Будет кровь

VII

Всё же бандиты остаются бандитами — и даже одного профессионала, вроде меня, вполне хватило, чтобы перебить многих из них. Они толпой подбирались к «Болту», который я бросал на видном месте, становясь идеальной мишенью. К счастью, багажа у миссис Уэлдон с собой почти не было, больше всего места занимал саквояж с деньгами, и мы со стариком, хозяином фермы, сумели засунуть в багажник автомобиля картечницу. От противопехотного щита и лафета пришлось отказаться, а потому я либо пристраивал её на капот «Болта», либо заранее занимал позицию в стороне.

На моей совести было уже полтора десятка покойников и вдвое больше раненных, прежде чем за мной начали охотиться всерьёз. Но и тогда не скажу, что было так уже сложно разбираться с бандитами — простейшие приёмы и уловки, на которые никто на фронте не купился бы, срабатывали идеально.

Бойцы Рохо продолжали бросаться к автомобилю неорганизованными группами. Распахивали дверцы, совали головы в салон. А потом толпились вокруг «Болта», будто стадо баранов. Две пятёрки таких охотников я выкосил из картечницы, прежде чем хоть кто-то из них сумел понять, что происходит и откуда в них летят пули. И ведь у меня был не лёгкий «Манн», наводивший ужас на фронты в конце войны, и даже не проверенный временем «Мартель», а древний монстр, которому место в музее. Да, за ним хорошо ухаживали, да, старик, служивший техником, доработал его, однако до современных пулемётов картечница не дотягивала и очень сильно. И всё равно я косил из неё бандитов Рохо.

А ещё я таскал в автомобиле труп Гильермо Строцци, и по городу пошёл слух, что глава исталийской семьи жив и именно он косит людей Рохо. Это заставило немногих оставшихся в Отравиле бойцов Строцци сплотиться, дать отпор превосходящему числом врагу, и теперь они тоже искали на улицах неприметный даже в таком захолустье «Болт».

Однако всему рано или поздно приходит конец — и на меня открыли охоту профессионалы. Конечно, среди бойцов Рохо были те, кто прошёл войну, несмотря на общую неприязнь между ветеранами и преступниками. Многие так и не сумели найти себя в мирной жизни, а отправляться в Афру или на вечно бушующий гражданскими войнами восток не желали. Вот и примыкали к разного рода бандитским группировкам, чьи лидеры ценили их, но редко давали объединяться в команды. Ведь такая команда вполне может решить, что ей не нужен никакой лидер, а власть лучше всего держать в своих руках.

И всё же кто-то в семье Рохо решил, что лучше рискнуть сейчас, чем потерять большую часть людей от моих действий. А может, Рамону кто-то подбросил эту идею, и теперь за мной гонялись не простые бандиты, а бывшие солдаты. Вроде меня.

Неладное я почуял, когда к автомобилю, который припарковал на сей раз у единственного в Отравиле фотоателье, называвшегося «Ночные снимки», короткими перебежками подобрались двое крепышей с дробовиками. Других бойцов Рохо я пока не заметил, и это заставило напрячься. Патроны к картечнице давно закончились, и я сидел в автомобиле рядом с начинающим уже пованивать на ночной жаре трупом Гильермо Строцци. У «Принудителей» боеприпасов оставалось вполне достаточно: каждый из телохранителей Строцци нёс с собой по два запасных барабанных магазина, так что я мог позволить себе стрелять из пистолет-пулемётов длинными очередями.

Как только один из разведчиков — а никем другим эта парочка быть не могла — распахнул дверцу «Болта», оттуда вывалилось тело Гильермо Строцци. Не в первый раз. Боец вскинул «майзер», но стрелять сразу не стал. Толкнул ногой голову мёртвого исталийца, чтобы увидеть лицо. Второй не сводил стволов дробовика с окон «Болта» — одного выстрела вполне хватит, чтобы нашпиговать всё внутри крупной картечью. Даже мне в нательной броне не поздоровится.

— Это ж дохлый дон Строцци, — заявил первый разведчик. — Дерьмо, ну и воняет же он!

— Проверь салон, — бросил второй, не опуская дробовика, — не сам же он сюда приехал.

Первый бандит сунулся внутрь и увидел меня, но прежде чем он успел подать сигнал, я начал действовать. Рывком я буквально вытолкнул себя с водительского сидения, и мы вместе с бандитом покатились по пыльной земле. Коротко протрещал «Принудитель», срезав бойца Рохо с дробовиком, а после я обеими руками вцепился в предплечье первого бандита. Мы боролись на земле, почти не двигаясь, пытаясь передавить противника, направив ствол «майзера» во вражескую грудь. И я оказался сильнее — грянул выстрел, и бандит обмяк, пуля пробила его навылет, отправив на тот свет в считанные мгновения.

Я сбросил с себя труп, подхватил с земли «Принудитель», надеясь, что пыльная ванна не сильно повредила пистолет-пулемёту. И тогда-то увидел остальных: бойцы Рохо во главе с высоким парнем, одетым в щегольскую белую рубашку с кружевными манжетами и чёрный кожаный жилет, быстрым шагом выходили на улицу, целясь в мою сторону из пистолетов и дробовиков. Я дал по ним длинную очередь, расстреляв весь магазин — «Принудитель» дёргался в руках, поливая свинцом пыльные улицы Отравиля. Когда же раздался характерный звонкий щелчок затвора, я снова отшвырнул оружие и бросился к фотоателье, расположенному на первом этаже доходного дома. В спину мне неслись проклятья, пули и картечь. Но к счастью лишь ругань добралась до меня, пригнувшие голову после длинной очереди бойцы меткостью похвастаться не могли.

Я понял, что бандиты ворвались в здание по топоту ног. Может, они и были солдатами, однако скорее всего обычной пехотой, максимум — штурмовиками, тихому перемещению их никто не учил. Равно как и азам тактики боя в помещении. Если на улице они представляли собой серьёзную опасность, то в здании стали для меня лёгкой добычей.

Нет, конечно, они не уподобились овцам, не сбились в одну большую толпы, наоборот, разделились на пары и принялись обыскивать здание. Первый, вооружённый, как правило, пистолетом или сразу парой, бандит распахивал дверь, второй стоял у него за плечом, взяв на изготовку дробовик. Эффективная тактика, пока не приходится входить в помещение, чтобы обыскать его. А одним лишь распахиванием дверей бойцы Рохо не ограничивались. Они переворачивали всё внутри комнат и помещений, заглядывали под кровати, открывали ящики комодов, выкидывая оттуда вещи, заглядывали в шкафы.

Именно в платяном шкафу среди висящих на вешалках платьев, посыпанных сухими лепестками лаванды, они и нашли меня. Кепка, натянутая на самые уши, не могла скрыть принадлежность бандита к полуэльфам: выдавали тонкие черты лица и пристрастие к дешёвой бижутерии. Хотя, наверное, какие-то кольца и амулеты имели магическую природу. Я приставил ему к подбородку ствол «нольта» и подался вперёд, отталкивая полуэльфа. Спутник его, крепыш с дробовиком, тут же обернулся к нам, и я, без раздумий, выстрелил ему в лицо из второго «нольта». Пуля вошла чуть выше переносицы, разнеся затылок. Полуэльф дёрнулся было, но мне оставалось только нажать на спусковой крючок — он полетел на пол с лопнувшей макушкой.

Теперь счёт пошёл на минуты — скоро в комнате будет не протолкнуться от бандитов. Я не стал выскакивать в коридор, там легко можно наткнуться на спешащих на звуки выстрелом бойцов Рохо. Вместо этого подбежал к заранее распахнутому окну, рывком перемахнув через подоконник. Именно эту комнату я выбрал не случайно: за ним не было полноценного балкона, лишь небольшой балконет[6]. Я с трудом уместился на нём, вжавшись спиной в фасад дома. Если за зданием кто-то следит снаружи — мне конец, однако бандиты оказались не настолько предусмотрительны.

Вскоре в комнате, где я прикончил двоих, раздался шумный топот многих ног. Едва ли не все бойцы Рохо не ворвались туда, набившись в небольшом помещении, как сардины в бочке. Я ориентировался только на слух, не высовываясь. Как только голоса в комнате, говорящие на повышенных тонах, перестали пребывать, я поднялся на ноги, разворачиваясь лицом внутрь здания. Никто из забежавших в комнату бандитов не обратил внимания на то, что у их убитого товарища пропал дробовик. Отличный штурмовой дробовик Сегрена.

И сейчас я разрядил оба его ствола, не целясь. Передёрнул цевьё и снова лупанул дуплетом. А потом третий раз. Шести зарядов крупной картечи хватило большинству бандитов, собравшихся в комнате. Спустя считанные секунды едва ли не все бойцы Рохо были мертвы или тяжело ранены. Они катались по полу среди луж крови и трупов товарищей. Мне оставалось только добивать их из обоих «нольтов».

Пощадил только одного — их командира. Пижонистый парень в чёрном жилете и рубашке с кружевными манжетами сидел, прислонившись к дверному косяку. Оба его «майзера» валялись на полу, а левой ладонью он зажимал рваную рану от картечи на правом плече.

— Рамон Рохо твой родич? — спросил я, переступая через трупы. К сидящему на полу пижону я предусмотрительно не приближался. И следил за его руками.

— Дядя по матери, — голос у бандита был хриплым от боли.

— Проваливай к нему, — велел я, — и передай, что утром я приеду сам. Пускай ждёт меня через два часа после рассвета.

В ответ пижон рассмеялся, хотя слышно было, что смех причиняет ему боль, бередит рану.

— Сколько пафоса, — выдавил он. — Через два часа после рассвета…

— Ты слышал меня, — бросил я. — Проваливай отсюда, или мне тебя пинками погнать?

Он с трудом поднялся на ноги, всё ещё посмеиваясь, и захромал к по коридору на выход. За оружием даже не потянулся.