Бриллианты вечны

Глава 24 Смерть так неумолима

Последнее, что помнил Бонд до того, как зазвонил телефон, была Тиффани, наклонившаяся над ним и целующая его со словами:

«Ты не должен спать на том боку, где находится сердце, это вредно для здоровья. Повернись на другой бок!»

Он послушался ее и перевернулся на другой бок, и как только за ней захлопнулась дверь, он снова заснул, убаюканный вздохами Атлантики и мягким покачиванием корабля.

А потом в темной каюте раздался сердитый телефонный звонок, который звенел не переставая. Голос в трубке проговорил деловито:

— Простите за беспокойство, сэр, с вами говорит радист. Только что для вас получена радиограмма, и на ней открытым текстом помечено: «Сверхсрочно». Прочесть мне ее или послать вам?

— Пожалуйста, если можно, пошлите ее ко мне. Спасибо.

— Что, черт возьми, случилось? — Вся прелесть отдыха и мечты страстно влюбленного были грубо кем-то попраны. Включив свет, он встал с кровати и, покачав головой, чтобы прогнать сон, направился в душ.

В течение целой минуты он лил на себя воду, затем вытерся, поднял с пола брюки и рубашку и надел их.

Послышался стук в дверь, и, получив радиограмму, Джеймс сел за стол и угрюмо принялся за работу. По мере того как группа цифр превращалась в слова, его глаза сужались, а кожа покрывалась мурашками.

Радиограмма была от начальника штаба, и в ней говорилось:

«Первоначальное тайное наблюдение за учреждением Сайса показало сигнал с «Куина», адресованный АВС и подписанный Винтером. Он сообщает о вашем пребывании с Кейс на борту, спрашивает инструкции тчк Ответ, адресованный Винтеру, подписанный АВС, содержит приказ устранить Кейс зпт цена двести тысяч долларов тчк Второе, мы считаем, что Руфус Б. Сайс является АВС, что частично эквивалентно его инициалам на французском, то есть Ан тире Бей тире Сайс тчк Третье, вероятно, встревоженный слежкой, Сайс вчера вылетел в Париж и теперь, по сообщению Интерпола, находится в Дакаре тчк Это заставляет нас предположить, что «алмазная трубка» начинается на шахтах Сьерра-Леоне, откуда контрабандой алмазы переправляются за границу во Французскую Гвинею тчк Мы подозреваем члена интернационального зубоврачебного персонала в Сьерра, за которым следят тчк Четвертое, Рафф Кембере ждет вашего возвращения для безотлагательного полета завтра ночью в Сьерра-Леоне тчк Подписано КОС тчк».

Одно мгновенье Бонд сидел как примерзший к стулу. Внезапно в его голове промелькнула наиболее зловещая строчка из всего послания. Кейс угрожает опасность! Кто-то из шайки «Спенгл Моб» находится на борту корабля и путешествует вместе с ними. Кто? Где?

Он схватил телефонную трубку.

— Пожалуйста, мисс Кейс!

Он слышал, как телефон около ее кровати щелкнул и раздался первый звонок. Второй, третий. Еще один. Он бросил трубку и выбежал, направляясь к ее каюте. Никого. Пусто. Кровать нетронута. Свет включен. Но вечерняя сумочка лежала на ковре около двери, и ее содержимое было разбросано вокруг. Как это могло быть? Она вошла. Мужчина стоял за дверью. Вероятно, последовал удар. А что дальше? Иллюминаторы были закрыты. Он взглянул в ванную. Ничего.

Бонд стоял посреди каюты, и его мозг четко работал. Что бы сделал он? Перед тем как убить, он допросил бы ее, выяснил, что она знала, что успела рассказать о них и кто этот человек — Бонд? Он бы приволок ее в свою каюту, где смог бы беспрепятственно выяснить все.

Если кто-нибудь встретил бы его, когда он переносил ее, то потребовалось бы только подмигнуть и слегка покачать головой: «Чуть больше нормы выпила шампанского. Нет, спасибо, я сам справлюсь!»

Но где та каюта? Далеко отсюда?

Бонд взглянул на часы и побежал обратно по коридору. Три часа. Она ушла из его каюты после двух. Следует ли ему позвонить на мостик? Поднять тревогу? Ужасная перспектива объяснений, подозрений, задержек. «Дорогой сэр, это почти невозможно!» Попытки успокоить его. «Конечно, сэр, мы предпримем все возможное». Вежливый взгляд сержанта, думающего о попойке и любовных утехах, и даже кто-то, пытающийся задержать корабль, чтобы выиграть нижнее поле в корабельном аукционе.

Нижнее поле! Человек за бортом! Лайнер задерживается!

Бонд распахнул дверь своей каюты и схватил список пассажиров. Конечно, Винтер. Вот он. А-49. Палуба, находящаяся ниже. А затем внезапно голова Бонда стала работать, как вычислительная машина. Винтер. Винт и Кидд. Два громилы. Он снова взглянул на список пассажиров. Киддеридж тоже в каюте А-49. Седой и полный мужчины в самолете ВОАС из Лондона. «Моя группа крови „F“. Секретный эскорт Тиффани. И описание Лейтера. «Он трус и не выносит путешествий. Когда-нибудь эта бородавка на большом пальце выдаст его». Красная бородавка на первой фаланге большого пальца, держащего спуск пистолета над Тингалингом Беллом. И снова слова Тиффани: «Они пьяны; полный мужчина сосет свой большой палец!» И двое в холле аукциона, преуспевающие в подготовке смерти. Женщина за бортом. Анонимно данная тревога в случае, если строгий страж упустит ее. Лайнер останавливается, разворачивается, и начинается поиск. И 3000 фунтов дополнительно убийцам.

Винт и Кидд. Громилы из Детройта.

Все эти беспорядочные картинки промелькнули в мозгу Бонда, в то время как он спешно анализировал их, открывая портфель и извлекая из потайного кармана глушитель. Почти автоматическим движением он вынул «Беретту» из кармана пиджака, проверил магазин и прикрепил глушитель, все время взвешивая шансы и планируя свои действия.

Потом он отыскал план корабля, который получил вместе с билетами, и стал изучать его, одновременно надевая носки. А-49. Точно под ним. Была ли какая-нибудь возможность прострелить замок в двери и взять их раньше, чем они возьмут его? Практически нет. Они могли запереть дверь или забаррикадировать ее. Может быть, ему стоит взять кого-либо из команды, если бы он смог убедить его в существовании опасности? Опасности для Тиффани. Но пока будет идти пустая болтовня, они вышвырнут ее за борт из иллюминатора, а потом сделают вид, что все время читали книги или играли в карты, и спросят:

— Что означает вся эта суета?

Бонд засунул пистолет за ремень и открыл один из иллюминаторов. Он просунул в него плечи и, убедившись, что оставалось еще немного места, наклонился. Два тускло освещенных круга прямо под ним. На каком расстоянии? Около восьми футов?

Ночь была абсолютно спокойной, ни ветерка. Бонд находился на теневой стороне лайнера. Заметят ли его с мостика? Окажется ли открытым один из их иллюминаторов?

Бонд прыгнул на пол своей каюты и сдернул с кровати простыни. Связать их особым морским узлом, так будет надежнее всего. Но ему придется взять простыни из каюты А-49, чтобы возместить утрату своих, а если он все-таки проиграет, то уже ничто не будет иметь значения.

Бонд изо всех сил потянул за получившуюся веревку. Она должна выдержать. Привязав один конец к петлям иллюминатора, он взглянул на часы. С тех пор как была прочитана радиограмма, он потерял лишь двадцать минут. Не слишком ли много? Он сжал зубы, бросил веревку вниз и головой вперед выбрался из иллюминатора.

Не думать. Не смотреть вниз. Не обращать внимания на узлы. Медленно, четко перебирать веревку руками.

Ночной ветер мягко толкнул и качнул его, и далеко внизу он услышал гул и плеск моря. Откуда-то сверху донесся протяжный вой ветра в снастях, и намного выше звезды медленно закачались вокруг мачт.

Выдержат ли простыни? Смогут ли руки выдержать его вес? Не думать об этом. Не думать о громадном корабле, о холодном океане, о больших четырехлопастных винтах, готовых врезаться в его тело. Ты — мальчик, слезающий с яблони. Это так легко и так безопасно там, в саду, где можно мягко упасть на траву.

Бонд перестал думать и стал следить за своими руками. Он чувствовал, как кровь отхлынула от пальцев, и его ноги стали чувствительными, как антенны, когда внизу они стали шарить в поисках иллюминатора.

Вот. Пальцы правой ноги коснулись выступа иллюминатора. Он должен остановиться. Он должен быть спокойным и ногой исследовать дальше широкий распахнутый иллюминатор. Потом он почувствовал материю: занавески были задернуты. Теперь он мог начинать.

Еще два перехвата руками, и его лицо теперь было на уровне иллюминатора. Он смог взяться рукой за металлический выступ рамы, снять часть веса с туго натянутой белой простыни-веревки и дать одной руке блаженный отдых, потом другой, снимая нагрузку с напряженных мускулов и собирая силы для медленного подтягивания и окончательного прыжка в каюту с пистолетом в руке.

Он прислушался, глядя на круг медленно покачивающейся занавески, стараясь забыть о том, что он висит в воздухе, как птица, у борта «Куин Элизабет», не слушать там, внизу, шума океана и успокоить тяжелое дыхание и биение сердца.

Из каюты доносился приглушенный разговор. Несколько слов произнес мужчина, а затем раздался крик девушки: «Нет!»

На мгновенье там воцарилась тишина, потом послышался резкий удар. Он прозвучал как выстрел из пистолета и побудил Бонда прыгнуть через иллюминатор в каюту. Даже тогда, когда он каким-то образом совершенно беспрепятственно нырнул через трехфутовое круглое отверстие иллюминатора, ему все еще казалось, что он может повредить свою голову, и он прикрывал ее одной рукой, в то время как другой доставал пистолет.

Удачное падение на чемодан, стоящий под иллюминатором, и прыжок кувырком, от которого он очутился посредине каюты. Через мгновенье он был на ногах, быстро обернулся лицом к иллюминатору, и его пальцы на рукоятке пистолета побелели от напряжения, а вокруг сжатых губ образовалась тонкая белая линия. Сквозь узкие щелки ледяные серые глаза бегали из стороны в сторону.

Пистолет был направлен в центр между двумя мужчинами.

— Все в порядке, — проговорил Бонд, медленно выпрямляясь. Это было констатацией факта. Он контролировал ситуацию, и дуло его пистолета говорило об этом.

— Кто послал за вами? — спросил полный мужчина. Он произнес это сдержанно. Никакой паники. Не было даже большого удивления. — Вы пришли, чтобы быть четвертым в игре?

Он сидел в застегнутой рубашке с длинными рукавами недалеко от туалетного столика, и его маленькие глаза блестели на потном лице. Перед ним, на стуле, сидела Тиффани Кейс. На ней ничего не было надето, кроме маленьких трусиков телесного цвета. Не колени были зажаты коленями крупного мужчины, а. бледное лицо с красными пятнами было повернуто к Бонду. У нее были обезумевшие глаза загнанного животного, и рот от изумления был полуоткрыт.

Седой мужчина, расслабившись, лежал на одной из кроватей. Теперь он приподнялся на локте, а другой рукой тянулся к пиджаку за пистолетом. Он с безразличием смотрел на Бонда, и его рот был открыт в квадратной улыбке почтового ящика. Из середины губ, сквозь сжатые зубы, как жало змеи, выступала вперед зубочистка.

Пистолет Бонда был направлен в нейтральную точку между двумя мужчинами. Когда он заговорил, его голос звучал низко и строго.

— Тиффани, — медленно и четко произнес он, — опустись на колени. Отодвинься подальше от этого человека. Держи голову опущенной. Потом выйди на середину комнаты.

Он не следил за ней. Его глаза продолжали переводить взгляд с мужчины, сидящего на стуле, на мужчину в кровати.

Теперь она была вне опасности.

— Я здесь, Джеймс. — В ее голосе звучали надежда и возбуждение.

— Встань и иди прямо в ванную. Запри дверь. Заберись в ванну и ляг там.

Его глаза скользнули в ее сторону, чтобы убедиться, что она выполнила его указание. Она встала и смотрела на него. Он заметил красное пятно от руки на белой коже ее тела. Она точно выполнила его приказание, и вскоре раздался щелчок, когда она закрыла за собой дверь ванной.

Теперь она была в безопасности. И она не увидит того, что должно было произойти.

Между двумя мужчинами было расстояние в пять ярдов, и Бонд отметил, что если бы они сдвинулись, то могли бы схватить его. С такими людьми, как эти двое, нужно быть готовым ко всему. Даже в то мгновенье, когда он будет убивать одного, другой может вскочить и выстрелить. Пока его пистолет молчал, угроза была неопределенной, но при первой же пуле в одного угроза не удержит второго гангстера на месте.

— Сорок восемь. Шестьдесят пять. Восемьдесят шесть. — Сочетание одного из американских футбольных сигналов, одной из пятидесяти комбинаций, которую они, вероятно, уже использовали тысячу раз. Эти слова вырвались из уст полного мужчины. Одновременно он скатился на пол, и его рука метнулась к ремню.

Стремительным движением мужчина на кровати расставил ноги в стороны так, что его тело резко отодвинулось. Он быстро вытянул руку вперед.

Бум!!!

Пистолет Бонда глухо выстрелил. Под кипой седых волос образовалась дырка.

«Бум!» — ответил пистолет уже мертвого человека, выстреливший от последнего движения пальца, и пуля попала в кровать под трупом.

Полный мужчина, лежавший на полу, вскрикнул. Он смотрел вверх, в пустой и черный глаз, который не раздумывал о выборе и был только заинтересован в том, в какой сантиметр тела он попадет.

Пистолет полного мужчины находился на уровне колен Бонда и был бесполезно нацелен на белую крашеную металлическую дверь.

— Бросьте его!

Раздался шум, и пистолет упал на ковер.

— Встаньте!

Полный мужчина встал на йоги и стоял, глядя в глаза Бонду, как туберкулезник смотрит на свой платок, с ожиданием, полным страха: нет ли на нем крови.

— Садитесь.

Была ли вспышка надежды в этих глазах? Бонд не сбрасывал напряжения, как подкрадывающийся кот.

Полный мужчина медленно повернулся. Он поднял руки над головой, хотя Бонд и не говорил ему сделать это. Он сделал два шага обратно к стулу и медленно повернулся, как бы собираясь сесть.

Он стоял лицом к Бонду, и вполне естественно, что руки его опустились. И две расслабленные руки качнулись назад, правая рука больше, чем левая. А затем внезапно правая рука сжалась и мгновенно рванулась вперед, и как белое пламя из кончиков пальцев вылетел нож.

Бум!!!

Бесшумная пуля и бесшумный нож пересеклись в воздухе, и глаза обоих мужчин одновременно дрогнули, когда нож и пуля ударили в цель.

Но взгляд полного мужчины померк, и глаза закатились, когда, схватившись за сердце, он упал на спину, в то время как глаза Бонда небрежно взглянули на расплывшееся алое пятно на его рубашке и на плоскую рукоятку ножа, свисающую с ее складок.

Раздался треск разваливающегося стула под полным мужчиной и затем удар грузного тела о пол.

Бонд мимоходом взглянул на него и повернулся к открытому иллюминатору.

Некоторое время он стоял спиной к каюте, глядя на мягко покачивающиеся занавески. Он глубоко вдохнул свежий воздух и прислушался к чарующим звукам моря, доносившимся из мира за стенами этой каюты, мира, который принадлежал ему и Тиффани, но не этим двоим. Очень медленно его тело и нервы расслабились.

Затем он вытащил нож из рубашки и, не взглянув на него, потянулся, откинул занавеску в сторону и бросил его как можно дальше в темноту. Затем, все еще глядя в спокойную ночь, он поставил «Беретту» на предохранитель и рукой, которая вдруг показалась ему тяжелой, как свинец, медленно засунул пистолет за пояс брюк.

Почти неохотно он обернулся и взглянул на убитых, задумчиво оглядел каюту и бездумным жестом вытер руки о бедра, а затем осторожно прошел в ванную комнату и сказал устало и еле слышно:

— Это я, Тиффани.

Она не слышала его голоса. Она лежала лицом вниз в пустой ванне, зажав руками уши, и когда он, приподняв ее, взял на руки, она все еще не могла поверить в то, что произошло. Потом она прижалась к нему, медленно ощупала его лицо и грудь, чтобы окончательно убедиться, что он жив.

Девушка вздрогнула, когда ее рука дотронулась до его раненого ребра, и она отодвинулась от него, чтобы посмотреть на его лицо, а затем на кровь на своих пальцах и на пятно на рубашке.

— О боже, ты ранен! — с ужасом проговорила она, и ее ночные кошмары были забыты. Она сняла с него рубашку и промыла рану мыльной водой, потом перевязала полотенцем, разрезанным на полосы лезвием ножа, взятого у одного из убитых.

Она все еще не задавала никаких вопросов, когда Бонд собрал ее одежду с пола каюты и, отдав ей, приказал вытереть каждый предмет, к которому они прикасались, чтобы не осталось следов пальцев.

Тиффани все еще стояла и смотрела на него, и глаза ее светились. И когда Бонд поцеловал ее в губы, она так ничего и не сказала.

Бонд многозначительно улыбнулся ей и вышел из ванной комнаты, заперев за собой дверь, после чего принялся за дело, работая с большой осмотрительностью, делая паузы перед каждым следующим движением для того, чтобы ясно представить себе ощущение сыщиков, которые войдут на борт корабля в Саутгемптоне.

Прежде всего он обвязал своей рубашкой с кровавым пятном поднос, чтобы придать ей вес, подошел к иллюминатору и выбросил его за борт. Смокинги обоих мужчин висели за дверью. Он вынул из нагрудных карманов носовые платки и, обвязав ими руки, стал искать в платяном шкафу, пока не нашел, вечернюю рубашку седовласого мужчины. Он надел ее и некоторое мгновение стоял в центре каюты, раздумывая о дальнейшем.

Затем с большим трудом, стиснув зубы, он придал трупу полного мужчины вид сидящего человека. Потом снял с него рубашку, подошел к иллюминатору, вынул «Беретту», приставив ее к небольшому пулевому отверстию около сердца в рубашке, и выстрелил еще раз через дырку. Вокруг дырки образовалась закопченная область, что придало выстрелу характер самоубийства. Он снова надел рубашку на труп, тщательно обтер «Беретту», прижал пальцы правой руки мертвеца к пистолету и окончательно укрепил пистолет в руке мертвеца с указательным пальцем на спуске.

После очередной паузы посреди каюты он снял с вешалки смокинг Кидда и надел его на труп. Потом он протащил его по полу до иллюминатора и, обливаясь потом от напряжения, просунул труп в иллюминатор и вытолкнул его за борт.

Потом Джеймс обтер иллюминатор, чтобы уничтожить отпечатки пальцев и снова сделал паузу, восстанавливая дыхание и обозревая сцену действия. Затем, подойдя к карточному столику, на котором в беспорядке валялись карты, он опрокинул его на пол так, чтобы карты рассыпались по полу. Немного подумав, он подошел к трупу, вынул из кармана его брюк пачку долларов и разбросал их среди карт.

Картина должна была произвести жуткое впечатление. Будет немного таинственной пуля, выпущенная в кровать умирающим Киддом, но это могло быть эпизодом борьбы. Из «Беретты» было сделано три выстрела, и три гильзы валялись на полу. Две пули могли быть в теле Кидда, который теперь находился в водах Атлантики. Еще оставались две простыни, которые ему придется стащить со второй кровати. Их пропажа останется необъяснимой. Возможно, они подумают, что Винтер завернул в них тело Кидда, как в саван, перед тем как выбросить его в море. Это будет вполне соответствовать угрызениям совести Винтера и самоубийству, последовавшему за дикой схваткой во время игры в карты.

Во всяком случае все останется так до тех пор, пока полиция не прибудет в порт, а Тиффани и Бонд к тому времени уже уйдут с борта лайнера. Единственным следом от них в каюте останется «Беретта» Бонда, но на ней, так же как и на всем другом оружии секретных агентов, не имелось номера.

Он вздохнул и пожал плечами. Теперь оставалось лишь взять простыни и доставить Тиффани в ее каюту так, чтобы никто их не заметил. Затем обрезать веревку, свисающую из его иллюминатора, выбросить ее в море вместе с запасными магазинами для «Беретты» и кобурой… А затем, наконец, настанет время, когда он сможет уснуть, прижав ее дорогое тело к своему и навсегда заключив ее в свои объятья.

Навсегда?

Когда он медленно шел по каюте в ванную комнату, он заметил пустые глаза трупа, лежащего почти на полу.

Глаза мужчины, группа крови которого была «F», как бы сказали ему:

— Мистер, ничто не вечно, неизбежна только смерть. Ничто не вечно, кроме того, что вы сделали со мной!