Брат Солнца

Глава 2

«Ни за что не открою глаза», - сказал себе Артем. Он проснулся после бурной с точки зрения творчества и метеорологии ночи, но упорно не хотел вставать. Лежал с закрытыми глазами. Он думал о том, как неправильно устроена жизнь. Неправильно работать, делая неизвестно что и зачем, и оправдывать это зарабатыванием денег. Нужно заниматься только то, что любишь делать – и знаешь, что это принесет кому-то пользу, - и только за эту пользу можно деньги получать. Иначе все обращается во зло. И как же каждому человеку нужны вот такие дни, какой был у него вчера! Ведь это был не «отдых от работы», а сама жизнь, - возможность видеть, чувствовать, понимать, творить, - и быть счастливым. Жил ли тот, у кого не было таких дней?

Наконец, глаза открылись сами собой, против его воли. И закрывать их опять не было смысла. С другой стороны, написав ночью рассказ, он, казалось, разрядился как батарейка. А потому вставать не хотелось. Он задумался, чем бы сегодня можно было заняться.

Пока он думал, рука его непроизвольно, по городской привычке, нашла телевизионный пульт, и он включил телевизор. Пощелкав кнопками, он вдруг замер от удивления: показывали въезд в деревню Трешкино. Это была местная – областная - врезка в новости на одном из центральных каналов.

- … Деревне Трешкино Старосельского района произошло покушение на жизнь… - бесстрастно прочитала ведущая, которой он полтора года назад на своем бывшем канале писал тексты по истории края, - депутата местного районного Совета Ивана Брезгунова. Его жизнь в настоящий момент вне опасности, ведется следствие. Подробности в вечернем выпуске.

- Как быстро… - сказал Артем. - Надо же… А я думал – уехал на край света… А они уже успели здесь побывать…

Стоп. Если «подробности в вечернем выпуске», значит кто-то торчит здесь на съемках… Надо будет пойти посмотреть…

Он выключил телевизор, оделся, наскоро перекусил и выскочил из дома. На крыльце он столкнулся с бабой Машей, державшей в руке пол-литровую банку, наполненную наполовину молоком.

- Ба! – воскликнула баба Маша. - Туда, что ль?

- Куда? – спросил Артем.

- К депутату?

- Да, по телевизору увидел, - может, из наших кто подъехал?

- Я уж ходила… Молочка попробуешь?

- Козьего?

Баба Маша кивнула головой и Артем взял у нее из рук банку.

- Сладко, - сказал он, выпив молоко. - Буду брать. Ну, я побежал!

- Беги.

Артем побежал, но на ходу развернулся и крикнул:

- Только немного! Поллитра на два дня хватит!

- Поняла, – сказала сама себе баба Маша, потому что Артем бы все равно ее уже не услышал.

Народу, как ни странно, было немного. Три милиционера ходили в окрестностях Брезгуновского огорода, а в самом огороде время от времени из-за дома выглядывали сотрудники в гражданской одежде. Пятеро Трешкинских мужиков сидели на бревнах у дома напротив и покуривали. Поодаль стояла группка женщин, вокруг которых бегали двое ребятишек. У ограды припарковались милицейский УАЗик и «Волга», похоже, тоже милицейская. Справа, в прогоне, который шел к реке вдоль Брезгуновского забора, стояла еще одна «Волга» - «Сайбер» - телевизионного канала «Наш край», верой и, так сказать, правдой обслуживающего местного губернатора и иже с ним. Рядом с ней курили и переговаривались все три водителя. Водителя телевизионной «Волги» Артем не знал и поэтому встал столбом посреди улицы, не зная, куда приткнуться, куда деть руки и ругая себя, – зачем же он сюда приперся, - что он, съемок не видел?

Вдруг сзади раздались шаркающие шаги. Артем обернулся и увидел еще одного местного жителя, который только что ступил с тропинки на асфальт и шел теперь по направлению к нему. Это был высокий сутулый мужчина запойного вида с чуть сползшим с черепа лицом и длинными, колышущимися в такт шагам, руками. Его сопровождала маленькая белая собачонка с курчавой челкой, за которой не было видно глаз. Впрочем, на нее он не обращал никакого внимания.

Подойдя к Артему, он мельком пробежал глазами по лицам курящих мужиков и еле заметно кивнул, - как бы сразу всем. Артему же он подал руку и представился:

- Вячеслав.

Он слегка шепелявил, как будто язык у него во рту тоже немного сполз.

- Артем.

Мужчина боязливо прижал руку к сердцу и сказал:

- Слушай, Артем… Ты им про меня ничего говори.

Артем удивился: как же он про кого-то может что-то рассказать, если видит первый раз в жизни?

- А кому – им?

- Ну как? Ментам.

- А они что – допрашивают? Меня-то, наверно, не будут. Я ведь вот только приехал…

Тут у мужчины, видимо, стали появляться сомнения, что он говорит что-то не так. Он, прищурясь, посмотрел на Артема и мотнул головой, - мол, все равно – на всякий случай надо сказать.

- Конечно, будут… Тут такое дело… Конечно.

Он помолчал немного, нависая над Артемом и подбирая слова, и сказал самое главное:

- Ты это… Главное, скажи, что я тут не сам, а это сестра меня сюда… из города. А сами в квартире. А дом этот, - он махнул себе за спину, - ее. Если что, у меня адрес и телефон ее есть, пусть с ней говорят.

Артем опешил от его напора и от бессмыслицы, которую он нес. Он не понимал, почему главное, - это чтобы не говорить… Про что? И при чем тут сестра, которая в городе? Он скользнул взглядом по лицам мужиков на бревнах и увидел, что те делают ему знаки – мол, спокойно, - он всегда такой. «Вот, блин, деревня дураков, - подумал Артем, - вчера один с курицей, а сегодня – этот… с собакой».

- И про электричество тоже не говори, - сказал мужик.

- Хорошо.

- А то отрежут нафиг.

- Что отрежут?

Мужик подумал и сказал:

- Наверно, провода… Или что там отрезают? А если спросят, почему не уплачено, - скажи: это не он, это сестра платит, все – к ней. И книжка у нее.

- Хорошо.

- Ну… - Мужик приложил указательный палец к губам и сделал отрицающий жест, - молчок.

Артем повторил этот жест и сказал:

- Молчок.

Краем глаза он увидел, что публика на бревнах довольна их маленьким шоу.

В этот момент из-за угла Брезгуновского дома вышли трое в штатском. Один из них развернулся на ходу назад и крикнул:

- Лехе скажите, - сворачиваемся.

Откуда-то с задворок соседнего дома раздался возглас: «Леха, хорош шарить!» и ответ: «Да дайте работу доработать, ё-моё!»

Штатские вышли из-за ограды и закурили.

В этот момент все из-за того же дома вышел, наконец, знакомый Артему деятель телевизионных искусств. Это был Димон Травин с видеокамерой в кофре и штативом наперевес. Димон за свои сорок лет достаточно помотался по телекомпаниям, - в том числе он работал и лично с Артемом. Росту в Димоне было, дай Бог, метр шестьдесят, он был худой, и Артем все время удивлялся, как это он все время таскался с этой камерой и тяжеленной треногой, - и терпеть не мог, чтобы ему помогали. «Я, - говорил Травин, - что взял, то и назад принесу, - а так – забуду». Наверное, - точно, - где-нибудь что-нибудь когда-то забыл.

На этот раз оператор прошел мимо бывшего коллеги и направился к «Волге-Сайбер». Ну как же так можно! Артем аккуратно прокрался за ним и тихонечко выговорил старинную, запущенную на местном ТВ в далеких 90-х, шутку:

- Политической проституцией занимаемся?

Димон удивленно обернулся и, увидев Артема, заулыбался и протянул ему руку:

- Какая проституция, мой юный друг Артёмище? У нас давно уже постоянные отношения. А ты-то тут откуда?

- У нас тут дача.

- А-а! Я бы тоже тут дачу купил, - если было б на что. Тут хорошо, - вон к вам уже и депутаты потянулись.

- Как он там? Ранен? – спросил Артем.

- Ну, ты че… Лично мой диагноз - отравление коньяком! - Ни одного плана нормального не мог снять… Чем текст перекрывать? Придется в архивах рыть, - говорят, мы сюжеты какие-то про него делали.

- Пиар?

- Ессесно, что еще про них можно делать?

- Что же там можно нарезать – из пиара?

- Да что ты, Артемка, - на телевидении первый день работаешь, что ли? Маму родную нарежут, и перекроют.

- Что там говорят, - кто его?

- Следователь там один, из областного следственного комитета, сказал: рассматриваются все версии. Как обычно.

- То есть ничего неизвестно.

- Ну да. Между собой, они, правда, говорят, что все это фуфло, но уж больно этот Брезгунов напугался. Похоже, действительно стреляли.

- Вот, блин, - отдохнуть приехал, – сказал Артем, - позавчера тут один уголовниками пугал, сегодня – вот это…

- Ну, ты чё, Темыч? – Расслабься! Это ж приключение!

- Да на фига оно нужно…

- Ну так – хозяйское дело – уезжай!

- Да я на работе все нервы уже вымотал, надо все-таки отойти маленько… Ладно, может, как-нибудь само рассосется…

Пока они разговаривали, народу у депутатского дома прибыло. Пришел Куканов, перездоровался со всеми, потом направился к женщинам и стал им что-то рассказывать. Те слушали, махали на него руками и время от времени посмеивались.

Из дома Брезгунова вышла Димоновская корреспондентка, которую он назвал «Звездой Востока» - за раскосые глаза и исполнительной сволочью – видимо, за исключительные деловые качества. Она быстро прошла по улице к машине и села в нее. Димон тоже погрузился, махнул через стекло Артему, и они уехали. Артем подумал-подумал и решил остаться посмотреть, что будет дальше.

А дальше на улицу вышел парень в милицейской форме – высокий, баскетбольного телосложения, с небольшим шарообразным животиком и угрюмым солдатским лицом, не лишенным, впрочем, приятности. «Участковый, вроде», - сказал кто-то на бревнах. В руках у парня была папка с бумагами. Он подошел к мужикам и уныло спросил:

- Ну что, мужики, слыхали, - случилось чего?

- А чего мы тут сидим-то, - конечно, слыхали.

- Не видали чего вчера?

- Не…

- Люди посторонние, ссоры какие, машины чужие – ничего такого не было?

- Не…

- А день-два-три назад?

- Да нет, все только свои тут…

- Ну ладно, давайте кого-нибудь запишу одного, объяснение напишем за всех…

Он вынудил одного стать добровольцем, открыл папку, и сочинил объяснение в духе «Я, такой-то, ничего не видел, ничего не слышал…»

Подъехали уже знакомые Артему зеленые «Жигули». Из них вышли Костька с «Михалычем» и присоединились к мужикам на бревнах. Костька стал болтать с мужиками, а «Михалыч» с улыбкой посматривал на участкового и на штатских, куривших у брезгуновской ограды.

Участковый между тем заговорил с Вячеславом. Тот шамкал ртом и объяснял, что он ни при чем.

- Это сестра меня сюда отправила, – почти на каждый вопрос отвечал он, – пью я. Меня в городе невозможно держать.

- Это я понял, - терпеливо говорил участковый. - А ночью вчера ты где был?

- Не помню, - сказал Вячеслав. - Пил я. Вон с этим, - махнул он рукой в сторону Куканова. А если там… неуплата за свет, - то это сестра не платит, - все к ней…

Участковый вздохнул и спросил, как зовут «этого».

- Это Витька Куканов – сообщили ему мужики.

- Куканов! – крикнул участковый и махнул рукой. – Подь сюда!

Куканов подошел. На этот раз в его гардеробе к синим штанам и шлепанцам добавилась черная футболка.

- Чего? – вызывающе буркнул он.

- Чего-чего? Показания собираю.

- А-а! – сказал Куканов.

- Как зовут?

- Куканов Виктор Сергеевич. Местный житель. Одна тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года рождения, проживаю по адресу: деревня Трешкино, дом пятьдесят семь. Если, правда, по домовой, то двадцать шесть. А если по газовой – сорок четыре.

- Ну-ну… - сказал участковый, - а что так официально?

- Привыкать надо.

- К чему привыкать?

- Так я же убил.

Участковый опять вздохнул и в задумчивости посмотрел сначала на Куканова, а потом на штатских, куривших через дорогу.

- Серега! – крикнул он одному из них, - идите, послушайте…

Те побросали окурки на дорогу и перешли ее. По их внимательным, напряженным взглядам все сразу поняли, что это следователи. Артем заметил, что один из них, - тот, который был одет получше, пристально посмотрел на его вчерашнего работника – «дядю Толю», а тот ответил каким-то упреждающим взглядом и еле заметно качнул головой.

- Ну… - сказал следователь Серега, - что тут?

- Я – говорит – убил, - сказал участковый и показал на Куканова.

Следователи переглянулись, - и всем, включая Куканова, стало ясно, что они ему не верят.

- И как же это было? – спросил областной.

- Как-как? Взял вон ружье – да убил.

Следователи снова переглянулись, а следователь Серега покачал головой.

- Хорошо, – сказал он. – Рассказывайте по порядку.

- По какому порядку? – взорвался вдруг Куканов. - Нету тут никакого порядка! Где вы порядок видели?

- Спокойно… Спокойно… - стал уговаривать его Серега. – Начнем со вчерашнего вечера. Что вы делали вчера вечером, скажем, часов с десяти?

- Ничего не делал, я с утра пьяный был… С самогонки начал. Потом по деревне шатался, - днем то есть. Потом со Славкой скинулись, - у Киселева самогонки купили. Пошли вон на старицу, озеро которая, - квасили там, на природу смотрели…

- Точно! – восхищенно сказал Вячеслав. – На старице были! А я уже не помню ни хрена…

- Так, - сказал Серега, - дальше?

- Дальше дождик пошел, гроза. Мы – по домам. Я пришел, - кур покормил, - а то днем забыл. Ну и все – спать лег.

- А убил-то как?

- А! – спохватился Куканов. - Потом проснулся, Ружье взял, - пошел – и убил.

- Лицензия на оружие есть?

- Нет.

- А ружье откуда?

- Дядя подарил.

- Есть у него ружье? – обратился третий следователь к мужикам.

- Есть! Есть! – сказали двое или трое. – Он по зайцам специалист, - дополнил кто-то.

- Двустволка?

- Ясно, двустволка, - пробурчал Куканов, - «Ижевка»..

- Ага, - сказал Серега, - Двустволка.

- Ладно… - сказал следователь из области. – А когда Вы шли убивать – ничего подозрительного не видели?

- Не до того было. Я уж если настроился, - так ничего кругом не вижу.

- Ладно. Где вы шли?

- Вот здесь и шел, - Куканов изобразил, как он крадется вдоль забора и сворачивает в прогон.

- А дом ваш где?

- Вон тот, - показал он пальцем по ходу своего движения. Я же говорю: номер пятьдесят семь, по домовой книге сорок четыре, по газовой – двадцать шесть.

Областной следователь с удивлением посмотрел на Куканова, а потом на своих местных коллег, - мол, вот заливает…

- В этом сельсовете и не такое бывает, - сказал следователь, который не-Серега.

- Как же вы тут крались, если дом – с другой стороны? – спросил областной следователь.

- Пьяный был, не помню…

- Ладно, дальше?

- Да что вы все - дальше, дальше… Вижу – он идет, - я его и приложил.

- Он кричал?

- У меня не покричишь, я Ворошиловский стрелок в школе был.

- Зачем же вы его убили?

- Зачем? – спросил Куканов. – Да я бы их всех перестрелял.

- Кого их?

- Депутатов. Всех этих сук политических… Эх! Денег нет до Москвы доехать…

- Дурак ты, Куканыч, - сказал вдруг «дядя Толя», - сочинитель хренов, - сочиняй, да знай меру. Сейчас договоришься до экстремизма и свержения госстроя… Впаяют тебе от всей души…

- Я дурак? Вот вы меня все балаболом считаете, а я двух человек завалил, двух!

- Завалил – так сидел бы! – заметил кто-то из мужиков.

- А я не сидел – а завалил, - с жаром сказал Куканов.

- Ладно, Куканыч, хорош заливать!

- Вот те крест, завалил – заорал Куканов, - из Калашникова!

- Ага! Ты и Брезгунова, наверно, из Калашникова? А эта… М-16 у тебя есть?

- Ладно, хрен с вами, не верьте, - обиделся Куканов. - А мне это крест на всю жизнь. Она у меня вся отравленная. Глаза у него покраснели, и он задрожал. Но потом взял себя в руки, посмотрел на всех и сказал:

- Знаю, кто убил.

Следователи, которые уже было двинулись обратно, к Брезгуновскому дому, остановились и вяло обернулись:

- Ну, кто?

- А вот он, - и показал на Артема. Артем который не ожидал такого от своего «Деда Мороза» вздрогнул, растерялся и пробормотал:

- Я не…

- Вы кто, молодой человек? – спросил следователь не-Серега.

- Артем Вереницын… - с трудом, без единой буквы «р», проговорил Артем, потому что во рту у него стало так сухо, что язык прилип к небу. – Я из города, дачник.

- Давно здесь?

- Третий день.

- Вот-вот, - сказал Куканыч. - А я думал, - чего это он приехал? В гости к нему пришел с подарками, расколоть его хотел. А он – бац! Дело сделал, - и теперь – в момент свинтит! У Артема ноги стали прямо ватными от этих слов.

- Помолчи, Витька, - снова встрял в разговор Анатолий Михалыч. - на себя наговаривай, на других не гони.

- А в самом деле, - спросил следователь Серега. - Где вы были вчера вечером и ночью?

Артем припомнил вчерашний творческий взлет и свой рассказ, и ему стало стыдно за все, чем он вчера занимался, а, главное, он понял, что никакую правду он из себя, особенно в присутствии Куканова, сейчас выдавить не сможет.

- Я… - сказал он и почувствовал, что краснеет, - ходил на рыбалку… Заснул на берегу… Вернулся в десять или в одиннадцать, в дождь, потом спал…

- Оружие в доме есть? – спросил Серега.

- Нет.

- Так! – сказал областной следователь. Что-то мне всё это не нравится… Вообще всё, с самого начала… С самого 1917-го года… Давайте-ка, мужики, разойдемся по домам. Вот ты, Бондарев, - сказал он участковому, - сходи с молодым человеком, посмотри как он живет, расспроси его, если есть чего записать – напишите объяснение. Вы, ребята, - обратился к местным следователям, - по соседям. А я поработаю вот с этим свидетелем, - показал он на Анатолия Михайловича, - Он, я вижу, не местный.

При этих словах Костька дернулся было вперед и хотел сказать что-то в духе «Да мы тут вообще не в теме, начальник…», но Анатолий Михайлович осадил его:

- Все нормально, Костя, что я – следователя не видел?

Когда все разошлись, они пожали друг другу руки; областной следователь присел на бревно рядом с Анатолием Михайловичем и негромко сказал:

- Ну, здравствуйте, гражданин Бусыгин…

- Здорово, Саня.

- А говорили, ты в монастырь подался…

- Шутили, наверно… Да я подался бы, если б меня кто взял…

- Ну и как ты?

-Да вон… В Луговом живу у одной… библиотекарши…

- Ну, ты любил у нас книжки-то почитать… То, понимаешь, с Буниным его застукают, то Бердяев у него из сумки торчит, а то Честертон какой-нибудь… А там что, есть библиотека?

- Да, ее стараниями… Даже Интернет…

- Небывалое дело… Работаешь?

- Да по всякому… Сейчас в отпуске, - вон с пацанчиком одним по хозяйству людям помогаем, а так – охранником в супермаркете…

- Просто охранником – и все?

- Ну да.

- Да тебе полком надо командовать! А ты – охранником!

- У нас не то что полка… взвода такого не наберешь, чтоб я им командовать смог.

- Да уж… Ты философ у нас был.

- Слушай-ка, ты ведь в областном следственном комитете, наверное?

- Да.

- Тогда что ты тут делаешь? На районе не справляются?

Саня махнул рукой.

- Пойдем вон к речке, я тебе объясню.

Они прошли через прогон к старице. Там Саня закурил и сказал:

- Фигня это дело. Никакое это не покушение, а лажа какая-то. Он сидел в туалете в час ночи, молния была, а потом гром, - и сразу пуля пролетела. Он затаился сначала, а потом рванул в дом. Там замок заело во входной двери. Мы проверили, - там пружинка надломилась, заводской дефект. Он и раньше заедал. Депутат, конечно, перенервничал, думал, сейчас второй раз пальнут, заорал, - но ничего, - открыл. Ну, что думаешь? Киллер?

- Странновато для покушения… Киллер жертву видеть должен… А тут ночь, дождь, темень…

- Стреляли, похоже, с приличного расстояния, - метров сорок - это ночью-то!

- Пулю нашли?

- Нет, вон за сортиром кусты, она срикошетила неизвестно куда.

- Ствол?

- Тоже загадка. Стреляли не с участка, - там кругом трава высокая, - след бы остался. Скорее всего, вон оттуда, с дороги. Дальше там кусты, а еще дальше - вода. Но ствола нет, и гильзы нет, вообще ничего нет - вот в чем юмор. По идее ствол сбросить должны, – ствола нет. Гильза должна остаться, - и гильзы нет! Он что ее, в темноте искал?

- Ну и что ты думаешь?

- Знаешь, судя по тому, что меня вытащили, сюда привезли и под камеру поставили, и в титрах еще напишут: следователь областного следственного комитета, - расследовать тут нечего - это просто пиар.

- Сам, что ли, стрелял?

- У него «Сайга». И вчера он на речку практиковаться ездил, - смекаешь?

- Но есть если на этот счет экспертизу проводить, то…

- Нагнется экспертиза…

- А дырки какие?

- Похожие… Но по ним трудно что-то сказать, - вагонка хрупкая, вроде бы дырка гладкая должна быть, но там сучок вылетел в одной доске, а вторая гниловата, в расщеп пошла, там пальцем ткни – такая же дырка останется. Короче, эксперт местный это дело забраковал. Может, в области бы лучше сделали, но там и без этого работы хватает. В общем, думаю - пиар… Но если это как самострел раскручивать, - нас, сам знаешь, - по головке не погладят… Бодаться придется… Ну или еще вариант, - кто-то из Трешкинских его невзлюбил, поругался, - взял ружье и бабахнул. Эмоции выплеснул.

- Вот это на местных похоже, у нас в Луговом был случай, - собака одного за ляжку тяпнула. Хозяин – собаку защищать, - вроде тот к ней пьяный лез, так тот с хозяином полаялся, а вечером подкараулил его и пальнул. Сидит теперь. А таких тут полрайона.

- Убил?

- Дробью серьезно поранил.

- Ну… может и так. Тут, правда, конфликт нужен, - а его, вроде, не было. Но уж никакое это не покушение на представителя власти связанное с его профессиональной деятельностью…

Минуту они помолчали.

- Да, я бы так не смог, - сказал Анатолий Михайлович, задумчиво.

- Как?

- На камеру одно сказать, а думать совсем по-другому.

- Прости, Толян… все так живут…

- Да… И что теперь?

- В смысле?

- В смысле, как следствие пойдет?

- Как обычно, - оформим бумаги, сложим в папочку, папочка свое отлежит – и дело приостановим. Ну, если не вылезет что-нибудь серьезное. Или, может, если грохнут его.

- А что так пассивно, на вас разве не давят?

- Да хрен их поймешь, давят они или не давят… А тут в районе и людей-то нет, работать некому… На бензин на выезд из своих кровных скидываются! И кто штаты нам поурезал и расходы кто сократил – не такие ли орлы? – Он кивнул на Брезгуновский дом. Нет уж. Убьют – приходите… Хотя, знаешь, тут и тяжкие лет по десять расследуют… Да ладно, Толик, ты не переживай… Все идет по плану…

- Ага… По плану… Ну что, Саня, - вздохнул бывший следователь Толик. - Давай! Успехов!

- В чем? – засмеялся Саня и они пожали друг другу руки.

- Да в чем хочешь! В личной жизни, например...

- Вот за это спасибо! И тебе…

На том они и расстались.

Когда через день Анатолий Михайлович с Костькой снова заехали в Трешкино по своим делам, у дома Брезгуновых их уже ждали. Черноволосая и стройная, несмотря на возраст, женщина бросилась чуть ли не под колеса Костькиного жигуленка, и, не обращая внимания на ругань владельца, совершенно спокойно, даже как-то намеренно холодно обратилась к Анатолию Михайловичу:

- Прошу вас, зайдите к нам, - у нас есть к вам дело.

- Дело? – нахмурился Анатолий Михайлович. Это слово, произнесенное в определенном тоне, напомнило ему о прошлой жизни, возвращаться к которой он был не намерен. – Я делами не занимаюсь. Мы едем колоть дрова. Если вам по хозяйству чего нужно – это пожалуйста.

- Это будет серьезное предложение, Анатолий Михайлович, нам вас рекомендовали…

«Чертов Саня», - подумал бывший следователь и сказал:

- Давайте пройдем в дом, хотя я навряд ли смогу вас чем-то порадовать…

В доме они поднялись на второй этаж. Там, в бревенчатом, а-ля-рюсс, холле, в глубоком кожаном кресле сидел депутат Брезгунов и задумчиво смотрел телевизор с выключенным звуком.

Для депутата он выглядел простовато. По его вытянутому тяжеловатому лицо трудно было угадать доступную ему глубину мысли. Казалось, он может сказать что-то умное и точное, а может ляпнуть неописуемую глупость. Он казался ленивым – и готовым к действию, по крайней мере, к защите. Он был непохож на депутата, - но он им был.

- Иван! – нервно окликнула Брезгунова женщина, - он пришел.

Иван поднялся с кресла, поздоровался и жестом пригласил Бусыгина сесть в кресло напротив. Тот отказался, побоявшись испачкать дорогую мебель, и присел на краешек табуретки, стоявшей у стены.

Хозяева переглянулись и Брезгунов заговорил.

- Анатолий Михайлович… Я попал в очень трудную ситуацию… В меня стреляли… Я вызвал милицию и задействовал возможные связи. Но они даже не шевелятся… А где-то ходит убийца… И может вернуться…

- Хотите совет?

- Не очень… Но совет может пригодиться.

- Тогда просто уезжайте.

- Куда? И что, нам бросить только что отстроенный дом?

- Он упрямый, - сказала женщина, - я ему говорила, но он вбил себе в голову. Он всегда такой.

- А вы, прошу прощения, кто?

- Я? – почти возмутилась женщина. - Я – жена.

Она сразу не понравилась Бусыгину. Особы такого рода, как раз наоборот, сами «вбивают себе в голову» и при этом упрямы и настойчивы до идиотизма.

- Как вас зовут?

- Елена Григорьевна.

- Елена Григорьевна, ваш супруг в чем-то прав. Лично я бы уехал, а он видит ситуацию совсем по-другому, это его право…

- Здесь нет пятиэтажек через дорогу, в которых неизвестно кто живет, - стал развивать свою позицию Брезгунов, - нет узких улочек и толпы, в которой можно скрыться. И чужие здесь как на ладони. Если осторожно себя вести, можно избежать подобных неприятностей. Но лучше все-таки знать, в чем опасность и кто ее несет.

- Все это более-менее разумно на случай, скажем так, «непрофессионального заказа», - сказал Бусыгин, - но профессионал достанет вас где угодно, если только у вас не будет собственной службы охраны. Да и непрофессионал – дров, конечно, наломает, - но дело, может быть, сделает. Надо сказать, вы тут сами как на ладони, - и если бы нормальный киллер захотел бы вас убить, вас бы уже не было в живых.

- Что вы этим хотите сказать?

- Ну… Вариантов много… только это, скорее всего, не «политический заказ».

- А что же это?! – встрепенулась Елена Григорьевна. - Что же это?

- Ну, в жизни много всякого бывает, и, скорее всего…

- Да мы уже слышали все это! – уже совсем закричала она. - «Скорее всего!» Никто не хочет нам помочь! Эта прокуратура, милиция, - никто не хочет работать! А мой муж – представитель власти! Он – член партии! И его никто не хочет защищать! Это же абсурд!

- Елена Григорьевна, - Сказал Анатолий Михайлович. - Во-первых, прокуратура сто лет как не моя, а, во-вторых, с абсурдом у нас даже наши президенты вдвоем справиться не могут. Так что орать на меня не надо.

- Анатолий Михайлович, - вкрадчиво произнес Иван Николаевич, - пятьдесят тысяч.

Бусыгин вздохнул.

- Найдите преступника. Чтобы мы твердо знали, кто он, - и могли избежать опасности.

- Честно говоря, у меня нет ни малейшего желания кого-либо искать. Я уже наискался …

- Семьдесят пять.

- Отнесите их следователям, они найдут вам все, что нужно…

- Мы им не верим, - сказала Елена Григорьевна. - Мы же знаем, как у нас работают школы и больницы и все остальное. Я, например, работник РОНО. Вы не представляете, как у нас запущена школа…

«У кого это у нас?» - подумал Бусыгин, но вслух ничего не сказал.

- Мы реально смотрим на вещи, - продолжила она, - помогите нам. Небезвозмездно.

- Сто тысяч, – брякнул Иван Николаевич.

- Это дело не стоит таких денег, - сказал Анатолий Михайлович и увидел по выражению их лиц, что сейчас его будут уговаривать еще. Он встал с табуретки и, чтобы отвязаться, сказал:

- Я подумаю. А сейчас – извините, - мы едем колоть дрова.

Елена Григорьевна заметно поморщилась от этих слов.

- Когда же вы дадите нам ответ? – спросила она.

- Завтра. Извините, мы уже опаздываем.

Он вышел. И не услышал, как Елена Григорьевна сказала мужу:

- Давай уедем отсюда!

- Я себя уважать перестану, если уеду!

И не видел, как она презрительно скривила губы и прошипела:

- Да уж… Уважать…

И отвернулась.