более качественно.

Появилась обескураженная тётка:

- Не пойму, c чего это его так развезло?

- Устал, наверное? - посочувствовал я.

Она серьёзно посмотрела на меня:

- Но ведь ты тоже не отставал? А по тебе не скажешь... Вообще-то, я до сих пор думала, что ты ещё держишь марку...

- Да вы попробуйте, чего он пьёт! - опять протянула Настя ей свою рюмку.

- Чай, не слепая: с одной же бутылки!

- Попробуйте-попробуйте! - настаивала Настя с хитрой улыбкой.

- Да чего там... Тётка недовольно взяла рюмку из Настиной руки и опасливо принюхалась. Не почувствовав специфического запаха, она пригубила содержимое и подняла удивлённый взгляд: - Не поняла: вода, что ли?

- "Ачалуки", - улыбнулся я.

Глядя мне в глаза она несколько секунд соображала, потом вынесла вердикт:

- Значит, пока я его укладывала...

- Да нет же! - Настя схватила бутылку, из которой "подзаряжался" Толь Ванч, вылила оставшуюся жидкость в свободную рюмку и протянула ей: - Проверьте!

- Вода... - недоумённо произнесла та, пригубив напиток.

- Вот именно! - торжествующе произнесла Настя. - Потому-то он и трезв, как стёклышко!

- Да чего вы мне голову морочите?! - наконец возмутилась тётка. - С чего ж тогда батька окосел?

- От водки, - честно сказал я.

- Но здесь же вода!

- А это фокус такой! - улыбнулся я. - Раз! - водка, раз! - вода!

Она задумчиво осмотрела нас и махнула устало:

- Ладно... Пусть будет так. - И усмехнулась: - Фокусник!

Не дожидаясь, пока явятся остальные члены семейства, наш отряд под предводительством тётки выступила в направлении детского садика номер три, как нам было объявлено. По дороге женская половина ныряла в каждый магазин, благо, их было по десятку на каждом метре, а мужская, то бишь я, терпеливо следовала в её фарватере, а то и просто скучала, подпирая двери очередного собрания симпатичных ненужностей. Выходили они оттуда обе довольные и сияющие, и я уже точно знал, что сумки, которыми они снабдили меня в начале пути, опять прибавят в весе. И, чем лучше становилось их настроение, тем ощутимее сумки оттягивали мне руки. Наконец я не вытерпел:

- Милые женщины! Вы не за были о цели нашего путешествия?

Они удивлённо воззрились на меня в четыре глаза:

- А куда ты так торопишься?

Я бухнул сумки возле лужи поменьше и предложил:

- Давайте так! Вы будете стаскивать сюда со всех окрестных магазинов всё, что закупите, а потом мы поймаем что-нибудь на колёсах и отвезём это домой.

- Ой, да ладно тебе! - снисходительно улыбнулась Настя. - Давай уж помогу! - Она попробовала приподнять одну из сумок, но улыбка тут же исчезла с её лица: - И вправду тяжело! А вроде ничего и не брали...

- Конечно не брали! - съязвил я. - Это я вон там, за углом, кирпичей насовал! Послушай! - зашипел я ей на ухо, хотя мог прекрасно обойтись мыслепередачей. - Я понимаю, ты хочешь понравиться тётке и я, конечно, приветствую это. Но зачем ты всё это покупаешь в магазине?! Я тебе такого добра сколь хошь настрогаю!

- А это образцы, по которым ты будешь копии "строгать"! - озорно сверкнула она глазами, чмокнула меня в щёку и нырнула следом за тёткой в людской поток, заглатываемый раскрытым зевом магазина, возле которого мы так содержательно беседовали.

Наконец, мы добрались до цели нашего путешествия. Женская половина так и не выказала сочувствия к моим страданиям, если не считать той жалкой попытки Насти помочь мне.

Здание садика произвело на меня самое благоприятное впечатление. Лишь только оно вынырнуло из-за последних сосен, закрывавших обзор, моё воображение тут же разыгралось. Очень мне понравился его фасад: такая огромная и пустая стена! Туда так и просилась какая-нибудь цветасто-глазастая симпатичная картинка. На всю стену! Её будет хорошо видно издалека.

Я не замедлил сообщить об этом тётке.

- Во-во-во! - закивала она с довольным видом. - Я знала, что это безобразие не оставит тебя равнодушным! А вот сюда посмотри, - она указала на уютные навесы, под которыми копошилась детвора в сопровождении молоденьких, и не очень, воспитательниц. - Видишь эти пустые простенки? Как тебе?

Тётка знала меня, как облупленного! Я в предвкушении даже слюну пустил. Но на этот раз кистями махать мы не будем, решил я, а опробуем новый способ творческого самовыражения. Как это там?.. "Материализация ментальных конструкций"!

Гм! Формулировочка ещё та!

Правда, принародно заниматься этим я не собирался. Во избежание, так сказать, лишних вопросов. А пока решил просто продумать, что и куда мы разместим. В том, что у меня всё получится самым наилучшим образом, я и не сомневался. Однако, как говорится, человек предполагает, а вот Бог...

Женщины мои растаяли где-то в глубине садика, оставив меня на растерзание моему же воображению. И только у меня потекла мысля, как от этого приятного занятия меня отвлёк чей-то ангельский голосок:

- Дядь! А дядь!

Я обернулся, но на уровне своего роста не нашёл никого. Опустив очи долу, я обнаружил рядом с собой существо лет трёх-четырёх. Оно держало в руках куклу, у которой была оторвана голова.

- Тебе чего, мальчик? - рискнул я определить принадлежность ребёнка к какому-нибудь полу.

- Я не мальчик! Я девочка! - довольно грубо отрезало существо и сердито надуло губки.

- А-а... Ну извини, - я присел, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. - Как тебя зовут?

- Таня! - ответила девочка, словно отмахнулась, и деловито распорядилась, протягивая мне покалеченную куклу: - Сделай!

Я взял куклу из её рук, вставил голову на место и спросил:

- Зачем же ты её поломала? Ей же больно.

Девчушка постучала мне по лбу кулачком и произнесла назидательным тоном:

- Дядя, ты что? Это же игрушка!

Меня слегка покоробило от такой бесцеремонности и я решил немного проучить её. Кукла в моих руках зашевелилась и села, свесив с ладони ноги. Потом она постучала себе по лбу своим крошечным кулачком, копируя хозяйку, и пропищала:

- А ты думаешь, игрушкам больно не бывает?

- Ой! Машка! - взвизгнула поражённая девчушка и выхватила куклу у меня из рук. - Ты разговаривать умеешь?! - Казалось, её глазёнки сейчас выпрыгнут из орбит.

- А чем я хуже тебя? - пропищала кукла в ответ и вызывающе подбоченилась. - Я всё умею! Только тебе не показываю! - И она выразительно посмотрела на свою растерявшуюся хозяйку.

- А почему?! - изумилась та. Ей уже было не до меня.

- Потому что ты противная и злая! - И кукла показала обалдевшей девчонке свой крошечный язычок.

- Вот и неправда! - Глаза Танюши подозрительно заблестели.

- А вот и правда! - Кукла дрыгнула ногой, будто хотела ею топнуть. - А кто мне голову оторвал? А?

- Это не я! - По щекам Тани уже уже катились крупные капли. - Это Васька! Ну скажите ей! - вспомнила она о моём присутствии.

Я улыбнулся:

- Кукла, наверное, лучше знает...

- А почему я такая грязная? - продолжала изгаляться пигалица. - Ты последний раз когда мне платье меняла? А?

Девочка растерянно посмотрела сквозь слёзы на куклу и прошептала:

- Не знаю...

Кукла вывернулась из её рук, шлёпнулась на землю, встала, деловито отряхнула своё видавшее виды платьице и сделала ручкой:

- Пойду поищу девочку получше тебя!

Несчастная Танюша плюхнулась на четвереньки, стараясь схватить ловко уворачивающуюся строптивую игрушку.

- Машенька! Ну Машенька! Ну не надо! - навзрыд верещала она, ползая по асфальту. - Машка-а-а! - наконец не выдержала она и, усевшись на бордюр, громко заревела: - У меня больше никогда не будет такой куклы-ы-ы!!!

Я подошёл, погладил её по кудряшкам и посоветовал:

- А ты попроси у неё прощения. Может, она и вернётся к тебе? - Я поманил куклу пальцем: - Ну-ка, подойди, Танечка хочет тебе чего-то сказать.

Цок-цок-цок! Пластмассовые ножки протопали по асфальту и остановились возле мгновенно притихшей девчушки.

- Ну, - пропищала она, подбоченясь и вызывающе отставив ножку. - Я слушаю!

- Машенька... - плаксивым голосом стала канючить Танечка. - Я больше никогда не буду... - Она всхлипнула. - Обижать тебя... Вернись ко мне... Ну пожалуйста...

Кукла сделала выразительный жест своей крохотной ручкой:

- Ладно уж! Что с тобой поделаешь?

Она высоко подпрыгнула и угодила прямо в распростёртые объятия заплаканной хозяйки. Та сразу крепко прижала её и, гладя по капроновым волосам, тихо пробормотала:

- Никому тебя не отдам!

Кукла молчала и не шевелилась.

Вся эта сцена осталась никем не замеченной, поскольку кустарник, растущий вдоль тротуара, закрывал обзор, и внимание воспитателей, пасших неподалёку своих маленьких подопечных, привлёк только громкий плач девочки.

- Танюша! - раздался женский голос у меня за спиной и из-за кустов показалась голова воспитательницы. - Ты что тут делаешь? Здравствуйте, - сказала она, увидев, что Танюша не одна.

Я ответил на приветствие, а Танюша просопела, всё так же прижимая к груди драгоценную куклу:

- Мы с Машенькой помирились!

Воспитательница понимающе улыбнулась и поманила её к себе:

- Пойдём. - И уже издалека я услышал: - А что это за дядя с тобой разговаривал?

- Волшебник! - уверенно ответило дитя.

Вот так. Ни больше, ни меньше. Безо всякой там научной зауми. Устами младенца, как говорится...

Эксперимент мне понравился. Бесёнок внутри меня толкал вытворить ещё что-нибудь в этом роде. Но мои поползновения так и остались в этот раз нереализованными, поскольку на горизонте нарисовались мои женщины в сопровождении седоволосой матроны с довольно суровым взглядом.

- Вот, пожалуйста! Прошу любить и жаловать! - высветила меня тётка. - Племянничек мой. Собственной персоной.

Взгляд заведующей (а это была именно она) чуть потеплел и опять принял прежнее, видимо, обычное для неё, выражение. Мне стало смешно и в то же время неуютно: с таким лицом заведовать только колонией строгого режима, а не детским садиком!

Заведующая сразу взяла быка за рога:

- Если я правильно поняла, вы намерены помочь нам с художественным оформлением?

Я развёл руками:

- Какой разговор?

Она мне сразу не понравилась, и, если бы не зависимое от неё положение тётки, я бы с удовольствием ей нахамил. За одно только выражение лица.

- Тогда пойдёмте, я посвящу вас в свои планы! - провозгласила она и, величественно развернувшись, возглавила шествие.

Она долго водила нас по территории садика, нудно объясняя своим гортанным голосом, где, сколько и в какой позе какого зайца надо изобразить. Меня этот спектакль и смешил и раздражал. Неужели нельзя было просто сказать: "Сделайте так, чтобы детям было интересно"?

Особенно резало слух по делу и без дела употребляемое ею словечко "однозначно":

- Зайчик здесь должен сидеть на пеньке и держать в лапах морковь. Это - однозначно!

И всё в таком вот духе.

Пока продолжалась эта познавательная пытка, за нами неотступно следовали тётка с Настей. И каждая из них испытывала свои, далеко не однозначные чувства относительно монолога заведующей. Я буквально слышал распиравший Настю смех после каждого припечатывания означенным словечком. Тётка же, напротив, относилась к речи завы со вниманием и уважением. Только всё время опасалась, как бы я не ляпнул чего неподобающего.

Наконец, зава решила, что клиент готов и высокомерно поинтересовалась:

- Что потребуется от нас?

- Только одно, - вежливо скривился я, стараясь изобразить улыбку. - Не мешать.

Старая грымза, видать, привыкла совать свой нос в каждую дырку и мой ответ ей, конечно, не понравился. Но виду она не подала и только спросила:

- И сколько времени займёт у вас эта работа?

Надо было видеть, какое выражение появилось на её и без того не симпатичном лице, когда я, не подумавши, брякнул:

- Завтра всё будет готово!

Она оглядела меня с головы до ног, потом не очень ласково зыркнула на тётку, тоже не испытавшую большой радости от моего необдуманного ответа, и разочарованно проскрежетала:

- Молодой человек, это, по меньшей мере, несерьёзно!

Однако я был невозмутим:

- Утро вечера мудренее!

Она невидящим взглядом пронзила меня и сухо сказала:

- Я полагала, что мы нашли общий язык. Как видно, я ошибалась. Всего хорошего!

Она важно развернула себя на сто восемьдесят градусов и, гордо подняв голову, удалилась, олицетворяя собой оскорблённое царское достоинство.

- Ну и что теперь? - Голос тётки тоже не предвещал ничего хорошего.

Я пожал плечами:

- Не вижу проблемы.

В ответ она разразилась длинным истерическим монологом, основным содержанием которого было, конечно, обсуждение моего неблаговидного поступка, окончательно разрушившего мой, так долго создаваемый ею, имидж.

Я внимательно выслушал её и заметил, что ещё не утро.

- Да будет тебе дурака-то валять! - вконец разозлилась моя тётка и обратилась к притихшей Насте: - Может быть ты объяснишь, что это такое с ним сделалось? Совсем я его не узнаю! Корчит из себя невесть что!

Настя испуганно посмотрела на меня и просигналила:

"Чего сказать-то?"

Тут уж я не выдержал.

- Ах, так? Ну тогда - смотрите!

Я отвернулся от раскрасневшейся тётки к фасаду здания, возле которого всё и происходило, и в тот же миг прямо на голых кирпичах стал проявляться рисунок, который я обмозговывал незадолго до появления маленькой Танюши. Огромная ромашка, на лепесках которой появились смеющиеся детские физиономии, заняла собой почти всю стену высотой в два этажа. Цвета получились изумительные - яркие, сочные! Я, будто дирижёр, стоял с простёртыми к стене руками и мысленно направлял художественную деятельность Сезама. Там притенить, здесь высветлить... В сердцевине ромашки всеми цветами радуги заиграла надпись: "Детский сад "ОГОНЁК".

Вся работа заняла не более двух-трёх минут. Со счастливым от упоения лицом я повернулся к своим притихшим женщинам и вдруг обнаружил, что зрителей у нас заметно прибавилось: сбежались, похоже, не только обитатели детского садика, но и жители соседней пятиэтажки.

Всё ещё затуманенным взором я окинул толпу, облепившую садиковскую ограду, и обратился к потерявшей дар речи тётке:

- Что вы скажете тперь? Трепло я? Или как?

Она медленно перевела зачарованный взгляд со стены на меня и смогла только прошептать:

- Вовка-а-а...

В толпе за оградой послышались насмешливые голоса:

- Эй, мужик! А ты только детей умеешь рисовать?

- А как насчёт червонца?

- А если пару тыщ? Слабо?

Я усмехнулся и крикнул им:

- Чего ж так мелко? Давай уж по-крупному!

- Ты глянь! - послышалось в ответ. - Он ещё и издевается! Деньгу-то, небось, слабо изобразить?

- Ну, паразиты! - загорелся я. - Держитесь!

- Володь, не надо... - услышал я тихий голос Насти. - Не связывайся...

Но было уже поздно. С неба посыпался дождь из банкнот различного достоинства: от червонца до сотенной.

Что тут началось, я думаю, вы можете представить!

- Опять ты всё испортил! - с досадой сказала Настя. - Теперь надо уносить отсюда ноги!

- Это что ж такое делается?! - подала голос чуть живая от удивления тётка, но я в это время уже заталкивал её в открывшееся чрево Сезама, на заднем плане которого высветилась её квартира.

Конечно же, за этим последовало долгое и уже порядком надоевшее мне пересказывание всего, случившегося со мной. Многие детали я, естественно, опускал, оставляя чисто конспективную суть.

Реакцию тётки вы, конечно, тоже можете себе представить. После многочисленных препирательств, уточнений и заверений, мы стали собираться домой.

- А как же заказ завы? - расстроилась тётка. - Мне ж теперь житья не будет...

- Ну как вы могли такое подумать! - успокоил я её. - Всё уже готово. Я же обещал.

- Это когда ж ты успел? - недоверчиво посмотрела она на меня.

- А вот, пока мы тут... объяснялись.

- Правда-правда! - закивала Настя. - Я всё слышала! Вот здесь! - она постучала себе по голове. - Он же у меня, как на ладони! - весело заявила она и прижалась к моему плечу.

- Ну, дети... - Вздохнула тётка и покачала головой. - Как бы там ни было, а я, всё-таки, рада за вас. Хоть вы и набузили здесь и мне теперь расхлёбывать придётся... Ну да ладно, не впервой. Чего-нибудь да придумаем.

- Но ведь заказ-то выполнен! Чего ж выкручиваться-то?

- И он ещё спрашивает! - всплеснула тётка руками. - Ну вот скажи, как нормальному человеку объяснить, каким это образом в мгновение ока заурядный садик превратился в Третьяковскую галерею?.. Ты бы хоть думал, прежде чем рот открывать!

- Дельное замечание! - поддержала Настя. - Неплохо бы и прислушаться. А то из-за своего языка уже столько всего натворил!

Я хитро прищурился:

- Вы ещё не всё знаете! - И вкратце пересказал историю с Танюшей.

- Это ладно! - отмахнулась тётка. - Дитю только на пользу пойдёт. А вот крупного разговора мне не избежать. - Она улыбнулась: - Это "однозначно"!

Во время перехода что-то произошло. Будто мазнули по лицу чем-то чёрным и мохнатым. Браслет, присутствие которого на руке я практически не замечал, стал вдруг мертвенно-холодной и тяжёлой железякой. Тонкий писк повис в комнате, мгновенно породив нехорошее предчувствие.

Я удивлённо оглянулся. Экран почему-то схлопнулся раньше, чем Настя успела переступить его порог.

"Что за дела?" - возмутился я самодеятельностью Сезама и собрался было дать команду на обратный ход, но в голове вдруг прозвучал громоподобный голос:

- ЗРЯ СТАРАЕШЬСЯ!!!

Я вздрогнул и непроизвольно схватился за голову. Потом огляделся по сторонам и не обнаружил источника: квартира была пуста.

- ДА ЗДЕСЬ Я!!! ЗДЕСЬ!!! У ОКНА!!!

Голос (его нельзя было назвать мыслью, хоть и звучал он внутри головы) буквально раздирал мой мозг.

Приглядевшись, я действительно заметил на фоне колеблющейся от сквозняка занавески какой-то размытый тускло мерцающий силуэт, в серой дымке которого при известной доле фантазии можно было угадать очертания человеческого тела.

"Вот только привидений мне сейчас и не хватало!" - подумал я, а вслух спросил:

- Кто здесь?

В ответ прогрохотало:

- НАЗЫВАЙ МЕНЯ - ПОВЕЛИТЕЛЬ!!!

Блин! То Мессия, то Повелитель! И все на мою голову! Я болезненно поморщился от громкости раздиравшего черепушку звука и сказал:

- "Повелитель", мать твою! Потише нельзя? Это во-первых...

- КАКИЕ МЫ НЕЖНЫЕ!!! - оглушительно расхохотался призрак.

- А во-вторых, - продолжил я с расстановкой, хотя давалось мне это с трудом: голова буквально раскалывалась на части. - Во-вторых, с какого бодуна?

- КАКИЕ МЫ САМОСТОЯТЕЛЬНЫЕ!!! - Мне даже показалось, что силуэт подбоченился. Но я мог и ошибаться.

- Слушайте, вы!!! - перешёл я наконец в атаку. - Что за идиотизм?! Где Настя?! И вообще... - Я сделал неопределённый жест рукой. - Как насчёт того, чтобы избрать более удобную для общения форму?!

Призрак хмыкнул, заклубился мутным, с цветными разводами, дымом, потом налился чернотой и резко уменьшился в размерах. Теперь на сиденье кресла стоял, гордо выпрямившись и скрестив короткие ручки на груди, маленький, сантиметров сорок, не больше, плюгавенький человечек со злющей физиономией. Своими глазками-буравчиками он тут же принялся сверлить меня из-под насупленных кустистых бровей, сросшихся на переносице. От неё же начинался непомерно большой для такой тщедушной фигурки хищный орлиный нос, едва не касавшийся выступающего вперёд надменно выпяченного подбородка.

Одну ногу "Повелитель" поставил на подлокотник кресла и нервно притопывал ею. Из его неприязненно сжатых тоненьких губ раздался уже совершенно другой голос, больше походивший на скрип несмазанных дверных петель:

- Настя, говоришь? - При этом он безобразно осклабился: - Немного поигрались и довольно! Пора и за дело!

И тут я его узнал. Да это же та самая рожа, что красовалась на моей так и не законченной картине! Чёрт! Собственной персоной! Только без рогов. Обломали, видать, рога-то. Насчёт копыт не знаю, в сапожках не видать, а хвоста, по-моему, точно нет. Но рожа - та самая! Это что - самопроизвольная материализация моих... как там?.. ментальных конструкций?!

- Это почему же "довольно"? - хмыкнул я. - Только во вкус начал входить!

Он нервно крутанулся, взмахнул карикатурными, непомерно большими для такого обладателя, руками и брякнулся в кресло:

- Некогда мне тут с тобой шутки шутить! Я по делу!

- Что-то я не совсем понимаю, - начал я, поглаживая совсем заледеневший браслет, - кто здесь гость, а кто хозяин?

Узрев мои манипуляции, он злорадно осклабился:

- Не трудись, эта игрушка в моём присутствии не работает! Денежки, девочки - это она умеет. Ну, ещё там... пару-другую фокусов. И всё! Но только, - он помахал указательным пальцем, - не со мной тягаться!

При этом грудь его ещё больше выпятилась. Казалось, он сейчас лопнет от чувства собственной значимости.

Браслет и впрямь не отзывался на мои призывы раскатать в лепёшку незваного гостя, и мне ничего не оставалось, как только держать форс. Я невесело усмехнулся и процедил сквозь зубы:

- Мелковат что-то!..

Его буквально подбросило:

- Мелковат?! Ну тогда смотри!!!

В театральном порыве он воздел руки к потолку и прямо на глазах его тщедушное тельце стало разбухать, как на дрожжах, приобретая очертания доисторического ящера о четырёх ногах и длинном хвосте, густо утыканном копьевидными шипами. Быстро, прямо-таки катастрофически увеличиваясь в размерах и заставляя меня отступать в угол комнаты, он наконец упёрся в потолок. Шипами, которых у него и на спине было предостаточно, он сорвал люстру, необъёмной задницей ободрал хороший кусок обоев со стены, мощным хвостом с треском выдавил оконную раму и свесил его на улицу. Далеко внизу раздался удар, зазвенели стёкла и даже, по-моему, донёсся чей-то приглушённый вскрик. В обезображенную комнату ворвался холодный воздух с улицы. Занавески радостно вспорхнули и тут же запутались в шипах экзотического посетителя.

В довершение разгрома не выдержал книжный шкаф и комната наполнилась ужасающим треском дерева, звоном и хрустом битого стекла. Дедовы фолианты, вперемешку с остальными книгами, посыпались на пол прямо под безжалостные слоноподобные ноги чудовища, с которого впридачу стекала какая-то грязно-зелёная слизь. Треск разрываемых корешков и втаптываемых в грязную жижу бесценных страниц поверг меня в панику.

"Боже мой!!! Что он творит, гад?!!"

Морда зверя, чуть поменьше микроавтобуса, оказалась в полуметре от меня.

- НУ?!! КАК Я ТЕБЕ?!! - взревел он мне прямо в лицо. Болотный смрад, источаемый его пастью, буквально оглушил меня несусветной вонью.

- Да, знаешь ли... - поёжился я. - В первом варианте оно было как-то... того... сподручнее...

- ХА!!! ХА!!! ХА-А-А!!! - довольно заревел он и с последним звуком, будто проколотый воздушный шарик, стал уменьшаться в размерах, в обратном порядке повторяя все метаморфозы, пока, наконец, не предстал передо мной в прежнем обличье маленького негодяя.

- Так! Достаточно! Представление окончено! Теперь слушай меня! - продолжил он своим трескучим голосом с непередаваемо высокомерным выражением на своей бандитской роже, но я перебил его, сделав к нему один-единственный шаг:

- Нет, мил друг, это ты послушай...

Договорить я не успел. Острая боль жгучим хлыстом опоясала моё тело и я оказался не в состоянии не то что говорить, но даже соображать что-либо, и только дико взвыл от нестерпимой боли!

- Своего повелителя надо любить и уважать! - назидательно проскрежетал "милый друг". - И рот открывать только для того, чтобы выразить своё почтение и согласие! Ты понял? - Он подошёл и снизу заглянул мне в глаза, потому как голова моя сама собой оказалась в области колен: тело скрючило от безумной боли. - Ты - мой раб! А я - твой Повелитель! И теперь ты будешь делать только то, что скажу тебе я!

Боль была всеобъемлющей, жгла насквозь, не давая пошевелиться или дыхнуть, застилала сознание мутной пеленой.

"Сезам... Где же ты... со своей хвалёной защитой?.". - вымученно подумалось где-то на задворках. Но ответа я не получил. Сезам был в полной отключке. Как и его хозяин.

А новоявленный тиран продолжал распинаться, прохаживаясь передо мной с надменным видом.

- Я собираю команду, - говорил он, криво ухмыляясь, - из такой вот шушеры, как ты. Однако, здесь, на вашей поганой планетке, улов меня разочаровал. Вас тут по пальцам можно перечесть. Даже не интересно.

- М-м-м! - промычал я, не в силах больше терпеть. Мне было глубоко начхать, чего он там заливал. Информация усваивалась очень смутно и избирательно. Лютая боль заполнила всю Вселенную!

А он, не обращая внимания, что-то скрежетал о какой-то то ли планете, то ли галактике, где происходили события, жутко его не устраивающие, и он очень желал повернуть их течение в русло своих амбиций. Но при чём здесь я, до моего раскалённого сознания не доходило. Хоть я и догадывался, что причиной нашей "задушевной" беседы был браслет, в данную минуту оказавшийся совершенно бесполезным.

Не могу сказать, сколько продолжалась эта пытка. Может, час, а, может, и несколько минут. Но внезапно всё кончилось, и я в изнеможении рухнул на пол. Сознание не отключилось, но телом управлять я был не в состоянии, ощущая себя, как выжатый лимон. Лёжа в самой неудобной позе, я медленно приходил в себя и пытался осмыслить, что произошло.

Вместе с болью исчез и её источник. И только в ушах всё ещё звучал, как эхо, его последний выкрик:

- Запомни, что я тебе сказал и не пытайся смыться! С того света достану!

Я вяло усмехнулся: "запомни"! А если я вообще ничего не услышал?

Нечего сказать, приятная форма общения. Весьма.

Похоже, с исчезновением дражайшего Повелителя очухался и мой Сезам. Я понял это по живительным струйкам, бежавшим по рукам и ногам. Это он взялся за восстановление нормального функционирования моего организма.

Ну, спасибо! Вовремя!

Спина была ещё не моя, но конечности мало-помалу стали отходить. С их помощью я кое-как приподнялся и сел, опершись на обезображенную стену. Комната, конечно, благоухала. Если бы не высаженая "с мясом" рама, то запах монстра, в которого изволил превращаться мой властолюбивый гость, удушил бы меня. А так только волнами накатывал мерзкий духан, сравнимый разве с ароматом застарелой канализации. По стенам медленно сползали куски слизи, которой был обильно смазан ящер. Они приятно дополняли картину тотального разгрома.

Глядя на растерзанные книги, перемешанные с вонючей гадостью, сердце кровью обливалось.

"Увидеть бы лица людей в тот момент, когда из окна пятого этажа вывалился хвост диковинного зверя, - подумал я и хмуро улыбнулся. - Везёт же мне на разные катаклизмы с тех самых пор, как с Настей познакомился..".

И вдруг меня как током ударило: "Настя!!!"

Я резко дёрнулся, собираясь тут же кинуться на её поиски, но моя, ещё не отремонтированная, спина вернула меня в исходное положение.

Я до крови закусил губу и грохнул кулаком в пол:

- Сезам!!! Твою мать!!!

Передо мной услужливо загорелась празднично-красная надпись:

"Слушаю".

- Слушает он! Где ж ты был, защитничек, когда эта сволочь гнула меня в дугу?!

Надпись резво сменилась:

"Энергетика перпендикулярной Вселенной корректировке не подлежит".

- Как у тебя всё гладко и обтекаемо! - дрыгнул я ногой и взвыл от выстрела в спине. - "Не подлежит"! Где Настя?!

Браслет ответил не сразу. А когда появился текст: "В обозримой части Вселенной местонахождение объекта "Настя" не наблюдается", меня охватила паника.

- Да ты можешь мне нормально сказать, где она?!!

После непродолжительной паузы браслет высветил ту же фразу.

Тут уж я не выдержал и подскочил, не взирая на сопротивление истерзанных внутренностей.

- Ну-ка, ты! Грамотей! Давай-ка, живо показывай мне тёткину квартиру!

Браслет невозмутимо высветил прихожую, откуда несколько минут назад я переступил светящийся порог. Тётки там не было. Я прислушался. Бубнящий звук телевизора доносился из-за прикрытой двери в комнату. Я сунулся туда. Тётка сидела на диване и задумчиво смотрела на телевизор, видимо, не вникая в смысл. При моём появлении она вздрогнула:

- О, господи! Что опять случилось?

Я не придал значения этому "опять" и спросил:

- Настя где?

- Как "где"? - выпучила она глаза. - С тобой ушла!

Я насторожился:

- Вы ничего не путаете?

Она как-то странно оглядела меня с ног до головы:

- Что за концерт ты тут устраиваешь? Удивить, что ли хочешь? Так и так уже... дальше некуда!

- При чём здесь "удивить"? Настя где? Со мной она не уходила.

- Вовка! Ты уж совсем-то из меня дурочку не делай! Сейчас вот, на моих глазах, ушёл, сразу же назад выскочил, как ошпаренный, забрал её и опять упрыгнул! Теперь по новой, что ли?! Второй Насти у меня нет!

- Странно...

С полным сумбуром в голове, я не стал добавлять проблем ещё и сильно озадаченной тётке и, откланявшись, вернулся в Настину развороченную квартиру.

Требовалось мысли в кучу собрать. Дело вырисовывалось хуже некуда. Выходило так, что прикинувшись мною, этот урод умыкнул Настю. Внешность сотворил такую, что и тётка не заподозрила подмены. Видимо, и Настя тоже, поскольку ушла с ним без эксцессов. Тётка бы не преминула заметить, если б что было не так. Но когда он успел? Ведь всё время же со мной был, спектакль показывал. Или я чего-то пропустил, загинаясь от боли?

Ладно, разберёмся.

Справиться с волнением мне удалось не сразу. А когда пришёл в норму, решил не паниковать и рассчитывать на собственные силы. Похоже, браслет мне не помощник против супостата, но и без него я был бы неинтересен моему перпендикулярному "Повелителю".

- А что это за Вселенная такая хитрая - "перпендикулярная"? - задал я вопрос своему "защитничку", когда мне совсем полегчало.

Сезам выдал ответ в своей манере:

"Пространственно-временной континуум имеет бесконечное множество измерений. Одно из них - перпендикулярное данному".

- Можешь считать, что я всё понял. - озадаченно крякнул я. - Но от меня-то ему чего надо?

"Ты теперь - воин".

Я обалдело уставился на экран:

- Это в какой-такой войне, позволь поинтересоваться?

"Против сверхцивилизации четвёртого уровня".

- А попроще нельзя? "Вихри", "уровни"! У неё что, названия нет?

"Есть".

- Ну и какое же?

"Ни на одном из языков вашей планеты эквивалента нет".

- "Вашей"! - задело меня. - А сам-то ты откуда, такой хороший?

"Из шарового скопления Эн-Джи-Си 6539 в созвездии Змеи", - потом подумал и добавил: - "По одному из земных каталогов".

Во как! Так просто и легко разрешился вопрос, который я давно собирался задать ему, да всё было как-то недосуг.

- И как далеко это отсюда? - я даже дыхание затаил, зная, что шаровые скопления находятся у чёрта на куличках - на самой периферии Галактики, даже и не и в её плоскости.

"Недалеко, - был ответ. - 1,5 килопарсека".

- Ну конечно! - съязвил я. - Пустячок! Чё там: два лаптя по карте! Даже полтора!

Преодолевая брезгливость, я поддел один из дедовых томов, раздавленных и пропитанных зелёной слизью. Н-да... На источник знаний это уже не катит. Попробовал отделить от месива титульный лист. После нескольких попыток это удалось. Но и тут меня ждало разочарование: надпись оказалась на незнакомом языке. Ну, а что ж ты хотел? Дед сам себя иудеем называл. И писал соответственно.

Я оставил это безнадёжное занятие. Надо бы хоть квартиру привести в надлежащий вид. А там, глядишь, чего и дельное в голову придёт. Блин, ситуация повторяется с завидным постоянством. Всё по кругу. И голова - тоже.

Моё внимание привлёк нарастающий шум на лестничной площадке. В дверь громко забарабанили.

- Открывайте! - требовательно закричало сразу несколько голосов. - Немедленно открывайте!

- Безобразие! - не менее гневно вторили им другие. - Неслыханная дерзость! Человека убили! И в ус не дуют!

У меня мурашки поползли по коже.

- Я давно к этой квартирке приглядываюсь! - послышался знакомый женский голос, произносивший слова с особым сладострастием. - Жильцы здесь оч-чень подозрительные! Представляете? Ни р-разу не видала, чтоб в магазин ходили! Спрашивается: чем живут? - И тут же сама вынесла вердикт: - Во-ру-ют! Я вам точно говорю!

- А тебе всё надо! - раздался неодобрительный бас. - Затычка во все дырки!

- Сам ты!... - огрызнулась "затычка".

- Хватит вам! - вмешался ещё кто-то. - Может, беда у людей! Ну-ка, пустите! - в дверь снова застучали: - Хозяева! Откройте! Милиция!

Вот только ментов мне сейчас и не хватало!

Хотя, дело понятное: когда мой недавний гость высадил раму, это не могло пройти незамеченным. Кого-то, видать, зацепило.

И, как бы в подтверждение этой мысли, я опять услышал версию "затычки".

- Я на лавочке как раз сидела, это возле подъезда-то, - тараторила она. - А тут Савельевна - видать, с магазина шла, потому как бидончик в руке держала. Она всегда в это время за молоком ходит. Я ей даже как-то раз заметила...

- Да ты дело говори! - одёрнул её мужской голос.

- А я и так по делу! - шикнула "затычка" на осмелившегося прервать её. - Ну так вот, подходит она это и в аккурат к энтому местечку, под ихними-то окнами! Как тут - трах-тара-рах! - окно у них вылетает вместе с рамою и прямо Савельевне по темечку! Она, сердешная, и пикнуть не успела! - В голосе рассказчицы появились плаксивые нотки. - Да только энто ишшо не всё! - повысила она голос, стараясь перекричать поднявшийся гул голосов. - Я поначалу-то всё на Савельевну глядела, тут народ собрался, а когда глаза-то кверху подняла - ба-тюш-ки! - из окна-то ихнего, откудова рама вылетела, хвост торчит! Страшеннай! Весь, как репейник, колючками утыкан! Вот такой! Не обхватить!

- Ну, эт' ты, бабка, загнула! - загомонил народ на площадке с удвоенной силой. - Закусывать надо!

- Да вот те хрест! - побожилась та. - Хучь кого спроси! Вон, Николаич подтвердит!

- А чё? И я видел! - услышал я новый голос, принадлежавший, видимо, грузному мужчине, потому что говорил он запыхавшимся после подъёма на пятый этаж голосом. - А потом ещё рычал кто-то навроде тигры.

- Вместе пили! - подковырнул кто-то ехидный.

Но милиционеру надоело слушать болтовню и он скомандовал:

- А ну, мужики, навались! Дверь хлипкая, враз одолеем!

"Хлипкая" дверь жалобно затрещала под напором "мужиков".

Дело принимало совсем нежелательный оборот. Самое время ноги уносить. Слава Богу, с этим проблем пока нет.

Я шагнул в свою "берлогу". Экран позади меня погас и шум сразу же прекратился. В мастерской царили тишина и уют.

Я упал в кресло и задумался.

Мысли мои расползались, как тараканы. Беда свалилась так неожиданно, что я никак не мог осознать, что же всё-таки произошло? Ко всем неприятностям добавилась теперь ещё и эта Савельевна убиенная!

Да чёрт с ними, со всеми! Своих проблем - не разгрести!..

Душа вновь налилась свинцовой тяжестью утраты.

Что же делать? Что делать?..

- Только не раскисать! - сказал я вслух.

В самом деле, давай-ка припомним всё по порядку, как оно всё произошло...

Припомнить мне не дали: раздался настойчивый звонок в дверь и, пока я шёл открывать, он ни на секунду не умолкал.

"Господи! - мелькнула паническая мысль. - Кого ещё нелёгкая принесла?"

Мне почему-то показалось, что это опять милиция. Но я тут же отбросил её. Надо быть семи пядей во лбу, чтобы так быстро вычислить моё местоположение. Или тоже - браслет на руке иметь.

Но это оказалась вовсе не милиция. На пороге нарисовался сияющий Пашка. Одет он был непривычно: новенький, с иголочки, костюм сидел на нём, как влитой. В правой руке он держал мой дипломат, а левой со всей дури давил на кнопку звонка.

- Здрассссьте вам! - ввалился он через порог и только потом спросил: - Можно?

- Чё спрашиваешь? - вяло пожал я протянутую руку. - Конечно можно... Ты чего вырядился?

- Дык праздничек жа на дворе! - радостно заорал он и ткнул мне в живот дипломатом. - На! В целости и сохранности!

- Какой ещё праздничек? - удивлённо оглянулся я на висевший неподалёку календарь. Но сориентироваться не смог, так как даже не помнил, какой сегодня день.

- Ты где летаешь? - в свою очередь удивился Пашка. - День седьмого ноября!.. - И он выдал своё определение праздника, которое я здесь приводить не берусь, ввиду его неблагозвучности.

- А здесь чего? - тряхнул я дипломатом.

- Должок! Я уж который раз к тебе с этими пластинками прихожу, а тебя как корова языком!

- Да я это... В гостях был...

- А! - заржал Пашка. - Шерше ля фам! - И тут же хитро подмигнул.

Я было хотел возразить, да передумал и только рукой махнул:

- Проходи...

И пошёл в комнату.

- Ты чавой-то не в себе? - сочувственно заглянул он мне в лицо, когда мы расселись в мастерской. - Неужто - от ворот поворот?

- Да не... - вяло отмахнулся я и рассеянно посмотрел в окно. - Тут другое... - И, чтобы сменить тему, спросил: - Ну и как музычка?

- Спра-а-ахиваешь! - расцвёл он. - Я уж и передрать успел!

- Зачем? - равнодушно промямлил я. - Забирай...

- Не по-онял! - вытянулась Пашкина физиономия.

- А тут и понимать неча. - Я подвинул ногой к нему дипломат. - Дарю!

Пашка даже привстал с кресла. Потом сел.

- Ты чёт' совсем плохой стал... Шутить изволите?

- Я серьёзно...

- Угу... - буркнул он, видимо, не поверив, и жалобно попросил: - Ты бы хучь поинтересовался, откуда у меня такой прикид?

- Чего?

- Ну это... Как это по-рюськи? - мгновенно придурился он. - А! Костюмчик!

- Ну и откуда?

- Щас расскажу - упадёшь!

Но я падать не собирался, прекрасно зная, о чём сейчас пойдёт речь.

- Чё лыбишься? Ты слушай! - опять накатила на него дурашливая волна. - Пошёл же я от тебя тогда с пластинками до хаты. Ага! Прихожу, а баба моя - в полуобморочном состоянии. "Пашка! - кричит. - Ты что, в тюрьму захотел?! Ты о нас хоть подумал, сволота ты такая-растакая?!" И всё в таком духе. Смотрю, как баран, ни фига понять не могу: "Какая тюрьма? Чего плетёшь?" "А ну-ка, - говорит она и берёт меня, как шелудивого котёнка, за шкирку, - иди сюда!" Ведёт меня на кухню и открывает ящик, где у нас обычно ложки лежат. Я как глянул, а там вместо ложек... ни за что не угадаешь!

- Тапочки?

- Какие тапочки?! Деньги!!! - торжествующим голосом изрёк Пашка и победно воззрился на меня.

- Ну и что здесь такого? - продолжал я валять Ваньку. - Пацанёнок, небось, и положил.

- Да какой там, к чертям, пацанёнок?! - возопил Пашка, досадуя на мою "непонятливость". - Ты хоть знаешь, сколько там было?!

- Ну и сколько? - усмехнулся я.

- Миллион!!! Ты представляешь?! Миллион!!! Новенькими пачками!!! Ещё и муха не сидела!!!

Я скромно улыбнулся:

- Ну и что?

- Как это "что"? - опешил он. - Не догоняешь? Этот миллион лежал у нас в столе!!!

- Я понимаю.

Он вдруг обмяк и как-то странно посмотрел на меня. Изучающе.

- Чего смотришь? - улыбнулся я. - Первый раз видишь?

- Да вот думаю... То ли я совсем дурак...

- Не мучайся, - успокоил я его. - Этот лимон подложил тебе я.

Пашка жалобно вздохнул и взгляд его стал заискивающим:

- Не, Володь, я ж серьёзно...

- И я серьёзно.

Физиономия его скривилась, будто он съел таракана.

- Значит, не веришь, да? - Он полез во внутренний карман своего новенького пиджака и театральным жестом выудил оттуда пачку сотенных. - Во! Видал? - Он потряс ею у меня перед носом. - Кстати, - он вытащил из пачки одну бумажку. - Возвращаю ваш портрет!

- Ошибаешься, - кисло улыбнулся я. - Здесь не мой портрет.

- Не важно, - игнорировал он мою шутку. - Спасибо за своевременную, так сказать, поддержку. Могу ещё подбросить. Если надо? - выгнул он свою кустистую бровь.

Я отрицательно помотал головой, мол, не надо, и положил сотенную в карман, дабы избежать объяснений, кто кому и чем обязан.

- Нет! Ну ты сегодня точно не в себе! - взорвался Пашка. - Я ему такие страсти рассказываю, а ему - хоть бы хны!

- Хны, - в тон ему ответил я и, чтобы не обидеть равнодушием к волнующей его теме, решил прибегнуть к испытанному приёму: - Ядику змеиного не желаете?

Пашку долго уговаривать не надо. Он мигом сориентировался и только крикнул мне вдогонку:

- Я музон поставлю?

- Валяй, - равнодушно отозвался я.

Возиться с чайником совсем не хотелось. Растерянность и апатия не проходили. Даже визит Пашки против своего обыкновения мало меня обрадовал, хотя и позабавил. Если не своим рассказом, то выражением телячьего восторга.

Я сотворил пару бокалов превосходного чаю, присовокупив кучу сладостей, и пошёл с подносом к Пашке, который в это время самозабвенно выписывал кренделя под Status Quo.

- О! - крикнул он сквозь музыку. - Уже? - И брякнулся в кресло. Его шкодливая физиономия прямо-таки сияла от обилия положительных эмоций. Ради одного этого стоило преподнести ему такой вот "презентик".

- Не, Володь, ты только прикинь, - продолжил он прерванный разговор, - я - и миллионер! Уму не растяжимо! У меня прямо-таки крыша едет!

- Только ты того... Сильно с этим не светись, - посоветовал я. - А то выйдет, как с Игорем.

- А чё там с ним? - беззаботно спросил он, дрыгая под музыку ногой.

- Я ему тоже лимон подкинул. Так у него его спёрли. Свои же, дружки.

Пашкина физиономия вытянулась, как-то поскучнела, он осторожно поставил бокал на стол и недоумённо промямлил:

- И чего она говорит?..

Я вздохнул. Никуда не денешься: придётся колоться. Сколько можно за нос водить?

- Слушай сюда...

Рассказать-то я ему рассказал, может, и не совсем складно, но по его же физиономии не поймёшь, то ли он поверил, то ли просто придуривается. Я, конечно, ораторскими способностями не блистал в данном случае, так как душа была не на месте, но смысл передал более-менее сносно. Во всяком случае, мне так показалось.

- Ты мне деньги предлагал, - усмехнулся я мрачно, - а у меня их теперь у самого...

И тут я вспомнил, что всё моё "состояние", что мы позаимствовали у мафиози, осталось там, в Настиной квартире!