Бремя обвинения

В НОВОЙ РОЛИ

Юрий Алексеевич отправился в порт. Когда он проходил мимо здания управления пароходства, то увидел Татьяну Андреевну Яковлеву. Она разговаривала с каким-то мужчиной. Мужчина стоял к Леденеву спиной, и лица его Юрий Алексеевич не рассмотрел.

Он хотел пройти незамеченным и ускорил шаги.

Но Таня заметила его, может быть, заметила и попытку пройти мимо, и, когда глаза их встретились, она лишь кивнула. Леденев ответил на приветствие и направился к проходной порта. Дойдя до угла, он почувствовал, спиной почувствовал чей-то взгляд. Очень хотелось оглянуться, но Юрий Алексеевич решил, что это Таня провожает его глазами, и свернул за угол, ни о чем не подозревая.

Теплоход «Уральские горы», стоящий на грузопассажирской линии Поморск — Скаген — Поморск, отошел от причала точно по расписанию.

В судовом списке экипажа, составленном четвертым штурманом и переданном портовым властям, значились две новые фамилии: старшего помощника капитана, его звали Евгением Александровичем Федоровым, и нового директора судового ресторана — Юрия Алексеевича Леденева.

Полковник Бирюков решил, что имя Юрию Алексеевичу менять не стоит.

Он грыз черный соленый сухарь, изредка отхлебывая из высокого стакана. На столе лежал лист бумаги, исчерканный причудливыми геометрическими фигурами. Юрий Алексеевич аккуратно зачеркивал их и тут же рисовал новые.

За иллюминатором шумела вода. Теплоход огибал мыс Нордкап, который почему-то во всех учебниках географии считается самым северным мысом Европы, хотя рядом с ним находится мыс Кнившероден, протянувшийся к северу на три мили дальше, чем Нордкап.

В дверь каюты постучали. Леденев убрал листок в ящик стола и сказал:

— Войдите!

Это был заведующий производством. Юлий Степанович Кадомский вошел с папкой в руках.

— Здесь накладные на отпуск продуктов, — сказал он. — Надо подписать их, Юрий Алексеевич.

«Наподписываю на свою голову, — весело усмехнулся Леденев. — И поделом полковнику, не будет бросать меня в сферу общественного питания…»

Юлий Степанович собрал подписанные документы, закрыл папку и напомнил:

— Через пятнадцать минут обсуждение меню у старпома. В двадцать ноль-ноль мы, то есть вы, доктор, шеф-повар, я, собираемся у старшего помощника и докладываем, чем будем кормить пассажиров на завтра. Я тут приготовил свои соображения. Вот, извольте взглянуть. И ваши коррективы, пожалуйста.

Юрий Алексеевич просмотрел проект меню, сделав вид, что внимательно изучает отдельные места довольно длинного списка. Замечаний, или «корректив», как выразился Кадомский, у него не было, и вскоре они оба были уже в каюте старшего помощника, где собрались и остальные.

…Через полчаса Юрий Алексеевич стоял на прогулочной палубе лицом к корме и смотрел, как уходит к горизонту светлая дорога, проложенная «Уральскими горами». День был теплым и солнечным. Надстройка защищала его от встречного ветра. Здесь, на палубе, было тихо и спокойно. Неподалеку, накрыв ноги темно-красным пледом, сидел в шезлонге пожилой мужчина в вязаной шапочке. Он курил трубку и так же, как Леденев не отрываясь, следил за кильватерной струей. На правом борту расположилась компания спортивного вида ребят в тренировочных костюмах. На их куртках значилось желтым: «Suomi». Леденев вспомнил, что среди пассажиров есть финская футбольная команда. К нему подошли две девушки и спросили что-то. Юрий Алексеевич уловил, что язык шведский.

Он сказал по-немецки, что не понимает. Оказалось, девушки знают этот язык, а спрашивали они, верно ли, что теплоход обогнул уже мыс Нордкап и повернул к югу.

— Верно, — сказал Леденев.

Затем он вежливо раскланялся и стал спускаться вниз, чтоб взглянуть на свои владения, все ли там идет как надо, хотя он и смутно представлял себе, как именно надо.

В ресторане танцевали. Юрий Алексеевич постоял в дверях, посмотрел, как работают официанты, и остался доволен их ловкостью и неназойливой виртуозностью обслуживания. Во всяком случае, ни в одном из поморских ресторанов такого класса он не видел.

Подошел к буфету. Высокий рослый буфетчик приветливо улыбнулся шефу и спросил, чего ему налить.

— Пива кружку, Георгий Иванович, — сказал Леденев, взбираясь на высокий круглый табурет у стойки.

Тут шло все своим чередом, организованно, без срывов. Леденев допил пиво, надел халат и прошел на камбуз, заглянул в разделочные цеха — везде чисто, и люди при деле…

Он вернулся в зал и подумал, что надо бы глянуть на складские помещения. Митрохин говорил, что ему влетело от капитана за них: санитарный врач составил акт о непорядке. При этом предупредил Леденена, что если тот попадется на зуб капитану Юкову, то пусть готовится к хорошему разносу. «Интеллигентный человек Игорь Александрович, — сказал Митрохин. — Одна беда: как сорвется — матом сечет, ну прямо боцман с парусного флота… Будь готов к этому, Юрий Алексеевич». Леденев еще днем взял у завпрода ключи от овощехранилища и теперь решил посмотреть, какой там порядок сейчас. Быть обруганным ему не хотелось.

В овощехранилище можно было спуститься по металлическому трапу и грузовому лифту. Леденев выбрал первый путь, так как завпрод говорил ему, что лифт часто заедает, и просил Юрия Алексеевича поставить в известность электромеханика. Да и по технике безопасности пользоваться грузовым лифтом для перевозки людей запрещалось, и не резон ему, руководителю, подавать дурной пример…

Трап вывел его на обширную площадку перед дверью лифта. На площадку выходили двери хранилищ с отбитыми через трафарет надписями черной краской: «Свекла», «Морковь», «Капуста», «Фрукты». Здесь же была дверь с надписью «мука». Влево уходил узкий коридорчик, рядом была нарисована стрелка и надпись: «Картофель».

Юрий Алексеевич решил начать отсюда и двинулся в направлении, указанном стрелкой. Он вытащил связку ключей и, подбирая подходящий, открыл дверь в картофелехранилище. Потянуло специфическим запахом лежалого картофеля. Леденев повернул выключатель у двери и переступил комингс. Вдоль переборок высились ряды ящиков с картофелем. В хранилище было чисто. Пустые ящики завпрод аккуратно сложил в углу. Их было немного — рейс только начался. Леденев поймал себя на мысли, что он уже и думать начинает как настоящий директор ресторана, по-хозяйски. «Вхожу в роль». И в это время вдруг погас свет.

«Вот незадача, — подумал Юрий Алексеевич. — Лампочка перегорела, что ли…»

Но, обернувшись к двери, ведущей в коридор, он понял, что дело не в лампочке. В коридоре света не было тоже, значит, отключен весь этот отсек.

Леденев обшарил карманы и вспомнил, как давал прикурить недавно старпому и коробок со спичками положил на стол, так они там и остались…

Тьма вокруг стояла кромешная. Юрий Алексеевич осторожно двинулся к выходу из хранилища, вытянув руки вперед и медленно переступая ногами. Вот, кажется, и дверь… Рука было промахнулась, ушла в проем, в пустоту, но тут же нащупала металлический край. Леденев высоко поднял ногу, чтоб не споткнуться о высокий комингс, перешагнул его и оказался в коридоре. Теперь он шел, ведя рукой вдоль стены, шел к трапу, чтоб подняться наверх и вызвать вахтенного электрика, пусть разберется со светом, наверно, полетели предохранители на этой линии, или что другое, это уж их, электриков, дело. Дойдя почти до конца коридора, Юрий Алексеевич вдруг почувствовал, что он здесь не один.

Он замер и прислушался. «Показалось, — подумал Леденев, — в такой тьме немудрено…» И тут он явственно услышал чужое дыхание не далее чем в полутора метрах от своего лица.

— Кто? — спросил Леденев и резко присел. Он не видел, как его приготовились ударить, но непонятным образом понял это и присел, даже не осознавая еще, зачем так поступает.

Над его головой невидимый предмет рассек воздух, и следом грохнула металлическая переборка.

Не раздумывая больше, Юрий Алексеевич рванулся вперед, вытянув перед собой руки, чтобы обхватить неизвестного ниже пояса и резким толчком свалить с ног.

Но тот, видимо, разгадал этот маневр и немедленно переместился. Руки Юрия Алексеевича встретили пустоту, тело его в стремительном броске долетело до переборки, и Леденев крепко ударился головой.

Ушиб на какое-то мгновение оглушил его, но в ту же секунду Леденев был на ногах и, прикинув, что противник где-то рядом, послал прямой удар правой руки. Кулак попал во что-то мягкое, неизвестный всхрапнул, и в то же время Юрий Алексеевич почувствовал на себе тяжесть его тела. Леденеву показалось, что он ощутил шею противника, и попытался рубануть ее ладонью. Неизвестный в момент удара повернулся и подставил плечо, о которое Леденев сильно ушиб пальцы. Он вдруг понял, что его поднимают и сейчас бросят об пол. Леденев обхватил руками голову нападавшего, уходя от захвата, скользнул вниз.

Оба они оказались на полу, нанося друг другу беспорядочные удары. Борьба шла с переменным успехом. Оба молчали, лишь хрип и тяжелое дыхание раздавались в темноте. Леденев извернулся, и в то мгновение, когда к его лицу прижалась нога нападавшего, изо всей силы укусил ее. Неизвестный вскрикнул и с утроенной энергией набросился на Леденева. Силы оставляли Юрия Алексеевича, он попытался ударить насевшего на него противника о переборку и вдруг почувствовал, как тот отпрянул: послышался чей-то голос на трапе. Леденев быстро откатился в сторону, и пальцы его неожиданно нащупали деревянную рукоять.

«Молоток!» — мелькнуло в голове Юрия Алексеевича.

Он с трудом поднялся на ноги, гудела ушибленная голова, отступил на шаг и поднял орудие над головой, готовясь отразить новое нападение.

— Есть тут кто? — спрашивали с трапа. — Отзовись! Эге, да тут темно…

Вдруг Леденев услышал звук движущегося лифта. «Ушел, — подумал он, — ушел…» Возникшее было намерение броситься вслед Юрий Алексеевич подавил. Лифт ушел, а пока он поднимется по трапу…

Вспыхнул луч электрического фонаря.

— Что с вами? — спросили опять, уже близко, и Леденев узнал голос второго штурмана.

— Кто был здесь? — спросил Леденев.

— Не разобрал, — ответил штурман. — Вы ранены?

Юрий Алексеевич почувствовал слабость и опустился на пол. Но тут же поднялся и, пошатываясь, держась рукою о стену, двинулся по коридору. Нечевин бросился к нему, поддержал. Шагов через десять штурман нащупал выключатель. Яркий свет заставил Леденева сощурить глаза и напрячься. На площадке перед лифтом никого не было. Леденев глянул на правую руку, сжимавшую деревянную рукоять, и увидел, что в руке у него не молоток, как ему показалось в темноте, а кирка, которой на судах оббивают ржавчину с корпуса судна и переборок. Раскроить голову такой штуковиной — пустяк.

«Волк! — подумал Юрий Алексеевич. — Вот и встретились… Значит, за мной следили. Он спустился по трапу, приготовил лифт, выключил свет и ждал меня…»

Леденев внимательно осмотрел все вокруг, не оставил ли его противник каких следов, но, кроме кирки, так ничего и не нашел. Во время схватки Леденев понял, что нападавший одет в облегающий спортивный костюм, и сейчас тщательно искал обрывки ткани или хотя бы нитки… Но ничего обнаружить ему не удалось.

«Заметочку я ему, положим, оставил, — подумал он, — только не раздевать же весь экипаж! Вот если б случайно увидеть… Но и он не дурак, не пойдет со мной в баню мыться…»

— Ты, парень, молчи, — сказал Леденев штурману. — Спасибо, что выручил, но никому ни слова. Понимаешь?

— Что я, маленький, да? — обиженным тоном произнес Нечевин. — Может, к доктору вас?

— Ну вот, а говоришь, что все понимаешь… Нельзя, чтоб кто-нибудь знал об этом.

— А в чем другом вам не надо помочь?

— Нет, брат, пока не надо…

…Сотрудник научно-технического отдела положил на стол Василия Пименовича зеленую папку.

— Ну как? — спросил полковник Бирюков. — Готово?

— Так точно, товарищ полковник. Радиограмма расшифрована. Передавалась, как и обычно, с движущегося объекта, из южной части пригорода.

Василий Пименович открыл папку и прочитал расшифрованный текст:

— Так, — сказал Бирюков. — «Груз», значит, идет на теплоходе «Уральские горы»… Четко работает фирма «Мороз энд компани». «На судне находится след». След?

«Значит, разгадали Леденева, — подумал он. — Леденев в опасности. Раз Мороз знает о его присутствии на борту «Уральских гор», то об этом знают и те, кто везет сейчас «груз» для Билла. Как предупредить Леденева?»

— Запишите текст радиограммы и передайте на «Уральские горы», Леденеву. Только сделать это надо частным порядком, сходите на почту. Пишите: «Дорогой Юра. Неожиданно прибыла тетя Белла из Новосибирска. Узнала про твой рейс и расстроилась, что не застала тебя. Будет ждать возвращения. Береги себя. Целуем. Дядя Вася». Записали? Отправьте немедленно.

— Прибыл капитан Корда, товарищ полковник.

— Пусть войдет.

Когда Алексей Николаевич Корда вошел в кабинет, полковник Бирюков сидел за столом и перебирал фотоснимки, доставленные из научно-технического отдела.

— А, капитан! — сказал он. — Как я понимаю, вернулись не с пустыми руками…

— Так точно, товарищ полковник. Кое-что действительно есть. Можно докладывать?

— Докладывай. Пока нет Леденева — руководство группой лежит на тебе.

— Повторная судебно-медицинская экспертиза, которую мы провели по инициативе Юрия Алексеевича, уточнила время наступления смерти диспетчера Подпаскова: двадцать один час тридцать минут, плюс — минус полчаса, но никак не раньше. Значит, в девять вечера Подпасков был еще жив. Эксперты же уверяют, что смерть наступила мгновенно. Значит, ударили его гантелью в это же время. А как показывает шкипер баржи из Гремячего Ручья, Яковлев был у него в девять. Точность этого показания проверена. В двадцать один десять портовый надзиратель портпункта делал осмотр местного флота и произвел в журнале обхода запись, что в этот момент посетил баржу МБНС-23, ту, на которой находился Яковлев. Я беседовал с надзирателем. Он утверждает, что в каюте шкипера видел человека. Судя по его описанию, это был старпом «Уральских гор».

— На чем можно добраться до Гремячего в кратчайший срок? — спросил Василий Пименович.

— На такси. Из города машина идет тридцать — сорок минут, самое меньшее. Минут десять — пятнадцать ходьбы от проходной, где останавливаются машины, до причала с баржами. Двадцать минут я кладу на магазин: Яковлев привез земляку водку и закуску, а время было пиковое.

— Словом, у Яковлева есть алиби…

— Вроде того. За час добраться до Гремячего Ручья из Поморска можно, но только с трудом. Значит, Яковлев выехал до двадцати часов, а убит Подпасков был часом позже. И еще… Я тут по своей инициативе поставил экспертам вопросик.

— Какой вопросик?

— Был там среди экспертов профессор Горохов — я ему в прошлом судебную медицину сдавал, — ну, значит, по старому знакомству и спросил: «Можно ли определить, был ли удар кулаком по лицу, если видимых следов не осталось?»

— И что же Горохов? — спросил Бирюков.

— Он ответил, что можно. Ведь от удара может возникнуть внутреннее кровоизлияние в мышце, которое на поверхности иногда никак себя не проявляет. Тогда я попросил определить, не получил ли покойный перед смертью удара в челюсть. И вот заключение… Был такой удар, товарищ полковник, был!

— М-да… То, что вы рассказали, очень интересно. Но придется старпому еще погостить у нас. До тех пор, пока не вернется Леденев.

Василий Пименович собрал фотографии, которые рассматривал перед приходом капитана Корды, сунул их в пакет, потряс им в воздухе.

— Вот, — сказал он, — вещественное доказательство, которое выведет нас на одного из «героев» этой истории. А может быть, и на «режиссера».

— Вышли на Мороза?! — воскликнул капитан Корда.

— Возможно, — ответил Василий Пименович, — возможно… Да… Как-то там Юрий Алексеевич? Вестей от него никаких?

— Пока нет. Без особой нужды он не будет выходить на связь.

Бирюков снова взял пакет и передал его Алексею Николаевичу:

— Знакомься… Самое интересное в том, что добыл для нас эти материалы человек, совершенно не причастный к нашей работе.

— Кто же он? — спросил Корда.

— Второй штурман теплохода «Уральские горы» Михаил Нечевин.