Будет кровь

V

Старики, хозяева фермы, казалось, были только рады странным гостям. Супруга хозяина тут же увела миссис Уэлдон и её сына в дом, что-то говоря им почти без остановки. И куда только делась та временами злая, как оса, женщина, что гоняла нас со старым фермером, как двоих нашкодивших котят.

— Ты как, парень, курить снова не надумал? — спросил у меня старик, набивая трубку душистым табаком.

Я только головой покачал в ответ: после ранений и переломанных рёбер до сих пор от табачного дыма подташнивало.

— И что теперь? — раскурив трубку, поинтересовался старик. — Будем держать оборону от Рохо?

— А откуда им знать, что я привёз женщину к вам? — удивился я.

— Та вдова, о которой ты рассказал, — я вкратце поведал ему историю спасения миссис Уэлдон, — это сестра матери Рамона и Мигеля. Её муж и есть тот самый дальний родич моей старухи, что привёз тело сына. Даже не он привёз, если честно, а сынок её, Эстебан Рохо. Он должен бы другую фамилию носить, но как вошёл в дело стал зваться Рохо, как остальные. А она овдовела тогда же, когда убили моего мальца.

Он помолчал какое-то время и добавил.

— Знает она дорогу на нашу ферму, вот какое дело.

— Оборону держать нет нужды, — ответил я. — Вечером мы уедем с фермы, и вам лучше с нами податься.

— Да куда уже нам деваться со старухой, — отмахнулся хозяин фермы, — останемся здесь. Ничего от меня Рохо не узнают.

— Женщина, что я привёз к вам, только старается показаться сильной, сил у неё уже мало осталось. Без помощи ей не справиться, а твоя жена, как вижу, уже взяла её вместе с сыном под опеку.

— Да куда нам на старости лет срываться, — покачал головой хозяин фермы, — поздно уже.

Однако прежней убеждённости в его словах я уже не слышал.

— Нам до полуночи надо быть в Отравиле, на перроне, — произнёс я, поднимаясь с крыльца, где мы сидели с хозяином фермы, — и есть ещё кое-какие дела в самом городе.

— А ты что же? — спросил у меня старик, попыхивая трубкой. — Я так понимаю, ты с женщиной не поедешь.

— Нет, — ответил я. — Вы хотите, чтобы вас оставили в покое. Было время, когда я хотел того же. Если бы моё желание исполнилось, я бы сейчас, возможно, был уже на пути к Марнию или Рейсу. Но оно не исполнилось. Отравиль созрел для жатвы. Эта работа мне по душе, и я ею займусь.

От собственных слов покоробило, как будто газетными заголовками бросался, причём военного времени. Даже не знаю, что на меня нашло.

Первой в город съездила супруга фермера. Она купила приличной одежды для миссис Уэлдон и её сына. Такой, чтобы их не погнали с перрона, где остановится в полночь «Серебряный экспресс». Даже так вся затея с попыткой проскочить на именной поезд вместе с имперским чиновником оставалась очень большой авантюрой. Но других шансов быстро покинуть Отравиль у миссис Уэлдон не было.

О том, что сегодня в полночь астрийский землемер покидает Отравиль, я узнал случайно. Ещё когда покидал город, чтобы отправиться к усадьбе Рохо, услышал разговор двух солдат из патруля. Один посетовал, что ему надоело таскаться по пыльным улицам, другой же ответил, что недолго им осталось патрулировать: мол, чиновник узнал всё, что ему надо, и упаковал чемоданы, а не уезжает потому, что специально для него в Отравиле сделает остановку «Серебряный экспресс».

Не самый надёжный источник информации, но другого у меня не было. Я решил поставить на эту карту в надежде на удачный расклад.

Ближе к вечеру, когда супруга хозяина фермы вернулась с несколькими бумажными пакетами, они с миссис Уэлдон закрылись в доме, выставив нас со стариком и юным Джеком на улицу.

Теперь идея отправить пожилую женщину за одеждой нравилась мне всё меньше. Если кто-то обратит внимание, что жена хозяина фермы вдруг покупает дорогие платья, к нам и в самом деле могут пожаловать гости. Очень неприятные гости.

— Нам есть, чем их встретить, — заявил старик. — Кстати, твою броню я починил и поставил на неё новый аккумулятор. Можешь примерять. У нас, мужчин, свои обновки, да?

Я воспользовался его предложением и надел нательную броню под пиджак. Теперь стал чувствовать себя намного увереннее. Для того, что задумал наворотить в Отравиле, она будет мне нужна, и очень сильно.

А вот сюрприз для незваных гостей, о котором говорил старик, поразил меня до глубины души. Когда мы спустились в подвал одного из сараев, где нестерпимо несло брюквой и турнепсом, взглядам нашим предстала самая настоящая картечница. Шестиствольный монстр прошлого века на деревянной станине. Поговаривают, что под конец войны даже их расчехлили, когда с пулемётами на фронтах совсем туго стало, но лично я ни разу не видел.

— Не «Мартель», конечно, — кивнул старик, — но будет чем попотчевать ребят Рохо.

Мы вместе с Джеком, который вызвался помогать на общих основаниях, вытащили картечницу из подвала и установили в том же сарае. Как оказалось, сам сарай старик поставил по всем правилам военной науки: отсюда простреливались все подходы к ферме.

— Джек, — обратился я к парнишке, — остаёшься за часового. Смотри во все глаза, и не пропусти пыль на горизонте.

— Есть, сэр! — вытянулся преисполненный гордости мальчик. — Я не подведу.

— Мы все рассчитываем на тебя, — добавил я, и мы вместе со стариком, хозяином фермы, вернулись к дому.

— Думаешь, справится? — глянул на меня старик.

— Справится, — кивнул я. — Уж лучше меня, да и вас тоже. Мне отдохнуть надо до вечера, с ног валюсь просто.

— Так иди спать, парень, — хлопнул меня по плечу старик. — Гостевая комната свободна, там диван и одеяла есть. А как соберёмся, я тебя разбужу.

Я последовал его совету — сейчас ни о чём кроме сна думать просто не мог. Может, с ног и не валюсь, как сказал старику, но те несколько часов, что оставались до отъезда в Отравиль, лучше посвятить отдыху. Иначе в городе я уж точно буду не состоянии контролировать ситуацию.

Диван был старым, зато продавленным в нужных местах и очень удобным. Одеяла и пару подушек я обнаружил в шкафу. Устроившись на диване, я почти сразу уснул. Немного побурчал желудок, однако ничего есть и пить я не рискнул. В городе может быть очень жарко, и схлопотать пулю в живот могу запросто — несмотря даже на нательную броню. Так что о еде пока придётся забыть.

Кто-то тронул меня за плечо, и я тут же сунул руку под подушку, где лежал один из «нольтов». Но как только зрение сфокусировалось, понял, что надо мной стоит старик. За окнами — темень, значит, нам пора выдвигаться в Отравиль.

Наскоро умывшись, я порадовался, что перед тем, как улечься всё же разделся. Оказалось, супруга хозяина фермы привела мой костюм в порядок, и я не был больше похож на пыльное чучело. Теперь у нас было куда больше шансов не вызвать тревогу на перроне.

В город отправились не на грузовике, оказалось, что кроме старой картечницы у хозяина есть автомобиль.

— Не люблю я его, — сказал старик, когда мы осматривали «Болт модель 2», стоящий в переделанном из коровника импровизированном гараже. — На нём-то мальца моего и привезли сюда. Никто потом за ним не приехал, а я вот поддерживаю его на ходу, но и только. Ни разу за руль не садился.

Кожа сидений автомобиль сильно потрескалась, но и только — в остальном автомобиль был в идеальном состоянии, и даже заправлен. Хотя слабо представляю себе, где старик мог достать для него бензин в такой глуши.

Миссис Уэлдон вместе с сыном и женой хозяина фермы расположились на заднем сидении, а мы со стариком — впереди. За руль сел я, стараясь вспомнить навыки вождения, надеясь, что они не подведут меня. А то в прошлый раз я водил очень давно. Но на то, чтобы проехать от фермы до Отравиля по ухабистой дороге моих умений вполне хватило, и даже ночная тьма не стала особой преградой. Отравиль пускай и не урб, но света от него и ночью достаточно — ориентиром он был отличным, мимо не проскочишь.

— А вы были полицейским? — неожиданно спросил у старика Джек.

— Почему ты так решил, мальчик? — удивился тот.

— Ну, автомобиль же полицейский, — ответил Джек. — Справа от вас держатели для дробовика — такие только полицейских машинах делают.

— Нет, мальчик, — усмехнулся старик как-то совсем не весело, — это не полицейский автомобиль. Но дробовик в нём был, верно. Мой малец очень любил дробовики.

И он уставился на приближающиеся огни Отравиля — города, который сожрал его сына.

Остановили нас ещё на подъезде к перрону — пара кварталов вокруг него были оцеплены астрийскими жандармами. Старший на посту, крепыш-гном с нашивками унтер-фельдфебеля, вскинул руку, а стоящие за его спиной солдаты подняли винтовки. Целиться в автомобиль никто не стал, однако намерение показали.

Я вылез из авто и подошёл к крепышу.

— Я везу аришскую аристократку с сыном и слугами, — произнёс я, протягивая гному паспорт миссис Уэлдон, куда кроме сына предусмотрительно вписали и стариков. К паспорту добавил и своё удостоверение. — Нам стало известно, что «Серебряный экспресс» сегодня сделает остановку в Отравиле, и миссис Уэлдон хотела бы сесть на поезд, чтобы покинуть эти негостеприимные края.

Гном долго и придирчиво изучал документы при свете ацетиленовой лампы, которую держал рядом один из солдат. Потом вместе с солдатом отправился к автомобилю, а мне велел ждать на посту и не делать глупостей.

— До полуночи ещё час, — сказал он, наконец, вернувшись обратно на пост, — разводящий со сменой придёт раньше. Пускай он и решает.

Мне это совершенно не понравилось, однако выбора не оставалось — только ждать. Прорываться через астрийских жандармов в мои планы не входило. Разводящим оказался молодой лейтенантик с лихо закрученными усами, наверное, и на фронте не побывал даже. Явно из аристократов — породу всегда видно. Те, кто кичится чистотой рода и многими поколениями титулованных предков, всегда ведут себя по-особенному, смотрят свысока даже на старших по званию, а уж с младшими офицерами или унтерами и вовсе разговаривают через губу.

Узнав от меня, что в автомобиле аришская дама, он решил лично засвидетельствовать ей своё почтение. Подошёл к окну, поклонился, будто на светском рауте, и даже попросил ручку для поцелуя. И миссис Уэлдон повела себя именно так, как от неё ждали: выходить из авто не стала и отвечала с прохладной надменностью, достойной титулованной особы. Лейтенантик оказался ею просто очарован.

— Садитесь и езжайте скорее на перрон, — заявил он, возвращая мне документы, — экспресс будет стоять всего две минуты.

— Благодарю вас, — ответила ему из автомобиля миссис Уэлдон, и юнец просто растаял.

Как же мало надо таким вот мальчишка для счастья.

— Где вы научились таким манерам? — удивился я, садясь за руль и заводя «Болт». — Вы же говорили, что родом с юга и отлично умеете править телегой. Как-то не вяжется это с аристократической надменностью, что вы показали этому сопляку.

— В Аришалии своя аристократия, — ответила миссис Уэлдон, — и там все смотрят на восток, на Аурелию, и берут оттуда всё, что только можно. Наверное, даже ваши принцессы не могут потягаться в надменности и аристократичности с дочерями скотоводов, чьи родители полжизни провели по колено в бычьем дерьме.

Последние слова её заставили меня рассмеяться — напряжение, сгустившееся, когда мы въехали в Отравиль, как рукой сняло.

Во второй раз наше авто остановили уже около самого перрона. Тот был оцеплен солдатами, но руководил ими не кто иной, как мой знакомец, старший лейтенант Хаупт. Я снова вышел из автомобиля с документами в руках. Хаупт быстро ознакомился с ними — просто побежал глазами, ему точно доложили о нас, и он уже знал, что будет делать.

— Миссис Уэлдон ждут на перроне, — сказал он, — с сыном и слугами, раз они вписаны в паспорт. А вот тебе придётся остаться.

Конечно, «Серебряный экспресс» не для таких, как я.

— Я и не собирался уезжать, — ответил я, — у меня ещё здесь дела.

— Знаю я твои дела, детектив, — мрачно глянул на меня старший лейтенант. — Ты славно раскачал эту лодку, и твоё счастье, что завтра моего полка здесь уже не будет. Бойня начнётся со дня на день, и если бы в ней пострадал кто-то из моих солдат, я бы нашёл тебя. Уж будь уверен.

— Брось, лейтенант, — отмахнулся я. — Бандиты могут резать друг друга, но всегда дадут пройти твоему патрулю. Связываться с полевой жандармерией дураков нет.

— Тем лучше, — кивнул Хаупт, явно испытывавший ко мне неприязнь.

Он и сам дураком не был и понимал, что стрельба в городе: ограбление и убийство — моих рук дело. Интересно, дошли до Отравиля новости и разгроме усадьбы Рохо, или её обитатели не стали выносить сор из избы. Я бы поставил на второе — веспанцы, скорее, сами начнут вендетту, рискуя столкнуться с солдатами, но никогда не покажут своей слабости перед врагом. Что для них, что для исталийцев репутация на первом месте.

Я махнул рукой старику, и тот первым выбрался из авто. Помог выйти миссис Уэлдон, снова нацепившей маску надменной аристократки, и своей супруге. Джек вылез сам и принялся с интересом разглядывать жандармов.

— Меня за оцепление не пропустят, — сказал я старику, — придётся вам с багажом самим управляться.

И снова выручила миссис Уэлдон, наверное, потребуй она — и старший лейтенант Хаупт пропустил бы и меня, но я сразу сказал ей, что покидать Отравиль пока не собираюсь. А потому миссис Уэлдон обратилась к нему с другой просьбой, больше напоминающей приказ.

— Офицер, — с холодком в голосе произнесла она, — пусть пара ваших солдат помогут моим слугам с багажом. Его у меня не много, но им самим не справиться.

Быть может, Хаупт и был недоволен, однако он уже попал под влияние миссис Уэлдон и отрядил пару свободных солдат, чтобы помочь с багажом.

— Герр майор от неё будет просто без ума, — буркнул он, когда небольшая процессия прошла мимо нас.

Похоже, чары миссис Уэлдон миновали старшего лейтенанта Хаупта, но как разумный человек понял — командир полка их точно не избежит, и лезть в бутылку из-за такой мелочи, как помощь аришской аристократке, выйдет потом себе дороже.

— Да и чинуша тоже, — добавил он без особой приязни в голосе.

Я забрал у него документы и, прежде чем миссис Уэлдон прошла за оцепление, вернул ей паспорт.

— Спасибо вам за всё, — сказала она на прощание. — Вы точно не хотите уехать с нами?

— Вы так и не спросили о судьбе вашего мужа, — неожиданно даже для себя самого произнёс я.

— Рамон Рохо очень красочно описал его гибель, когда вернулся из города с синяком на пол-лица.

Я понял, что задел очень болезненную струну в её душе, и пожалел о своих опрометчивых словах.

— Спасибо ещё раз, — сказала она, тронув меня за руку. — Спасибо большое.

Я не удержался, взял её ладонь в свою (какой же грубой и большой была моя рука в сравнении с её!) и поцеловал ей кончики пальцев. Сам не знаю, зачем так поступил. Миссис Уэлдон улыбнулась мне на прощание, и снова лицо её замерло маской надменной аристократки. Но я постарался запомнить именно эту грустную, но такую живую улыбку.

А потом меня отгородили солдаты оцепления, и я с чистой совестью направился к урчащему на холостом ходу «Болту». У меня и в самом деле остались дела в этом проклятом городишке.