Братство Астарты

Глава 19

Прокуратор Священного Трибунала нервно ходил из угла в угол своего просторного шатра. Так расчетливо выстроенная паутина рвалась во всех местах. Пропали три рыцаря ордена, посланные за Тиросом Иберийским. Он вспомнил последний разговор с Илларионом, его белое, как мел лицо, страх в глазах и, покачав головой, отмел сомнения.

Нет! Человек предавший собственного отца побоялся бы ослушаться. У него нет пути назад — братство не прощает предательство. Тогда что же случилось?

Исидор Феоклист в задумчивости остановился, раздраженно пробормотав про себя:

— Еще эти чертовы венды шляются неизвестно где! Где посланница магистра? Куда они провалились?

Он не любил ждать и еще больше не любил, когда просчитанные комбинации рушились на глазах. Как все красиво выглядело в мечтах! Он, Исидор Феоклист, приносит патриарху голову Тироса и кристалл проникновения. Да за такое он мог бы просить все, что угодно! Кресло председателя Трибунала, а то и повыше. В глазах прокуратора мелькнул жадный огонек.

Исидор переложил свитки, лежащие перед ним на столе, и нашел тот, что искал. Он развернул его и прочел в очередной раз. Донесение от человека при дворе Хозроя говорило о посланнице братства Астарты к царю. Прокуратор задумался. Допустим, посланный отряд вендов перехватил посла, и когда-нибудь они все-таки доставят ее ко мне живой. Что это даст? Адепт братства третьего уровня ничего не скажет даже под пыткой, у этих еретиков есть какая-то немыслимая способность отключать сознание от тела. Они не чувствуют боли.

Он забарабанил пальцами по столу, озвучивая мысли вслух:

— Что же ты задумал, Эрторий Данациус?

Вопрос не находил ответа, вызывая злобную неудовлетворенность и понимание — второй провал ему не простят.

У входа затопали подкованные армейские сандалии, отрывая Исидора от мрачных мыслей, и он поднял на вошедших тяжелый взор. Откинув полог, в проеме показались рыцари ордена и его секретарь брат Луций. Вслед за собой монахи втащили связанного человека. Прокуратору хватило одного взгляда, чтобы узнать Иллариона, и это сразу же наполнило его злобной радостью. Вот он, тот человек, что ответит за все неудачи последних дней!

Воины ордена бросили пленника на колени посреди шатра и встали за его за спиной. Прокуратор, поднимаясь из-за стола, жестом отпустил орденских бойцов, и только когда за ними заколыхалась ткань полога, заговорил слащавым голосом.

— Где же ты был, друг наш Илларион?

Приторные интонации в голосе прокуратора вызвали у парня паническую дрожь. Все, кто имел дело с Исидором, знали его садистскую привычку предварять пытки ласковой, почти дружеской беседой. Вскинув голову и пожирая прокуратора преданным взглядом, Илларион буквально взвыл от ужаса:

— Я шел к вам, Ваше Преосвященство!

Секретарь тут же нагнулся к уху своего начальника и что-то быстро-быстро зашептал.

Губы Исидора искривились злой ухмылкой:

— Тогда объясни нам, Илларион, если ты шел ко мне, то почему же тебя поймали на пути к перевалу? Мне кажется, это совсем в противоположном направлении.

— Я потерялся, Ваше Преосвященство! Я заблудился, спасаясь от дикарей!

На лице стоящего на коленях парня была написана безграничная искренность, но на прокуратора это не произвело впечатления. Он хорошо знал таких людей — от страха они сами готовы поверить в собственную ложь. Но одно слово его заинтересовало.

— О каких дикарях ты говоришь?

В ответ Илларион начал в красках описывать события той трагической ночи, когда погиб Тирос. Исидор Феоклист слушал молча, теребя пальцами подбородок и заговорил, лишь когда пленник закончил:

— Так значит, кристалл остался в сгоревшем доме?

— Да-да, — затараторил Илларион, — кристалл, Тирос и трое орденских рыцарей — все сгорели в пожаре.

В этот момент прокуратор подумал, что новость о смерти рыцарей надо попридержать — для ордена она слишком ценна, чтобы отдавать ее бесплатно. Они убийство своих не прощают! Но все это второстепенно, главное — кристалл! Раз он не окончательно потерян, то это в корне меняет ситуацию. Надо срочно его найти, и пусть мы не сможем воспользоваться им, как магистры братства, но с его помощью мы точно сможем заставить говорить их посланницу! Если я буду знать планы братства, то игра уже пойдет по моим правилам!

Довольная улыбка зазмеилась на губах Исидора, и он, протянув руку, коротко бросил секретарю:

— Карту!

Пергамент с вычерченным подробным планом долины тут же появился на столе.

— Покажи, где это было?

Взгляд прокуратора прожег Иллариона, и тот с готовностью уставился на рисунок.

— Вот здесь! — его палец ткнул в кружок дома ближней к перевалу деревни.

Как только грязный ноготь указал на точку, в памяти Исидора тут же всплыла умильная рожа идиота-трактирщика и где-то глубоко в душе заворочалось нехорошее предчувствие. Место, указанное Илларионом было тем домом, в конюшне при котором расположился трактир.

Мозг прокуратора, привыкший не верить в случайности, лихорадочно заработал. Через день после нападения какой-то человек организует свое заведение буквально в шаге от места гибели Тироса Иберийского. Это крайне подозрительно! Очень похоже на прикрытие для поиска кристалла. Нужно немедленно послать людей и задержать трактирщика. Если не найдем кристалл, то придется допросить его особенно тщательно.

Решив про себя, он обернулся к секретарю:

— Поднимайте людей, брат Луций. Выезжаем немедленно!

Отдав распоряжение, Исидор вновь обратил взор на Иллариона. По-хорошему, надо бы проверить, не утаил ли чего этот сукин сын, но времени нет — надо торопиться.

В его взгляде проявилось разочарование — вид пытки всегда действовал на него умиротворяюще, и сейчас порция такого успокоительного ему бы не помешала. Исидор уже не мог обходится без этого — запах крови и страха стал для него, как наркотик. Он мог часами сидеть в темном углу пыточной, наблюдая за работой палача. Чужие страдания и муки навевали на него чувство безмятежности. Это началось еще в далекой юности, когда он молоденьким монахом пришел в Трибунал. Место писца в допросной было вакантным, и Исидор, не раздумывая, занял его. Целыми днями он записывал показания, добытые огнем, дыбой и клещами. Эта должность была свободной по одной простой причине — мало кто долго выдерживал вопли истязуемых и вид искалеченной человеческой плоти в сыром подвале, провонявшем кровью и мочой. Монахи старались сбежать оттуда при любой возможности, а вот Исидору понравилось. Его завораживало само наблюдение. Ни разу ему не захотелось самому взять нож или клещи — его восхищало зрелище, оно приносило покой и восторженную эйфорию.

Исидор переборол болезненное желание отдать парня палачу и произнес еле слышно:

— Поедешь с нами, покажешь все на месте.