Броня Презрения

I

Ровно через двадцать дней после первоначальной волны штурмов, которая ударила по Гереону, были посланы первые приказы об отходе. Передовые подразделения, которые находились на земле с первого дня, отзывали, или заменяли свежими бригадами с транспортников флота. Четверть миллиона новых Гвардейцев послали в поле. Изнуренные солдаты, которых они сменяли, медленно просачивались назад, вдоль транспортных линий, к базовым лагерям, а затем назад во флотилию.

ТП 137 отозвали прямо перед полуднем на двадцатый день, и они шли назад вместе с дивизией Крассианцев. Крассианцы понесли особенно тяжелые потери во время войны за цитадель, которая бушевала в сердце К’эздрак Шет Магира между шестым и четырнадцатым днем освобождения.

За единственный день, ТП 137 прошло назад четырнадцать километров, которые они преодолели за предыдущие двадцать дней, через разрушенный город, под небом, полным дыма, мимо марширующих новичков.

Бригадные оркестры играли, а знамена были высоко подняты. Новоприбывшие, которых они миновали, выглядели чистыми и здоровыми. Они приветствовали и аплодировали возвращающимся солдатам, когда видели их.

Отозванные солдаты пытались находить в себе силы отдавать честь.

Далин думал, знает ли новая кровь о том, куда они идут. Он размышлял, целесообразно ли остановиться и рассказать им о вещах, которые он видел и о вещах, о которых он знал. Позади оставался адский бой, в котором нужно сражаться.

Он решил продолжать идти, потому что он верил, что Собайл может пристрелить его, если он начнет говорить людям о дерьме впереди. Плохо для боевого духа. К тому же, никто и никогда не побеспокоился предостеречь его.

Они достигли пункта распределения на берегу, и ждали еще три тяжелых дня в лагере Муниторума до отправки. Условия были жаркими и пыльными, но здесь, по крайней мере, была свежая еда и чистая вода. Работники Муниторума вызывали каждого человека по очереди и заполняли формы. Каждый человек получил бумажную бирку, с местом его назначения и деталями передислокации, написанными на ней, прикрепленную к воротнику.

Далин некоторое время спал в грязных общих палатках, лежа в спальном мешке, которым воспользовались пятьдесят человек до него. Спать было тяжело, потому что он был очень напряжен, и хотя он устал, его разум и тело не могли расслабиться. Он размышлял, ослабнет ли когда-нибудь напряжение. Так не чувствовалось. Он чувствовал себя так, что будет на два удара сердца от пригибания и стрельбы всю оставшуюся жизнь. В нем укоренился инстинкт. Каждый звук снаружи палатки заставлял его тянуться к своему оружию.

Когда он спал, это был тревожный сон. Сны беспокоили его, хотя, когда он просыпался, он не мог вспомнить детали. Раненые были расположены на территории и, по ночам, он мог слышать их стоны и крики, раздававшиеся из лазаретов.

На третий день, они были направлены к ряду десантных кораблей, ожидающих на холме над берегом.

Десантный корабль пронес их над бухтой. Сквозь тяжелобронированные иллюминаторы, Далин видел море далеко внизу, похожее на лист тонкого стекла. Он видел уменьшающийся город позади них. Вражеский город. Труп города. Затем он исчез в дымке, и казалось так, как будто Гереон полностью уменьшился до царства облаков и дыма, где не осталось ничего твердого.

Он уснул в ремнях безопасности, его голова ударяла и безвольно скользила по спинке, когда кораблю трясло. В этот раз он не видел сны. В этот раз его разум сорвался в пропасть и упал в небытие.

Они поднялись на гидравлической платформе сквозь палубы транспортника из ангара. Большинство из них сидели на металлической палубе, прислонив свое снаряжение и оружие к груди, с пончо от холодной погоды на плечах. Климат на транспортнике был на добрых восемь градусов холоднее, чем на поверхности, и у воздуха был металлический, химический аромат.

Собайл стоял один у края поднимающейся платформы, держа руки за спиной, смотря, как толстые секции палуб скользят мимо. Нисходящий поток порывами несся по шахте подъемника.

Множество шума доносилось с ремонтных палуб: голоса, станки, металл по металлу. Далин увидел ряд боевых танков Леман Руссов, готовых для транспортировки. Двадцать три дня назад он бы трепетал от такого зрелища. Он пытался вспомнить, на что было похоже его двадцать три дня назад, но все, что он смог представить, было еще одним молодым трупом, лежащим лицом в белой пыли К’эздрака.

На пятой палубе они спустились в распределительную зону. Чиновники Муниторума толпились вокруг, распределяя и проверяя людей. Зал был полон персонала и звенел от разговоров. Пар поднимался из подпалубных вентиляционных каналов.

— Что это значит? — спросил Далин, протягивая бирку, прикрепленную к его воротнику. — Что это значит? — Проходящие мимо работники Муниторума игнорировали его.

— Подразделение, собраться! — крикнул Кекси. — Быстрее!

Все, что осталось от ТП 137, собралось в шеренгу в центре палубы. Это не было впечатляющее зрелище. Каждый из них был грязнее, чем Далин вообще мог представить, что такое возможно. Они воняли. Их снаряжение было изорвано.

— Встать в строй, встать в строй, эх, — сказал Кекси, проходя вдоль прискорбно короткой шеренги. Он выглядел не лучше, чем они.

Собайл поговорил с несколькими чиновниками Муниторума. Он подошел к ним.

Он вытащил планшет и зачитал.

— Внимание. Данный приказ отдан в сегодняшний день 777.М41, о том, что активация резерва приостановлена. Это подразделение, с присвоенным названием Тактическое Подразделение 137, или ТП 137, теперь расформировано, а его представители должны доложить в свои полки или дивизии. Итак, вы свободны вернуться в свои подразделения. Все обязательства перед ПВН выполнены. — Собайл опустил планшет и наградил их пустым, без чувства юмора, взглядом. — Не вижу в этом ничего хорошего. Вы все начали, как дебилы, и вы, все еще, дебилы. Такие, как вы, придают гордым традициям Имперской Гвардии неприятный запашок. Я никогда не отправлялся на войну с такими неадекватными солдатами. По моему мнению, вы должны оставаться в ПВН до конца ваших чертовых жизней. Вы – дерьмо. Я рад, что избавился от вас.

Он посмотрел на Кекси. — На это все. Продолжайте, сержант.

— Честь отдать! — прогремел Кекси.

Они отдали честь. Собайл еще мгновение смотрел на них, а затем повернулся и ушел.

Они опустили руки.

Кекси мгновение стоял перед ними, жуя внутреннюю сторону щеки. Его руки сжимались и разжимались, как будто представляя Сару. Сару была в шкафчике где-то, ожидая его, ожидая поприветствовать следующее подразделение ПВН.

Он смотрел на них, его глаза двигались от одного к другому. Далин не представлял себе, что Кекси был таким старым. Возможно, это была грязь на его морщинистом лице.

С последним, неуверенным вздохом, он отдал им честь.

Отдание чести было резким и твердым. Они все, инстинктивно, отдали честь в ответ. Далин почувствовал что-то горячее на своем лице, и понял, что это слезы катятся по его щекам.

— Эх, — полуулыбнувшись, сказал Кекси. — Настоящие чертовы Гвардейцы. — Он опустил руку и ушел.

Оставшись одни, шеренга медленно распалась. Некоторые сели на палубу. Другие побрели прочь. Форбокс был из тех, кто сел. Он уронил снаряжение и оружие рядом с собой, и наклонил голову, положив руки на свой череп. Далин увидел, что у него снова отрастают волосы. Резкие очертания черепа исчезли.

— Пошло все нахер, — сказал Жидкий. Кирпичник захихикал. — Пошло все нахер, и пошли вы все нахер, — продолжил Жидкий. — Увидимся в Подвале. — Он поднял свое снаряжение и ушел.

Далин поднял свою винтовку и повесил ее на левое плечо. Он подхватил свой грязный ранец правой рукой.

— Увидимся, Форбокс, — сказал он.

Форбокс поднял на него взгляд. — Ага, увидимся.

Он позвал, когда Далин повернулся. — Святой?

— Да?

— Мы сделали это, — сказал Форбокс.

— Что сделали?

— Да что бы ни было. Мы сделали это. Мы выжили.

— Ты так говоришь, — ответил Далин, — как будто это что-то хорошее.

Далин пересек палубу, высматривая выход. Он прошел довольно далеко до того, как кое-что пришло ему в голову, и он повернул назад. К тому времени, Форбокс уже исчез.

— Что ищешь?

Далин огляделся. Меррт был здесь, наблюдая за ним.

— Я высматривал Форбокса, — сказал Далин.

— Зачем?

— Потому что я внезапно осознал, что понятия не имею, какое у него настоящее имя. — Меррт покачал головой, развеселенный.

— Знаешь что? — сказал ему Далин. — Все это, все это, а я не думаю, что кто-нибудь из нас научился хотя бы одной фесовой вещи.

— Ты научился, — сказал Меррт. — Просто ты пока еще не понял этого. Идем.

— Куда?

— Мы должны доложиться в наших подразделениях, — сказал Меррт. — Полагаю, ты должен пойти со мной.

— Почему?

— А куда еще ты гн… гн… гн… собираешься?

Далин шел рядом с Танитским солдатом через шумную палубу.

— Эй, — сказал Меррт, указывая. — Это не--?

Сквозь толпы тел перед ними, Далин смог увидеть ждущую фигуру. Женщина, высокая и худая, в темной боевой форме и с нашивками сержанта.

— Ага, — сказал Далин.

— Считай себя счастливчиком, — сказал Меррт. — Моя мать никогда не ждала на распределительной палубе, чтобы встретить меня.

Далин кивнул, но он не чувствовал себя особенно счастливым. Пока он шел к Тоне Крийд, она заметила его и пошла к нему. Он увидел взгляд в глазах его ма, и почувствовал себя более несчастным, чем раньше.

— Ма? — прошептал он. Его глотка пересохла, и он очень хотел, чтобы его фляга не была пустой.

У нее в руке что-то было.

Это была Танитская кокарда.