Будет вам и белка, будет и сурок

Глава 17

«В этом цикле разделяться не будем, — решил Фалулей. — Одному шестнадцатилетнему парню язычники могут поверить, трём — нет.

«И как будем втираться в доверие?» — недовольно пробурчал Кирилл.

«Это как раз самое сложное, — заметил я. — К Матвею в пещеру мы уже совались, и неудачно, к Харченко с таким вопросом идти не стоит».

«Попробовать через Мишку Куракина?» — предложил Фалулей.

«Он малая крупинка этой организации и сам ничего не решает».

«Выбора нет, только Матвей на капище», — резюмировал Фалулей.

«Знать бы ещё, отчего он умер».

— Ой, молодой барин пришёл в себя! — озвучила свою коронную фразу ключница. Пора вставать и делать привычные дела.

Откровенно говоря, запала не было. Не было того азарта и настроения, который сопровождал меня каждый раз, когда мелькала надежда остановить цикл. Дождавшись доктора, сообщил ему и Мартыну, что никуда не поеду. Мужчины пытались возразить. Приказ мачехи был однозначен.

— Завтра или послезавтра, — пообещал я. — У меня магическое перенапряжение, надо отлежаться.

Доктор согласился. Это вполне соответствовало его рекомендациям. Управляющий же обещал мне всевозможные кары от Василисы. В ответ я молча развернулся и ушёл в спальню. Ну не силком же он меня потащит?

Мобиль убыл, и я поспешил вернуться во двор. Мне нужны преданные люди. По опыту нескольких лет я понял, что такие получаются благодаря лёгкому ментальному воздействию. Отряд охраны я трогать не стал, но по остальным слугам быстро прошёлся.

— Варвара Судиславовна, проследите, чтобы в доме навели идеальный порядок. Отправьте посыльного в станицу, мне нужен фургон.

Кухарку я на всякий случай предупредил, что могу домой и не вернуться. Защиту дома и двора я поставил за час. К этому времени фургон так и не приехал. Пришлось лично идти в станицу и внушать водителю уважение к себе. Совсем подчинить этого человека не получится. Зато он забудет тот временной фрагмент, что я выберу.

Водителя фургона я взял с собой. Семейный доктор уже осмотрел больного на руднике. Матвей сейчас точно не возле идола, а ближе в проходе, управляющий должен был его переместить заранее. Мне предстоит спасти несостоявшегося волхва.

Парень был в сознании и на наше появление среагировал неоднозначно. Водителя я остановил за десяток шагов до лежащего тела.

— Чтибор, тише, не волнуйся, — зашептал я. — Меня Будевой прислал.

Рассмотреть его реакцию в скудном освещении подземелья не получилось.

«Вены не режет, магией не швыряется», — отметил Фалулей.

«Считаешь, я назвал правильные пароли?»

«Я не в курсе, что такое пароли, но ты назвал его по имени, принятому у язычников».

Сам Матвей сильно ослаб, чтобы оказать какое-то сопротивление. С водителем на пару доволок его до фургона. Немного помучились, затаскивая в салон. Я больше следил, чтобы повязка со лба не слетела. Уложили больного прямо на пол между сидений.

— Езжай потихоньку в Цареморск, — скомандовал я водителю и назвал адрес Куракиных.

Матвей хоть и был плох, но адрес своей семьи услышал и, похоже, совсем успокоился. Я же запоздало сообразил, что у больного могут быть потребности. Например, в той же воде. Пришлось тормознуть водителя у ворот. Я быстро сбегал в дом, прихватил одеяло и кувшин с квасом. Совместными усилиями мы переложили Матвея на одеяло. Пить он, кстати, хотел. И уже после этого поехали дальше.

«Разговори его, — потребовал от меня Фалулей. — Пусть хоть что-то скажет. Тебе нужна рекомендация».

Легко сказать, разговори! Парень то и дело проваливался в беспамятство. Я сел рядом на пол, положив его голову себе на колени.

— Чтибор, если нужно что-то передать родичам, скажи мне сейчас, пока ты в сознании.

— Ты кто? — хриплым голосом поинтересовался Матвей.

— Кирилл Анохин, владелец рудника.

— Я говорил уже Милострыю, мне сил стихий не хватило. Ты знаешь, кто я?

— В курсе, — потрогал я повязку на голове парня.

Тот снова отключился. Совсем не вовремя. Информации я получил мизер. Фургон тряхнуло на кочке, и Матвей очнулся.

— Кто сможет заменить тебя? — поспешил я с вопросом. Мне было без разницы, кто займёт вакантное место волхва, но требовалось узнать как можно больше, чтобы оперировать данными.

— Примешь мой дух? — прохрипел Матвей.

«Бери», — первым сориентировался Фалулей.

«Может, не стоит?» — последовало возражение от Кирилла. Я же посчитал, что лишним то, что предложил мне Матвей, не будет.

— Приму, — согласился я.

— Поспеши, я могу не успеть, — еле слышно произнёс парень. Мне даже пришлось наклониться ниже, чтобы услышать шёпот: «Правую ладонь мне на лоб».

Водитель на нас не отвлекался, потому я снял повязку, не опасаясь, и приложил ладонь на тот символ.

«И что дальше?» — не понял Фалулей.

«Иван, попробуй немного магии добавить», — порекомендовал Кирилл.

«Какой именно?» — не понял я.

«Местную, что-то вроде огня, прогони в ладонь, — дал совет Фалулей и добавил, что хуже точно не будет, а в следующем цикле поправим ошибки».

В ответ я только хмыкнул. Хорошо быть бессмертным, переставляя шахматные фигуры на доске жизни. В общем, послал в ладонь магию огня. Язычники же её сильно уважают. Моя магия сработала. Вначале я решил, что сам себе устроил ожог на руке. Когда же отнял ладонь, то не увидел символа Перуна на лбу у Матвея. Зато мою ладонь пекло и этот символ чётко просматривался.

«Как интересно… — протянул Фалулей. — Точно стоит изучить эту магию!»

«Замотай ладонь, пока никто не увидел», — зашипел на меня Кирилл.

Матвей в сознание больше так и не пришёл. Повезло, что до Куракиных мы его довезли живым. Устроили там знатный переполох. Слуги подхватили тело Матвея и унесли куда-то. Я воспользовался моментом и поработал над сознанием водителя, внушив ему, что он меня привёз к приятелю. Ничего и никого он не видел и запомнил. С этими напутствиями я отпустил мужчину.

Глава рода поспешил прислать мне через своего ближника приглашение в дом.

— Кирилл Ростиславович Анохин, — первым делом представился.

Моя фамилия многое сказала главе.

— Как вы нашли моего сына? — задал прямой вопрос Куракин.

— Он сам попросил найти его, если не появится утром, — не моргнув глазом, соврал я.

Глава переглянулся со своим братом и, судя по всему, не поверил.

— Чтибор не сказал обо мне? — изобразил я на лице недоумение.

— Нет, не упоминал, — с ещё большим подозрением взглянул на меня Куракин.

— Матвей сообщил, что ему не хватило сил стихий. Он посчитал меня достойным принять его дух, — после этих слов я красивым жестом развернул тряпицу, чтобы показать символ Перуна на ладони.

Глава рода расслабленно откинулся на спинку кресла, явно успокоившись.

— Как твоё истинное имя? — всё же спросил он.

— Увы, — развёл я руками, — у меня его нет. С Матвеем мы встретились до ритуала всего один раз. Я забрёл случайно на капище, мы побеседовали об изначальных силах. Ему удалось меня убедить, что древние боги мудры и всесильны, — нёс я откровенную ахинею. В конце концов, Фалулей прав, не получится в этом цикле, в следующем учту ошибки и поправлю свою линию поведения.

Пока же я не видел явных проявлений недоверия ко мне. История, конечно, шита белыми нитками. Проверить мои слова они вряд ли успеют. Матвей совсем плох. В других циклах он прожил на сутки дольше. Даже как-то сам выбрался из тоннеля. Только в этот раз он передал мне свой «дух». Отчего-то показалось, что это ещё больше ослабило кандидата в волхвы.

Самым спорным моментом было, что станичники нашли Кирилла на руднике и принесли в дом. Сманеврировать нужно ювелирно так, чтобы никто не задал вопрос, что я там делал. Не помню, что кто-то упоминал о времени, проведённом Кириллом в этот день на руднике. Свидетелей того, как маг тащил тело на рудник, нет. Кто спросит, отвечу, что пришёл лишь в восемь утра и потратил столько сил, что отключился.

«Лучше скажи, что неведомая сила потянула из тебя магию, — досочинял Фалулей. — Ты потерял сознание и тебя отнесли домой».

«А когда очнулся, то по зову той силы отправился на рудник», — подхватил я идею.

Глава рода Куракиных как раз ни о чём не стал спрашивать, а велел отдохнуть в соседней комнате.

«Зачем ты сказал о Мартыне Матвею?» — попенял мне Кирилл, вспомнив «слабое» место нашей версии.

«Сказал и сказал, — не увидел проблемы Фалулей. — Парень уже не очнётся. Если вдруг придёт в себя, то его слова можно списать на бред умирающего».

«Точно, — обрадовался я. — О том, что управляющий язычник, я не в курсе. Потому и не рассказал Мартыну о знакомстве с Матвеем. Фалулей, вспоминай, что было в предыдущие дни до того, как ты присмотрел для себя тело Кирилла».

«Открыл портал, ослаб. Вывалился из него в районе одного из Придорожных. Три дня пытался ощутить ближайшего мага. Они то появлялись, то исчезали в посёлке. Внушил одной бабе кормить меня. Её же расспросил, где поблизости живёт молодой маг. Она мне сразу выдала про отпрыска Анохиных. Я сразу понял, что это идеальный вариант. Пацан без родителей, охрана слабая. К вечеру я был рядом с домом, покрутился вокруг, ничего подозрительного не заметил. Дольше ждал темноты и чтобы угомонились слуги».

«Где был управляющий?»

Фалулей задумался и ответил минут через десять: «В доме был, в своей комнате, той, что над кухней».

«В доме, — подтвердил и Кирилл. — Мне кто-то сказал, что управляющий весь день себя плохо чувствовал».

«С чего бы?» — не понял я.

«Может, он своей силой делился на капище?» — предположил Кирилл.

«Неважно, — решил я. — Главное, у нас на этот день есть алиби. Могу утверждать, что вчера и познакомился с Матвеем, а сегодня пошёл его искать».

Договорить с друзьями не получилось. Дверь в гостиную открылась и зашла служанка.

— Отошёл, сердешный, — утёрла она слезы, а я не понял ничего. — Господа интересуются, желаете ли проститься?

«Матвей умер», — подсказал Фалулей.

Проститься я пожелал и двинулся вслед за женщиной. Матвея успели запеленать в белое покрывало и уложить на стол в одной из комнат первого этажа. Свет был приглушённым, шторы задвинуты, в изголовье стояла большая свеча. В углу на диване рыдала женщина. Мишка стоял, изображая почётный караул, с нечитаемым выражением на лице.

— Спи спокойно, брат, — коснулся я лба Матвея.

Что дальше делать, не знал и вышел из комнаты. Служанка тут же сообщила, что глава рода распорядился разместить меня в гостевых покоях. Ужин она тоже принесла. Сразу после него пришёл глава рода. Мужчина выглядел постаревшим и каким-то рассеянным.

— Сына хороним послезавтра на рассвете, — сообщил он. — Надеюсь, ты проводишь его.

— Мне бы домой сходить, — ответил я. — Потом обязательно вернусь.

— Переночуешь, а завтра тебя отвезут домой. Лучезару и Будевому я не посылал сообщений, — спохватился Куракин. — Сам объяснишь. Мне не до того.

«Лучезар у нас кто?» — озадачился Кирилл.

«Судя по всему, Курьян Матвеевич, наш юрист», — сообразил я.

На мобиле рода Куракиных меня доставили в родовое поместье на следующий день утром.

— Как раз успеешь послушать отповедь мачехи, — съязвил Фалулей.

Собственно, так оно и получилось. Единственная разница была в том, что я не ночевал в особняке. А так фразы звучали без искажения.

— Курьян Матвеевич, можно с вами поговорить? — обратился я сразу к юристу, как закончили с документами.

— Молодому господину что-то непонятно? — продемонстрировал он свою коронную акулью улыбку.

— По документам вопросов нет, у меня для вас сообщение от главы рода Куракиных.

Юрист кривляться и скалиться сразу перестал, молча последовав за мной.

— Чтибор вчера умер, — сразу огорошил юриста. — Похороны завтра на рассвете. Куракины приглашают вас и Будевоя.

«Акулья челюсть» сделала «клац». Мне ни разу не доводилось видеть такого выражения лица у семейного юриста. Кирилл хихикал, Фалулей ржал, а я стоял со скорбной физиономией и сдерживался изо всех сил.

— Хм… простите, Кирилл Ростиславович, — наконец обрёл дар речи Курьян Матвеевич, — а вы откуда в курсе?..

— Чтибор мне свой дух передал, — отодвинул я повязку на ладони. Юрист повторно изобразил неодушевлённый предмет. Через минуту опомнился. Промямлил что-то насчёт Мартына и вышел из комнаты.

— Пойдём в спальню, арку-портал в шкафу сделаем, — тут же придумал мне занятие Фалулей.

— Хотел сейчас съездить за медальоном на право вождения, — напомнил я.

— Хорошо, давай за медальоном.

Савву я отловил без вопросов. Он что-то попытался мявкнуть о смене места работы, но лёгкого ментального воздействия хватило, чтобы это пресечь. Я только сейчас сообразил, почему его всегда старались убрать с должности моего водителя. Савва возил управляющего и доктора на рудник. Пусть он не понял то, что видел, но мог обмолвиться и не только мне. Нарушить мой прямой приказ он не мог, потому подождал меня, пока я сдавал вождение, и вернул в поместье. Управляющий и юрист уже успели смотаться к Куракиным и буквально набросились на меня с вопросами.

— Вы ещё громче кричите, что я делал на капище, — огрызнулся в ответ и выглянул в коридор. Убедившись, что никто нас не подслушивает, вернулся и сел в кресло с независимым видом.

— Кирилл, откуда… — начал управляющий, но я его прервал.

— Это у меня к вам вопрос. Почему вы бросили Чтибора и не забрали в город?

— Я не мог.

— Мог! — рявкнул я. — Лично я смог. Взял в станице фургон и привёз Матвея. Вы же проявили халатность!

Юрист недовольно покосился на Мартына, но промолчал.

— За доктором я сразу с утра поехал, — стал оправдываться управляющий. — Яков Семёнович заверил, что это обычное магическое переутомление.

Я грозно насупил брови, но дальше обвинять не стал. Без меня разберутся те, кому нужно. Магия язычников отличается от общеизвестной. Как мог доктор определить магическое истощение у того, кто проводил ритуал, используя совершенно другую магию?

«Так и продолжай напирать, обвиняя Мартына», — поддержал меня Фалулей.

До конца дня я из своих апартаментов не выходил. Оформил арку-портал, но нить из неё не брал. Не думаю, что смогу воспользоваться этим порталом. Фалулей посоветовал сделать его на всякий случай. Обсудили с друзьями линию нашего поведения. Кирилл сильно волновался, что мне не поверят. Как ни крути, но мне официально шестнадцать лет. Язычником не явлюсь, бороды не имею и так далее по списку. Я тут же привёл бесспорный аргумент на своей ладони. Выпуклый узор дискомфорта совсем не доставлял.

Разбудили меня затемно. Церемония похорон должна состояться на рассвете, и мы поспешили приехать заранее. В особняке Куракиных было многолюдно. Люди вежливо здоровались, вели себя тихо и лишних вопросов не давали. Женщины с опухшими от слёз глазами тоже не издавали лишних звуков. Я так и не понял, кто из них мать Матвея. Да мне и неважно это было. Хотелось поскорее закончить с неприятной церемонией.

На меня смотрели с недоумением. Разве только глава Харченко не спускал глаз. Я для него человек новый, непонятный. А меня ещё поставили в очередь на прощание сразу после Мишки. Считай, стал близким родственником. Традиции поминок в этом мире тоже существовали. Фалулей потребовал подробностей. Я пояснил, как это принято у нас, посмотрели, как поминают в этом мире. Хлебнули чего-то алкогольного из общей огромной чаши, закусили.

Куракины горевали, ближники из рода Анохиных вполне достоверно изображали на лицах скорбь. Только Харченко с подручными даже не пытался демонстрировать сострадание. Он ждал, когда можно покинуть застолье и добраться до меня.

— Назар Филиппович, извольте пройти в мой кабинет, — предложил Куракин, как только гости насытились и стали расходиться.

— Вот дух нашего Матвеюшки, — приобнял меня за плечи старший Куракин, знакомя с главой рода Харченко.

Повязку я развязал и молча продемонстрировал символ Перуна.

«Больше молчи и слушай», — дал дельный совет Фалулей.

Молчать оказалось со всех сторон выгоднее. Куракин мою историю подправил, что-то додумал сам, я такого точно не говорил. В целом, получилась приемлемая версия о любопытном юноше, который случайно забрёл в катакомбы и разом воспылал любовью к язычникам.

— Не верю я ему, — хмуро оглядел меня Харченко. Угу, я сам себе не верю. Ну не Штирлиц я.

Куракин растерялся. Я согласно рекомендации голос не подавал. Пусть умные дяди без меня решают.

— Зови Будевоя и Лучезара. Поговорим, — скомандовал Харченко. — И свою обавницу тоже.

«У язычников есть ещё должности, кроме волхвов?» — заинтересовался Фалулей.

«Скоро узнаем», — предположил я.

«Обавница от слова обаять?» — перебил Кирилл.

«Вероятно».

Первой пришла та самая обавница. Мы решили, что это мать Михаила и Матвея. Женщина с печальными глазами села в сторонке, сложив покорно руки на коленях. До того момента, как пришли Мартын с юристом, вопросов мне никто не задавал.

Не знаю, из каких соображений, но Курьян Матвеевич сразу стал Мартына «топить». Мне же досталась роль спасителя Чтибора. Я ведь не только его подобрал, но и довёз живым до родни. Дальше уже не мои проблемы. Юрист напирал на то, что своевременная помощь могла спасти несостоявшегося волхва.

— Братья, нас мало, но мы не слабы. Проникнемся состраданием к ближнему. Ярило-батюшка с укоризной взирает на детей своих неразумных. Не пристало братьям и сёстрам жить словно диким зверям… — вещал Курьян Матвеевич.

«Во даёт!» — невольно восхитился Фалулей.

«Проповедник хренов», — подтвердил я.

Смотреть и слушать подобное лицемерие мне было противно. Буквально сутки назад я получал документы из рук этого мужчины и помню злорадство в его глазах. В разглагольствования о братьях я не верил. Похоже, что Харченко тоже.

— Мы поняли, Лучезар, давай по делу.

«Его не Лучезаром, а Бояном назвать нужно, — добавил Кирилл. — Ишь как складно поёт!»

По делу у юриста особо ничего не было. Сам он при тех событиях не присутствовал и не участвовал.

— Премислава, что ты скажешь? — обратился Харченко к единственной женщине.

— Сейчас мы с Кирюшенькой поговорим. Вижу на душе у него печаль и тяжесть. Отопри сердечко, расскажи о горестях, о радости, о том, что было, чем ты успокоишься, чем всё покроется…

«Зашибись какая обработка! — оценил я всю эту патоку и гипноз. — Фалулей, и как отвечать на такое?»

«Пусти слезу и иди обниматься к тётке. Жалуйся, что сирота».

— Нет у меня матушки, — «запел» я, подражая разговорному стилю собравшихся. — С малых лет сирота. Батюшку два месяца назад схоронил. Печаль на сердце и одиночество.

Бюст у дамы был вполне себе на уровне, по совету Фалулея я к нему и прижался.

— Эм… — оценил композицию Харченко.

— А я дитятко успокою, про сокровенное спрошу, — продолжала меня «окучивать» Премислава.

«И что мне по сценарию нужно сказать?» — задал я вопрос друзьям.

«Повторяй за мной: Хочу силу получить да обидчиков наказать», — стал помогать мне Фалулей.

Минут пятнадцать я перечислял все те обиды: мачеха злая, управляющий ушёл, слуги не слушаются, на руднике станичники плохо работают и так далее по списку.

Народ не перебивал, слушал, пытаясь вычленить в моей исповеди что-то полезное. Я его под конец выдал, заявив, что только с Чтибором и нашёл общий язык. Добавил, как меня якобы тянуло к капищу, так сильно, так сильно, что удержаться не смог! И вообще, со здоровьем у меня было плохо до тех пор, пока символ Перуна на руке не отпечатался.

Зрители прочувствовались. Похоже, считалось, что противостоять магии Премиславы невозможно.

Меня спросили, я ответил прямо по классике:

«С малых лет жил в людях, ел не досыта, спал без просыпа… э… не досыпал, в общем».

«Ты не соврал ни словом, — отметил Фалулей. — Если эта женщина обладает особым даром, то она не обнаружила лжи».

«А знакомство с Матвеем?»

«Тоже не соврал, что это ваша вторая встреча. Тебя же не спрашивали о подробностях. Курьян сам сочинил раньше».

«Не верит мне этот волчара, не верит, — верно оценил я взгляд Харченко. — Не нравится ему малолетка в роли волхва».

«Однако у него и чутьё», — отреагировал Кирилл на взгляд мужчины.

Все остальные присутствующие умились, слушая моё выступление.

— Кирилл носит символ, — наконец решил что-то Харченко. — Ему и быть волхвом. На Ярилин день соберётся Круг, тогда примет отрок истинное имя. Быть посему!

Фу-у-ух, неужели прокатило?