Броня Презрения

I

— Факт о ночных кошмарах, — сказал Форбокс, — факт в том, что они заканчиваются. Раньше или позже, в конце концов, они заканчиваются. Но это нет, видите? Так что я не понимаю, как вы можете все еще говорить, что это ночной кошмар, потому что это не имеет ничего общего с ним. Когда вы просыпаетесь от ночного кошмара, кошмар кончается, и следует всплеск облегчения, но не здесь. Здесь нет облегчения. Это просто не кончается.

— Возможно, мы просто еще не проснулись, — сказала Красотка.

Форбокс ухватился за это. — Вот это хорошая точка зрения! — воскликнул он. Он почти, как будто это было возможно, был весел. — Может быть, и нет. Может быть, пробуждение еще впереди. — Далин был совершенно уверен в том, что понимал, что скоро должно произойти. Река мяса собиралась ударить по стене из железа в третий раз за последние десять часов. Придется чем-то пожертвовать. Как и в двух последних случаях, этим чем-то будет мясо.

— Может быть, и нет... — многозначительно сказал Форбокс. Война изменяла людей, так говорили. Она превратила Форбокса в философа, только не в чертовски хорошего. Далин хотел сказать ему, откровенно, каким идиотом он был, но его голос застрял внутри него, как пуля, которую нельзя вытащить.

Факт о ночных кошмарах, по мнению Далина, состоял не в неприятном и не в облегчении от пробуждения, хотя это и были составные части. Факт о ночных кошмарах для него был крошечной, маленькой частицей сюрреалистичного или мирского абсурда, который пронизывал их и делал ужас еще более ужасным. У него однажды был ночной кошмар, в котором за ним и его сестрой гонялось кресло, которое собиралось их съесть. В то время он был очень юным, и очень боялся кресла и его шаркающих ножек. Но что сделало ночной кошмар по-настоящему пугающим, так это Алекса, прекрасная женщина из следующих за силой, которая иногда присматривала за ним, которая появлялась, улыбалась и спрашивала, — Ты завязал свои шнурки? — Под правой рукой у нее была сонная, ерзающая курица.

Если бы его текущее положение можно было бы назвать ночным кошмаром, элементы, определенно, были на месте. Они штурмовали гигантский бастион в компании сотни тысяч Гвардейцев. Они шли вперед, под небом из огня, под возрастающим обстрелом, в крови тел, через мосты и траншеи, к вратам.

Они бежали, без прикрытия, на смерть, только с незначительными шансами, что их большое число защитит их.

Форбокс, всю дорогу, говорил о том, были ли или не были обстоятельства похожи на ночной кошмар.

В первые два штурма на могучий оплот, ТП 137 даже не подобралась близко к фронту. Несомые вместе в центре волны, они бежали к вратам, а затем были отброшены назад волной отступления. Множество мертвых вернулись назад вместе с ними, зажатые плотностью тел, и падая только в сотнях метров от того места, где они умерли, как только давление уменьшалось и расстояние между телами увеличивалось.

Огромная волна собиралась, чтобы рвануть вперед в третий раз. Они начали собираться вместе. Беспорядочные крики раздавались от движущихся солдат и стали одним громким, смешанным воем.

Весь пейзаж был освещен огнями. Когда они зашли на один из огромных мостов, Далин увидел тысячи лиц с оттенком золота вокруг себя, а под ними, где еще один широкий мост располагался на более низком уровне, струились еще золотые лица. Еще дальше внизу, в траншеях, еще тысячи. Самолеты и ракеты пролетали у него над головой, сверкая, как драгоценный камни.

Стена оплота возвышалась на сотни метров над ними. Его огнеметные башни были главным источником ослепительного оранжевого света, но, кроме того, стена была усеяна огневыми и орудийными точками, которые трещали орудийным огнем.

Выглядело так, как будто гигантская стена горела в миллионах мест, но это был огонь, который стена посылала на них. Синие и белые лазерные заряды лились дождем. Трассирующие снаряды цеплялись, как плющ. Снаряды взрывались в воздухе цветками дыма, которые протягивали пальцы горящих обломков к ним, как щупальца медузы. Инверсионные следы ракет оставляли арки от земли до стены, или от стены до земли, каждый затяжной след описывал некоторое продвижение, как карта атаки, написанная дымом. Огромная структура стены сама блестела янтарным светом, и выглядело так, как будто ее массивные бойницы и барельефы были покрыты медью и бронзой.

Ночной кошмар был чем-то, от чего просыпаешься, а это был ужас, в котором он проснулся.

Каждая минута с момента, как взлетел десантный корабль, была слишком длинной, каждый ужас – слишком ужасным, каждое усилие – слишком трудным. Это, это бессмысленное массовое усилие, чтобы бросать тела на мощную стену, снова и снова, превосходило все. Он услышал крик Собайла, — Вперед! — Собайл сказал это так, как будто это было очевидно, как будто не было другого выбора. Логика кричала, что вперед – это последний путь, куда они должны идти.

II

Выстрелы летели в их ряды почти вертикально сверху. Задира погиб. Как и Багирс с Траском. Мямля загорелся, стал орущим факелом, и поджег людей вокруг себя, метаясь от отчаяния. Бинарцу рядом с Далином снесло две трети головы, прямо до нижней губы и челюсти, а затем он остался рядом с ним, качаясь вперед-назад, зажатый давкой вокруг них. Леддерман умер медленно, дважды подстреленный, неспособный отступить. Сапог, а затем Шалун, оба исчезли под ногами. Капралу Трабену попали в глаз, и он умер с дымом, идущим из полуоткрытого рта.

Великие врата маячили впереди, такие же тяжелые и неподвижные, как карликовая звезда. Передний край наступления ударял по ним, разбивался вокруг них, как волна о набережную. Водопады огня лились сверху: широкие ливни горящего прометиума.

Гвардейцы тяжело забирались наверх. Они спотыкались и тяжело забирались по пандусу, который был сделан из трупов. Он был крутым, наваленным перед вратами теми, кто пришел сюда раньше и уже погиб. Это было так нелепо, что Далин хотел кричать и смеяться. Это была не та гордая война, для которой родители вырастили его, которой он бы восторгался и ожидал. Это была бессмысленная работа, совершенно бесцельная. Далин чувствовал огромную ненависть к Собайлу, так как Собайл воплотил в себе безумное мышление Гвардии, которое привело их всех к этой удивительной тщетности. Карабкайтесь по горе из тел под мощным обстрелом до конца.

Зачем нам это делать, сэр?

Потому что Император говорит тебе делать это.

Нога Далина поскользнулась то ли на ноге, то ли на руке. Он цеплялся за тех, кто толкался вокруг него, чтобы стоять прямо, а они, в свою очередь, цеплялись за него. Одежда порвалась. Синяки наложились на синяки, которые наложились на синяки. Локти и приклады, колени и шлемы барабанили по нему. Здесь была вонь от пота от страха, желчного дыхания, грязи и внутренностей, и испражнений.

Потому что Император говорит тебе делать это.

Залин задумался, в мгновение кощунственного прозрения, был ли он первым Гвардейцем, желающим смерти Богу-Императору. Это не был Собайл, которого он ненавидел, или командиры, это был повелитель над всеми остальными, которым они служили. Он хотел убить Императора за это. Он хотел уничтожить Императора за то, что он послал человечество по этой запятнанной кровью Галактике.

Это было освобождающее размышление. Боль и страх помогли ему отбросить целую жизнь лояльности и тренировок, и подумать о невероятном. Война унесла его за пределы всего, что было разумным, и показала ему пустую имбецильность звезд.

Если не…

Далин поскользнулся, и снова выровнялся, и снова поскользнулся.

Если не…

Если, конечно, его не заставило думать так это место. Возможно, это было не прозрение, а пагубное прикосновение Губительных Сил. Он пропитывался заразой Гереона какое-то время.

Возможно, он сбился с пути.

Мысль заставила его рыгнуть от своих сомнений и отвращения. Громко – хотя никто не мог его слышать в ярости войны – он умолял и молился, чтобы его простили. Боль и злость от его сурового испытания заставила его пожелать вреда Богу-Императору, и ничего больше!

Момент слабости, а не зараза. Не зараза. Пожалуйста, Золотой Трон, не зараза!

Он рванул вперед, подстегнутый каким-то непреодолимым импульсом очистить себя и доказать свою верность.

— Император защищает! Император защищает! — закричал Далин трясущимся телам, столпившимся вокруг него. Человек рядом с ним улыбался, и казалось, что соглашается, но у человека рядом с ним не было как рук, так и задней части головы.

Далин повернулся, всматриваясь в лица, пытаясь увидеть кого-нибудь из своего подразделения. Он заметил мельком Форбокса, Ганиеля и Тренчфута, хотя Тренчфут исчез секундой позже во вспышке света.

Он увидел Красотку и нескольких других, дальше позади, разбросанных у края моста.

— Идем! Вперед! Вперед! — прокричал он.

Ракета или минометный снаряд со стены попал в край моста, сотрясся всю конструкцию. Конечности некоторых бедняг, попавших под непосредственный взрыв, полетели по воздуху. Большая секция боковой ограждающей стены моста разрушилась вместе с частью дороги. Дюжины Гвардейцев полетели в дыру, падая среди горящих каменных обломков. Далин видел, как некоторые упали на мост внизу, или отскочили от ограждения и продолжили падение в бездну рва. Напор тел давил на тех, кто был около края, как при утечке из шланга. Некоторые пытались не свалиться, хватая солдат рядом с собой. Когда мост осыпался дальше, группы фигур, сцепленные вместе, падали, первый падающий утаскивал за собой следующего.

Далин увидел Красотку. Она кричала, протягивая руки, чтобы схватить кого-нибудь или что-нибудь, пока ее тащили назад руки тех, кто был позади нее.

Он потерял ее в дыму, и больше никогда не видел.

Давление наступления снова развернуло его вперед, к убийственной зоне врат, где огнеметы омывали ее, а лазерные заряды падали, как проливной дождь.

Мир стал белым.

III

Первым вернулся звук. Голос кричал над фоном мира шума. Затем свет и цвет тоже вернулись к нему.

— Вставайте и вперед! Вставайте и вперед, собаки! Идиоты! Вставайте и сражайтесь во имя Императора!

Комиссар Собайл орал на пределе возможностей легких, его лицо пылало, его шея покрылась венами, слизь была в уголках его рта.

— Вставайте, увальни! Бездельники! Сражайтесь! Вставайте и верните Богу-Императору то, что задолжали Ему! Сражайтесь!

Далин услышал треск кнута. Он встал, его голова плыла, один из нескольких человек, пытающихся встать на ноги на дымящемся склоне из мертвых и раненых. Он огляделся, не в состоянии сконцентрироваться, не в состоянии сфокусироваться. Что было по-другому? Что было…

Они были за вратами.

Безмерная громада стены возвышалась над ним, но сами врата исчезли. Он понятия не имел, какая великая сила или случайность уничтожили их. Врата упали и, с их падением, ужасная груда тел, которая была перед ними, освободилась и потекла вперед за врата, как вода из разрушенной дамбы, унося с собой раненых и находящихся без сознания. Мертвые занесли его в сердце К’эздрак’атт Шет Магира.

Штурмовые отряды Гвардейцев, большинство из них Крассианские, полились потоком по упавшей куче мертвых. Далин проверил заряд своей винтовки и начал идти вперед вместе с ними. Кто-то схватил его за руку.

— Примкни штык, скальп! — прорычал Кекси, до того, как отпустить его руку и рвануть вперед. — Примкнуть штыки! Примкнуть штыки!

Далин вынул свой боевой нож и прикрепил его к держателю на лазгане. Он пообедал вперед с остальными. В проходе врат видимость была туманной, но большое зарево манило их вперед.

Они бежали, когда выбрались на открытое пространство. Некоторые выкрикивали неразборчивые боевые кличи. Они вырвались из туманного сумрака на широкую площадь у угрожающих башен и скелетоподобных шпилей. Враг ожидал их большими силами.

Импульс нес его вперед, заставлял двигаться с толпой, и, внезапно, отовсюду прозвучали удары: тяжелые, мясные удары, когда люди забежали в ряды противника. Тела врезались в тела, когда атакующая Имперская линия встретилась с рядами врага. Люди спотыкались и падали, начисто сбитые с ног, подброшенные в воздух ударами тело-о-тело. Слышались хрипы и вздохи от напряжения, и хрипы от боли. Звучали выстрелы, в упор, и, один за другим, люди в штурмующей волне останавливались от резких столкновений и полученных травм. Встретились щиты и нательная броня. Вонзались штыки и мерцали траншейные топоры. Далин сделал выпад в фигуру в зеленом, и проткнул его своим штыком, а давление тел позади него толкало его вперед. Его штык высвободился, а вражеский солдат исчез под ним. Он тотчас сделал выпад в следующего.

Еще калечащие столкновения. Рядом с Далином человека ударили так сильно, что его шлем полетел в воздух.

Брызги артериальной крови покрывали их лица. Далина пихнули лицом к лицу с какой-то дикой тварью с аугметикой, закрывающей ее глаза и рот. Заорав, он сделал выпад клинком, и выстрелил для уверенности. Тварь полетела назад, а затем была выброшена вперед на Далина толпой позади нее. Крассианец рядом с ним закричал, когда штык прошел сквозь защиту на руке. Штык человека застрял в нагрудной броне вражеского солдата перед ним, болезненного ублюдка в разлагающейся черной броне. Далин отчаянно замахнулся своим оружием, разрезая горло вражескому солдату кончиком штыка. Крассианец ухмыльнулся Далину в благодарность.

Десятью секундами позже, пуля из ниоткуда свалила Крассианца.

Далин чувствовал, что плывет по течению в бурном море тел. Над их головами, над бурлящей массой, колыхались знамена и флаги. Проносились со свистом лазерные заряды. В полукилометре одни из остальных огромных врат в крепостной стене задрожали и взорвались в колоссальном огне. Из бушующего огня, сквозь пролом, вперед быстро шел титан, его броня выгорела дочерна от огня. Огромный всплеск ликования раздался от людей.

Волна хлынула вперед с обновленной энергией. Сопротивление впереди ослабло, и они наступали с большей скоростью, способные расходиться, свободные найти пространство. Каменные плиты под ногами потрескались от веса и ударов, и стали коричневыми от крови. Тела лежали везде, среди обломков и частей снаряжения.

Далин бежал. Он нашел вражеского солдата на своем пути, человека с медными бронепластинами на зеленой боевой форме. Далин рванул на него, и они сцепились. Далин замахнулся прикладом, сбил человека на колени и добил штыком.

Поднимая свое оружие, он увидел еще одного человека, бегущего к нему с мечом. Он сделал два выстрела от бедра, и человек развернулся, пока падал, закрученный вращающим моментом. Небольшие взрывы поблизости подбросили камни и землю в воздух. Он встретился лицом к лицу с еще одним воином, и они скрестили штыки. Враг, гротескный мутант с оплывшими чертами, визжал на него, пока они боролись. Далин не мог освободить свой клинок. Пролетающий болтерный снаряд разорвал воина посередине, и Далин вырвался.

Настолько, насколько он мог видеть, Гвардия продвигалась с яростными рукопашными схватками по всей городской площади. Вражеские воины, с которыми они сражались, были тварями, чтобы забыть которых он потратил бы всю свою оставшуюся жизнь: причудливые твари, некоторые бронированные, уродливые и зверские, некоторые странные и почти красивые в своих потусторонних очертаниях. Некоторые казались больными, и так зависели от своей брони и аугметики, что были сплавлены, плотью с металлом, в целое. Другие были блистательными в яркой боевой форме, несущие знамена на длинных копьях, на которых были начертаны нечестивые надписи Хаоса.

Весь каталог порчи, гниения, некроза, мутаций, увечий и украшений был представлен здесь. Архивраг встретил штурм человечества, вооружившись лазерным оружием, топорами, автопушками, мечами, когтями и зубами. Далин видел человека с гирляндой тонких, шипастых щупалец, торчащих из его открытого рта. Он видел женщину-циклопа с одним острым зубом, изогнувшимся над ее деформированной губой. Он видел тварей с лицами, как у летучей мыши, визжащих и щебечущих, пока они кромсали цепными клинками. Он видел рогатых огров, и людей с ногами, как у гигантских птиц. Он видел блестящую черную плоть, напоминающую кожу акулы; костяные ногти на металлических руках; защеплённые глаза цвета углей; вульгарно раздутые, энцефалитные головы, сидящие на сгорбленных плечах; плащи из крошечных, мигающих глаз; вторичные лица, моргающие и хнычущие сквозь щели в одеждах и плащах.

Снаряды падали со свистом рассекаемого воздуха, и Далин инстинктивно пригибался. Тяжелые снаряды падали на площадь, поднимая в воздух тела взрывами.

— Святой!

Появился Форбокс. Он насквозь промок от крови, а затем был покрыт тонким слоем каменный пыли.

— Ты жив! — крикнул Форбокс, как будто сообщая Далину то, чего он не знал. — Нам нужно идти! — закричал он сквозь шум. — Приближается бронетехника!

Большое число Гвардейцев, вливающихся на площадь, разделялось. Выбрасывая султаны дыма, Имперские танки громыхали вперед от разбитых врат, стреляя из поднятых главных орудий по башням и шпилям злобного города. Первые танки были Леман Руссами из дивизии Ротберга, в камуфляжной окраске бежевого с коричневым. Сажа и пыль сыпались с их корпусов каждый раз, как они стреляли. Гвардейцы бежали рядом с ними, улюлюкая с каждым выстрелом танков.

Окраины города впереди горели. Зажигательные снаряды создали обжигающие огненные штормы, которые окутали ближайшие башни и проникли в их структуры. Наступающие танки катились впереди расширяющейся линии пехоты.

Один танк проехал прямо рядом с Форбоксом и Далином. Они аплодировали, как будто это был проходящий мимо карнавал.

— Идем, — сказал Далин, и они побежали рядом с танком, присоединившись к остальным, следующим за бронетехникой.

Когда его главное орудие стреляло, звук был таким громким и близким, что заставлял их всех вздрагивать, а затем смеяться.

Далин увидел изувеченный труп комиссара, лежащего на камнях. Он задумался, был ли это Собайл.

Он надеялся, что это так.

— Смотри! — сказал он Форбоксу. Поблизости, тела нескольких Крассианцев лежали вокруг их упавшего знамени, изорванная аквила на квадратной материи.

— Помоги мне! — сказал Далин, побежав к ней. Форбокс последовал за ним, вместе с двумя Крассианскими рядовыми из толпы, следующей с танком.

Вместе, они собрали и подняли знамя. Потребовалось время, чтобы выровнять флаг и заставить его висеть должным образом. Затем они поспешили вместе с ним к толпе людей, бегущих трусцой за танком. Последовало ликование. Танк впереди включил свой гудок.

Дым, плывущий от башен, становился гуще, покрывая площадь словно туман.

Внезапно Далин заметил Меррта среди наступающих.

— Ты выжил!

Меррт кивнул и выдвинулся к ним. Его драка после врат была тяжелой. Лазерная винтовка, которой он сражался, которой он поменялся с Далином, была плохая: ненадежная старая единица, отмеченная полустертой желтой трафаретной меткой на прикладе. Винтовка дважды делала осечки, и каждый раз это почти стоило ему жизни. Винтовка была в плохом состоянии, механически, и у Меррта было отвратительное ощущение, что это было старое оружие, отобранное у врага.

С Мерртом были Амасек, Землекоп, Попытка и Жидкий, еще четыре члена ТП 137.

Все они были грязными и взъерошенными. Затем появился Пинцер, священник роты. Далин предполагал, что его убили часы назад. В одной руке у Пинцера был лазерный пистолет, а молитвенная книга в другой, которую он громко читал, пока шел. Члены ТП 137 радостно приветствовали его, как будто он был давно потерянным родственником. Пинцер поднял туманный взгляд, но, казалось, что не узнал их.

Жидкий сплюнул на землю и сотворил знак аквилы. Он увидел кое-что еще. Он кивнул через площадь.

Среди наступающих танков Гвардии, Далин увидел скрюченные темные фигуры, идущие вперед. Некоторые были одеты в плащи, и шли с поддержкой длинных посохов. Другие были сгорбленными фигурами в кандалах, которые ковыляли, прикрепленные к парам конвоиров Комиссариата цепями.

Высшее Командование послало вперед санкционированных псайкеров.

— Мерзкие чертовы твари, — сказал Жидкий, и снова плюнул.

Далин с любопытством уставился на отдаленные фигуры. Дневной свет, надо признать, сияющий сквозь дым и пыль, казался особенно тусклым вокруг них, как будто воздух был коричневым, как пальцы старого курильщика лхо. На идущих фигурах тоже было легкое мерцание, так что они выглядели, как старая пикт-запись, слегка ускоренная, с рывками и скачками на пленке.

Он чувствовал мурашки на коже, и представил мощь, нечеловеческие разумы, пристально смотрящие на него, пристально смотрящие на них всех, и видящие их насквозь. Он задумался о том, как псайкеры воспринимают мир. Смотрели ли они в его разум? Смотрели ли они сквозь его плоть до усталых костей? Заметили ли они вообще его?

Могли они заглянуть в его голову и увидеть, насколько он ими напуган?

Он почувствовал прикосновение, как легкие кончики пальцев на коже, и он вздрогнул, а затем уверил себя, что это было его воображение.

Звук мощного удара донесся из дыма впереди них. Звук был очень громким, и выразился в значительном столкновении, как будто шаровой таран ударил по противовзрывному люку. За ним тотчас последовал толчок, который сотряс землю, а затем продолжительный визг, скрежещущий звук металла о камень, который становился громче.

Леман Русс появился из дыма. Это был один из танков Ротбергцев, в бежевом и коричневом, часть авангарда, которая нырнула в горящий город.

Он был на боку, пушкой к ним, а гусеницами от них. Верхняя секция гусеницы была разбита, а сама гусеница падала вниз, тащась по земле, как сброшенная кожа змеи. На броне, на корпусе, была глубокая вмятина от какой-то колоссальной силы.

Искры и визг шли от него. На боку, танк катился по каменным плитам к ним.

IV

Степенно, танк, все еще катящийся по земле, проскользил мимо них и Леман Русса, за которым они следовали, и остановился. Когда он остановился, две тяжелые гусеницы упали на землю. Последовал почти момент тишины.

— Что, во имя ада, могло... — начал говорить Форбокс.

В дыму что-то было, что-то, что встретило танк и ударило его так, что перевернуло и послало скользить по площади. Нечто было высоким, высотой в двухэтажный дом, и оно с трудом передвигалось. Они могли видеть это в дыму, серую тень в завесе. Они видели его медленный шаг. Они слышали долгое, влажное, скрежещущее урчание.

Наступающие шеренги пехоты остановились. Знамена хлопали на ветру, а они пристально всматривались в дым и тень за ним. Танки тоже остановились.

Еще одно глубокое, влажное урчание донеслось из дыма.

Вдоль шеренг, офицеры и комиссары выкрикивали приказы и слова ободрения.

— Приготовить оружие! В огневые шеренги!

— Приказ стоять на месте! Приказ стоять на месте!

Офицер, которого Далин не знал, пробежал мимо них вдоль линии. — Приготовить оружие! В две шеренги!

— Что это? — бормотал Жидкий. — Что это?

Тень снова двинулась. Она начала обретать форму. Далин почти проглотил свой язык от ужаса, когда увидел два гигантских рога, который венчали клинообразный череп. Огромные раздвоенные копыта громыхали по каменным плитам, когда это делало шаг. Было зловоние жженого сахара и вулканического газа, грозы и дерьма.

— Демон... — сказал священник, поднимая взгляд. — Дд-демон...

Несколько человек упали в обморок. Линия Гвардии сломалась и побежала, как паническое бегство стада робких животных.

Внезапно поднялся шум, когда люди повернулись и стали бороться за свою жизнь. Знамена упали, позабытые. Комиссары кричали и угрожали, и были сбиты с ног. Люки открывались, и экипажи танков выбирались наружу, бросая свои машины в попытке убежать с остальными.

Демон шел за ними. Хотя он и вглядывался, и был одним из последних, кто побежал, Далин, по правде говоря, не увидел его. Он заметил мельком похожие на бивни рога, огромную, почти гуманоидную фигуру, обратно сочлененные ноги, и рот, полный неровных зубов внутри рта, полного неровных зубов внутри раззявленной, клыкастой глотки. Он мельком заметил круглые, черные, блестящие глаза.

Он хотел увидеть демона. Он хотел пересилить себя и лицезреть свой величайший страх во плоти, и вынести это зрелище и быть сильнее этого, или умереть. Но демон обладал качествами далеко за гранью текстов Экклезиархии и предупреждающих проповедей.

Он был быстрым.

Его скорость была такое же неестественной, как и все его остальные жуткие аспекты. Он был не таким же быстрым, как человек или животное. Когда он двигался, реальность сминалась вокруг него и позволяла ему перемещаться с места на место в мгновение ока. Послышался звук, напоминающий пронзительный визг штормового ветра. Дюжины спасающихся бегством Гвардейцев внезапно взлетели в воздух, как будто подброшенные резким воздушным потоком. Экипаж только покинул танк перед Далином, как он резко взлетел в воздух, как игрушка, перевернулся и упал с тридцатиметровой высоты с ударом, который сбил Далина с ног.

Он с трудом встал на четвереньки. Изуродованные мертвецы лежали повсюду. Тела, оборванные и освежеванные в секунду ярости, валялись в лужах крови. Далин заорал в беспомощной ярости и ужасе.

Жидкий сидел на земле рядом с ним, с руками на коленях, плача и всхлипывая. Форбокс все еще стоял позади них, уставившись на то место, где был танк. Пинцер пробрел мимо. Далин поднял взгляд на священника. Человек пристально смотрел на разбитые Имперские шеренги вокруг них, на большое, рогатое пятно дыма и вонючий воздух, который струился сквозь них, поднимая тела в воздух.

Пинцер посмотрел в даль. Он отвернулся от резни и сел на землю рядом с Далином. Его молитвенная книга выпала у него из руки и приземлилась на грязные каменные плиты.

— Здесь нет ветчины, — быстро сказал он, тонким и растерянным голосом. — Совсем нет. Я проверил. Тухлые яйца. Ты бежал слишком быстро для меня, чтобы посчитать. Повод.

— Чего? — спросил Далин.

Пинцер вставил свой пистолет в рот и спустил курок. Его тело шлепнулось на землю.

— Вставай!

Далин повернулся. — Вставай! — сказал ему Меррт. Он посмотрел на Жидкого. — Подними его на ноги.

— Мы все трупы! — взвыл Жидкий сквозь рыдания.

Мерцание света охватило боковое зрение Далина. Это заставляло его зубы болеть, и он чувствовал мерзкий жидкий пульс в животе. Он решил, что сейчас потеряет контроль над своим кишечником. Форбокс тоже это чувствовал, и Меррт. Ощущение заставило Жидкого, крутого парня Жидкого, визжать, как девчонка.

— Что это было? — пожаловался Форбокс, очевидно не осознавая или не желая признавать в полной мере то, что произошло.

— Псайкеры, — проворчал Меррт. — Они занялись этой гн… гн… фесовой тварью. — Они все могли это ощущать, как будто кто-то сдавливал их внутренние органы. Жидкого вырвало. Непрошенные слезы текли у всех. Далин чувствовал, как мать всех головных болей грызет его, и чувствовал железный привкус крови во рту. Все порезы и раны, которые он получил после высадки, вновь самопроизвольно открылись.

Грязный желтый свет разлился по широкой площади города. Дымка была, как от испарений после ливня, и закрыла защитную стену и отдаленную линию горизонта. Ветвящиеся узоры энергии освещали бурлящую темноту, как вены. Несколько больших каменных плит под их ногами спонтанно треснули, как будто обнаженные перед низкими космическими температурами.

Меррт приложил руку сбоку головы. — Идем, — сказал он. — Идем, пока это не убило нас.

V

Два часа, кое-какое подобие битвы происходило на потемневшей площади. Нечистый туман, забитый мухами, вливался в боковые улицы, и крики эхом отдавались из зловонной темноты. Слышались странные, необъяснимые удары и грохоты.

Улицы поблизости горели. Некоторые Гвардейцы из наступающих шеренг убежали в руины, и это, возможно, спасло им жизнь, по крайней мере, от демона и телепатического столкновения.

Далин, Меррт, Форбокс и Жидкий бежали в ту сторону. Два Крассианца, одного звали Фирик, другого Бонборт, бежали с ними. Фирик потерял руку. Он либо не знал, как он потерял ее, либо был настолько травмирован, что не мог вспомнить. Меррт перевязал культю, и Фирик сидел один, время от времени всхлипывая от боли.

Они заняли укрытие в разбомбленном здании. Поблизости, одна из гротескных городских башен, монструозная вещь шипастой архитектуры и с насекомоподобными контрфорсами, горела в ночи.

Они сидели в тишине в дрожащих тенях, вздрагивая от каждого вопля или удара. Они слишком устали и вялы, чтобы говорить. Форбокс вытащил паек, но его пальцы были слишком неэластичными и дрожащими, чтобы открыть его. Меррт, казалось, был счастлив сесть и проверить свое оружие, осторожно осматривая его, как будто пытаясь исправить какую-то ошибку в мушке.

Далин сидел тихо так долго, насколько мог, понимая, что ему нужен отдых, но внутри него было тикающее нетерпение. Они не выбрались из всего этого, и каждый шаг казался, триумфально и невероятно, хуже, чем предыдущий. Он поднялся и ходил по руинам, всматриваясь в разбитые окна. Улица на одной стороне была полна уничтоженной вражеской техники, которая выглядела так, как будто выгорела от одной вспышки огненного шторма. Белый пепел покрывал их корпуса, как снег.

— Съешь что-нибудь.

Он бросил взгляд и увидел Меррта. Он качал своей головой.

— Тебе нужна еда, — сказал Меррт. — Это чудо, что кто-нибудь из нас все еще функционирует после последних нескольких часов. Отсутствие еды – это последняя вещь, которую ты замечаешь прямо сейчас, но ты гн… гн… поймешь это, когда будет битва. Съешь что-нибудь, и ты сможешь быть полезным еще какое-то время. — Далин вытащил паек и вонзился в него. Меррт помог Форбоксу открыть его упаковку, а затем дал остальным тот же совет.

Посасывая восстановленный бульон через соломинку, Меррт вернулся к Далину.

— Самая худшая вещь, которую ты когда-либо видел, так ведь?

Далин задумался, о каком особенном аспекте прошедшего дня говорил Меррт. Он просто кивнул.

— Вообще-то, однажды было кресло, — сказал Далин.

— Что?

— Когда я был ребенком, у меня был ночной кошмар, — сказал Далин. — За мной и моей сестрой гонялось кресло, которое собиралось съесть нас. Алекса из силы была там, с курицей под рукой, спрашивающая меня, завязал ли я шнурки.

Меррт поднял брови. — Зачем ты рассказал это мне?

Далин пожал плечами. — Потому что я, честно, не могу придумать ни одной нормальной фесовой темы для разговора прямо сейчас.

— Это правда, — согласился Меррт, и повернулся, чтобы посмотреть на покрытую пеплом улицу. — Возможно, символично, — сказал он.

— Что?

— Твой сон.

— Как так?

Меррт опять посмотрел на Далина. — Кресло? Это гн… гн… наверное, символ, правильно? Империума. Трона. Неважно, как сильно ты стараешься отсрочить это, но раньше или позже Империум съест тебя и твою сестру, как он съедает каждого. Империум гн… гн… получит нас всех, в конце концов. Он поглотит всех нас.

Далин нахмурился. — Ну если так говоришь. А что насчет Алексы и курицы?

— Это тоже часть Империума. Кормит тебя и одевает тебя, и присматривает за тобой так долго, насколько возможно.

— В твоей схеме интерпретации все связано с Империумом? — спросил Далин.

— Обычно, — сказал Меррт. — Империум или секс. Так легче.

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, так ведь? — улыбнулся Далин.

— Никакого фесового представления.

Они оба отпрянули от окна, когда кто-то, всего лишь темная оборванная тень, пробежала по улице и исчезла в руинах у начала дороги.

— Знаешь, — сказал Далин, — я не могу поверить, что провел всю свою жизнь, желая оказаться здесь. — Меррт фыркнул.

— Итак, ты собираешься рассказать мне? — спросил Далин, оглядываясь.

— Что?

— Мы знаем, как я оказался здесь. Я был так гаково отчаян, чтобы стать Призраком. Что насчет тебя? И в этот раз не давай мне какой-нибудь дерьмовый ответ.

— Потому что я был глуп и в отчаянии, — тихо сказал Меррт, — потому что у меня было все, и это забрали у меня, а я хотел все вернуть. Ох, ну и здесь вовлечена девушка. — Он повернулся к Далину. — Посмотри на меня, — сказал он. — Схватил удачу. Когда-то я был гн… гн… хорошо выглядящим ублюдком. Может быть, не таким жеребцом, как некоторые, но все таки. Плюс, у меня был глаз! Снайперский. Это было что-то. Затем я был ранен. — Он посмотрел в сторону. — Это забрало мое лицо. Забрало мой голос. Забрало мое мастерство. У меня трясется рука, и я не могу целиться в этой челюстью. Я живу на задворках жизни. — Далин не был уверен, что сказать.

— Выпивка помогала. Хотя, ни одна девушка не подходила ко мне. Я решил, что если бы я, может быть, разжился наличкой, я смог бы поправить вещи. Не полностью, ты понимаешь, но сделать их лучше. Гн… гн… достать лучший протез, чем эта печка. Может быть, трансплантат. Говорят, что на мирах-ульях, ты можешь купить нового себя, если есть деньги.

— Так говорят, — согласился Далин.

— Но где мне достать деньги? Заработать? Нет, сэр. Украсть? Я не жулик. Единственный способ, который я придумал, это выиграть. Так что я начал играть в карты.

— Н-да?

Меррт произвел звук, который Далин опознал, как смех. — Оказалось, что у меня такая же удача в этом. Я играл в карты годами, потерял больше, чем выиграл. Раньше или позже, это поглощает тебя.

— Что произошло?

— Я перепрыгнул через голову. Попал в драку. Комиссар спас мне жизнь...

— Гаунт?

— Нет, я имел в виду Харка. Он спас мне жизнь, хотя заслуга этого сомнительна. Но меня арестовали. Азартные игры, нарушение общественного спокойствия, дискредитирующее командование. Шесть недель ПВН. Вот, как я попал сюда. — Далин кивнул.

— Разве ты не видел, к чему идешь? — погодя спросил он.

— Ты видишь, куда гн… гн… мы идем сейчас? — спросил Меррт.

— Нет.

— Но ты понимаешь, как это может быть плохо, так ведь?

Далин кивнул.

— И ты не можешь остановить это. Так было со мной. Ох, и еще была гн… гн… девушка.

— Девушка?

— Она работала в притоне, в котором я играл. Место на душных палубах. Ее звали Сарат. Милейшая штучка. После того, как я был ранен, я присматривался к девушкам, естественно, но она была единственной, кто когда-либо смотрел в ответ. Это лицо не пугало ее. Она говорила со мной, и видела, как у меня дела. Мы не были вместе, понимаешь. Она была просто… я не знаю, может быть, она делала свою работу.

Павер платил им, чтобы они мило общались с гн… гн… игроками. Она казалась искренней. Поэтому я ходил туда больше потому, чтобы увидеть ее, чем играть в карты. Я начал думать, что смогу много выиграть, поднять денег, чтобы починить лицо, и она...

Он пожал плечами. — Думаю, что я двигался в этом направлении. Куда-то, где мне достанет смелости попросить ее стать моей, а она не рассмеется над моим лицом.

VI

Несколькими часами позже ночь закончилась, и выполз день.

Они полностью потеряли чувство времени. После псайкерской вспышки на городской площади, их хронометры либо остановились, либо дико вращались. Они не могли сказать, был ли это настоящий рассвет, или просто изменение ветра, очистившее дымовую завесу, которая делала мир ночным.

Далин наделся на свет. Желал света. Свет сделает вещи лучше.

Не сделал. Он просто сделал вещи другими.

Ночь, реальную или искусственную, было тяжело переносить. После шумов в темноте, последовал смех, высокий и маниакальный, который появился и исчез, как ветер, и отдавался эхом в пустых лестничных колодцах и разрушенных водопроводах. Не раз они слышали шарканье на улице и никого там не нашли. Никого видимого.

Бонборт, один из Крассианцев, убежал ночью. Никто не видел, как он убежал. Никто не знал, почему он убежал.

Свет, когда появился, был плоским и белым. Он делал небо над городом кажущимся низким, как потолок театра, еще не украшенный сценой. Свет был таким же плотным и ленивым, как и бесцветным. Белые пыль и пепел лежали везде и, как только поднялся легкий ветерок, пыль начала заполнять воздух, как дым.

Далин с Мерртом вышли наружу. Война все еще бушевала, потому что они могли слышать ее рев, резкий и приглушенный, со всех сторон. Толстые столбы черного дыма поднимались к небу над крышами в частях все еще горящего внутреннего города.

В воздухе был запах жженого сахара.

Они еще немного поели и выпили остатки воды. Фирик, другой Крассианец, страдал от инфекции, которая засела в его ампутированной руке. Они ничего не могли сделать, чтобы помочь ему.

Когда они услышали свистки, доносящиеся с близлежащих улиц, они забрали Фирика с собой и вышли. Через несколько минут она нашли колонну Крассианцев, движущихся по дочерна выгоревшим улицам, собирающим остатки пехоты, которых обнаруживали. Крассианцы взяли заботу о Фирике на себя. Офицер мог мало что рассказать Далину и остальным о том, что происходит. Их только что послали в эту зону, чтобы перехватить контроль над ней.

Вчетвером они с трудом пробирались по пепельному городу. Случайные выстрелы кашляли и стрекотали на близлежащих улицах. Они нашли разбитый Имперский Удар Молнии, его матовый, разрушенный фюзеляж зарылся в землю в конце длинной борозды. Он погиб с одним крылом, поднятым к небу, как пловец, протягивающий из воды руку.

Затем они нашли Хамира. Сначала, они не поняли, что это был Хамир. Они увидели одинокую фигуру в грязной боевой форме, бредущую по пустой улице, смотрящую на хлопья пепла, падающие с крыш, как снегопад.

Жидкий сразу же поднял свой лазган, как и Меррт, но Форбокс, внезапно, произнес, — Это Школьник! Смотрите, это Школьник!

Жидкий нахмурился. Далин увидел, что Меррт все еще готов открыть огонь, и отбил ствол его винтовки в сторону.

Меррт заморгал и посмотрел на него.

— Чего?

— Ты почти выстрелил в него!

— Нет. Гн. Я... — Меррт опустил взгляд на старую винтовку в своих грязных руках, с нахмуренным лбом.

Хамир услышал, как они кричат, и остановился. Он уставился на них, когда они бежали к нему. Белый пепел покрывал его плечи и череп, как сахарная пудра.

— Хамир! — воскликнул Далин, когда подошел к нему.

Хамир слегка улыбнулся, но вел себя полубессознательно. Он продолжал моргать, как будто у него были проблемы с концентрацией.

— Святой, — сказал он. — Святой. Это ты. Ох, это хорошо. Форбокс тоже.

— Как ты здесь оказался? — спросил его Меррт.

Хамир шмыгнул носом и задумался об этом. Он нерешительно обернулся, а затем повернулся снова. Он задумчиво приложил грязный палец к губам.

— Я не… Я не помню. Я не помню, в какую сторону... — Хамир снова покосился. — Улицы выглядят одинаково. Они все выглядят одинаково.

Далин пристально посмотрел на Хамира. Позади его правого уха была корка запекшейся крови, ниже скверной дыры на ободе его шлема. Хамир продолжал моргать. Один из его зрачков был с булавочную головку, другой расширенный и черный. Далин задумался, снять ли ему шлем с Хамира. Он решил, что он, по правде, не хочет этого делать.

— Собайл послал меня, — внезапно сказал Хамир.

— Этот ублюдок? — проворчал Жидкий.

— Собайл послал меня, — повторил Хамир.

— Где он? — спросил Меррт.

— Он собрал часть подразделения. С сержантом. Он собрал часть подразделения, то, что осталось от подразделения, что он смог найти от подразделения...

— Хамир? Где он? — спросил Далин.

— Недалеко, — кивнул Хамир. — Он сказал нам прошерстить улицы, и посмотреть, сможем ли мы найти кого-нибудь еще.

— Он послал тебя? — спросил Далин.

— Он послал меня, прошерстить улицы и...

— Он послал тебя? — повторил Далин. — Он не отправил тебя к доктору или санитару?

— Мы должны попробовать найти его, — сказал Далин.

— Почему? — презрительно спросил Жидкий.

— У тебя есть идеи получше? — спросил Меррт.

— Множество, — ответил Жидкий.

Тем не менее, он не поделился с ними ни одной, и казался довольным идти с ними в ногу, когда они снова пошли. Далин надеялся, что Хамир сможет вести их, но стало ясно, что он идет за ними.

За исключением тех моментов, когда он часто останавливался и смотрел на падающие хлопья пепла и сажи, когда они тихо опускались.

— Хамир? Пошли.

— Ага.

— Ты в порядке?

— Ага.

Он снова начинал покорно идти, но его слова были неотчетливыми, как будто у него был заложен нос. Он остался стоять посередине улицы, когда ужасный, нарастающий грохот заставил остальных поспешно укрыться. Гудящий звук неуклонно нарастал, пока они не смогли почувствовать дрожание от него.

— Школьник! — прошипел Форбокс из укрытия. — Школьник, иди сюда! — Посередине дороги Хамир пристально смотрел в небо. Он поднял руку и указал.

Самолеты пролетели над головой. Они были источником оглушительного гудения. Имперские самолеты, бомбардировщики Мародер. Они летели большим боевым порядком на высоте, примерно, километра. Ряд за рядом их крестообразные силуэты пролетали над головой, отбрасывая свои тени на покрытые пеплом улицы, затмевая небо, как огромная стая медленно мигрирующих пернатых. Объединенный шум их двигателей был таким сильным, что люди не могли слышать крики друг друга во время пролета самолетов.

Он длился десять минут. Далин даже не смог примерно подсчитать число самолетов. Боевая группа направлялась на север, пролетая над печально известной крепостной стеной и направляясь к внутреннему городу, центральным районам и высокому улью К’эздрак’атт Шет Магира. Это было впечатляющее зрелище, в конечном счете, но за время своей краткой напряженной карьеры в качестве Гвардейца, Далин Крийд был свидетелем куда более экстраординарных зрелищ.

Они вышли из укрытия, когда самолеты все еще ревели над головой, и снова пошли. Далин взял Хамира за рукав и вел его. Хамир был очарован самолетами. Он продолжал спотыкаться, потому что он смотрел вверх вместо того, чтобы смотреть, куда идет.

Они пошли на север, потому что Меррт пришел к умозаключению, что этот путь наиболее вероятно приведет их в зону, подконтрольную Имперцам, или, по крайней мере, к какой-то безопасности. Их ботинки тихо ступали по глубокому, белому пеплу.

Они вышли на соседнюю улицу, окруженную с обеих сторон почерневшими рунами. Полдюжины людей появились в дальнем конце и повернули в их сторону.

— Это Собайл! Это Собайл и остальные! — воскликнул Хамир, и начал бежать к ним, махая рукой и крича.

Это был не Собайл. Полдюжины людей были большими парнями, одетыми в охряную одежду и черную железную броню. Они увидели Хамира, бегущего к ним, приветственно кричащего.

— Хамир! Нет, нет! Хамир! — заорал Далин.

Вражеские солдаты открыли огонь.

VII

Они стреляли краткими очередями лазерного огня. Хамир все еще бежал к ним, когда они попали в него. Он рухнул, лицом вниз, на улице, все еще протягивая руку. Его тело выглядело особенно жалко, его кровь разбрызгалась по белому пеплу вокруг него.

— Хамир! — выкрикнул Далин. Его голос был сиплым. Он снял свое оружие. Рядом с ним, Меррт прицеливался.

— Трон, сохрани нас, — взвизгнул Форбокс.

Каждый из вражеских воинов был огромным. Их торсы, плечи и руки были толстыми от мускулов, заставляя их выглядеть слегка комичными и тяжелыми сверху. Но не было ничего комичного в скорости или решительности, с которыми они приближались. Ярко-желтый оттенок их боевых одежд контрастировал, с отпугивающей эффективностью, с глянцево черным их нательной брони.

Эмблемы Порчи были приварены к их нагрудным пластинам, а длинные бусы и амулеты дребезжали вокруг них. Их головы были бритыми и обнаженными, и запятнанными белым пигментом, на котором был начертаны тонкие черные узоры на черепе и лбу. Их броня поднималась вверх и превращалась в широкую защиту шеи, которая скрывала их рты позади края, сделанной из черного железа, напоминающего чашечку ладони, как будто каждый из них закрывал рукой рот.

За прошедший год было достаточно брифингов, что даже такой дурачина, как Жидкий, знал, кто это был. В мозгу Далина сомнений не было. Это были Сыны Сека.

Лазерные заряды прожужжали мимо четырех Имперцев. Далин и Форбокс открыли огонь. Меррт выругался, когда его оружие снова дало осечку. — В укрытие! Укрытие! — крикнул он. Жидкий уже бежал.

Пресловутые Сыны Сека, как говорили брифинги, были боевым кадровым составом, подготовленным местным командующим Архиврага. Они были всего лишь слухами, основанными на описаниях и предупреждениях, которые последовали от вернувшейся с Гереона команды Гаунта. Немногие Имперские силы, до сих пор, встречали их в Мирах Саббат, но они уже заслужили ту же самую грозную репутацию, как и порочный Кровавый Пакт.

Далин не был уверен, удалось ли ему попасть в кого-нибудь. Он не видел, чтобы кто-нибудь из врагов упал, но расстояние было хорошим. Он отругал себя. В панике, он стрелял в спешке. Он, Меррт и Форбокс начали бежать, выбравшись с пыльной улицы в руины. Лазерные заряды стучали по обуглившемуся дверному проему и фасаду развалин позади них.

Интерьер был темным и заполненным обломками и обуглившимися предметами. Все было черным, и не было никакого рельефа, чтобы судить о расстояниях. Меррт с Далином споткнулись и почти упали. Они бежали вперед, с хрустом пробираясь по руинам здания. Жидкий был далеко впереди них, мечущаяся тень между тяжелых опор.

Первые из Сынов Сека ворвались в здание позади них, забираясь сквозь оконные проемы и секции упавшей стены. Они тоже быстро передвигались, забираясь внутрь.

Далин мог слышать их гортанные голоса, кричащие друг другу. Новые выстрелы полетели сквозь руины, преследуя их.

Три Имперских солдата выбрались с другой стороны руин на еще одну улице, где стояли останки железного портика. Они потеряли Жидкого из виду. Два выгоревших военных грузовика стояли на краю магистрали. Огромный кусок дороги был покрыт каменной кладкой от жилого здания, которое сравняла с землей противобункерная бомба. Бегущие шаги врага становились ближе, в руинах позади них. Еще несколько выстрелов провыло мимо.

С лазганом в руках, Далин развернулся к дверному проему, из которого они вышли.

— Уходите! — сказал он Меррту и Форбоксу. — Уходите!